Бурные страсти тихой Виктории

Глава одиннадцатая

В оставшееся время дня больше ничего особенного не случилось, за исключением того, что к концу работы теперь уже бывший шеф Вики привез табличку «Требуется реализатор» и ее трудовую книжку.

— Я подумал, что, если ты завтра собираешься отходную устраивать, в спешке о документах можно и забыть. Написал тебе — с завтрашнего дня. Нормально?

— Зря ты ее отпускаешь, Андрюша, — сказала мужу Марина. — Где мы еще такую девчонку себе найдем?

— «Отпускаешь!» — слегка передразнил тот. — Я, конечно, могу скорчить мину хозяина жизни, но уж если нашего сына она не убеждает, то что говорить о Виктории… К тому же с Павлом Даниловичем ссориться — себе дороже.

— Вы знаете моего отца? — изумилась Вика.

— До вчерашнего дня я и не подозревал, что он твой отец. Пока он не начал меня расспрашивать, не знаю ли я, случайно, у кого работает молодая женщина по имени Виктория Петровская.

— Я всегда говорила, что у нас городок маленький, — заметила Марина.

— Восемьсот тысяч человек — и маленький?!

— До миллиона-то не дотянули? То-то же! Потому все время друг с другом и сталкиваемся.

Вика перехватила любящий взгляд хозяина, которым он смотрел на свою жену. Вот по-настоящему гармоничная пара. Она знала историю своего шефа, хозяина трех торговых мест на оптушке, где торговали нанятые им и его женой девчонки-реализаторы.

Оба начали с того, что возили товары из Польши и однажды схлестнулись с рэкетирами. Вернее, те попытались ограбить русских челноков — второй раз за день! А для них это означало финансовый крах, и получалось, что обоим нечего терять, они стали сражаться за свое добро и отбили его, что обычно бывало крайне редко.

До этого случая они ехали как бы сами по себе и даже не слишком обращали внимание друг на друга. А после того как маленькая женщина встала с ним плечом к плечу, Андрей Валентинович посмотрел на нее другими глазами. Вернее, посмотрел, а потом уже не мог глаз отвести…

Марина Сергеевна подмигнула Вике:

— Андрей Валентинович гордился тем, что Неистовая Вика работает у него.

— Марина!

— А разве она не знает?

Вика непонимающе смотрела на обоих.

— Ты и в самом деле не знала, — смутилась жена хозяина. — Ну, помнишь, в прошлом году был случай, когда ты погналась за вором? О тебе весь опт до сих пор говорит.

— Говорит, что неистовая или ненормальная?

— Вик, ты не обижайся. Говорят с любовью. В том смысле, что другая бы побоялась. Ты разве не знаешь, бригадир карманников нарочно водил к тебе новичков, показывал, с кем не нужно связываться.

— У карманников есть бригадиры? — буркнула Вика себе под нос.

Вообще, она знала про бригадиров и про карманников — за полтора года ее работы здесь они примелькались, хотя случались и залетные. И все девушки-продавцы замечали карманных воров. Некоторые жалостливые, время от времени наблюдавшие, как та или иная тетка разражается воем: «Люди! Деньги украли!» — предупреждали покупателей: осторожнее, держите кошелек в руках… Хотя был случай, когда кошелек вынули прямо из рук какой-то женщины, зазевавшейся на разложенный товар.

Но что может сделать слабая женщина? Бороться с карманниками? Тут за своим товаром следи в оба глаза. Случается, воруют такие приличные с виду женщины. Разве за всеми уследишь?

Но как раз в прошлом году одному из карманных воров приглянулась кофточка с люрексом то ли для жены, то ли для любовницы, и он решил спереть ее с Викиного лотка. Походя сгреб и метнулся прочь.

— Катя, присмотри! — закричала Вика и кинулась за ним следом.

Почуяв погоню, вор побежал, но что Вика умела делать хорошо, так это быстро бегать. И она его догнала.

