Брачный период мачо

— А на чем я остановилась?

— На грязных, обкусанных ногтях, — простонала Светка. — Давай ближе к делу!

— Не ври, я такого не говорила. В общем, он сказал, что хочет примерить мне кольцо невесты. Я думала, что обручальное, обычное, а оказывается, он имел в виду, как на Западе, колечко с брюликом для обручения. Потом мы поехали…

— Сколько карат?

— Какая разница? — вспылила Лена. — Я не знаю.

— Бирка сохранилась?

— Нет, ты думаешь, я хожу с биркой на пальце?

— Я про тебя еще и не такое думаю, — утешила ее Светка. — Дело не в ценности кольца, а в щедрости дарителя. Я тебе об этом уже говорила!

— Оставь свою коммерческую философию при себе. Приедешь, покажу колечко, сможешь оценить его своим многоопытным взглядом.

— Оценю, не сомневайся! Так, когда свадьба и кто свидетели? Это я намекаю, если кто-то не понял.

— Все всё поняли. Ты свидетель, только день свадьбы еще не определен, мы же заявление не подали.

— Ну здрасьте! Как же так? Он так сорвется.

— Света, хватит позиционировать моего будущего мужа как жирного леща.

— Конечно. Его уже давно пора зажарить.

— Карякина. Жарь своих. Кстати, как у тебя с твоим Антоном?

— Никак. Моего Антона теперь зовут Алик. Антоша сначала ездил в командировки от жены ко мне, а потом от меня к какой-то малолетней вешалке.

Слово «командировка» неприятно резануло Лену: Олег тоже иногда уезжал в командировки, и Светкина трактовка этого термина ее не очень устраивала. Она снова любила, была любима, и заниматься раскопками, чтобы обнаружить какой-нибудь несимпатичный скелет, Лена не хотела.

— А кто такой Алик? — перевела она разговор на менее опасную стезю.

— О, это такой мужчина!

— Понятно.

— Что за тон, Кораблева? Что там тебе понятно? Он холост, богат и влюблен.

— Надеюсь, в тебя?

— А то в кого же, — Карякина самодовольно хмыкнула. — Кстати, я его не ловила, сам попался.

— Вот так и бывает: шел человек, шел и навернулся в яму.

— Яма — это я? — возмутилась Света. — Ты поосторожнее в выражениях-то!

— Потому что давно пора перестать чувствовать себя охотницей, — решила поучить ее Лена, теперь считавшая себя умной и опытной.

— Ага, и, наконец, ощутить себя жертвой! — закончила ее глубокую мысль Света. — Или мы их, или они нас! Запомни: мы с ними обречены быть по разные стороны баррикад!

— Света, я, чур, в твоей революции не участвую. Я… это… наблюдатель.

В нашем деле наблюдателей нет. Ты или с одной стороны, или с другой, в худшем случае ты посередине.

— Я посередине…

— Посередине, это значит — на баррикадах. Как раз там ты простреливаешься со всех сторон, так что лучше уж спускайся ко мне.

— Нельзя всю жизнь воевать за счастье. Надо просто жить. Если ты будешь гулять по дому, бряцая пулеметом, твой Алик тоже сбежит.

— Не сбежит, — хохотнула Светка. — Я не хожу с пулеметом, а лежу с ним у дверей. Мимо меня ни одна мышь не прошмыгнет, тем более такой крупный мужик!

— Тьфу! — Лена поняла, что спорить бесполезно. — Воюй. Если падешь на поле боя, цветы я тебе обеспечу.

Начальница, бесившаяся по поводу упущенного завхоза, который переметнулся к незамужней бухгалтерше, регулярно срывала свою злость на Лене. Но перекошенная красная физиономия Татьяны Филипповны вызывала у Кораблевой только жалость.

— Не сметь вести личные разговоры в рабочее время, — взвизгивала начальница, едва только поняв, что Лена разговаривает с женихом.

Лена безразлично отворачивалась и продолжала ворковать с любимым под гневное кудахтанье климактерической тетки.

— Может, тебе здесь работать надоело? — исходила змеиным ядом Татьяна Филипповна.

— Конечно, надоело, — не выдержала однажды Лена. — Выйду замуж, уволюсь и сяду дома.

К такому повороту оппозиция была не готова. Взять переводчика, по крайней мере полноценного, на Ленину зарплату не получится. Это Татьяна Филипповна осознавала вполне твердо. Но и уступать наглой девке желания не было. В тихом бешенстве она шаркала туфлями под столом и периодически выстреливала гадостями в сторону жизнерадостной сотрудницы.

В один из моментов затишья Лене позвонила мама и сказала, что ее искала некая Марина Брусникина из бизнес-центра, в котором Лена когда-то подрабатывала в качестве переводчицы.

Марину Лена помнила. Это была миловидная толстушка, очень приветливая и доброжелательная. Брусникина ассоциировалась у Лены со стабильностью и кругленькой суммой, полученной за работу с итальянцами. Подработать еще раз она бы не отказалась, тем более что предстоящая свадьба подразумевала приличные траты.

Записав продиктованный мамой телефон, Лена решила дождаться отбытия Татьяны Филипповны на обед и перезвонить перспективному работодателю.

Марина настолько откровенно обрадовалась, услышав Ленин голос, что переводчица даже загордилась. Пока она раздувалась от ощущения собственной значимости, часть пламенной речи восторженной Брусникиной прошла мимо ее сознания.

— …если бы вы могли подойти и обсудить условия сотрудничества…

Слово «сотрудничество» было обстоятельным и долгосрочным, оно приятно щекотало самолюбие и побуждало немедленно нестись на встречу с Брусникиной. Лене хотелось начать кардинально новую жизнь, и чтобы работа в этой жизни тоже была новой. Олегу она решила ничего не говорить, пока все не выяснится.

В баре, как обычно, было сумрачно и шумно. За угловым столиком сидели двое мужчин. Культурной программы сегодня не предвиделось, поэтому они скучали и вяло перекидывались репликами. Встреча получилась тягостной. Говорить было особо не о чем, пришли они сюда больше по привычке и теперь мучительно соображали, как бы поскорее расстаться.

— … Про личное не спрашиваю, — хмыкнул блондин. — У тебя там как всегда — передовая. Фугасы, танки и тяжелая артиллерия.

— Да уж, — собеседник с отвращением поморщился.

— С работой-то как?

— Нормально. Дела идут, контора пишет.

— Чего интересненького?

— Да ничего. Рутина сплошная, бумажки. Достало все, уехать бы на пару месяцев к теплому морю.

— Не болтай. Никуда ты не уедешь, стахановец, — блондин скривил губы в подобии улыбки.

— Не уеду, — согласился шатен и устало потер переносицу.

— А помнишь, ты про наследницу рассказывал?

— Которая из грязи — в князи? Помню.

— Ну и как?

— Что «как»?

— Сообщили уже?

Да, на днях. Теперь будет бегать, бумажки оформлять. Ей эта развлекуха на пару месяцев. А ты почему спрашиваешь?

— Да просто. Интересно. Я вот все думаю, может, у меня тоже где-нибудь дед миллионер завалялся.

— Ну думай-думай. Это процесс полезный. Они посидели еще минут двадцать и разошлись к обоюдному удовольствию.

На следующий день Лена взяла отгул. Поход в бизнес-центр требовал тщательной подготовки. Она долго выбирала, в каком наряде предстать перед Мариной, чтобы ей понравиться.

— Ты куда намыливаешься? — лениво зевнул Олег.

— По делу, — сосредоточенно промычала Лена, наматывая непослушную прядь на щипцы. — Это по поводу перевода.

— Сама закроешь? Вставать неохота.

— Лежи, лежи, — она поцеловала его в щеку и, напевая, вышла из спальни. Настроение медленно, но неуклонно поднималось, волнение было приятным, а предстоящая встреча — многообещающей.

Бизнес-центр гудел и шевелился трудолюбивым муравейником. Все сосредоточенно бегали мимо крутившей головой Лены с бумагами и папками, топтались у стойки администратора, давали и принимали указания по мобильникам, в общем, жизнь бурлила. Лене немедленно захотелось стать частью этой жизни.

— Простите, — обратилась она к хорошенькой блондиночке, метавшейся за стойкой, — а где мне найти Брусникину Марину Игоревну?

— Она у себя, четвертый этаж, отдел кадров. Вы договаривались?

— Да, — Лена приосанилась и попыталась изгнать из организма легкую дрожь.

— Как ваше имя и по какому вопросу?

— Меня попросили подойти. Кораблева, — в голосе отчетливо проклюнулись петушиные нотки. Сформулировать, по какому вопросу, Лена затруднялась, только сейчас оценив серьезность мероприятия.

— Секундочку… Марина Игоревна, к вам пришла Кораблева… Проходите, пожалуйста, — блондиночка одарила Лену профессиональной улыбкой и махнула ладошкой в сторону зеленых зарослей.

В зелени прятался пластиковый короб с охранником. Молоденький паренек сурово смотрел на неумолимо приближавшуюся Лену.

— Как фамилия? — до невозможности строго спросил он, сдвинув белобрысые редкие бровки к розовой переносице.

— Кораблева, — Лена оробела.

— Проходите. Лестница в конце коридора, последний этаж.

На последнем этаже оказался вход на чердак. Лестница упиралась в широкую пластиковую дверь, на которой красовался листок с изображением курящего черепа и надписью: не влезай — убьет, а влез — слезай!

Лена «слезла» и пошла по выложенному мраморной плиткой коридору. Большинство дверей были открыты, но люди за ними выглядели либо слишком сосредоточенными, либо чересчур веселыми. Приставать к ним с вопросом, как найти Брусникину, девушка не решалась, пытаясь вспомнить свой предыдущий визит сюда.

Дверь, которая показалась ей наиболее подходящей для отдела кадров, была прикрыта. Лена навалилась на нее и с трудом пролезла в кабинет, подумав, что даже в метро двери менее тяжелые. Моментально запутавшись в густом клубке проводов, она с тихим воплем рухнула на пол, не успев ухватиться за край торчащего у входа стола.

Она с изумлением отметила, что одновременно с ее падением погасли три монитора, повернутые почему-то к входу, раздался возмущенный вой, и наступила гробовая тишина, хотя до этого из кабинета доносилось равномерное компьютерное урчание и гудение.

— Стас, — немедленно раздалось из коридора, — что с Интернетом?

— Стасик! У меня сеть пропала!

— Где программист… убить мало!

— Вот и смерть моя пришла, — раздался где-то рядом шипящий злобный голос. — А где коса?

— Нету, — машинально ответила съежившаяся Лена. Визит начинался чрезвычайно неудачно.

— Это очень современно. Смерть без косы, но с копытами. Хотя копытца ничего себе. М-да, очень даже недурственные…

Лена торопливо вскочила и одернула задравшуюся юбку.

— Что вы себе позволяете?! — сипнула она, трясясь всем телом от стыда и страха. Оценить масштаб разрушений ей никак не удавалось, но, судя по гомону в коридоре, приходу Мамая здесь обрадовались бы несравнимо сильнее.

Перед ней стоял высоченный нескладный парень в растянутом свитере и рваных джинсах. Длинные костлявые пальцы виртуозно перебирали перепутанные провода и с фантастической скоростью вставляли вырванные Леной штырьки в гнезда на большом гудящем шкафу. При этом на руки он даже не смотрел, а внимательно изучал источник опасности с острыми коленками и большими перепуганными глазами.

— Ладно, — смягчился он. — Я вас не выдам на растерзание. Надеюсь, вы это оцените.

— А где Брусникина?

— У себя, — он с удовольствием поместил на место последний шнурок и вдруг заорал громовым голосом: — Заткнитесь все, уже давно все работает! Тунеядцы! Лишь бы языками почесать!

Лена отшатнулась и попятилась, нашаривая пяткой выход.

— Заходите еще, — подергал себя за ухо парень и добавил, — я вам тут кабелей настелю, валяйтесь на здоровье. А Марина в соседней каморке.

Брусникина наслаждалась поеданием большой жирной пышки. Начальник отдела кадров блаженно жмурилась и прихлебывала что-то из дымящейся ароматной кружки. Пока Лена скреблась в дверь и аккуратно входила, внимательно глядя под ноги, Марина проворно спрятала кружку вместе с булочкой в стол и вытерла руки салфеткой.

— Леночка, очень, очень рада вас видеть, — она тяжело поднялась и пошла на Лену, как трактор «Беларусь». — Давайте я за вами поухаживаю. Курточку сюда, проходите, проходите.

Несмотря на объемы, двигалась Брусникина ловко и красиво.

— Ну, здравствуйте, — Марина устроилась в своем командирском кресле, предварительно усадив перед собой Лену. — Давайте обойдемся без предисловий. Нам очень понравилось, как вы в прошлый раз работали, в настоящее время у нас появилась вакансия переводчика с итальянского. Если вы согласны, то условия следующие: работа с 9 до 18, обед час, питание в нашем кафе бесплатно, кабинет у вас будет свой, правда маленький, иногда потребуется работать сверхурочно, но это оплачивается дополнительно.

Лену устраивала эта работа даже безо всех перечисленных Мариной волшебных условий типа собственного кабинета и обеда в кафе. Ей просто хотелось чего-то нового, более светлого и радостного, нежели ежедневное томление под бдительным оком истеричной Татьяны Филипповны и выполнение работы за двоих. Одно осознание того, что наглая тетка без зазрения совести использует ее рабский труд, каждый день выводило Лену из себя.

— А кто будет мной руководить? — это было первое, что пришло ей в голову.

— Я думала, вы про зарплату спросите, — улыбнулась Марина. — Излишняя интеллигентность иногда очень мешает устроиться в жизни. Начальников у вас двое — коммерческий директор и генеральный. А вообще, вы — сами по себе, мини-отдел переводов с итальянского, так сказать. Вот, посмотрите договор, кстати, зарплата там тоже указана. Договор можете взять с собой, почитать дома внимательно, я вас с ответом не тороплю.

Лене очень хотелось, чтобы с ответом ее именно торопили, поскольку уходить от Брусникиной на этой неопределенной ноте ей страшно не хотелось. Конечно, необходимо было выдержать паузу и дать понять, что она не побежит на эту работу сломя голову, но сил держать эту самую паузу категорически не было. Больше всего Лене хотелось немедленно подписать эту бумажку, наплевав на условности и собственное реноме. Она вздохнула, пошелестела листком, решив для порядка пробежать его глазами, но, наткнувшись на цифру вознаграждения, с трудом сглотнула и прошептала:

— Да что тянуть? Когда я еще к вам соберусь. Давайте, я прямо сейчас подпишу.

