2

В огороде, примыкавшем к кухне, гулял ледяной ветер. Стараясь не обращать внимания на его резкие порывы, Айрис изо всех сил пыталась воткнуть вилы в подмерзшую землю. Она выращивала фрукты и овощи в своем саду из соображений экономии. Это было, несомненно, хорошим подспорьем для тощего бюджета семьи. Хотя нельзя сказать, что ей доставляло большое удовольствие извлекать в разгар зимы из твердой как камень земли лук-порей и пастернак.

С другой стороны, Айрис по собственному опыту знала — ничто так не отвлекает от дурных мыслей, как тяжелая, напряженная работа в огороде. Сейчас, к сожалению, и это занятие не помогало избавиться от тревожных раздумий. Она разогнула усталую спину, чтобы поправить выбившийся из-под шапочки локон золотистых волос.

Что же, скажите на милость, теперь ей делать? Этот вопрос не давал покоя с того самого момента, когда на пороге дома вместе с мистером Рейсом появился Филипп. Снова и снова эта беспокойная мысль терзала возбужденный мозг Айрис, усиливая ее отчаяние. С того памятного утра минуло уже две недели, но напряжение, в котором Айрис жила в эти дни, не проходило. Животный страх, охвативший все ее существо, сковал природную способность к логическому мышлению. По существу, нервы Айрис находились на пределе, мозг отказывался что-либо воспринимать, кроме одного-единственного факта: в ее жизнь снова ворвался Филипп Бартон. Она жила с ощущением близкой катастрофы…

…Айрис с трудом верила собственным глазам. Вид человека в дверном проеме буквально пригвоздил ее к месту. Это было как удар в солнечное сплетение — ни пошевелиться, ни вздохнуть.

— Нет никакой необходимости беспокоить миссис Динмор. Я уверен, ее дочь сама прекрасно справится с этой задачей — проведет меня по дому и покажет все необходимое.

Я не могу! — молча прокричала дочь миссис Динмор, глядя на сына преподобного Бартона.

Агент, недоуменно пожав плечами, спустился по ступенькам крыльца и направился к своему автомобилю. Оставшись один, Филипп широко распахнул входную дверь и, ни слова не говоря, прошел в просторный холл мимо дрожащей от волнения хозяйки.

Совершенно сбитая с толку, Айрис уставилась на гостя застывшими от испуга глазами. Нереальность происходящего скорее походила на жуткий ночной кошмар.

— Мне, конечно, следовало связаться с тобой заранее, — тихо проговорил Филипп. — Но я был за границей и лишь недавно узнал о случившемся.

— О случившемся? — тупо повторила Айрис.

— Я хотел сказать, что очень сожалею о гибели Чарлза.

— А… Но это произошло давно. С тех пор много воды утекло, — еле слышно промолвила Айрис, беспомощно пожав плечами.

— Судя по всему, ты неплохо устроена, — сказал гость, медленно растягивая слова.

Он окинул взором старинные семейные портреты в тяжелых позолоченных рамах. Взгляд задержался на бронзовых вазах, которые выделялись на фоне хорошо отполированных старых дубовых панелей, покрывавших стены холла. Вазы с букетами зелени излучали тепло и уют. Айрис в голосе Фила послышалась циничная, злая интонация. Она почувствовала, как внутри начинает подниматься раздражение на бесцеремонное, более того — просто наглое поведение богатого, преуспевающего дельца. Айрис только было собралась спросить, зачем он здесь появился — дом-то на самом деле ему не нужен, но тут в холл вошла мать.

— Очень рада вас видеть. Издалека? — проворковала Люцилла, одаривая Филиппа обворожительной улыбкой.

Айрис чуть не застонала вслух — мать явно некстати взялась сыграть роль «любезной хозяйки» богатого дома.

Бартон же, как ни в чем не бывало, взял протянутые к нему руки немолодой дамы в свои ладони и тепло улыбнулся.

— Да, мы давно не встречались. Надеюсь, вы еще помните моего отца, преподобного Августа Бартона. Несколько лет назад он был викарием здесь, в Шилдтоне.

