Брак не по любви

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дервла привыкла иметь дело с плачущими, расстроенными родственниками, но Бруни не попадал под эту категорию людей.

Она могла бы назвать его бесчувственным, если бы не видела, с какой нежностью он посмотрел на сына, отводя прядь волос с его брови.

— Это трудно предположить.

— И все же? — резко сказал он. — И перестаньте так смотреть на меня! Мне не нужно вашего сочувствия, я хочу услышать ответ на мой вопрос. Пусть у меня нет медицинского образования, но я же не идиот!

Дервла и бровью не повела, услышав его резкий тон. Ей и раньше приходилось иметь дело с до смерти перепуганными родителями.

— Я уверена, что доктора уже все вам объяснили, — спокойно ответила она.

— Доктора мне ничего толкового не сказали! — с отвращением сказал он.

— Извините, но своим упрямством вы не поможете мальчику.

Он поднял бровь и что-то тихо произнес по-итальянски. Дервла заставила себя сохранять спокойствие, пока Джанфранко сурово разглядывал ее лицо.

— Вы считаете меня упрямым?

Было ясно, что ему наплевать на то, что Дервла о нем думает, и все же в его голосе слышалось любопытство.

— Не мне судить. Одно я знаю — вы беспокойный отец. О мальчике здесь хорошо позаботятся. С кем мне связаться, чтобы передать вам, как он себя чувствует?

— Когда мне понадобится, я сам позвоню сюда.

— Как угодно. И все же, как мне позвонить матери Альберто?

— Мать Альберто мертва.

— Извините.

— Не за что. Это старая история, которую смаковали во всех газетах. Кстати, не вздумайте сообщать журналистам о том, что произошло с моим сыном.

Стараясь держать себя в руках, Дервла посмотрела ему в глаза.

— Могу уверить вас, мистер Бруни, что я и персонал больницы очень серьезно относимся к подобным вещам.

— Вы разозлились? — спросил он.

Джанфранко казался удивленным.

— Нисколько, — солгала она.

— Вас выдают ваши глаза. Они чересчур красноречиво говорят о том, что вы вне себя от гнева. — Он взглянул в большие зеленые глаза Дервлы, потом на бейджик с ее именем. — Я не хотел вас обидеть, мисс Смит. У меня нет к вам никаких претензий.

— В соседней комнате, оборудованной для посетителей, есть кофейный автомат, — сказала она. — Не хотите ли пройти туда, пока я займусь Альберто? Вам также могут приготовить чай.

— Чай? — переспросил Джанфранко и посмотрел на нее, будто на умалишенную. — Вы, британцы, считаете чай панацеей. Не нужно выводить меня из себя, а тем более относиться ко мне как к малолетнему.

— Я не собиралась выводить вас из себя, — запротестовала Дервла, — а тем более относиться к вам как к малолетнему. Я просто хотела быть гостеприимной. Мне будет легче заниматься вашим сыном, если вы подождете в соседней комнате.

Он повернулся к ней и растянул губы в улыбке, при этом его взгляд остался непроницаемым.

— Восхищаюсь вашей выдержкой. Но я не намерен облегчать вам жизнь и уходить отсюда!

Дервла с большим трудом сохраняла спокойствие.

— Понимаете, родственникам не всегда легко наблюдать за тем, в каком состоянии находится любимый человек…

Джанфранко тут же прервал ее:

— Мне было нелегко доставать моего сына из-под обломков!

— Это должно быть ужасно, — вдруг тихо произнесла она.

Казалось, что Джанфранко не слышал ее слов. Подняв руки, он пристально посмотрел на свои пальцы с запекшейся кровью.

— Для того, чтобы вы измерили ему давление, мне не обязательно выходить из палаты.

Он повел плечами, потом поднялся на ноги.

Заставив себя посмотреть ему в глаза, Дервла почувствовала, как ее переполняет неведомое прежде ощущение.

— Я не стану вам мешать, но и из палаты не выйду! — не унимался мужчина.

Дервла смущенно разглядывала его из-под ресниц. Джанфранко был поистине великолепен.

Приказав себе вспомнить о профессиональных обязанностях, Дервла принялась за работу. Осмотрев мальчика, она пришла к выводу, что, к счастью, с ним все в порядке. Не успела она отойти от кровати, чтобы помыть руки, как Джанфранко начал задавать вопросы.

— Что с ним? Говорите прямо!

— Ваш сын молод и полон сил. Операция прошла успешно, мистер Бруни. Не нужно предвосхищать события.

Джанфранко вздрогнул, и она с беспокойством посмотрела на него. На его лбу красовался глубокий порез.

— Если бы только он не вернулся тогда к своей проклятой компьютерной игре! — Бруни закрыл глаза, вздохнул и, потерев лоб, поднялся на ноги. — Мой сын мог умереть. Это все из-за урока, который я хотел ему преподнести. Насчет того, что ценно в этой жизни…

Дервла сочувственно смотрела на него, не понимая, о чем идет речь.

Итальянец с трудом сглотнул и с явным усилием поборол нахлынувшие эмоции.

— Что вы хотите мне сказать? — язвительно спросил он ее. — Что я не виноват в произошедшем с моим сыном?

— Уверена, что вы сами знаете ответ, — тихо сказала она.

— У вас явно нет детей.

Дервла вспыхнула, ибо Джанфранко задел ее за живое. Она не могла стать матерью.

— Нет, — как можно спокойнее ответила женщина, — у меня нет детей. — Она посмотрела на яростно сжимавшего кулаки Джанфранко и прибавила: — Вы не виноваты в произошедшем. Вы же не знали, что затевают террористы!