— Отдай кофточку! — сказала она, хватая его за плечо.

— Какую кофточку? — зашипел тот, пытаясь вырваться; он, кстати, успел ее сбросить. — Нет у меня ничего. — Он показал ей пустые руки.

— Тогда плати. Двести восемьдесят она стоит.

— Платить? За что? Ты ненормальная! — От возмущения и непривычности обстановки никогда прежде не попадавшийся карманник и сам начал орать. Дурная девка не отставала. Тогда он взял и полоснул ее по руке чем-то острым. Он думал, что она испугается и выпустит его.

Не тут-то было. Она взглянула на выступившую кровь и… мазнула его раненой рукой прямо по рубашке. А другой рукой намертво в него вцепилась.

— Если не отдашь деньги, я сейчас начну кричать, прибегут ребята и не оставят от тебя мокрого места.

Карманник был шустрый, жилистый, но против рыночных громил вряд ли мог устоять.

Произошло невероятное. Он достал из кармана кошелек — неизвестно, свой или чужой, — и отсчитал ей три сотни.

— Сдачи не надо! — зло сказал он и наконец вырвался от нее.

— Заходи ко мне в секцию, я отдам тебе двадцать рублей, — сказала Вика и, сжав здоровой рукой кровоточащую рану, побрела к своему месту.

Наверное, обо всем растрепала Катя. Она потом где-то раздобыла бинт, зеленку и перевязала Вике руку. А кто-то из продавцов принес ей брошенную вором кофточку. Вика еще говорила, что она и деньги получила, и товар остался целым.

— А твоя рана ничего не стоит? — кричала возбужденная Катя. Она все не могла успокоиться. — Нет, ну как ты за ним кинулась! Я и глазом моргнуть не успела. И ведь догнала!

— Догнала, — уныло соглашалась Вика, рука у нее болела.

Ей все казалось ужасно глупым, и она не разделяла Катиного восхищения. Ну не обеднела бы она из-за трех сотен… Оказалось, ее погнало вперед дело принципа: свою собственность — защищаю! Теперь вот что о ней говорят: та ненормальная Вика!

— Вика!

Костик стоял чуть поодаль и махал ей каким-то длинным свертком с бантиком.

— Марина, — попросил он — Андрей Валентинович к тому времени уже ушел. — Мы отойдем на пять минут, хорошо?

— Идите, — легко согласилась та, — все равно народу пока нет.

— Что это? — удивилась Вика, взвешивая в руке тяжелый сверток. — Неужели ты…

— Упаковал! — довольно улыбнулся Костя. — Зато никто ничего такого не подумает. — Пойдем в наш закуток, я покажу тебе, как с этой штукой обращаться.

— Даже жалко распаковывать.

— Ничего, упакую еще раз, для хорошего человека не жалко.

Получив инструктаж и вновь запакованный сверток, Вика протянула парню две сотенные бумажки.

— А вот этого не надо. Мы с Вовчиком решили сделать тебе подарок. На прощание. Мой кореш, знаешь, как тебя уважает! Правильная девчонка, говорит. Я, говорит, на ней бы женился. Ты с мужем разводиться не собираешься? А то я бы обрадовал парня…

— Пока не собираюсь… Ты мне зубы не заговаривай. Я хотела твой товар у тебя купить. А ты — подарить? — не согласилась Вика. — Я вам посторонний человек. Ни фига себе подарки. Этак вы в трубу вылетите.

— Никакая ты нам не посторонняя. А своя, и правильная. А насчет убытков — не переживай. У тебя рука легкая. Можно сказать, благодаря тебе мы сегодня продали один фирменный товар, который у нас залежался…

— Врешь ты все, Костик, — сказала она. — Просто ты сообщил своему Владимиру: ненормальная Вика хочет купить у нас крутой фейерверк, а твой кореш и сказал: «О, ненормальные — это же наши первые покупатели!» — Голос Вики дрогнул. Не хватало еще разреветься, воительница несчастная!

