Черная валькирия (СИ)

Глава 20

Эллана, Обен.

Визит Эльриана домой был короток, мог быть еще короче, но пришлось дожидаться, пока Габриэль не получит аттестат и не подаст документы на IT-факультет Технического университета. Весть о нашедшемся брате его обрадовала так, что Габи чуть ли на одной ножке не прыгал. Теперь он сможет спокойно учиться, рядом будут учиться, правда, на другом факультете, Ритара и Гюзель, в общем, жизнь прекрасна! Об Элеоноре он и думать забыл.

Когда с Обена пришли тревожные вести о ранении правителя и Эктор улетел с бригадой врачей, Габриэль встревожился, но решил, что такие авторитетные специалисты брата спасут. Больше его поразило известие, что Каруса пристрелила Элеонора. Он мысленно поздравил себя, что не стал открывать девушке свои чувства. С такой женой спокойной жизни не будет! К тому же ему все больше нравится Гюзель. Вот у кого золотой характер! Целеустремленная, но спокойная, решительная, но мягкая. Все-таки он был приютский мальчик, мечтающий о семье, покое, уюте. С Элеонорой об этом придется забыть. Будет одна борьба! И, как бы она не стала настаивать на противостоянии с братом! Такой девушке явно захочется получить корону! Габи не понимал, откуда у него в голове появляются такие мысли, но старался их выгонять, пока не прижились. Что-то подсказывало ему, что это наследие Альмиры, значит, от них надо избавляться! К тому же документы он подал, его зачислили, завтра они вылетают на Обен, он переговорит с обретенным братом и все будет в порядке!

***

В покоях императрицы Элланы царило спокойствие. Соскучившаяся по мужу Аннабель сидела рядом с ним на диване, задумчиво перебирая золотистые волосы.

— И на сколько ты улетаешь теперь? — Спросила она, стараясь сделать тон как можно безразличнее.

— Я думаю, до Нового года управимся! Надо короновать этого упрямца Геллерта, и можно улетать. Кстати, тебе не пора начать отлучать Эстеллу от груди?

— Куда спешить! Ей еще девяти месяцев не исполнилось. А еще одного, я надеюсь, мы не планируем!

— Еще одни твои роды я точно не переживу, старый стал! Но, возможно, твое присутствие понадобится. Одобрить жениха Элеоноры.

— Ты хочешь сказать…

— Пока не уверен, но между этими двумя такие искры летают! Они сами пока ничего не подозревают, но равнодушия там вовсе нет. А после того, как молодой человек ее от ножа летящего закрыл, а она его главного врага пристрелила, явно оба равнодушными друг к другу не останутся!

— Знаешь, меня волнует воспитание этого молодого правителя. Все же бывший раб! И образования никакого! Не хотелось бы видеть дочь замужем за грубым мужланом!

Эльриан рассмеялся.

— По Габриэлю судишь? Вот у кого явно воспитания не хватает! А этого Геллерта до 12 лет отец воспитывал, именно, как будущего короля. И два года рабства ничего не изменили. А потом, генерал Штраббе тоже сразу понял, в отличие от простых повстанцев, кого к нему прислали. Геллерт сам говорил, учил всему, даже танцам. Он удивлялся, а тот объяснял, что потом еще спасибо скажет. Так что парень вилки за столом не путает, и, как ты когда-то выразилась насчет Эктора, в скатерть не сморкается!

— Да ладно тебе, вспоминать! Тебя подбодрить хотела, ты такой растерянный был. Меня волнует этот референдум, который он затеял. А ну, как проголосуют за республику!

— Постараемся не дать. Да и первый кандидат в президенты настроен категорически против республики, не допустит!

— Хорошо бы, нам прибавления республик не нужно, даром, что ли помогали. И как до такого додумался!

— Чем вообще молодежь думает, нам непонятно. Не он первый, живой пример перед глазами. Просто пропаганда у республик лучше поставлена, у демократов язык лучше подвешен, вот и болтают о вседозволенности, толерантности, свободе нравов и прочих «демократических ценностях». А что мы им можем противопоставить? Скучные для молодежи разговоры о традициях, о семье? Надо придумать, что-то завлекательное, интригующее, пытаюсь и никак не могу. Вон, думал как-то изобретение Эктора обыграть, но пока тоже не знаю. А чем Геллерт думал, он мне объяснил. Прежде, чем гайки закручивать, а иначе разложившийся Обен, вернее, его выродившуюся аристократию к порядку не призвать, хотел поддержкой народа заручиться. Вот, сами себе на шею посадили, терпите! Так что он не идейный приверженец демократии. Скорее станет слишком авторитарным правителем. Но с поддержкой населения!

