Брачный период мачо

Олег действительно оказался довольно состоятельным. Когда Лена слегка освоилась в его апартаментах, изучила инструкции к бытовой технике и начала привыкать к тому, что при выборе продуктов в супермаркете можно не экономить и не шевелить губами, сопоставляя цены покупок и наличность в кошельке, она начала работать над собой в психоэмоциональном плане. Вернее, работали они вместе с Карякиной, которая ломилась посмотреть на жилище подружкиного кавалера, а подружка, в свою очередь, желала быть проконсультированной на расстоянии, поскольку стеснялась спросить Олега, можно ли ей пригласить Светку в гости. К себе домой она Карякину пригласить могла, а здесь Лена сама чувствовала себя гостьей, и это пугало и расстраивало ее больше всего. Когда Олег был рядом, она забывала обо всех своих переживаниях, но стоило ей остаться одной, как в голову упрямыми шурупами начинали ввинчиваться мысли о том, что все не так. В евроремонтовском великолепии его квартиры она чувствовала себя как рыбак на оторвавшейся льдине: страшно хотелось на берег.

Карякину такое положение вещей не устраивало.

— Как я могу дать нормальный совет, если не вижу, где и как он живет. И что у тебя за место в его жизни, если ты не имеешь права голоса? — возмущалась Светка.

— Право голоса я имею, только подавать его лишний раз не хотелось бы, — честно отвечала Лена.

— Если ты с самого начала дашь ему понять, что он главный, то потом изменить что-либо уже не получится. Ты готова всю жизнь оставаться на вторых ролях? — восклицала подруга, испытующе изучая Лену суровым взглядом.

Лена была не просто готова, они именно хотела быть на вторых ролях, поскольку в ее понимании первую скрипку в семье должен играть мужчина, если он, конечно, нормальный. Единственное, она не была уверена, что скрипачом должен стать именно Олег.

На Восьмое марта он притащил ей целую корзину роз и ночью, после похода в ресторан, повесил на шею толстенькую золотую цепочку. Лена восторгалась ровно до того момента, пока не донесла эту новость до Карякиной.

— М-да, — протянула Светка. — Без фантазии. Примитивный он у тебя какой-то. Нет бы сюрприз какой-нибудь неожиданный сделал, а то — побрякушки и цветы. Хотя, может, это я от зависти так кисло мыслю. Представляешь, первый раз в жизни Восьмое марта в компании с мамой. Удавиться хочется.

Лена очень даже представляла. До этого у нее как раз все международные женские дни проходили в мамином обществе.

— Знаешь, забудь, что я тебе сказала, — вдруг бодро сообщила Карякина, вспомнив последний неожиданный сюрприз, преподнесенный ей одним из кавалеров. Это была здоровенная пригласительная открытка на его свадьбу, врученная Свете со словами: «Это ни в коем случае не повлияет на наши с тобой отношения». — Лучше надежный с предсказуемыми сюрпризами, чем фокусник с кроликами и шариками.

— Почему? — удивилась Лена, уже успевшая опечалиться по поводу банальности поведения своего возлюбленного.

— Шарики полопаются, кролики попортят мебель и начнут размножаться, а фокусник исчезнет, оставив тебя в этом кошмаре, — грустно пояснила Карякина.

— Но Олег и правда немного скучный. Он мне свои анекдоты уже по десятому кругу рассказывает.

— Анекдоты хоть смешные?

— Уже нет.

— Ясненько. А сама-то ты его как развлекаешь?

— А я что, должна его развлекать? — изумилась Лена.

— Должна не должна, а он тоже, может, про тебя какому-нибудь другу рассказывает, что ты оказалась теткой без фантазии.

— Почему без фантазии? Я Камасутру купила.

— Да-а? Почитать дашь? Интересно хоть?

— Нет. На комикс похоже. Типа прыжков человека-паука по крышам: совершенно нереальные выкрутасы.

— Не пригодилось? — расстроилась Светка.

— Почему? Что-то пригодилось, но Олегу не понравилось, что я ее читаю. Он сразу начал допытываться, что меня не устраивает без этого талмуда. Чуть не поссорились.

— Понятно. Но я не про эту фантазию, ты что-то узко мыслишь. Я вообще. Про события. Чем ты его поражаешь, например? Только не надо мне тут про еду и Камасутру.

Последнее, чем Лена безусловно поразила Олега, была попытка постирать белье. Поскольку Олег жил один, все, что пачкалось, он сдавал в химчистку и прачечную, откуда через некоторое время получал вещи чистыми и заботливо выглаженными. Стиральная машина, украшавшая огромную кухню, была куплена не по необходимости, а просто так, чтобы была.

Пытаясь привыкнуть к своей новой роли и почувствовать себя как дома, Лена собрала грязные рубашки любимого и, в очередной раз перечитав инструкцию, решила их постирать самостоятельно. Побулькав и покрутив барабаном, машина внезапно затихла и начала задумчиво пощелкивать своими умными внутренностями. Через полчаса щелчков Лене стало ясно, что агрегат впал в кому и требует постороннего вмешательства. Она, понадеявшись, что примитивная хозяйственная деятельность сблизит ее с Олегом, которого она продолжала воспринимать как памятник на площади — величественный и недоступный, размечталась о том, как он будет благодарить ее за чистые рубашки, но это досадное недоразумение кардинально нарушило ее планы и выбило из колеи. Сидя перед иллюминатором, словно капитан космического корабля, она обозревала загадочную темную неизвестность за толстым стеклом, заляпанным пузырями, и осторожно дергала ручку: машина отдавать белье отказывалась. Старательно отгоняя настырную мысль «не судьба, все против меня», она пошуршала инструкцией и начала осторожно порциями сливать воду в маленькую мисочку. В течение часа она носилась с этим наперстком из кухни в ванную. Мыльная вода мелкими каплями чертила траекторию ее перемещений. Пару раз поскользнувшись и один раз смачно шлепнувшись, Лена опустошила чудо современной электроники, призванное облегчить тяжелый быт нормальной женщины. Нормальным, может, оно и облегчало, но только не ей. Насладившись своим торжеством над измочаленной Леной, машина снисходительно чавкнула и открылась. Лена, переборов желание пнуть ненавистный агрегат, пощупала совершенно сырые и мыльные рубашки.

Отвергнув идею постирать их в кухонной раковине, она заглянула в ванную и задумчивым, оценивающим взглядом пробежалась по джакузи.

— В принципе, если включить режим массажа, то получится та же стирка, — решила она, содрогнувшись от собственной сообразительности. Поскальзываясь на мокром полу, она перетащила рубашки в ванну. Распластавшись по дну, они печально ждали своей участи. Лена устала так, что ей тоже хотелось лечь и покачаться под вибрирующими теплыми струями, но пришлось уступить. Она включила воду и, бормоча, поплелась в кухню вытирать пол.

— Зато пол с мылом вымыла, — успокоила она себя и без сил опустилась на стул. Но уже через секунду, подкинутая воспоминанием о недостиранных рубашках, она прискакала в ванную. Вода еще не перелилась, но чудовищная шапка пены уже заползала на бортик.

— Да что ж это такое? — в сердцах выкрикнула Лена и в отчаянии шлепнула ладошкой по кружевной куче пузырей, выпирающей над ее ноу-хау.

Сначала она попыталась их придавить, потом полопать, потом начала перекидывать в раковину. Пузыри оказались на редкость устойчивыми, и борьба с ними отняла у юной хозяйки последние силы. Когда они наконец-то были побеждены, она, в ужасе посмотрев на часы, поняла, что не успевает завершить мероприятие до возвращения Олега. Первый раз за их недолгую совместную жизнь ей захотелось, чтобы он задержался на работе.

Вернувшийся, как назло, вовремя кавалер застал любимую девушку за немыслимым занятием: отклячив пятую точку, она, стоя в неглиже, перевесилась через бортик джакузи и в этой неудобной позе чем-то плескала и булькала. Полюбовавшись на тыл, он привстал на цыпочки и заглянул через Ленино плечо: в ванне готовился какой-то сюрприз. В пузырях плавали тряпки неизвестного назначения, а Лена увлеченно гоняла их по воде.

Олег быстро разделся и, на цыпочках подкравшись к Лене, обнял ее, шепнув в ухо:

— Ныряем на счет «три»!

Припечатав губы юной русалки поцелуем, он, невзирая на страшно выпученные глаза, начал заваливать ее в ванну. Девушка почему-то сопротивлялась так, словно ее собирались закинуть в растворитель. Краем глаза он зацепился за яркую бутылочку пятновыводителя и от неожиданности выпустил Лену. То, что девушка использовала в качестве пены для ванной пятновыводитель, говорило не в ее пользу. Пузырей, конечно, много, но подобных экспериментов над собой он допустить не мог.

— Там порошок! — заверещала она, размахивая руками, едва только Олег отлепился от нее, дав возможность вздохнуть.

— Порошок?! Ты с ума сошла? Мало того что пятновыводитель, так еще и порошок! Что за больные фантазии?

— Какие фантазии? — заорала Лена, с содроганием представляя последствия совместного купания в этой адской смеси. — Я белье стираю!

Она стирала белье в джакузи. Олег потер лоб, потом похлопал себя по щекам. Не удовлетворившись результатом, он сильно ущипнул себя за руку. Полуголая Лена в комплекте с пузырящейся ванной не пропадала. В страшном сне итальянским дизайнерам не могло присниться, с какой целью могут использовать их шедевры в далекой и дикой России.

Судя по выражению лица, Олег явно не был ей благодарен за подвиг. Более того, он смотрел на нее с тихим ужасом в глазах.

Лена поспешила объяснить ситуацию, чтобы он не подумал, что завтра она будет колоть пультом от домашнего кинотеатра орехи или варить в чайнике суп из кубиков. После подробного рассказа про сломавшуюся машину голый Олег, чувствуя себя последним идиотом, ушагал в комнату одеваться. Вечер был безнадежно испорчен. Лене захотелось домой к маме, на свой старенький диванчик. Соответствовать новой жизни и новому уровню материального достатка категорически не получалось.

Рассказывать обо всем этом Светке бесполезно. По ее мнению, мужика украшает кредитка, обладая которой, он может не иметь больше никаких других достоинств. Толстый кошелек перешибет любой, даже самый богатый и изысканный, набор недостатков. Но это вовсе не значило, что она охотилась на богатых. Она охотилась на мужиков вообще, как доисторический охотник, которого послали за дичью на обед: медведь — хорошо, но и из тощего зайца, если таковой попадется, тоже можно что-нибудь сварить. К огромному сожалению Карякиной, современные зайцы тоже бегали очень быстро, и догнать их не представлялось возможным, не говоря уже про медведей, которые нагло проезжали мимо, наглухо отгородившись от одинокой Светки тонированными стеклами своих иномарок.

Ленины терзания были Карякиной абсолютно непонятны, и она, в очередной раз посетовав на то, что подруга обнаглела и бесится с жиру, оставила Лену наедине с ее необъяснимой тоской.

Мама, как обычно, целиком и полностью поддерживала Светку. Все сговорились и подталкивали Лену к загсу, хотя сама она до судорог боялась решающего разговора с Олегом. Время шло, ближе они не становились. Лена мучилась и не знала, что еще можно предпринять для того, чтобы понять: любит ли она этого мужчину или просто уцепилась за первый попавшийся экземпляр.

Светлану Карякину такие тонкие материи обычно не волновали. Она, как запасливый хомяк, готова была тащить в дом все, что плохо лежало, в разумных пределах, естественно. Но более-менее нормальные мужские особи уже были разобраны, и Светка рыскала в одиночестве. Тоскливое Восьмое марта добавило ей в кровь адреналина, и юная охотница утроила свои усилия. Конечно, охотиться в паре было бы легче, но этот невесть откуда появившийся Олег сбил ей все планы: Лена теперь сидела дома, как царевна у окошка, и поджидала своего ненаглядного. Более близкой подруги у Светки не было, а соседка Татьяна, с которой они периодически предпринимали совместные вылазки, была слишком эффектной и фигуристой, поэтому на ее фоне маленькая Карякина терялась, как воздушный шарик на фоне грозовой тучи. Банальные попытки познакомиться с кем-нибудь на культурных мероприятиях типа кино или театров успеха не имели. Единственный отловленный в театральном буфете симпатичный мужчина без кольца побыл в Светкином распоряжении всего десять минут, после чего был в грубой форме отобран высокой шатенкой, которой не приглянулась ни Светка, ни натюрморт на их столе. Жизнь стремительно катилась под откос, надвигающееся тридцатилетие пугало перспективой старческих морщин, целлюлита и раннего климакса. Карякина не была неразборчивой, ей просто очень хотелось замуж, детей и прочих земных радостей. Света трезво смотрела на жизнь вообще и на собственные перспективы в частности. Она была уверена в одном: если наличие в жизни женщины мужчины еще не гарантирует счастья, то уж отсутствие в этой самой жизни хоть какого-нибудь представителя противоположного пола абсолютно точно означает и отсутствие пресловутого женского счастья. Другими словами: есть мужчина — еще не счастье, нет — точно беда. Светка в данный момент находилась как раз в беде.

«Отравиться, что ли?» — тоскливо размышляла она. Пошатавшись по улицам и насмотревшись на счастливые парочки, Карякина решила зайти в «Макдоналдс». Вредная, но вкусная еда ее в данный момент привлекала меньше всего, интереснее была разношерстная молодежная очередь. Дети уже давно спали, поэтому взрослый контингент спокойно расслаблялся, не опасаясь визга, писка и вылитых за шиворот молочных коктейлей. Потоптавшись в очереди и отшив пару назойливых малолетних кавалеров, Светка с тоской констатировала, что заход оказался неудачным: никого подходящего в пределах видимости не было. Поскольку есть все равно хотелось, то она машинально взяла детский обед с игрушкой и забилась в угол, заняв маленький столик на двоих. Пустой стул напротив нервировал и навевал меланхолию. Через пару минут ей вообще стало стыдно сидеть в одиночестве, в носу защипало, а к глазам подкатили слезы. Света уставилась в забрызганное дождем и весенней слякотью окно…

— Вы позволите?

Крупный темноволосый мужчина вопросительно смотрел на нее, держа на весу поднос, заваленный свертками и пакетиками.