Джанфранко замер и посмотрел на маленькую руку Дервлы, когда она коснулась его руки.

— Послушайте, сестра, уберите от меня свои руки и прекратите утешать! Вы поняли?

Дервла покраснела. Что за человек этот Джанфранко?

— Поняла, — сухо ответила она.

— Отлично, — проворчал он, пододвинул стул к кровати, где лежал его сын, и присел на него. — Оставьте свое сострадание для тех, кто в нем нуждается.

— Дервла, все в порядке? — внезапно спросил появившийся в палате Джон.

Дервла глубоко вздохнула и кивнула. Джон, явно не поверив ей, посмотрел на итальянца и сказал:

— Мистер Бруни, сейчас за вами придет санитар с каталкой. Вас уже ждет пластический хирург.

— Санитар? Вы считаете меня инвалидом?

— У вас рана на голове. Вам положен соответствующий уход.

— Рана на голове?

— У вас глубокая рана на лбу, — сказал Джон. — Вы не теряли сознания?

Джанфранко отмахнулся от медбрата.

— Это пустячная царапина, — раздраженно ответил он.

— Ваша рана кровоточит, и кровь уже залила весь пол! — выпалила Дервла.

— Послушайте, сестра, что вы себе позволяете?!

— Я позволяю себе разговаривать с человеком, который не хочет признавать правду, и намерен своим упрямством свести себя в могилу!

Трудно было сказать наверняка, кто больше удивился сказанному Дервлой — Джанфранко или Джон.

— Дервла, — начал Джон, — тебе лучше…

— Она кровоточит, — произнес Джанфранко, глядя на свои окровавленные пальцы.

— Не пугайтесь, — произнесла Дервла.

— Я не пугаюсь! Дайте мне просто какую-нибудь салфетку. Или пусть мной займется эта сестра. Как ее там… Смит?

— Она займется вами, но сначала хирург должен наложить швы, — сказал Джон. — Хирург сделает все, как надо, у вас не останется даже следов пореза.

Итальянец посмотрел на Джона с усмешкой.

— Вы думаете, я забочусь о своей красоте? У ваших хирургов полно работы. Мой сын — не единственный пострадавший, — процедил он сквозь стиснутые зубы, смотря на лежащего без сознания Альберто. Затем взглянул на Дервлу. — Пусть мной займется она!

Молодая женщина заметно занервничала.

Джон пожал плечами и вопросительно посмотрел на Дервлу.

Она предпочла бы в этот момент засунуть пальцы в электрическую розетку, нежели заняться мистером Бруни, но все же взяла себя в руки и уняла охвативший ее ужас.

— Я не съем вас, — заметил итальянец, видя ее колебания.

Повернувшись, она наткнулась на его циничный взгляд.

— Обычно я не занимаюсь наложением швов…

— Так займитесь этим сейчас.

— И все из-за того, что вы невероятно упрямы?

Дервла видела, что Джон наблюдает за происходящим с явным беспокойством.

— Вы справляетесь со своими обязанностями быстрее других.

Неужели Бруни сделал ей комплимент?

Пять минут спустя Дервла провела Джанфранко в перевязочную. Занимаясь его раной, она никак не могла унять дрожь в руках. Этот мужчина вызывал в ней противоречивые чувства.

— Извините, если причиню вам боль. Потерпите.

— Вам не говорили, что для медсестры вы слишком темпераментны?

— Не думала, что сочувствие — недостаток даже для медсестры. Ваша рана глубокая. Давайте я сделаю вам анестезию.

Он раздраженно тряхнул головой:

— Никакой анестезии. Шейте, дьявол побери!

— Не нужно строить из себя супермена. Никто не увидит вас, кроме меня.

— Мне кажется, вам нравится видеть меня сейчас слабым, зависящим от вашей воли, — проворчал он.

Дервла старалась накладывать швы как можно аккуратнее и быстрее. Джанфранко даже глазом не моргнул, пока она вонзала иглу в живую плоть. Хотя скорее всего он просто из упрямства не хотел признавать, что ему больно.

— Вот и все. А теперь поднимайтесь на ноги, но очень осторожно.

— Почему, сестра?

— У вас может закружиться голова, если вы подниметесь слишком резко.

Джанфранко улыбнулся:

— Извините, но мне придется разочаровать вас. Голова у меня не закружится.

Дервла почувствовала, как кто-то бросил на диван рядом с ней мокрое пальто, и очнулась от воспоминаний. Вернулась Сью.

— Ты плакала? — спросила подруга, проводя руками по своим влажным волосам.

— Нет, — Дервла коснулась своего заплаканного лица. — Хотя ты права.

— Меня бесит твое настроение! — Сью стряхнула с ног туфли с такой силой, что они ударились о стену. — Что у вас произошло с Джанфранко? Он ведь готов целовать землю, по которой ты ходишь! Расскажи мне все в подробностях.

— Он не любит меня, — сказала Дервла. Надо наконец уяснить, что единственный человек, которого любит Джанфранко, — это его сын. А еще он просто обожает воспоминания о своей покойной жене. — Я все начну сначала.

— Что?! — Сью взволнованно посмотрела на подругу.

— Джанфранко не любит меня, — повторила Дервла.

— Не глупи! Он конечно же…

— Нет. — Дервла решительно покачала головой. — Он все еще любит Сару. Он не хочет от меня ребенка.

Сью округлила глаза.

— Ребенка?! Я думала, что ты не можешь забеременеть. А Джанфранко не ставил тебе условий родить ему наследника.

Дервла кивнула.

— Он сказал, что у него уже есть сын, а в нашем браке детей не будет. Теперь мне придется выбирать: ребенок или муж.

Сью обняла Дервлу, и та громко расплакалась.