Люцилла лучезарно улыбнулась молодому красавцу.

— Конечно, я не забыла его. А вы, должно быть, Фил, тот непослушный мальчишка, который вечно попадал в разные истории, — сказала она, сверкая улыбкой.

— Он самый.

— Ты сильно вырос с тех пор, как мы виделись в последний раз. Похоже, дела идут неплохо? — сказала она, одобрительно оглядывая, дорогой, явно сшитый на заказ, темно-серый костюм гостя. — Но что же это я? Ты, наверное, долго добирался до нас. Не хочешь ли чашку хорошего, горячего чая?

— Мама! Я не думаю, что…

— Пустяки, дорогая, — проговорила мать, не обращая внимания на глуховатый от напряжения голос Айрис.

Люцилла взяла Фила под руку и направилась и большую гостиную.

— Бедный молодой человек проехал долгий путь. Он наверняка умирает от жажды.

— Мама! — настойчиво повторила дочь.

Но мать совершенно очевидно не собиралась откликаться на эту отчаянную мольбу. Что касается «бедного молодого человека», то, направляясь с радушной хозяйкой в гостиную, он обернулся и одарил Айрис холодной, издевательской ухмылкой.

Оставшись одна в холле, Айрис почувствовала, как на смену шоку и испугу быстро приходят гнев и злость. Как он только посмел снова вторгаться в ее жизнь! В его поведении не было даже намека на раскаяние, не говоря уж об элементарном извинении за все причиненные беды. С него станет додуматься до мысли, что она вышла замуж за бедного Чарлза из-за денег! Айрис горячо уговаривала себя, что не продаст Филиппу Бартону ее Олдфилд Холл ни за какие миллионы. И тут она случайно увидела свое отражение в зеркале, висевшем на стене.

Смотревшая на нее женщина выглядела так, будто побывала в большой давке. Лицо горело от жара печи, фартук в пятнах муки и жира. В ужасе от увиденного, Айрис едва не лишилась чувств. Неудивительно, что красавец Фил смотрел на нее таким злым, колючим взглядом.

Понимая, что уже слишком поздно волноваться по поводу впечатления, которое произвела на гостя, Айрис вышла из оцепенения и торопливо направилась в сторону кухни. Поставив чайник на старинную плиту, а чашки с блюдцами на поднос, она вернулась в холл, откуда по крутой лестнице взбежала наверх и влетела в свою комнату.

Напряжение, вызванное внезапным появлением Филиппа, постепенно стало отпускать. Новая опасность придала ей дополнительные силы. Айрис поспешно сбросила грязный фартук, влетела в ванную комнату и стала ожесточенно тереть губкой руки и лицо. Прошлась расческой по спутавшимся волосам, ощущая частые, громкие удары сердца, будто не причесывалась, а интенсивно занималась аэробикой.

Если не удастся заставить замолчать словоохотливую мать, действительно придется пережить не самую легкую ситуацию в жизни. Единственное, что как-то успокаивало нервы, это доносившиеся сверху слабые шаги и звуки — Эшлинг и Руфь продолжали играть в мансарде.

Айрис молила бога, чтобы девочки как можно дольше оставались наверху, подальше от посторонних глаз. Она быстро взглянула в зеркало, проверяя свой внешний вид. Пожалуй, все не так уж и плохо. Вот только ничего нельзя было поделать со старыми джинсами и свитером. Времени переодеться во что-то более свежее уже не было, да и стоило ли показывать Филиппу, что его внезапное появление в доме имеет для нее значение.

Господи, кого ты пытаешься обмануть? — спрашивала она себя, негодуя при этом на собственную глупость. Ее выдавали лихорадочный румянец и бегающий взгляд зеленых глаз. Ладно, будь что будет. Остается надеяться, что мать с ее гостем будут плясать под мою дудку, беспокойно подумала Айрис.

— Мы с Филом вспоминали тут о прошлом, — радостно проворковала мать, когда дочь внесла в комнату чайный поднос. — Нам действительно не хватает его дорогого родителя.

