Чайная на Малберри-стрит

Глава 18 Клэр посвящает Пенни в свою тайну

На следующий день рано утром, когда Пенни выставляла на стойку чашки, в кафе вошла Клэр. В руках она держала дорогую сумочку и коричневый сверток. Пенни узнала посетительницу — это редактор журнала, которая накануне вечером заказала обильный ужин для себя и Бренды Браун, а потом еще несколько чашек кофе. Почти три часа они с Брендой что-то горячо обсуждали. Интересно, откуда они знают друг друга.

— Простите, — сказала гостья, — меня зовут Клэр Фицджеральд. Вы не могли бы мне помочь?

— Конечно. А в чем дело?

— Я ищу одного человека. Вы, наверное, решите, что я ненормальная, но я разыскиваю мужчину, с которым познакомилась в Белфасте лет семнадцать назад.

— А как его зовут?

— Питер Прендергаст.

— Нет, к сожалению, о таком не слыхала. А он живет где-то поблизости? Я хорошо знаю этот район и могла бы свести вас с кем-нибудь, кто с ним, возможно, знаком.

Клэр печально улыбнулась. И правда, все ли в порядке у нее с головой — приставать к официантке в аляповатом наряде с расспросами о человеке из далекого прошлого? Но в кафе больше никого не было, а женщина за стойкой казалась вполне дружелюбной. Клэр решилась продолжить:

— Честно говоря, я больше ничего о нем не знаю. Но, понимаете, я когда-то сидела с ним в этом самом кафе и… в глубине души я надеялась, что, может быть, он приходит сюда иногда… Мы сидели вон там, у окна, болтали часа два. Я влюбилась в него. По уши. Как бывает только в юности.

Обе женщины смущенно хмыкнули.

— Свой адрес и номер телефона он записал на кассете, которую я положила в сумочку. Так случилось, что я ее потеряла. На улицах были беспорядки, и я забыла сумочку в автобусе. Я постоянно что-нибудь теряю.

— Ах ты господи! — сочувственно произнесла Пенни. — Но, простите, что спрашиваю… а вы свой адрес или телефон ему давали?

— Видите ли, в квартире тогда у меня телефона не было. Но он знал, где я жила. Как раз по соседству с вами. Он не мог забыть.

(Так она жила в квартире Бренды!)

— Но он так и не пришел. Я справлялась о нем в университете, где он учился, оставляла записки. Одна девушка дала мне его адрес, и я написала. Но ответа не получила. А потом отец решил переехать в Англию, и вскоре нас уже здесь не было. Обосновались в Корнуолле. — Она вздохнула и помолчала немножко. — В конце концов я уехала учиться в Лондон. А потом, когда получила диплом, отправилась в Америку. Сейчас работаю в издательском бизнесе. Занимаюсь интерьерами. Особенно интересуюсь кладовыми. Там всегда найдется место для любой вещи, и там каждая вещь на своем месте. Полезная штука для такой особы, как я. Однако вернемся к Питеру. Казалось бы, подумаешь, юношеское увлечение, но я так и не смогла забыть его. Вот и подумала…

— И подумали, что не будет большой беды, если вы с ним повидаетесь, — перебила Пенни. — Я вас хорошо понимаю. А вы не хотите поместить объявление в «Белфаст телеграф»?

— Не знаю, по-моему, это уже чересчур. Ему может не понравиться такая… Сами понимаете, неизвестно ведь, как он сейчас живет…

— Да, понимаю, — ответила Пенни. — Послушайте-ка, если вы не против, я могу повесить на окно объявленьице, и если кто-нибудь заинтересуется, то я вам сообщу. Ну что?

— Спасибо, это то, что нужно.

Она протянула Пенни визитку с названием своего издательства.

— Отлично. С удовольствием помогу. Я знаю, что это такое — когда любишь человека, а он для тебя недосягаем, — произнесла Пенни с грустью. — Она налила гостье в бархатном пальто чашку кофе и сказала: — За счет заведения.

Клэр Фицджеральд взяла кофе и села у окна. Пенни заметила, как она ладошкой коснулась стола — будто возвращала к жизни ту далекую встречу. Возможно, они сидели за этим же столом, на этих же стульях. Она и Питер. В чайной ничего с тех пор не изменилось. Жест Клэр растрогал Пенни, и душа ее наполнилась внезапной тоской. Никогда еще так сильно не вспыхивало в ней желание любить, и быть любимой, и сгорать от страсти.

И вдруг Пенни кое-что вспомнила. В голове возник образ какого-то письма, точнее, имени, написанного от руки.

