Бумеранги

Глава 14

Элен

Мне показалось, что это кровь. Но нет, краска из пистолетов для пейнтбола: красная, зеленая, синяя.

Он делает несколько шагов и выглядывает в проулок, затем раздраженно пинает землю.

«Дважды за неделю!»

Я медленно опускаюсь по стеночке и сажусь на корточки. Для него подобное - норма, что ли?

- Кость, что это сейчас было?

«Поклонники. Я заметил их на парковке, но не был уверен».

- Тебе больно?

Он раздраженно отмахивается. Потом снова подходит, трет подол моего пальто, который оказался безнадежно заляпан.

- Наверное, отстирается, - говорю неуверенно.

Отрицание в ответ.

«Антон при трудоустройстве забыл предупредить, что я на прицеле у психопатов?»

И что на это ответить?

«Играют со мной, играю я, - снимает перепачканный жилет, бросает в сторону. - Ты влезла, и тебе уже прилетело. Держись как можно дальше».

Он стартует с места так быстро, что удается догнать только на парковке, где он с мрачным лицом наворачивает круги вокруг изрисованной «Инфинити» с проколотыми шинами. Досталось сегодня не только одежде, но и технике.

Костя на взводе, периодически трет лицо, дергается. Настолько бледный, что походит на альбиноса. Губы сухие, потрескавшиеся, глаза покрасневшие. И вообще выглядит замученным, голодным. Но, несмотря на это, в движениях видится особая плавность, которая присуща отлично владеющим своим телом людям. Живая мужская сила, молодость здорового тела. Я ведь помню, как он дрался: жестко, уверенно, смело. Никогда этого не забуду.

А дрался за меня.

Глядя на него, я начинаю понимать тревогу Антона Игоревича и печальные вздохи Татьяны Петровны. Костя действительно затравлен, он не в себе и нуждается в помощи. Вдобавок еще и мучается угрызениями совести из-за меня. И хоть я понимаю, что этот доведенный до нервного срыва, шарахающийся от всего на свете «попаданец» - явно не помощник в деле Кристины, почему-то уйти не могу. Да, я ошиблась в нем, он не станет решать мои проблемы, но несмотря на это, я не могу бросить его здесь одного, потому что чувствую благодарность… и откуда-то симпатию.

Подхожу вплотную, он пораженно смотрит на меня, затем стучит пальцем по моему лбу, надавливает сильно, так, что едва не падаю, делаю широкий шаг назад, чтобы удержать равновесие. Начинает жестикулировать, но слишком быстро, нервно.

- Не понимаю, - сжимаю ладони в умоляющем жесте.

Пишет в телефоне, сразу показывая мне экран: «Пошла вон сейчас же. Может прибежать вторая партия уеб… (стирает) ребят, не надо, чтобы тебя рассмотрели и запомнили».

- Послушай меня, - осмелев, я беру его за щеки ладонями, заставляю смотреть на себя. Он подчиняется, и это придает мне уверенности. - Я не боюсь этих… ребят. И тебя не боюсь. Позволь помочь тебе. Хоть как-нибудь.

Он отводит глаза вверх и в сторону, губы стискивает, упрямится, похож в этот момент на ершистого мальчишку. Сколько же ему лет? Привлекаю внимание и говорю:

- Ты поэтому ведешь себя отстраненно? Переживаешь из-за меня?

Теперь он смотрит в другую сторону, виноват и обижен одновременно.

«Зачем ты пришла в «Без имени»?»

И что мне ему ответить?

- Это долгий разговор, я не могу сформулировать в двух словах. Если коротко, то за помощью.

Твоей помощью. Он прищуривается:

- Не гони меня, пожалуйста. Я хочу рассказать тебе все, но… не сейчас.

Он сомневается, затем коротко кивает в сторону, и мы идем в направлении остановки. А когда садимся в автобус, он протягивает телефон с сообщением: «Сначала купим новую машину и тебе другое пальто».