С трудом выдержав паузу, Карякина степенно кивнула.

— Спасибо, — обрадовался мужчина и осторожно примостился на маленьком стульчике. Светка из-под ресниц внимательно разглядывала нового соседа: крупный, слегка приплюснутый нос, лохматые брови, под которыми словно угольки у снеговика, были воткнуты маленькие круглые глаза, широкий рот, с аппетитом уплетавший золотистую картошку. В общем, абсолютно точно — не красавец. В карякинских глазах это был плюс. Еще ей приглянулись плечи, натягивавшие толстую ткань джинсовой рубашки, размера 56, не меньше, и крепкая шея, плавно стекавшая от ушей в темно-синий джинсовый воротник. Она воспряла духом и демонстративно отвернулась.

— Я вам мешаю? — забеспокоился мужчина.

Почему? — спокойно спросила Светка, медленно махнув ресницами. То, что они у нее шикарные, Карякина знала и нагло этим пользовалась. — Двое взрослых людей, уставших после рабочего дня, имеют полное право поужинать в тишине. Совершенно необязательно таращиться друг на друга и напрягать извилины, чтобы выжимать неинтересные темы для никому не нужных светских разговоров. Вы сели сюда, поскольку не было свободных мест. Это ни к чему вас не обязывает.

Обычно любой мужчина такую фразу понимал однозначно: присутствие умной и задумчивой Светки абсолютно точно к чему-то его обязывает. Женщина, не строящая глазки, а объясняющая, что партнер волен в своем выборе, попадает в десятку. Ну или в девятку. В зависимости от партнера. Карякина несколько раз умудрялась вообще попасть в «молоко», хотя в большинстве случаев эта тактика все-таки срабатывала.

Выдав ключевую фразу, она начала манерно грызть свои чипсы, грустно и загадочно поглядывая в окно и на потолок.

— Вы такая печальная, — не выдержал мужчина. — Я могу вам чем-то помочь?

Карякина медленно перевела взгляд с соломинки на него, опять поморгала, словно увидела впервые или успела забыть про его вынужденное соседство, и, грустно улыбнувшись, отрицательно качнула головой.

— И все-таки, — он уже утолил первый голод и начал изнывать от любопытства, все глубже насаживаясь на карякинский крючок. Девица не пыталась на него вешаться, не кокетничала и не сверкала коленками. Одета скромно, но не бедно. Ему захотелось покрасоваться в роли героя или спасителя. Но девушка не претендовала на то, чтобы ее спасали. Разбудив в нем спортивный азарт, она таинственно улыбалась и хлюпала коктейлем.

— Вы меня заинтриговали. Кстати, меня зовут Антон.

Света смерила его задумчивым взглядом. Словно сличая, насколько это имя ему подходит, но ничего не ответила.

— Вам что-нибудь заказать? — решил он сменить тему.

— Хотите меня сперва откормить?

Слово «сперва» прозвучало обнадеживающе. Похоже, что шанс на продолжение был. Поторопившись, Антон радостно спросил:

— Я, к сожалению, в этих вопросах не специалист. А как поступают с девушками после того, как их откормят?

Карякина презрительно оттопырила губку:

— По-мужски.

— Ого, — решив перейти на игривый тон, он развеселился: вечер обещал быть нескучным. — Это как же, а?

Но Светка моментально сбила его с толку, высокомерно просветив:

— По-мужски, это значит, либо сожрать и выплюнуть косточки, либо выгнать в поле растрясти жирок. В любом случае цель одна — самоустраниться от дальнейшего участия в судьбе откормленной подруги.

С трудом проглотив котлету и шумно запив ее лимонадом, Антон растерянно уставился на Светку. Девица явно не шутила и на игривый тон переходить не собиралась. Это было неожиданно и… интересно.

Карякина тем временем отодвинула поднос, аккуратно вытерла руки салфеткой, промокнула платочком губы и равнодушно сказала:

— Спасибо за компанию. Всего хорошего.

Это был кульминационный момент программы. Если мужик плохо заглотил крючок или она в чем-то просчиталась, то шанс распрощаться с одиночеством опять уплывет, сверкнув золотистой чешуей и шлепнув напоследок хвостом.

Шанс не уплыл. Антон резво вскочил и покорной рысцой посеменил за уходящей девушкой. Сначала Светка двигалась медленно и плавно, давая ему возможность подумать, оценить ее фигурку и догнать. Едва она услышала покорный топот за спиной и углядела краем глаза в отражении стекла торопливо натягивавшего куртку Антона, как резко прибавила скорость, демонстрируя полнейшую незаинтересованность в дальнейших контактах. В результате домой они ехали на машине робевшего в присутствии умной Светки кавалера, который, прощаясь, так и не отважился ее поцеловать. Вернее, он начал маневр, напустив в глаза томного тумана и смело взглянув на загадочную пассажирку, но Карякина обдала его в ответ ледяным непониманием, после чего он, смешавшись, попросил телефон, чувствуя себя глупым влюбленным подростком.

— Телефон? — удивленно протянула Светка, добавив в голос сексуальности. — Я не знаю. Не уверена, что нам обоим это надо.

— Мне точно надо, — выпалил уставший от поиска правильной тактики Антон.

Решив, что на сегодня с него достаточно, Карякина вдруг ласково улыбнулась и нежно проворковала:

— Ну раз надо, записывайте.

Антон чуть не свернул шею, наблюдая, как Света скрывается в парадном. Она так и не оглянулась, выдержав эту пытку с трудом. Зато, едва войдя в подъезд, она тут же припала к крохотной дырке в дверях, пытаясь углядеть реакцию кавалера. Ничего она, конечно, так и не увидела. Антон уехал домой абсолютно счастливый, предвкушая потрясающий роман с новой знакомой.

В городе бушевала весна. Залив улицы бескрайними лужами, таившими в себе массу неожиданностей, вроде какой-нибудь скрытой выбоины, уходящей на глубину полуметра, она медленно, словно сладкое эскимо, слизывала грязно-серые сугробы, гоняла стайки воробьев и бередила гормоны, еще не отошедшие от зимней спячки. В один из пасмурных мартовских дней Лена, как обычно, тряслась в троллейбусе. У Олега была назначена какая-то встреча во второй половине дня, поэтому он отсыпался дома, предупредив, что сегодня Лена добирается до работы своим ходом. Это было не в первый раз, поэтому его слова ни возражений, ни нареканий не вызвали.

Едва только двери раскрылись, стало ясно, что случилось что-то из ряда вон выходящее: народ глухо роптал и не торопился покидать гостеприимное нутро общественного транспорта. Передние возражали, задние напирали, в результате под шум выяснений отношений и жалобно-злобные вскрики пробка в дверях начала рассасываться. Лена, не любившая толкотню, как обычно, выходила последней. Причина воплей сразу стала ясна, едва она собралась шагнуть вниз — троллейбус стоял посреди гигантской лужи, тянувшейся в обе стороны и скрывавшейся за горизонтом: ни обойти, ни перепрыгнуть ее было невозможно. Смешно подкидывая ноги, пассажиры огромными скачками неслись к тротуару, сотрясая воздух проклятиями в адрес водителя и дворников. Лена машинально охнула и посмотрела на свои изящные сапожки. Судя по глубине, вода проберется не только через молнию, но и перельется через невысокие голенища: воспаление легких было обеспечено, даже если из метро бежать до работы бегом, а там снять колготки и поставить сапоги на батарею…

На ее тихий вскрик внезапно обернулся шедший впереди парень. Он улыбнулся и протянул руку. Подумав, что в данной ситуации галантное протягивание конечности выглядит нелепо, Лена машинально оперлась на его широкую ладонь и внезапно взлетела над лужей, плотно зависнув на уровне груди улыбчивого парня. Она еще не успела понять, что произошло, а он уже ставил ее на сухой асфальт.

— Спасибо, — Лена смутилась, увидев его мокрые брюки.

— Ну, спасибо. Спасибом сыт не будешь, — парень улыбался, разглядывая ее пунцовую физиономию. — Надо бы наградить за подвиг!

Лена оторопела. Едва она размечталась, что на нее обратил внимание мужчина, как он тут же потребовал за это самое внимание денег.

— Мадам, уж не кошелек ли вы там ищете? — предвосхитил ее суетливое барахтанье в сумке веселый рыцарь. — Я имел в виду поцелуй.

Лена, наконец, подняла глаза… и пропала. То ли Карякина заразила ее своей влюбчивостью, то ли это была настоящая любовь, запоздавшая на пару недель, но Лена, ни секунды не раздумывая над тем, как будет расценено ее поведение, приподнялась на Цыпочки и поцеловала неизвестного героя.

Парня звали Иван. Он приехал из провинции, жил в общежитии и работал на заводе. Иван оказался немногословным и веселым, с ним было легко и надежно. Он проводил Лену до работы и, неожиданно оробев, спросил, можно ли будет ее вечером встретить. Совершенно забыв про Олега, который тоже мог появиться вечером и предъявить на нее права, Лена радостно закивала. Но Иван, не ограничившись устным согласием, попросил рабочий телефон. Как он пояснил, на всякий случай.

Весь день Лена тряслась, в ужасе ожидая звонка Олега, про которого почему-то вспомнила, обнаружив в своей немытой кружке скрюченный чайный пакетик. Почему сознание запараллелило два этих образа, она не поняла, но копаться в этом не хотелось. Превозмогая себя, она попросила начальницу, чтобы та всем, кто позвонит, говорила, что Кораблевой сегодня нет.

— Кому это «всем»? — желчно поинтересовалась Татьяна Филипповна.

— Мужчинам, — пояснила Лена.

— Ишь ты какая! И много их тебе звонить будет? Поскольку, кроме Олега, других абонентов не планировалось, Лена просто пожала плечами, решив не отвечать.

Естественно, как только мужской голос по телефону попросил Елену, Татьяна Филипповна тут же злорадно прокаркала:

— Елену? Конечно, сейчас!

Не ожидавшая такой подлости Лена расстроенно взяла трубку.

— Лена? Это Иван. У вас ничего не изменилось?

— Нет! — Лена непроизвольно разулыбалась, страшно огорчив любимую начальницу.

— Тогда, может быть, мы сходим сегодня в кино? — неуверенно спросил он. От этой его неуверенности Лене стало так тепло и спокойно, что она захотела немедленно прижаться к нему и сказать что-нибудь ласковое.

— С удовольствием, — она пыталась сделать серьезное лицо, но у нее не получилось. По тону почувствовав, что предложение действительно принято благосклонно, Иван торопливо попрощался до вечера.

Олег про нее так и не вспомнил.

Как только на большом табло над дверями высветилась заветная цифра «18:00», Лена начала наводить марафет. Татьяна Филипповна смотрела на нее с таким отвращением, словно подчиненная не пуховкой по лицу махала, а прямо на столе препарировала жабу.

Одарив начальницу, молча мариновавшую свои злобные мысли, счастливой улыбкой, Лена выпорхнула из кабинета. Иван уже мерил шагами корявый асфальт напротив выхода. В его огромных ручищах топорщился крошечный букетик мимозы, похожий на пушистый солнечный ершик. Почему-то этот золотистый пахучий шарик произвел на нее гораздо более сильное впечатление, чем корзина роз, преподнесенная Олегом. Видимо, дело все-таки было в дарителе. Увидев Лену, Иван размашисто пошагал к ней, растопырив руки, словно собирался ловить аэростат. С детской непосредственностью он обнял ее и звонко чмокнул в макушку. Лене стало смешно.

— Я купил газету, — Иван уже перешел на деловой тон.

— Будем читать вслух? — хихикнула Лена.

— Нет, будем кроссворды разгадывать, — простодушно оповестил ее кавалер и тут же оглушительно захохотал, увидев ее вытянувшееся лицо с отчетливо нарисовавшейся на лбу мыслью: конечно, здорово, когда с человеком легко, но когда он простой, как валенок, это слегка напрягает. — Шутка. Там написано, в каком кинотеатре что идет. Ты выберешь то, что тебе больше нравится, и поедем. Не могу же я таскать тебя по городу весь вечер, все должно быть продумано и правильно организовано.

— Да ты стратег, — хмыкнула Лена.

— В любом мужчине дремлет нереализовавшийся полководец, — Иван отставил ногу и сунул руку себе за пазуху, изобразив Наполеона. Лена рассмеялась, но уже уважительно. Кавалер не был примитивным, несмотря на простенькую биографию, озвученную им с утра. Пока они добирались до избранной точки, оказалось, что, помимо работы на заводе, где Ваня вкалывал отнюдь не слесарем, как Лена решила в самом начале, а экономистом в плановом отделе, он еще и учился на вечернем, осваивая азы юридического образования. Рыцарь колоссально вырос в ее глазах, и она даже решила, что в таком комплекте его можно показать маме. Олега, кстати, она Веронике Федоровне пока не предъявляла.

В кино Иван громко потребовал в кассе билеты на «места для поцелуев», развеселив очередь и вогнав в краску свою спутницу. Весь сеанс они целовались, а когда зажегся свет, Лена запоздало подумала, что зря они так долго выбирали фильм по газете. Хотя соблюсти некоторые приличия все же следовало. С Иваном ей было так хорошо, что щемило в груди и хотелось остановить время. Ее не беспокоила сбившаяся прическа, размазанная помада и осыпавшаяся тушь. Лена была уверена, что нравится ему такой, какая она есть, и не надо прилагать никаких усилий, чтобы каждое мгновение быть в идеальном состоянии, как комод в антикварной лавке: запылишься — не купят.

На улице стемнело, свежий весенний воздух пьянил, а легкий ветер выдул из ее головы последние воспоминания об Олеге. Она совершенно машинально поехала к маме. Уже у подъезда Иван, волнуясь и слегка заикаясь, спросил, не замужем ли она.

— Эх ты, этим надо было поинтересоваться в самом начале! — поучительным тоном сообщила Лена. И тут же в ее мозгу немым укором всплыл печальный лик безответственно забытого Олега.

Почувствовав резкую смену настроения любимой, Иван неуверенно повторил свой вопрос.

— Официально нет, — огорошила его Лена. Если бы он спросил, что она имела в виду, она вряд ли бы смогла членораздельно пояснить свою мысль. Скорее всего, это проснулась ее совесть, ни на секунду не забывавшая об обязательствах перед Олегом.