— Да… Ты права, — не очень внятно откликнулась Айрис, стараясь унять дрожь в руках, когда разливала чай по чашкам. Тщательно избегая взгляда Филиппа, она пристроилась на другом конце комнаты, как можно дальше от гостя.

Преподобный Бартон нравился Айрис. Строгий, ученого вида вдовец в годы ее юности был викарием в Шилдтоне. Было очевидно, что ни он, ни домоправительницы, быстро сменявшие друг друга, не имели ни малейшего понятия о том, как следует воспитывать росшего без матери Фила. А тот уже имел устойчивую репутацию безудержного сорвиголовы.

— Сегодня ты не узнаешь свой родной город, — сказала ему Люцилла. — Старый театр эпохи королевы Виктории превратили в современную киношку. А около железнодорожного вокзала построили ужасный супермаркет, — добавила она, не желая замечать напряженного состояния Айрис. — Как они называют его, дорогая?

— «Выбирай и плати», — тихо ответила дочь, уставившись в чашку, которую держала в дрожащих руках.

Это просто смешно! Что я делаю? Веду светскую беседу, как будто вижу этого человека впервые. Еще немного, и снова вернется это отвратительное истеричное состояние. Казалось, что каким-то непостижимым образом она очутилась в нереальном мире. Что здесь делает этот гадкий человек? Не может быть, чтобы он серьезно думал о покупке Олдфилд Холла. Ведь Кэтрин сказала, что он обосновался в Лондоне.

Впервые с тех пор, как Филипп появился в доме, Айрис поймала себя на том, что она практически ничего о нем не знает. Кем он стал? Как провел прошедшие восемь лет? Такой привлекательный мужчина уж наверняка женат, не без грусти констатировала Айрис.

— … Не правда ли, дорогая?

— Что? — Внезапно прервав свои тягостные размышления, дочь в замешательстве посмотрела па мать.

— Я говорила о ваших общих друзьях, которые продолжают жить в нашем городе, — сказала Люцилла, задумчиво посмотрев на дочь, которая была необычайно бледна и нервозна. — Среди них — Джун Кемп. Ее дочка Руфь сейчас играет наверху с Эш.

— Наш гость хочет еще чаю. — Айрис быстро вклинилась в разговор матери.

— Нет, спасибо, мне вполне достаточно, — откликнулся тот, поднося чашку ко рту.

Кажется, ее поспешное вмешательство помогло направить мысли матери в ином направлении.

— Уж не собираешься ли ты вернуться и жить в Шилдтоне? — спросила она гостя.

— Ну… — начал Филипп и остановился, бросив взгляд на внезапно напрягшуюся фигурку Айрис. — Я и Адам Майкрофт все еще разбираем дела моей покойной бабушки, умершей более года назад. К сожалению, сильный пожар уничтожил большой дом на территории поместья. Так что пока никаких конкретных планов на будущее я не строю.

Миссис Динмор смотрела на него с минуту ничего не выражающим взглядом, а затем воскликнула:

— Бог мой! Я совсем забыла, что старая леди Хартли приходилась тебе бабушкой. Ей, должно быть, было за девяносто, когда она погибла.

— Девяносто два. — Собеседник холодно улыбнулся.

— Я ее не видела последние десять лет. Но ужаснулась, узнав, что она погибла в страшном пожаре, — сказала она с сочувствием. — Такой великолепный дом, и ничего не осталось, кроме обгоревших руин. Скажи, это правда, что леди Хартли оставила твою мать без единого пенни? — Пожилая женщина была не в силах удержаться, чтобы не упомянуть о ходивших по городу слухах. — Вроде бы она отказалась даже встречаться или разговаривать со своей дочерью, после того как та сбежала из дому и вышла замуж за твоего будущего отца?

Внук леди Хартли пожал широкими плечами.

— Кто знает? Я сам никогда не видел свою бабушку, — быстро ответил он, возвращая собеседницу к теме о городских новшествах.

