Брачные обязательства

10

Эрике удалось дозвониться до матери из Орли. Она застала Женевьеву уходящей на какое-то благотворительное мероприятие и договорилась, что поживет у нее некоторое время. Если мать и удивил неожиданный визит дочери, то она не спешила выказывать это. Вот только никак не могла отменить планы на вечер, поэтому ключ от ее квартиры следовало спросить у консьержки.

Эрика уже придумала, как объяснит свое внезапное появление в Париже, чтобы матери не пришло в голову упрекать зятя за то, что он дурно обошелся с женой. Но вечером Женевьева пришла домой, уже располагая некоторыми сведениями о случившемся. Встревоженная звонком дочери, она связалась с мужем и узнала о странной записке, оставленной ему Эрикой. Саймон Хартвуд в свою очередь был вынужден обратиться за разъяснениями к зятю, который сам был просто уничтожен письмом жены.

Дастин вернулся домой к полудню, когда слегка поостыл и смог рассуждать более-менее здраво. Он надеялся, что поступку Эрики найдется вполне разумное объяснение, от которого ослабнет мучающая его сердечная боль. А еще ему хотелось довести до конца начатое дело: сказать жене то, что собирался. Именно эти его слова могли изменить всю их жизнь. На это Дастин, во всяком случае, надеялся.

А вместо этого обнаружил письмо, в котором жена соглашалась дать ему развод. Спасибо, конечно, но он был ему совершенно не нужен! Ему нужна была беглянка, исчезнувшая в неизвестном направлении и взявшая с собой только паспорт и самые необходимые вещи. Эрика не притронулась ни к деньгам, ни к дорогим украшениям, лежащим в домашнем сейфе, код которого был ей прекрасно известен. Куда она ушла? Неужели к Доминику? Он направился к телефону, намереваясь вытрясти из брата правду, но телефон зазвонил сам. Сначала Дастин обрадовался звонку тестя, полагая, что тот хочет сообщить ему о приезде дочери в гости, но услышал обескуражившее его сообщение. Эрика написала отцу, что собирается к матери во Францию, но парижская квартира Женевьевы не являлась конечным пунктом ее путешествия. После встречи с матерью Эрика планировала пожить немного где-нибудь в провинции и просила отца не беспокоиться о своей взрослой девочке.

Дастин ничем не смог успокоить взволнованного профессора Хартвуда, рассчитывавшего услышать разумное объяснение поведению дочери. Дастин не хотел посвящать тестя в сложности своей семейной жизни, поэтому отделался ничего не значащими словами о повышенной эмоциональности жены и легкой ссоре, закончившейся уходом Эрики из дома. Он выразил надежду, что она вскоре одумается и вернется к любимому и любящему мужу. А пока предлагал дать ей немного времени, чтобы она побыстрее пришла в себя и ни в коем случае не давить на нее.

Профессор был вынужден согласиться с зятем, да у него, собственно, и не было выбора. Его дочь давно уже решала все самостоятельно, не нуждаясь в советах и не обращала внимания на отцовские запреты. Дастин попросил сообщать ему все, что профессор узнает об Эрике, и попрощался с Хартвудом. Во всем случившемся Дастина радовало лишь то, что жена ушла не к Доминику.

Он решил позвонить в Париж и, волнуясь, набрал телефон Женевьевы. Но сколько ни ждал, вслушиваясь в тревожные гудки, никто так и не откликнулся. В отчаянии он бросил трубку на рычаг. И тут ему пришло в голову, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Нужно заняться делом. Это поможет отвлечься от беспокойства о жене.

Дастин принял душ, переоделся и отправился в офис. Там посреди повседневных забот он иногда задумывался и мрачнел, но потом спохватывался и продолжал делать привычное дело. Словно для того, чтобы поддержать его в трудную минуту, к концу рабочего дня в кабинете раздался звонок, после которого жизнь показалась Дастину не столь беспросветной. Выяснилось, что конкуренты сели в лужу со своим преждевременным заявлением об открытии нового лекарства.