— И… как нам быть? — неуверенно поинтересовался Иван.

— Нам просто быть, — загадочно ответила Лена. — Будем решать проблемы по мере их появления, как говорят умные люди.

Я не умею так, — строго сказал Иван. Он совершенно явно не ожидал от Лены таких сложностей. Судя по его физиономии, он вообще планировал сегодняшнюю ночь провести с ней, и наличие препятствий в его схему не вписывалось. Посмотрев на фасад дома, уютно поблескивающий желтыми окнами, он добавил:

— Значит, тебя там ждут?

— Хочешь, заходи к нам на чай, — внезапно предложила Лена.

— Ты издеваешься?! — охнул Иван. — В кои-то веки я решил, что наконец-то нашел девушку своей мечты, а она предлагает мне групповуху!

Лена согнулась пополам от хохота. На всякий случай придерживая взбешенного кавалера за карман куртки, она топала ногой и тоненько причитала. Иван спокойно ждал, пока девушка придет в себя и перестанет радостно повизгивать, пояснив причину внезапного веселья по столь печальному поводу.

Слегка успокоившись, она решила расставить все точки над «i».

— Во-первых, я живу здесь с мамой, она тоже вряд ли согласится на групповуху, так что общий язык вы найдете, — начала она, опустив тот факт, что последние полмесяца мама жила здесь в одиночестве. — Во-вторых, с чего ты решил, что я свободна? Во мне что, есть какие-то признаки унылой старой девы? Почему я должна быть одинокой? У любой современной женщины есть мужчина. Это нормально, логично и физиологично.

Увидев, что Ивану лекция категорически не нравится, вероятно, некоторые тезисы противоречили его устойчивой жизненной позиции, она решила закруглить свой психологический экскурс:

— Просто если женщина встречает мужчину своей мечты, то она имеет право выбирать между любовью и физиологией.

— А яснее можно? — не понял Иван.

— Можно, но не нужно, — обнаглела Лена. — Если ты не понял сейчас, значит, ты еще не дозрел.

— Мне уйти дозревать в темное место, как банану?

— Нет, зрей рядом, под присмотром, — подумав, заявила Лена. — Пошли, пошли, зеленый…

Вероника Федоровна, совершенно не ждавшая гостей, обрадовалась приведенному кавалеру ровно на столько же, насколько он обрадовался знакомству с ней: вроде бы лестно и знаменательно, но так не вовремя!

Предвосхитив мамины вопросы, Лена громко объявила:

— Мамуля, знакомься! Это Иван!

Мама попыталась скрыть удивление и брякнула первое, что пришло в голову:

— Очень приятно! Леночка так много о вас рассказывала!

Лена тут же отвлекла изумленного Ивана поиском тапочек, и пока он, кряхтя, рылся в ворохе разнокалиберной женской обувки и выискивал на свою гигантскую лапу подходящую баретку, которой там и в помине не было, она пояснила:

— Я не удержалась и рассказала маме о нашем сегодняшнем знакомстве. Ничего, что я тобой уже похвасталась?

Иван что-то промычал снизу, а Лена, наступив на ногу выкатившей глаза маме, пропела:

— Мамуля, пошли в кухню, а то тут места мало, Ивану развернуться негде.

Вероника Федоровна намек поняла и рысью рванула из прихожей.

— Где Олег? И почему ты тащишь домой мужика, с которым только что познакомилась? — без предисловий выпалила мама, торопясь получить необходимую информацию, пока сопящий босоногий Иван не помешал допросу.

— Это любовь, забудь про Олега. Мы останемся ночевать, — телеграфировала ей Лена.

Мама открыла было рот, чтобы высказать свое ценное многоопытное мнение по поводу скорости развития их отношений, но не успела. В кухню ввалился Иван, виновато сообщив, что тапочки он не нашел.

— Вы не волнуйтесь, носки у меня чистые, я не наслежу, — добавил он на всякий случай.

Мама молча кивнула. Мужик казался примитивным до безобразия. Но внешне интересным: широченные плечи, круглая, как сковорода, физиономия, спокойная улыбка и добрые глаза веселого дворового пса. Как реагировать на этот конструктор, она не знала, поскольку не было возможности сравнить этого гоблина с так и не предъявленным ей бизнесменом.

Иван кукожился и боялся шевелиться в крохотном пространстве их квартиры. Он выглядел как огромный плюшевый медведь, упакованный в маленькую коробку. От бесплодных попыток съежиться до разумных габаритов, он вел себя еще более скованно и неловко, теряя нить беседы и затравленно кося глазом на Лену. Общество мамы, в ускоренном темпе выяснявшей всю его подноготную, парня явно тяготило. Вопросы из Вероники Федоровны сыпались пулеметными очередями. Видимо, боясь, что молодые сию секунду пойдут ломать кровать, она, не дослушав ответов, задавала все новые и новые вопросы. За полчаса беседы она уже знала, что Иван перспективный, образованный, но без жилплощади, немного старше Лены, но без вредных привычек, простоватый, но без многочисленной периферийной родни. Голодный Иван, любезно напоенный чаем, скромно поедал бутерброды, которые Лена не успевала ему лепить, но от ужина вежливо отказывался, боясь отпугнуть вероятную тещу своим аппетитом.

— Ладно, — Вероника Федоровна покусала губу, пошевелила бровями и строго посмотрела на Лену. — Я спать пошла, а вы тут без меня чаевничайте.

— Спокойной ночи, — галантно привстал Иван, едва не опрокинув стол.

— И вам того же, — съязвила мама и выплыла из помещения.

Иван вопросительно взглянул на Лену:

— Я, наверное, тоже пойду?

— Ну подожди, у нас санузел совмещенный. Сначала мама, потом мы.

— Мы? В узел? — завращал глазами кавалер. То ли он не верил своему счастью, то ли чисто теоретически сомневался, что они поместятся там вдвоем.

— Я пойду пока постелю, — равнодушно буркнула Лена, пытаясь скрыть волнение.

Осторожно покосившись, она увидела выражение искреннего недоверия на его румяном лице. Похоже, Иван, как и мама, опасался столь бурного развития отношений, хотя по бегающим глазкам было ясно, что упускать возможность он тоже не хотел.

Если бы кто-нибудь еще месяц назад рассказал ей такое, то она бы искренне и насмерть обиделась. Когда подобные истории озвучивала Карякина, Лена смотрела на нее как на тяжелобольную, с хроническим диагнозом, не поддающимся излечению. На деле это оказалось очень просто, и изнутри ситуация вовсе не выглядела неприлично. Наоборот, все было предельно естественно. И теперь слова Светки о том, что взрослые занятые люди для экономии времени могут обойтись без затяжного периода ухаживаний, вовсе не выглядели пошло и глупо. Внутренний голос убедительно советовал Лене не пытаться оценить свое поведение объективно, поскольку резюме может быть не то что резко отрицательным, а даже слегка оскорбительным. Хотя этот же голос по-стариковски ворчал о том, что, вообще-то, так торопиться нецелесообразно. Лена, перестилая белье, виновато уговаривала сама себя:

« В кино сводил, цветы подарил, на руках носил, в общем — ухаживал».

О том, что процесс ухаживания осуществился в предельно сжатые сроки, она старалась не думать, чтобы не упасть в собственных глазах.

Утром, обнаружив рядом сладко похрапывающего Ивана, она с нежностью и даже слегка по-хозяйски оглядела его мускулистую фигуру. Спали они на полу, сразу поняв, что даже насест в курятнике удобнее ее старенького односпального дивана. Иван в отличие от Олега не пытался поразить ее воображение акробатическими этюдами, но зато Лена впервые не чувствовала себя не соответствующей моменту.

Она с удовольствием, не торопясь, умылась и приготовила завтрак, который после недолгих размышлений решила все-таки сервировать на кухонном столе, а не тащить в комнату, дабы не баловать любимого с самого начала.

Иван долго фыркал и трубил в ванной, создавая непередаваемую атмосферу домашнего уюта и тихого незамысловатого счастья. Мама, высунув нос из своей комнаты, шепотом оповестила млевшую от восторга Лену, что мешать не будет и, пока они не уметутся на работу, из комнаты не выйдет.

— Только вы тут не очень-то рассусоливайте, — предупредила она на всякий случай. — Мне тоже сегодня особо задерживаться нельзя.

Как только мама скрылась за дверью, словно черепаха из панциря из ванной высунул голову Иван:

— Лена, — трагически зашептал он. — У меня штанов нет. Можно я уличные надену?

— Во-первых, мама еще час спать будет, а во-вторых, мы тебя столом прикроем. Выходи, не бойся.

Иван, словно огромный заяц, трусливыми перебежками добрался до кухонного стола и забился в угол. Давясь от смеха, Лена склонила голову набок и разглядывала его семейные трусы изумительной расцветки: с ромашками и божьими коровками. Самая большая божья коровка топорщила свои хитрые глазенки в абсолютно неприличном месте.

— Ребята на день рождения подарили, — смущенно пояснил Иван, пытаясь закинуть ногу на ногу, но маленький стол этот маневр пресек, поэтому пунцовый кавалер просто склеил бугристые волосатые колени и прижался к стене. Лена, хихикая, поцеловала его вихрастый затылок и, ощущая звенящую легкость в голове, с удивлением поняла, что забыла накраситься и уложить волосы.

— Слушай, а тебе какая прическа больше нравится? — неожиданно выпалила она.

— Покороче, чтобы дольше отрастало.

— Под ноль, что ли? — неуверенно хихикнула Лена, представив себя в таком тифозном варианте.

— Не, совсем под ноль мне не идет, — поразмышляв и отхлебнув кофе, сообщил Иван.

— Балда, я про себя.

— Про тебя? — он удивленно оторвался от созерцания остатков кофе в кружке и оглядел Лену. — А-а. Да любая. А какая лучше?

— Это я тебя спросила.

— Да не знаю. Мне как-то все равно.

— Совсем все равно? — расстроилась Лена. Конечно, удобно, когда не надо накручивать на ночь бигуди, а утром успевать их снимать до того, как любимый проснулся, и просто замечательно, если не надо ставить будильник на час раньше только для того, чтобы, чертыхаясь, проводить этот недосланный час у зеркала, наматывая волосы на щипцы. Но вариант «все равно» при этом не предусматривается. Прилагать титанические усилия для того, чтобы ежедневно производить впечатление на мужчину, утомительно, но нравиться все же хочется.

— Нет, не совсем, — испугался Иван и тут же выкрутился: — Я в том смысле, что ты мне с любой прической нравишься.

Подумав, Лена приняла этот вариант. Иван проводил ее до работы и неуверенно спросил:

— Ты сегодня как?

— Не знаю, — решила пококетничать Лена. — Позвони мне после обеда.

— Что-то было не так? — посерел Иван.

— Ваня, ты постарайся понять, пожалуйста, у меня тоже есть своя жизнь, друзья, подруги. Я же не твоя жена, чтобы каждую минуту своего времени отдавать тебе. Кстати, и жена это делать не обязана. Не дуйся!

Она звонко поцеловала его в щеку и скрылась за стеклянной дверью родной конторы. Лена твердо решила, что с Иваном она с самого начала будет на высоте и не позволит ему собой командовать. Пусть он будет главным в их тандеме, мужчины это любят, но у нее будет не просто право голоса, а контрольный пакет акций в этой новой ячейке общества.

Когда она вошла в кабинет, начальницы не было, а телефон на ее столе надрывался длинными «городскими» звонками. Услышав в трубке голос Олега, она сначала даже не узнала его и чуть не спросила «а кто это?». Зато когда до Лены дошло, что она даже не позвонила ему вчера, стыд затопил ее до самой макушки, покрыв всю физиономию виноватыми бордовыми следами раскаяния.

— …У меня бизнес, это тяжело, ты не представляешь, насколько все сложно. Если бы в жизни все можно было поделить на черное и белое, то мы бы жили иначе, совсем иначе. Наверное, даже коммунизм уже победил бы в нашей отсталой родине. Это — акулий питомник, схема товар-деньги-товар давно не работает, она разветвилась и рассыпалась как карточный домик… — голос его был обиженным и наполненным неподдельным страданием. Судя по бессвязным тезисам, всю проведенную без нее ночь он посвятил изучению политэкономии.

Лена твердо поняла, что повела себя как последняя свинья, и прежде, чем объявить ему о расставании, надо загладить свою вину, чтобы после ее ухода у Олега остались бы о ней только хорошие воспоминая. Зачем ей это было надо, Лена и сама не знала. Возможно, это была тяга к красивым поступкам, а может, это подсознание удерживало ее от решающего шага к разрыву, давая шанс еще раз все взвесить: все-таки жизнь в общежитии сродни раю в шалаше. Рано или поздно бытовая неустроенность ловким топориком расколошматит их семейную лодку, если они не успеют причалить к более-менее надежной в материальном плане пристани. Но Лена была далека от меркантильных мыслей, поскольку рай во дворце, с Олегом, тоже оказался не больно-то прочным. Мысль о том, что всю оставшуюся жизнь придется тянуться до какого-то мифического уровня, соответствовать красивому, богатому мужу и подстраиваться под него, вызывала тягостные раздумья об относительности понятия счастья. Поэтому материальная сторона ее не прельщала. Конечно, симбиоз материального достатка Олега и Ваниных душевных качеств был бы идеальным выходом из положения, но как их скрестить, природа еще не додумалась.

— Олег, ты прости…

Договорить она не успела. Олег торопливо перебил ее покаянную речь:

— Леночка, ну что мне сделать, чтобы ты меня простила? Проси, чего хочешь! Ну виноват, виноват. Поверь, я, честное слово, не мог позвонить.

Я знаю, ты не веришь, но это правда. Правда! Так сложилось, что мне пришлось остаться. Это бизнес, это деньги, это наше с тобой будущее…

Лена оторопело затихла. Похоже, что Олег не в курсе, что она не ночевала дома. Более того, получалось, что и он дома не ночевал, раз он не знает об этом. Засопев, она почувствовала, как на глазах вскипают горячие слезы: он провел ночь с кем-то, а теперь нес всякую ахинею, считая ее полной дурой, которая может поверить в какие-то мифические «ночные переговоры». Хотела бы она посмотреть на этих партнеров по бизнесу! Точно, даже слово-то подходящее — партнеры!

