– Как ты мог поверить мне, когда я сказала, что я принцесса? – Эми пыталась освободиться от веревки, связывавшей ее руки. – Какой дурак поверит такой сказке?
– Такой, как я. – Джермин сидел напротив нее. И он, и сидевший в лодке позади него Пом гребли. – Дурак, который доверяет своему дяде вести его дела и не проверяет его, потому что он слишком высокомерен, чтобы вообразить, что кто-то может обманывать его и, уж конечно, никогда не попытается его убить. Ты своей твердой рукой преподнесла мне урок, и я тебе благодарен за это. Я жив благодаря тебе.
Лодка шла быстрым ходом, увозя Эми с острова Саммервинд к новой жизни, которой она боялась. В поместье Джермина Саммервинд-Эбби. Все еще была ночь, ясная и прохладная, но ей казалось, что ее жизнь разломилась на две части. Только что она была независимой женщиной, свободной от каких-либо уз, и вдруг ее провели под каменной аркой, и деревенский викарий объявил ее женой.
Трудно было себе представить, что добродушный, с отличными манерами викарий англиканской церкви способен засвидетельствовать брак в соответствии с языческим обрядом!
– Ты образованна, умна, ты добиваешься того, что хочешь. Тебе совершенно безразлично, во что ты одета. – Рассмеявшись, он добавил: – Биггерс придет от тебя в отчаяние.
– Можно подумать, меня волнует, что скажет твой камердинер! – Она не видела Пома, но слышала, как он фыркнул, и поняла, что Пом еще никогда так не веселился.
В лунном свете не было видно выражения лица Джермина, но она ясно увидела, как сверкнула его белозубая улыбка. Ему тоже было весело. Вот негодяй!
А он между тем продолжал:
– Тебе вообще безразлично, кто о тебе что думает. У тебя хватает смелости говорить правду. Ты даже считаешь это своим правом. Ты возвела отсутствие такта в искусство.
– Так же, как и ты, – отрезала она, как обиженный ребенок.
– Да, но я мужчина, и всем известно, что мужчины большие волосатые чудовища, которых цивилизации не удалось до конца укротить. – Похоже, ему нравились собственные недостатки. – Я знаю лишь одну женщину, которая обладает теми же качествами, как ты, но леди Валери – пожилая герцогиня, настолько убежденная в своем превосходстве, что ей нет надобности показывать это миру обычными методами. Ее светлость богатая, знатная, она прожила долгую жизнь, Бог наградил ее мужьями и любовниками, она много путешествовала по миру… Когда тебе будет столько лет, сколько ей, я думаю, ты будешь точно такой же.
Она хотела что-то ответить, но он перебил ее:
– Кроме мужей и любовников. Я никогда не оставлю тебя одну, так и знай.
Это прозвучало как угроза. Когда он посадил ее в лодку, чтобы помочь Пому оттолкнуться от берега, она выскочила и побежала. Тогда он догнал ее и, снова усадив в лодку, крепко связал ей руки.
– Главное, ты не ждешь, пока кто-то начнет действовать. – В голосе Джермина она уловила явное восхищение. – Ты видишь несправедливость и тут же бросаешься ее исправлять.
Он подложил под веревку носовой платок, чтобы защитить ее кожу от раздражения, а узлы затянул не слишком крепко, чтобы не нарушить кровообращение.
– И у меня ничего не получилось!
– Но ты попыталась, и если бы мой дядя уже не задумал меня убить, тебе бы все удалось. Ты мое вдохновение.
– Вдохновение? – Она не желала быть чьим-то вдохновением. Она хотела быть свободной. – А что ты собираешься делать?
– Жениться на тебе, прежде чем ты сбежишь.
Стало быть, она жертва собственной смелости. Бабушка назвала бы это справедливостью.
Бабушка, несомненно, не одобрила бы этот брак.
– Ты можешь думать, что мы женаты, – сказала Эми с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала, – но в Бомонтани ни один член королевской семьи не может вступить в брак, если жених и невеста оба не принадлежат к нашей церкви.
– И как же называется ваша церковь?
– Церковь Горы. Мы слишком долго были изолированы, чтобы быть подданными римской католической церкви, и наш архиепископ всегда освящал королевские свадьбы.
– Значит, у нас будет три свадьбы, – спокойно заметил Джермин.
– Три? – За считанные часы ее жизнь все больше превращалась в безумие, в центре которого был Джермин.
– Одна под аркой, одна в англиканской церкви, и ещё одна в Церкви Горы. Я надеюсь, что ты не возражаешь, если мы подождем с церемонией в Бомонтани. Следующие несколько месяцев мы займемся тем, что будем ставить ловушки моему дяде, когда он захочет вновь попытаться убить меня.
– Но я не принадлежу к англиканской церкви, а ты – к Церкви Горы.
– Ты удивишься, какие можно получить поблажки, когда акт уже свершился и, естественно, заплачены нужные деньги.
– Выходит, у меня нет выбора.
– Никакого.