Последние независимые исследования выявили вредные побочные эффекты, возникающие при его применении. Теперь и речи не могло идти о его внедрении в производство. Таким образом, у «Декстер фармасьютикалс» вновь появился шанс.

Акции фирмы после опубликования сообщения о фиаско конкурентов немедленно поднялись сразу на несколько пунктов. Новость быстро облетела деловую часть города. Брайан Хемиш от имени руководства фирмы принимал поздравления. Он явился в кабинет шефа со счастливой физиономией и предложением отметить радостное событие, но мгновенно осекся при виде Дастина.

Глава фирмы сидел в кресле с утомленным и безучастным видом, словно в его жизни не происходило ничего хорошего. На вопрос друга, хорошо ли он себя чувствует, Дастин нехотя ответил:

— Если честно, я чувствую себя просто отвратительно. От меня, знаешь ли, сегодня ушла жена.

Он уронил на пол ручку, но не стал ее поднимать, просто сидел и смотрел в одну точку.

А Брайан онемел от удивления. Он уже не знал, что и думать. Вчера ему показалось, что в семье Декстер дела обстоят самым лучшим образом. Да что там показалось, он не мог ошибиться. И вот, пожалуйста! О, женщины, кто вас поймет?!

На Дастина было жалко смотреть. И Брайан самоотверженно приступил к обязанностям лучшего друга, забыв о намеченном на вечер свидании. Почти насильно он затолкал Дастина в машину, отвез к себе домой и постепенно накачал выдержанным шотландским виски. В ходе сего лечебного процесса он услышал некоторые подробности домашнего скандала, от которых его глаза округлились. Как же все сложно в любовных отношениях! Нет, он, Брайан, правильно делает, что не женится.

После того как Дастин уснул, Брайан подумал, подумал и решил не вмешиваться. Супругам следовало самим разобраться между собой. Если Брайан что-то понимал в жизни, то Эрика сама не выдержит и вернется к мужу. А если не вернется, стало быть, она не любит Дастина. В любом случае вмешательство третьего лица только осложнило бы ситуацию. Все, что ему надлежало делать, это помогать Дастину в делах фирмы и пытаться любыми средствами смягчить душевную боль, изводящую друга.

На следующий день Дастин был благодарен Брайану за то, что тот не лез к нему с раздражающим сочувствием и ненужными советами, а вместо этого завалил неотложными проблемами и заставил выложиться полностью на рабочем месте. Казалось, что на переживания у Дастина уже не осталось ни времени, ни сил. Но вернувшись домой, он услышал еще одну встревожившую его новость. Перед самым его приходом позвонил Доминик и сообщил миссис Карстерс о тяжелой болезни Элинор. Дастин молча развернулся и отправился в дом матери.

Следующие несколько ночей он провел у постели больной, меняясь с братом, когда приходило время отправляться в офис. Испуганный Доминик впервые в жизни ощутил, что перестал быть центром внимания для матери. Она лежала мертвенно бледная и пугающе неподвижная. Ей в любой момент грозил тяжелый сердечный приступ, и врачи настоятельно рекомендовали положить Элинор в клинику. Но она упорно отказывалась. Сыновья были вынуждены отступить после недолгих уговоров, ибо даже эти уговоры могли стать для нее роковыми.

Иногда оба брата сидели у ее постели одновременно. Глядя на Доминика, Дастин ловил себя на мысли, что радуется тому, что Эрика сейчас находится во Франции. Ему хотя бы не приходилось ревновать ее к брату.

Постепенно, после нескольких тяжких дней, проведенных в раздумьях о жене и в тревоге за здоровье и жизнь матери, Дастин понял, что доведись ему сейчас встретить Эрику, он не стал бы требовать от нее никаких оправданий, а просто заключил бы в объятия, признался бы в своих чувствах и зацеловал бы до полусмерти. Его жгло неутоленное желание, он даже боялся, что, забывшись, может выдать себя страстным стоном. Как неуместно он прозвучал бы в этой затемненной комнате, пропахшей лекарствами!

