Чёрные руины

Двадцать третья глава

Мелко стуча зубами, продрогшая от промозглой сырости Марина выговорила:

— Буклих, что делаем дальше?

— Вообще-то надо бы вернуться, — вздохнул крылан, у которого тоже зуб на зуб не попадал после сильного ливня. — Ты выполнила то, из-за чего здесь появилась. Больше нам здесь делать нечего.

Девушка взглянула на обширную яму, куда с противоположной стороны всё ещё бежали серые потоки. Эти потоки она видела с трудом — так далеко они были. Обходить эту ямищу? В глубокой ночи? Когда такой колотун? Её снова передёрнуло. Идти в холодной влажной одежде? Ни за что! Но ведь их наверняка ждут. Да и… Справилась ли группа путешественников с теми тварями, что шли по пятам за ними? Как там Шторм?.. Именно образ ведуна перед глазами заставил поторопиться.

— Буклих, неужели у тебя в запасе нет ни одного заклинания, которое помогло бы нам согреться?

— Ты пробовала вызвать огонь?

Марина опустила глаза.

— Пробовала.

К счастью, Буклих не стал ни сочувствовать, ни допытываться, получилось ли снова использовать стихийные силы Земли. Видимо, посчитал ответом или молчание, или опущенную голову. Сам с холодрыги ляская зубами, крылан ответил, озабоченно охлопывая себя вокруг пояса:

— Есть у меня кое-что. Только не заклинание, а зелье одно.

— А как оно действует? — бдительно поинтересовалась Марина.

— Повышает температуру тела настолько, что мокрой одежды не замечаешь.

— А человеку это можно?

— Шторм пил, — пожал плечами крылан.

«Если Шторм пил, значит и со мной ничего страшного не будет», — не в силах удержать дрожи, решила девушка, поглядывая, как Буклих поднимает край своей влажной толстовки и вынимает из кожаного мешочка, притороченного к широкому кожаному поясу, красивый флакончик странного мраморно-красного цвета, обвитый изящно сплетённой проволокой. Он выдернул из горлышка простенькую затычку и, посомневавшись, протянул Марине.

— А ты? — подозрительно спросила она.

— А не побрезгуешь после меня?

— С чего бы это? — возмутилась Марина и осторожно понюхала горлышко флакончика. — Фу! Это же… — Она хотела сказать — самогонка, но в здешнем языке, кажется, аналогов этому слову не нашлось, и она высказала: — Это же крепкое вино!

— Зелье, — убеждённо сказал крылан. — Знаешь, сколько трав добавлено? Пей быстрей, я тоже мёрзну! Не бойся. Один раз глотнёшь — надолго хватит.

Девушка положилась на то, что горлышко флакончика узкое и много она из него не выпьет. И глотнула, тут же отдав сосуд крылану. Съёжившись, прислушалась к своим ощущениям. Да, спирт, но слабый, и в нём в самом деле есть травы. Только хотела посмотреть на Буклиха, как вдруг смесь в животе словно взорвалась жидким костром и жгуче разнеслась по всем жилам. Дрожь всё ещё сотрясала тело, но девушка чувствовала, что и в самом деле согревается.

Крылан заткнул горлышко флакончика и, припрятав его, огляделся.

— Яма убежала, — удивлённо сказал он, глядя в темноту.

Марина обернулась. Он не совсем правильно выразился, но в целом оценил обстановку верно. Яма начала стягиваться к середине — и её край довольно быстро уходил от их ног. В тишине слышался шорох осыпавшейся земли, и они оба потихоньку, хоть и остерегаясь, пошли за этим краем, почему-то, даже не договорившись о том, желая увериться, что ямы этой не будет.

Уже стоя на ровном, покрытом травой месте — почти лужайке, — они переглянулись и снова уставились вниз. Марина спросила лишнее — не могла не спросить:

— Города теперь вообще нет?

Крылан поднял голову и взглянул в ночную даль.

— Перемололо даже последние здания. Везде трава или кусты. Но об этом потом. Марина, как будем добираться до наших?

Но девушка уже сообразила, что у Буклиха есть план, только он не решается его озвучить. Поэтому подтолкнула:

— Если только идти — долго. И замёрзнем снова — что-то я не верю, что одежда на ходу быстро просохнет. Но я… ты сам знаешь, что я предложить ничего не могу. А ты? Что придумал ты?

