Царевна Медного хребта

13 глава

Веселина проснулась с ощущением тяжести внутри, как будто её камнями придавило во сне. С трудом открыв глаза она поморщилась. Мелодия, от шкатулки волшебной, хоть и звучала так же нежно как и всегда, а всё равно неприятно царапала мысли. Веселина чувствовала себя неподъемной и с трудом выбралась из постели. Утро лишь началось, а у неё уже плохое настроение. Захлопнув раздражённо шкатулку Веселина всё так же сердясь и потирая виски босыми ступнями потёрлась о мягкий мех на полу у кровати. Горданы не было видно, должно быть она выполняла какое-нибудь задание матушки. Вздохнув обиженно Веселина села на край кровати, ступнями гладя мех. Зевнув она потянулась, да рукой взмахнув приманила к себе из гардеробной рубаху с вышивкой. Матушка сама узор придумала и вплела в него камни драгоценные с знаками ведовскими, чтобы как оберег рубаха работала.

Наспех умывшись Веселина всё так же зевая и страдая от гудящей головы отправилась к комнатам матушки. Та уже ленты перебирала, подбирая ту, что сегодня в косы дочери влетать будет. Не смотря на головную боль и странную тяжесть после сна Веселина всё равно хотела обсудить волхва и свое вмешательство.

— Доброе утро, Янтаринка, — улыбнулась Малахитница, когда увидела Веселину. Она отступила от маленького табурета и оглядев наряд дочери выбрала подходящую под него ленту.

— Доброе утро.

— Гордана сказала, что ты хорошо справилась с волхвом, Янтаринка.

Веселина на мгновение замерла, когда Малахитница начала говорить. В голову сразу пришла мысль, что Гордана сдала её и рассказала матушке о том, что она обдумывает.

— Я надеюсь ты понимаешь, что хотя ты молодец — тебе всё же не надо его разыскивать.

— Мне он не нравится.

— Я понимаю, хоть я его ещё и не встречала, — соглашается Малахитница, расчёсывая волосы Веселины. — Он пришлый чужак, нарушающий законы Меднолесья. Ворса выдворит его.

— А если поздно будет? От него такие следы остаются, а если…

— Ничего не если, — усмехнулась Малахитница и покачала головой, — в лес он больше не вернётся, а на хребет его я не пущу.

Веселина нахмурилась и нетерпеливо обернулась, чтобы посмотреть на свою матушку.

— Но он же вернется! Ему дедушка Дубыня нужен!

Малахитница ладонями обхватила голову Веселины и заставила развернуться:

— Не вертись.

Не обращая внимания на то, как Веселина назвала пастуха «дедушкой» она продолжила расчёсывать её.

— Ворса и я запретили ему входить в наши хозяйства. Ни Меднолесье, ни хребет больше не впустят этого человека, не волнуйся. Как бы сильно он не хотел войти и чтобы ни делал — ноги его тут не будет. Я так сказала, Ворса повторил. Если же упорствовать будет — отправится прямиком во владения твоей тёти Йомы.

— Значит… он просто больше не может войти?

— Это не «просто» моя Янтаринка. Лишь немногие смертные когда-либо были мной так наказаны.

— Но унай Ворса наверное постоянно кому-нибудь запрещает? — улыбнулась Веселина, подумав о вредном характере Хозяина леса.

— О, — усмехнулась Малахитница, — он-то конечно.

— Тогда… — Веселина слабо улыбнулась, — это хорошо. Чудесно, что он больше не появится.

Малахитница кивнула в согласии, заканчивая заплетать волосы Веселины.

— Хочешь сегодня попробовать сделать браслет для жены того охотника, чье эхо услышать смогла?

— Да! — Веселина в восторге обернулась к матушке, широко улыбаясь. — Ты позволишь мне самой его создать?

— Я обещала, что ты попробуешь, — кивнула Малахитница улыбаясь.

