Бывшая жена

5

Фан предложила пойти в недавно открывшееся кафе, оформленное в стиле пятидесятых годов.

Выходя из магазина следом за Алексом, она невольно залюбовалась на его высокую атлетическую фигуру. Рядом с ним она казалась Дюймовочкой. Фан пожалела, что не надела туфли на высоких каблуках вместо удобных плоских лодочек, которые были у нее на ногах. Но она знала, что высокие каблуки не помогут ей достичь равного положения с бывшим мужем.

Вскоре они подошли к кафе. Алекс придержал дверь для Фан. Она буркнула ему «спасибо» и, прошмыгнув мимо него, почувствовала знакомый горьковатый аромат его одеколона. Хорошо знакомый запах вызвал у Фан столь же хорошо знакомую реакцию — легкое пульсирование в животе, перехват дыхания. Все та же реакция, из-за которой она проигнорировала голос здравого смысла три месяца назад.

Этого не должно быть. Она не должна сидеть перед ним и обсуждать их отношения. Она не могла сделать этого пять лет назад, три месяца назад, и сейчас ничего не изменилось.

Чувство, близкое к панике, охватило Фан, когда Алекс последовал за нею вглубь помещения. Но внезапно все переменилось, и она успокоилась. Так было всегда. Рядом с Алексом, только рядом с ним Фан чувствовала себя комфортно, защищенно. Казалось, он мог разрешить любую проблему. Даже если этой проблемой являлся он сам.

Фан незаметно для Алекса нервно хихикнула. Я теряю рассудок, подумала она. Только этим можно было объяснить ее состояние — то паники, то абсолютного спокойствия, то желания бежать от Алекса, то прижаться к нему. Истинное умопомешательство!

Для завтрака было уже поздно, для обеда — еще рано, поэтому кафе оказалось почти пустым. Официантка в носочках и розовой юбке указала им на столик в дальнем углу.

— Два кофе, — заказал Алекс девушке, отказавшись от меню, которое она предложила.

— Мне без кофеина, — быстро добавила Фан.

— С каких это пор ты пьешь кофе без кофеина? — поинтересовался Алекс, как только официантка удалилась. — Я думал, ты не можешь жить без твоих суточных доз.

— Я стараюсь сократить его потребление, — пожала плечами Фан, закрывая тему.

Алекс, напротив, судя по всему, собирался ее продолжить, но тут вновь появилась проворная официантка, поставив на стол две белые кружки с кофе.

Алекс пододвинул кувшинчик со сливками к Фанни, затем потянулся за сахаром для себя.

Наблюдая, как он насыпает в чашку две полные ложки сахара, Фан почувствовала, как к глазам подступают слезы. Любовь Алекса к сладкому всегда вызывала у нее умиление. Она поспешно опустила глаза, не желая поддаваться этому чувству и пытаясь настроить себя на трезвый лад.

Алекс чувствовал, что молчание затянулось, но обнаружил, что у него внезапно все вылетело из головы. Он три месяца обдумывал то, что хотел сказать Фанни, перебирал многочисленные вопросы, которые собирался ей задать, старался найти логически точные фразы для обоснования своей позиции. А вот теперь, когда она сидела перед ним, просто молчал, задумчиво глядя на пеструю скатерть, украшенную по бокам праздничными бантами из красных лент.

Рождество. Трудно поверить, что оно наступит меньше чем через месяц. На прошлой неделе прошел Благодарственный молебен, но у Алекса не было ощущения близости праздника.

А молчание между тем затянулось.

Алекс взглянул на Фанни. Она, не моргая, смотрела в окно, словно зачарованная уличным светофором. Он задержал на ней взгляд. Она все так же хороша, какой запечатлелась в его памяти, даже еще лучше. Волосы связаны на затылке большим голубым бантом в тон блузке, выглядывавшей из-под свободного покроя джемпера… И бант и блузка придавали ее облику что-то трогательно-девическое, и сердце Алекса дрогнуло от любви и нежности.

