Брак и злоба

Глава 6

Искушение и мучение

Люциан

Под поверхностью моего сознания назревает буря. Ярость бушующего ветра и столкновение горячего и холодного, создающие вихрь в голове. Все тело борется с единственным желанием — не сломать эту чертову дверь в ванную.

Мышцы напряжены, сила воли напряжена, я упираюсь руками в дерево, стоя по другую сторону и слушая журчание воды, когда она перемещается в ванной.

Виолетта.

Я заглушаю голос в своей голове, отказываясь использовать ее имя, тем самым давая ей лицо.

Она — порождение моего врага.

В голове промелькнул образ ее обнаженной кожи, влажной и блестящей в свете свечей, и я потянулся вниз, чтобы поправить пульсирующий стояк, натягивающий брюки. Я не отрицаю, что она красива. Моя телесная реакция на нее нормальна, даже ожидаема.

Но этот уровень искушения — нечто иное, нечто опасное. С того момента, как я впервые увидел ее стоящей на коленях в моей гостиной, ее слезящиеся глаза, размазанная тушь, ее кожу, покрытую рубцами и кровоточащую… На кратчайшее мгновение я забыл о своем желании возмездия.

Это была всего лишь секунда, но это был первый и единственный раз за последние годы, когда все мое внимание не было направлено на один жизненно важный результат.

Ужаснувшись своей слабости, я запер дверь изнутри, чтобы преградить себе доступ и не позволить себе снова войти, и совершить что-нибудь опасное. Конечно, демон в моей голове кричит, чтобы я выбил эту чертову дверь, но я не позволю себе переступить этот порог.

Не сегодня.

Я и так уже причинил слишком много вреда. Я смотрю на свою руку, на окровавленные костяшки пальцев. После того как выпустил ее из атриума, я пытался пробить кулаком каменную стену.

Мне не следовало приходить в ее комнату.

На протяжении многих лет мои люди указывали мне на то, что я должен найти выход. Используй столько женщин, сколько захочешь, говорили они. Очисти голову. Расслабься. Но я был исключительно, с лазерной фокусировкой предан мести, ведь найти компромат на Карпелла было нелегко, и это не оставляло места для бессмысленных перепихонов.

Хотя, возможно, они были правы. Если бы я трахался в Пустоши, я бы сейчас не был так на взводе. Я издаю резкий вздох, мои яйца болят. Ее присутствие слишком отвлекает, поглощает. Она проникает в воздух, которым я дышу.

Я отступаю от двери и, отойдя на достаточное расстояние, чтобы ее запах перестал довлеть над моими чувствами, решаю, что держаться на расстоянии от девушки Карпелла до самой свадьбы — это решение моей дилеммы.

Я переключаю мысли на более важные и неотложные дела.

Руины.

И на встречу, которая состоится сегодня вечером.

Если освобождение — это то, что мне нужно для восстановления контроля, то я получу это чертово освобождение в самое ближайшее время.

Я звоню Примо, когда прохожу мимо Мэнникса в фойе.

— Присматривай за ней, — говорю я ему. Он кивает в знак согласия, когда Примо отвечает на звонок.

— Кросс, вы опаздываете.

— Я уже в пути, — подтверждаю я. — Займи Холтона, пока я не приеду. — Я завершаю разговор, сжимая трубку поврежденной рукой, мои мышцы все еще напряжены.

Она — не просто отвлекающий маневр, она — суть моего разрушения.

С новой целью я еду к магазину «Мясник и сын» в центре Пустоши, твердо решив, что не ошибся. Ржавчина ползет по заброшенному складу мясокомбината, словно засохшая кровь. Я выхожу из «Ауди» и приближаюсь к складу, расстегивая пиджак и проверяя полуавтомат «Ругер» в кобуре за спиной.

Примо парит возле больших роллетных ворот, его всклокоченные волосы ловят отблеск низко висящей промышленной лампы у главного входа. На нем черный костюм, но он не сшит на заказ и слишком велик на его узких плечах.

Он — моя связь с импортным бизнесом Карпелла. Я три года выслеживал его, каталогизировал его движения и поступки, и когда представилась возможность, я ухватился за этот шанс.

Крыса всегда остается крысой. Примо — крыса в организации Карпелла, и он будет крысой для меня, но мне нужно использовать его только для одной работы, а не переделывать. Потом я избавлюсь от него, чтобы избавиться от следов.

Холтон — игрок с равными возможностями, как и я. Я мог бы обратиться к нему сам, не привлекая одного из солдат Карпелла, но, когда имеешь дело с такой преступной семьей, как Карпелла, лучше иметь посредника. Примо поведет поводья троянского коня через ворота, а Сальваторе проследит, чтобы никто не задавал вопросов и не смотрел слишком пристально.

Мы молча входим на склад. Пока Примо опускает роллет, я смотрю на Холтона.

