Чернила и кость

ГЛАВА 4

Огонь

Эмили

Я признаю, что в наркотике, которым меня накачали, есть положительный момент. Он влияет на мои сны. Делает их яркими, настолько реальными, что я все чувствую, обоняю и пробую на вкус. Каждый дюйм его тела — галлюцинация, и я знаю это, но мне плевать. Я так сильно скучаю по Джаю, что каждый день буду мечтать о нём в реальности без него.

Воздух свежий и теплый. По чернильному вечернему небу не проплывает ни облачка и не заслоняют ни одной из ослепительных звезд, которые, кажется, выскакивают одна за другой.

Легкий ветерок сдувает с моей шеи длинный высокий хвост, пока я жду на верхней ступеньке лестницы дома, который предположительно принадлежит мне, но его я никогда раньше не видела.

Я держу в руке черный клатч, нервно щелкая пальцем по блестящему замочку, приколотому к центру. Понравится ли Джаю моё платье? Я специально выбрала красный. Он любит красное. Платье плотно облегает мою грудь и талию, а потом расходится мягкими элегантными волнами от тонкого золотого пояса до середины бедра.

Я переминаюсь на верхней ступеньке лестницы, не обращая внимания, что мои ладони начинали потеть. Почему я решила надеть эти туфли от Джимми Чу? У меня не очень высокие шпильки — и вообще, с каких это пор у меня есть пара такого калибра? На краткий миг я опускаю глаза и слышу, как Джай подъезжает к дому.

Сначала мое сердце колотится, а потом распухает. Настал момент, которого я ждала и боялась одновременно. Боже. Такое чувство, что я не видела его несколько недель.

Фары гаснут и гладкая черная машина затихает. Я задерживаю дыхание.

Вечность проходит между выключением автомобиля и щелчком двери, но, в конце концов, Джай открывает её.

Когда он вылез из машины и выпрямился, я позволила кислороду наполнить свои лёгкие. Он поворачивается ко мне, легкая улыбка играет на его красивых губах, и у меня пересыхает в горле. Он завладевает моим вниманием самым парализующим образом, и мое сердце бешено колотится. Я так по нему скучала.

Джай держится прямо, как и подобает любому мужчине, и его плечи невероятно широкие и сильные. Официальная белая рубашка на пуговицах облегает атлетический торс, слегка расслабляясь на стройных бедрах, а затем заправлена в хорошо сидящие черные брюки. Засунув большие руки в карманы, Джай пристально смотрит на меня, удерживая на месте напряженным взглядом.

— Ну, разве ты не прелесть для воспаленных глаз, — громко говорит он.

Жар приливает к моим щекам, и я сдерживаю улыбку.

— Это не слишком?

— Когда речь заходит о тебе, не бывает слишком, Котёнок.

Котёнок. Эту кличку, которую я когда-то ненавидела, теперь мне нравится слышать.

Потому что он дал её мне.

Джай отходит от машины и направляется к лестнице. Ко мне. Когда он достигает первой ступеньки, то опускает внимательный взгляд на мои ноги и медленно тянет его вверх по моему телу так, что я чувствую себя голой. Полностью обнажённой.

Я ерзаю, пока он поднимается по лестнице одной ступенькой за другой. Прежде чем он достигает верха, его одеколон обволакивает меня, заставляя слегка покачиваться. Я делаю глубокий вдох. Он пахнет как… как рай. Я облизываю губы, чтобы увлажнить.

Мы идем ужинать, вот почему мы одеты официально, и судя по прямому черному галстуку Джая и хорошим кожаным ботинкам, я бы сказала, что мы идем в дорогое место. Честно говоря, я нервничаю. Мы никогда раньше не ходили на свидания.

Джай протягивает руку.

— Ты готова?

Я начинаю кивать, но потом передумываю.

— Не возражаешь, если я сначала переобуюсь? Я боюсь, что могу покалечиться в них.

Он смотрит на мои туфли, потом улыбается.

— Хорошо.

Я беру его за руку и веду через весь дом в главную спальню. Я никогда раньше не была в этом доме, но точно знаю, где что находится.