Марина понимающе улыбнулась:

— Конечно, но, вероятно, вы еще должны отработать две недели на предыдущем месте работы? Какие у вас там были условия, не помните?

Вот этот момент Лена совершенно упустила. Единственное, что она знала точно, что никаких документов на своем нынешнем месте работы она не подписывала.

— Я договорюсь, — умоляюще сложила она руки, но Марина только покачала головой:

— Никакой спешки нет. Конечно, чем раньше вы выйдете, тем лучше, но если не получится, мы будем рады вам и через две недели. Тем более что вам необходимо еще собрать справки.

Марина виновато пожала полными плечами и добавила:

— Такой порядок. Медосмотр надо пройти обязательно, вот вам списочек, надеюсь, за две недели уложитесь.

— А договор-то можно сейчас подписать? — обеспокоилась Лена.

— Конечно, одно другому не мешает.

Лена торопливо поставила подпись и вздохнула с облегчением. Естественно, никаких гарантий эта закорючка не давала, но для внутреннего спокойствия была просто необходима. Лена Кораблева уже ощущала себя штатной единицей.

Распрощавшись с Брусникиной, она решила остаток дня потратить на сбор медицинских справок. Список выглядел весьма оригинально. Перечитав его несколько раз, Лена зашла в метро, купила жетон и позвонила Светке.

Слышимость была чудовищной, поэтому приходилось орать, срывая голос и веселя окружающих.

— Свет! Только быстро!

— Спешка нужна только при ловле блох, — меланхолично возразила Карякина.

— У меня только один жетон, а вопрос срочный!

— Девушка, сколько можно трепаться, тут людям звонить надо, а вы на трубке удавились! — худая маленькая женщина с пронзительным темным взглядом и пегими неровными кудряшками, торчащими из-под сдвинутого набекрень берета, нетерпеливо топталась рядом с большим клетчатым баулом.

— Светка! — Лена возмущенно зыркнула на крутящуюся около телефона тетку. — Значит так! Я ходила устраиваться на работу, а мне дали список врачей, от которых нужны справки: венеролог, фтизиатр, стоматолог и терапевт. Это что значит? Может, они меня путанить берут, а не переводить? И зарплата огромная!

Наверное, твоя развратная мордашка не внушила новому шефу доверия, вот он и решил обезопаситься, а то приволочет потом домой любимой жене фиг знает чего!

— Хватит острить! У тебя это некачественно получается! Никакого шефа я в глаза не видела, разговаривала только с начальником отдела кадров, но она женщина!

— Тут два варианта, либо она сама на тебя глаз положила, либо у них шеф имеет право первой ночи, надеюсь, понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — убитым голосом прошелестела Лена. — А что же делать?

— Думаю, отказаться!

— Я договор уже подписала, — Лена чуть не плакала.

— Ну все, пахать тебе в негритянском борделе! — вздохнула Светка. — Но ты не переживай, я денег накоплю, в гости к тебе приеду…

— Дура ты, Карякина!

— Кто дура, это еще большой-большой вопрос! Ты, Ленка, прям с луны свалилась. Ты что, впервые слышишь, что для любой работы медкомиссию надо пройти?

— Так ты знала?

— Конечно, знала! Таких элементарных вещей не знаешь только ты! Зато теперь на фоне стресса ты это запомнишь как «Отче наш».

— Я вот сейчас как приеду к тебе да как «стрессну»! — Лена шлепнула трубку на рычаг и сурово огляделась. Народ искренне интересовался ее проблемами. Одна бабка даже рот от любопытства приоткрыла и, видимо, ждала, что Лена сейчас оповестит собравшихся о своих дальнейших планах на день.

Радовать сограждан откровениями она не стала, а поехала в районную поликлинику к стоматологу. Там ее ждала первая неприятность. Талоны на прием выдавались только в последний рабочий день каждого месяца на весь последующий месяц вперед, об этом оповещал всех страдальцев большой плакат у входа. Не усмотрев в объявлении логики, она обратилась в регистратуру:

— Простите, а откуда мне знать, заболит у меня в следующем месяце зуб или нет?

— Ниоткуда, — согласно кивнула старушка, дремавшая над газетой по ту сторону стеклянной перегородки.

— Так как же я попаду к врачу?

— По записи.

— Но запись только в конце месяца.

— Да, в конце, — радостно подтвердила бабка и с такой активностью закивала головой, что пучок седых волос, перехваченных резинкой, сбился на бок.

— А если мне сейчас надо?

— Без талона никак! — теперь направление движения старушкиного черепа сменилось на сугубо отрицательное, и голова начала мотаться слева направо и обратно.

— Хорошо, а как же быть?

— Приходите в конце месяца и запишетесь!

— А если мне сейчас?

— Без талона никак!

Лена обалдело уставилась в потолок. Наверняка администрация поликлиники руководствовалась какими-то соображениями, когда устанавливала такие порядки, но какими? И как пройти эту самую медкомиссию?

— А если у меня ничего не болит? — попробовала она подкатиться к бабке с другой стороны.

— Вот и хорошо!

— Но мне нужна справка, что у меня ничего не болит. Где ее взять?

— У стоматолога. Талончики выдаются в последний день каждого месяца…

Лена тихо застонала: то ли бабка уже успела ее забыть, то ли просто издевалась.

— Девушка, — неожиданно отвлек ее от яростных мыслей тонкий голосок. — Вы скажите, что с острой болью, тогда дадут.

Рядом опирался на палочку сухонький дедуля в смешной детской куртке с зайчиками.

— Я с острой болью, — послушно пробормотала Лена в окошко и для наглядности взялась рукой за щеку.

Услышав ключевое слово, бабка отодвинула газету, надела очки и строго спросила:

— Карточка есть?

— Была, только давно.

— Паспорт, полис.

— У меня только паспорт, — промямлила Лена, которая после памятной встречи с сотрудниками ППС начала носить документы с собой.

— Без полиса нельзя.

Злобно треснув дверью, она вышла на улицу. День почти пропал. Но это только почти. Она решительно поехала домой за полисом. Возвращаться в стоматологическую берлогу, где рыскали неприветливые хирурги с хищно поблескивавшими плоскогубцами, выли бормашины, а на входе сидела дряхлая, но неподкупная церберша, Лена не захотела, поэтому, взяв все документы, включая даже квитанции по оплате квартиры и университетский диплом, она отправилась в районную поликлинику штурмовать остальных упомянутых в списке врачей.

У регистратуры было пусто. Румяная полная женщина неприветливо подняла глаза на ввинчивающуюся в окошко Лену.

— Скажите, а к терапевту запись когда?

— Никогда.

Лена затосковала. Похоже, что все сговорились, чтобы максимально усложнить ей жизнь. Помолчав, тетка добавила:

— К терапевту без записи, в порядке очереди. Какой участок?

Номер участка Лена, естественно, не знала, но все оказалось не так безнадежно: по адресу регистраторша быстро вычислила часы приема участкового терапевта.

— Сегодня до двух она была, — радостно улыбнулась Лене тетка, всем своим видом демонстрируя восторг по поводу озвученного факта.

Лена поджала губы, борясь с желанием сказать что-нибудь этой довольной колобчихе. Но толстуха вдруг опечалилась:

— Вру, не было ее сегодня. Заболела же она. По вашему участку Мурзозян принимает, до пяти сегодня, 12-й кабинет.

— А карточку? — бдительно потребовала Лена.

— А документы? — не осталась в долгу тетка. Лена с победоносным видом вывалила на прилавок всю пачку вместе с квитанциями.

Тоскливо вздыхая, регистраторша уползла в глубь стеллажей и вернулась с тоненькой книжечкой.

— Нате, — шлепнула она искомое перед Леной и напомнила: — 12-й кабинет.

Перепрыгивая через ступеньку, Лена вознеслась к вожделенному Мурзозяну. У кабинета сидела угрюмая толпа. На Ленин вопрос «Кто последний?», никто не отреагировал.

— Значит, никого, — жизнерадостно констатировала Лена, почувствовавшая в своих ладошках хвост удачи. Дойти до дверей ей не дали.

— Здесь все первые, — порадовал ее молодцеватый брюнет, позднего среднего возраста. Его слова имели эффект выдернутой снизу стопки тарелки. Заорали все и сразу. Немедленно выяснилось, что согласия в присутствующих по поводу «кто последний» нет и быть не может, поскольку ветераны, инвалиды и беременные имеют право идти вне очереди, соответственно, они сплотились в отдельный хвост, отстаивающий свои права, часть сидельцев шла по предварительной договоренности с участковыми, причем с обоими, все остальные были из разряда «мне только спросить». Получалось, что у Лены соратников не было.

Каждый раз, когда из кабинета выходил очередной счастливчик, несколько человек моментально подскакивали к узкой щели, они начинали орать, пихаться, и кто-то один попадал в результате к всесильному Мурзозяну.

Присмотревшись к системе, Лена решила, что попытка — не пытка, и во время очередной стычки поднырнула под руку зазевавшегося мужичка с желчным недобрым лицом.

— Мне только печать поставить, — заметалась она по неожиданно большому кабинету, увидев, что доктора за столом нет. Больше всего она боялась, что сейчас пышущая негодованием толпа выволочит ее из помещения, и придется приходить в другой день.

— Ну-с, и куда вам ставить печать? — доктор выпал откуда-то из-за спины, оказавшись лысоватым тонкошеим субъектом, больше похожим на больного дятла.

— Мне для работы.

— Вообще-то, надо вас осмотреть.

— Пожалуйста, — с готовностью согласилась Лена и начала задирать блузку, опасливо косясь на дверь: быть выволоченной в коридор в полуголом виде ей не хотелось.

— Да не надо, — махнул рукой терапевт, не вдохновленный объемами пациентки. — Ни на что не жалуетесь?

— Нет! — затрясла головой Лена.

— Забирайте свою справку, — кивнул он. — Зовите следующего.

— Чего их звать, сами придут! — хохотнула осчастливленная Лена и выскочила из кабинета, на ходу заправляя кофточку.

Новая партия борцов за здоровье едва не смела ее на выходе.

Уже спускаясь по лестнице, Лена сообразила, что не спросила у участкового, где принимают фтизиатр и венеролог.

У регистратуры топталась небольшая очередь. Лена послушно встала в конец, решив, что на сегодня лимит везения исчерпан, и вряд ли ей дадут номерки к остальным специалистам.

— О, девушка, как хорошо, что я вас догнал, — брюнет, давший ей у кабинета краткую консультацию по поводу отсутствия «последних», гордо дергал кадыком. — Может, продолжим вечер в более приличном месте?

В этот момент подошла Ленина очередь:

— Ой, а скажите, пожалуйста, мне надо к венерологу и к фтизиатру…

— Вот тебя угораздило-то, — сочувствующе качнула головой толстуха и добавила: — К венерологу — в КВД, к фтизиатру — в туберкулезный.

— Спасибо, — Лена нехотя отлепилась от окошка. Лимит везения действительно закончился. Зато брюнет бесследно исчез с горизонта, даже не пришлось его отшивать.

Антон сердито ковырял паровую котлету. Она выглядела омерзительно недожаренной и размазывалась по рту безвкусной кашей.

— А мама говорит, что это самая полезная пища. Кто правильно питается, тот тратит меньше денег на врачей. Она же не только за наше здоровье волнуется, но и за наш бюджет.

Он пришел сегодня невероятно голодным и хотел нормальной вредной пищи. Отвратительные куски парового фарша в сочетании с листиками салата и кукурузой вызывали горячее желание пытать этим кулинарным набором заботливую тещу.

— Еще мама велела выбросить твои сигареты. Ты травишь не только себя, но и детей.

— И что? — замерев, поинтересовался Антон. — Ты выбросила?

— Конечно. Тебе давно пора бросать курить.

Поняв, что даже перекурить после пакостного ужина не удастся, он желчно выдавил:

— Что еще говорит наша мама?

— Что ей стричься пора и к косметологу.

— Да ты что? — оживился Антон и мстительно протянул: — Так ты передай маме, что стрижка под ноль тоже очень положительно скажется на нашем бюджете, и в частности на моем психическом здоровье. А вместо косметолога очень экономно было бы использовать народные средства. Мочу, например. Очень, говорят, помогает. Если у нее проблемы, могу сдать свою. Мне для любимой тещи ничего не жалко!

Алиса надулась и вышла из кухни. Через минуту послышалось треньканье телефона. Жена звонила маме. Антон вдруг понял, что хочет к Светке, немедленно, сию секунду, от примитивной и покорной Алисы, от ее мамы, лезущей как таракан в любую щель, от этих неопрятных постных котлет…

Светлана млела от восторга. Алик ухаживал за ней, как за оранжерейным цветком, сдувая пылинки, подкармливая деликатесами и демонстративно гордясь в общественных местах своей спутницей. Несмотря на свою занятость, Алик все же умудрялся выкроить в плотном графике пару часов на общение с любимой. Правда, Светлану несколько смущал тот факт, что пожар любви они раздувают на территории, оплачиваемой ничего не подозревающим Антоном. Но, подумав, она пришла к выводу, что Антон сам виноват, хотя что-то в глубине души мешало ей окончательно убедиться в своей правоте.

Карякина лежала на диване и слушала, как Алик плещется и фыркает в ванной. Голым пальцем ноги она поддевала полу его пиджака, висящего на спинке стула, тянула к себе, а потом отпускала. Пиджак увесисто раскачивался. В какой-то момент эта «увесистость» страшно заинтересовала Светку, и она начала этим же пальцем ощупывать выпуклый карман. Развлечения ради она пыталась угадать, что там лежит. Антон, похоже, заплыл за буйки и возвращаться к заскучавшей подруге не собирался. Виновато поморгав иконостасу «Членов политбюро», строго наблюдавших за ее действиями с допотопного плаката, Карякина запустила руку в оттянутый карман и быстро вытащила маленькую коробочку. Такие коробочки обычно продавались в ювелирных магазинах. С небольшой, но дорогостоящей нагрузкой. Светка немедленно отколупнула крышку.

— Ох! — только и смогла она выдавить из сжавшегося от восторга горла. На красном бархате поблескивали два обручальных кольца.

Коробка была немедленно сунута на место, а Светка забегала по комнате, судорожно прихорашивая слежавшуюся внешность. В голове пьяными кузнечиками скакали ополоумевшие мысли.

— Это все так неожиданно… мне надо подумать… Нет!!! Не так! Надо спросить, уверен ли он, не пожалеет ли потом… А если он и правда задумается? Нет, так тоже нельзя! Брать время на размышления или сразу согласиться? Если брать, то он может обидеться и передумать, а если сразу соглашаться, то как-то несолидно… Вот ведь проблема!

