Целительница моей души

ГЛАВА 22. БУДУЩЕЕ

День восемьдесят пятый. Понедельник

— Я подозревал, но уверен не был. А вчера, в храме, понял окончательно, — король поцеловал меня, совсем легонько и безумно нежно. — А ты разве этого не поняла?

— Что именно? — нахмурилась я, вспоминая брачную церемонию, прошедшую для меня в лёгком тумане.

— Дина, а тебе прежде на свадьбах бывать доводилось? — задумчиво глядя на меня, поинтересовался муж.

— Конечно. Да меня в Пригорном на все свадьбы приглашали, я же целительница. Самый важный человек на селе, после старосты и кузнеца — как не пригласить?

— И каждый раз в храме было всё так же, как сегодня?

— В храме? Я там в храме и не была ни разу, только дома, ещё в детстве. А в Пригорном своего храма не было, новобрачные с родителями в соседнее село ездили, а туда полдня добираться, поэтому там ночевали, утром церемония, потом домой, а уж само празднование с гостями — в Пригорном.

— Значит, была в храме только дома, — покивал каким-то своим мыслям Кейденс. — И там было всё точно так же, как у нас?

— Нет, — я напряглась, пытаясь вспомнить то, что видела всего три раза, много лет назад. — Цвет одежды у новобрачных и их родственников другой, купол на храме круглый, а не заострённый, огонь из чаши не такой высокий…

— Стоп, — прервал мои воспоминания король. — Насколько «не такой высокий» был божественный огонь?

— Да совсем низкий, как если бы в чаше обычный костёр горел. Ну, вот такой, — я развела ладони немного шире плеч, пытаясь показать примерный размер. — А здесь — столбом под потолок. Красиво…

— И очень показательно, — хмыкнул король, с нежной улыбкой глядя на меня. — На моей первой свадьбы был именно «костёр», который ты описываешь, и у Олдвена, и у остальных моих родственников, на чьих свадьбах я бывал. Это означает, что брак заключён добровольно, по взаимному согласию, без принуждения, но не более.

— А… наш столб?.. — уже начиная догадываться, уточнила я.

— Что брак заключён по любви. По взаимной любви.

— Так вот почему жрица смотрела так удивлённо? — теперь тот момент ясно встал у меня перед глазами. — И гости загомонили. А я и не догадывалась.

— Наверное, присутствуй ты на деревенских свадьбах — давно заметила бы, что божественный огонь реагирует по — разному, и заинтересовалась бы этим. Ведь в крестьянских семьях браки по любви — совсем не редкость, в отличие от аристократических семей.

— Значит, ты догадался уже тогда? И всё это время молчал?! — возмутилась я лишь вполовину наигранно.

— Да когда же мне было заводить тот разговор? — искренне удивился муж, и вспомнив оба полубезумных дня — и бессонную ночь, — я с ним согласилась, но для вида всё же нахмурилась:

— Думаю, ты всё равно должен загладить свою вину, — и посмотрела с таким намёком, что любой бы догадался. Мой король — уж точно.

И он догадался. И загладил вину еще дважды до того, как сон окончательно нас сморил, и ночью разбудил меня заглаживаниями. И утром ещё погладил. И не уставал повторять, как любит меня, и слышал слова любви в ответ.

Следующие дни были наполнены счастьем, которое обещало растянуться на всю мою оставшуюся жизнь. Наш медовый месяц несколько отличался от привычного у аристократов — попробуй уехать куда-нибудь на этот самый месяц, если у одного — управление королевством, у другой — пациенты, и на двоих — шестеро детей. Но, пусть и не уезжая, но недельку друг для друга мы всё же выкроили, я на эти дни закрыла клинику, объявление об этом висело на дверях весь последний месяц, Кейденс тоже отодвинул или перенёс всё, что можно, хотя по каким-то ну совсем уже неотложным делам его несколько раз вызывали в главный корпус дворца, а у детей со вторника продолжились занятия.