Закончив плести косу и покрутив голову Веселины чтобы убедиться, что вышло без петухов, Малахитница отступила и наклонившись поцеловала Веселину в макушку.

— Пойдём завтракать.

— Я быстро! — ярко улыбнувшись счастливая Веселина вскочила на ноги, даже забыв про то, что вообще хотела обсудить волхва. Мысли о нём были полностью забыты, ведь если он больше не мог войти в Меднолесье или подняться на Медный хребет, то шанс что Веселина когда-либо снова его встретит был ничтожно мал. Из-за кипящей в Веселине энергии, от ожидания, она невероятно быстро вдохнула в себя завтрак, почти не прожёвывая кашу с ягодами. Слушать эхо у Веселины получалось плохо. Хотя она научилась слышать — она не могла разобрать что именно и откуда звучит. Поэтому для неё было очень важно, что она смогла разобрать голос жены какого-то охотника. Это был едва различимый панический шёпот. Мольба о безопасности, что само по себе было довольно просто, но также женщина умоляла о том, чтобы муж всегда мог вернуться домой, что было сложнее, потому что эти люди жили рядом с Меднолесьем. Веселина могла бы просто попросить за этого человека, но это казалось обманом. Несколько раз она уже пыталась создать что-то для этой пары, но её мысли то и дело разваливались в процессе, а вслед за ними и изделие. Хотя украшения были первым, что матушка когда-то ей показала — у неё всё ещё не получалось сделать их достаточно аккуратными, чтобы не выглядеть нелепо. Веселина постоянно позволяла своим мыслям утекать, забывая о том, что она создаёт браслет для безопасного возвращения домой охотника.

— Правильно, моя Янтаринка, — улыбнулась Малахитница, гладя дочь по голове, — Продолжай концентрироваться и у тебя всё получится.

На столе из цельного малахита лежал не большой фрагмент медной руды и несколько осколков черного турмалина. Веселина должна превратить их в украшение. Только плохо у неё получается убеждать минералы форму свою менять на что-то изящное. Чашку — может сделать, тропу внутри горы проложит, а украшение красивое — не получается никогда. Не выходит у Веселины такой тонкой работы, как у матери. Оно и не удивительно, ведь в отличие от Малахитницы — Веселина не дух. И всё равно учится, старается как может, чтобы мать порадовать. Кривым получается браслет: и узор не ровный и цвета не там легли. Всё равно Малахитница гордится: хоть и не очень красиво вышло, да всё же рабочий оберег будет.

— Хорошо для первого раза, моя Янтаринка. Очень аккуратно.

Веселина губки поджимает и хмурится разочарованно, глядя как матушка осторожно пальцем по браслету водит, поправляя причудливый узор на нём. Веселина хотела, чтобы это были бегущие животные, но вышло что-то разлапистое и размытое. Едва ли можно подумать, что задумывался рисунок. Веселина кусает губы в разочаровании.

— Тебе пришлось исправлять его.

— Не бывает с первого раза идеально, — нежно отвечает Малахитница и обнимает дочь за плечи, — Смертная оберег просит любимому, а не приданое. Чудо же ты в браслет правильно вплела, всегда путь к дому охотник отыщет, пока браслет носить будет.

— Спасибо, матушка, — вздыхает Веселина.

— Иди, моя Янтаринка, пусть ящерицы доставят браслет девице, что косу свою на него выменяла, — кивнула Малахитница. Веселина вскочила на ноги после слов матери и покачнулась. Малахитница сразу же подхватила её пол локоть, — сил ты много потратила, отдохни как браслет отправишь.

— Я не устала.

— Иди, — качнула головой Малахитница, нежно улыбаясь. — Поищи Вакулу, вы ведь собирались с ним куда-то?

— Только завтра!

— Давай, — Малахитница подтолкнула дочь в спину, — иди отдыхать, ока погода хорошая. Почитай.