Почему она вообразила, что он привлекателен? Он, безусловно, был самым большим, самым полным и законченным болваном, которого она имела несчастье встретить.
– Почему нам надо ехать сегодня в Саммервинд-Эбби? Почему нельзя было по крайней мере подождать, пока я вычешу из волос песок? – Она услышала собственный хнычущий голос и поняла, что стала слишком обидчивой. Неужели она превратится в ворчливую жену, которая будет все время его пилить?
– Разве я тебе не сказал? Мы едем не в Саммервинд-Эбби, а в домик, приготовленный Биггерсом, где проведем медовый месяц.
– Ты прекрасно знаешь, что ничего мне не говорил, и откуда тебе было знать, что Биггерс должен приготовить для нас домик?
– Потому что прошлой ночью, когда я сделал тебя своей…
– Тише. Ничего подобного!
– Хорошо. Прошлой ночью, когда ты сделала меня своим…
Она определенно услышала, как фыркнул Пом.
– Я решил, что это станет постоянным обладанием, включая всякие клятвы и контакты, известные мужчинам. – Зубы Джермина снова сверкнули. – Включая, очевидно, и веревки.
Поместье Джермина было все ближе.
– Я сегодня утром покинул дом мисс Викторины, потому что хотел, чтобы Пом передал мою записку Биггерсу. Я бы не оставил тебя, если бы знал, что назревают большие неприятности. – Джермин вставил весла в уключины и сжал пальцы Эми. – Поверь мне. Я не хочу тебя терять.
Джермин поднял Эми на руки и торжественно перенес ее через порог небольшого дома. Ногой он захлопнул за собой дверь… и в первый раз после своей языческой свадьбы Эми потеряла дар речи.
Вот, оказывается, что могут делать деньги. Высокие восковые свечи были, очевидно, зажжены совсем недавно, потому что воск еще совсем не оплавился. Свежесрезанные цветы в фарфоровых вазах источали весенний аромат. В камине горел огонь. Пол был устлан роскошным восточным ковром. На покрытом белой льняной скатертью столе был сервирован великолепный холодный ужин. Окна были задернуты золотистыми шторами. В углу стояла широкая кровать с таким же золотистым пологом, который можно было опустить, чтобы получилось любовное гнездышко для двоих. И все это – в домике садовника.
Если бы в душе Эми была хотя бы капля романтики, она была бы в восторге. Но она сказала довольно ядовито:
– Не хватает только любовной лирики.
Посадив ее на стул, Джермин сказал:
– Я прикажу принести тебе перо и чернила.
Как ловко он все повернул! Подняв руки, она приказала:
– Развяжи меня!
– Еще не время, любовь моя. Мне надо сначала поговорить с Биггерсом…
Он оставит ее одну?
– …но боюсь, что ты можешь сбежать.
Он достал из-под стола моток толстой веревки.
Эми не поверила своим глазам.
А он привязал ее к стулу.
Она попыталась вырваться, но было поздно.
Джермин завязал узел у нее за спиной, потом по очереди привязал сначала одну, а затем другую ногу к ножкам стула.
– Ты считаешь, что привязал меня достаточно крепко? – саркастически спросила она.
– Для обычной женщины я посчитал бы это избыточным, но ты, моя принцесса, женщина необычная. – Он поцеловал ее в щеку. – Меня ждет Биггерс. Обещаю, то скоро вернусь, – сказал он и ушел.
Эми посмотрела на закрытую дверь, и в ней закипела злость.
Она должна была понимать, что после того, как она заковала его в кандалы, ему доставит удовольствие связать ее.
Она должна была заметить пистолет на столике возле кровати раньше… Эми быстро огляделась и наметила путь к освобождению. По полу, по ковру – к кровати. Она была уверена, что сможет это сделать.
Не спуская глаз с рукоятки из слоновой кости, она уперлась ногами в пол и оттолкнулась. Стул поддался. Всего немного, но все же. Она стала методично отталкиваться. Ножки стула скрипели, царапая натертый пол. Она двигалась спиной вперед, но, упираясь одной ногой больше, чем другой, она немного повернулась в сторону кровати. На полпути она остановилась, чтобы передохнуть… и ей послышался шум за дверью.
Эми продолжила толкать стул с удвоенной энергией, но ножки попали в толстый ковер, и движение застопорилось.
Тогда она стала прыгать. Своими прыжками она то поднимала, то опускала стул. Плечи и икры ног страшно болели, вес стула увеличивался с каждым движением. Превозмогая боль, она дюйм за дюймом приближалась к кровати.
Пистолет поблескивал в свете свечей, но она не могла до него дотянуться.
Она глянула на свои руки – они были связаны веревкой и покрыты белым платком. Выпутаться было сложно, но если она освободит руки, у нее появится шанс.
Она проверила узлы. Левая рука была затянута слабее. Она не оставляла попыток высвободиться. Не думая о своей коже, она изо всех сил дернула рукой.
На этом все движение кончилось.