Почти все гости тоже разъехались в первую же пару дней, остались лишь Эйтина с мужем и Олдвен с детьми, последний — по просьбе его старших дочерей, им нравилось проводить время с нашими детьми, а Олдвен был рад хоть чем-то отвлечь детей от мыслей о бросившей их матери. Мне было жаль малышек, но настоящей близости с матерью у них не было, и я надеялась, что тосковать они будут не очень долго.

Идеальным выходом стал бы новый брак Олдвена с той, кто искренне полюбил бы его детей и заменил им мать, но если повторная женитьба ещё была как-то возможно спустя какое-то время, то второе было бы настоящим чудом. Аристократки своим-то детям не так чтобы очень много внимания уделяли, а ждать искренней любви к чужим тем более не приходилось. Я — исключение, во-первых, после десяти лет жизни среди крестьян, аристократкой я осталась скорее номинальной, а не в душе, а во-вторых, успела полюбить Эррола до того, как вышла за его отца, даже раньше, чем предложение от него получила.

Но мечтать-то я могла. Чудеса в жизни тоже случаются.

Мы с Эйтиной вновь узнавали друг друга — слишком изменила нас жизнь за эти десять лет, и это не считая того, что мы обе выросли и изменились уже только поэтому. Но прежняя близость вернулась очень быстро, и я заранее тосковала при мысли о будущей разлуке — нам была подарена лишь неделя, а потом король Кравении с женой должен был отправиться назад, и так слишком надолго оставил свою страну практически сразу после коронации. Кровная клятва — вещь удобная, но лучше всё же самому присматривать за своими министрами и прочими подданными.

По вечерам Кейденс открывал портал из академии для наших студентов, чтобы они тоже могли побыть с сестрой перед долгой разлукой. А днём, когда мы с Эйтиной проводили время вместе, наши мужья тоже уединялись и обсуждали что-то своё, королевско-политическое. Налаживали официальные дипломатические отношения, восстанавливали торговые — пока только на бумаге, в теории, но и без этого — никак.

Дело это было небыстрое, особенно потому, что визит короля Кравении к нам был неофициальным. Из Лакретии в столицу перебрались люди из свиты Эйнара, пока — по личному дозволению моего мужа, поскольку официально наши королевства всё еще находились в состоянии «холодной войны», и понадобится время, чтобы официально всё вернулось к взаимоотношениям десятилетней давности. Как минимум — нужно, чтобы из Кравении прибыла официальная делегация с послом и прочими политическими заморочками в виде верительных грамот, и что там ещё положено, а это еще полтора-два месяца. Но всё обязательно восстановится — учитывая, что сейчас Кравенией правил тот, кто никакого отношения к решениям и действиям своего отца не имел, наоборот, был против как войны, так и всего остального, а уж его самоотверженное — хотя поначалу и случайное, — спасение девочки королевской крови, а потом и брак с ней, сближали наши королевства ещё больше.

Был назначен исполняющий обязанности посла, так, на всякий случай, а в посольстве спешно наводился порядок и набирался штат — пока из местных жителей. Посол Лурендии отправится в Кравению на одном корабле с Эймером. В общем, дело сдвинулось с мёртвой точки.

Я буквально разрывалась между сестрой, с которой хотела побыть подольше, мужем, с которым у нас, между прочим, медовый месяц, и покидать спальню совершенно не хотелось, и Эрролом, который, заполучив маму, хотел проводить со мной столько времени, сколько оставалось от его занятий, а учитывая возраст малыша, не так и долго длились его уроки. Немного меня выручала Приблуда, у которой с Эрролом проснулась взаимная любовь, кошка таскалась за ним хвостиком, сидела рядом на уроках и спала на его кровати. Глядя на довольного сына, гладящего и обнимающего мурчащий комочек, Кейденс очень жалел, что слушал целителей и не подпускал к сыну никакую живность. А Рэйнард уже начал намекать, что им с Бейлом совершенно необходимо завести щенка, а лучше двух.

Ну и остальные дети никуда не делись, требуя внимания, плюс студенты, включая Вилмера — а как иначе? В общем, днём мы с мужем были нарасхват, в итоге нам с Кейденсом оставались только ночи, но зато какие! Вроде бы, я целых два месяца была его тайной фавориткой, и должна же эта его — и моя, — страсть пойти на спад, но нет. Теперь, после взаимных признаний в любви, наша потребность друг в друге только увеличилась, насытиться друг другом не получалось совершенно, и днём я частенько клевала носом. Порой мы с Эйтиной задрёмывали прямо посреди разговора, я — из-за наших с Кейденсом бессонных ночей, она — из-за беременности.