На столе пронзительно заверещал телефон. Светка, ушедшая в свои волнительные мысли, сильно вздрогнула, возвращаясь в реальность, и торопливо схватила трубку.

— Да! — в этом «да» было все: желание немедленно распрощаться с неведомым абонентом, надежда получить совет, если это вдруг кто-то полезный, и страх, что предстоящий телефонный разговор нарушит торжественность момента.

— Светик, это я, — прошептал Антон и присовокупил к сообщению звук поцелуя.

— А чего шепчемся? — романтический настрой тут же сбился набекрень от пронизывающего Светкину реплику ехидства. — Жены боишься? Правильно. Не надо нарушать семейную идиллию. Завтра пообщаемся, если вспомнишь про меня.

— Света, не надо так! — Антон демонстративно повысил голос и картинно вздохнул. — Можно я сейчас приеду?

Вконец обнаглевшая Светка, забыв, в чьей квартире живет, гордо сказала:

— Сегодня я тебя видеть не готова. Мне надо подумать. Давай завтра поужинаем вместе.

— Давай! — оживился наивный Антон. — Я за тобой заеду. Куда подать авто?

— Сюда, куда же еще? — неуверенно ответила Светка, прикидывая, не отказаться ли от продолжения отношений с непостоянным кавалером сию секунду, сидя в непосредственной близости от обручальных колец. Но чувство самосохранения удержало ее от решительного объяснения, тем более что портить себе настроение неприятным разговором именно сейчас, в этот судьбоносный вечер, было бы крайне неразумно.

Прощание вышло скомканным, Антон даже не успел порадовать любимую парой дежурных фраз про тоску, одиночество и безумную страсть. Услышав, что плеск воды в ванной прекратился, Карякина невежливо оборвала своего отставного Ромео, буркнув:

— В общем, до завтра!

В эту ночь конкретных предложений от Алика так и не поступило. Его нерешительность выглядела трогательно, но карякинские планы она, безусловно, сбивала. Светке хотелось определенности в судьбе, кольца на пальце и фаты на голове. С трудом удержавшись утром от наводящих вопросов, она проводила тоскливым взглядом оттопыренный карман пиджака, уплывающий вместе с любимым аж на два дня.

— У мамы день рождения, — пояснил он. — Она у меня строгая, но ты ей обязательно понравишься. Отвезу ее на дачу, а потом как-нибудь и мы к ней нагрянем.

На этой бравурной ноте он выскользнул за дверь, оставив любимой пищу для размышлений. То, что ее будут знакомить с мамой, в сочетании с обнаруженными вчера кольцами, впечатляло. Светка, конечно, несколько сомневалась в том, что она непременно понравится строгой маме. Ей рисовалась сухопарая старуха с пронзительным взглядом и презрительно поджатыми губами, заранее готовыми плюнуть в предположительную невестку какой-нибудь ядовитой репликой. Она не совсем поняла, увозят ли маму на дачу насовсем или только для празднования дня рождения. Если насовсем, то, вероятно, квартиру Антона можно будет наконец-то покинуть и переехать к Алику. Вот этот момент был самым сомнительным. Карякина и раньше могла уехать отсюда, но, пока она оставалась на этой снятой для адюльтера площади, Антон условно продолжал считаться ее кавалером. Если же собрать вещи и уехать, то подобный шаг перечеркнет титанические усилия и массу времени, потраченные на него стремительно подкатывающей к порогу тридцатилетия Светкой. Вот если бы Алик более четко сформулировал свои планы…

Антон позвонил примерно через час после ухода предыдущего кандидата на руку и сердце:

— Свету ля, я не могу дождаться вечера! Я понял, лучше женщины в моей жизни нет и не будет!

— Ты сейчас о ком говоришь? — охладила его пыл топтавшаяся на перепутье Карякина.

— О тебе естественно! — опешил Антон от ее ледяного тона.

— Вот что, милый! Если ты собираешься вспоминать про меня раз в месяц, то имей в виду, что я не готова сидеть тут и покрываться плесенью в ожидании твоих озарений. Боюсь, что завтра ты поймешь, что я слишком стара для тебя, и вернешься к своей несовершеннолетней подружке!

Все-таки кольца, хоть и не подаренные, но уже обнаруженные у Алика, сыграли свою роль: Карякина решила не просто плыть по течению, но еще и грести веслами. Если какому-нибудь крокодилу не понравится траектория ее движения, то он в момент получит этими самыми веслами по своей чешуйчатой башке.

— Света, о ком ты?

Ой, только вот не надо этого недоумения в голосе! Мне смешно. Если ты изменяешь мне с женой, то это еще как-то можно стерпеть, но когда ты изменяешь нам обеим, это низко! Имей смелость признаться и не прячься в кусты. Окорока торчат!

Пропустив обидный намек на «окорока», Антон возмутился:

— Да я с женой давным-давно не сплю! Как ты могла такое подумать! Какая еще несовершеннолетняя подружка?

— Хватит, противно слушать! Несколько дней назад ты волок ее пьяную из ночного клуба.

— А ты что там делала?

— Отдыхала! Или ты серьезно думаешь, что я сижу у окна, как царевна Несмеяна, и косы отращиваю?

— Какие косы?

— По которым ты ко мне в башню заползешь! И вопьешься в мое молодое тело, паук бесстыжий! Да, я тебя любила! А ты! Да, мне не пятнадцать лет, ну и что? Повеситься теперь? В моем возрасте тоже можно жить без костылей и протезов! Выходить замуж, рожать детей и быть счастливой! Или ты думал, что осчастливил меня, убогую, своим вниманием?

— Что за ересь? Почему это я — паук? Что я тебе сделал?

— Обнадежил!

Антон притих, потеряв ориентир в этой запутанной беседе. Он никак не мог сообразить, кто на кого может и должен обидеться.

— В общем, привет твоей школьнице. Вали к своей нимфетке, заодно уроки поможешь делать!

Тут до него дошло:

— Света, это не то, что ты подумала! Это Альбина!

— Ох ты, как круто! — разъярилась Света. — Приятно познакомиться! Так сказать, заочно!

— Это моя дочь!

— Ты меня достал, — Карякина повесила трубку и перестала реагировать на требовательные звонки.

Она естественно не могла сказать вконец завравшемуся Антону, что была там вместе с Аликом, который дочерей вероломного бизнесмена знает, а та девица ему была неизвестна. Светке хотелось уйти красиво и гордо. Опоганивать прощание разоблачением собственной неверности она не собиралась, поскольку сильно сомневалась, что этот факт достаточно сильно заденет падкого на девушек Антона.

Телефон вдруг устало тренькнул в последний раз и затих.

— Быстро он сдулся, — недовольно подумала резко расстроившаяся Светка. Ей хотелось, чтобы за нее бились и умирали от неразделенных чувств… Просто так, для укрепления веры в собственные силы.

Промучившись до обеда, она начала жалеть о слишком поспешном расставании с Антоном. Все-таки Алик пока тоже был под большим вопросом. Вряд ли ей повезет так же, как Лене, ошибку которой судьба не поленилась и исправила. Выбирать между двумя слишком опасно. Проще, когда выбора нет вообще.

Как только телефон ожил, Светка моментально схватила трубку, приняв решение помириться с Антоном хотя бы временно. Она трезво смотрела на мир, прекрасно осознавая, что получить мужика в единоличное пользование хотят все, а вот удержать могут лишь немногие. Заловленного самца необходимо держать на надежной привязи, но она должна быть достаточно длинной, чтобы у существа на том конце веревки создавалась иллюзия свободы.

Но, похоже, Антон передумал считать Карякину лучшей женщиной в мире и решил пошелестеть своей записной книжкой для организации вечернего досуга. Звонила ей Лена.

— Все! — запыхавшись, выпалила она. — Мы завтра подаем заявление!

— Ура! — Света захлопала в ладоши, сбившись со своих грустных мыслей на более позитивные. — Значит, я — свидетельница?

— А кто же еще? — по голосу было слышно, что Лену распирает от счастья.

— Ну, мало ли… — неопределенно хихикнула Светка и тут же перешла к более серьезной теме: — Так. Я обязательно должна быть в розовом!

— Зачем?

— Ну положено, чтобы подружка невесты была в розовом! Вот ты деревня-то!

— Если положено, то приходи в розовом, — согласилась Лена.

— Но я не люблю розовый, мне он не идет! Я буду похожа на свинью-копилку!

— Ты что, поправилась? Мы с тобой всего ничего не виделись. Или ты?..

— Типун тебе на язык! Не беременная я! Просто розовый — не мой цвет!

— Тогда не надевай.

— А ты меня одну приглашаешь?

— Ты что! Олег хочет ресторан заказать, много народу будет.

— Ты невменяемая от радости или издеваешься? Я имела в виду, могу ли я прийти с кавалером?

— А, извини! Конечно, можешь!

— Почему не спрашиваешь, с кем?

— С кем? — послушно повторила Лена.

— А я еще не решила!

— Хорошо хоть с полом определилась, — вздохнула Лена.

— Ладно, не язви. А то я тебя на свадьбу не позову.

— А что, намечается?

— Да, представь себе!

— Не представляю, — честно сказала Лена. — Ты даже не определилась, с кем придешь ко мне, а свое бракосочетание уже наметила. Или ты и кандидатуру жениха еще не выбрала?

— Ну и что? Слабо поверить, что у меня их двое?

— Нет, не слабо. У тебя, Карякина, и трое не предел. Хорошо еще, если твои кавалеры не передерутся у загса и не побьют тебя.

— Среди моих мужчин нет уродов, способных ударить женщину.

— Ты не обольщайся. При определенных условиях и пирожки кусаются, — просветила она самоуверенную Светку.

— Не завидуй, от этого портится цвет лица, — промурлыкала свидетельница и требовательно спросила: — А когда мы едем выбирать свадебный наряд?

— Мы?

— Да, да! Мы с тобой! Ты же не собиралась покупать платье с Олегом!

— Собиралась…

— Это плохая примета. Жених не должен видеть тебя в платье до последней минуты!

— Мы же живем вместе, мне что, прятать его, что ли?

— Не прятать, а отвезти к маме, в ночь перед свадьбой остаться там же, а утром за тобой приедет жених. Традиции надо соблюдать!

— Обалдеть, какие сложности, — расстроилась Лена. — А нельзя без этого?

— Если ты не веришь в приметы, то можно.

В приметы Лена не верила, но рисковать не хотелось.

— Ладно, уговорила.

— Теперь так. Я думаю, что это должен быть костюм: брюки-юбка, белые, прозрачные, белый топ, сверху кружевной пиджак, типа смокинга, никакой фаты и цветов в волосах — это отстой. Так, на ногах…

— Кроссовки, — с чувством дополнила Лена это чудовищное описание ее свадебного наряда в штанах а-ля Тарас Бульба. — Ты прибереги этот авангард для себя. Я хочу обычное платье и фату.

— Фу, какая ты скучная. Небось так и видишь себя в платье «баба на чайник».

— Именно, — не уступала Лена.

— И в чем фишка?

— Ни в чем. Если хочешь, можешь расцветить наше скучное торжество сама. Воткни в волосы перья, нацепи что-нибудь экстравагантное и радуй окружающих своей оригинальностью.

— Понятно. Решила сэкономить и купить платье-халат, чтобы потом можно было носить на каждый день, что-нибудь отпоров или отрезав. Наверное, твоему будущему мужу нравятся такие хозяйственные клуши.

— Моему будущему мужу нравлюсь я.

— Не обижайся. Нельзя быть такой зажатой. Кстати, как у вас там? Наладилось в плане общности интересов и личных отношений?

— Раз женимся, значит, наладилось, — неуверенно проговорила Лена, тут же вспомнив, что напряженность и некоторая отстраненность в общении с Олегом так и не ушла. Она продолжала стесняться, пытаться соответствовать и угождать, решив, что со временем все станет легче.

— Ясно. Ни фига не наладилось, — тут же догадалась слишком умная Светка.

— Но я его люблю, — поспешно добавила Лена.

— Ага. Стерпится — слюбится. Ну-ну, — голос у подруги стал недовольным и задумчивым.

— Свет, ты пойми. Люди все разные. Вот ты без комплексов, а у меня их воз и маленькая тележка. Переделать я себя уже не смогу. Мне проще жить, когда я подстраиваюсь под кого-то, ну не умею я сама строить!

— А ты учись! А то так и будешь в покосившихся пристройках числиться. Надо знать себе цену. Прежде всего самой. Если ты считаешь себя убогой, а ты именно так и думаешь, то, конечно, доказать окружающим, что ты белая и пушистая, никак не получится. Ты вот Нельку помнишь?

Неля была одной из многочисленных Светкиных подруг. Унылая высоченная девица с лицом больной лошади и фигурой жертвы Бухенвальда. Поддавшись карякинским теориям о соответствии внутреннего мира и восприятия окружающих, она однажды поразила Лену до глубины души, заявившись к Светке в лосинах, которые болтались на ее тощих ногах, как алые паруса, и кофте, в которой площадь декольте значительно превышала площадь прикрытых люрексом мест. Жидкие волосы были начесаны и собраны в конский хвост на макушке, отчего ее физиономия, похожая на длинный пупырчатый огурец, казалась еще длиннее. На Ленин взгляд, Нельке необходимо было отсидеться у Карякиной до наступления темноты и только после этого огородами пробираться домой. Но она ошиблась. Девушка пришла сообщить, что идет на свидание. Представив себе лицо счастливчика, к которому подвалит это чудо, Лена с трудом воздержалась от комментариев, и после ухода «красавицы» они еще долго препирались со Светкой по поводу того, что некоторые слишком много на себя берут, портя жизнь близких людей своими псевдонаучными изысками.

— И что с Нелькой? — с интересом спросила Лена.

— Она теперь фотомодель!

— Ты бредишь?

— Ни капли! Ее даже для чего-то там снимали. Нет, конечно, она слегка поправилась, у нее визажист, стилист, парикмахер… В общем, ты бы ее сейчас не узнала. А все почему? Человек поверил в себя и полюбил себя таким, какой он есть. Со всеми прыщами и дефектами!

— Я тебе не верю. Какая она фотомодель? Д а ну…

— Мне и не надо, чтобы ты верила. Главное, что у Нельки теперь нормальная полноценная жизнь, о которой она и мечтать не могла. А ты меня не слушаешь!

— Тебя страшно слушать. Что же ты сама не устроилась?