Она оскорбленно шлепнула трубку на рычаг, прервав поток оправданий, булькающий в трубке.

На самом деле никаких переговоров не было. Важная встреча, о которой Олег рассказывал ей вчера, действительно должна была состояться днем. И она состоялась.

Олег всегда хотел денег. Нет, он не голодал в детстве, не ходил в обносках и опорках, его отец заведовал продуктовым магазином, что кардинальным образом отпечаталось на быте их семьи. Мама, литературовед по образованию, ни дня не работала, посвятив свою жизнь единственному сыночку. Она выписывала из-за границы различные труды детских психологов, которых по тем временам в России даже за большие деньги было не купить. С ясельного возраста ему зачитывались классические произведения, в доме постоянно звучали Моцарт, Бах, Бетховен. Они всегда ходили на все премьеры в театр, благо у директора продуктового магазина были необходимые связи, чтобы без проблем купить билеты, за которыми простые смертные стояли ночами. У Олега было все, кроме денег. Обычных наличных «карманных» медяков. Мама, вычитав в одном из умных психологических трактатов ценную мысль о том, что деньги духовно развращают человека и оказывают тлетворное влияние на психику ребенка, посоветовавшись с отцом, решила, что «развращать» сына не будет. В приложении к книге имелся сборник примеров негативного воздействия денег на формирование детских душ, с краткими биографиями уголовников и прочих асоциальных элементов. С тех пор у Олега была одна мечта: не зависеть от родителей материально. Ему не давали даже 20 копеек на мороженое, боясь, что соприкосновение его ладошки с ядовитым кругляшком будет иметь далеко идущие последствия. У него первого в классе появились часы, плеер, дорогие кроссовки, но он даже не мог сводить нравившуюся ему девочку в кино. В результате девочка переметнулась к парню из их класса, а Олег понял, что деньги — это не совсем грязь. Более того, иногда они играют решающую роль в судьбе человека.

Первыми его деньгами была стипендия. Отсутствие опыта в тратах и планировании бюджета сказалось моментально: денег хватило на два дня. Это было первое разочарование и новый полезный опыт — денег должно быть много. К тридцати годам Олег стал достаточно успешным бизнесменом, имевшим репутацию «рискового парня»: если появлялась возможность заработать, он без колебаний пускался в любые авантюры. Последняя авантюра вышла ему боком. По печальному стечению обстоятельств именно в этот тяжелый момент его компаньон решил отойти от дел и забрать свою долю. Это означало бы банкротство. Если с его деньгами шанс выплыть еще был, то, отдав всю сумму, Олег не просто разорялся, а влезал в долги. Он пытался выкрутиться, оттянуть срок расплаты, но время шло, а ситуация не менялась. Его компаньон, Баровский, с довольно темным прошлым, особой щепетильностью не отличался, поэтому директивно назначенную встречу перенести было нельзя. И она действительно была крайне важной. А кроме того, неприятной, поскольку порадовать Баровского было нечем.

Встреча была назначена в ресторане, откуда Олега, крайне невежливо спеленав, в багажнике отвезли за город для «серьезного разговора». Стучась лбом о какой-то металлический ящик и всем телом подпрыгивая на каждой выбоине, Олег прощался с жизнью и готовился умереть достойно. Через полчаса пути тряска усилилась, что свидетельствовало о том, что машина едет по крайне неровной дороге. Потом амплитуда полета его организма увеличилась настолько, что Олег заподозрил, что его везут по непаханой целине. Наконец его выгрузили прямо на снег посреди какой-то поляны. В лесу смеркалось, прозрачный воздух звенел счастливым пением крохотных пичужек. Умирать категорически не хотелось.

Отсутствие Баровского на фоне пейзажа говорило о том, что решение уже принято и обжалованию не подлежит. Он начал судорожно перебирать в голове варианты, начиная от подкупа исполнителей до побега во время образцово-показательного расстрела.

Но ни одна из филигранно продуманных схем пленнику не пригодилась. Дыхнув ему в лицо запахом перегара и терпких сигарет, квадратный парень с приплюснутым лицом и пустыми поросячьими глазками процедил:

— Полянка нравится?

— Нет, — твердо сказал Олег, понадеявшись, что эти гоблины, уважая последнюю волю умирающего, хотя бы какое-то время попетляют по лесу в поисках подходящего для захоронения места.

— Правильно, — кивнул парень. — Тебе она и не может понравиться.

Олегу мучительно хотелось жить. Все вокруг казалось прекрасным: низкое влажное небо, мокрый снег, осторожно пробиравшийся к нему под одежду, запах истлевших за зиму листьев, холодная мягкая земля… Даже последующая жизнь в нищете. Но жизнь! Да он еще выберется, начнет все заново. А даже если и не начнет, зато будет жить!

— Шеф сказал, что в следующий раз ты здесь останешься ночевать с дыркой в башке, — прервал амбал его судорожные философские размышления.

— Хорошо, — подобострастно закивал Олег, тычась носом в ворох прелых кленовых листьев. Он уловил одно: в следующий раз!

Хорошо? Не хорошо, а замечательно, — пробасил кто-то с другой стороны. Олег с трудом повернул затекшую шею. На фоне синеватого весеннего леса нарисовался кошмарный урод с угловатым лысым черепом, огромными круглыми глазами навыкате и маленьким вздернутым носом. Довершали картину здоровенные оттопыренные уши. Если Шварценеггеру приделать голову Горлума, то получится нечто похожее. — Сейчас я тебя развяжу, пойдешь по следам машины, выйдешь на шоссе и направо. Деньги на счет шефа переведешь к концу следующей недели. Или прорастешь в июле ромашками.

Этот поэтический довесок заставил Олега содрогнуться. Он мелко закивал и начал благодарить разматывавших его гоблинов.

— Ну, спасибо за приятный вечер, — махнул ему рукой Горлум. — Смотри не заблудись. Ты нужен родине.

— У меня есть предложение для вашего шефа, — торопливо выкрикнул Олег. — Вся сумма плюс тридцать процентов. Я готов объяснить схему! Только нужна отсрочка.

— Передам, — равнодушно кивнул урод и улыбнулся неожиданно ровной белозубой улыбкой: — Приятно было познакомиться!

«Небось, зубы вставные, — некстати подумал Олег, сразу ощутив, что одежда мокрая, а холод стальными шупальцами сжимает мышцы. Его начало колотить».

В город он вернулся только утром. В попутки его не брали, только с рассветом какой-то дальнобойщик пожалел его и довез до дома. Денег он не взял, поверив в жалостливую историю о том, что парня ограбили. Трясясь от холода и пережитого ужаса, Олег добрался до квартиры и без сил упал на диван. Все тело болело, словно его били, в горле першило, а онемевшие ноги подгибались от слабости.

Немного отлежавшись, он начал звонить Лене.

Ввалившаяся в кабинет Татьяна Филипповна насладилась видом расстроенной Лениной физиономии. Кораблева сидела с красными глазами, подрагивала губой и обиженно шмыгала носом. Кривая шефского настроения резко скакнула вверх, и начальница торжествующе поинтересовалась:

— Ну что? Проблемы на любовном фронте? Это был даже не вопрос, а скорее утверждение.

Не получив ответной реплики, она удовлетворенно заползла на рабочее место и защелкала мышкой. Судя по траектории движения дрессированного компьютерного животного, занялась она раскладыванием пасьянса.

Работа не клеилась. Лена нервно шуршала бумагами, пытаясь сосредоточиться, но мысли расползались, как кляксы по промокашке.

— Нет, это же надо! Я тут страдаю от угрызений совести, а он гуляет! — в очередной раз мысленно возмущалась она, пытаясь найти перевод труднообъяснимого технического термина, растянувшегося почти на всю строку. Поскольку таких диких слов в словаре не имелось, Лена разбила его на составляющие и терпеливо выписывала варианты значений каждой части. — Самое обидное, что мы вместе всего пару недель, а он мне уже изменил.

В обеденный перерыв к ней прискакала Карякина. Она позвонила с дороги и потребовала, чтобы Лена быстро спускалась к ней. Судя по тону, у нее случилось нечто из ряда вон выходящее, то есть, как обычно, появился новый мужик.

Выглядела Светка сногсшибательно: она светилась изумительным персиковым румянцем, глаза блестели, а губы расплывались в восторженной улыбке. От Карякиной волнами расходились флюиды безудержного счастья. Но Лену они огибали, словно угрюмый замшелый утес: она кисло улыбнулась светящейся подруге и вяло помахала рукой.

— Кораблева! — завопила Светка и рванула мимо пешеходного перехода, ланью перепрыгивая через лужи. — Я тебе сейчас такое расскажу!

«Какое» именно, Лена приблизительно представляла, но в ее сегодняшнем траурном расположении духа подобные рассказы могли только усугубить и без того мрачное настроение.

Карякина произвела легкий фурор на этой малооживленной улочке. Среагировавшие на крик мужики начали переставлять ноги, как в замедленной съемке, и сворачивали шеи, чтобы получше разглядеть мелькающие Светкины конечности. Похоже, что в очередном любовном угаре, она совершенно потеряла счет времени и возомнила себя лет на десять моложе, но Лена вынуждена была признать, что убийственный наряд «отпадной тинейджерши» необычайно шел миниатюрной подруге. Оголявшая ноги кожаная мини-юбочка со стразами, больше похожая на широкий ремень, по недоразумению слегка сползший с талии, была, конечно, слишком смелой, но выглядела здорово. Лена, не страдавшая излишней кривизной или чрезмерной волосатостью ног, никогда не решилась бы надеть такую, и, вероятно, напрасно. Но пересилить себя и не думать о том, куда уедут эти три квадратных сантиметра материи, если попытаться сесть, она не могла.

— Кто у тебя помер? — жизнерадостно поинтересовалась Света, углядев горестное выражение лица лучшей подруги.

— Пока никто.

— Вот видишь, как хорошо! — ничто не могло испортить Карякиной настроение.

Но она, прочувствовав всю важность момента, все-таки решила начать с разбора Лениных «полетов». Когда Лена уже плавно подходила к финалу своей печальной истории и оскорбленно озвучила мысль, которую многократно прокручивала в голове последние несколько часов — мы вместе всего пару недель, а он мне уже изменил, — Светка самым возмутительным образом захихикала.

— Что ты ржешь? — обиделась Лена. — Только не надо говорить, что они все такие. Твой опыт, это не правило, а исключение.

— Ты бы сама себя послушала, лебедь белая! — веселилась Карякина. — Нет, я не могу! «Он изменил»! А ты сама чистота и невинность!

— Но я же влюбилась! И я ему не врала так нагло, как он мне!

— Может, он тоже влюбился, — резонно возразила Светка.

— Вот! Представляешь, наглость!

— И не говори! Одно дело, когда ты влюбилась и привела на ночевку неизвестного мужика, и совсем другое, если он где-то с кем-то шлялся! — ехидно закивала Карякина. — Если я правильно поняла, на сегодняшний день имеется только два неоспоримых факта: ты спала фиг знает с кем, а Олег не ночевал дома.

— Это он — фиг знает с кем! А я — не ночевала дома! — завопила припертая в угол Лена.

Это ты ему будешь рассказывать, а не мне! — хмыкнула Света. — Ты что, свечку держала? Может, у него действительно были переговоры. В отличие от тебя. И откуда нарисовался этот Иван? Хотя мужики, как деньги: то нет ни одного, то сразу пачками.

— Свет, он такой… Ты не представляешь!

— Куда уж мне. Только ты имей в виду, они поначалу все «такие», а потом приглядишься и охнешь. Или ахнешь. Поверь моему опыту!

— Ты про свой опыт лучше молчи. У меня все будет не так!

— Конечно, конечно. Я-то дура, а ты, безусловно, умная, — съязвила Карякина.

— Нет, просто тебе попадаются бракованные экземпляры.

— Ты думаешь, чего я к тебе приперлась? Я наконец-то такого отхватила! Теперь точно все. Этот вариант стопроцентно мой: деньги, фигура, машина, а как запал на меня!

— Это что, основные критерии? — скептически поинтересовалась Лена. — А где в этом гнусном списке любовь?

— Кораблева! Любовь будет! Я пока придавила эмоции, чтобы, если что, не очень горько плакать. Надо подходить к планированию судьбы рационально.

— Мне почему-то кажется, что любовь «придавить» нельзя.

— Это тебе только кажется. Представь, что это пружинка, которую ты придавила пальцем и держишь. А когда надо, отпустишь, и она…

— Даст тебе в лоб со всей силы, — со знанием дела закончила Лена. — Ну, ну. Держи крепче.

— Зануда ты, Ленка, — насмешливо констатировала Карякина. — Что, трудно порадоваться за подругу?

— Нет, легко. Только если за тебя каждый раз сильно радоваться, потом приедается. Нет остроты ощущений.

За разговорами и препирательствами они дошли до маленького уютного кафе.

— Давай что-нибудь легкое, — сказала Лена. — У меня скоро перерыв заканчивается, а мегера сегодня в особом настроении, не охота ее радовать опозданиями.

— Тогда сладкое, — решила Светка. — Ожирение нам пока не грозит.

Получив по пирожному и по чашечке кофе, они сели у окна.

— Кстати, знаешь, я каждый раз убеждаюсь, какие мужики примитивные существа, — сообщила Карякина, с наслаждением откусив пол-эклера. — Получить можно любого. Они клеятся к каждой юбке, главное, разработать правильную методику.

— У тебя уже есть? — с интересом прошамкала Лена.

— Только начало. Но я над этим работаю. Клеятся хорошо, держаться потом плохо. Отвалиться норовят.

— Наверное, клей старый, — хихикнула Лена.

— Сейчас я в тебя чем-нибудь кину, — нахохлилась Карякина. — 26 — это еще не старость. Вот смотри…

И она не долго думая выставила в проход свои голые коленки. Немногочисленные мужчины, обедавшие в зале, на маневр не прореагировали. Лена с интересом наблюдала за развитием событий. Карякина взяла трубку, понажимала кнопочки и выдавила из аппаратика веселое пиликанье. Подмигнув Лене, она томно протянула:

— Алло!.. Опять ты? Между нами все кончено, со вчерашнего дня я свободная женщина. И не умоляй!.. Самоубийство — не лучший выход… Нет…. Я ищу мужчину своей мечты… Представь себе, и в данный момент тоже!