Да, сестрёнка, действительно еще ни о чём не догадывалась, срок был крохотный, утреннее недомогание накроет её уже на обратном пути. Но на корабле, среди людей короля, был целитель, поэтому хотя бы в этом плане я за Эйтину была спокойна, хотя, конечно, предпочла бы, чтобы она оставалась рядом до самых родов, а лучше — до совершеннолетия ребёнка, жаль, что это было совершенно невозможно.

Эймер был на седьмом небе от счастья. Впрочем, учитывая, что они молодожёны, при этом молодые и здоровые, удивляться не приходилось. Да, любовниками они стали несколько лет назад, но прежде тщательно предохранялись — беременный паренёк выглядел бы весьма странно, разрушив всю их конспирацию. Но теперь скрываться было не нужно, наоборот, королевству был нужен наследник, и этот малыш будет очень желанным ребёнком.

Сама я продолжала предохраняться. Да, своего собственного ребёнка, дочку, я очень хотела. Но решила немного подождать, отложить зачатие хотя бы на несколько месяцев. Эррол требовал моего внимания, остальные дети — тоже, не так-то просто второй раз за пару месяцев круто изменить свою жизнь. Хотелось и с Рэйнардом наладить близкие и доверительные отношения. Но дочка у меня обязательно будет, тем более что Кейденс не единожды намекал на такое же желание. Может, не сразу, а после одного-двух мальчиков, это уж как получится, даже я, сильнейшая целительница Лурендии не могла по желанию зачать ребёнка определённого пола, но дочку я обязательно получу.

Неделя пролетела очень быстро, и вот уже суббота, последний вечер вместе, завтра мы с сестрой вновь надолго расстанемся. И именно сегодня, после ужина, Эймер попросил собраться для важного разговора нас с Кейденсом и старших детей, включая Ронта.

Мы расселись у камина по креслам и диванчикам, поставленным полукругом, в той самой гостиной, где я впервые после долгой разлуки увидела свою «воскресшую» сестру. Было любопытно, что же такое хочет нам всем сказать Эймер — уж слишком серьёзным было его лицо, да и то, как он обозначил «список приглашённых», было непривычно — прежде все общались кто с кем хотел, по желанию, и чаще всего Ронт был среди младших детей, а здесь его почему-то попросили прийти лично.

— С тех пор как я узнал, что вы все выжили, — обведя нас глазами, начал удовлетворять наше любопытство Эймер, — я обдумывал одну мысль. Не очень представлял, как всё это организовать, что нужно сделать для того, что я задумал — опыта-то, как вы понимаете, у меня практически нет, наследником я не был, управлять королевством худо-бедно помогают министры и советники, но я был не уверен, что в задуманном мною они меня поддержат. Но поступить иначе я просто не мог. Поэтому посоветовался с Кейденсом, получил несколько дельных советов и…

Эймер выдержал паузу, а я подозрительно посмотрела на мужа. Οн знал что-то важное и секретное, а со мной не поделился. Поймала его извиняющийся взгляд и улыбнулась в ответ. Всё ясно — тайна не его, поделиться он не мог. И потом — я же всё равно сейчас узнаю.

Всё это промелькнуло у меня в голове, в то время как Эймер посмотрел прямо на Ронта и продолжил:

— Я хочу вернуть тебе трон Марендонии.

Мы замерли. Наверное, этого стоило ожидать, но мы настолько свыклись с мыслью, что это навсегда, что отречение Марторивелина сделало подобное невозможным для любого из его родственников, что даже смена короля Кравении ничего в этом плане не меняла.

Как оказалось, меняла.

— Мне? Трон? — растерянно пробормотал Ронт. — А почему не Ρину, он же старше?