Дастин посмотрел на бледное лицо Элинор и преисполнился раскаянием. Пока его мать борется с тяжкой болезнью, он предается разнузданным мечтам о любимой женщине. Но и раскаяние не помогло прогнать будоражащие мысли. Дастин грустно улыбнулся. Где она, чем занята, думает ли о нем?

Она думала о нем. Думала постоянно, когда бесцельно бродила по Парижу, присаживаясь ненадолго в небольших кафе, откуда срывалась в один момент, едва кто-то пытался завести с ней разговор. За два дня Эрика обошла много мест, обычно посещаемых туристами, а однажды как-то незаметно для себя пристала к группе соотечественников да так и бродила вместе с ними.

Эрика перебросилась парой фраз с общительной туристкой и узнала, что на следующее утро группа на самолете отправляется в Тулузу, а оттуда по Гаронне теплоходом до Бордо. В программе значились посещения известных виноделен, а также дегустация редких сортов вин. Когда выяснилось, что одна из туристок группы накануне почувствовала себя плохо и не собирается продолжать путешествие, Эрика тут же захотела занять ее место. Она уточнила время сбора в аэропорту и отправилась домой собирать вещи.

За ужином Эрика сообщила матери о своих планах, и та их одобрила. Пусть лучше дочь путешествует с соотечественниками, чем в одиночестве бродит по Парижу, решила Женевьева. Да и новые впечатления Эрике не повредят. Поскольку дочь призналась во всем в первый же вечер пребывания во Франции, ей не нужно было лгать матери и приукрашивать действительность.

Мать сумела понять дочь. Женевьева хоть и отругала ее за более чем странные методы «ловли» любимого мужчины, горячо сочувствовала Эрике, отлично зная, как тяжело сейчас у той на душе. Поэтому сама помогла дочери собраться в дорогу и проводила до такси. На прощание Эрика попросила не говорить никому, куда именно она отправилась. Женевьева нехотя пообещала…

Поездка выдалась приятной и утомительной одновременно. Едва прибыв в Тулузу, группа пересела в большой удобный автобус и колесила до самого вечера по всем уголкам этого южного города Франции. После вкусного ужина в одном из недорогих, но уютных ресторанчиков туристы расположились на ночлег в небольшой гостинице.

Эрике понравился номер с мягкой постелью, похожий скорее на комнату в частном доме. Она всласть выспалась на широкой кровати с бельем, пахнущим лавандой. Приятный цветочный запах всю ночь навевал на нее пасторальные сновидения. И ее не тревожили печальные мысли о проблемах, оставленных в Англии.

После завтрака туристы дружно сели на прогулочный теплоходик, выкрашенный совсем недавно в белый цвет. Кое-где на поручнях краска еще не совсем просохла, в чем Эрика убедилась, когда дотронулась до них. Глядя на испачканные пальцы, она не состроила недовольную гримасу, а легко усмехнулась. Если бы все неприятности были такими!

Она прошла на корму и села на деревянную скамью. Ей не было холодно. Осень еще не чувствовалась в этом благодатном краю. Солнце мягко пригревало, не обжигая, поэтому Эрика просидела на одном месте до обеда, любуясь берегами, вдоль которых неторопливо проплывала.

В этот и последующие дни ей вместе с другими туристами довелось многое увидеть и многое попробовать впервые. Большое впечатление на нее произвели холодные каменные подвалы для хранения вина, с бочками необъятных размеров, потемневшими от времени. Она трогала запыленные ряды зеленых бутылок, рассматривала этикетки на предлагаемых для дегустации напитках и радовалась, что приехала сюда.

Эрика сразу стала своей в группе. Ей понравилась кочевая жизнь, из-за обилия впечатлений не оставлявшая времени на грусть. Жаль, что путешествие подходило к концу. Еще немного, и группа прибудет в Бордо. Закончатся ночевки в самых неожиданных местах, обеды в прибрежных ресторанчиках, странная близость незнакомых прежде людей. Кое с кем Эрика успела подружиться. К сожалению, все они были не из Лондона.