Лена покраснела и опустила глаза. Светкино гнусавое выступление в тишине кафе не услышал только глухой. На них стали оборачиваться. Карякина медленно закинула ногу на ногу, цокнув тонкими каблучками по каменному полу, и сообщила:

— Нет, ты представляешь: он без меня не может. Говорит, что такой женщины у него еще не было. Ну и что? И не будет. Не повезло, значит. А кому-то повезет!

И Светка нахально покачала остроносым сапожком. Лена побагровела и попыталась пнуть Карякину под столом. Но, поскольку ноги та вынесла в проход, чтобы желающие могли видеть, какое сокровище пропадает, пинок не состоялся.

— Светка, ты же говорила, что кого-то уже нашла, — прошипела Лена, посчитавшая, что соседство «свободной женщины» ее компрометирует. Ей хотелось доесть пирожное спокойно, а не под любопытными взглядами одиноких мужчин. Тем более что не все из них успели разобраться, кто из двух симпатичных подружек в данный момент находится в поиске.

— Ну, нашла. Я тебе просто демонстрирую действие своей теории, ты же сама просила.

Я не просила! — тоскливо прошептала Лена, наблюдая активизацию подопытных. К их столику вальяжной походкой мачо плыл юноша раннего студенческого периода. Уперев нахальный взгляд в Лену, он красиво приземлился на свободный стул и, растягивая гласные, пробасил:

— Я сегодня тоже свободен. Может быть, отметим нашу безнадзорность вместе?

— Не получится, — встряла уязвленная Карякина. — Девушка уже поднадзорная. Отсидит, освободится, а потом уже пообщаетесь.

— А вы? — не растерялся парень.

— А мы сегодня не в настроении назначать благотворительные мероприятия, — нахамила ему Светка. Кавалера сдуло.

Еще одного лысого мужичка среднего возраста, осторожно перебазировавшегося за соседний столик и с волнением разглядывавшего стройные девичьи ножки, Карякина вообще обидела, громко и задумчиво сказав на все кафе:

— Я вот все думаю: при ожогах кожу пересаживают с мягкого места. Интересно, а при пересадке волос шерсть для плеши откуда берут?

— Знаешь что, подруга, — злобно оповестила ее Лена. — Ты мне просто испортила обед своими теориями! Пошли на улицу, расскажешь про своего нового, а то тут теперь все кафе на нас локаторы настроило.

Виляя задом, Светка медленно пошагала к выходу, а Лена торопливо семенила сзади, подталкивая ее в спину.

Как выяснилось, ничего интересного Светка о своем новом ухажере рассказать не могла. Более того, она о нем ничего и не знала.

— Что, даже про семейное положение не выяснила? — удивилась Лена.

— Это поправимо, — утешила ее Светка.

— Да мне-то что? Сама и поправляй свои информационные бреши. То, что у него есть машина и дорогой костюм, еще ни о чем не говорит.

— Ага. Можешь не продолжать. Твои предположения насчет домушников я уже слышала. Кстати, Иван вас еще не обнес?

— Еще нет.

— Ну, не расстраивайся — все впереди. Может, ты еще окажешься права.

— Спасибо на добром слове, — сердито ответила Лена.

— Не за что. У меня этих добрых слов целый муравейник. Ладно, иди работай на своих капиталистов. Будут новости — звони. Только я бы с Олегом пока не расставалась. Мало ли что.

— Вот и не расставайся. А я гордая.

— Угу. Ну, давай, гордись.

Они похихикали, и Лена убежала к Татьяне Филипповне, стоявшей на страже рабочего времени, как судья на финише с секундомером и флажком.

— Тебя тут мужик какой-то добивается, — с отвращением сказала начальница, едва только Лена переступила порог кабинета. — Голос такой мерзкий. Наглый, грубый… В общем, под стать тебе.

С такими голосами у Лены знакомых не было. Хотя, учитывая субъективность позиции Татьяны Филипповны относительно Лениной личной жизни, голос мог оказаться вполне нормальным.

— Наверное, директор, — мстительно ответила она Татьяне Филипповне. — Он должен был сегодня звонить.

— Нет, непохоже, — промямлила начальница, но настроение у нее слегка подпортилось.

Когда телефон затрезвонил опять, подошла к нему Лена.

— Леночка, это я, — заискивающе сообщил Иван. — Ну как? Какие планы?

Вспомнив, что с сегодняшнего утра выбирать ей опять особо не из кого, Лена милостиво обронила:

— Ладно, заходи за мной к шести. Только какую-нибудь культурную программу придумай.

— Придумаю, — обрадовался Иван.

— Нет, Ваня определенно лучше Олега, — решила Лена. — По крайней мере, от него пока никаких пакостей не поступало. И надежный он, как бабушкин шкаф, который сделан на века: без сюрпризов и на коротких устойчивых ножках.

Сегодня Ваня разнообразил процесс ухаживания тощим нарциссом в блескучей обертке и мороженым в трубочке.

— Так пахнет потрясающе, — подсказал ей Иван, когда Лена неуверенно взяла в одну руку цветок, а в другую — слегка подтаявшую трубочку.

Судя по запаху, цветок был щедро облит мужской туалетной водой или дезодорантом, в любом случае, густой хвойный запах никак не мог принадлежать этому заморенному ростку.

— Да уж, — неопределенно ответила Лена, поборов желание поставить нарцисс в ближайшую урну. В конце концов, Иван хотел как лучше. Быстро съев мороженое, пока оно не заляпало ее новую куртку, Лена протерла руки снегом и задала наводящий вопрос:

— Ну?

— Предлагаю пойти в боулинг, — торжественно объявил Иван.

Лена одобрительно улыбнулась и потрепала его по колючей щеке, слегка оцарапавшись о топорщившуюся щетину.

— Я бритву купил, — радостно сообщил он, предвосхитив ее вопрос по поводу колючек.

— А что, до этого ее у тебя не было? — удивилась Лена и опять провела рукой по его наждачной физиономии. Ощущение было взаимно приятным, и Иван блаженно закатил глаза.

— Дома есть, теперь вторую у тебя буду держать. Это так, не бритва даже, а станок, — пояснил он попятившейся Лене. Похоже, мысленно он уже переехал к ним, а финал сегодняшнего вечера был предрешен. Лена не знала, нравится ей это или нет.

Олег, сидевший в машине и наивно полагавший, что вышедшая из здания Лена первым делом начнет озираться в поисках тачанки любимого, а потом счастливым галопом рванет к нему, чтобы загладить свою вину перед героем, перенесшим этой ночью нечеловеческие страдания, был чрезвычайно удивлен трогательной сценой, развернувшейся перед его глазами. Зажмурившись, он сосчитал до трех, но уродливый мужик, похожий на медведя и лапавший его Лену, никуда не пропадал.

Обнявшись, парочка побрела куда-то веселыми зигзагами, обходя лужи и кучки слякоти. Тихо выругавшись сквозь зубы, он медленно тронулся следом. Что говорить Лене и стоит ли вообще что-либо говорить, он не знал. Она сейчас исчезала из его жизни, словно вода, неумолимо просачивающаяся сквозь старательно стиснутые пальцы. Еще немного, и не останется даже воспоминания… Лена вместе со своим квадратным спутником скрылась за углом. Хлопнув дверью машины, Олег побежал за ними. Вылетев из-за дома, он оказался на многолюдном проспекте. Бессмысленно пометавшись, он начал подпрыгивать, пытаясь определить, куда они делись.

— Слышь, спортсмен, — раздалось у него за спиной. — Иди скакать в спортзал.

Олег в бешенстве оглянулся, но толпа текла мимо, и кому принадлежало высказывание, определить не удалось. Говорившему повезло, поскольку впавший в неистовство Олег мог запросто ввязаться в драку.

«Вот тебе и женская психология, — злобился он, не попадая пальцем по кнопочке брелка сигнализации. — Женщину нельзя баловать излишним вниманием, с самого начала берите руль в свои руки, любое проявление заботы с вашей стороны должно быть редким сюрпризом… Психологи! Вот теперь мы обменялись сюрпризами, а я остался с рулем! И где теперь ее искать? И что это за подарок с бантиком на кривых лапах?»

Он остервенело шарахнул кулаком по рулю, отчего верный «Опель» пронзительно загудел, напугав бабульку с плешивой болонкой. Бабка замахнулась на него хилой лапкой и что-то тоненько завопила.

Судя по всему, в боулинг Иван ходил и раньше, поскольку двигался он уверенно, сразу вытряхнув Лену из куртки и безошибочно определив местонахождение гардероба.

— Я вообще-то больше в бильярд люблю, — смущенно пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Лены.

— Давай в бильярд, — охотно согласилась она. — Я ни то, ни другое ни разу не пробовала.

— Давай, — оживился Иван. Похоже, он собирался покрасоваться перед ней своими умениями. Мужчины вообще любят учить и чувствовать себя более опытными, поэтому Лена снисходительно позволила поруководить собою. Уже через пять минут Иван пожалел о своем предложении. По шарам Лена категорически не попадала, зато ее поза привлекла к столу посетителей мужского пола. Они начали активно участвовать в процессе обучения, один даже попытался прилечь рядом, чтобы показать, как правильно держать кий. Спугнутый сопящим от возмущения Иваном, он ретировался, но на смену ему притопал новый лектор, вознамерившийся научить Лену правильно ставить ноги. Еще пара парней оживленно обсуждала что-то, увлеченно разглядывая Ленин тыл.

— Нет, давай лучше в боулинг, — забормотал взмокший от напряжения Иван и потянул Лену за собой. Получив свою порцию мужского внимания, она не сопротивлялась.

Иван так ревностно охранял Лену от посторонних взглядов, что она почувствовала себя невероятно счастливой. Млея от нахлынувших чувств, она напробовалась в баре коктейлей, после чего соблаговолила направиться в боулинг. Первым сюрпризом была необходимость надеть какие-то страшненькие тапочки. Алкоголь, булькавший в желудке, добрался до извилин и заставлял язык молоть всякую ерунду. Сначала Лена долго и нудно приставала к девушке за стойкой, поменяют ли ей потом кеды обратно на сапоги, потом она стала требовать от Ивана гарантий, что он относится к ней серьезно. Когда кавалер дотащил ее, наконец, до дорожки и приступил непосредственно к процессу обучения, она высокомерно оттолкнула легкий шар, специально выбранный для нее, и схватила понравившийся по цвету, темно-синий. Удивившись про себя его тяжести, она сосредоточенно впихнула туда пальцы и, размахнувшись, вслед за улетающим шаром рухнула на пузо, слегка проехавшись по гладкой накатанной дорожке. Еле сдерживая смех, Иван сграбастал ее и аккуратно посадил на диванчик.

— Я хочу играть в мячик, — неуверенно промямлила Лена, почувствовавшая внезапно крайнюю усталость и желание немедленно заснуть, прямо под грохот музыки и восторженные вопли игроков в боулинг. Пальцы, чудом не укатившиеся вместе с тяжеленным шаром, ныли, а ушибленные при падении части тела ощутимо болели. Подрагивавший от смеха Иван начал ее раздражать. Лена нахмурилась и с удивлением обнаружила, что обидная фраза, которую она собиралась озвучить ухмыляющемуся любимому, зависла в мозгу, словно пиратская компьютерная программа с глюками и недоработками. Язык распластался свинцовой гирей и не реагировал на нервные импульсы, не желая участвовать в рождении звуков. Более того, веки налились тяжелым жаром и начали медленно опускаться.

«Похоже, он меня чем-то подпоил», — уверенно подумала Лена, провалившись в глухую темноту.

Беспокойная мысль «зачем?» так и не успела всплыть на поверхность сознания, придавленная тяжелым глубоким сном.

Иван удовлетворенно оглядел ее обмякшее тело и начал аккуратно снимать тапочки. Сотрудники клуба, которым подобные эксцессы были не в новинку, помогли вызвать такси и даже предложили дотащить «багаж» до машины. Но Иван гордо отказался, с чувством собственника волоча свою добычу и утрамбовывая ее в салоне…

Олег потер переносицу и недоумевающе посмотрел на часы: первый час ночи. Значит Лена не собиралась ночевать у мамы. Хотя, разумеется, раз уж у нее есть кавалер, то глупо тащить его домой.

От дверей фирмы, где он так неосмотрительно упустил Лену вместе с неизвестным мужиком, Олег поехал к ее дому. Первые пару часов он расслабленно читал книгу, реагируя лишь на скрип открываемой двери подъезда. Когда время, мысленно отпущенное им на свидание, закончилось, он отложил детектив в яркой обложке на пассажирское сиденье и начал внимательно обозревать окрестности. К его крайнему удивлению, во дворе было полно влюбленных парочек, пребывавших в разной стадии развития отношений: от робкого гуляния под руку до практически горизонтального диалога на ближайшей скамейке. Изучив все парные объекты, он с облегчением констатировал, что Лены здесь нет. Следующие несколько часов прошли для него в перепадах от отчаяния до пронзительных проблесков надежды. Но Лена так и не появилась ни с кавалером, ни в одиночестве. Стиснув зубы, он ехал по пустынным улицам, мимо нахально подмигивавших желтыми глазами светофоров и ярких рекламных вспышек. Квартира встретила его тишиной и безжизненными пятнами света уличных фонарей. Лены не было. Он закрыл двери, постоял несколько мгновений в темноте, а потом, издав негодующий рык, наотмашь ударил кулаком по косяку.

Сначала были звуки. Где-то далеко ругались, похоже, даже дрались. Что-то падало, угрожающий топот ног, сопровождаемый женским визгом и мужскими нечленораздельными воплями, то приближался, то удалялся. С другой стороны доносилась ритмичная немецкая речь, сдобренная тяжелым ритмом барабанов и еще какими-то звуками. Можно было бы предположить, что это ночной кошмар, если бы не сильнейшая головная боль. Попытки восстановить цепь событий потерпели полный крах. Глаза не открывались. Лена пошевелилась, организм нехотя подчинился. Похлопав ресницами, она поняла, что глаза уже давно открылись, просто вокруг была кромешная тьма. Боль плескалась от уха до уха, изредка ударяя по глазам. Шум драки стал отчетливее, послышались глухие удары в стену. Судя по торжествующим взвизгиваниям, побеждала слабая половина человечества.