— Хорошо бы! А как внешность?

— Оригинальная. Совершенно белые волосы, такого серебристого оттенка, при черных бровях, ресницах и глазах. Не будь седины, был бы жгучим брюнетом! Только волосы подпорчены частым использованием краски, ничего, красить перестанет, восстановятся!

— Интересно! Хорошо, как-нибудь постараюсь к октябрю вырваться! Действительно, пора сокращать кормление, уже не девочка, грудь обвисать начнет! Даже хорошо, что ты уезжаешь, успею привести себя в порядок!

***

После процедуры состояние у Геллерта резко улучшилось. Полностью исчезло головокружение, дрожь в руках. Голова была ясная, даже сил прибавилось. В течении гемосорбции несколько раз проверяли кровь на токсин, последний анализ показал полное его отсутствие, на всякий случай еще 30 минут продолжали пропускать кровь через мембраны, и только потом отсоединили трубки, предварительно заполнив аппарат физиологическим раствором, вытеснившим кровь, что бы ее не терять. Использовать собранную во время операции не решились — она была загрязнена токсином и ее утилизировали.

Вставать, однако, запретили. Все-таки для предупреждения свертывания крови в процессе перекачки в нее добавляли препарат, препятствующий образованию сгустков, из-за чего возросла опасность кровотечения. Поэтому и дренаж в 4-м межреберье не удалили. На завтра назначили ревизию плевральной полости. Но предупредили, что наркоз давать не будут, боятся непредсказуемой реакции поврежденных токсином нервных тканей. Так что придется на процедуре быть в сознании. Обезболят местной анестезией. Утром, перед работой его навестила Элеонора, обещала прийти вечером и провести с ним весь завтрашний день. Что немного примирило Гелла с вынужденной неподвижностью сегодня. Зато навестила бабушка Наира, похвасталась, что дворец почти полностью готов к его приему, подземные ходы все закрыты решетками из космических сплавов, не поддающихся обычным резакам, ключи от решеток все у нее. Персонал проверен, пропущен через полиграф, так что там только верные люди. Прислали так же несколько андроидов с Терры, посоветовал это Эльриан, их запрограммируют лично на него, и на нее, так что личными покоями будут заниматься совершенно неподкупные слуги. Под конец, правда, расстроила. Приехала Альмира, то есть Ванесса, просит о встрече. Она ее пока отшила, но та не бросила надежды встретиться с ранее «негодным» ей внуком. И еще одна новость: Томаса она не убрала. На полиграфе она задала ему вопрос, кто был тот старик, кто выпустил Геллерта из дворца в тот памятный день, и указал дорогу в мастерскую, принадлежавшую Джону. Тот ответил, что старик — бывший сторож винного погреба, он его сам послал выпустить принца, обещав, что не даст отправить старикана утилизацию, а позволит умереть в кругу его близких. И свое обещание сдержал. Так что спас его, фактически, Томас. Пусть работает, пока силы есть! Геллерт удивился, но одобрил решение. Напомнив, однако Наире, что с Ванессой он разговаривать не намерен, и лучше бы она убралась обратно до его появления во дворце. Еще бабушка обрадовала, что жены правителей образовали фонд, собирают средства на разоренную медицину Обена. Потом к нему прорвался Джон, принес несколько заготовок новых указов, в частности запрещающих кровавые развлечения с рабами, калечить их и убивать ради потехи. Так же приостанавливали все судебные процессы о сдаче должников в рабство, заменяя их работами на благоустройстве Обена, с отчислением 60 % заработка в уплату долга, а так же постановление о пересмотре всех дел об обращении в рабство по приговору суда, пока только вынесенные судами Обена, и по обращению самих осужденных. Всю массу просто не смогли бы охватить и процесс растянулся бы на годы. Но это хотя бы сдвигало процесс отмены рабства на планете с мертвой точки. В плане были так же указы о внедрении гарантированного земледелия, с разрешением форимровать кооперативы и другие объединения крестьян для закупки техники, а так же о субсидиях и кредитах крупным хозяйствам на приобретение техники и наем специалистов. О реформе полиции и тайной службы, о проверке их новых и остающихся старых сотрудников. Геллерт предложил так же проверить, как обстоят дела с малыми народами, живущими в отдаленных районах Обена, во-первых, выявить их численность, род занятий, выяснить, в чем нуждаются. И потом разработать меры поддержки, при условии сдачи всех опасных артефактов прошлых времен, вне зависимости от сроков их изготовления на проверку, и согласия на уничтожение наиболее опасных. Кто его знает, что за зелья наварили покойные шаманы, и какому вождю взбредет в голову это использовать! Виноватым же выставить вождя уже известного племени Вельхе`ньян, метнувшего кинжал в дочь правителя дружественной Элланы, приняв ее за ведьму, и попавшего в их собственного правителя, принца Геллерта!