Веселина, изгнанная из мастерской, потопталась в коридоре, глянула через плечо на закрывшуюся за ней дверь и вздохнув отправилась к библиотеке. Может быть матушка права и ей стоит почитать. Солоха всегда говорит, что Веселине стоит читать больше стихов и начать писать свои, чтобы быстрее думать и говорить, вкладывая волю. Когда Веселина была младше она выбирала книги основываясь на их обложках, теперь вспоминая это она хихикает и вытаскивает неприметный дневник какой-то девицы, писавшей стихи. Имя её не сохранилось, по состоянию дневника можно было предположить, что ему несколько десятков лет и та девица может быть уже даже умерла. Зато сохранились написанные нежным каллиграфическим подчерком стихи, написанные о природе. Веселина дневник этот перечитывает не в первый раз. Каждый раз кажется, что в них есть что-то ещё, кроме природы, как будто все эти грустные берёзы и одинокие утёсы — на самом деле лишь метафоры. Хотя во дворце полно места и в библиотеке есть уютный альков с мягким диваном — Веселине нравится читать в лесу. У неё есть особенное дерево, под которым она часто сидит, свернувшись на подушке между корней. Это старый раскидистый Ясень, растущий на берегу Ваи, чьи корни оголило временем. Вокруг него небольшая поляна с яркими маками. Веселина вяло перелистывает страницы книги, позволяя своим мыслям утекать в размышления: до появления Ильи и волхва разбойников в их Меднолесье не было, а Соловей сидел ровно у мостков на болота, где Веселина волхва встретила. Связаны ли они? За годы что Веселина с матушкой живёт — никого нового вокруг не появлялось. У местных в деревнях дети-то может и рождаются, так-то в деревнях, они отдельный быт ведут. Да и в Меднолесье и на хребте тех деревень всего пять, остальные-то на самом деле уже и не в Меднолесье, а в проталинах, что Ворса не принадлежат. Вот так вместо чтения стихов у Веселины мысли сосредоточились на том, есть ли у волхва Ивана помощники и был ли тот Соловей-разбойник его прихвостнем.

Подняв голову от страниц Веселина удивлённо моргнула, увидев странное скопление голубоватых бабочек. Она замерев рассматривает их. Конечно в лесу нет ничего необычного в бабочках, но обычно они мягкого жёлтого цвета, или коричневые. Изредка белые и оранжевые, а эти нежного дымчато-голубого оттенка. Веселина смотрит на облачко бабочек, с открытым от восхищения ртом, несколько мгновений, прежде чем моргает пару раз и вскакивает на ноги, вспомнив что это такое. Бабочки быстро хлопают своими прозрачными крыльями, старательно привлекая внимание. Когда Веселина приблизилась к реке — бабочки начали постепенно таять, опускаясь на воду, из-за чего по поверхности реки пошла рябь и кругами по воде было написано послание:

[Уверен, что ты забыла про наши планы на завтра, поэтому напоминаю, что утром зайду за тобой. Пожалуйста, в этот раз надень что-то простое. Так, чтобы в этот раз люди не решили что ты какая-то барыня не способная выйти из дома инкогнито.

Вакула]

Прочитав послание своего друга Веселина надменно фыркнула, как будто это ней ей матушка напомнила о прогулке с ним, а она сама вспомнила. Она наклонилась к реке и рукой взбаламутила воду, чтобы стереть слова. Оглянувшись Веселина подобрала с земли подсохший старый клиновый лист, осторожно разгладила его пальцами и наговорила на него:

— Ты лети-лети листок, со словами на восток, как коснёшься ты руки — дурню этому скажи: я замечательно помню о том, что мы завтра отправимся в город! И у меня нормальная одежда!