— Я согреюсь в полёте, — задумчиво сказал крылан. — Но ты…

Не дождавшись завершения фразы, Марина спросила:

— А разве ты не устал? Сумеешь меня донести до места?

— Я хотел предложить полёт с остановками, — объяснил Буклих. — Ну как: пролетим немного — и опустимся, отдохнём. Потом снова в воздух. Иначе мне в самом деле тяжело.

— Хм. В полёте ты ногами не работаешь, — размышляя, проговорила Марина. — Буклих, а давай так? Мы пробежимся — согреемся вдобавок к твоему зелью, и некоторое время ты меня несёшь. А потом опускаемся — и снова бежим.

— Понял. Мне нравится. Бежим?

— А ты знаешь, в какую сторону? — с сомнением спросила Марина, оглядываясь по сторонам. — Ведь теперь повсюду равнина…

— У всех крылатых отлично развито чувство места и направления, — спокойно ответил Буклих. — Я не исключение. Нам — сюда.

И они побежали. В самом начале пути Марина почувствовала себя странно, но не стала говорить об этом крылану.

… Ни один участник похода к коллектору не стоял на ногах. Все сидели или лежали. Битва закончилась совсем недавно.

Едва Шторма втащили на вершину холма, едва Мелинда успела закрыть защитную сферу, упавшая «решётка» опять ожила и поползла к ним, наверх, по дороге превращаясь в нечто настолько неожиданное, что на всякий случай пришлось немедленно привести в сознание молодого ведуна. Решётка таяла на глазах, тут же слипаясь и сплавляясь в бесформенный ком. От краёв она изгибалась и кривыми волнами мчалась к середине сплава, постепенно набухая во что-то длинное и округлое. После чего, чуть только края полностью влились в центр, сформировав громадную мощную тушу, из этой туши вылетели мосластые ящеричьи лапы с неимоверно толстыми когтями. И по всему её телу продолжали мерцать жёлтые глаза бывшей «соломы».

Ящерица-мутант бросилась наверх так, словно обладала невесомым тельцем. Хуже, что по дороге все остальные магические мутанты, которых она, не обращая на то внимания, давила лапищами, становились частью её самой, увеличивая и так громоздкое, но притом невероятно гибкое тело.

Спрятавшиеся за стенками защитной сферы, все, кроме Шторма, стояли с оружием наготове — в ожидании, сумеет ли магический мутант прорвать защитную сферу. Шторм полулежал — его так прислонили к небольшому валуну, чтобы не было ни малейшей опоры на ноги. Когда ведун пришёл в себя и обнаружил, что покалеченных ног он не чувствует, он взял не только меч, но и выбросил боевой посох из рукава камзола. Как и Хальдор, он умел драться обеими руками и собирался отражать потенциальные атаки чудовища даже из неудобной позиции сидя.

Хальдор ожидал, что чудовище будет бросаться на сферу со всех сторон, добираясь до желанной добычи, тем самым постепенно уничтожая силы, вложенные в её создание. Но, как сразу же выяснилось, ящерица-мутант обладала опытом и информацией тех, кого поглотила. Она не стала кидаться на сферу, а просто заползла на неё и… И начала впитывать материл, из которого та состояла, — стихийные силы. Перепуганная Мелинда принялась уменьшать сферу, стараясь из последних сил сохранить защиту и стягивая её к тому месту, где сидел молодой ведун.

Ящерица раз даже съехала по слишком крутой стенке и шлёпнулась на землю. И Хальдор уже решился применить единственный боевой приём, который однажды уже доказал свою действенность, — приём чёрной паутины. Единственное сомнение: приём этот сжирал слишком много сил — и артефактов с запасами могло не хватить. Кроме всего прочего, правая рука продолжала висеть безжизненно и бесполезно. Оставалось лишь попросить Захарию, чтобы помогла ему поднять меч лезвием горизонтально земле, как вдруг… Это было так неожиданно и жутковато, что сразу и не поняли, что произошло.