— Где я? — в ужасе соображала Лена. Обстановка нагнеталась как в фильмах Хичкока. Ей стало страшно до такой степени, что застучали зубы. Утешало одно: она не связана. Лена привстала и попыталась вглядеться в черноту. Внезапно кто-то обнял ее за плечи:

— Ты куда?

Воплю, который издала от неожиданности Лена, мог позавидовать слон-самец, пытающийся трубить в брачный период примерно так же, но с меньшим успехом. У нее свело не только челюсти, конечности и мышцы живота, но даже уши.

Огромная лапа зажала ей рот, все звуки на мгновение стихли, а затем трансформировались в дружный топот и гулкие удары по ритуальному барабану. Похоже, барабан был сделан из фанеры, поскольку звуки были сомнительного качества.

Лапа пахла чем-то приятным, но жесткие короткие волоски щекотали ей нос, а чудовищность ситуации не позволяла насладиться этим ванильным ароматом, поскольку перспективы Лениных отношений с этой явно мужской конечностью терялись во тьме и плохо прогнозировались. Лапа могла и погладить по головке, и сломать шею. В зависимости от настроения, уловить которое тоже было трудно.

— Ты что? Что случилось? — донесся сквозь звук барабанной дроби и злобного многоголосого речитатива подозрительно знакомый голос.

— Кто здесь? — идиотским тоненьким голоском спросила Лена, как только лапа неуверенно отлепилась от ее физиономии. Зубы клацали от ужаса, а по голове бегали мурашки, вороша спутавшиеся волосы.

— Я.

— А-а. Очень приятно.

Попытка наладить отношения с невидимым собеседником не состоялась, поскольку он, тяжело вздохнув, отвалился куда-то в небытие, пошаркал там ногами, чертыхнулся и пошлепал вдаль.

Темноту помещения резко вспорола полоса света, наполненная громкими голосами. Бой ритуальных барабанов стих.

«Все. Сейчас начнется», — словно поплавок вынырнула из глубины Лениного сознания нечеткая и безадресная мысль. Что именно «начнется», она не знала, но ничего хорошего не ждала. Память отказывалась предоставить сведения о последних часах ее жизни до попадания в это непонятное место. И вообще, все воспоминания словно удалили хирургическим путем: сознание было даже не как чистый лист, а как космическая черная дыра со сквозняком.

— Вань, ты орал? — выпалил задыхающийся мужской тенорок.

— Нет, не я, — густо и раздраженно ответил низкий голос с приятной хрипотцой.

— А кто? Кто? От тебя звук был. Вот зуб даю, от тебя! — визгливо вклинилась в диалог какая-то женщина.

— Верка, ты бы зубами так не разбрасывалась, при твоем муже их экономить надо. Не лезь в комнату, я не один…

— С трупом, — понимающе процедила невидимая Верка.

— Зайдешь, будет и труп. Иди лучше к глазу приложи что-нибудь. Вон заплывает уже. Достали вы со своими разборками, с девушкой отдохнуть невозможно.

— Вань, ну ты здоров отдыхать, если это твоя баба так воет! — задребезжал жалким хихиканьем тенорок.

— А сегодня полнолуние, — внезапно сообщил задумчивый юношеский голос. — Они в полнолуние всегда выползают и охотятся…

— Кто? — похоже, семейная чета резко сдружилась перед лицом опасности, поскольку вопрос был задан хором.

— Вампиры, оборотни, — медленно разжевывая слова, поделился с присутствующими образованный по части темных сил юноша.

— Короче, бабы мои. Понятно? — низкий голос явно издевался над недалекими пришельцами. — Кому блондинки, кому лысые, кому толстые, кому худые, тебе, Колька — Верка, а мне — с клыками и шерстью. Приелось однообразие, хочется экзотики…

Судя по дробному топоту и стуку захлопнувшейся где-то двери, кто-то из визитеров купился на этот бред.

— Ва-а-ань, я тоже хочу… с клыками и со всеми делами, — проныл юноша.

— Заходи завтра, Юрик. Обкуришься и приходи. У меня как раз все вырастет. Я правильно мыслю: сегодня укусит, завтра я при всех причиндалах буду? Я, кстати, давно на тебя глаз положил. Ох, мы с тобой оттянемся, — мечтательно протянул низкий мужской голос, явно принадлежавший широкой спине, загородившей дверной проем.

Юрик скомканно попрощался, не забыв сообщить, что как раз завтра он будет страшно занят.

— Вот придурки, — в сердцах выдохнул хозяин и, захлопнув дверь, зажег свет.

Лена зажмурилась. Сквозь слезы, обильно залившие глаза, она успела разглядеть Ивана. Память частично вернулась. Но события, последовавшие за падением в боулинге, восстановить не удавалось.

— Ален, ты почему орала-то? — он чем-то побулькал и довольно крякнул.

Приоткрыв один глаз, она торопливо спросила:

— Кто это был?

— Соседи. Спасать меня прибежали. Они хоть и с придурью, но люди хорошие, ты не думай…

— А я как сюда попала?

— Я привез. Не к маме же тебя было везти такую пьяную.

Мозаика сложилась. За одной стеной, видимо, дрались пресловутые Верка с Колькой, за другой — слушал музыку подрастающий Юрик. Ритуальных барабанов не было, зато была фанерная дверь, которую бдительные соседи пытались высадить после ее «соло на трубе».

Одно было непонятно: как она умудрилась так напиться?

— Ну ты даешь, — прервал ее раздумья Иван. — Я даже не ожидал, что ты так быстро скапустишься.

Лене стало стыдно. Она тоже от себя такого не ожидала. Видимо, в ее организме таилось еще много непознанного.

На самом деле Иван слегка покривил душой. Если не сказать, нагло соврал. Выпила Лена действительно мало. Но он, искренне желавший заполучить эту замечательную девушку в единоличное пользование, решил, что для начала надо уговорить ее пожить вместе. Несмотря на лимитную регистрацию и, мягко говоря, «птичьи права» в этом славном городе-герое, Иван полюбил именно Лену, а не ее прописку и вытекающие из этого бонусы. Жить с потенциальной тещей он не хотел и наивно полагал, что если привезти Лену к себе в общежитие, то она здесь останется и, повязав передничек, начнет весело щебетать в общей кухне. Почему-то простая идея пригласить девушку в гости и предложить ей совместное проживание ему в голову не пришла. Он не искал легких путей. Поскольку Лена однозначно дала ему понять, что еще не решила, продолжать ли их роман или заняться своей личной жизнью, не имеющей отношения к Ивану, он заторопился и посоветовался со своим лучшим другом. Друг, имевший репутацию активного ходока и донжуана, слегка поехал крышей в связи с многочисленностью своих побед, поэтому совет дал весьма специфический: добавить девушке в вино «чудодейственную таблетку», после которой она будет так потрясена их совместной ночью, что не уйдет, даже если Иван будет ее выгонять и отдирать ее пальцы от косяка. Смачно обрисованная другом картина так понравилась Ивану, что он в обеденный перерыв сбегал в ближайший «секс-шоп» за этим волшебным средством. Бойкий продавец существенно пополнил его образование, пытаясь в нагрузку продать еще какие-то немыслимые прибамбасы, один вид которых вогнал Ивана в краску. То ли китайские фармацевты отвлеклись во время приготовления снадобья, то ли это Ленин организм столь непредсказуемым образом отреагировал на добавку к спиртному, то ли это вино кардинальным образом изменило свойства продукта, но Лена повела себя совсем не так, как было запланировано. Вместо этого она крепко заснула. Иван, будучи по натуре своей оптимистом, посчитал это за добрый знак и оттранспортировал затихшую подругу к себе, после чего позвонил ее маме и сообщил, что Лена у него. Вероника Федоровна отреагировала весьма благодушно, поэтому он с чистой совестью уложил девушку на свою холостяцкую лежанку и примостился рядом. Так они и спали, пока Лена не проснулась и не заорала. Иван решил, что совершенно необязательно сообщать ей все подробности, тем более что неизвестно, как она отреагирует на эту мелкую хитрость.

В результате ночь получилась бурной и запоминающейся, хотя и совсем не тем, на что рассчитывал Иван.

Утром виноватая Лена отсиживалась в комнате, пока он готовил завтрак. Взвесив свои шансы на успех, он решил радовать Лену «дозированно», а именно: вводить ее в жизнь веселого общежитского муравейника постепенно, оставив общение с бойкими соседями на общей кухне на самый конец.

Олег тихо сходил с ума. После бессонной ночи он чувствовал себя опустошенным, но не усталым. Прокляв фатально ошибавшихся психологов, он поехал к Лене на работу. В очередной раз пронаблюдав брачные пляски незнакомой гориллы вокруг своей возлюбленной и победив спонтанно возникшее желание переехать соперника «Опелем», он дождался, пока Лена скроется за мягко чавкающей дверью, поглощавшей торопящихся на трудовую вахту сотрудников, и через полчаса позвонил ей.

Лена, опозорившаяся накануне перед Иваном, вела себя как нашкодивший котенок, то есть сидела, прижав уши и виновато дергая хвостиком. Татьяна Филипповна, не получившая очередной порции утреннего адреналина, почувствовала себя обманутой и удалилась сплетничать со своими подружками, оставив Лену в одиночестве.

Олег решил, что самым правильным будет считать минувшие два дня трагическим недоразумением, и поэтому их нужно просто вычеркнуть из памяти. В борьбе за любимую девушку нельзя припирать ее к стенке наводящими вопросами из серии: кто это был, как ты могла, что у тебя с ним…В порыве эмоций она может прорвать заграждение, проломить кирпичную кладку и умчаться в неизвестном направлении. Тем более что в случае с Леной это направление было очень даже известно. Хотя, конечно, точного адреса пальмы, на которой в свободное от ухаживаний время болталась колченогая горилла, претендовавшая на серьезные отношения с его Леночкой, Олег не знал. Но это ровным счетом ничего не меняло.

— Я так соскучился, — начал он без предисловий. — У меня проблемы рассосались, тебе больше ничего не угрожает, поэтому сегодня можем ночевать у меня.

Все это Олег выпалил скороговоркой, предварительно хорошо продумав основные пункты, которые необходимо было донести до Лены. Получилось слишком коротко. Это его расстроило, поскольку тем самым он дал Лене шанс оценить ситуацию или даже высказать вслух накопившийся негатив по поводу его ночевки на природе.

Не придумав ничего лучше, он тягостно и длинно вздохнул, как старый пес, которого хозяин привязал у дверей магазина. Пауза заполнилась, но ненадолго.

Лена затихла, восприняв из услышанного не более пяти процентов информации. У нее вообще после вчерашнего ощущалась неприятная легкость в голове, мешавшая нащупать свое место в системе жизненных координат. Перед Иваном было неудобно, перед Олегом тоже, хотя в случае с Олегом примешивалось еще и чувство жгучей обиды. В любом случае, она устала от эмоционального напряжения последних дней, и внезапно свалившиеся на голову кавалеры уже не казались такими уж желанными. С удивлением она вынуждена была констатировать, что они ее даже слегка раздражают. Замечательное осознание собственной нужности противоположному полу повлекло за собой возникновение всяческих мелких и крупных проблем. Так чувствует себя человек, заведя щенка. Мохнатое чудо, вызывающее умильные улыбки и пристальное внимание окружающих, очаровательно тявкающее, кусающее за палец и смешно лакающее молоко из блюдца, помимо всего прочего еще и дерет обои, оставляет на паркете лужицы и бесформенные кучки, воет по ночам, грызет мебель, а потом ставит хозяйку перед тяжелым выбором: либо лишить сокровище первичных половых признаков, либо терпеть бесконечные любовные похождения своего неразумного подопечного. Лена животных любила, но к жертвам оказалась не готова.

Повторить свое тезисное выступление еще раз Олег не решился. Подумав, он выбрал наиболее правильный, на его взгляд, тактический ход: начал бить на жалость, мягко подводя Лену к мысли, что она ошиблась в своих выводах.

Его финансовые проблемы на самом деле не рассосались, а лишь были слегка отодвинуты, но не дальше обозримого будущего. Баровский то ли был занят какими-то своими делами, то ли действительно поверил в успех нового проекта, который сулил ему дополнительные тридцать процентов, но на отсрочку согласился. В ближайшее время загородная прогулка на неприветливую лесную поляну Олегу не грозила.

— Ты не волнуйся, — уверенным тоном сказал он Лене, словно она собиралась волноваться или беспокоиться по поводу его мифических неприятностей. — С бандитами я все уладил, больше не сунутся.

— С кем? — Лене показалось, что она ослышалась.

— Ну я не хотел тебя зря волновать. Тогда ночью меня похитили и чуть не убили. Но все уже позади, — он даже поморщился. Фраза получилась чудовищно тупой и киношной. Теперь оставалось только покрутить в руке какой-нибудь резной пистолетик и, лихо вскочив на элитного скакуна, умчаться вдаль, подняв тучи пыли. Главное, чтобы ковбойская шляпа на глаза не съезжала, а то и с лошади можно свалиться…

Лена чувствовала примерно то же самое. Краткий пересказ очередной серии криминального боевика. Наши, как обычно, победили. Жалеть его она явно не собиралась, поскольку поверить в эту чушь, обильно плескавшуюся на экранах телевизоров в «прайм-тайм», но не имевшую ничего общего с реальной жизнью, могла только наивная чукотская девушка, только что вылезшая из юрты.

— Надеюсь, ты хорошо их закопал, — сочувственно спросила Лена, поджав губы.

— Я? Кого?

Я говорю, не найдут их, бандитов-то тех? А то ведь тебя и посадить могут. Кстати, плащ Бэтмена спрячь, а то обнаружат при обыске.

Шутку Олег не оценил, поскольку не понял. По его логике Лена должна была, заламывая руки, начать выспрашивать подробности и интересоваться состоянием его подпорченного здоровья. Ехидный тон и глупости про закопанных в лесу бандитов в схему не вписывались. Вспомнив лысого, он вздрогнул. Вопрос о том, кто кого закопает, даже не стоял.