И я сообразила, что, рассказывая детям о нашем происхождении, я говорила о нас всех, как об одном целом. Мы все — потомки герцога Аравиуленского, мы все спаслись и прячемся от преследований узурпатора, мы все — сильные маги, поскольку в нас течёт королевская кровь. И младших детей особо не интересовало, кто и кому кем на самом деле доводится. Например, для Бейла двоюродная сестра Ава была ближе родной сестры Велы, потому что всю его сознательную жизнь Ава считалась его близнецом. И от того, что дети узнали от меня правду, для них ничего не изменилось, так же как и для меня — я навсегда останусь их матерью. Мы все — одной крови, только это было важно, детали вторичны.

Вот почему Ронт так удивился словам Эймера.

— Потому что, именно ты — первый претендент на престол Марендонии после гибели остальных наших родственников, — пояснил ему Рин. — Сын старшего сына от старшего сына… и так далее. А мой дед был средним сыном герцога.

Я заметила, что самого Ронта Ρин старшим сыном не назвал. И как в глазах Велы плеснула боль. У Ронта с Велой были два старших брата, но оба погибли. Он их не помнил, зато мы, старшие, помнили слишком хорошо, как и остальных своих близких.

— А это вообще возможно? — уточнила я, пока Ронт хлопал глазами и растерянно открывал-закрывал рот, не в силах что-то сказать на такое заявление. Да, внезапно узнать, что можешь стать королём, не так-то просто, бедняга сейчас чувствовал себя стукнутым мешком по голове.

— Это сложно. Очень сложно. Но возможно, — кивнул Эймер, сочувственно глядя на ошарашенного мальчика. Сидящая рядом Вела прижала его к себе, пытаясь поддержать, Сев, пристроившийся с другой стороны, потрепал по волосам.

— А в чём сложности? — поинтересовался Нев.

— За эти годы статус Марендонии изменился, сейчас это не самостоятельное королевство, а одна из провинций Кравении. Когда я лишь взошёл на трон, у меня мелькала мысль, что если вновь отделить Марендонию и усадить на её трон нашего младшего сына, — тут он нежно улыбнулся жене, — то это будет справедливо, престол вернётся к кровному родственнику короля Марторивелина.

— Насколько мне известно, ты тоже его кровный родственник, — напомнил Кейденс. — Ведь именно на этом основании твой отец захватил престол Марендонии.

— Наше родство весьма отдалённое, — отмахнулся Эймер. — Это был надуманный предлог, не более. В любом случае, сейчас перед нами тот, кто имеет гораздо больше прав на престол, — он указал на Ронта, который уже перестал изображать выброшенную на берег рыбку, но всё еще выглядел пристукнутым чем-то тяжёлым.

– Εму же всего тринадцать! — напомнила я.

— Не три же, — печально улыбнулся Рин, и я почему-то вспомнила, что именно в три года Ронт стал первым претендентом на престол, в то время, казалось, утерянный для нашей семьи навсегда.

— Никто не будет заставлять ребёнка управлять королевством, — покачал головой Кейденс. — Назначим регента.

А потом и он, и Эймер, и даже Эйтина дружно посмотрели на Рина.

— Меня? — ахнул братец, и теперь уже сам стал изображать рыбку на берегу.

— А кого же ещё? — пожала плечами Эйтина, и я поняла, что всё это они с мужем обсуждали не единожды и пришли к единственному возможному варианту. Вот только регент из Ρина примерно такой же, как из Ρонта — король. То есть — никакой, поскольку ни у младшего, ни у старшего абсолютно нет нужных знаний и соответствующей подготовки.

— Не пугайся, — криво улыбнулся Эймер. — Говорю же — дело небыстрое. Γода два у тебя в запасе точно есть.

— Мне учиться ещё три, — в растерянности пробормотал Ρин, словно это было единственным препятствием.

— Ты трижды был первым на курсе, — напомнил Кейденс, — уверен, что таким и останешься. Закончишь академию экстерном. На старших курсах почти нет общеобразовательных предметов, а в магии ты давно опередил своих ровесников.

— А я? — вскинулся Ронт. — Я что, в академии учиться не буду? Ну, если меня отправят… — его голос сошёл на нет, он только рукой махнул куда-то, предположительно в сторону Марендонии.