Алекс неловко двинулся на стуле и отвел взгляд в сторону. Он не позволит себе отвлечься, любуясь ее красотой. Боже, но она так красива, что может сбить с толку святого! Однако Алекс пока еще помнит, для чего он здесь.

Поэтому он начал без предисловий.

— Почему ты ушла, не сказав ни слова?

От внезапного вопроса Фанни вздрогнула. Она, конечно, ожидала его. Ожидала три месяца, но до сих пор не знала, как на него ответить.

— Не думаю, что обсуждение происшедшего так уж необходимо, — сказала Фанни, зная, что это неправда, и что такой ответ ни в какой мере не удовлетворит его. Но она не могла объяснить, почему запаниковала и убежала из спальни. Она сама так и не поняла до конца своего поступка.

— Вздор, — резко возразил Алекс.

Фанни вскинула на него глаза.

— Извини, что?

— Ты прекрасно слышала. — Алекс наклонился вперед, взглядом приковывая Фан к стулу. — Эти слова — полнейший вздор, и ты это прекрасно знаешь.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Фан, нервно вертя кружку с кофе в руках. Разговор начался не так, как она себе представляла.

— Ты боялась не обсуждения происшедшего и не того, что у нас появятся определенные взаимоотношения. Ты испугалась, что в наших отношениях еще теплится жизнь. Иначе ты бы не оказалась в тот вечер в моей постели.

— Провести ночь с мужчиной не преступление.

— Для тебя это преступление. Ты забыла, как хорошо я тебя знаю?

— Знал, Алекс Ты знал меня пять лет назад. Теперь я изменилась.

— Не настолько.

Как же он чертовски самоуверен! Фан вдруг почувствовала, что в ней закипает злость. Он ждал три месяца, чтобы связаться с ней, и после этого сидит перед ней с таким самонадеянным видом?

— После развода у меня было несколько мужчин.

— Ложь. Могу поспорить, что с того дня, как мы с тобой разошлись, у тебя не было ни одного мужчины.

— Почему ты так уверен? — взорвалась она.

Ее пальцы впились в ладони, которые дрожали от желания вмазать ему пощечину, чтобы выбить эту самонадеянность из его раздражающе красивого лица.

— Потому что, когда мы занимались любовью, было ощущение, что ты девственна, как в первую ночь. — Алекс наклонился к ней и продолжил тихим голосом: — Я это точно знаю. Ты ведь помнишь, Фан?

Ее лицо запылало. Как будто можно забыть, что он ее первый и единственный мужчина.

— Так в чем же суть твоего разговора? — спросила она, уклоняясь от вопроса.

— Суть в том, что для тебя это не была остановка на одну ночь.

Как она могла спорить с ним? У нее не было желания утверждать, что она сделала своей привычкой оставаться у мужчин на одну ночь. В эту чушь Алекс никогда не поверит. С другой стороны, она не хотела объяснять Алексу, что ночь, проведенная с ним три месяца назад, значила для нее очень многое.

В замешательстве Фан пожала плечами.

Алекс тяжело выдохнул.

— Фан, для меня это тоже не была связь на одну ночь, — наконец сказал он, пытаясь успокоиться. — Я много думал о тебе после той ночи.

— У тебя для этого было более чем достаточно времени, — поддела его Фан и тут же пожалела о сказанном. Меньше всего она хотела показать ему, что три месяца его молчания ее истерзали.

По вспыхнувшему радостному огоньку в глазах Алекса Фанни поняла, что он осознал смысл сказанного. Проклиная свой длинный язык, она взяла чашку со стола и отпила кофе, пытаясь придать лицу безразличный вид.

— Я хотел пойти за тобой, — сказал Алекс, давая понять, что ее напускное безразличие его не одурачит.

— Возникли неприятности с машиной? — спросила она, перестав притворяться.

— Я уже был на пороге, когда позвонила Джанет и сказала, что у отца только что случился сердечный приступ.

— О Господи, нет! — злоба Фанни, которую она таила в себе целых три месяца, исчезла в одно мгновение. — О, Алекс, я не знала. Как он?

— По моему, он хочет доконать себя. Вся семья старается удержать его от попыток работать, которые доведут его до смерти.