Договорив послание Веселина выпустила кленовый лист и тот, кружа, унесло ветром. Ни одна другая травинка или листик вокруг не шелохнулись. Не дожидаясь, отправит ли Вакула ответную весточку, Веселина встала и сердясь ушла от реки. Мысленно она ругалась, раздражённая на замечание о её одежде, так как на её взгляд, кроме камней ярких, вещи её довольно простые сами по себе. Конечно матушка делает очень красивую вышивку на всех её рубахах и сарафанах нитками из камней драгоценных, но это просто вышивка. У других девиц, даже у самых бедных, она тоже есть. Немного кипя в раздражении, и не понимая, что Вакула имел ввиду менее яркие ткани, которые могут позволить себе хотя бы зажиточные купцы, Веселина, прижав к груди плотный дневник безымянной поэтессы, решительно шла назад ко дворцу. Без сосредоточенности читать не имеет смысла и было слишком жаль испортить дневник, например уронив его в воду читая послания Вакулы. Веселина аккуратно вернула старый дневник на его место в библиотеке, когда вернулась, и поднялась в комнату, где на противнях листья и цветы кизила. На полную сушку нужно около тридцати дней, но Солоха всегда говорит, что травы нужно проверять. Мелкие насекомые могут много испортить и хотя Веселина каждую декаду обновляет наговор который их отпугивает — однажды она уже нашла съеденные цветы и вонючего жука, оставившего в противне очень много своих яиц, что выглядело ужасно и отвратительно. Веселина очень не хочет снова войти в комнату и подойдя к столу увидеть что-то подобное. Даже от воспоминаний она передёргивается и завтрак в её желудке поднимается вверх, в намёке на тошноту. Веселина сглатывает и отгоняет отвратительные мысли в сторону. В этот раз в листьях точно никого не было, она ведь их все по одному выкладывала, даже отсортировала по размеру. И всё же — лучше проверить, поди что не так — так кизил позже уже не собрать. Через месяц все цветы уже отцветут и опадут. Листья-то ещё наберёт если будет нужно, ягоды соберёт тоже как поспеют. Да и зелёные, Солоха говорила, тоже можно использовать. Если про наговор не забывать, чтобы неспелые плоды не испортились, то можно сварить снадобье с эффектом, что будет противоположен снадобью со спелыми плодами.

Уже обдумывая следующий сбор кизила, да вспоминая какие ещё растения нужно собрать в этом месяце, Веселина впорхнула в комнату и летящим шагом приблизилась к противню. Большая часть листьев, что она выложила, уже начали менять цвет, однако осталось несколько из них, что выглядели скорее пожухлыми, чем подсохшими. Хмурясь Веселина переложила их немного в сторону, не уверенная, что именно с ними пошло не так. Может быть — она пропустила слова наговора, поэтому они сохнут медленней. Так подумав, Веселина решила отметить их для себя, положив внизу противня и посушив немного дольше.

— Нужно спросить Солоху, — пробормотала Веселина себе под нос, подумав о том, что если с листьями что-то не так, то снадобье и бесполезным оказаться может. Листья, конечно, она позже ещё соберет лучше, но и эти выкидывать не хотелось. Проверив состояние цветов и убедившись, что с ними всё в порядке и они сохнут примерно одинаково и никаких гадких насекомых не пробралось в комнату Веселина улыбнулась и прошлась по периметру, отговаривая любых жуков или пауков приближаться к её листикам и травам, что уже вторую декаду сушились на другом столе.

Ранним утром следующего дня Веселина выбрала в своем гардеробе самую простую рубаху, какую могла представить. На ней почти не было вышивки, кроме орнамента из защитных знаков и она была приятного нежно-зелёного цвета, который не бросался в глаза.

— Матушка, пожалуйста, заплетите мне косу «попроще», — нежно улыбаясь попросила Веселина, присаживаясь на малахитовую скамейку. Уловив в зеркало недоумевающий взгляд матери она пожала плечами и уточнила, — без камней, только с лентой, матушка.

Малахитница, любящая добавлять украшения к волосам Веселины нахмурилась.

— Куда ж вы так собираетесь? И когда вернёшься?