Пока я роюсь в шкафу с обувью в поисках пары симпатичных туфелек, Джай бродит по моей комнате, трогая вещи. В конце концов он исчезает в коридоре. Я перебрасываю туфлю за туфлей через плечо, пока не достигаю самого низа. Ни одной на плоской подошве. Черт. Недовольно пыхтя, я выхожу из спальни, но тут же замедляю шаг в коридоре, когда слышу тихую классическую музыку. Нахмурившись, я иду на звук в огромное жилое пространство, где в центре стоит Джай, с небрежной улыбкой закатывая рукава до локтей.

Я оглядываю комнату. Он отодвинул кофейный столик, диваны тоже.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я.

— Идеально. — Он дергает за свой галстук, ослабляя его, и смотрит на мои босые ноги. — Не нашла никакой обуви?

— У меня полно обуви, — говорю я, подходя к нему. — Просто нет ни одной пары, в которой чувствовала бы себя комфортно.

— Тогда ничего не надевай. — Он кладет мягкую теплую руку мне на локоть и притягивает меня ближе, так близко, что моя грудь прижимается к его груди. Чувствует ли он бешеный стук моего сердца?

— Меня не пустят в ресторан без обуви.

Джай пожал плечами.

— Мы останемся здесь. Я закажу китайскую еду.

— Ты уверен?

— Давай будем честны, Котенок. Это не мы. — Он стягивает галстук через голову и бросает его.

Не говоря ни слова, он берёт меня за руку и кладет другую мне на поясницу. Я позволила ему передвинуть себя. Я позволила ему увлечь меня за музыкой, которую никогда не слушала, медленным танцем, который мне очень нравиться.

Я смотрю на него снизу вверх. Здесь полумрак, но я все еще вижу счастье, сверкающее в океанских глубинах его глаз.

Я улыбаюсь.

— Ты танцуешь?

— Я был на одном или двух праздниках за всю свою жизнь.

Я хихикаю себе под нос.

— Что еще ты можешь сделать такого, о чем я не знаю?

Джай ухмыляется, его полные губы приподнимаются в уголках.

— А тебе не хотелось бы узнать?

Джай просто дразнит меня. Мне нравится, когда он дразнит меня. Мне нравится, когда он игривый.

— Ты уверен, что не хочешь пойти на ужин? — спрашиваю я. — Разве ты не голоден?

Он перестает раскачиваться и прижимает меня к себе. Я задерживаю дыхание, когда он наклоняется ближе, останавливаясь только тогда, когда его рот оказывается у моего уха.

— Умираю с голоду.

Судя по тому, как его рука спускается с моей поясницы к изгибу задницы, у меня складывается ощущение, что говорит он не о еде. Яростная сексуальная энергия вспыхивает у меня в животе и устремляется на юг, скапливаясь между бедер.

Держа Джая за руку, я отступаю от него и волоку за собой к дивану. Не говоря ни слова, он опускается на него, а затем резко дергает меня за руку. Задыхаясь, я падаю вперед и неуклюже приземляюсь ему на колени. С глубоким темным смешком Джай обнимает меня за талию. Я перемещаюсь, и он с легкостью притягивает меня к себе. Седлаю его, и наши бедра оказываются на одном уровне. Его тело тёплое, упругое и великолепное.

Нежно поцеловав меня в губы, Джай тянется к молнии платья, что идёт вдоль спины, и дёргает её вниз.

— Я скучал по тебе, — шепчет он, стягивая широкие бретельки платья вниз по рукам.

— Я тоже по тебе скучала.

Я всё ещё скучаю по нему. Хоть он и здесь, между моих бедер, смотрит мне в глаза, я скучаю по нему так сильно, что болит все моё тело. Ткань платья падает ровно настолько, чтобы обнажить полные вершины моих грудей. Джай окидывает их взглядом, не комментируя, что на мне нет лифчика, и я задерживаю дыхание, когда он наклоняется и нежно целует мое плечо, затем ключицу. Он скользит кончиками пальцев по поверхности моих бедер, его прикосновение вызывает мурашки по моей коже.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на том, каким его чувствую.

Нежным…

Любящим…

Я не думаю, что Джай когда-либо выкраивал время, чтобы исследовать мое тело медленно. Мы всегда были в спешке, охвачены какой-то страстью типа «наш последний раз». Сегодня, однако, он наметил каждую пору на моих бедрах, каждую веснушку, каждый шрам.

Я открываю глаза и мурлычу, когда он скользит большими руками под платье и по голой заднице, чтобы устроиться на моих бедрах. Застонав, он откидывает голову на спинку дивана, обнажая горло.