Магический мутант в очередной раз съехал со стенки уменьшившейся сферы, отчётливо пробороздив её когтями. Мелинда в очередной раз лихорадочно стянула защиту, вкладывая в неё уже личные силы — и силы Киприана, который передавал её свои артефакты… Свалившаяся ящерица-мутант неугомонно подняла ребристую голову и оскалилась, словно оценивая мощность суженной «крепости», которую упрямо намеревалась брать. Внезапно её мощные лапы резко распялились по земле, будто мутант собирался распластаться на месте и носом врыться под сферу. Но между теми же лапами осело бронированное тело, медленно погружаясь в холм. Будто старый обломок льда, мутант начал таяние, а земля впитывала его тоже медленно — и беспощадно. Остатки мутанта под конец его недолгой жизни и впрямь внешне представляли собой оплавленные льдины, мелкие и безобидные.

— Добрались, — прошептал Хальдор, выпрямившись и глядя в пространство — туда, куда улетели двое из их странной экспедиции.

И никто из остальных путников даже не подумал спросить его, о чём он.

Внешнее подтверждение, что Буклих и Марина добрались до нужного им места и стихийная сила девушки, переданная сюда Землёй, сработала, пришло почти сразу после гибели ящерицы-мутанта: к холму полезло что-то тёмное. Все было снова насторожились при виде неведомого, но Захария радостно закричала:

— Это трава! Это всего лишь трава!

… Изучив магический фон, после того как город исчез, растаяв до ровного места с небольшими холмами под плотным ковром растительности, Хальдор убедился, что грязной магии коллектора не осталось. Магия теперь шла только от его маленькой группы. Зная, что Серый Ветер наверняка постоянно сканирует пространство между академгородком и умирающим городом, ректор выждал, пока Мелинда не приберёт остатки сил, потраченных на построение защитной сферы. А потом нехотя открыл свои личные защитные границы, выждал немного и вслух сказал:

— Ветер, у нас ранен Шторм. Самим нам его не донести в таком состоянии. Нам нужна машина.

И снова поспешно закрылся, насмешливо и устало думая о том, что привычка к закрытым личным границам подобна наркотику. И снова, в который уже раз мысленно подивился: а как же живут люди и существа, для которых магия — нечто весьма далёкое от обычной жизни?.. Потом мысли переключились на иное: старый ведун-прорицатель слышал, что он сказал. Как скоро здесь будет машина и помощь?

— Вы не сказали о себе, Хальдор, — тихо заметила Захария, кивая на его правую руку, которая так и висела: кажется, от сильного ушиба были повреждены нервы.

— Как только мы будем там, где мне не придётся беспокоиться о подопечных, — спокойно сказал ректор, — я быстро залечу руку. Пока же… Пока Буклих и девушка не появились, надо бы позаботиться об остальных. Как ты себя чувствуешь?

— Усталой, — еле улыбнулась Захария. — И раздражённой.

— То есть?

— Мне очень хочется начать исследование тех сил, которые так стремительно уничтожили город, на месте которого теперь остаётся травянистая равнина с небольшими островками кустарника.

Почти бесшумно встал и шагнул к ним Киприан.

— Согласен. Силы, которые так легко уничтожили не только город, но и магическую грязь, имеют право на исследование.

— Вы опять смотрите не дальше собственного носа, — усмехнулся ректор. — Увидели конфетку и собираетесь радостно её изучать. Коллеги, попробуйте приглядеться в перспективе. На данном непаханом поле (ну, пусть будет равнина) нас ожидает гораздо больше научных работ с проблематикой более интересной. И что главное — все эти работы весьма и весьма актуальны для нашего академгородка.

— Попытаюсь угадать, — спокойно сказал светлый драко. — Вы имеете в виду, что у нас появилась ещё одна проблема: теперь некуда выбрасывать остатки от магических опытов… Впрочем, это не совсем проблема. Если глядеть глубже, нам придётся изучать теперь и магические остатки. После чего найти возможность либо преобразить их, либо полностью утилизировать. Что опять-таки предполагает их тщательное изучение.

— Боюсь, некоторое время нам придётся консервировать грязную магию, — задумчиво заметил Хальдор. — Или устроить вынужденные каникулы для наших студентов. Ведь нас ожидает судебное разбирательство. У нас пропали двенадцать исследователей аномальных эзотерически-магических явлений. Теперь ни мы, ни судмедэксперты не сумеем найти даже ментального следа их присутствия здесь. И мы так и не узнаем, что послужило их исчезновению. Да, нас ожидает много работы — и не всегда приятной. Пока я рад только одному: мы отстояли всех тех, кто мог пасть жертвой этих магических мутантов.