Фанни наклонилась вперед и приблизилась к Алексу настолько, что ее руки, лежащие на столе, могли бы дотронуться до его руки. Алекс положил свою ладонь ей на руку.

— Он очень сильный, — сказала Фанни утешающе. — Я не могу представить себе, чтобы что-нибудь удержало его в кровати надолго.

— Он отдавал распоряжения с больничной койки, — сказал Алекс, улыбаясь воспоминанию.

— Я не удивлена, — произнесла Фанни и улыбнулась, вспомнив бывшего свекра. Решительность и напористость Алекс унаследовал от него. Но рядом с Грэди она никогда не чувствовала себя подавленной и приниженной. Может, потому что она не завязла по уши в любви к нему, как к Алексу?

— Перед болезнью отец работал над несколькими проектами. Эти три месяца я следил за их реализацией и заставлял отца выполнять предписания врача.

Это объясняло, почему он не мог увидеть ее до сегодняшнего дня. Значит, боль и разочарование, которые преследовали ее эти три месяца, не имели под собой основания? Осознание этого опустошило Фан. Она так долго жила гневом и болью! Похоже, эти чувства помогли ей выстоять. Но лишенная их, Фанни ощутила себя незащищенной, уязвимой.

— Ты думала, я забыл, что случилось между нами? — спросил Алекс.

Он рассеянно провел большим пальцем по руке Фан, и теплая волна прошла вдоль ее позвоночника. Она выдернула руку из-под его ладони и схватила чашку с кофе.

— Не знаю. — Фан пожала плечами. — Ты не звонил, и я подумала, что ты хочешь забыть то, что произошло между нами. И, наверное, это единственно правильное решение…

— Ты настолько ненавидишь меня, что хочешь, чтобы я забыл? — спросил Алекс тоном, по которому невозможно было понять, о чем он думает.

— Я не ненавижу тебя, — наконец сказала она. — И я рада, что ты не забыл…

Зачем она это сказала? Зачем открыла ему, что эта ночь так много значила для нее?

Потому что это был Алекс, и он значил для нее больше, чем она того хотела. Он всегда много значил для нее. А та ночь еще теснее связала их. Конечно, она не собирается ему этого пояснять. Но слов не вернешь назад.

Во время разговора Алекс находился в страшном напряжении. Но когда он услышал последние слова Фанни, напряжение мгновенно исчезло.

Последние недели он провел, занимаясь семейными делами и бизнесом. У него практически не оставалось времени на личные размышления. Но он твердо знал, что, как только ему удается избавиться от семейных обязанностей, внезапно обрушившихся на него, он отыщет Фан и получит объяснение ее поступку.

Однако сейчас, сидя напротив нее, он обнаружил, что его больше интересуют блики света в ее волосах, нежели какие-то объяснения. Он старался не поддаваться ее очарованию, но не мог не заметить крошечных золотых искорок в ее темных глазах, от которых они становились такими теплыми. Не мог не обратить внимания на коралловый цвет ее губ. Что это — так разыгралось воображение? Или она действительно стала еще красивее за последние три месяца? Она, казалось, вся светилась каким-то внутренним светом, которого он никогда не замечал раньше.

Алекс отвел от Фан взгляд, чувствуя, что в нем просыпается страсть. Я хуже подростка на первом свидании, раздраженно подумал он.

— У телефонного провода два конца. Почему же ты мне не позвонила?

Почему она ему не позвонила? На этот вопрос она не знала ответа.

Фан взглянула на Алекса и отвела глаза в сторону. Она вертела чашку в руках, переводя взгляд с одного предмета на другой, явно избегая смотреть на него. Она боялась того, что он прочтет в ее глазах.

— Думаю, надо было позвонить, — наконец сказала Фан, когда стало ясно, что он ждет ответа.

— Так почему же не позвонила?

— Не знаю. — Она повела плечом и бросила на Алекса быстрый взгляд. — Я себя ощущала, как героиня какого-нибудь готического романа, которая сбежала из башенного замка.