Горло. Мое любимое. Наклонившись, я оставляю нежный поцелуй у основания шеи, и с новым стоном он вибрирует на моих губах. Я прижимаю руки к его напряженной груди и отстраняюсь ровно настолько, чтобы он смог приблизить свое лицо к моему.

— Ты в моем сне или я в твоем? — произносит он греховно низким голосом, когда наши носы соприкасаются.

— Не знаю… — я кладу руки ему на плечи. — Разве это имеет значение?

Уголки губ Джая подергиваются, а затем он прижимается своим ртом к моему. Сердце колотится в груди, и кожа оживает. Наши языки сплетаются в отчаянном танце, мы цепляемся друг за друга, отчаянно желая быть ближе, отчаянно желая обнимать все больше и больше друг друга. Я никак не могу насытиться. С каждой пригоршней, которую я хватаю, ускользает всё больше, пока разочарование не начинает покалывать мой позвоночник. Рыча, я хватаю его за воротник рубашки и рву ее, разбрасывая пуговицы по всей гостиной. Сбросив платье, я обхватываю его бедра и прижимаюсь своей ноющей обнаженной кожей к его. Боже. Он хорошо ощущается, как алоэ вера на загорелой коже.

Рыча, он стягивает платье вверх по бедрам, желая снять его с моего тела. Ни разу наши губы не разомкнулись, даже когда я потянулась к его поясу, а он изо всех сил боролся с платьем. В конце концов мы сдаемся. Он не может снять с меня платье, и я едва успеваю вытащить его член из штанов, но этого достаточно.

Губы Джая отрываются от моих, и я начинаю остро ощущать его большие жадные руки на своих бедрах. Он тянет меня вперед, поднимая достаточно высоко, чтобы прижаться членом к моему входу. Я двигаю бедрами, и все его тело напрягается, наши похотливые взгляды встречаются.

— Медленно, — говорит он, отпуская мои бедра и обхватывая ладонями мое лицо. — Трахни меня. Медленно.

Я соскальзываю на него, и он раздвигает свои полные губы…

БАМ!

Я просыпаюсь от звука выстрела. Сердце застревает где-то в горле, все органы сжимаются. Наступает тишина, и я ожидаю, что что-то произойдет. Но не происходит.

Пыхтя, я хватаю подушку и кладу на лицо. Иррациональные слезы выступают в уголках моих глаз и впитываются тканью. И почему я плачу? Да потому что мне нужен был этот сон. Я нуждалась в нём. Мне нужно было что-то, что поддерживало бы меня, пока Джай придет сюда, пока он не вернётся за мной. В основном я плачу, потому что не знаю, будет ли прикосновение к Джаю когда-нибудь реальностью.

Я пытаюсь заставить себя заснуть снова, но не получается. В конце концов, я сижу около полудня, утопая в толстых шелковых одеялах и бесконечном количестве подушек. Неужели я одна? Череп здесь? Я внимательно прислушиваюсь к звукам воды из ванной.

Ничего.

Я заставляю себя сесть, и ткань туго обтягивает мои бедра. Нахмурившись, я смотрю вниз на узкую шелковую ночную рубашку, которая сжимает меня. Она такая же красная, как кровь, которая капала из моего носа. Это он меня одел? Зачем ему одевать меня в такое? Закрываю глаза и жду, когда он выскочит и начнет дразнить меня одной из своих зловещих острот — тех, что я так ненавижу.

Он не высовывается.

Я открываю глаза и поднимаю голову.

— Череп? — хриплю я, и меня встречает молчание.

Сладкая прекрасная тишина.

Я вскакиваю с гигантской кровати. Самое идеальное время, чтобы свалить отсюда. Должна же попытаться. Мне нужно вернуться к Джаю. Я ощущаю острую боль в боку, в почках, пока карабкаюсь по подушкам, приземляюсь на ковер и спотыкаюсь. Стиснув зубы так, что любой дантист бы съежился, я бегу через комнату к большим окнам, задёрнутым толстыми красными шторами ещё с прошлой ночи. Хватаюсь за ручку и дёргаю её. Затвор щёлкает и крутится, лязгая о металл. Я рычу и пытаюсь сделать еще одну попытку…

… и ещё одну…

…и ещё разок.