Но сдаваться рано, решила Эми. Она уперлась большим пальцем в ладонь другой руки и, набрав побольше воздуха, дернула. Потом еще раз. Все косточки, связки и мускулы напряглись до страшной боли. Но рука продвинулась на дюйм. Потом еще на один. Наконец, ее пальцы оказались свободными. Она сумела дотянуться до пистолета.
Джермин провел почти всю свою взрослую жизнь в Лондоне и забыл, как темно может быть в деревне. Луна ушла за горизонт, и сады поместья окутал туман. Но он ориентировался на слабый свет из занавешенных окон домика.
На самом деле ему надо было видеть Биггерса, чтобы получить нужные сведения.
– Ты уверен, что Уолтер ничего не подозревает?
– Милорд, со дня вашего похищения он почти забросил свои обязанности дворецкого. К тому же он пьет, а недавно добрался даже до бренди вашего отца. Совершенно очевидно, что Уолтер верит, что вы уехали и больше не вернетесь. – По тону Биггерса было ясно, что он обо всем этом думает. – К счастью, он единственный, кого вашему дяде удалось обмануть. Я доверился экономке – она удивительная женщина, – и она помогла мне обустроить ваш домик.
– Значит, там будет безопасно. – Для Джермина это было важно, потому что он понимал: опасность, угрожавшая ему, будет угрожать и Эми.
И пусть она ничего не боялась. Но его обязанность – защитить ее.
– Но у вас есть чем защищаться, милорд. Нож, который я вам дал, при вас?
– Да.
– И пистолет.
– При мне.
– А другой я положил рядом с кроватью.
– Он заряжен? – ужаснулся Джермин.
– Да, милорд, разумеется.
Джермину потребовалась всего минута, чтобы до него дошел смысл этих слов. Он повернулся и побежал в сторону домика, где была Эми – одна и с заряженным пистолетом.
Он ее, конечно, связал. Но не проверил узлы на руках…
Он ворвался в домик.
Эми сидела на стуле возле кровати; левая рука была свободна, и в ней она держала пистолет.
– Эми. – Он поднял руки. – Не делай этого.
– Если ты меня не развяжешь, я тебя застрелю. – Взгляд ее зеленых глаз был холодным, голос спокойным, рука, державшая пистолет, не дрожала.
Дуло было направлено прямо ему в сердце.
– Милорд, что?.. – В дверях стоял Биггерс. – Господи!
– Так-то лучше, – сказала она, все еще целясь в Джермина. – Биггерс, если вы меня не развяжете, я его убью.
– Биггерс, оставьте нас. – Джермин сделал небольшой шаг вперед. – И закройте за собой дверь.
– Но, милорд. Миледи. – Биггерс заломил руки. – Не делайте этого.
– Биггерс, делайте, как я говорю. – Она бросила угрожающий взгляд на Биггерса, но ее внимание было занято Джермином. – Развяжите меня.
– Уходите, Биггерс, – приказал Джермин. – Идите в дом. Она либо убьет меня и останется привязанной, когда вы утром принесете завтрак, либо не убьет, и мы будем в постели. В любом случае вы за это не отвечаете.
– Биггерс, если он умрет, за это ответите вы.
Биггерс расправил плечи:
– Но, миледи, в любом другом месте я в полном вашем распоряжении, но в спальне воля моего лорда для меня закон, – важно сказал Биггерс и с поклоном удалился.
Эми встретилась взглядом с Джермином.
– Вы помните, что я сказала вам в погребе перед тем, как выстрелить в вас? Я буду очень рада убить вас. А что вы думаете сейчас, после того как унизили меня в глазах всей деревни, заставили выйти за вас замуж, а теперь связали, словно зверя?
– Я буду считать, что мы квиты, – он подошел к ней, зная что она может выстрелить ему прямо в сердце, – когда я выиграю.
– Вы… – Ее палец замер на курке. Он приготовился броситься в сторону.
И вдруг увидел. Дуло пистолета было забито чем-то белым.
Кто это сделал? Если она выстрелит, пистолет взорвется у нее в руке, и этот взрыв убьет ее.
Он бросился на нее с криком:
– Нет!
Как послушная жена, она отбросила пистолет… не нажав на курок. Пистолет ударился о стену и упал на пол.
Он схватил ее вместе со стулом.
– Какая же ты дурочка! – Он гладил ее лицо дрожащими руками, а потом, взяв за плечи, немного встряхнул. – Ты могла погибнуть.
– Погибнуть? – прохрипела она. – Я собиралась убить тебя.
– Да, и если бы ты выстрелила, пистолет взорвался бы у тебя в руке. Боже мой. – Эти слова прозвучали как благодарственная молитва. – Боже мой.
Он любит ее. Любит Эми – леди Презрение, Эми – принцессу. Он любит ее в любой ее ипостаси, а она чуть было не убила их обоих.
– Пришло твое время полюбить жизнь. – Достав нож из ножен, спрятанных у него в рукаве, он разрезал веревки. – И я буду человеком, который тебя этому научит.