Во-первых, я абсолютно самодостаточна, у меня комплексов нет. Во-вторых, я в процессе поиска, я хочу выбрать из кучи зерен самое золотое, самое идеальное и самое перспективное.

— В смысле, всего три?

— В смысле — одно. Не умничай. Ладно, тебя не переделаешь, — вздохнула Светка. — Когда за платьем?

— Давай послезавтра.

— Зачем откладывать-то?

— Так мы только завтра заявление подаем. Мало ли что… Вдруг Олег передумает или случится что-нибудь.

— А, ну да. Конечно, скорее всего, передумает. Предлагаю платье купить накануне свадьбы. А еще лучше, вообще не покупать, — зло прокомментировала Карякина. — Горбатого могила исправит. Соберешься за платьем, звони. В общем, поздравляю. Как у тебя с работой-то?

— А все, увольняюсь, — Лена обрадовалась смене темы. — Там такая зарплата, одуреть!

— Не в деньгах счастье…

— А в их наличии.

— В их количестве, бестолочь!

— Одно подразумевает другое.

— Справки собрала? Из неприличных мест, — хмыкнула Карякина.

— Ой, и не говори. Собрала все, — Лена решила не рассказывать историю сбора справок, чтобы лишний раз не давать подруге повода учить ее жить.

Справку у стоматолога за нее взяла мама, поменяв на шоколадку. А вот от остальных врачей отделаться диатезным набором не удалось. Дальше регистратуры Веронику Федоровну не пустили.

Фтизиатр оказался сотрудником противотуберкулезного диспансера. Стараясь ни чего не касаться руками и открывая двери взмахом бедра, Лена дошла до искомого доктора, где и была огорошена необходимостью сфотографировать свою грудную клетку. Для этой процедуры пришлось заново стоять в очереди за талончиком, потом в очереди на эту самую флюорографию, в результате выяснилось, что результат будет готов только завтра, соответственно опять надо было брать отгул во второй половине дня.

— Ты, Кораблева, что думаешь, что я тебе пойду навстречу? — радостно потирала руки Татьяна Филипповна. — Ошибаешься. Не отпускаю я тебя.

Делала она это исключительно из вредности, поскольку другой возможности хоть чем-то досадить счастливой сотруднице не было.

— Знаете что, Татьяна Филипповна, — разозлилась Лена. — Даже если вы попытаетесь удержать меня силой, у вас это вряд ли получится. И хватит мотать мне нервы. Предлагаю джентльменское соглашение: я заканчиваю перевод до увольнения, а вы отцепляетесь от меня со своими придирками. В противном случае я все равно буду уходить, куда мне надо и когда мне надо, а вы останетесь с этой папкой!

Она потрясла в воздухе увесистой пачкой листов, где мелким шрифтом подробно описывались особенности и принципы работы чудовищного прибора, похожего на комбайн без колес. Нежная и возвышенная натура Татьяны Филипповны не могла пережить контакта со столь убогим и приземленным агрегатом, поэтому ей пришлось пойти на уступки.

— Где ты постоянно бродишь? — недовольно спросил Олег, когда уставшая, как савраска, Лена ввалилась в квартиру и молча начала стаскивать сапоги, мечтая о горячей ванне и пустой постели.

— Да по делам по всяким, — неопределенно отмахнулась она, решив, что сообщение о высокооплачиваемой работе будет для Олега неплохим свадебным подарком, и поэтому необходимо было продержаться еще месяц.

— Я тебе весь день трезвонил, а тебя нет. Что за дела такие, командировки, что ли?

— Вроде того, — буркнула Лена. — Но, вообще-то, до обеда я была. Если только эта старая ведьма не наврала тебе, когда я кружку мыть уходила.

— Я звонил после обеда.

— А, значит, я уже уехала.

— К кому? — не унимался жених.

— К клиенту. Ты мне не доверяешь?

— Просто я хотел тебя встретить с работы, мы бы поужинали где-нибудь, а теперь придется опять греть полуфабрикаты. Мы так гастрит наживем.

— Не наживем. Я буду готовить тебе вкусную домашнюю пищу, как раньше. Потерпи чуть-чуть.

— И что изменится через чуть-чуть?

— Во-первых, я стану твоей женой, во-вторых, работы будет меньше, а в-третьих, я сама свожу тебя в ресторан.

— Я тебе это напомню, — усмехнулся Олег. — Кстати, я хотел с тобой поговорить по поводу свадебного путешествия.

У Лены моментально пересохло в горле от ужаса. Про этот радужный момент, сопутствующий процессу бракосочетания, она совершенно забыла. То есть не забыла, а почему-то решила, что, выложив космическую сумму за ресторан, они ограничатся одноразовым пышным праздником и медовым месяцем у телевизора по вечерам после работы.

А что если Олег тоже запланировал приятный сюрприз в виде каких-нибудь путевок на Гавайи? А что если он собирается подарить ей какой-нибудь экзотический тур прямо в ресторане, на банкете? Эта мысль, неприятно холодя внутренности, тяжелым ледяным шаром прокатилась от груди к желудку, повисела там пару секунд и сорвалась куда-то вниз.

— А…ммм… ой, — поделилась своими ощущениями слегка перепуганная невеста. Ей впервые пришло в голову, что не каждый сюрприз можно считать приятным — все относительно. И не факт, что ее выход на новое место работы не «обрадует» Олега так же, как ее «радует» предстоящий разговор про путешествие.

— Ты хочешь куда-нибудь поехать? — Олег мялся так, что Лена сразу подумала, что путевки у него уже куплены, а теперь он пытается выяснить, угадал ли с выбором. Ей очень не хотелось его расстраивать, но для нее и поездка в ближайший дом отдыха, и полет на карнавал в Бразилию были одинаково нежелательны, поскольку начать работу на новом месте с отпуска вряд ли получится.

— Я, как ты, — не призналась Лена, тягостно размышляя о тактике дальнейшего общения на эту неожиданную тему.

— Нет, а как тебе больше хочется?

Сказать, как ей хочется на самом деле, Лена не смогла.

— Вообще-то, я больше дома люблю сидеть, — вывернулась она. — Но с тобой — хоть на край света!

— Правда? — неожиданно оживился Олег. — То есть ты не расстроишься, если мы отложим свадебное путешествие? Видишь ли, мне надо уладить некоторые дела…

— Так мы никуда не едем?! — взвизгнула Лена и захлопала в ладоши от избытка чувств.

Радость невесты настолько не вязалась с темой разговора, что Олег опешил.

— Леночка, я тебя очень люблю…

— А я-то тебя как!

Ее распирало от восторга, который явно ничего общего с таким нежным чувством, как любовь, не имел.

— Лена, я так боюсь тебя потерять…

— Если хочешь, я буду ходить в каске, чтобы кирпич на голову не упал! — Лену несло на радостях так, что хотелось захлопать крыльями и покружиться вокруг люстры.

— Подожди, я хотел с тобой посоветоваться. — Олег никак не мог довести мысль до конца, поскольку невеста мельтешила по комнате и человеческую речь воспринимала плохо. Это нездоровое оживление, вызванное исключительно сообщением, что они не едут в свадебное путешествие, обалдевшего жениха достаточно сильно смущало, если не сказать — пугало. — Я решил перенести дату свадьбы. В принципе, договориться можно… Ты как?

Лена затормозила, словно налетев на кирпичную кладку. Вот оно. Началось. Счастье достигло критической массы, и сейчас количество начнет превращаться в жутковатое качество…

— Конечно, я тоже подумала, что мы слишком торопимся, — равнодушно ответила она, ощущая неумолимое приближение слез, мощной лавиной подкатывающих к глазам.

— Ты не поняла, я, наоборот, хочу ускорить. Раз мы никуда не едем, визы-паспорта не нужны, ресторан хоть в следующие выходные дадут, давай перенесем на пару недель. Зачем нам целый месяц ждать?

— Но нас же записали в журнал, — растерялась Лена, невероятно уставшая от эмоциональных перепадов этого долгого дня.

— Как записали, так и перепишут, — заулыбался Олег, чувствуя, что особых возражений не предвидится.

— Я не знаю. Неожиданно как-то…

— Ты не против?

— Нет, не против. Но…

— Никаких «но». Я сам все устрою.

Карякина страдала. Антон все-таки приехал: без звонка, без предупреждения. Хотя имел полное право, это ведь была его квартира. Тем не менее Светка попыталась поставить его на место сообщением, что незваный гость хуже татарина. О том, что он мог тут столкнуться с Аликом, она старалась не думать. Чувствуя себя персонажем дурацкого водевиля, Света слушала признания распалившегося кавалера. Его путаные, но очень эмоциональные реплики сводились к тому, что он решил связать свою жизнь с ней.

«То ни одного, то сразу повалили, как на распродажу, — напряженно размышляла она, пытаясь найти во всем происходящем какой-то подвох. — Да уж, поперло так поперло».

На самом деле столь резкий поворот в судьбе Антона был вызван очередным визитом тещи. Андромеда Станиславовна, поняв, что запасы наличности неумолимо тают, а размазня-дочь никак не может стрясти с зятя очередную дотацию, вознамерилась поставить распоясавшегося родственника на место.

Перебрав все варианты, она решила, что дома выяснять отношения опасно, поэтому напала на не ожидавшего подвоха зятя в офисе.

— К вам Попова, — пискнул в селекторе испуганный голос секретаря. — По личному вопросу.

Фамилия была смутно знакомой, и Антон привычно пошутил, чтобы протянуть время и попытаться вспомнить ее обладательницу:

— Надеюсь, симпатичная?

Секретарь ответить не успела, поскольку дверь распахнулась, едва не вырвав косяки, и проем заполнился мучительно узнаваемой фигурой Андромеды Станиславовны:

— Надо же, какие оригинальные вопросы! Ну и как? Симпатичная я?

— Кошмар на улице вязов, — пробормотал Антон, подавив желание вызвать охрану. Лучше разобраться самому, иначе потом весь офис будет шушукаться. Выглядеть смешным он не хотел.

— Сам ты кошмар, — обиделась теща. — Я по твоей милости ни у парикмахера не была, ни у косметолога.

— Не смею задерживать. Уверен, они вас ждут не дождутся! Спасибо, что проведали!

— Позвони в бухгалтерию, пусть мне выдадут деньги.

— Я готов оплатить только психиатра, — прошипел Антон.

— Она мне не дала, сказала, что нужен приказ директора, — словно не слыша зятя, продолжила свое выступление Андромеда.

— С каких это пор вы, мамаша, лезете в бухгалтерию с подобными просьбами, — от злости Антон начал заикаться.

— С сегодняшнего дня, поскольку ты меня вынудил.

— Я… тебя… сейчас… А ну, брысь отсюда! — взревел он, представив, что будет, когда эта сплетня, приукрашенная несуществующими подробностями, дойдет до хозяина. Что и как требовала эта курица у бухгалтера, он боялся даже представить.

— Как это «брысь»? — не поверила теща. — Ты соображаешь, с кем разговариваешь?

— Очень даже соображаю! — Он взял со стола здоровенный дырокол, который ему еще ни разу не пригодился за все 4 года, прошедшие со дня его приобретения, и начал медленно приближаться к обеспокоенной Андромеде Станиславовне, не понимавшей тонкостей бизнеса и искренне считавшей, что главный в фирме не хозяин, а директор.

— Пусть я сяду… — с чувством начал Антон, но закончить речь не успел. Теща лопнула в воздухе как мыльный пузырь, только подол ее сиреневой юбки на долю секунды мелькнул в дверной щели юрким змеиным хвостом.

Через полчаса ему позвонила рыдающая Алиса:

— Как ты мог? Ты оскорбил не только маму, но и меня! Как мы теперь будем смотреть в глаза друг другу! Ты разрушил нашу семью…

На заднем плане был отчетливо слышен свистящий и захлебывающийся шепот мамы, суфлирующей выступление.

— Разрушил, — подтвердил Антон. — Передавай привет своей непричесанной и необманикюренной мамаше!

Неожиданно ему стало легко, словно из темного узкого тоннеля он вырвался на свободу: все! Материальные обязательства перед семьей были настолько мелкой проблемой, что об этом не стоило и говорить. Подумаешь, развод. Деятельная Андромеда наконец-то избавится от ненавистного зятя, а он — от ее финансовых претензий.

У него есть Светлана, видеться с дочками он будет, квартиру разменяет… Все к лучшему.

— Это что значит? — растерялась недальновидная Алиса, испуганно скосив глаза на маму. Андромеда вытягивала толстую шею, пытаясь разобрать ответ зятя.

— Ничего. Я согласен с тобой.

— В чем?

— Во всем! — покорность и тупость жены, позволявшие ему долгое время жить в свое удовольствие, сейчас его даже развеселили.

Похоже, что Алиса повторяла за мамой на автопилоте, не особо вдумываясь в смысл. Мама попыталась продолжить дискуссию, но Антон уже повесил трубку.

— Ну что? — нетерпеливо затрясла задом Андромеда Станиславовна. — Что он сказал?

— Что согласен.

— Денег дать?

— Нет, про деньги он не говорил. Он согласен, что разрушил семью. И еще просил передать тебе привет. Мама, мне страшно. У него был такой голос…

— Так это же хорошо! — неуверенно сказала мама. — Раз он согласен, то должен почувствовать себя виноватым…

— Не похоже.

— Я останусь с тобой, и мы вместе вправим ему вечером мозги.

Но наполеоновским планам Андромеды не суждено было сбыться. Антон на расправу не явился, а трубка равнодушно сообщала о недоступности абонента.

Народная мудрость гласит, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Но Света не могла даже определиться, кто из кавалеров журавль, а кто — наоборот. Если абстрагироваться от разнообразия вариантов, которые еще могла подсунуть жизнь, то надо было хватать то, что ближе лежит. В настоящий момент это был Антон, развалившийся на кровати и сладко причмокивающий во сне.

«Начинается, — Светка раздраженно дернула на себя одело, оставив неприкрытой сиротливо-волосатую конечность кандидата в женихи. — Еще не женился, а уже тянет одело на себя!»

Антон послушно свернулся рогаликом, разместившись под остатками цветастого покрытия.

— Ну и где гарантия, что через неделю он не переползет обратно к своей супружнице? — спросила она сама себя. И тут же ответила: — Гарантий ноль. Хотя не факт, что Алик дозреет до предложения, что я понравлюсь его мамаше и что лет через десять он точно так же не будет дрыхнуть в чужой постели.

— Антон, — зашипела она и пнула любимого. Реакции не последовало. Тогда Светка размахнулась посильнее и поддала ему ногой так, что сладко спящий Антон едва не слетел на пол.