— Но я даже не показал тебе свои башни, — пошутил Алекс.

Фанни улыбнулась, мысленно поблагодарив его за попытку разрядить атмосферу. Однако ее улыбка тут же погасла при его следующем вопросе:

— Почему ты убежала, Фан?

И на этот вопрос она не могла ответить. Она не знала, как объяснить ему свой побег, чтобы объяснение звучало правдоподобно.

Подошла официантка и вновь наполнила горячим напитком их пустые чашки, предоставив Фан несколько секунд для обдумывания ответа.

Когда девушка удалилась, Фанни подняла кувшинчик со сливками, долила немного в чашку, потом опустила в нее ложечку и медленно начала размешивать кофе. Она знала, что Алекс смотрит на нее, и понимала, что должна сказать ему правду.

— Все произошло так быстро. — Она положила ложечку и подняла на Алекса глаза. — Я не предполагала, что увижу тебя у Паолы. Я тысячу лет не думала о тебе. Если бы кто-нибудь спросил меня тогда, я бы ответила, что не чувствую к тебе ничего, кроме безразличия…

— Пожалуйста, Фан, ты сводишь меня с ума. — Ироничный тон Алекса и страдальческое выражение его лица вызвали у Фан легкую улыбку.

— Извини, но ведь ты хотел, чтобы я ответила. Это случилось так стремительно. Минуту назад ты был всего лишь частью моего прошлого, через минуту мы оказались в твой постели, а еще через минуту ты потребовал, чтобы мы поговорили…

— Очевиден следующий шаг, — уточнил Алекс.

— Да. Конечно, нам нужно было поговорить. Но я не знала, что сказать, и до смерти боялась того, что ты мне скажешь.

— И что ты думала, я собирался тебе сказать? — спросил он, нахмурившись.

— Не знаю, — ответила Фан, снова отводя взгляд в сторону.

Она не могла объяснить ему, чего боялась больше: услышать, что он не хочет встречаться с ней дальше, или, что не менее ужасно, предложить никогда не расставаться.

— Это была нелогичная реакция, — объяснила она, — но реакция, основанная на эмоциях. Я оделась и ушла, не продумав свои действия до конца. Я просто запаниковала и вела себя как идиотка.

Несколько секунд Алекс ничего не говорил, видимо обдумывая сказанное.

Фан подняла чашку и снова сделала несколько глотков. Странно, но она чувствовала себя спокойной. Алекс, конечно, прав, — им действительно нужно было поговорить. Сейчас они устранили все недоразумения, и теперь вопрос только в том, что будет с ними дальше? Алекс получил объяснение, которого ждал, но чем это все кончится? Может, он собирается уйти с дружеским рукопожатием?

Но может ли она позволить ему уйти, не сказав всей правды?

Совесть неделями мучила ее, и Фан успокаивала ее, объясняя, что Алексу все это совершенно безразлично. Но выяснилось, что его удерживало другое. Что же теперь она скажет своей совести?

— Должен признаться, я впервые испытал такой страх и замешательство, — наконец сказал Алекс.

— Это из-за меня. Все произошло так быстро, мне некогда было подумать. А когда у меня появилось несколько минут для этого, я запаниковала.

— Напомни мне в следующий раз, когда я пойду в душ, что тебя нельзя оставлять одну, — сказал он беспечно.

У Фан пересохло во рту, как только она услышала о следующем разе. А хочет ли она следующего раза?

— Что будет с нами дальше, Фанни? — спокойно спросил Алекс, и Фан почувствовала, что напряжение возвращается к ней.

Почему у него такой ясный и пронизывающий взгляд? Как может женщина разумно мыслить, чувствуя на себе такой взгляд? Как Фанни могла о чем-то думать, когда ее пульс все учащался, а в голове крутились лишь его слова о следующем разе?

— Не знаю, — тихо ответила она.

— Ты сожалеешь о той ночи?

Сожалеет? Эта ночь навсегда изменила ее жизнь. Изменила так, что Алекс и не догадывается. Но все-таки сожалеет ли она о ней? Почему Алекс задает ей вопросы, на которые она не хочет отвечать?