Как хорошо было бы совершить такое путешествие с Дастином! — подумала вдруг Эрика и тут же испуганно одернула себя. Зачем попусту мечтать о несбыточном! Он, наверное, уже вовсю готовится к разводу. Нужно позвонить ему, чтобы узнать, не слишком ли она его задерживает. Он не заслужил дополнительных трудностей. Женщина, в которую Дастин влюблен, может не пожелать ждать слишком долго. Поэтому Эрика решила выяснить все по телефону при первой же возможности.

Приплыв в Бордо, она позвонила мужу в офис, но там ответили, что его нет на месте. Поскольку Эрика не представилась, с ней не стали откровенничать и предложили перезвонить попозже. Искать мужа дома было еще рано. Дастин, скорее всего, присутствовал сейчас на какой-нибудь деловой встрече. Что ж, придется перезвонить из Парижа. Она будет там уже во второй половине дня.

Эрика уверяла себя, что думает только о благе мужа, но понимала, что лжет. Она хотела услышать его голос, пусть даже Дастин отругает ее последними словами. Эрика это заслужила. С трудом дождавшись приземления самолета в парижском аэропорту, она, бросив спутников и багаж, устремилась к телефону. На этот раз Эрика набрала номер особняка Дастина.

Подошедшая к телефону миссис Карстерс сразу же узнала голос хозяйки и со слезами поведала ей о печальных событиях в семье Декстер. Эрика ахнула, расстроенная тяжелым состоянием здоровья Элинор. Она узнала, что ее муж вот уже несколько дней ночует в доме матери, изредка звоня домой и интересуясь первым делом, не вернулась ли жена.

Повесив трубку, Эрика прижала руку к тревожно занывшему сердцу и замерла. Ее вежливо попросили освободить телефон, и она, непонимающе посмотрев на озабоченного чем-то пассажира, вздрогнула и отошла. Дорожная сумка сползла с поникших плеч и с легким стуком упала на каменный пол. Раздавшийся звук привел Эрику в чувство. И она услышала, что началась регистрация на рейс, вылетающий в Лондон.

Как кстати! Эрика просто не выдержала бы долгого ожидания в аэропорту, похожем на муравейник. Она даже не стала звонить матери, отложив это на потом.

На этот раз уснуть в самолете ей помешали тревожные мысли. Ехать к отцу? Или сразу отправиться в дом Элинор? Обрадуется ли Дастин, увидев ее возле постели больной матери?

Уместно ли ее появление там? Она очень тревожилась за свекровь, понимая, что с больным сердцем шутки плохи. Если ее положение настолько опасно, как сказала миссис Карстерс, то самое страшное могло произойти в любую минуту. Долг Эрики хотя бы попрощаться с ней.

Выйдя из самолета, она сразу же устремилась к стоянке такси. Но, вспомнив об оставленных новых друзьях и забытом багаже, вернулась и заставила себя выдержать церемонию прощания с теми, кто был с ней все путешествие. Потом Эрика получила чемодан, в который раз порадовавшись тому, что благодаря его небольшому весу не нуждается в посторонней помощи.

Эрика хлопнула дверцей машины, расплатилась с водителем и пошла по дорожке, выложенной серыми каменными плитами. На ее стук дверь открылась через минуту. Эрика прошла мимо впустившей ее молодой служанки в просторный холл и поставила на пол чемодан. Немного подумав, сняла сумку с плеча и бросила рядом. Повернувшись лицом к лестнице, она увидела спускающегося по ней понурого, небритого Доминика. Заметив Эрику, он замер на мгновение, потом скривился и сухо спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— Я бы хотела навестить твою мать, — облизывая пересохшие от волнения губы, сказала Эрика и решительно шагнула к лестнице.

Ее не волновало, что брат мужа не рад ее видеть. Она пришла не к нему. Доминик преградил Эрике путь и принялся упрекать за то, что она только теперь соизволила проникнуться родственными чувствами к свекрови. Где же она была раньше? Эрика понимала, что Доминик сильно расстроен, и не собиралась вступать с ним в пререкания. Она только удивилась, что он, видимо, не был в курсе их разрыва с Дастином. Но почему?