Он сначала опустил глаза на сидящих, почти обнявшихся друг с другом Шемара и Мелинду: измученная борьбой за сферу светлая драко спала, восстанавливая силы, на плече своего друга. Потом оглянулся на невидимый отсюда замок. Горько усмехнулся.

— И неизвестно ещё, что теперь делать с пустым зданием неподалёку от академгородка… Взять в качестве дополнительного корпуса?

— Господин Хальдор, — тихо позвал Шторм. — Буклих раскрылся. Он несёт сюда Марину. Говорит, что с нею что-то странное происходит.

Молодой ведун старался не показывать, что встревожен. Его выдавали побелевшие пальцы, сжимающие рукоять меча и боевого посоха, так и не спрятанного в рукав. А ещё он слишком явно злился на самого себя, что не может встать. А ведь это ему в его состоянии совершенно противопоказано: Хальдор сумел вынуть из ран металлическую ржавчину, но сами раны, судя по всему, были из тех, что заживают медленно. Мало того, что существовали почти переломы костей, так ещё все эти порезы и повреждения костей из-за вгрызшихся, вплавившихся в них решёток до сих пор не поддавались даже первой медико-целительской помощи из-за воздействия на них грязной магии, попавшей в раны вместе с частью металлической решётки.

Преподаватели немедленно принялись выглядывать в небе точку, в которой при желании можно было бы рассмотреть два существа. Но предрассветное небо пока пустовало, даже звёзд не осталось, лишь сильно сияли ровным белым цветом в посветлевшей темноте две ближайшие планеты-соседки Салливана.

Чтобы успокоить молодого ведуна, Хальдор склонился к нему и пообещал:

— Как только Буклих появится, мы немедленно пойдём ему навстречу.

А разогнувшись, едва заметно улыбнулся недовольной гримасе Шторма: студент явно хотел, чтобы преподаватели немедленно пошли в ту сторону, откуда и должен появиться крылан со своей ношей. Но Хальдор более опытен. Пойди он навстречу Буклиху слишком рано, потрать свою энергию (притом, что сам ранен) на излишнее движение — есть опасение, что он не сумеет в полной мере помочь девушке, что бы там с нею ни случилось.

Поэтому он остался рядом с молодым ведуном, который выглядел бы жалким, не будь он обозлён. И отдыхал, разглядывая блёклое предрассветное небо.

— Есть! — негромко сказал светлый драко Киприан.

Точка на небе ещё не видна, но никто не удивился возгласу видящего-проводника.

— Захария, остаёшься здесь, со студентами, — велел Хальдор. — Киприан, со мной.

Поддерживая на ходу руку, он первым начал спускаться с холма, примерно предполагая, где именно может приземлиться крылан. Впрочем, есть надежда, что Буклих, завидя спешащих к нему, сам спуститься ближе к ним. Он, конечно, устал, но конец пути может ознаменоваться приливом сил при виде встречающих его.

Так и случилось. С большой высоты уставший крылан чуть не спикировал на двоих преподавателей. Хальдор даже мельком успел испугаться, как бы Буклих не ударил о землю девушку, которая, показалось ему, пребывает в обмороке. Она не держалась за лапы крылана, как тогда, когда они улетали к мёртвой части города. Буклих вцепился в её кисти, издалека похожий на крылатого хищника, несущего в гнездо обессиленную в неравной схватке добычу.

Но ближе к земле крылан сумел приостановить самого себя и, паря в воздухе и мягко снижаясь, очень осторожно уложить Марину на траву. После чего рванул в сторону, где и приземлился, наконец. Глянув, как он, с беспомощно раскинутыми крыльями, согнувшись и упершись руками в колени, пытается отдышаться, Хальдор заторопился к девушке. Киприан, будучи моложе и спортивней, обогнал его и быстро присел перед Мариной, в первую очередь подняв ей голову.

— Что с нею? — охрипло спросил ректор, подбежав и кивая видящему.

— Не понимаю, — покачал головой светлый драко, склонившийся над девушкой, которая сипло и часто дышала, слепо глядя куда-то в пространство перед собой, и не откликалась на зов по имени, а только время от времени шептала что-то неразборчивое. — Буклих, давно это с ней?