К тому времени, когда я слабо хватаюсь за двенадцатую ручку, уже на противоположной стороне комнаты, я сдаюсь. Наклоняюсь вперед, прислонив голову к стеклу. Естественно, Череп запер все окна. А почему бы и нет? Он прошел через столько трудностей, чтобы доставить меня сюда. Можешь поспорить своей сладкой задницей, что он сделает всё возможное, чтобы удержать меня здесь.

Ох, Джай… Я провожу рукой по стеклу. Где ты?

Мягкая подушечка указательного пальца скользит по сколу в стекле, и я замираю, осторожно скребя трещину. Я резко вдыхаю, когда новый порыв решимости захлестывает меня. Почему я раньше об этом не подумала? Я бросаюсь через комнату к туалетному столику у первого ряда окон и хватаю тяжелый деревянный табурет, спрятанный под ним. Затаив дыхание, я размахиваю над головой крепким куском лакированного дерева и несусь обратно к сколу. Эта ведь стеклянная панель и будет слабее остальных, верно? Потому что она уже была повреждена?

Сжав челюсть, я снова замахиваюсь табуретом и швыряю со всей дури в окно… и с писком отскакиваю в сторону, когда он с громким стуком ударяется о стекло и рикошетит.

Я резко падаю на пол. Не понимаю…

Щёлк. Дверь за мной закрылась, и мое сердце ухнуло в пятки.

Я резко разворачиваюсь на пятках, и сердце замирает на следующем ударе. Черные глаза, черные чернила и зловещая усмешка на губах, и когда Череп со злым умыслом поднимает их — готовится раздражать меня ещё одной шуточкой.

— Уже очнулась. — Он смотрит в окно, поглаживая ладонями воротник дорогого синего поло. — Наслаждаешься видом?

Я фыркаю, скрестив руки на груди, чтобы скрыть глубокий вырез ночной рубашки.

— Каким видом? Тут совсем не пятизвездочный курорт.

За окнами дома Черепа — пустой экстравагантный бассейн, окруженный искусно вырезанными камнями, которые теперь изрешечены пулевыми отверстиями. Шезлонги уничтожены, идеальный газон разнесён. Мои губы дрожат.

— Курорт? Ни в коем разе. — Заперев дверь, он подходит ближе, его любопытные глаза изучают табурет на полу справа от меня. — Но он был нетронутым… до того, как твой психованный дружок и его веселая шайка байкеров разнесли это место.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Несколько человек заменяют все сломанное вокруг бассейна.

— Знаешь, тебе не стоит беспокоиться о ремонте. — Я улыбаюсь Черепу. — Джай превратит это место в руины. Это только вопрос времени.

Череп притворно улыбается. По тому, как он сжимает челюсти, я вижу, что он пытается отмахнуться от моего замечания, но не может.

— Кстати, о руинах… — он лезет в задний карман темных джинсов и достает телефон. — Я хочу тебе кое-что показать.

Череп сокращает расстояние между нами и протягивает свой сотовый. Я смотрю на черный экран. Видео воспроизводится, но оно направлено в ночное небо. Слышен разговор, но недостаточно громко, чтобы я могла разобрать.

— И что я смотрю?

Тот, кто держит камеру, переводит ее с неба на дом — и не просто на какой-то там дом. На домик у озера. Мой желудок подтягивается к горлу, и я не могу проглотить образовавшийся необъяснимый комок. Губы раскрываются и из них вырывается сдавленный звук. Я протягиваю руку и забираю у него телефон.

— Что ты сделал?

Череп встает за мою спину и прижимается грудью к плечу.

— Смотри.

Я смотрю на домик у озера, отчаянно желая увидеть Джая или Джоэла, отчаянно желая увидеть хоть что-нибудь.

— И как ты…

— Джордан был более чем любезен.

Он усмехнулся себе под нос.

— Оу, это моя любимая часть.

Я хмурюсь, когда входная дверь домика у озера открывается, и оттуда выходит мужчина в черной толстовке, его руки засунуты в передние карманы. Везде тихо. Всё, что я слышу из видео, — это мягкий порыв ветра и случайные движения оператора.

— Ты снимаешь? — кричит парень в капюшоне, и я сразу узнаю его голос. Череп.

— Да, сэр.

— Отлично.

Подойдя ближе, он откидывает капюшон с головы и смотрит прямо в камеру, прямо на меня.

В мою душу.