— Лена, — осторожно прощупал почву Олег. — Я принял весь удар на себя, ты правда можешь теперь не бояться. Нас не тронут.

И опять получилось пошло, как в малобюджетном американском фильме с плохим переводом и заштатными актерами. Несмотря на то, что говорил он абсолютную правду, фраза прозвучала насквозь фальшиво. Реакция Лены была соответствующей:

— Я страшно рада. Что нас не тронут. И нас, и вас. От меня тебе что надо?

Теперь она уже четко осознавала, что Олег ее раздражает: примитивным враньем, напоминанием о себе и вообще своим наличием в ее жизни. Она не сомневалась, что героический «эпос» о бандитах — плод его больной фантазии и результат недооценки ее умственных способностей.

— От тебя? — он растерялся, понимая, что разговор стремительно идет к развязке. Как бронепоезд, который разогнался под горку, и остановить его ни практически, ни теоретически не получится. — Я тебя люблю. Ты мне нужна.

Знаешь, человеку много чего нужно, — задумчиво ответила Лена на это его откровение. — Крыша над головой, чтобы дождем не мочило, постель, чтобы спать, хлеб, чтобы не голодать, туалетная бумага… Я не уверена, что готова занять место в этом списке. Наверное, я не умею и не хочу быть нужной.

Олег опешил. Так извратить то, что он сказал! При чем здесь туалетная бумага?! Какая глупость! Но донести свое возмущение до Лены он не успел, она положила трубку. Ей не было тяжело, она не торопилась. И трубку она положила вовсе не потому, что боялась сорваться и наговорить лишнего. Просто она посчитала инцидент исчерпанным. Зачем говорить пустые слова, когда все уже сказано?

Поразмыслить над ситуацией и пофилософствовать в одиночестве ей не удалось. Телефон моментально напомнил о себе пронзительно требовательным звоном. Она поморщилась: если это опять Олег, то…

Это была Светка.

Карякина излучала восторг и абсолютно неуемное счастье.

— Ленка, — завопила она без предисловий. — Это не мужик, а мечта! Это все, это супер! Это офигительное что-то!

Не успевшая перестроиться на Светкину волну Лена отреагировала вяло:

— Да ты что.

— Нет, ну какое хамство, — моментально возмутилась Карякина. — Хоть бы какую интонацию добавила в свое карканье. Ты слышишь али нет? Я нашла принца.

— Поздравляю.

— Але, прием, прием! Ты тута, маманя? Бросай свою стахановскую вахту. У меня счастье! Реагируй Давай живее!

— Аx-ax-ax.

— Ну и наглая же ты баба, — обиделась Карякина. — Никакой солидарности. Порадуйся за подругу.

— Страшно рада. Поздравляю. Когда свадьба? — Лена говорила совершенно механически, тупо глядя на обломанный карандаш, торчавший из поцарапанного стаканчика вместе с ручками, ножницами и линейкой. Информация скатывалась с нее как холодная вода с жирной тарелки, не затрагивая сознания. Ей хотелось в тишине осмыслить начало нового этапа в своей жизни. Видимо, этап этот должен был быть неразрывно связан с Иваном, но предстояло еще взвесить все «за» и «против», осознать важность потери Олега — потери ли? — и помечтать, в конце концов, а Светкин стрекот ужасно мешал.

— Ну и язва же ты, — оскорбилась Карякина. — Умеешь по больному ударить. Мы об этом еще не говорили. Тем более что он еще женат.

— «Еще»? — начала приходить в себя Лена, поняв, что Карякина отвяжется только после полноценного разговора на заданную тему. — Он что, собирается разводиться? Или просто пообещал тебе жениться «как-нибудь потом», если будет свободное время?

— Я не тороплю его с решением, — гордо ответила Светка.

— А он вообще в курсе, что находится в стадии принятия решения? Или, может, это для него будет сюрпризом?

— Злая ты, Ленка, — Карякина засопела и зашуршала чем-то на том конце провода. — Любой мужчина подсознательно боится потерять свободу, ему нельзя навязывать брачные отношения.

— Так твой вроде бы уже несвободен или я чего-то не понимаю? По-моему, перейти из одной камеры в другую намного проще, чем впервые сесть в тюрьму.

— Значит, я у тебя ассоциируюсь с тюрьмой? — обалдела Светка. Сопение стало громче и чаще.

— Ты за меня не переживай. Я на тебе жениться не собираюсь, поэтому пусть тебя мой взгляд на проблему не волнует.

— Нет, почему же, — уперлась Карякина. — Мне очень даже интересна твоя позиция. Если ближайшая подруга видит во мне заведение из решетки, нар и, извини, параши, то хотелось бы над собой поработать с целью облагораживания моего облика хотя бы в твоих глазах.

— Не цепляйся к словам. Я противопоставила слову «свобода» понятие «тюрьма». Только и всего. Не надо искать во всем подтекст, которого нет. Если вы спали вместе, то не надо думать, что ты произвела на него столь неизгладимое впечатление, что мужик теперь только и думает, как бы затащить тебя в загс. Поверь, мужчины проще, чем мы. Они эмоционально убогие люди. То, что было ночью — забудь, для них это вчерашний день, пройденный этап, как бы обидно для нас это ни звучало. Он живет теперь предвкушением нового приключения, и поверь, не факт, что для него принципиально, с кем оно состоится: с женой, с тобой или с кем-то еще.

— Что значит «с кем-то еще»? — хмыкнула Светка. — Он мужчинами не интересуется.

Карякина, я страшно рада за его правильную ориентацию. И за тебя тоже. Но попытайся понять: мы не на необитаемом острове. В этом городе сотни тысяч женщин. Да, надо считать себя самой обаятельной и привлекательной, но от этого остальные твои соплеменницы гаже выглядеть не станут. Светка, ты красавица, но это ничего не значит. Если ему на пути попадется еще одна красавица, то гарантии, что твой Ромео не собьется с курса, нет никакой. Ясно?

— Не очень, — честно ответила Светка. — Во-первых, как это ты за столь непродолжительное время успела понаделать таких выводов и так основательно поковыряться в мужской психологии? А во-вторых, что у тебя случилось с твоими кавалерами? В смысле, в чем на сегодняшний день трагедия? Это я к тому, что мужики все-таки не кролики, и не каждого подманишь морковкой. Если кто-то из твоих бойфрендов, подрагивая ушами, ускакал за более аппетитной крольчихой, то это вовсе не значит, что они все такие. Мы, девушки, тоже все разные. Не надо пошлых обобщений.

— Я высказала свое мнение, — равнодушно ответила Лена, с раздражением подумав, что и общение со Светкой ее тоже утомляет. Хотелось полного, никем не нарушаемого одиночества.

— Твое мнение продиктовано либо проявлением симптомов раннего климакса, либо повышенной метеочувствительностью, — со знанием дела порадовала ее Карякина. — Это старческое брюзжание категорически меня не удовлетворило.

— Я и не нанималась тебя удовлетворять, — обозлилась Лена.

Кораблева, я, пожалуй, позвоню позже, а то у тебя защемление извилин наблюдается. Аж страшно с тобой общаться. Но настроение ты мне не испортила, не надейся! У любви, как у пташки, крылья… — пропела Карякина и, радостно хохотнув, бросила трубку.

Как только Светкин голос сменился унылыми торопливыми гудками, Лене стало стыдно. Наверное, надо было пересилить себя и порадоваться за наивную подругу. Ну и что, что она с завидной регулярностью наступает на одни и те же грабли, зато живет Светка легко и весело, а с таким настроем, как у Лены, даже наличие Ивана воспринималось как тяжкая производственная необходимость. Хотя она сама была не подарок, и не факт, что Ивану крупно повезло. Невеселые мысли оборвались, едва в кабинет вернулась Татьяна Филипповна.

— Кораблева, ты не перетрудилась тут? — сложив губы в подобие куриной гузки, поинтересовалась бдительная начальница.

— Я работаю, — ровно ответила Лена, даже не взглянув в ее сторону. И для наглядности пошлепала пальцами по клавишам.

— Ну-ну. Могу внести рацпредложение: включи компьютер. Дело пойдет значительно быстрее.

Неожиданно Лене стало смешно. Щелкнув кнопкой «Пилота», она подумала:

«Надо жить сегодняшним днем. Хотя бы иногда, чтобы отдохнуть от этого вечного планирования, взвешивания и продумывания. Как Светка. Остановиться никогда не поздно. Даже падая в пропасть, некоторые умудряются зацепиться за выступ».

Поправив заколку, она придвинула к себе пачку листов с отвратительно сухим техническим текстом и весело забарабанила по клавиатуре. За окном разливалась весна, осторожно заползая первыми теплыми лучами в унылый, неприветливый кабинет.

Карякина действительно пропустила мимо ушей психологические изыски депрессивной подруги. Светлый образ Антона прилип к ней, как сладкий фантик к подошве, и старательно окрашивал Светкино настроение во все цвета радуги. Мысли цеплялись за него намертво, опутывая Карякину с ног до головы трепещущими мечтами и надеждами, словно тонкие ленты кассетной пленки, запутавшиеся в ветвях одинокого дерева. Света не признавала статичных ситуаций. Ждать от жизни подарков она не привыкла, а поэтому старательно форсировала события. Обычно ее торопливость переходила в судорожную суету и, как правило, ничем хорошим не заканчивалась. Кавалеры, вокруг которых разворачивалась бурная деятельность, а иногда и боевые действия, на амбразуру лезть отказывались и в лучшем случае малодушно сползали в окоп, в худшем — дезертировали. Ждать, пока Антон дозреет, она не хотела, но перезревший фрукт тоже не всегда годен к употреблению. Более того, он может упасть в руки какой-нибудь конкурентки. Света полистала свои конспекты, поразмышляла и выработала приблизительный стратегический план на ближайший месяц. Суть плана состояла в том, чтобы стать незаменимой для Антона. Карякина запланировала наступление по всем фронтам, вознамерившись осчастливить любимого не только по части личной жизни и физиологии, но и поразить его своим умом, обаянием, пониманием, а также хозяйственными навыками.

Их состоявшаяся накануне встреча, к которой Антон долго и тщательно готовился, мучительно соображая, приглашать ли загадочную девушку на съемную квартиру или «поуважать» ее некоторое время, прошла не совсем так, как хотелось Карякиной.

Когда Антон подъехал к дому на своем темно-синем джипе, выглянувшая в окно Света решила, что эта дичь не уйдет от нее ни при каких обстоятельствах. У джипа была изумительно гладкая и блестящая крыша, внушительный вид и подходящий цвет, а прилагавшийся к комплекту мужчина выглядел под стать машине: ухоженный, большой и надежный. В такого слишком легко влюбиться. Поэтому на битву надо идти с опущенным забралом и не отвлекаться на мелочи. Чувства можно оставить на сладкое, а сначала — дело.

Антон, увидев выплывающую из подъезда Светлану, заволновался и торопливо побежал ей навстречу. Подав ей руку, словно девушка не с бордюра собиралась шагнуть, а с высокой ступеньки, он гордо подвел ее автомобилю. Тут произошла небольшая заминка. Антон, в правой руке державший ладошку томно моргавшей Светки, левой попытался открыть дверцу, но маневр не прошел в связи с тем, что он машинально блокировал двери, едва выйдя из машины. Доставать брелок левой рукой из правого кармана было крайне неудобно, но и отпускать Свету тоже не хотелось.

— Может, это не ваша машина? — нагло предположила Карякина, понаблюдав за растерянным парнем.

— Моя, — покраснел Антон и жалко улыбнулся.

Поняв, что шутка не прошла, Светка решила больше в остроумии не упражняться, а направить все усилия на построение образа эрудированной и проницательной дамы, крайне разборчивой и загадочной. Понадеявшись на умственные способности Антона, которому полагалось читать все по ее глазам и мимике, она слегка просчиталась. То ли сказалась разная половая принадлежность, то ли Светка недостаточно плотно вошла в задуманный образ, но Антон реагировал непредсказуемо и очень однообразно. На все ее философские изречения, вычитанные накануне в справочнике для абитуриентов, он потел, краснел и мямлил нечто несуразное. Заложив фундамент для будущих комплексов заловленного кавалера, Карякина перешла на обсуждение политической ситуации в стране, решив тем самым продемонстрировать свою многогранность. Воспользовавшись моментом, она заинтересованно воздела пальчик к потолку, едва только Антон, желавший найти для своей спутницы программу с удобоваримыми мелодиями, напоролся на новости.

— Ах, прошу вас, — манерно прогундосила она. — Оставьте вот это. А то я совершенно выпала из реальности, люблю быть в курсе событий.

— Да-да, — послушно закивал Антон, но на Светкины реплики по поводу реформ он опять издавал лишь нечленораздельные звуки.

В принципе, Карякина осталась довольна. Особо умные мужики нужны только в Государственной думе, для домашнего хозяйства сгодится и такой незамысловатый. Обсуждать с будущим мужем глобальные вопросы она не планировала. Драки в парламенте посмотреть еще можно, а беседовать за семейным ужином о перспективах текущих законопроектов было бы скучно.

Когда новости плавно перешли в очередной хит группы «Ленинград», Антон опасливо покосился на пассажирку. Видимо, Карякина настолько впечатлила его своими заумными выступлениями, что он боялся оскорбить ее слух подобной музыкой. Утешением могло служить только одно: пел Антон не сам, за него старалось радио. К его безмерному удивлению, Светка машинально пресекла попытку переключить Шнурова на что-нибудь более подходящее столь образованной и рафинированной особе. Но даже эту ошибку она сумела обратить себе в плюс.

— Обожаю эту группу, — закатила глаза Карякина и начала притоптывать в такт веселящемуся солисту. Антон, который тоже был неравнодушен к творчеству «Ленинграда», оживился. Перспективы перестали казаться ему безнадежными, Светка стала ближе и роднее.

Но Карякина не давала кавалеру расслабляться. Едва только он начал подпевать Сердючке, пассажирка, пересилив себя, пошевелила пальчиками и изобразила недовольство:

— Антон, будьте любезны, включите что-нибудь приличное. Это я слушать не в состоянии.

С сожалением повторив про себя пророческую фразу «Если вам немного за тридцать…», Света потребовала оставить ей классическую музыку, немыслимым образом затесавшуюся на разбитные FM-волны.