Отдышавшийся крылан, похудевший так, что щёки обвисли, медленно подошёл к преподавателям, покосился на холм.

— А почему нет Шторма?

— Он ранен, двигаться не может.

— А, тогда вот… Мы с Мариной договорились, что будем лететь с паузами. А ещё мы очень замёрзли. У вас тут дождь был?

— Нет, не было никакого дождя.

— А у нас был ливень. Мы замёрзли. — Крылан снова посмотрел на холм и понизил голос: — Не говорите Шторму, но я напоил леди Марину зельем для быстрого разогрева.

— Бутылочку сюда, — сухо велел Хальдор, протягивая руку. — У девушки метаболизм, возможно, иной. Как же ты осмелился дать ей своё зелье?

— Ну, если б Марина заболела от холода, Шторм бы мне точно голову открутил, — философски сказал Буклих, пожимая плечами. — А зелье слабое, — добавил он, передавая флакончик. — Да и выпила она всего ничего.

Ректор открутил затычку и брезгливо понюхал содержимое флакончика. Скептически приподнял брови.

— Да нет. С этого у неё ничего страшного не могло произойти.

— По дороге, когда мы спустились отдохнуть в последний раз, её стошнило, — виновато сказал Буклих. — Сначала я подумал, из-за спирта, но он очень слабый. А потом подумал: может, её из-за высоты тошнит. Ну и летели — тоже бывает, что мутит.

— Киприан, — раздражённо сказал Хальдор, оглянувшись. — Если я правильно понимаю ситуацию и если мы сейчас же не донесём леди Марину до холма, Шторм приползёт сюда сам.

— Он так сильно ранен? — с тревогой спросил крылан, наверное, среагировав на слово «приползёт».

— Ходить некоторое время не сумеет.

Буклих скривился, как от собственной боли.

— А что у вас было?

— Потом тебе студенты расскажут, — заверил его Хальдор. — А пока нам всё же надо собраться и дойти до холма.

Киприан, ни слова не говоря, поднял девушку на руки и, несмотря на утомление после всех событий, быстро пошёл к холму. Хальдор шёл позади и внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы, слушал Буклиха, устало рассказывающего о том, что произошло в мёртвом месте города.

Добравшись до примитивного лагеря, Киприан положил девушку рядом с ведуном. К ней тут же подошли проснувшаяся Мелинда и Шемар. Шторм, осунувшийся от боли и тревоги, молчал — кажется, из последних сил глядя то на Марину, которую немедленно взял за руку, то на тех, кто над нею склонился, чтобы выяснить, что с нею происходит. Светлый драко Киприан снова присел на корточки, внимательно присматриваясь к невидимой оболочке Марины.

— Мелинда, есть возможность отдать ей остатки тех сил, которые она передала тебе для защитной сферы? — спросил Киприан, когда напротив него присела Захария.

— Есть, — откликнулась светлая драко и опустила ладонь на живот девушки, на солнечное сплетение.

— Вот как… — пробормотал Киприан и взглянул на стихийницу. — Захария, ты видишь?

— Вижу, только не понимаю, что происходит.

Хальдор видел то же, что и они: последние стихийные силы Земли, отданные девушке Мелиндой, мягко и незримо для непосвящённых кружили вокруг тела Марины, уходя в холм и снова возвращаясь, переплетаясь с силами Салливана — и с теми, что тянулись к ней от руки молодого ведуна. Сощурившись, Хальдор даже для себя неожиданно склонился к девушке.

— Они оставляют её здесь! — не сдержавшись, воскликнул он. — Это чудо! Я впервые вижу такое! Они оставляют её душу здесь, не давая ей уйти!

— Что… — задохнулся Шторм. — Она должна была уйти?!

— Теперь — нет.

— Кто её оставляет?

— Салливан и Веда. Их стихийные силы. Они закрепляют душу Марины в этой физической оболочке.

Буклих, который нерешительно стоял неподалёку от товарища, наконец выдохнул и подошёл к Шторму, чтобы сесть рядом с ним, с другой стороны от Марины.