Череп то и дело сжимает зубы, и его вид почти парализует на месте. Я слышу сигнал тревоги ещё до того, как вижу дым. Он едва поднимается, просачиваясь из трещин, и когда красивый дом начинает гореть, дым поднимается вверх, и пламя становится ненасытным, пожирая старое дерево, словно пираньи плоть.

— Я сжег его вчера вечером. Пока ты спала, — шепчет Череп мне в затылок. У меня дыхание спёрло, и мурашки побежали по спине, когда ужас пронизывал болезненными щупальцами мою грудь.

— А Джай… он?..

— Мертв? — Он щелкает языком по зубам. — К сожалению, дом был пуст.

Я облегченно вздыхаю и закрываю глаза. Спасибо Боже.

Череп прижимает ладони к моим предплечьям и проводит ими от локтей до бицепсов. Я закрываю глаза, не желая видеть на своей коже его испачканные чернилами руки.

— Где же они сейчас? — шепчет он, прижимаясь губами к моему затылку. Дрожа, я сжимаю в руке его телефон. Я могла бы ударить его, но этого недостаточно, чтобы вырубить его. — Хм?

Я с трудом сглатываю.

— Даже не имею представления.

Выдыхая, он зарывается лицом в мои волосы и с тоской вдыхает меня.

— Не лги мне, Эмили. Скажи, где они.

Он осторожно двигает руками, пытаясь уговорить меня отказаться от Джая и Джоэла, но со мной такое не сработает. Джай — единственный мужчина, которому удалось соблазнить меня, и я имею в виду по-настоящему соблазнить. Это делает его особенным — моим особенным. Череп может выглядеть как те изящно вырезанные боги в мужских журналах, но я все равно не предам свою новую семью. Мой разум чист, больше не отравлен тем ужасным наркотиком, которым он насильно накачал меня вчера, и, если он не уберет от меня руки, мне придется чертовски дорого заплатить.

Я открываю глаза и поворачиваю голову в сторону, прижимая подбородок к плечу.

— Я же сказала, что не знаю. Теперь убери свои руки от меня, а то…

Он хватает меня за плечи и разворачивает к себе. В этой схватке я роняю телефон и прикусываю язык. Череп прижимает меня к своей груди, я сопротивляюсь, но он слишком силен для моего маленького тела.

— А то что? — Он прижимается своим лбом к моему и душит меня своим маслянистым, черным взглядом. — Что ты можешь сделать со мной?

Моя нижняя губа дрожит, и я ненавижу, что она выдаёт меня. Череп смеется. Сжимая меня крепче, он обхватывает одной рукой мою талию, а другой задницу.

— Ну скажи мне, где они.

Моё сердце безжалостно бренчит о рёбра. Чувствует ли он?

— Я не знаю, где Джай и Джоэл, но если бы знала, то ты последний человек, которому я скажу.

Череп притворно улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз, и наши взгляды оставались прикованными… я не знаю сколько. Несколько секунд, может минут. Всё, что я знаю, так это то, что, как только его веки закрылись на одно мгновение, он сорвался. Рыча, он пихает меня назад, и я падаю, шмякнувшись на пол, словно слабый ребенок. Боль пронзает копчик, и я понимаю, что будет синяк.

Паника разливается глубоко в груди, и я отползаю назад, отчаянно пытаясь убежать.

— Я был очень мил с тобой, Котенок. Продолжишь болтать без умолку, и я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родилась.

— Иди на… — Он дёргается вперёд, хватая меня за подбородок, и я шиплю от того, что зубы прикусили щёки. Он тянет меня вверх, поднимая на ноги, и я иду за ним, отчаянно желая, чтобы он не сжимал меня сильнее.

— Я хочу ударить тебя, — плюет он мне в лицо, рыча сквозь стиснутые зубы. — Хочу погрузить кулаки глубоко в твою мягкую плоть и раздробить самые крошечные кости.

Череп и раньше бил женщин — по крайней мере, так однажды сказал Тэд. Есть лишь одна причина, по которой Череп не ударил меня, одна причина, почему он не разбил мне лицо. Его покойная жена, конечно.

Я невнятно бормочу, не в силах красноречиво пошевелить языком. Ты не можешь заставить себя сделать это, потому что я похожа на твою покойную жену.

Он отпускает меня, склонив голову под углом.

— Что?