Тут уж улыбнулись все, даже Рин, на которого безжалостно сыпались не менее невероятные новости.

— В Марендонии тоже есть магическая академия, — улыбнулась я парнишке и тут же посерьёзнела: — Ведь есть же? — это уже Эймеру. — Раз наше королевство стало провинцией…

— Есть, — успокоил меня король Кравении. — По факту в Марендонии почти ничего не изменилось, только политический статус. Академия осталась — не было смысла её упразднять, наша не справилась бы с резко увеличившимся объёмом студентов. Опять же — язык. Не все ваши студенты знали Кравенийский, особенно простолюдины, это могло помешать их поступлению, а оставлять такое количество магов необученными чревато.

— Язык! — воскликнул Ронт и обвёл нас перепуганным взглядом. — Я же не знаю марендонийского! Какой из меня король, если я даже со своими придворными разговаривать не смогу?

— И какой из меня регент, даже если я академию экстерном закончу? — убитым голосом поддержал его Рин.

— Без паники! — Кейденс сурово посмотрел сначала на одного, потом на другого. — Ронт, во-первых, все аристократы Марендонии знают лурендийский, тебя поймут в любом случае. Во-вторых, у тебя будет около двух лет, чтобы выучить язык. К тебе, Ρин, это тоже относится.

— Но я помню марендонийский, мне не надо его учить, — совсем растерялся мой брат.

— Я имел в виду, что у тебя тоже есть время, чтобы научиться управлять королевством, хотя бы самое основное ты успеешь узнать, в остальном помогут советники.

— А как я этому научусь?

— На ближайшие два года станешь моей тенью. Не круглосуточной, не пугайся. После занятий в академии будешь приходить сюда порталом и четыре часа неотлучно находиться рядом со мной. Смотреть, слушать, учиться, помогать. Я буду объяснять тебе внутреннюю кухню управления королевством, и когда вы с Ронтом отправитесь в Марендонию, основное и самое важное ты будешь знать, уж поверь.

— Ещё четыре часа к основным занятиям? — ахнул Нев, а потом ехидно глянул на Рина: — Братец, ты так и окончишь академию девственником.

— Я не девственник! — злобно сверкнул глазами на шутника Рин.

О! Это немного больше, чем я хотела знать о своём младшем братишке. С другой стороны — парню девятнадцать, давно уже взрослый и от моей юбки отцепился много лет назад. В общем, как для целительницы, для меня в данном знании не было ничего такого, а вот как старшая сестра предпочла бы ничего не знать и не слышать. Ну а как тётка — дотянулась до Нева и отвесила ему воспитательный подзатыльник, не столько болезненный, сколько обидный.

— Не дразни брата, ему и так сейчас непросто!

— Я договорюсь, чтобы тебе сократили домашние задания, — делая вид, что не заметил нашей перепалки, успокоил Рина Кейденс. При этом уголки губ его заметно подрагивали, хотя само лицо было ну очень серьёзным.

— Балбес ты, Нев, — вздохнул его близнец. — На эти четыре часа девочки целиком на нас двоих, а не на троих.

— Ой, да ладно. Вилмер с Велы и так глаз не спускает, а мне вообще присмотр не нужен, — закатила глаза Льюла.

— Ну уж нет, — нахмурился Нев. — Ты наша сестра, мы за тебя отвечаем, поэтому будем присматривать, чтобы никто не обидел, пока замуж не отдадим.

— Я сама кого хочешь обижу! — фыркнула Льюла. — И вообще замуж не собираюсь. Что там делать? Нет уж, я лучше стану знаменитым магом и сделаю кучу открытий. Так что, таскаться вам за мной до старости.

Выступление Льюлы немного разрядило напряжённую обстановку, заулыбался даже Рин, но не Ронт, старающийся осознать будущие изменения в своей жизни.

— А меня кто будет языку учить? И что, тоже по четыре часа в день?

— Учить буду я, — криво улыбнулась сыну. Да, новости и меня ошарашили, но, если подумать, здесь и сейчас я — единственный носитель языка. Взрослый носитель. — Хотя бы до того времени, когда из Марендонии не приедет учитель для тебя.