— Нужно бы.

Алекс сдержал улыбку, услышав это признание. Фан не хотела ему признаваться, но она не сожалела о той ночи, как и он.

Он взял Фан за руку и удержал, несмотря на ее попытку вырвать свою ладонь.

— Фан, я думаю, мы оба должны согласиться: между нами все еще что-то есть.

Фанни с удивлением и испугом посмотрела на Алекса, но ничего не ответила.

— Я хочу еще раз увидеть тебя. — Он должен был это сказать. Она, если хочет, может выкинуть его из своей жизни, но он не собирается уходить, не высказав того, для чего сюда пришел.

Ладонь Фанни дрогнула в его руке, будто заявление Алекса током прошлось по ней. Он хочет еще раз увидеть ее! С момента, как он появился сегодня утром в ее магазине, эта мысль не приходила ей в голову. Фан почувствовала мелкую дрожь, пробегающую по спине. Жаль, что ее нельзя приписать холодной зимней погоде, которая не бывает в Южной Калифорнии. Нет, она должна быть честной, хотя бы сама с собой, и признать, что то — дрожь радости. Радости увидеть Алекса снова.

Та чудесная ночь запечатлелась в ее памяти как счастливейший момент ее жизни. Но она ничего не сказала об этом Алексу.

— Почему?

Вопрос удивил его, но он не подал виду.

— Между нами существует какая-то связь, Фан. Ты не можешь этого отрицать, даже если тебе очень хочется. — Он помолчал, остро сознавая, что теперь между ним и Фан действительно очень тесная связь, которой раньше не было, только он не знал, какая именно. — После той ночи стало очевидно: что бы ни заставило тебя попросить развода пять лет назад, притяжение между нами не погибло.

— Это скорее привязанность, родство, нежели физическое притяжение, — возразила Фан, беспокойно шевелясь на стуле. Она попыталась выдернуть руку, но Алекс крепко обхватил ее, не отпуская.

— Нет, скорее физическое притяжение, и мы оба это знаем.

— А может быть, просто ностальгия? Мы были женаты, и между нами теплятся старые чувства, — предположила Фан, сознавая, что она почувствовала бы себя опустошенной, если бы Алекс согласился с таким легковесным объяснением.

— Ты в самом деле так думаешь? — спросил Алекс. Его глаза требовали правды.

— Нет, — еле слышно ответила она, мотнув головой.

— Я тоже.

Большим пальцем Алекс рассеянно поглаживал тыльную сторону ее руки. Она не могла собраться с мыслями, чувствуя это ритмическое движение.

— Я хочу видеть тебя, Фан. Без надежд и обещаний. Я просто не хочу нарушать то, что восстановилось между нами.

Фан колебалась, разрываясь между отчаянным желанием сказать «да» и побуждением вновь от него убежать. Да, она хотела выяснить, что их связывает. Но почти так же сильно ее терзал старый страх — воспоминание о том, что, выйдя замуж за Алекса, она оказалась как бы заслоненной им, что Фанни Майлз тогда перестала существовать, став не больше, чем маленькой незначительной частью Алекса Грэди.

— Мы не будем торопить события? — спросила она почти шепотом.

Чувствуя, что она сдается, Алекс плотнее сжал пальцами ее руку.

— События будут развиваться так медленно, как ты хочешь, — пообещал он.

— Без надежд? — спросила Фан, будто ее сердце не было наполнено надеждой.

— Ни одной.

— А если ничего не выйдет, не будет сожалений?

— Не будет.

— Без секса?

Когда она спит с ним, то совершенно не может ясно мыслить.

— Без секса, — подтвердил Алекс, все-таки поколебавшись секунду. Его губы изогнулись, выражая сожаление. — Хотя мы с тобой легковоспламеняющаяся комбинация, и, по-моему, теперь наша способность воспламеняться заметно усилилась.

Фан не могла этого отрицать, но и не желала соглашаться, тем более что в его тоне она уловила известную дерзость.

— Ну, договорились?

— Договорились.

Да поможет ей Господь!