Как только любопытная дама была переориентирована на безопасный, ничему не угрожающий разговор о переменах в Шилдтоне, Айрис почувствовала спад нервного напряжения, в котором находилась с момента встречи Фила и ее матери. Теперь даже появилась возможность украдкой понаблюдать за человеком, которого она не видела так много лет.

Они выросли в одном городе, но шестилетняя разница в возрасте казалась тогда огромной. К тому же Фил всегда выглядел старше, да и был, казалось, взрослее своих лет. Решительный рот и сверкающие голубые глаза, которые, кстати, выглядели умудренней юного лица, усиливали это впечатление. При первом появлении Филиппа Айрис была слишком взволнованна, чтобы заметить какие-либо изменения в его внешности. Да и сейчас при более внимательном и спокойном взгляде напрашивался тот же вывод: ее бывший возлюбленный практически не изменился.

Впрочем, не совсем так. Знакомые черты лица приобрели строгое, почти суровое выражение. В его пронзительно голубых глазах появился незнакомый холодный отблеск. И все же Фил остался все тем же потрясающе привлекательным мужчиной, которого Айрис хорошо помнила. Ах, как это несправедливо!

Филипп повел плечом и мимолетно улыбнулся чему-то, что показалось ему забавным в рассказе матери. И вдруг эти до боли знакомые черточки, движения, ужимки вызвали в Айрис острую сексуальную дрожь, которая прошла по всему телу.

Сжав зубы, она отчаянно попыталась переключить сознание на что-то другое, чтобы не думать о мускулистой груди, узких бедрах и сильных, стройных ногах, скрытых под темным, строгим костюмом, который молодой Бартон носил с такой легкостью и уверенностью.

Да, да, жизнь все-таки порой действительно несправедлива, подумала Айрис. Она удивилась собственным словам, которые произнесла с намеренной резкостью:

— Рада была снова встретиться с тобой, Филипп. Но ты, наверное, человек занятой, и нам не следует более занимать твое драгоценное время.

— О, Айрис! — запротестовала мать, издав короткий, нервный смешок, в то время как дочь нарочито внимательно смотрела на свои ручные часы. — Я уверена, — добавила Люцилла, — дорогой Фил не откажется переночевать у нас?

— Глупости! — выкрикнула Айрис, чувствуя, что, может взорваться в любую минуту. — Он совершенно не собирается ночевать в нашем доме. Он… он случайно оказался в нашем районе и…

— Ты ошибаешься, моя милая. Теперь, когда я об этом думаю, мне припоминается, что сегодня утром я записала в твою книжку фамилию Фила.

— Что?! — глаза Айрис расширились от ужаса, когда она поняла, что произошло. — Я проверяла записи. Там ничего нет, кроме звонка из магазина.

Мать виновато посмотрела на дочь.

— Я, скорее всего, ошиблась, — сказала она беззаботно. — Мне послышалось, что звонивший назвал фамилию Берсон. Я и решила, что это, должно быть, наш местный бакалейщик. Мне и в голову не могло прийти, что звонок касался именно Фила и его намерения остановиться на ночь в нашем доме.

Ты просто дура! Он пришел только затем, чтобы присмотреться к дому как к будущей покупке. Айрис хотелось прокричать матери эти злые слова, но она не могла — та еще ничего не знала о предполагаемой продаже Холла. О господи! Час от часу не легче!

Но Люциллу Динмор, закусившую удила, уже невозможно было остановить.

— Мы будем несказанно рады, если старый друг останется с нами в Холле, — сказала она Филиппу. — Я до сих пор не могу привыкнуть к посторонним людям, расхаживающим по дому. Правда, наши гости всегда подчеркивают, что у нас гораздо приятнее и уютнее, чем в безликом отеле, — доверительно сообщила она ему и обратилась к дочери: — Все в порядке, дорогая. У нас же полно свободных комнат.

О боже, какой стыд! Ей захотелось задушить несчастную старуху.

— У нас все зарезервировано, — быстро солгала она.

— Каким образом? — удивилась Люцилла. — Только сегодня утром ты говорила, что на выходные в доме нет ни одного жильца.