— Что случилось? — затряс он головой и начал ожесточенно тереть лицо, словно планировал дотереться до чего-то более вменяемого, нежели сильно помятая спросонья моргающая физиономия.

— Я вот лежу… думаю… — мечтательно завела Светка.

Застонав, Антон откинулся на подушку:

— Я думал, что-то случилось.

— Случилось. Не выключайся, — взбодрила его Карякина. — Я не понимаю сути наших отношений.

— А я не понимаю вопроса. И вообще, давай перенесем совещание наутро, спать до одури охота… — он попытался воткнуть голову между подушек. Но Светка решительно отобрала у него этот жалкий пуховый щит и продолжила:

— Ты приходишь, удовлетворяешь свои физиологические потребности и идешь дальше по своим делам. Но я же не предмет обихода, который где воткнешь, там и стоит до твоего возвращения…

— Светик, давай завтра, — взмолился Антон. — Я сейчас на умные темы не могу общаться. Дай я тебя поцелую и баиньки.

— Ты мне еще пустышку в зубы вставь вместо кляпа, — сварливо оттолкнула его Светка. — У тебя есть жена, что ты тут делаешь? Что я тут делаю?

И как я называюсь: любовница, сожительница, подруга?

— Ты моя невеста, — обреченно проныл обвиняемый, поняв, что тихий час окончен.

— Невеста без места. У женатых мужчин невест не бывает. У них бывают сожительницы.

— Но я же сказал, что разведусь!

— Вот и разведись!

— Прямо сейчас?

— А что тебе мешает?

— Света, это достаточно длительная процедура. Я хочу, чтобы все сделала жена, а я только пришел на суд, в противном случае я ближайшие полгода буду бегать по инстанциям.

Светка даже подскочила от негодования:

— То есть ты хочешь сказать, что будешь ждать, пока твоя жена не подаст на развод? Да ты сдурел! Она никогда в жизни с тобой не разведется!

— Не такой уж я ценный кадр, — снисходительно махнул рукой Антон, тем не менее приосанившись и слегка загордившись.

— Ты — нет, — осадила его невеста. — Но твои деньги, твою квартиру и все остальное ни одна здравомыслящая баба из рук не выпустит.

— Она не совсем здравомыслящая. Хотя мамаша ее… Но это же все можно поделить. Никаких проблем.

— Коммунизм в отдельно взятой ячейке общества, — хмыкнула Светка. — Все делим поровну. Только целое, оно всегда лучше, чем любая половина.

— Света, что ты от меня хочешь?

Я? — возмутилась Карякина. — Ничего вообще! Это ты, кажется, чего-то от меня хочешь. Или мне послышалось, или кто-то звал меня замуж.

— Я сделаю все, как ты скажешь, только давай сейчас спать, — пробормотал Антон потусторонним голосом, явно пребывая уже вне сотрясаемой Светкиными размышлениями реальности.

— Давай. Ты мне тоже надоел. Это наша последняя ночь. Прости.

С этими словами Карякина замоталась в одеяло и отвернулась к стене. Но реплика не подействовала: Антон уже видел какие-то беспокойные сны, тихо вздыхая и постанывая.

Утром Светка была сама неприступность. Она холодно отмалчивалась, заставляя Антона лебезить и заглядывать в глаза, чтобы растопить лед, плотной коркой покрывший за ночь оскорбленную в лучших чувствах невесту.

Закончилось все тем, что он пообещал заняться бракоразводным процессом лично, не дожидаясь встречных действий жены. Как только он ушел, Светка бросилась к телефону:

— Кораблева! Я выхожу замуж! Так что теперь я знаю, с кем приду к тебе на свадьбу. Слушай, он потрясающий…

— Свет, я от тебя обалдеваю. Это что, третий за неделю кандидат в супруги?

— Все не так запущено! — гоготнула Карякина. — Это Антон.

— Я, извини, в них слегка путаюсь. Антон — это который второй.

— Нет, который первый, — передразнила ее распираемая эмоциями Светка.

— У тебя просто гербарий, целая коллекция…

— Гербарий — в доме престарелых, это там все усохшие и спрессованные жизнью, а у меня цветник. В общем, хватит острить. Я теперь тоже невеста.

— Ладно. Поздравляю. Можно спросить, когда свадьба, или это до сих пор считается бестактным вопросом?

— Считается. Он еще не развелся. Только, пожалуйста, прошу тебя, без комментариев.

Лена тяжело вздохнула, но просьбу выполнила.

— Я тут что подумала, — несло Карякину. — Давайте дружить семьями. Пригласите нас в гости!

— Свет, я пока еще не жена…

— Ясненько. Право голоса тебе так еще и не выдали. Я бы, конечно, могла пригласить вас сама, но здесь территория для приема неподходящая, а у Тошки дома жена, дети и теща. Она может повредить мой ангельский лик.

— У него еще и дети.

— Они взрослые, — утешила ее Светка.

— Это отвратительно.

— Отвратительно не иметь возможности приглашать домой друзей. Сначала разберись в своем дупле, а потом уже поучай других.

— Я не поучаю, — вздохнула Лена. — Просто то, что ты делаешь, страшно.

— Никто его за уши не тянул, он сам так решил. Взрослый человек должен сам отвечать за свои поступки. Или я должна его отговаривать? Да не смеши меня! Я, может, влюбилась!

— Может?

— Не цепляйся к словам. Короче, не переводи разговор. Надо познакомить мужиков до свадьбы.

— Зачем? Придете, и познакомимся.

— Вот еще. Антоше будет неприятно, все друг друга знают, а он один сам по себе. А так придет на правах друга жениха. Он, знаешь, какой стеснительный!

— Ерунду ты какую-то придумываешь. Зачем огороды городить?

— Нет в тебе полета мысли.

— А это здесь при чем? Это очередная завуалированная гадость? — Лена нетерпеливо переминалась у телефона. Татьяна Филипповна мрачно буравила ее взглядом, но выступать пока не решалась.

— В общем, никаких сложностей не будет. Мы договоримся, например, на семь часов вечера в «Гранате» и как бы случайно столкнемся там. Вот и познакомим наших женихов. Может, потом еще детей переженим, — понесло Светку.

Лена так далеко вперед не заглядывала.

— В какой еще «Гранате»? — она начала потихоньку раздражаться. На перевод оставалось всего четыре дня, а задерживаться по вечерам на работе перед свадьбой совершенно не хотелось.

— Серость! — хихикнула Светка. — Не какая, а какой. «Гранат» — это ресторан.

— Ах, ну простите нас, деревенских. Не знали. Когда хоть встреча на Эльбе?

— Давай завтра в семь?

— Давай. Все. Я могу идти работать или будут еще указания?

— Будут. Форма одежды — парадная. Приглядись к моему, поищи в нем дефекты. Ты же у нас умная да приметливая. Вдруг я что-то упустила. А я к твоему присмотрюсь.

— Не надо, — быстро среагировала Лена. — Мы со своими дефектами как-нибудь уж сами…

— Не надо так не надо, — спорить Светка не собиралась. — До завтра. Чао, крошка!

Лена села работать, но перевод не шел. Она вдруг поняла, что категорически не хочет идти на эту встречу. То, что Карякина углядит в Олеге массу дефектов, она не сомневалась, как не сомневалась и в том, что не желает слышать гадости о любимом человеке даже из уст любимой подруги.

На следующий день ровно в семь вечера Лена с Олегом уже сидели в зале ресторана « Гранат». Карякиной с ее спутником там не было. Лена вздохнула с облегчением, оживилась и защебетала. Олег снисходительно слушал последние сплетни с ее работы и, периодически кивая головой, думал о своем. Баровский был приглашен на свадьбу в качестве почетного гостя. Срок выплаты неумолимо приближался, но все пока было под контролем. Тем не менее Олег жил с ощущением, что его голову сунули в гильотину, а палач лишь временно отвлекся. Беззаботное Ленино чириканье вызывало раздражение и зависть. Ему тоже хотелось жить сегодняшним днем, придавать значение мелочам и вырваться из бурной реки жизни в какой-нибудь мелкий вялотекущий ручеек, чтобы остаток жизни, бросив весла, лениво брести по мягкому песочку, поддевая ногами гладкие, облизанные водой камушки. Но и в этом ручье он со временем не поленился бы устроить какую-нибудь запруду, чтобы организовать на отдельно взятой территории небольшой природный катаклизм с прорывом плотины и наводнением. Жить спокойно он не умел и не мог. Но очень хотел.

Карякина с Антоном опаздывали. В последний момент она умудрилась уронить на платье помаду, в связи с чем пришлось срочно переодевать все, включая нижнее белье.

— А трусы-то зачем? — недоумевал Антон, наблюдая за лихорадочными сборами. — Испачкалось же только платье.

— К серому платью не подходит этот лифчик, значит надо взять другой, а к другому нужны другие трусики. Что непонятного?

— А-а, — протянул он, хотя ясность не наступила.

— Расслабься и получи удовольствие от стриптиза, — бормотала Светка, торопливо шурша пакетами.

— Он у тебя какой-то… казарменный, — ехидно протянул Антон.

— Это что, похоже на портянки? — Карякина возмущенно тряхнула у него перед носом ажурными чулками.

— Нет, но скорость у тебя, как при команде «в ружье!». Стриптиз должен быть медленным, плавным, обстоятельным…

— Вечером дашь мне наглядный урок, — оборвала его Светка. — Мы опаздываем!

— Куда? — изумился Антон. — Ты боишься, что у метрдотеля сегодня короткий день? Или думаешь, что продукты закончатся раньше, чем мы доберемся до столика?

У меня режим. Я на диете, — выкрутилась проговорившаяся Карякина. — Ужин должен быть ровно в семь, позже нельзя.

— Я слышал, что на диете есть вообще не положено, — ворчал Антон, гремя ключами и озираясь на цокающую вниз по лестнице невесту.

Одновременно с появлением на столе салатов в зал вплыла Светка, подволакивающая за собой неторопливого и обстоятельного мужика. Карякина отклячивала свои прелести и напряженно рыскала глазами по жующей аудитории. Лена вздохнула и, вымученно улыбнувшись, помахала подруге рукой.

Светка картинно всплеснула маникюром и что-то затарахтела в ухо своему спутнику. Судя по его лицу, он, как и Лена, предпочел бы ужин тет-а-тет, без суеты и вынужденных знакомств. Олег удивленно взглянул на резиновую улыбку своей невесты, адресованную куда-то вдаль, и недовольно обернулся. Дальше последовала немая сцена.

Карякина сначала глупо и жалко улыбнулась, потом как-то нелепо скривила лицо и побледнела, замерев, не доходя до их столика буквально пару метров.

— Надо же, — стараясь не фальшивить, проговорила Лена. — Какая неожиданная встреча. Это моя подруга Светлана со своим женихом. Ой, нет, с другом…

Олег обернулся, и последующие объяснения плотной пробкой застряли у Лены где-то в самом низу горла. На нее смотрела страшная маска. Обычно бесстрастное лицо Олега было искажено бешенством и страхом одновременно. Затравленный взгляд метался мимо Лены. В его глазах был немыслимый коктейль из отчаяния, ярости, ужаса и боли. Он вцепился в скатерть и набычился так, словно собирался вскочить и немедленно размести всех присутствующих этим самым столом. Единственное разумное объяснение, которое пришло в голову Лене, что Светкин спутник и есть тот самый мифический бандит, который имел претензии к Олегу. Тем более что пресловутый Антон тоже несомненно опознал Олега и заулыбался, как обожравшийся сметаной кот.

— Надо же, — ее мысли бежали впереди паровоза. — Ну почему бедной Карякиной так не везет с мужиками! Как бы ей помягче это все объяснить…

Тем временем вселенская скорбь в Светкином выражении лица сменилась тупой решимостью спятившего носорога.

— Ба, какой отвратительный сюрприз! Это напоминает мне романтическую прогулку на природе. Идешь, птичек слушаешь, на луну пялишься, а потом под ногой — чвак! Здеся были коровы! Это про тебя… Алик! — его имя она выплюнула словно гнилую ягоду, случайно раздавленную между зубами.

— Леночка, сейчас я тебе все объясню, — заторопился Олег, пытаясь оттереть входящую в раж Карякину.

«Да уж пожалуйста», — подумала Лена, но вслух почему-то ничего сказать не смогла. Ее начало колотить. Предчувствие глобальной катастрофы лавиной летело на нее, а она стояла маленьким пограничным столбиком, не имея возможности уклониться от крушащей все на своем пути судьбы. Это был обморок сознания, временно покинувшего обмякшее тело, продолжавшее бессмысленно тыкать вилкой в салат.

— Уйди, или я тебя сейчас раздавлю, — страшно прошипел Олег, тоже понимавший, что никакая плотина не защитит от цунами в лице Светки. Это было последнее трепыхание приговоренного таракана. Тапочек уже начал свое движение.

Карякина никогда особой интеллигентностью не отличалась. Будучи достаточно открытым и коммуникабельным человеком, она при всем этом была до одури прямолинейной. Света целеустремленно работала над всеми своими дефектами, но в стрессовых ситуациях система давала сбой.

— Ленка, а я и не знала, что у тебя есть взрослый сын, — Светка ласково приобняла Олега за шею, в связи с чем он побагровел и попытался отпихнуть цепкую Карякину. — Это такая редкость, когда сын так заботится о своей пожилой матери, на дачу ее возит. Кстати, как там посадки? Надеюсь, вы успели постоять раком в грядках?

Она внезапно отпустила шею и игриво пихнула бедром игравшего желваками Олега. В момент, когда он уже набрал воздуха для ответного выступления, Светка внезапно схватила его за волосы и макнула в тарелку с салатом. Олег попытался пнуть разгулявшуюся подругу, но не попал: у Светки подломился каблук, и она рухнула на Антона, едва успевшего схватить ее за шиворот.

Лена сидела за столом как примороженная. Она еще не понимала, что именно не поделили два самых близких ей человека, но суть была ясна: то, что они не поделили, поделить категорически невозможно.

— Кстати, Антоша, — тряхнув челкой, как ни в чем не бывало поинтересовалась лихорадочно блестевшая глазами Светка. — Почему это мы называем юношу Аликом, если по паспорту он Олег? Как выяснилось, Олег и Алик — две большие разницы, хоть и на одно лицо.

— Аликовецкий он, фамилия такая, — машинально пояснил Антон и вдруг спохватился: — Я не понял: у вас что-то было?

— Знаешь, Тоша, — проникновенно прошептала Карякина. — Из всех здесь присутствующих только у тебя с ним ничего не было. Можешь считать, что тебе крупно повезло.