— Я вернусь к концу дня, — вскользь ответила Веселина, — Вакула обещался мне показать, куда он постоянно пропадал в эту зиму. Да и я сама давно, с волхвом, его не видела. Когда я ходила на «стихийную ярмарку», чтобы его найти, — я встретила Илью и пару глупых купцов, из-за чего отвлеклась и когда отправилась его искать — оказалось, что Вакула уже ушёл.

Веселина болтала, вспоминая про глупый спор о товаре, который у купцов отсутствовал и о том, как они пытались вернуть деньги, при этом продолжая спорить. Она так же совсем забыла, что в прошлый раз рассказывая о ярмарке упомянула, что там был Вакула, но не уточнила, что он уже ушёл.

— Разве это не странно? Конечно, унай Ворса, рассказывал мне о людях, что хотя и оставались уже в последней рубахе — а продолжали и об заклад биться и другие глупости делать, но я думала это потому что они надеялись переплюнуть Хозяина Меднолесья, да дар от него выиграть.

Малахитница слушая непонимающее бормотание дочери засмеялась и наклонившись поцеловала её в макушку, улыбаясь.

— Смертные склонны делать глупости и частенько не обдумывают свои решения.

— Но Солоха ведь тоже смертная?

— Солоха особенная, — качнула головой Хозяйка хребта, — все ведьмы мудрее других смертных.

— Ох.

Посмотрев в зеркало, Веселина довольно улыбнулась:

— Спасибо. Матушка, думаю Вакула не должен жаловаться. Мне кажется я выгляжу очень просто.

— Ну если тебе нравится, — с некоторой грустью ответила Малахитница. Раздосадовано посмотрев на множество шкатулок с украшениями для волос она предложила — хоть шпильками красивыми давай косу закрепим?

— Не будет ли это слишком?

— Гордану с собой возьми, она от тебя взгляды отведёт.

— Вакула говорил что нельзя, — покачала головой Веселина и повернувшись на скамейке обняла мать, прижавшись к ней лицом, — не надо шпилек. Я и так красавица неписаная, матушка. Вся в тебя.

— Конечно, — улыбнулась нежнее Малахитница и отступила, отпуская дочь. Веселена же, торопливым шагом, близким к бегу, пересекла все коридоры и перепрыгивая через несколько ступенек, спустилась в холл, где её уже ждал Вакула. Всем своим видом он как будто говорил, что он уже давно на месте. Его высокая фигура в ожидании прислонилась к колонне и он держал в руках корзинку, от которой приятно пахло выпечкой. Взгляд, который он поднял на Веселину, как будто хранил в себе всю тяжесть неба. Голубые глаза смотрели с непомерной усталостью.

— Как ты всегда появляешься раньше меня? — с наигранным негодованием спросила Веселина, а затем запнулась, спускаясь с последней ступеньки. Вакула только поднял брови, глядя на то, как она нелепо обеими руками схватилась за перила и рухнула на них, чтобы не упасть. По дрогнувшим губам было ясно, что Вакула с некоторым усилием сдерживает смех, поэтому Веселина, заметив это, надменно фыркнула и откинула косу на спину.

— Куда мы идем?

— Мы будем раздавать хлеб.

— Хлеб…? Ты позвал меня раздавать хлеб? Кому?

— В этом году зимой была настоящая напасть с грызунами и запасы многих семей были съедены, — с мягким пожатием плечами ответил Вакула. Веселина глянула на довольно небольшую корзинку, которую он держал. Заметив направление её взгляда он усмехнулся, — это жимолость, мама тебе отправила.

— Но ей же рано ещё спеть?

— Это не спелая, — указал на очевидное Вакула, — мама так и знала, что ты забудешь, а она спеть начнёт уж скоро. Хлеб в телеге на улице. Если госпожа Хозяйка хребта согласится, то мы могли бы по её рудникам быстрее добраться, чем через лес, хоть Ворса и согласился дорогу дать, вместо тропки.