Айрис заскрипела зубами от досады. Она пыталась вспомнить хоть какую-нибудь фамилию постоянного клиента, кто мог бы заказать комнату, но тут же поймала холодный, насмешливый блеск голубых глаз гостя.

У нее оборвалось сердце, когда она поняла, что Филипп попросту забавляется ее нервным срывом. А что она, собственно, такого сделала, чтобы вызвать его враждебность? В конце концов, это он бросил ее, а не наоборот.

— Я бы с удовольствием остался в Холле, — медленно произнес мистер Бартон, с сардонической ухмылкой подмечая выражение испуга, застывшее на лице Айрис. — К сожалению, — добавил он, выдержав длинную паузу, — я должен вернуться в Лондон. Но мне бы хотелось перед отъездом осмотреть дом. — Продолжая улыбаться, он обратился к миссис Динмор: — Я вижу, этот особняк принадлежит к временам Тюдоров и является старейшим в Шилдтоне.

— Абсолютно верно. Я думаю, Айрис будет просто счастлива, провести тебя по Холлу.

Боже! Айрис дрожала от напряжения. Выказывая нежелание признавать себя непрошеным гостем, Филипп, казалось, даже получал некое мрачное удовольствие от созданной им ситуации. Но что делать ей? Как поступить? Необходимо, наконец, избавиться от него, и как можно скорее.

И надо же такому случиться — едва она решилась быстрой экскурсией по дому приблизить его к выходу, как в дверь громко постучали.

— Есть кто-нибудь? — Джун Кемп просунула голову в дверь гостиной. — Я заехала, только чтобы забрать Руфь. Надеюсь, она вела себя прилично?

— Конечно. — Айрис улыбнулась подруге, испытав огромное облегчение. Подарена возможность передышки, и на том спасибо. Но через минуту она услышала детский смех и поняла, что уже ничто не сможет пресечь неотвратимое.

— Мама, мама! Мы так здорово повеселились! Мы надевали все бабушкины платья! — торопливо сообщила Эш, сбегая вниз по ступенькам лестницы в гостиную. За ней следом топала Руфь. — Мы выглядели потрясающе!

— Я не сомневаюсь, — с трудом выговорила Айрис.

Она буквально застыла от страха, глядя, как девочки с криками носятся по комнате. Айрис, конечно, не надеялась обмануть умного, проницательного Фила. Интересно, а что скажет Джун, которая знала Эшлинг почти со дня рождения? Заметит ли она поразительное сходство этих двоих с их темными курчавыми головами и блестящими голубыми глазами?

Но подруге было не до сопоставлений. Она заворожено смотрела на высокого, черноволосого незнакомца, который медленно поднимался со стула.

— Не может быть… — воскликнула Джун, когда мужчина широко улыбнулся ей. — Силы небесные! Это же Фил Бартон! — Она рассмеялась. Щеки женщины вспыхнули румянцем, едва он сделал несколько шагов в ее сторону. — Я слышала, что ты объявился в городе, но не надеялась встретить тебя так скоро. Ты почти не изменился.

— Поскольку я каждый раз вздрагиваю при воспоминании о своей бурной юности, то искренне надеюсь, что хоть немного, но изменился, моя дорогая Джун. — Фил ухмыльнулся, поднося ее руку к губам.

Несмотря на паническое состояние, в которое ее повергло появление Эшлинг в гостиной, Айрис с удивлением почувствовала, что ей вовсе не доставила радости подобная галантность незваного гостя. Остается надеяться, что спокойная и разумная подруга проигнорирует его знаки внимания. Тем не менее, старые школьные друзья оживленно болтали. Джун так и светилась от сокрушительного обаяния этого ужасного человека. В одно мгновение из уставшей, озабоченной женщины она превратилась в привлекательную, соблазнительную красотку. Фил — в своем репертуаре. Ничего не скажешь — артист! Айрис вынуждена была признать потрясающее воздействие этого мужчины на женщин. Джун неохотно простилась с ним и хозяйками дома.