Эрика попыталась обойти Доминика, но он заслонил собой путь наверх. Тогда она была вынуждена слегка потеснить его. Но ее усилия были тщетны. С таким же успехом можно было толкнуть железную дверь, запертую на увесистый замок. Однако Эрика не собиралась останавливаться в двух шагах от цели и терять драгоценное время.

Ловко поднырнув под руку, которой Доминик держался за перила, она заторопилась вверх по застланной ковром лестнице, перепрыгивая через одну, а то и через две ступеньки сразу. За спиной она явственно слышала тяжелые шага Доминика. Он почти нагнал ее, но не успел задержать.

Проходя по коридору второго этажа, Дастин услышал внизу какой-то неясный шум, но в своей не проходящей усталости просто отмахнулся от него. Он знал, что там сейчас находится брат, вот пусть и разбирается, в чем дело. А ему нужно заглянуть к матери. Ей сегодня стало гораздо лучше, и она забылась целительным сном.

Дастин собирался поставить ширму перед ее кроватью, чтобы даже легкий сквозняк, возникающий при открывании двери, не мог побеспокоить спящую. Он раздвинул створки китайской ширмы, разрисованной еще в прошлом веке огненными драконами с причудливыми хвостами, и надежно заслонил ею постель матери. Затем склонился над Элинор, отмечая с радостью, что за два последних дня она порозовела и стала выглядеть намного лучше.

Врачи перестали настаивать на госпитализации, и сыновья перевели дух. Теперь уже можно было без опасений оставлять ее одну хотя бы ненадолго. И сейчас Дастин собирался сказать брату, что хочет вернуться домой. Завтра утром он позвонит и, если будет нужен, приедет вновь. Если же проснувшаяся Элинор предпочтет воспользоваться услугами сиделки, то возле телефона в холле он положил визитную карточку агентства, обещавшего прислать самую надежную сотрудницу с набором блестящих рекомендаций. Доминику нужно будет только позвонить.

Пока Дастин размышлял, продолжая смотреть на спящую мать, дверь в спальню приоткрылась и до него донесся отчаянный шепот:

— Я все равно войду, даже если мне придется тебя убить, понятно? Так что лучше уйди с моей дороги.

От звуков знакомого голоса у Дастина подогнулись колени, и он замер, не в силах поверить, что это не слуховая галлюцинация. Послышалась какая-то негромкая возня, затем тот же голос угрожающе произнес:

— Убери руки! Я жена твоего брата!

— Жена-то жена, — ехидно зашептал в ответ Доминик, — да только вышла за него назло мне. Что, неправда? Со мной не получилось, так ты его окрутила, чтобы мне отомстить! Дрянь, как ты посмела это сделать?

— Какое самомнение! — возмутилась Эрика и слегка повысила голос. — Неужели действительно думаешь, что я обрадовалась бы, если бы ты появился после моего ультиматума?..

Тут, очевидно, Доминик зажал ей рот, потому что в течение нескольких секунд слышалось только невнятное бормотание. Затем, судя по тому, как он приглушенно взвыл от боли, Эрика сумела освободиться, укусив его за руку.

Дастин весь превратился в слух. Сейчас он узнает, что на самом деле испытывает к нему жена и какие планы лелеяла, стоя рядом с ним перед алтарем. Дальнейший разговор оправдал все его ожидания. То, что он велся свистящим шепотом, придавало ему еще большую убедительность.

— Хочешь знать всю правду? Получи. Я влюбилась в Дастина, едва увидела его в офисе. И моментально забыла о тебе. Вы с ним только внешне похожи, а внутри совершенно разные. Он — надежный, честный, в отличие от тебя.