— Люблю Моцарта, — задушевно сообщил Антон, несколько сомневаясь в своей правоте по поводу авторства звучавшей мелодии. Но Света его не уличила, это было приятно.

— Кстати, куда мы едем? — резкая смена темы застала кавалера врасплох. Если изначально Антон планировал завезти девушку в какой-нибудь ресторан, а лучше в клуб, чтобы чувствовать себя в своей стихии, то после всех ее выкрутасов он готов был предложить музей или планетарий.

В очередной раз поразив его, пассажирка вдруг подалась к нему всем корпусом и прошептала:

— Только без банальностей. В жизни слишком много посредственной серости, будьте оригинальным.

Это предложение поставило Антона в тупик. Из оригинального приходил в голову только зоопарк. Во всяком случае, он еще никогда не водил туда своих барышень. Еще можно было поехать на дачу. Но что там делать, он не знал. То есть, в принципе, конечно, знал, но что делать конкретно со Светой было непонятно.

Ничего оригинального ей не хотелось, но приходилось держать марку и продолжать запугивать кавалера полунамеками и многозначительными взглядами.

— Тогда предлагаю полет на луну, — сумничал Антон.

— Это подарок? — подбросила ему идею Света, но промахнулась.

— За подарком — в ювелирный, — моргнув, отрапортовал Антон, надеясь отделаться легко.

— Фу, — к его огромному облегчению, Светка сморщила носик. — Я хочу луну. На худой конец — звезду.

— Полетели, — согласился Антон. Долетев до казино, они приземлились.

— Добро пожаловать на луну, — Антон, начавший слегка уставать от Светкиной запредельности, решил не церемониться. Карякина не возражала, тем более что место ей понравилось. Едва Светлана переступила порог заведения, всю таинственность с нее сдуло. То есть периодически она вспоминала об образе и пыталась сделать соответствующее лицо, но надолго ее не хватало. Азарт захлестнул Карякину, и она окунулась в потрясающую атмосферу игры, то взлетая вверх, то ухая вниз, словно на американских горках. На смену победам приходили проигрыши, которые тут же сменялись новыми победами.

Взбудораженные и счастливые, они вышли на пустой проспект, унося свой небольшой выигрыш и ощущая себя всесильными. Свежий прозрачный воздух ночного города, стряхнувший на влажный асфальт копоть и чад долгого дня, пронзали острые лучи фонарей. Хотелось взлететь и зависнуть над покатыми крышами домов, над таинственными сумрачными переулками, над неистовыми всполохами рекламных вывесок…

— Поехали ко мне, — Антон потянулся и зевнул так, что челюсти отчетливо хрустнули.

Представив на мгновение лицо его жены, встречающей гостей на пороге в ночной рубашке и, вероятно, с каким-нибудь тяжелым бытовым прибором в руках, Светка перестала думать о полетах и вернулась на грешную землю. Она устала так, что сил на поддержание имиджа уже не осталось. Даже делать умное лицо было лень.

— Интересно, если я сейчас соглашусь, каким будет наше утро? — насмешливо спросила она.

— Добрым, — убежденно ответил Антон, не ожидавший столь быстрой сдачи бастионов.

— С добрым утром. Начинаем комплекс производственной гимнастики! — поделилась Светка дежурной фразой из своих детских воспоминаний.

— Если надо, гимнастика тоже будет, — подобострастно пообещал Антон, предвкушая продолжение знакомства. В таком состоянии мужчины очень легко дают обещания, а впоследствии изумленно таращат глаза, обиженно вопрошая:

— Это я такое сказал? Да не может быть, ты не так поняла!

Светке это было знакомо, поэтому она не обольщалась насчет «завтра». С другой стороны, она вдруг почему-то испугалась, что упустит Антона, перестарается со своими загадочными взглядами и многозначительными паузами, а в результате опять останется одна. Поэтому, плюнув на образ, она согласилась.

— Только не подумайте, что я так с каждым встречным… Со мной такое впервые, — на всякий случай проинформировала она Антона.

— Конечно-конечно, — заторопился он. — О чем речь, не с каждым… Я польщен доверием.

Света нахмурилась и пытливо всмотрелась в его довольную физиономию. Похоже, ухажер не издевался, а просто торопился закрепить результат.

Утро было добрым. Правда, Светка попыталась его испортить вопросом о жене, но Антон легкомысленно махнул рукой:

— Мало ли… Уехал в срочную командировку. Нормально, не парься. Она привыкла.

Этот момент Карякиной не очень понравился, поскольку сама она тоже метила на место «привыкшей» супруги. Но о себе Света знала точно: она такого не допустит. Как это — привыкла? Утюг в руки и лекция о нормах семейной жизни. Никаких командировок.

«Ладно, — решила она. — Пусть напоследок нагуляется. Со мной. Со мной можно, это ничего страшного…»

Опыт общения с предыдущими кавалерами обогатил Светку не только печальными воспоминаниями, но и приличной коллекцией книг на всевозможные темы. На полках пылились в ожидании своего часа кулинарные энциклопедии и справочники, самоучители различных иностранных языков, толстенные словари и жалкие брошюрки с выжимками информации из различных областей науки, культуры и прочих, далеких от Светки, предметов. Ткнув пальцем наугад, Карякина едва не сломала ноготь о выпирающий корешок практического опуса «Сексуальная атака». Поморщившись, она решила еще раз испытать судьбу, но палец опять зацепился все за ту же «атаку».

— Откуда у меня эта муть? — пробормотала Светка, с тяжелым вздохом вытягивая творение неизвестного психолога-мужиковеда. Судя по качеству, это был откровенный самиздат. Более того, пролистав желтоватые тонкие страницы, Карякина почувствовала настоятельное желание вступить в непримиримую полемику с автором. Тем не менее это был знак свыше, поэтому первым пунктом программы было назначено удовлетворение именно вышеупомянутых потребностей кавалера. Единственной загвоздкой была необходимость определить сексуальный тип партнера. В трактате настоятельно рекомендовалось начать именно с этого, хотя все перечисленные пункты с указанием признаков говорили об обратном: начать с определения типа невозможно хотя бы потому, что исследуемый объект нужно было, как минимум, раздеть, а как максимум — опробовать в действии.

Антона впечатлила вовсе не Светкина изобретательность, и не ее фигура, и не ее загадочность. Больше всего ему понравилось, что новая подруга не пыталась испытать на прочность его кошелек. Если бы Карякина об этом знала или хотя бы догадывалась, то не потратила бы столько сил и денег на охмуреж объекта. Но душа мужчины не просто потемки, а наглухо закрытая кладовая без окон с массой всяческого хлама внутри. И если какой-нибудь счастливице удастся подобрать ключик от этой таинственной и манящей комнатки, то она будет поражена обыденностью ее содержимого. Скорее всего, на нее вывалится кипа старых журналов фривольного содержания, потом по макушке стукнет наполовину сдутый футбольный мяч или старая теннисная ракетка, а может быть, даже с мягким шелестом свалятся боксерские перчатки. Все эти спортивные принадлежности будут в нерабочем состоянии, поскольку хозяин лишь мечтает об олимпийской славе, но никоим образом не может заставить себя хотя бы начать бегать по утрам. Следом обрушится водопад из гаек, шурупов, микросхем, автомобильных справочников и прочего технического мусора. В некоторых случаях на добравшихся до святая святых дам медленно планируют произведения искусства, библиотечные карточки или коллекции всевозможной ерунды, абсолютно неприменимой в повседневной жизни: спичечные коробки, марки, монеты, трубки, ножи, оружие, статуэтки и прочая дребедень. Кое-кто сможет понаблюдать дождь из компьютерных или музыкальных дисков. В любом случае, крохотное фото с вашим немеркнущим образом, которое вы мечтали увидеть на переднем плане, увеличенным до размера рекламной растяжки, валяется в тайниках его души на самой дальней полке. Так что лучше не ломитесь в закрытую дверь или помните о правилах техники безопасности: наденьте розовые очки. В розовом цвете вся эта мишура более удобоварима для женской психики.

Карякина пошла по проторенной дорожке и отнесла свое молодое стройное тело в элитный магазин женского нижнего белья.

Высоченная рыжая девица, судя по отсутствию уличной одежды и бэйджику на груди, выполнявшая в заведении функции продавца-консультанта, ленивой каравеллой двинулась к посетительнице. Ее лицо выражало крайнюю степень недоверия к Светкиной платежеспособности. Профессиональным взглядом оценив скромный прикид визитерши, девица, тем не менее, вежливо улыбнулась и чирикнула:

— Добрый день. Чем я могу вам помочь?

— Деньгами, — улыбнулась ей в ответ Карякина. Улыбка рыжей не увяла, но приобрела некоторую кривизну. Материально помогать сирой она не собиралась, но и гнать нахальную посетительницу было неудобно.

Светка вышла из образа наивной дуры так же быстро, как и вошла:

— Девушка, мне нужно белье, в котором я бы казалась слегка крупнее. Местами. Желательно эротическое.

— У нас дорого.

— Звучит обнадеживающе. Значит, такое все-таки есть, — обрадовалась Карякина.

Консультантша оживилась и начала таскать Светке очаровательные вещицы, от которых у любой женщины могло начаться головокружение вкупе со слюнотечением. Стараясь не вглядываться в ценники, которые существенно влияли на восприятие товара, юная покорительница мужских сердец трясущимися пальцами ворошила это ажурно-шелковое великолепие.

Легкий сквозняк по ногам и кроткий звоночек оповестил присутствующих о прибытии еще одной дамы.

— Эй, тут что, никого нет? — взвизгнул возмущенный женский голос. Его хозяйка через мгновение подскочила к прилавку и выхватила из-под рук млевшей Светки черно-красный клубок материи.

— Какое убожество, кладбищенский наборчик прямо, — процедила женщина и с жалостью посмотрела на готовую к атаке Карякину. — У вас что, умер кто-то? Или супруг настолько пожилой, что каждый раз, как последний?

— Нет, это у нас игра такая. Типа, я покойница. Сейчас еще за венком для комплекта поеду.

Рыжая ойкнула, а тетка с интересом пробормотала:

— А это интересно. Очень-очень даже интересно. А спите вы как, в гробу?

Ее лицо, уже покрытое неотвратимой сеточкой мелких морщин, паутинкой разбегавшихся по старательно припудренной коже, выражало искреннюю заинтересованность в получении более подробной информации. Неяркий макияж знающей себе цену женщины позднего среднего возраста резко контрастировал с белой кожаной курткой и белыми ботфортами, более подходящими студентке или школьнице. Мини-юбка не скрывала идеально сохранившихся ног, затянутых в плотные телесные колготки.

— Зачем в гробу? Мы как летучие мыши, под потолком висим. Очень полезно для цвета лица. Через пять минут такой румянец, что нарочно не придумаешь.

— Я серьезно, — топнула ботфортом тетка.

— И я серьезно, — поморщилась Карякина. Комплект, который полапала конкурентка, ей даже мерить расхотелось, хотя он казался самым завлекушечным из всего предложенного.

— Тогда просите в подарок лупу, чтобы партнер смог разглядеть ваши мышиные прелести! — тетка фыркнула и перетянула на себя внимание рыжей продавщицы, устало наблюдавшей за придурковатыми покупательницами:

— Мне нужен силиконовый бюст.

— Это вам к хирургу, — ядовито прокомментировала Светка.

Тетка злобно дернула плечом:

— И будьте добры без деревенского шика. Обычного телесного цвета.

— Да вы что! Зачем телесного? Возьмите зелененький или оранжевый. Ваш мужчина будет вспоминать эту ночь всю оставшуюся жизнь. Она обнажила зеленую пупырчатую грудь…

Мерно подрагивавшая от сдерживаемого хохота продавщица принесла еще ворох пакетиков, с которыми злобствующая тетка удалилась в примерочную.

Получив свою порцию комплиментов от рыжей девицы и лишний раз убедившись, что в полуголом виде она еще очень даже ничего, Светка покинула магазин, оставив в тамошней кассе сумму, абсолютно несоизмеримую с себестоимостью пары кружевных комочков, выданных ей за эти немыслимые деньги.

До конца рабочего дня Лена так и не успела помечтать о перспективах. Перевод буксовал, начальница цеплялась ко всякой ерунде, а в голову лезли совершенно посторонние и неактуальные мысли.

Иван, изображая почетный караул у мавзолея, маршировал по грязному асфальту. Увидев Лену, он расцвел и тут же рванул к любимой. На сей раз цветов при нем не было. С одной стороны, это ее обрадовало, поскольку избавляло от необходимости таскать мокрый кулек с собой, пристраивать его в кафе, оберегать в транспорте и напрягать извилины на то, чтобы не забыть его где-нибудь ненароком. С другой стороны — это было не очень хорошим знаком. Так, глядишь, отношения растеряют последний налет романтизма и захлебнутся в серых буднях.

— А где букет? — Лена решила не изводить себя сомнениями и размышлениями на эту тему, а задать вопрос в лоб, чтобы услышать, так сказать, мнение из первых уст. Ответ ее не обнадежил.

— В магазине, — развел ручищами Иван. — Если надо, куплю.

Формулировка «если надо» свидетельствовала о переходе их отношений в новую стадию. Двигаться столь быстрыми темпами Лене не хотелось. Она надулась и холодно сказала:

— Не хочу. Зачем мне цветы, это неэкономно. Иван обрадованно заулыбался.

— …и водить меня никуда не надо. Нынче это дорого. В принципе, можно еще сэкономить на еде, одежде и ездить в транспорте зайцем. В крайнем случае, лучше выкинешь меня на ходу, чем билеты покупать.

Иван насторожился.

— …лучший подарок — это вещь, сделанная своими руками. Например, табуретка или шкафчик из досок. Вершина мастерства — колечко из проволоки с пуговицей вместо камня.

Она еще вспомнила Светкин рассказ про одного из ее кавалеров, решившего поразить любимую девушку сердечком, вылепленным из хлебного мякиша и облитым красным лаком. Карякина тогда не оценила мастерства дарителя, поскольку лак, щедро вылитый на останки горбушки, был взят с ее тумбочки.

Иван выглядел совершенно раздавленным.

— От цветов иногда аллергия бывает, — виновато сказал он в свое оправдание.