— Ничего себе! — воскликнула она, когда Айрис провожала подругу с дочерью до входной двери. — Когда я подъехала к твоему дому и увидела роскошный автомобиль, мне и в голову не могло прийти, что здесь Фил Бартон. Вот это сюрприз!

— Да уж, сюрприз так сюрприз, — мрачно согласилась Айрис.

— Не понимаю. — Лицо Джун напряглось в недоумении. — Если и для тебя встреча с ним неожиданна, то объясни, что в таком случае он здесь делает?

— Не спрашивай меня ни о чем, — простонала Айрис. — Это все из-за продажи Холла. Но теперь все так запуталось… — Она осеклась на полуслове, беспокойно оглядываясь через плечо. — Я тебе позвоню завтра и все объясню, — добавила она, быстро наклоняясь и целуя Руфь. Затем поспешно вернулась в гостиную.

За время ее короткого отсутствия в комнате произошли необратимые изменения.

— …Конечно, Эшлинг очень умная девочка, — говорила мать. — Я надеюсь, что она сможет попасть в классическую школу. Ей всего семь лет, так что все впереди, — добавила она, похлопывая сидящую у нее на коленях внучку по блестящим черным кудряшкам.

— В июле мне будет уже восемь лет, — быстро вставила Эш, спрыгнув на пол. Она подбежала к рослому мужчине, элегантно облокотившемуся о камин. — А сколько вам лет?

— Мне столько лет, сколько моему лицу, и я немного старше своих зубов, — ответил Филипп и лениво улыбнулся, взирая сверху вниз на малышку.

— Очень умный ответ! — Эш показала зубки гиганту, который возвышался над ее маленькой фигуркой, как Гулливер над лилипутом. — Вы у нас поживете немного?

— Боюсь, что не смогу, — пробормотал Филипп, сдвинув темные брови. Видимо, в какой-то момент у него зародилась смутившая его мысль — еще не догадка, но предостережение. По мере того как он смотрел на девочку, его беспокойство росло.

— Очень жаль, мы могли бы поиграть. Я люблю играть в шарады и загадки. Моя подруга Руфь загадала мне одну сегодня. Я думаю, даже бабушка не знает ответа, — доверительно сообщила она гостю.

Айрис стояла в дверном проеме, не шевелясь. У нее было ощущение, что она наблюдает за тем, как поднимается занавес перед последним актом греческой трагедии. Безучастно ожидая кары Немезиды, она увидела, что Фил посмотрел на себя в большое зеркало, висящее над камином. Он явно нервничал, глаза сузились до темных стальных точек. Точки сначала сверлили зеркальную поверхность, потом переместились на маленькую девочку в дальнем углу гостиной.

Страх парализовал Айрис. Она была не в состоянии предотвратить крушение своего семейного очага. Сердце бешено колотилось в груди, когда Айрис смотрела на Фила, продолжавшего мрачно изучать свое отражение в зеркале. Потом словно придя к какому-то решению, он пересек гостиную. Вежливо попрощался с миссис Динмор и с минуту внимательно смотрел на Эшлинг. Затем быстрым шагом подошел к тому месту, где стояла Айрис. Взяв ее за руку железной хваткой, он, почти не сбавляя скорости, потащил ее в холл, захлопнув за собой дверь гостиной.

— Боже мой! — взорвался он. Звук сердитого голоса громко отдавался в огромном сводчатом пространстве холла. — Почему ты мне ничего не сказала?

— Не сказала чего? — еле слышно проговорила Айрис, зная, что никогда не умела толково и правдоподобно солгать. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— О нет! Ты прекрасно понимаешь, о чем речь! — грубо ответил он, впиваясь пальцами в ее руку. — Та маленькая девочка в холле, она — теперь я в этом совершенно уверен — моя дочь!

— Нет. Ты… ты ошибаешься, — прошептала Айрис, безуспешно пытаясь увернуться от его взгляда, растерянного и злого одновременно.