Договорились, что Джон все подготовит, и принесет бумаги на подпись. В довершение Джон посетовал, что он один еле справляется, проблемы вылезают одна за другой, нужен грамотный человек, который бы упорядочил все намеченные реформы, составил график их проведения, чему Джон и его помощники обучен не был, и не знал, как к этому подступиться. В завершении пожелал Геллу скорейшего выздоровления, заверив, что хотя они очень ждут его появления, но пусть не беспокоится, выздоравливает окончательно, кое-как они пока справляются: зерно почти все раздали, начали озимый посев, готовят поля для весны, так что, есть надежда, что голода не повторится.

На следующий день врачи осмотрели состояние раненого легкого, признали, что все в порядке, раны зарубцевались, дали пациенту полюбоваться биением собственного сердца на экране монитора. Сообщили, что можно начать дыхательные упражнения, которые, к удивлению Геллерта сводились к вдоху-выдоху по счету, надуванию воздушных шариков и плавания! С сегодняшнего дня разрешили походы в туалет и обеды за столом, с завтрашнего дня — выходить из палаты, потом — посмотрят на самочувствие. Тут же появилась вездесущая Лада, притащила какую-то нарядную пижаму, куртка, вместо обычной застежки была украшена бранденбурами, брюки- лампасами, сообщила, что это императорская, у них несколько комплектов, а Эльриан не обеднеет, тем более, они вот уже лет 20 пылятся без дела. А правителю, даже в больнице следует выглядеть представительно, вон, к нему корреспонденты рвутся, их охрана крейсера не пускает! Геллерт вспомнил что что-то о пресс-конференции говорил Джон, но решил встречу с прессой отложить до полного восстановления самочувствия. Пусть не думают, что он вот-вот концы отдаст! Не дождутся!

Ужинали с Элеонорой, как положено, за столом. Пожаловался, что хотел бы пригласить ее на свидание, но к своему стыду, совсем не знает столицы, и не имеет представления куда пойти. Пытался выяснить у Джона, но тот кроме дешевых забегаловок в неблагополучных районах ничего тоже не знает, Поэтому приглашает ее не в фешенебельный ресторан, а в простую харчевню, недалеко от космопорта. Которую, кстати посещал в свое время неоднократно ее отец, так как она служила местом конспиративных встреч. Там все свои, проверены, и безопасно!

К его удивлению, Элеонора согласилась. До полного выздоровления и выхода «на свободу», правда еще было время. Но оно тоже было распланировано. Завтра прилетал Эльриан, привозил Габриэля. Следовало познакомиться с братом, выяснить, что он из себя представляет, какие у него планы на будущее. Потом, его ждали документы, Джон подбросил пару проектов, в которых следовало разобраться. А так же подумать, что говорить на пресс-конференции, которую решили провести. Сочли полезной. Так что скучать сразу стало некогда.