— Если вы отправитесь после завтрака, — ответила Малахитница. Веселина обернулась, чтобы посмотреть на не знамо когда появившуюся в холле мать. Та оглядела их сверху и с едва заметной улыбкой спустилась по лестнице. — Голодные вы никуда не пойдёте. И уж тем более — кормить других.

Сказав так Малахитница кивнула своим же словам и скрылась в левом коридоре, в направлении столовой. Вакула с немного потерянным лицом смотрел ей вслед.

— Она же сейчас улыбнулась, да?

— Матушка часто улыбается, — фыркнула Веселина.

Вакула в ответ промолчал, только подхватив корзинку последовал в коридор за Малахитницей и не слишком довольная Веселина двинулась следом. Голодной она себя не чувствовала. Начало завтрака было немного напряжённым из-за того, что Вакула хоть и был когда-то учеником у Малахитницы, а всё равно в её присутствии робким становился. Устав от растекающегося в воздухе смущённого напряжения Веселина вздохнула и попыталась начать разговор:

— И так, значит ты раздаёшь хлеб?

— Да, — кивнул Вакула, глядя в свою тарелку. Пока Малахитницы нет — он в себе уверен, а как она появится, так глаз не смеет поднять. Веселина получив односложный ответ закатила глаза.

— И ты этим всю зиму занимался?

— Почти.

Веселина сощурившись посмотрела на друга, пытаясь придумать другую тему для разговора. Малахитница, должно быть поняв, что Веселина пытается начать разговор, чтобы не есть в тишине, обронила:

— Ворса упоминал пожар по твоей вине.

Услышав слова бывшей наставницы Вакула заметно скатился по стулу, как будто собирался спрятаться под столом, но остановился.

— Что ты сделал? — заинтересованная его реакцией тут же спросила Веселина игнорируя то, как её друг почти застонал от смущения. Вакула даже уронил серебряную ложку и прикрыл краснеющее лицо, из-за чего становилось ясно, что история за пожаром должна быть потрясающая. — Я тебя никуда не выпущу! — весело заметила Веселина, засияв в улыбке, — рассказывай! Как ты мог сделать что-то интересное без меня?

— С чего-ты вообще… — начал возмущённо бормотать Вакула, но замолк, увидев яркий взгляд серых глаз. — Я тебя ненавижу, — едва слышно пробормотал он. Малахитница на это вежливо сделала вид, что не слышала, пока Веселина хихикала.

— Ты меня любишь! Давай/ Рассказывай, что за пожар?

— Ладно, я понял, — фыркнул Вакула, закатив глаза. — Ничего особенного вообще-то! Я просто как-то задержался, когда хлеб раздавал. Дети столпились вокруг, кто-то заметил, что у меня чешуйки на лице и они задали кучу вопросов. Так что я возвращался домой очень поздно.

— И как ты устроил пожар? Давай, не тяни.

— Было холодно и похоже, что у Люты было весёлое настроение, потому что поднялась сильная буря. Я понял, что идти дальше не лучшая идея и попросил тропку к ближайшему дому.

— Пусти переночевать, добрый человек, — попросил Вакула, одаряя открывшего ему дверь мужчину своей обворожительной мягкой улыбкой, — прозяб я. Заплачу как попросишь.

Оглядел его с ног до головы мужчина, вздохнул.

— Не надо мне денег, что с тебя взять, ночью по лесу шастающего?

Отойдя в сторону мужчина добавил, в дом Вакулу впуская:

— Впущу погреться, да ужин дам. Только ты мне за это ответь на все вопросы. Коль хорошо, да правильно ответишь, так молодец, а если ошибёшься — то оплеуху получишь.

Моргнул Вакула удивлённо пару раз, ни от кого в Меднолесье он такого не слышал. Подумал было, что это Ворса, затейник, развлечься решил, да только больно старик всё ж не знакомо выглядел, да и никого другого в хате не было. Йома же всегда с мужем развлекается. Другой же никто в Меднолесье так себя и не вел на памяти Вакулы. Не уж то в темноте зимой не в ту сторону ушёл, да в чужой лес забрёл? Что делать? Вздохнув Вакула согласился и повёл его хозяин дома к столу богатому, что от еды аж ломился. Одного вида блюд было достаточно чтобы Вакула убедился, что не в простой дом зашёл. С легким раздражением он прикинулся, будто не понимает куда попал, болтает о том, о сём с хозяином.