— Ты не можешь заставить себя сделать это, — говорю я почти самодовольно, — потому что я выгляжу как твоя покойная жена.

Он замирает, и я сожалею о словах, как только они слетают с губ. Я знаю, что лучше не ссориться с ним. Знаю, что лучше не мучить его, не провоцировать, но ничего не могу с собой поделать. Я сглатываю и открываю рот.

— Мне не следовало этого делать…

Череп сильно бьет меня по лицу, отбрасывая в сторону. Я спотыкаюсь и падаю, но тут же оказываюсь в его объятиях.

— Думаешь, что если ты похожа на нее, то ты неприкасаемая?

Он подхватывает меня, и я бьюсь в его объятиях, на глазах выступают слезы. Рыча, он швыряет меня на кровать и хватает за бедра. Плача, я перекатываюсь на бок, но меня тут же тянут назад.

— Теперь ты боишься? Теперь ты хочешь бежать? — рычит он, забираясь на кровать. — Тебе следовало держать рот на замке, тупая сука.

— Слезь с меня! — кричу я, отмахиваясь от него.

Череп перекидывает ногу через мои бедра и седлает меня, прижимая к матрасу. Вцепившись в край своей рубашки татуированными руками, он стягивает её через голову, обнажив чернила на торсе. Я продолжаю бить его, но это его нисколько не смущает.

— Ты похожа на неё, но ты не она, — говорит он мне, весь гнев исчезает из его голоса. — Самозванка.

Привстав, он вытягивает мою ночную и освобождает её из-под своих бедер. Тянет её вверх по моему телу и срывает с головы, и попутно практически вырывая прядь моих волос. Затем хватает мои запястья и одной рукой фиксирует у меня над головой.

— Пожалуйста… — умоляю я, когда его жадная рука обхватывает мою левую грудь. — Не делай этого! Ты все испортишь…

— Ты. Я тебя уничтожу. — Он наклоняется и целует меня в нижнюю губу. — Не волнуйся, Киса. Я скажу Стоуну, что это ты затеяла драку.

Череп прижал свой рот к моему и раздвинул губы языком. Он целовал меня до тех пор, пока я не перестала нормально дышать. Его рот свежий и мятный, но чувствовался черным, словно смерть. Есть ли в этом смысл? Скорее всего, нет.

Я попыталась отвернуться, но он слишком сильно давил на меня. В одну секунду он оседлал мои бёдра, в другую устроился между ними. Я крепко зажмурилась, не желая мысленно представлять себе, как надо мной нависает этот смертоносный зверь.

Когда он отпускает мою грудь и тянется к пуговице на своих джинсах, раздается стук в дверь. Робкий, что удивительно. Задыхаясь от облегчения, я открываю глаза.

Череп отрывает свой рот от моего и оглядывается через плечо.

— Лучше бы это стоило того!

Его губы распухли и покраснели от поцелуя, который почти высосал из меня жизнь.

— С инвесторами возникли кое-какие проблемы.

Он закатывает глаза.

— Ну так позаботься об этом.

— Боюсь, это требует Вашего немедленного внимания. Джайлс пытался бежать из страны, сэр. Раймонд догнал его возле аэропорта. Тот взял товар и теперь утверждает, что у него нет денег, чтобы заплатить Вам.

Черепа навострился.

— Нет денег? Он же гребаный миллиардер! Где он сейчас?

— В камере внизу.

Он провёл пальцами по лицу.

— Сейчас выйду.

Он отталкивается от меня и падает на спину рядом. Я лежу неподвижно, лицо кажется воздушным шаром от силы его пощечины. Мое внимание сосредоточено на потолке, а его — на моем лице. Тыльной стороной указательного пальца он гладит мою распухшую щеку, и я прикусываю язык, чтобы не вздрогнуть.

— К счастью для тебя, у папули есть кое-какие дела.

Я морщусь, когда он поворачивается спиной и спускает ноги с края кровати. Вздохнув, снова надевает поло и хватает телефон. Он не смотрит на меня, даже когда касается холодной металлической ручки двери.

— Это еще не конец, — предупреждает он, открывая дверь. — Пока меня не будет, можешь молиться, чтобы этот ублюдок не испортил мне настроение. — Он захлопнул за собой дверь, и я перекатилась на бок, прижимая колени к груди.

Я должна отсюда выбраться.