— Ты? С ним? Он же мой друг! Как ты…

— Разуй глаза. Где ты видел таких друзей, которые к твоим девушкам клеятся? Не профессиональный кастинг у тебя, видать, был при отборе претендентов на это высокое звание. Поосмотрительнее надо быть!

— Света, но ты? Почему ты так со мной? — Антон с остервенением провел рукой по лицу, собрав его в разочарованную гармошку.

— А что я? — пожала она плечами. — Ты до сих пор не можешь выбрать, кто тебе нужнее: я или жена. Так что же мне теперь, ждать пока «смерть не разлучит вас»? А ежели вы, как и любая счастливая пара, в один день преставитесь? Не, я так не согласна. Уж извини. Вот такая я беспринципная.

Олег злобно вытирал с лица остатки салата, мучительно соображая, как удержать Лену. Она, правда, пока никуда уходить и не собиралась, сидя как изваяние с оловянными бессмысленными глазами.

— Леночка, давай уйдем отсюда. Зачем нам их семейные разборки? — он осторожно погладил ее по руке. Рука была ледяной и безжизненной.

— «Их разборки»! — хмыкнула Карякина. — Нет, мне это нравится. Права ты, Ленка, была. Это меня бог наказал. Нельзя мужиков из семьи уводить. Даже таких покорных и послушных. Вот и получила я по заслугам. А может, это просто совпадение.

— А я за что получила? — тихо спросила Лена. При этом внешне никаких изменений так и не произошло: она продолжала сидеть, замерев и уставившись в одну точку.

— Ты — не знаю, — честно загрустила Карякина. — Тебе, наверное, рикошетом попало. Уж извини. Хотя безусловно интересно было бы покопаться столовой ложкой в мозгах этого морального урода: зачем ему понадобилось ухаживать сразу за двумя? Как я теперь понимаю, колечки он купил не для меня. Не могу сказать, что в свете открывшихся обстоятельств меня это расстраивает.

— Не слушай ее, — с ненавистью проскрипел Олег. — Она ко мне сама клеилась. Это она все с горя напридумывала. У истеричек такое часто бывает, когда фантазии становятся для них реальностью. Она же явная шизофреничка. С паранойей. Если обращать внимание на бредни всех баб, которые хотели бы меня на себе женить, то…

— Сейчас я, видимо, оправдаю выставленный мне уважаемым эскулапом диагноз, — перебила его Светка, ощетинившись перламутровым маникюром. — Тебе как лучше сделать: вдоль, поперек или в клеточку?

В принципе, выражение ее лица уже вполне соответствовало и более серьезному диагнозу, поэтому Олег резво вскочил и, обежав столик, встал за Лениной спиной.

— Не бойся, я тебя в обиду не дам, — сообщил он при этом заторможенной невесте.

— Кстати, — Светка ткнула локтем в бок бледного и растерянного Антона: он все еще не мог поверить, что его так подло предали. — Познакомься, Тоща! Это моя подруга, по совместительству невеста этого мерзавца, но, думаю, сей прискорбный факт ее биографии уже можно считать недействительным. Елена Генриховна Кораблева!

И тут Антон начал хохотать. Его злой, каркающий смех, перемежаемый невнятными всхлипами и вскриками, был, судя по взмахам рук, адресован Олегу. Антон мотал головой, притоптывал ногами и силился что-то донести до окружающих в перерывах между взрывами хохота.

Светка потерпела несколько минут, после чего резко ударила его локтем в солнечное сплетение. Кудахтанье развеселившегося Антона резко оборвалось. Он вдохнул и оперся о стол, насмешливо глядя на Олега:

— Вот, значит, какие дела. Елена Генриховна?

— Леночка, пошли отсюда немедленно. Я не позволю этим психопатам разрушить наше будущее!

Олег дернулся было на выход, решительно схватив под локоть податливую Лену, но Антон резко толкнул его назад:

— Не суетись. Это не она. Надо же, не ожидал я, что ты такая гнида.

— Как это не она? Чего мелешь? Завидно стало. Да она одна Генриховна на весь город, я лично по базе проверял!

— Ах, по базе? Это серьезно! Леночка, вы где родились?

— В Туле, — заторможенно пробормотала Лена, силясь собрать извилины в пучок и осмыслить, что происходит.

— Вот так, Олежек. В Туле барышня родилась, где самовары и пряники. А наша Елена Генриховна родилась в Краснодарском крае, куда ее вывезли в эмбриональном состоянии. Просчитался ты, вот незадача-то! — Антон смотрел на бывшего друга с гадливостью, как на тухлое яйцо, по недоразумению разбитое на уже поджаренный на сковороде золотистый лучок.

Бледно-серый Олег замер, глядя сквозь Антона тусклым взглядом, а Карякина потребовала пояснений:

— Можно расшифровку для тупых? Про Тулу, Лену и Краснодарский край. Как-то туманно все, хотелось бы понять, о чем речь, и тоже посверкать глазками, а то мы вроде как не при делах. Слышь, Генриховна! Очнись, про тебя говорим. Может, ты мне объяснишь, чего наши мужчины так эмоционируют?

Лена жалобно хлопнула глазами и изобразила лицом, что помочь с информацией не сможет. Посмотрев на ее печально вылупленные глаза и красноватые пятна, медленно ползающие по влажным от слез щекам, Светка закусила губу и повернулась к Антону. Но он был занят: упивался мстительным торжеством над обмишурившимся Олегом.

— Ты мне скажи, зачем тебе Светлана нужна была? Просто так? Чтобы мне досадить?

— Отвяжись! — Олег взъерошил волосы и уперся локтями в стол.

— Нет, ты мне ответь!

— А ты мне ответил, когда я тебя спрашивал, зачем тебе Алиса? — тихо и яростно проговорил Олег. — Когда много лет назад ты ее у меня отбил, разве ты объяснил, зачем?

— И что? Ты хочешь сказать, что таким идиотским бабским способом отомстил мне через столько лет? — Антон покрутил пальцем у виска и неуверенно хмыкнул. — А чего ждал так долго?

— Только не говори, что потеря этой девки для тебя тяжелая травма!

— Не скажу, — согласился Антон, обстоятельно оглядев прибалдевшую от затянувшегося диалога Светку.

— Вот спасибочки за резюме, — процедила она. — Я тоже не сильно расстроилась, так что не обольщайтесь.

— Не пыхти, — хлопнул ее по плечу Антон. — По заслугам и награда. А Алик у нас самый круто пострадавший, предлагаю начать ему хором соболезновать. Я несколько месяцев назад проговорился ему, что у нас новая клиентка, Елена Генриховна Кораблева, богатая наследница, вот он вычислил ее и подцепил. И надо же, какая незадача! Лоханулся. Не та! Ой, нет, я не могу! Так просто не бывает!

Антон хлопнул себя по ляжкам и залился счастливым смехом. Светка прикрыла ладошкой рот и в ужасе смотрела на медленно встающую Лену.

— Не уходи, — прохрипел Олег. — Дело не в деньгах. Я тебя люблю. Я ради тебя…

— Остынь, Ромео, — осадила его Карякина. — Оглох, что ли? Твоя прынцесса в Краснодаре. Сидит на сундуке с ассигнациями. Давай, чеши на поезд!

— Я тебя сейчас прибью! — замахнулся на нее Олег, но Антон резко перехватил его руку:

— Бить мою женщину, хоть и бывшую, в моем присутствии не позволю.

Светка зло скрипнула зубами и схватила Лену за локоть:

— Так, юноши! Не скажу, что приятно было познакомиться, но попрощаться с вами навсегда, безусловно, приятно.

Лена шевельнула губами, пытаясь что-то сказать Олегу, но Светка пресекла ее прощальный всхлип, решительно потянув подругу к выходу.

Уже в такси, когда злобно бормотавшая Светка немного успокоилась, Лена вдруг сказала:

— А белое платье мне так шло. Жалко.

Голос у нее был ровным и безжизненным. Карякина обняла ее и прошептала:

— Ленк, будет еще у нас платье. Не надо. Давай поплачем.

Водитель смущенно поглядывал в зеркало заднего вида, где на плече у большеглазой отрешенной шатенки всю дорогу горестно рыдала маленькая брюнетка.

Лена так и не смогла заплакать. Ей даже не было больно. Это был какой-то наркоз, когда жизнь медленно прокручивается, словно черно-белый фильм, снятый на плохой пленке, а ты смотришь и ленишься выйти из темного молчаливого зала.

Карякина, привыкшая к пинкам судьбы со стороны сильной половины человечества, пережила свою драму достаточно легко. Она, как утка, отряхнула с себя брызги унижения и обиды и потопала в счастливое будущее, весело крякая.

— Кораблева, запомни: если зацикливаться на каждом адресованном тебе плевке, то потонешь. Будь проще — перешагнула и дальше пошла.

Лена немедленно согласно кивнула, чтобы от нее отвязались. Как Светка ни старалась, поговорить о произошедшем «по душам» не получалось. Подруга тут же, словно черепаха, уползала в свой непробиваемый панцирь и беседу в нужном ключе не поддерживала.

На предложения развеяться, сходить в гости, в театр или посетить прочие культурные мероприятия, Лена вежливо, но твердо отвечала отказом.

— Нужен стресс, — печально размышляла Вероника Федоровна, сидя со Светкой на кухне.

— Стресс стрессу рознь, — неуверенно возражала Карякина. — А если она заикаться начнет?

— Я имею в виду стресс со знаком плюс, какое-нибудь крайне позитивное событие.

— Тогда свадьба.

— Света, кроме замужества, есть еще масса вариантов женского счастья, — мягко спихивала ее с излюбленной темы Вероника Федоровна, втайне думая о том же.

— Они все вторичные, — убежденно бубнила Светка. — Но, если я правильно понимаю, сейчас любое упоминание о мужиках, кроме негатива, никаких других эмоций у нее не вызовет.

— Боюсь, что ты права. Может, собачку купить?

— Это вы, Вероника Федоровна, опоздали лет на двадцать. К тому же собачка, это один из атрибутов одинокой женщины. Нет, не подходит.

— Надо ее чем-то заинтересовать. Может, в конкурсе каком-нибудь поучаствовать? Сейчас в журналах масса всяких конкурсов с призами, — предположила Вероника Федоровна.

— Не знаю, старушечье какое-то занятие, — протянула Светка и оттопырила губу, демонстрируя презрение к высказанной идее.

— А мне нравится, — обиделась Вероника Федоровна. — Я всегда участвую.

— И что? — заинтересовалась Карякина. — Много выиграли?

— Главное — не приз, а участие.

— Тогда она у вас может к игровым автоматам пристраститься или квартиру в карты проиграет, — захихикала Светка. — Сплошное беспризовое участие будет!

К Лениному приходу они успели выпить целый чайник чая, но к единому мнению так и не пришли.

— По какому поводу совет? Боитесь, что я в окошко сигану? — Лена внимательно посмотрела на резко покрасневших участниц дискуссии.

— Да ты что! — хором выдали они и переглянулись, виновато заморгав.

— Понятно. Обсуждаете последние политические новости. Я так и подумала.

— Ха-ха, — попыталась поддержать шутку Светка и шепотом добавила, когда Лена скрылась в ванной: — Раз острит, значит, еще не совсем клиника.

Вероника Федоровна испуганно закивала.

— Ну пойду я, — засобиралась Карякина.

— А ты что, к маме приходила или ко мне? — пожала плечами Лена.

К тебе, — заволновалась Светка. — Но я уже передумала. Ты с работы, уставшая… Кстати, как прошел первый рабочий день на новом месте?

— Нормально.

— Ну, расскажи, — попробовала растормошить ее Вероника Федоровна. — Какие там люди, как приняли? Нам же интересно!

— А директор женат? — тут же спохватилась Карякина.

— Да, он давно и безнадежно женат, — зло ответила Лена. — Тебе мало последнего раза?

— Конечно, мало, — не уступила Светка. — Достаточно будет тогда, когда я замуж выйду!

— Боже мой! Когда ты уймешься, — вздохнула Лена. — Это же просто патология какая-то!

— Сама ты патология. Мне замуж надо, а то я скоро на прыщи изойду. У меня, может, материнский инстинкт не реализован, и реализовать его не с кем! Нет бы — помогла!

— Чем? — раздраженно спросила Лена. — Подогнать тебе мужичков для отбора?

— Я сама подойду, было бы куда. Вот тебе хорошо: новый коллектив, мужиков небось как поганок после дождя… — Карякина мечтательно закатила глаза. — Эх, я бы там попаслась.

— Поганками запросто отравиться можно. Ты книжки-то читала в школе? Пасись в безопасных местах.

— Это где, на вечерах «кому за пятьдесят»? Спасибо за совет. Кто не рискует, тот не рожает!

— С ума сойти, — всплеснула руками Вероника Федоровна. — Сначала надо замуж выйти, чему ты ее учишь, Света!

Ай-ай-ай, а то она у нас ничего не знает. Или вы, когда про внуков говорили, собирались любимую дочку на капустное поле послать? Или на болото, за аистом? — Светка уперла руки в боки и скорчила смешную рожицу. — Хотя на болоте можно встретить симпатичного егеря, выросшего в экологически чистой сельской местности, а на поле — колхозника…

— Вспоенного экологически чистым самогоном, — равнодушно добавила Лена. — И колхозницу с коромыслом, которым она тебя будет гнать до самой станции.

— Не умеешь ты мечтать!

— Теперь нет! — немедленно согласилась Лена. — Тема закрыта.

— Ладно. А у тебя мужички-то на работе есть?

— Нет.

— Врешь.

— Вру. Иначе ты припрешься махать задом и позорить меня.

— Можно подумать, я буду там бегать по коридорам, пускать слюни и щелкать зубами, хватая мужиков за штаны. Не надо из меня дуру делать, — надулась Светка.

— Ладно, не обижайся. Я тебя потом как-нибудь обязательно приглашу попастись. Можешь хоть всю траву объесть, мне не жалко.

— Только не затягивай. Мы, женщины, стареем намного быстрее мужчин.

— Вот это верно, — мама тут же поддержала тему. — К тебе, Алена, это тоже относится. Детородные функции…

— Мама, — неожиданно рявкнула Лена. — Может, хватит уже поддерживать демографическую политику государства?

— Ну, я, пожалуй, пойду, — попятилась к дверям Светка.

— Счастливо, — кивнула Лена.

— Угу. Спасибо за приглашение, пренеиременно зайду еще, — мелко кланяясь, отступала Карякина.

— А никто и не приглашал!

— Ничего, мы, татары, без комплексов. Приглашать необязательно.