Она взяла визитку Клэр и пошла в кухню — проверить один из выдвижных ящиков. Этим ящиком почти не пользовались. Он был до отказа забит гвоздями, нитками, шнурками, отвертками, бумажными пакетами, старыми рецептами и визитками. Пенни потянула за ручку, но ящик не открывался. Она попыталась разглядеть, в чем дело, и увидела, что сбоку застрял кусочек не то картона, не то еще чего-то. Пенни вдруг потеряла терпение, обеими руками схватилась за ручку и дернула изо всех сил. Картонка порвалась, ящик выскочил из буфета, и все его содержимое высыпалось на пол.

— Чертова кухня! — прошипела Пенни. — За что ни возьмись, все разваливается!

Она нагнулась, чтобы собрать рассыпавшийся хлам, и вдруг среди прочего заметила выцветший конверт. Вот оно! На конверте надпись: «Для Клэр Фицджеральд».

Пенни ахнула. За столько лет она, наверное, видела это письмо десятки раз, но тогда имя на конверте ни о чем ей не говорило. С письмом в руке она кинулась обратно в зал. Клэр по-прежнему сидела за столиком у окна.

— Такого просто не бывает, но посмотрите — нашла в ящике буфета, — выдохнула Пенни. — Может, это вам?

Клэр взяла конверт обеими руками. Почти не дыша. Пенни вернулась за стойку и старалась смотреть в другую сторону.

Клэр распечатала письмо и со слезами на глазах стала читать.

Клэр перевернула страничку и прочла адрес. Она ринулась к стойке и попросила Пенни немедленно вызвать такси. Пенни сама была так взволнована, что три раза набирала номер, пока попала куда нужно.

Клэр снова села на свое место за столиком. Она прихлебывала кофе, пытаясь хоть немного прийти в себя. Она то думала о Питере, то пыталась не думать о нем. Картину, купленную у Бренды, она держала у себя на коленях. Ни поставить ее на пол, ни даже положить на стол она не решалась из страха лишиться этого портрета. «В ожидании любви». Небольшое полотно. Можно взять с собой в салон самолета как ручную кладь. Всего триста фунтов. Заплати она в два раза дороже, и то было бы недорого. Клэр порывалась заплатить больше, но Бренда и слышать об этом не хотела. Социалистические принципы, так она объясняла свое упрямство.

Клэр сняла коричневую бумагу и вгляделась в автопортрет Бренды Браун. Широкие энергичные мазки, насыщенный синий цвет — это могло быть лицо и мужчины, и женщины. Это мог быть портрет Питера. Как только она вернется домой, тут же вставит портрет в раму и повесит в своем офисе в Нью-Йорке.

Сердце, казалось, готово выскочить у нее из груди. Она сосредоточилась на Бренде Браун.

Бренда — презабавное существо. Живет в этой ужасной дыре тут по соседству, пока ее дружок-американец подыскивает для них двоих подходящее жилье в Лос-Анджелесе и собирается с духом признаться своей старомодной мамаше, что хочет жениться на ирландской девушке. Бедняжка Бренда!.. Удачи ей! Как правило, все курортные романы сходят на нет вместе с загаром.

А ведь она неплохой художник. Возможно, в Америке ей больше повезет. То, что она родом из Белфаста, может сыграть ей на руку — публика любит все новое. Когда Клэр сказала об этом Бренде, та ни в какую не хотела верить, хотя Клэр уверяла ее, что это чистая правда. Иногда художнику просто необходимо уехать в другое место, чтобы люди стали относиться к его творчеству серьезно. Никто не верит в исключительность человека, живущего на соседней улице.

Клэр сфотографировала Бренду, взяла один из ее рекламных буклетов и сказала, что, может быть, напечатает о ней небольшую заметку в своем журнале в разделе «Искусство». Она вручила Бренде визитку и чек на триста фунтов за картину.

Так или иначе, поездка Клэр оказалась удачной. Она сделала столько фотографий поместья в Странмилласе, что хватило бы на восьмиполосный разворот. Беседка получилась потрясающе, один из этих снимков точно пойдет на обложку. А еще познакомилась с художницей из Белфаста и купила чудесную картину. Заодно разжилась кое-каким материалом для раздела «Искусство». Так что, как бы там ни было, приведет ее письмо к Питеру или нет, поездка предпринята не зря.

И все-таки она надеялась, что письмо поможет ей найти Питера. Надеялась от всей души. Когда за окном чайной остановилось такси и водитель посигналил, сердце Клэр сжалось до размеров лесного ореха. Так ей стало страшно. Она залпом допила кофе, крепко обняла Пенни и вышла из кафе, прижимая к груди портрет Питера.