Костя изумленно посмотрел на нее:

— А если он так сказал, не врубаюсь: это тебя обидело? То, что напарник считает тебя хорошим человеком?

— Не в этом дело. Просто я только сегодня узнала, что весь толчок называет меня ненормальной Викой.

— Тю на тебя! Обиделась. Тобой все гордятся, поняла? Подумаешь, для воров ты — ненормальная. Но и они произносят это слово с уважением. Ты вдумайся, до чего дошло. Стали считать ненормальной женщину, которая сумела за себя постоять! У людей мозги перекорежены… Короче… Все-таки я за тебя волнуюсь!

— Ты что же, за всех волнуешься, кому фейерверки продаешь?

— Ты не все. Ты — глупая девчонка, хотя и очень симпатичная. Я бы тоже, как Вовчик, на тебе женился, но твой Петровский раньше успел.

— Значит, если Санька меня бросит, я могу к тебе обращаться? — вырвалось у Вики; вот и шутки у нее появились, как говорится, в тему.

— А что, вопрос уже возникал?

— Да нет, это я так.

— А то смотри… Я ведь не Майор. Про таких, как он, говорят: рожденный пить… в общем, кое-что не может. А мне удалили только часть желудка, все остальное нормально функционирует… Видишь, насколько ты на других наших девок не похожа? С ними я преспокойно могу материться и называть вещи своими именами, а с тобой почему-то язык не поворачивается. Я пошел?

— Иди, еще увидимся. Завтра я отвальную устраиваю. Приглашаю.

— Я же алкоголь не употребляю. Со мной не интересно.

— И вкусненькое не любишь? — лукаво спросила Вика.

— Ты испечешь курник?

Лицо Кости просветлело. Он уже пробовал как-то Викину стряпню, и ее пирог нашел лучшим из того, что ел в своей жизни.

— Испеку, — согласилась Вика. — И Владимира своего приводи.

— А вот это вряд ли, — сказал Костик. — Он от машины не отходит. Разве что если успеет машину на спецстоянку отогнать. Но я твое предложение ему передам.

Конец дня наступил, Вика и глазом моргнуть не успела.

Марина сказала только:

— Что Костику от тебя было нужно?

— Спросил, куда я на работу ухожу, — сказала Вика: не говорить же правду.

Но Марина так кивнула на ее объяснение, словно поверила. Сверток с фейерверком — и даже с бантиком, юморист этот Костик — Вика упрятала в сумочку. Но положила при этом так осторожно, словно в ней теперь была очень хрупкая вещь.

— Тебя, кстати, Майор спрашивал, — опять сказала Марина, делая отметки в тетради, в которой они подсчитывали Викин товар.

Вика ругнулась про себя — как же она ухитрилась так в один момент выбросить из своей жизни встречу с Александром-вторым, что за все время даже ни разу о нем не вспомнила!

— А что ты ему сказала?

— Сказала, что ты с Костиком ушла.

— А он?

— По-моему, удивился.

Неужели никто не знает, что Майор побывал у нее дома? Бывший военный не стал хвастаться своими подвигами, которых вообще-то и не было? Или он всего лишь хотел спросить у Вики, кто доставил его домой? Сам-то он наверняка вряд ли помнил что-то из своего путешествия обратно.

А может, он хочет предложить ей встретиться еще раз, чтобы реабилитироваться, или будет просить, чтобы она никому о случившемся не рассказывала?

Скорее всего он просто не знает, что Вика уходит с оптушки, потому что папа наконец вспомнил о ней и решил приставить к настоящему делу.

Бог с ним, с Майором. С Костиком ей не хотелось расставаться, с Катериной. Андрей Валентинович тоже был Вике симпатичен, но она понимала, что это уже в прошлом. Еще не вышла на новую работу, еще не успела ее полюбить или, наоборот, разочароваться, а уже откуда-то к Вике пришла уверенность, что начинается новый виток ее жизни, после чего на свою оптушку она никогда больше не вернется.