Когда подхихикивающая Карякина наконец ушла, мама попыталась осторожно расспросить Лену о новостях. Естественно, больше всего ее волновали перспективы найти зятя.

— Мам, сколько можно об одном и том же, — Лена отшвырнула вилку, которая подскочила на краю стола и рухнула на линолеум, жалобно тренькнув. — Я уже дважды за последний месяц чуть не вышла замуж!

— Бог троицу любит…

— То есть ты считаешь, что меня еще недостаточно глубоко втоптали в грязь? И должен появиться очередной Иван-царевич, который таки добьет меня, одинокую, незамужнюю.

— Не добьет, а женится! Это дико, так реагировать на столь безобидную тему!

— Лично для меня она — обидная!

— Все, все. Молчу. Так есть у вас там холостые или нет?…

Холостые «там» были. Конечно, никто не падал в обморок при виде Лены, не восторгался ее красотой и не пытался активно приударить. Итогом первого дня работы была пара сальных шуточек, знакомство с дизайнером Мишей, пококетничавшим с ней довольно аккуратно, но как-то бесполо, и встреча с тощим компьютерщиком, которому она в прошлый свой приезд чуть не переломала все оборудование.

Миша предложил обдумать за ужином обстановку в ее новом кабинете, мечтательно добавив, что он обожает работать с новенькими, поскольку их мозг еще девственно чист и не замутнен местными модными тенденциями.

Лена, не считавшая свой мозг «девственно чистым» и, более того, самонадеянно полагавшая, что он, как старый грецкий орех, весь скукожился от обилия извилин, предложение не приняла.

— Жаль, — вздохнул Миша, впрочем, судя по веселым глазкам, особой печали он не испытывал. — Обычно идеи, высказанные за ужином, можно развить во время завтрака.

— Спасибо, не надо, — замотала головой Лена. — Меня устроят любые ваши идеи, даже самые недоразвитые. Я целиком готова положиться на ваше мнение.

— Только на мнение? — хмыкнул Миша.

— Еще на опыт, — Лена прикинулась, что не понимает намека, чтобы не углубляться в слишком уж фривольную тему.

— О, — обрадовался дизайнер. — Кладитесь на мой опыт. Можно прямо сейчас. Я только дверь закрою. Идет?

— Да, — кивнула Лена. — Причем с обратной стороны.

Миша послал ей воздушный поцелуй и смылся, мелькнув розовыми штанами.

— Интересно, — развеселилась Лена. — А что бы он стал делать, если бы я согласилась?

Когда пришел компьютерщик, она уже была готова отбивать любые пошлые намеки. В глубине души Лена надеялась, что черная полоса в ее жизни закончилась, что эта работа поможет ей начать новую жизнь и найти свое простенькое и незамысловатое счастье, но еще глубже жил страх в очередной раз быть преданной. Этот страх подгрызал Ленину надежду выйти из штопора и как голодный термит подтачивал ее уверенность в себе. Теперь она панически боялась мужского внимания, при этом до дрожи мечтая о нем. Каждый представитель противоположного пола, проявлявший к ней интерес, становился для Лены личным врагом, с которым безумно хотелось заключить перемирие. Но по политическим соображениям это было невозможно. Лена устала от внутреннего конфликта, вымотавшего ей все нервы, но страх был сильнее нее.

Компьютерщик протопал по коридору веселым лосем. Еще издали Лена узнала о его приближении, поскольку одновременно со звуком шагов начали раздаваться разноголосые крики немедленно зайти, поскольку виснет сеть, пропала программа, забилась почта и прочие малопонятные вопли.

— Все в сад! — радостно орал в ответ жизнерадостный баритон, параллельно стрелявший сигареты, рассказывавший анекдоты и гоготавший в ответ на плохо различимые шутки.

— Так, — напряглась Лена, которую предупредили, что сегодня ей будут устанавливать программы. — Еще один острослов чешет.

В ее представлении компьютерщик должен был выглядеть примерно как профессор из фильма «Назад в будущее». Или еще хуже. В принципе, Стас ее ожидания оправдал, тем более что они уже встречалась. Это был тот самый длинный худой парень, который, несмотря на урон, нанесенный чуть не порвавшей все провода Леной, не стал ее ругать, а великодушно отпустил разрушительницу на все четыре стороны.

Сегодня он был облачен в черные джинсы, затертые и слегка порванные на коленях, и ярко-желтый джемпер с тонкими белыми полосками. В общем и целом вид у него был достаточно солнечный и располагающий. Лена была приятно удивлена, что он не стал разнообразить их общение плоским мужским юмором, а молча работал, изредка спрашивая, нужна ли ей та или иная программа. Лена даже заскучала и заподозрила, что чем-то сильно не понравилась внезапно онемевшему компьютерщику. Возможно, учитывая его рост, до него доходило все как до жирафа, и как раз сегодня давняя обида, нанесенная ему Леной, наконец посетила мозг, занятый всякими важными несуетными мыслями. Он хмурился, блестел очками и разговаривал отрывисто и сердито. Лена забеспокоилась и спрыгнула с подоконника, где сидела, болтая ногами, в ожидании окончания колдовства над ее компьютером. Больше стульев в кабинете не было. В маленькой комнатке уместился только шкаф, стол и ее личное кресло. Показывая в первый день ее рабочее место, Марина долго и путано извинялась, что каморка оказалась такой маленькой, но Лена только махала руками, восторженно бегала по ковролину и поглаживала новенькую мебель: никогда в жизни у нее еще не было собственного кабинета. Брусникина посмотрела на миниатюрную Лену и улыбнулась:

— Да, я бы здесь не уместилась.

И вот теперь длинный сисадмин, с трудом умостившись за ее столиком и раскорячив свои кузнечиковые конечности, занял все свободное пространство. Аккуратно втиснувшись в щель между его острым коленом и шкафом, Лена вежливо поинтересовалась для поддержания разговора:

— А если мне еще что-нибудь понадобится, как вас найти?

— Во-первых, я еще не ушел, — Стас густо покраснел и попытался подобрать свою соседствующую с Лениными ножками ласту. Маневр не удался, при этом он чуть не сшиб хозяйку помещения.

— Это что — месть? — попыталась пошутить она, но неизвестно отчего обозлившийся компьютерщик ее остроумие не оценил.

— Что вы тут… со своими коленками… встали… С голыми…

— Я? — опешила Лена. — Это вы тут со своими сели, а не я со своими встала! И у меня они в колготках, вот! А у вас шерсть из штанов торчит! И вообще, приличные мужчины ходят в костюмах, а не в рванине!

— Это не шерсть, а я не собака! Если бы вы свою чулками не прижали, у вас бы тоже ого-го как торчало!

— Вы что, больной?

Лена тоже раскраснелась и чуть не плакала. Стас испуганно отвел глаза и пробормотал:

— Нет, я нервный. Извините. Я не могу работать, когда рядом стоят женские ноги.

— Обалдеть. Но они же не сами по себе, а к туловищу приделаны, — больше она не нашлась, что сказать, и покраснела еще сильнее.

Стас скосил глаза на «туловище» и добавил:

— Женские туловища меня тоже нервируют. Слишком уж они рельефные.

Лена с сомнением оглядела свою фигуру и собралась уже было прокомментировать увиденное, как вдруг дверь тихо скрипнула и в щель вывалилась сначала пышная грудь, а затем появилось тщательно накрашенное личико секретаря Нины:

— Стас, тебя шеф вызывает, — противно растягивая гласные, проныла она и насмешливо посмотрела на Лену.

— Здравствуйте, — Лена осторожно улыбнулась.

— Симпатичный костюмчик, — оскалилась в ответ Нина, блеснув идеально белоснежными зубами.

— Спасибо, — почему-то у Лены осталось ощущение, что ей сказали гадость. И вообще, когда по офису ходит такая фея, можно спокойно дрыхнуть в тени ее красоты, поскольку мужская часть коллектива гарантированно грезит только о ней, не замечая прочие ошибки природы, пытающиеся привлечь их драгоценное внимание мини-юбками, шпильками и боевым фосфоресцирующим раскрасом.

— Да-а, — завистливо вздохнула Лена, забыв про наличие в кабинете сисадмина. — Вот это рельеф!

— Да ну, — как заправская подружка, поддержал тему неожиданно переставший краснеть парень. — Это же противоестественный формат.

Он задумчиво растопырил руки и скрючил длинные костлявые пальцы, видимо, пытаясь вызвать виртуальный образ секретарши.

— Так, — решительно топнула ножкой Лена. — Свои эротические фантазии развивайте, пожалуйста, в другом месте, а мне работать надо.

Если вас это беспокоит, обратитесь к психоаналитику. В крайнем случае — к пластическому хирургу.

— Судя по судорогам, это вас беспокоит, а не меня, — заволновалась подозреваемая. — Вот вы и идите к хирургу.

— Вы думаете, мне пойдет такой бюст? — картинно ужаснулся Стас . — Да как я в курилку ходить буду?!

Лена прыснула, а сисадмин, вздохнув, встал и, стараясь не задеть новую сотрудницу, словно она была начинена взрывчаткой, прокарабкался к выходу.

В обеденный перерыв за ее столик никто не садился. Лена почувствовала себя ужасно неуютно и начала старательно делать вид, что одиночество ее мало беспокоит. Народ косился, переговаривался, хихикал, и ей казалось, что все обсуждают только ее. От этого становилось совсем тягостно, словно сидела она не в уютном кафе, а посреди оживленной магистрали, по которой носятся разнокалиберные машины, и того и гляди, какой-нибудь лихач собьет ее вместе со столиком.

Углядев краем глаза Стаса, она обрадовалась. Почему-то Лена подумала, что он сядет к ней. Интуиция ей подсказывала, что, судя по реакции, она сисадмину явно понравилась.

«Легкий флирт ни к чему не обязывает», — взволнованно подумала Лена и расправила плечи, пытаясь принять какую-нибудь красивую позу. Но интуиция опять ошиблась. Стас прошествовал мимо, поднимая длинные тощие ноги, словно журавль на болоте, и даже не задержался на ней взглядом, выискивая место для парковки подноса. Лена обозлилась и замкнулась в себе. Настроение резко испортилось.

Вечерний совет мамы и Светки, которых Лена застукала, вернувшись домой, только подлил масла в огонь. Ее жалеют! Она не хотела быть жалкой, словно бездомная, никому не нужная собачка. Ей очень хотелось быть независимой, гордой и нужной. Хоть кому-нибудь. Разбуженная в ней женщина требовала реализации. Но, как показывала практика, далеко не на каждый товар есть свой купец. Или он есть, но его уже обобрали в другом месте.

Стас впервые за долгие годы ушел домой вовремя. Задумчиво и оценивающе оглядев свою холостяцкую конуру, он позвонил маме. Услышав голос любимого сына, дозвониться до которого было почти невозможно, поскольку его засасывало в виртуальное пространство Интернета, едва он переступал порог квартиры, мама перепугалась и дрожащим голосом начала допытываться, что случилось.

— Да ничего, — растерялся Стас. — Разве я звоню только тогда, когда что-то случается?

— Нет, конечно, — огорошила его мама. — Ты вообще не звонишь.

— Так мы же видимся регулярно.

— Видеть твою спину и затылок перед монитором, это не значит общаться. Тем более что я сильно сомневаюсь, что ты меня видишь. Если бы я не убирала твою квартиру, то ты бы уже давно переломал ноги о горы мусора. Если бы я не готовила для тебя, то ты бы уже давно нажил язву желудка на своих чипсах. И если я не позабочусь о внуках, то у меня их никогда не будет. Когда ты последний раз встречался с девушкой?

— Я их регулярно вижу у себя на работе.

— Сталкиваться в коридорах и ухаживать, это разные вещи! — возмутилась мама. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Мам, не волнуйся, я общаюсь с женщинами в сети. Это гораздо более гигиенично и безопасно.

— Ты совсем свихнулся на своих компьютерах! — горестно воскликнула мама.

— Мамуля! Ну ты же не хочешь, чтобы у меня на кухне хозяйничала толстая наглая девка, которая лишит тебя возможности ухаживать за любимым и единственным сыном?

— Не поверишь — уже хочу! Тебе скоро сорок, это возраст критический…

— Хочешь, я скачаю тебе статистику…

— Не хочу! — отрезала мама. — Я хочу, чтобы ты познакомился с дочерью одной моей знакомой. Очень интеллигентная девочка, молодая, симпатичная, незамужняя.

— Еще бы ты мне замужних подпихивала, — хохотнул Стас. — Нет, мам…

— Как это — нет?

— Так. Я к тебе по делу. У меня есть костюм? В трубке воцарилась напряженная тишина.

— Мама, ты вспоминаешь или что?

— Нечего мне вспоминать. Есть костюм, в котором ты ходил к Федору на свадьбу, когда был свидетелем. Он у меня. А тебе зачем?

Стас внимательно посмотрел на кусок голой ноги, торчащей из джинсов:

— Волосы на ногах прятать. А то девушкам не нравится.

Мама озадаченно молчала.

— Мам, а можно я к тебе сейчас заеду?

— Я сама привезу.

Из трубки посыпались короткие гудки.

Стас пожал плечами и посмотрел на темный экран монитора. Почему-то к компьютеру не тянуло. Сунув руки в карманы, он прошел в кухню, поддевая по пути ногами разбросанные по квартире вещи.

— М-да, Станислав Григорьевич, — сообщил он своему проплывающему в зеркале отражению, — грязновато у вас тут. Прямо даже скажем — жуть!

— Господи, — всплеснула руками приехавшая через полчаса мама. — Как ты умудрился так изгадить квартиру за два дня! И опять пивные бутылки! При твоей комплекции только пивного живота не хватало! Будешь похож на беременную удочку!

— Это старые бутылки, — вздохнул послушный сын. — Я выбросить забыл.

— Их не выбрасывают, их сдают!

— Еще не хватало с хануриками в очереди стоять!

— Я привезла костюм! — гордо объявила мама. — А еще рубашечку и галстук.

— Рубашечку, — пробормотал он, с сомнением разглядывая черный пиджак. — Я в этом буду похож либо на жениха, либо на покойника. Нет, ну его!

— Как это? — возмутилась мама. — Я же тащила, помять боялась. Ну-ка, примерь!

Когда Стас вышел из комнаты в костюме, мама прослезилась:

— Какой ты, оказывается, красавец! Ходишь вечно в драных тряпках, а тут хоть на человека стал похож.

Стас попрыгал внутри костюма, покрутил пуговицу на пиджаке и вздохнул:

— Что-то неохота мне в таком виде позориться.