— Ты можешь заниматься с Ронтом устной речью, а обучать его чтению и письму мы кого-нибудь найдём. До приезда учителя из Марендонии, — в последнем король со мной согласился. — Но есть ещё один вариант, который тебе, Ронт, поможет быстрее освоить язык. Ренита.

— Твоя племянница? — удивилась я. — Чем ему может помочь восьмилетняя девочка?

— Она менталист, работающий с памятью, — напомнил мне муж. — Помогает вернуть утраченные воспоминания.

— И она может сделать так, что Ронт вспомнит наш язык?

— Да. Конечно, трёхлетний ребёнок вряд ли владел языком в совершенстве, но базовые навыки в этом возрасте уже имеются. Если в то время Ронт понимал язык хотя бы на бытовом уровне, это всё равно очень ему поможет.

— Но… ей всего восемь, — мне стало немного страшно доверять ребёнку память своего сына.

— Ей уже восемь, и она маг королевской крови. Вспомни, что могли твои дети в этом возрасте?

— Многое, — вынуждена была согласиться я.

— Я согласен! — тут же вмешался Ронт. — Если этот язык спрятался где-то у меня в голове, лучше его оттуда достать, чем заново зубрить. Я и так сейчас два иностранных языка учу, третий — это уже много.

— Я попрошу Рениту тебе помочь, — пообещал король. — Но не сегодня. Думаю, всем нам нужно время, чтобы осознать сегодняшние новости, а возникшие вопросы будем решать постепенно. А сейчас, думаю, стоит разойтись, время к полуночи, Эйтина уже спит, и остальным пора.

— Завтра воскресенье, — проворчал Нев, но послушно поднялся вслед за братом и направился к двери.

— Пошли, твоё будущее величество, — Рин потрепал Ронта по встрёпанным волосам, — спать пора.

Эймер подхватил на руки спящую жену, гордо улыбнулся — у него такая улыбка появлялась при любом упоминании или даже косвенном намёке на беременность Эйтины, — и унёс её порталом, который традиционно открыл ему мой муж. А мы тоже перешли в мою спальню — мне она нравилась больше, и чаще всего мы ночевали именно в ней, — но я поняла, что уснуть вряд ли получится, поэтому начала нервно вышагивать из угла в угол, пытаясь осмыслить то, что сегодня произошло.

— Ронт станет королём! С ума сойти. Кей, он же ребёнок совсем! Как же я его отпущу? Как же он без меня?

— Дина, ему будет пятнадцать, — муж поймал меня и усадил на колени, устроившись на кровати. — В этом возрасте ты умудрилась выжить в чужой стране с кучей малышей на руках. А с ним будет Рин, да и выживать ему не придётся.

— Всё равно. Это же мой ребёнок, я его вот с таких растила! — посмотрев на свои ладони, раздвинутые где-то на ширину плеч, вздохнула и поправилась: — Ладно, вот с таких, — опустила ладонь на уровень своей талии. — И отпустить за океан? И сходить с ума, месяцами ожидая вестей, не зная, как там и что… Стоп! Вот же я дура!

— А вот бить себя не надо, — Кейденс перехватил мою руку, которой я в сердцах хлопнула себя по лбу, и поцеловал пострадавшее место. — С чего вдруг такое заявление?

— Да потому что со всеми этими событиями, я совсем забыла… Сейчас. Подожди!

— Жду, — послушно согласился муж, наблюдая, как я, соскочив с его коленей, вытаскиваю из гардеробной свой сундучок, страшненький, неказистый, но неубиваемый.

Хранившиеся в нём драгоценности давно перекочевали в шкатулку, подаренную тогда еще женихом и регулярно им пополняемую, наши настоящие свидетельства о рождении сейчас обитают среди королевских документов, деньги в нём тоже уже нет смысла хранить, но кое-что в потайном отделении я всё же припрятала. И теперь достала толстый конверт и небольшой кулон.

— Вот! Сначала я вообще не знала, что с этим делать, а когда проснулся дар Бейла, стала надеяться, что когда-нибудь он получит образование и сможет со всем этим разобраться. Но это была настолько далёкая перспектива, что я просто забыла. Нет, я помнила, что у меня это есть, хранила, но… как бы… сложно объяснить. Забыла, в общем. А теперь… ну, считай, что это тебе на будущий юбилей подарок, нет смысла ещё на полгода откладывать, а то вдруг разобраться не успеешь до их отъезда.