Она сказала это так презрительно, что Дастин даже поежился. А Эрика тем временем продолжала с прежним напором и болью:

— Он, конечно, пытался отговорить меня от брака с тобой. Когда это ему не удалось, твой брат решился на подкуп. Но я его здорово удивила, отказавшись от миллиона фунтов. Да зачем мне миллион, когда мне нужен был только он? Потом Дастин приехал ко мне и в отчаянии предложил выйти за него замуж, чтобы предотвратить скандал, которым я угрожала вашему семейству. Разумеется, с моей стороны это было нечестно, но я сказала «да». Тогда я считала, что поступаю правильно. Только потом я поняла, что никогда не добьюсь того, чтобы он полюбил меня. Я даже не посмела завести от Дастина ребенка. Зачем ему расти в доме, где нет любви? А теперь можешь радоваться — муж со мной разводится.

Некоторое время в комнате стояла гробовая тишина. Трудно было сказать, кто из братьев был больше потрясен. Доминику приходилось признать, что он вредил человеку, который этого не заслуживал. А его брат ощутил, что за спиной у него вырастают крылья. Не успев хорошенько подумать, что делает, Дастин вышел из-за ширмы и предстал перед изумленной женой. Эрика приглушенно ахнула и оцепенела.

Он взял ее за руку и повел в коридор. Там Дастин остановился и долго всматривался в бледное, измученное лицо. Эрика похудела, кожа ее слегка обветрилась и посмуглела. Было видно, что свобода от супружеских оков не пошла ей на пользу. Дастин посмотрел на левую руку Эрики, на которой по-прежнему были его кольца, и с трудом подавил желание прижать жену к себе. Вместо этого он довольно резко заметил:

— Полагаю, нам есть о чем поговорить. Едем домой. — И потянул жену за собой.

Она шла за ним, быстро переставляя негнущиеся ноги. По пути Дастин подхватил брошенные ею в холле вещи. Задумчивый и притихший Доминик смотрел им вслед, понимая, что супругов ждет непростой разговор.

Эрика торопливо забралась на пассажирское сиденье «ягуара» и искоса посмотрела на мужа. Он держался странно спокойно, словно все уже было сказано между ними. А может, так оно и есть? Ее горячие признания ничуть его не тронули. Он выслушал объяснения, почему она нарушила их договор, но нисколько не смягчился. Дастин даже не смотрел в ее сторону. Вот сейчас они приедут домой, и он предложит ей подписать бракоразводные документы. А после этого она удалится, потому что ей уже нечего будет делать в его доме.

Она даже не станет забирать свои вещи. Ей просто не вынести эти сборы. Лучше попросить экономку сделать это за нее. Добрая миссис Карстерс не откажет бывшей хозяйке в такой просьбе, тем более просьба будет последней…

Дома супруги сразу прошли в спальню, и Дастин закрыл дверь на ключ. Эрике показалось странным, что он собирается беседовать с ней здесь, а не в кабинете. Тут даже негде было разложить документы. Но кто она такая, чтобы ставить условия? Эрика присела на краешек постели и мужественно приготовилась к худшему.

Дастин походил из угла в угол, затем неожиданно остановился и спросил:

— Все, что ты сказала Доминику, соответствует действительности?

— Да.

Эрика смотрела на него снизу вверх, не пытаясь скрыть свои чувства. Ей даже стало легче оттого, что она могла говорить мужу правду. Только зачем он спрашивает? Разве ему не все равно, что именно она испытывает к нему? А он опустился рядом с ней на одно колено и улыбнулся радостно и открыто.

— Ну, здравствуй, — тихо сказал Дастин, а затем привлек напряженную Эрику к себе и обжег поцелуем ее приоткрывшиеся от удивления губы.

Из ее глаз хлынули слезы. Что за дополнительная мука? Зачем он терзает ее? Эрика собралась было отстраниться, но вместо этого обнаружила, что прижалась к Дастину. Испугавшись самой себя, она из последних сил увернулась от ищущих мужских губ, простонав:

— Пусти, не надо, не мучай меня.

Он не внял отчаянной мольбе — наоборот, прижал Эрику еще крепче и, запрокинув ее голову, лаской добился того, что она ответила на поцелуй. Эрика уже не могла ни о чем думать. Она упивалась вкусом его кожи, к которой давно хотела прижаться губами, теплом его тела, которого ей так не хватало.

И ей было все равно, что последует дальше.