— Я не намерен выслушивать тут всякую чушь, Айрис, — выдавил из себя Филипп. Посмотрев на часы, он в сердцах выругался. — К сожалению, я уже опоздал на очередную встречу. Но если ты думала, что восемь лет назад видела меня последний раз в жизни, ты глубоко ошибалась! — прогремел он с такой ледяной интонацией, что по спине Айрис побежали мурашки. — Я вернусь, как только смогу. Это не угроза — это обещание!

Айрис не сомневалась, что он вернется. Она дрожала от холода и нервного перенапряжения. Филипп недвусмысленно дал понять, что не оставит ее в покое, и она не в силах была противоборствовать. Оставалось только ждать неминуемого, страдая от отчаяния и безысходности.

И что же теперь? Пройдут дни, недели, и это ощущение близкой беды не смягчится, не пройдет? Неужели человек может так долго нести в себе кошмар ожидания, неужели зловещая тень Фила навсегда омрачит ее и без того нелегкую жизнь?

В это время года Айрис обычно была очень занята, выполняя заказы на рождественские кондитерские изделия. Но сейчас она не могла заставить себя сосредоточиться даже на простейшей работе. После того как Филипп Бартон снова вошел в ее жизнь, Айрис была не в состоянии сконцентрировать внимание на настоящем, потому что ее мозг переполняли воспоминания.


— Мама, ты где?

— Я здесь, — отозвалась Айрис, увидев, как Эш появилась в другом конце старого зимнего сада, обнесенного стеной.

— Скорее! — торопила Эш, бежавшая по гравиевой дорожке к матери. — Если мы не поспешим, я пропущу урок верховой езды.

Айрис сморщила нос, посмотрев на часы.

— Извини, малышка. Я совершенно забыла о времени.

— Сними, пожалуйста, эту старую одежду, — попросила Эш, критически осматривая стройную фигуру матери, облаченную в пыльные джинсы и ветровку, знавшую лучшие времена. — И у тебя в волосах запутались листики.

— Эй, расслабься! Сегодня суббота. Зачем нам наряжаться в выходные? — Айрис рассмеялась и наклонила голову, предлагая таким образом дочери вытащить траву из густой шапки волос.

— Я думала, ты собираешься сделать рождественские покупки.

— Ты права, моя ласточка. Я совсем об этом забыла. Ладно, ты выиграла. — Она улыбнулась Эш. — Попробую найти наряды, более подходящие случаю.

Эш сама назначила себя распорядителем материнского гардероба и по одной ей ведомым критериям безапелляционно решала, что идет или не идет матери, что годится для того или иного случая. А сама Айрис, не имея лишних денег на одежду, давно перестала реагировать на призывы капризной моды.

— Что ты собираешься надеть? — требовательно спросила девочка, освободив, наконец, волосы матери от листьев.

— Обещаю подумать.

— Все мои друзья говорят, что ты очень симпатичная. Когда я вырасту, куплю тебе много-много красивых платьев, — торжественно объявила она.

— Спасибо тебе, кроха. — Мать с улыбкой посмотрела на дочку. В свои двадцать шесть она, Айрис, если верить доктору Хоггину, оставалась привлекательной женщиной, и все же знала, что Эш, когда вырастет, будет несравнимо красивее ее. С шапкой черных вьющихся волос и огромными ярко-голубыми глазами девочка уже сейчас была копией своего неотразимого отца. Это тоже создавало свои проблемы. Дело было не только в угрозе Фила вернуться в Холл. Надо было еще подумать, во что стоит посвятить друзей. Наверное, следует сказать правду и сделать это как можно скорее. Если Джун, слишком возбужденная внезапной встречей с другом юности, не сумела разглядеть потрясающее сходство между отцом и дочерью, то вряд ли остальные ее друзья будут так же слепы. Но самое главное — это Эшлинг. Как она сможет объяснить маленькой девочке, что произошло восемь лет назад?

— Мама, хватит мечтать. Поторопись, пожалуйста, — капризным тоном заговорила Эш, пританцовывая от нетерпения.

— Дай мне пять минут на то, чтобы переодеться, и едем, — пообещала мать и тяжело вздохнула. Она подняла ведро с овощами и медленно пошла за дочерью по садовой дорожке.

Загрузка...