— Значит, ты и есть тот самый безумец, — говорит Холтон, внимательно меня оценивая.

Я стискиваю зубы от этого прозвища, которое я не выбирал для себя. Я бы предпочел вообще не иметь визитной карточки, оставаясь анонимным и работая незаметно, но нельзя убить столько людей, сколько убил я, не привлекая внимания и не распуская слухов.

— Я выполняю работу, — отвечаю я.

Он издает забавный звук.

— Ты понимаешь, в чем заключается работа, — спрашивает он.

Я передергиваю плечами. Смотрю на Примо.

— Мы здесь, чтобы отвалить? Если да, то у меня есть другие… — Холтон поднимает руку.

— Мне просто нужно знать, что ты четко понимаешь, что мне нужно. — Он подходит ко мне, его руки на виду, оружия нет. — Он не может умереть быстро.

У Холтона Лавелли красивая жена. Ходят слухи, что она завела себе любовника — Ника Карпелла, гангстерского игрока экстра-класса, — и Холтон ни черта не может с этим поделать.

На одного из Карпелла не нападешь, если только у тебя нет желания умереть.

Вам нужен призрак.

В обычной ситуации любой человек захотел бы сделать это сам, отрезать член урода и скормить его тому, кто трогал его жену. Но Холтон — деловой человек, и к тому же умный. Через Примо мы заключили сделку.

Одно кровавое истребление Ника Карпелла в обмен на чистую собственность одного из его ночных клубов.

Мне не нужны деньги. У меня есть деньги. Я могу сам вложить деньги в клуб, но мне нужен не просто клуб. Мне нужен клуб, который принадлежал моему брату до того, как Карпелла украли его у него.

Холтон купил клуб год назад и до сих пор платит взносы Карпелла, но частью нашей сделки будет то, что он будет продолжать платить взносы, а я буду управлять бизнесом за кулисами.

Мне нужно открыть магазин, а Холтону — отомстить.

Поскольку я заинтересован в уничтожении Карпелла, все складывается как нельзя лучше.

Я делаю шаг к Холтону и протягиваю руку.

— Они не смогут опознать тело, когда я закончу, так что я позабочусь о том, чтобы прикрепить к нему табличку с именем. — Он прищуривается, но затем на его лице появляется медленная улыбка. Он принимает мое рукопожатие.

— Тогда договорились.

Когда я вхожу в двери своего дома, уже за полночь, и я слишком взвинчен после встречи, чтобы думать о сне. Я направляюсь в кабинет и откупориваю графин с бурбоном.

В доме тихо. Жуткая тревога пробирает меня до костей. После приезда девушки я приказал своим людям использовать для ведения дел гостевой дом на территории особняка. Раньше особняк наполнялся шумом из бильярдной, планы разрабатывались и дела решались в этом самом кабинете.

Но я ни за что на свете не позволил бы девчонке бродить здесь, когда за ней наблюдает толпа твердолобых бандитов. Я бы не смог думать, постоянно следя за ублюдками, чтобы никто ее не тронул.

Я наполняю бокал и делаю долгий глоток, чтобы погасить пламя, лижущее мою кожу.

Тишина заставляет меня слишком хорошо осознавать ее присутствие.

С теплым гулом в венах я иду по коридорам, проходя мимо пустых стен, где раньше висели портреты и предметы искусства. Призраки в виде воспоминаний преследуют этот дом, их духи заперты в моем сознании. Когда управляющий перевел все на мое имя, я распорядился изъять большинство ценных предметов и поместить их в хранилища.

Если я потерплю неудачу и Карпелла сожгут мой семейный дом, эти вещи будут защищены.

Кроме того, вы можете чувствовать боль, только если позволите напоминанию о себе задержаться.

Четкий, ясный план и его выполнение не требуют отвлечения.

Я поворачиваю за угол к своему крылу и останавливаюсь, глядя в темный коридор, где находится ее комната. Теснота в груди тянет меня к ее двери, и, вопреки здравому смыслу, я следую этой адской тяге.

Я останавливаюсь по ту сторону и прислушиваюсь, не услышу ли я ее дыхания.

С этого момента она тоже станет призраком в этом доме.

Наблюдать за ее танцем сегодня было издевательством над самыми темными и развратными частями меня — и это было ошибкой.

Она безумно манящая. Ее тело создано для греха и просто умоляет, чтобы его сломали. Я хотел навязать ей свою боль, осквернить красоту ее рода, которая не должна существовать.

Но искушение — это обманчивая замануха, ведущая к гибели.

Если я уступлю желанию и в итоге задушу в ней жизнь, то развяжу кровавую войну, а этого не должно случиться. Не сейчас.

Нет, прежде чем поднять на нее руку, я сначала вытесню из ее вен мерзкую кровь Карпелла.