Она не осознавала, с какой готовностью открывается для его любви, как трепещет в его умелых ласковых руках ее тело. А для Дастина, казалось, вся жизнь сосредоточилась сейчас в умоляющих влажных глазах, взирающих на него неотрывно, преданно и обожающе, как на божество.

Огромным усилием воли Дастин заставил себя оторваться от Эрики. Стиснув ее руки горячими пальцами, он хрипло выдохнул ей в лицо:

— Я люблю тебя. Обещай, что никогда больше не покинешь меня!

Никогда еще он не был настроен так серьезно и торжественно.

Эрика смотрела на него, округлив от изумления зеленые глаза, веря и не веря тому, что услышала. Недоверие все же победило, она помрачнела и отвернулась от его обжигающего взгляда.

— Не надо утешать меня. Ты вовсе не обязан отвечать на мою любовь. Считай, что я ничего не говорила о моих чувствах к тебе. Ты совершенно свободен и можешь связать свою жизнь с женщиной, которую по-настоящему любишь. Я просто уйду и не буду тебе мешать.

Она едва удерживалась от рыданий.

— Глупышка, ты и есть та женщина, которую я люблю! — воскликнул он.

Ему казалось, что все и так предельно ясно, а тут какие-то выдуманные препятствия на пути к их счастью. Он тряхнул Эрику за плечи, и она уставилась на него с ошеломленным видом.

Дастин понял, что есть только одно средство убедить ее. Он принялся раздевать жену, приговаривая все ласковые слова, какие только приходили ему на ум. Это подействовало. Прикрыв глаза, Эрика зачарованно слушала все, что он говорил, позволяя ему расстегивать многочисленные пуговицы блузки и молнию на юбке. А потом, словно придя в себя, стала сама раздевать мужа — медленно, словно заново знакомясь с его прекрасным телом.

Расстегнув рубашку, Эрика прильнула губами к его груди, проведя дорожку из поцелуев от сосков до низа живота. Тут Дастин не выдержал и опрокинул жену на постель…

Когда к потрясенной, обессиленной Эрике вернулась способность двигаться и говорить, она села на кровати и спросила:

— Когда ты понял, что любишь меня? И как вообще это могло случиться, ведь я же вынудила тебя жениться на мне?

Она все еще не пришла в себя от его неожиданных признаний и страстно желала еще и еще раз услышать от него сладкую правду.

Нежно поглаживая Эрику, он заставил ее податься навстречу ему. Губы их вновь слились в страстном поцелуе. Затем, не разжимая объятий, Дастин принялся терпеливо объяснять ей, как маленькому ребенку:

— Ты заинтересовала меня с самого первого момента нашей встречи. Но только я не сразу понял, как сильно ты нужна мне. Многолетние холостяцкие привычки, недоверие к женскому полу, да и боязнь потерять свободу сыграли тут определенную роль.

Позже я поймал себя на том, что постоянно думаю о тебе. А когда приехал, чтобы сделать тебе предложение, у меня уже и вовсе не осталось сил сопротивляться судьбе. Я только очень боялся, что ты никогда не ответишь на мои чувства даже после нашей ошеломительной близости. Прости, что так долго не открывал правду, но я опасался, что ты отвергнешь меня и посмеешься над моей любовью.

— Сколько же времени мы потеряли, — сокрушенно покачала она головой, но глаза ее уже светились беспредельным счастьем. А еще Эрика подумала, что давно не принимала свои таблетки. — Как думаешь, в каких тонах лучше оформить детскую — в голубых или в розовых? — лукаво улыбаясь, спросила она.

И поняв потаенный смысл ее вопроса, Дастин благодарно поцеловал жену, одновременно прикидывая, стоит ли покупать малышу пони или можно немного подождать.

Эрика уютно устроилась на его плече и закрыла глаза. Через минуту оба уже спали. Но даже во сне Дастин нежно поглаживал тыльную сторону ее ладони. То ли от этих ласковых прикосновений, то ли от приятных сновидений Эрика счастливо улыбалась во сне.

КОНЕЦ