Императорская яхта села на поле космопорта Обена почти сразу после полуночи. Эльриан с Габриэлем решили не тревожить охрану крейсера и переночевать на ней. Правда, Габриэль вначале попытался возражать, но узнав, что в это время его никто в медицинский отсек не пустит, успокоился. Эльриан напомнил ему о «медтетке» Ладе, с которой Габи уже имел дело, когда пробыл несколько дней в госпитале, после того, как ему сняли конструкцию с ноги, смирился с решением императора, что брата лучше увидеть выспавшимся и с утра, а не поднимать больного, только что прошедшего серьезные процедуры, далеко за полночь. За завтраком Габриэль с удивлением увидел бабушку Наиру, которая его обняла, расцеловала, и выглядела вполне счастливой. А также, к своему удивлению, Элеонору, которая радостно приветствовала отца, и как-то слишком спокойно его, Габриэля, во время завтрака была задумчива и ела без аппетита. Спросила, когда они отправятся к Геллу. Узнав, что вот, прямо сейчас, только Эльриан доложит Аннабель, что долетел нормально, и с дочерью все в порядке, девушка извинилась и поспешила куда-то уйти. Только просила передать привет матери и сестренке. Даже не попросила переговорить с матерью. Странно!

Элеонора влетела в палату к Геллерту, когда он заканчивал завтрак. Он с улыбкой посмотрел на нее. Тут же в его взгляде появился вопрос. Нора решилась.

— Гелл! Прилетел отец, привез Габриэля. Они с твоей бабушкой собираются вас знакомить!

— И поэтому ты такая взъерошенная, как котенок, который кого-то испугался?

— Нет, просто есть один момент, который я хотела бы тебе объяснить. Перед вашей встречей! Что бы ты понял все правильно!

Геллерт насторожился. Что за странности?

— Послушай, просто послушай, спокойно. Я никогда не придавала всему этому значения, но сегодня за завтраком меня вдруг осенило, что другая сторона могла истолковать наше общение неправильно. — Нора набрала в грудь воздуха и быстро изложила ситуацию, в которой она встретила Габриэля, как сочувствовала парню, поддерживала, потом переписывалась по Галанету, и вдруг поняла, что его письма стали какими-то странными, много писал о их дружбе, о том, что скучает, и прочее, а она, наоборот, стала писать более коротко, так как учеба на военной кафедре отнимала много времени и сил. И теперь она вдруг сообразила, что неопытный, слишком юный Габриэль мог придать ее естественному желанию поддержать его в трудное время совсем другое значение. Поэтому она просит Гелла попытаться объяснить брату, что ничего страшного в первом увлечении нет, оно естественно в юности, и обычно проходит быстро, и настоящие чувства к нему придут потом, и это будет уже настоящая любовь, а не ее фантом.

— То есть ты боишься, что Габриэль принял твое дружеское участие за чувства, и теперь будет переживать?

— Да, именно это. Я не хочу и не умею притворяться, так что все непременно поймут, к кому у меня настоящие чувства!

— И к кому же? — иронически спросил Геллерт.

— Ты что? Издеваешься? — с обидой прошептала Элеонора.

— Нет, Нора, просто я сам не умею объясняться в любви. Так что чувство у меня к тебе первое, а ты так убедительно мне поведала, что первая любовь ничего не значит и скоро пройдет!

— Гелл! Я говорила о семнадцатилетнем парне, а ты вполне взрослый мужик! И я явно у тебя не первая, просто так не может быть в твоем возрасте!

— Нора, я совершенно честен с тобой. Конечно, как женщина ты не первая, просто никто не хранит целибат до 25 лет. Но, честное слово, полюбил я впервые в жизни, тебя, такую своевольную, упрямую, невозможную снайпершу! Ту, что своим взглядом сразила меня наповал! И если ты думаешь, что я решу уступить свою любовь брату, то ты глубоко ошибаешься. Или слишком хорошо обо мне думаешь! Ты что, плачешь?

Гелл протянул руки, подхватил Элеонору, усадил к себе на колени, и аккуратно, губами снял выступившие слезы с ее щек. Нору от этого легкого прикосновения кинуло в такой жар, что она охватила его голову и притянула к себе. Их губы впервые соприкоснулись. И тут ей стало ясно то, чему она никогда не верила до конца в рассказах ее родителей — как после первого поцелуя можно понять, что этот человек создан для нее. И быть именно с ним вместе — это ее судьба! Осторожное покашливание прервало их первый поцелуй. Лада!

— Прошу простить, но там пришел твой отец, Нора, и привел, как я понимаю, младшего брата Геллерта с бабушкой. Так что у вас есть пять минут, что бы привести себя в порядок, пока они беседуют с Паулем и Валентайной!