От растерянности и смущения я тараторила без перерыва, протягивая свою добычу Кейденсу. Потом спохватилась:

— А ты знаешь марендонийский? Хотя, я даже не уверена, что его надо знать, там сплошные формулы… Но некоторые слова я всё же узнала, значит, надо.

— Дина! — вместо того, чтобы взять то, что я протягиваю, муж подхватил меня и вновь усадил к себе на колени. — Успокойся. Всё хорошо. Выдохни. Ρонт не уезжает ни завтра, ни на следующей неделе. Он здесь еще на два года остаётся, поэтому, что бы там ни было, мы всё успеем. Вдохни и ме-едленно выдохни. Так, молодец. Ещё раз. Умница. А теперь скажи, что это такое?

— Это было среди писем, которые оставили нам родные на прощание, — я вложила в его руку вскрытый конверт. — А вот это было у меня на шее. Но ты сначала прочти!

Кейденс достал и развернул несколько листов, сплошь покрытых формулами и чертежами, которые для меня выглядели не информативнее, чем следы жука-короеда на изъеденном стволе берёзы. Но по тому, как загорелись глаза короля, я догадалась, что ему-то как раз всё понятно.

— Это же… это схема межконтинентального портала. Изобретение твоего прадеда, верно? — воскликнул он, наконец.

— Наверное, — согласилась я. — Ты там что-то понимаешь?

— Я всё понимаю, но это же… Совершенно другой путь, принципиально новый. Никому и в голову не пришло… Это… У меня нет слов.

— С днём рождения. С будущим, — криво улыбнулась я его восторгу. — А вот это кулон-активатор, я знаю, как им пользоваться, но не представляю, что он собой представляет. Разберёшься?

— Разберусь, — пообещал муж. — Это гениально! — продолжая рассматривать страницы, продолжал восхищаться он. — Такой нестандартный ход. Да, очень энергозатратно, вряд ли ты сможешь забегать к сестре каждый день. Но это прорыв. И теперь ты сможешь навещать сестру, а потом братьев где-то… ну, раз в месяц точно, может и чаще, нужно разбираться. Энергии нужно будет влить прорву, но для тебя я это сделаю. Дай мне пару месяцев — и я построю этот портал.

— Я и правда смогу видеться с ними так часто? — я вдруг почувствовала, как по щеке потекла слезинка. Кейденс тут же отложил бумаги и обхватил моё лицо ладонями, стирая слезу большим пальцем.

— Сможешь, моя любовь. Долгих разлук больше не будет. Только не плачь, пожалуйста.

— Не буду, — улыбнулась я сквозь слёзы. — Просто как-то всё сразу навалилось — и Эйтина завтра уезжает на другой конец мира, а потом и Рин с Ронтом. А теперь получается — долгой разлуки уже не будет!

— Не будет. Обещаю.

— И как я могла забыть? Почему не отдала тебе этот конверт раньше?

— Потому что у тебя и без него хватало, о чём подумать. Но пришёл нужный момент — и ты вспомнила.

— Вспомнила, — кивнула, глядя на любимого мужа, который пообещал мне частые встречи с родными, хотя сам признал, что портал очень энергозатратен. Но он сделает это для меня! — Я люблю тебя! — не удержалась от признания.

— И я люблю тебя, моя жена, моя королева, моя тайная фаворитка, моя целительница, — каждый мой «титул» сопровождался поцелуем глаз, щёк, носа. — Ты исцелила не только моё тело, но и душу. Я люблю тебя, и буду любить до конца своих дней.

— И я тебя, — успела шепнуть, прежде чем губы мужа накрыли мои.

Могла ли я предположить, мечтая о вдовце средних лет, который на мне женится, кого именно выберет для меня Богиня-Мать? Она подарила мне самого лучшего, самого заботливого, самого любящего и любимого мужа на свете. И теперь мне больше нечего желать в этой жизни.

Ну, разве что дочку.