Результатом длительного маминого выступления на эту тему стало компромиссное решение надеть брюки, а пиджак приберечь для более торжественных случаев, заменив при этом рубашку привычным джемпером.

Первый перевод Лене принес коммерческий директор, Вадим Сергеевич. Высокий, плечистый блондин с умопомрачительной ямочкой на подбородке занял своим накачанным торсом почти все пространство маленькой комнатки. От него пахло дорогой туалетной водой, по белоснежной рубашке змеился серо-стальной галстук, а ухоженные руки теребили тонкую пачку листов.

«Кольца на пальце нет», — моментально отметила Лена, для которой общение с Карякиной даром не прошло.

— Ну, как вам на новом месте? — он ослепил ее белоснежной улыбкой. — Кстати, должен заметить, что вы разительно переменились со времени нашей последней встречи. Тогда вы произвели на меня просто удручающее впечатление, а теперь…

Он заговорщицки подмигнул и ловко уселся на край стола:

— Вы не возражаете? У нас тут демократия.

— Нет, — пискнула Лена, стремительно теряя голову от близости фотомодельного красавца.

Вы скажите Мишане, чтобы он придумал тут что-нибудь с сиденьями для гостей. А то я теперь буду часто к вам заходить, и не только я. Думаю, появление такой очаровательной девушки наши мужики не оставят без внимания. Вы, если что, зовите на помощь.

Вадим Сергеевич опять подмигнул и улыбнулся, наклонившись к одуревшей от происходящего Лене. Она почему-то была уверена, что он сейчас ее поцелует. Но шеф подтолкнул к ней принесенные бумаги и прошептал:

— Надеюсь, это не составит для вас труда?

— Что? — у нее начисто пропал голос, а по шее побежали мурашки.

— Перевод. Это не срочно, но к концу недели хотелось бы получить. Так как?

— Конечно, конечно, Вадим Сергеевич, — Лене стало стыдно так, что затряслись руки. Она совершенно забыла, что у мужчин, помимо удовлетворения своих физиологических потребностей, есть и другие заботы: работа, например.

— Для вас — просто Вадим, — шепнул шеф, обдав ее запахом ментола.

Когда он вышел, Лена обмякла и едва не съехала под стол со своего скользкого кожаного кресла. Мечта любой девушки шагнула к ней с обложки глянцевого журнала, посидела на столе, обнадежила и улетела, оставив приятное и волнительное томление в груди.

Переводила она медленно, постоянно прислушиваясь к шагам в коридоре, в надежде перехватить Вадима по дороге на обед и составить ему компанию. Движение по этажу было весьма оживленным, поэтому каждые пять минут она вскакивала и неслась к дверям, чтобы выглянуть в щель: не он ли идет.

В один прекрасный момент в очередной раз подкравшись к выходу, чтобы посмотреть, кто идет, она получила дверью в лоб.

— Ой, простите, — искренне расстроился Стас. — Вы уходите? А я к вам. Спросить, нормально ли все работает?

— Нормально, — раздраженно сообщила Лена, потирая набухающую шишку.

— Я вас не задел?

— Нет.

— А что за звук был? Мне показалось…

— Креститесь, если кажется. Еще вопросы есть? Судя по его лицу, вопросы были, но задавать их сисадмин не решился.

Так и не дождавшись появления Вадима, Лена отправилась в кафе. Между вторым и третьим этажом ее мечта заигрывала с высокой зубастой девицей. Зубастая визгливо смеялась и поглаживала лацкан его пиджака. Вадим ловил ее руку и что-то шептал. Лена едва не свалилась с лестницы от неожиданности. Ноги сбились с темпа, и она оступилась, вцепившись в перила.

— О, Леночка, — Вадим отделился от девицы, которая с кокетливым хихиканьем поскакала наверх. — А куда вы так торопитесь?

— Обедать, — она расстроилась, но старалась не подавать виду, что ее задела эта лестничная сцена.

— Позвольте вас проводить!

Она не только позволила, но и с хозяйским видом ухватила кавалера за локоть.

В кафе они вошли словно под марш Мендельсона. Лена вышагивала павой, задрав нос, и ощущала себя королевой бала. У стойки Вадим аккуратно стряхнул ее руку, чтобы поздороваться с невысоким плотным мужичком, равнодушно кивнувшим Лене и моментально набросившимся на коммерческого директора с какими-то текущими вопросами. Лена нагрузила поднос и выбрала свободный столик. Через несколько минут ожидания она с изумлением проводила глазами проплывающего мимо Вадима, который продолжал о чем-то горячо дискутировать с толстяком.

Едва не расплакавшись, она поковырялась в еде, но, так толком и не поев, вернулась на рабочее место. Почему-то она чувствовала себя обманутой. С одной стороны, он всего лишь предложил ее проводить, что и сделал, а с другой — получилось невероятно обидно, поскольку Лена уже успела размечтаться о долгосрочных отношениях.

После обеда к ней зашла Марина.

— Как жизнь, как работа? — она топталась на пороге, не решаясь влезать в кабинет.

— Спасибо, все замечательно, — сдавленно проговорила Лена, еще не отошедшая от своих переживаний.

— А почему такая грустная? — улыбнулась Брусникина. — Ты праздники любишь?

— Да. Все, кроме дня рождения.

— Ну, это понятно, — расхохоталась Марина. — А как ты относишься к чужим дням рождениям? У нас скромный юбилей фирмы намечается. Я хотела предупредить, что я тебя там всем и представлю, а то половина народа тебя еще не знает, ходят, спрашивают, кто такая. Так что сделаем все официально.

— Может, не надо? — испуганно спросила Лена, тут же подумав, что ей придется сказать какую-то речь, чего она страшно не любила и не умела.

— Как — не надо? Положено. Да ты не волнуйся, я тебя вызову на сцену, скажу всем, что у нас новая сотрудница, ты поулыбаешься, и я тебя тут же отпущу.

От перспективы стоять на сцене Лену бросило в холодный пот.

— А если я заболею? — малодушно предположила она.

— Неси больничный! — Марина откровенно веселилась. — Ты не бойся, у нас народ очень душевный. Все свои.

— Мариночка, — за спиной Брусникиной возник Вадим, ласково положивший руку на ее полное плечо. — Вы сегодня очаровательны. Так бы подхватил вас и увез куда-нибудь!

— Вадим Сергеевич! Это, увы, невозможно ни теоретически, ни практически, — Марина тряхнула бюстом и обернулась: — Чтобы меня подхватить, вам понадобится бригада грузчиков, так что уединения все равно не получится.

— Будет вам… Не такой уж я слабосильный, — Вадим навис над Брусникиной и уперся взглядом в бледную Лену.

— Леночка, чувствуете, меня просто магнитом тянет к вашему кабинету! Что бы это значило?

У Лены была масса вариантов, что бы это значило, но ни один из них она озвучивать не стала, отметив про себя, что для Марины он все таки остается «Вадимом Сергеевичем». Мелочь, а приятно. Впрочем, Вадим ответа и не ждал. Сногсшибательно улыбнувшись сразу обеим, он добавил к Лениному переводу еще пару листов, сунул Марине какую-то бумагу и весело пошагал дальше.

— Он что, всегда такой ухажёристый? — ревниво спросила Лена.

— Он просто галантный. Наши девушки от Вадима Сергеевича без ума. Кстати, то, что он холост, сильно осложняет ему жизнь. Ты не представляешь, какие тут баталии иногда разыгрывались. А ведь правда, красавец?

— Да уж, — засопев, вынуждена была признать Лена. — Я смотрю, ему тут и пара есть.

— Ему? Тут? — изумилась Марина.

— Секретарша, — угрюмо пояснила Лена. — Тоже сплошной идеал. За ним все девицы табуном носятся, за ней — мужики.

— По секрету, он ее терпеть не может, — заговорщицки шепнула Брусникина. — У нее на него планы были, да не вышло.

Лена совсем приуныла: если уж этого красавца не устроила Нина, то ей и ловить нечего. Но смириться с мыслью, что заигрывал Вадим машинально, не имея ничего в виду, она не могла. От обиды мысли ее свернули совсем уж на непонятную стезю, и к концу дня из офиса уже выходила чуть ли не народная мстительница за всех обманутых женщин.

Первым поплатился слишком общительный кондуктор. Маленький плешивый дядька, решивший порадовать грустную девушку комплиментом, подарив его в нагрузку к билету, узнал о себе столько нового, что пищи для размышлений ему хватило до самого конца смены.

Следующим пал в неравной схватке слащавый пенсионер Родион Семенович, норовивший ласково потрогать в знак старческого расположения всех встречных женщин, начиная от школьниц и заканчивая семидесятитрехлетней бабой Кирой.

— Леночка, — расплылся старикан, столкнувшись с протаранившей его девушкой на выходе из подъезда. — А ты все цветешь!

— А вы все пахнете! — грохнула в ответ Лена и демонстративно скривила лицо, изображая, что пахнет дед отнюдь не розами.

Родион Семенович обалдело заморгал подслеповатыми глазками, а Лена, злобно чеканя шаг, рванула домой.

На следующее утро, придя на работу, она нашла в дверной ручке маленький букетик цветов. Решимость изничтожить мужчин как вид слегка ослабла.

— Ну как дела? — заглянул к ней Вадим.

— Спасибо, хорошо, — Лена проехалась по нему долгим загадочным взглядом и получила в ответ не менее загадочное подмигивание.

— Он, — радостно выдохнула она, когда шеф убежал по своим начальственным делам. Сомнений не было, цветы оставил именно Вадим.

Лену распирало от гордости. Надо же, крепость пала именно к ее ногам. Не родись красивой… Теперь она уже с нетерпением ожидала юбилейного вечера.

Цветы неизменно появлялись каждое утро. Лена набрала в кафе пластиковых стаканчиков и устроила на окне оранжерею.

— Фу, — сообщил появившийся в ее кабинете Миша. — Ты бы еще лук посадила и огуречную рассаду. Без стаканов они смотрелись бы намного эффектнее.

— Не знаю, не знаю, — неопределенно протянула Лена, борясь с желанием похвастаться, что это подарки от неизвестного воздыхателя. Причем страшно хотелось сказать, от какого именно.

— Тебе ничего знать и не надо. Главное, слушай меня, — Мишаня поерошил волосы и сообщил: — Слишком много пастельных тонов. Нужен красный. Для контраста.

К безумному Лениному удивлению, следующий букет состоял из крохотных рыжевато-красных розочек. Пятница начиналась странно и необъяснимо. Каким образом Вадим угадал цвет, востребованный дизайнером, Лена не понимала. Зато почти следом за ней прибежал довольный Миша с немыслимо кривой вазой, похожей на палитру для красок и гнутую корягу одновременно.

— Вот это я понимаю, теперь цвета бьют, — довольно бормотал он, рассовывая букетики по вазе. — Молодец!

— Кто молодец? — потребовала пояснений Лена.

— Ты! — сбить Мишу с толку оказалось не так-то просто.

— Я-то само собой, а еще кто?

— А еще — я, — не стал скромничать Мишаня. — Но меня здесь не ценят.

— Цветы чьи? — наплевав на дипломатию, поинтересовалась Лена.

— Точно могу сказать, что не мои, — проникновенно зашептал дизайнер. — Я бы тебе цветов дарить не стал.

— Это еще почему?

Не люблю делать авансы, — заржал Миша. — Я на цветы потрачусь, а вдруг ты опять откажешься у меня ночевать? Где гарантии?

Дать гарантии разъяренная Лена не успела, поскольку Миша юркнул в дверь и быстро унесся вдаль по коридору.

На юбилее фирмы Вадима не было. Когда к середине вечера до одиноко стоящей в углу Лены дошел этот прискорбный факт, большая часть публики уже насытилась фуршетом и отрывалась по полной программе. Коллектив действительно оказался дружным и родным, поскольку все обнимались, лобызались и вели себя как одна большая семья с общим супружеским долгом.

— Леночка, — задорно блестя глазами, к ней подошла Брусникина. — Готовься, сейчас я тебя представлю.

С этими словами Марина неловко полезла на сцену, где ее принял в свои объятия тощенький Мишаня, избранный ведущим праздника.

— Минуточку внимания, — заорала она в жалобно загудевший микрофон.

— Марина Игоревна, — Миша попытался отобрать у нее инвентарь. — Чего ты вопишь, как белуга. Нежнее, еще нежнее…

— Родные мои, — со слезой в голосе продолжила Марина. — В нашем коллективе появился новый член!

Подвыпившая часть дам радостно захихикала, мужики подхватили.

— Его зовут Лена!

Зал дружно всхлипнул и полег от хохота. Лена замерла и оцепенела от ужаса.

— Так, Марине больше не наливать! — радостно потребовал Миша. — Лена, ау! Просим сюда! Мы все желаем посмотреть на это чудо природы!

На негнущихся ногах она пошла к сцене. Ее появление в разноцветных лучах прожекторов было встречено овациями.

— Итак, объявляю конкурс! — Миша неожиданно крепко ухватил ее за локоть. — Победитель получает приз — танец с нашей очаровательной Леночкой.

Перед Леной колыхалась пестрая темнота, зал веселился и сверкал голыми плечами женщин, бокалами и улыбками.

— Передо мной стоят 10 бутылок пива. Тот, кто выпьет быстрее всех, получит право на ламбаду с нашей новой сотрудницей!

Лена в ужасе дернулась со сцены, но навстречу ей уже валила толпа желающих попить пива.

— Приз, а ну стой где стоишь, — примирительно зашептал Миша. — Дай людям жизни порадоваться.

Лена в тоскливом ужасе оглядела шумно радующихся неизвестно чему мужиков.

— Так-так, — голосом Деда Мороза на елке в детском саду проговорил массовик-затейник. — Итак, кого мы здесь видим. Цвет общества. Особенно радостно наблюдать нашего бухгалтера Юрочку, который стоит в очереди двенадцатым, хотя бутылок всего десять, как уже было объявлено ранее. Конечно, кому как не бухгалтеру-экономисту знать, что итог зависит не от арифметических действий, а от мастерства считающего! Но с пивом, Юрик, не тот случай. Уж извини!

На дрожащих ногах Лена дождалась окончания пытки и пошла танцевать ламбаду с маленьким толстячком, деликатно отошедшим от нее на метр и медленно вращающим огромным круглым тазом. Сбежать не было никакой возможности, поскольку коллеги тесным кругом обступили танцующих и подбадривали их аплодисментами. Еле живая от стыда Лена топталась до самого конца танца, пока все не отвлеклись на новый конкурс.

— Потрясающе, — защебетала какая-то блондиночка. — Вы так здорово танцуете. Пойдемте к нам!