Буря же за окном воет всё сильнее, да так, что аж ставни дрожат. Тут хозяин наклоняется и подхватывает на руки кота, что до этого крутился под столом:

— Ну-ка, скажи мне теперь, что это такое?

Вакула глянул на обычного черного кота, слегка нахмурился, подумав о том, что ответ каждый ребёнок знает, но решил что хозяин дома начал с простого, поэтому не сомневаясь ответил:

— Кот!

— Нет, — с усмешкой ответил хозяин и с радостью наградил Вакулу оплеухой, — это, сын мой, красота!

Вакула поморщился и удержался от того, чтобы закатить глаза на действия мужчины. Тот же уже указывает на кувшин с водой на столе и с довольной улыбкой спрашивает:

— А это что?

Понимая, что хозяин собирается опять учудить Вакула, сдерживая раздражение, ответил:

— Вода!

— Нет, — с радостью опроверг его хозяин, дав ему вторую оплеуху, — это свобода!

Со смешком мужчина указал на огонь свечи, снова спрашивая что это.

Вакула сквозь зубы ответил, проявляя терпение:

— Огонь!

— Нет! — И снова оплеуха, сильнее двух первых — Это, сын мой, чистота! Посмотрим, знаешь ли ты, что это там наверху. — И мужчина показывает в сторону люка на чердак.

Вакула посмотрел, потом перевёл взгляд на хозяина дома и глядя ему в глаза с невероятным смирением ответил:

— Чердак!

Только он договорил и счастливый хозяин дал ему ещё одну оплеуху.

— Нет, это высота!

Вакула прикрыл глаза, думая о том, насколько у него хватит терпения с такими глупостями. Хозяин же уже радостно ткнул рукой в сторону окна.

— Ну хоть тут-то не ошибёшься может?

— Могу я выйти поразмыслить? — с мягкой улыбкой спросил Вакула у мужчины.

— Конечно, сынок, конечно, — кивнул тот.

— Спасибо, — кивнул Вакула, потом указал на кота, — могу ли я взять с собой его? Это бы очень мне помогло.

Старый хозяин и на это дал ему согласие.

Вакула же, выйдя во двор, держа толстого черного кота, заглянул ему в глаза:

— Ты уж прости, пушистый.

Потянувшись к обычно дремлющей силе внутри себя Вакула собрал горсть снега и растопив его обтёр кота, пока тот не стал мокрый и не начал с жалким воем вырываться.

— Обещаю ты не пострадаешь, — сказал Вакула и привязал к хвосту кота осторожно лучину, да поджёг её. Перепуганный кот в ужасе бросился к дому, а столкнувшись с закрытой дверью — поднялся по стене и юркнул на чердак. Вакула вздохнул и вернулся в дом, отряхнулся и сказал:

— Красота взяла чистоту и понесла на высоту. Давай скорее свободу, чтобы убить чистоту.

После таких странных его слов хозяин дома уставился на Вакулу:

— Что за чушь ты городишь?

Вакула вежливо повторил свои слова, после чего мужчина возмущённо закричал на него:

— Да говори ты по нормальному!

Вакула ехидно фыркнул:

— Что, сам не знаешь? Дом у тебя горит, старый.

После этого он развернулся и вышел, а добравшись до Ваи переночевал у местных русалок, а на утро разобрался куда идти, как буран кончился.

— Это же был Леший, да? — сквозь смех спросила Веселина.

— Ну кому ещё в лесу делать нечего? — пожал смущённо плечами Вакула и покосился в сторону Малахитницы. Уж больно удивительно ему было слышать легкий её смешок.