Хальдор промолчал, что, кроме восторга при виде того, что просто являлось невообразимым для него, он ещё и испугался. Каковы цели двух планет, решивших не пустить неприкаянную душу девушки в новый путь по временам и пространствам? Не отзовётся ли негативом в дальнейшем такое участие космических сил в судьбе человеческой девушки?

— К нам едут машины, — буднично сказал Шемар, единственный часовой, стороживший всех остальных с тех пор, как они заинтересовались происходящим с девушкой.

Когда три машины с целителями и боевыми тёмными драко приблизились к холму, Марина пришла в себя. Заморгала на Шторма, слабо улыбавшегося ей сверху вниз, и попыталась подняться. Мелинда и Шемар помогли ей, после чего Захария спросила:

— Марина, как ты себя чувствуешь?

— Горло болит, — пожаловалась девушка. — От высоты стошнило немного. А где Буклих? С ним всё хорошо? Шторм, что с тобой? — испугалась она, разглядев неподвижные ноги ведуна.

— Со мной всё хорошо, — спокойно сказал молодой ведун. — Ты рядом.

— А у меня пропала возможность работать с силами, — вздохнула Марина, явно с трудом удерживаясь от плаксивой гримаски при виде его ног. — Я бы так хотела помочь тебе, Шторм! Правда!

— Ты уже помогла, — уже проворчал Шторм. — Именно тем, что рядом. Очень замёрзла там, под дождём? Буклих нам рассказал.

Хальдор заметил, как девушка, всё-таки отыскав глазами крылана, со слабой улыбкой посмотрела на застывшего от страха Буклиха («Ну, сейчас про зелье расскажет!»), а потом взглянула в глаза ведуна.

— Мы придумали, как согреться. Сначала бежали, потом летели. Буклих вообще очень здорово придумал так чередовать, чтобы и тепло было, и можно было бы быстро перемещаться. Вот только я сейчас себя чувствую так, будто и летела, и бежала одновременно. Ой, как я рада, что снова здесь! А вы? Что тут было у вас? С кем ты дрался таким жутким?

— Марина, давай обо всём чуть позже, — уже улыбаясь её беспокойству, откликнулся ведун. — За нами едут. Рассказать не успею. Подождём, ладно?

Девушка кивнула, держась за плечо ведуна. А потом вдруг склонила голову и уткнулась в плечо Шторма. По её вздрагивающим плечам ректор сообразил, что она плачет. Шторм поднял руку погладить девушку по голове.

— Ты что?

— Я… боялась. А вдруг, после того как отдам силы Земли, меня… — И затряслась ещё сильней, ещё пытаясь не плакать в голос, но уже всхлипывая с надрывом. — Я так боялась, Шторм, так боялась!..

— Ну ничего, — утешал её ведун, — всё обошлось. Марина, не плачь, всё обошлось. Ты останешься со мной. Потом расскажу — почему.

Хальдор чуть спустился с холма. Пока он стоял рядом с ведуном и его официальной невестой, он невольно продолжал изучать информационное поле Марины, которое теперь, после того как девушка отдала стихийные силы Салливану, стало видным. Нет, защита на ней всё ещё была. Но, пока ещё не закреплённая Штормом, она позволяла увидеть многое, в том числе и то поразительное действо, которого ректор в жизни не наблюдал… Но всё потом. Шторм прав. Всё потом. Сейчас дела обыденные требуют внимания.

Пока первая машина подъезжала к подножию холма, Хальдор разглядел в ней Серого Ветра. Едва она остановилась, двое тёмных драко выскочили из неё с носилками и прямым ходом устремились к молодому ведуну. За ними выскочили студенты и преподаватели с целительского факультета. Серый Ветер вышел следом, запоздав на несколько секунд. Он было заторопился к ректору, но резко остановился, глядя на холм. Хальдор усмехнулся. Да, защита Марины ещё слаба. И, пока ведун её не укрепит, многие узнают том, о чём девушка пока не подозревает.

Между тем опомнившийся Серый Ветер приблизился к ректору и спросил, понизив голос, как будто кто-то мог их в этом деловитом гомоне услышать:

— Молодой ведун знает?

— Не думаю, — ухмыльнулся Хальдор.

— Что у тебя с рукой?

— Подрался.

— Стоило того?

— Ещё как стоило. У нас тут столько открытий и новых тайн! — Хальдор криво улыбнулся. — И бесчисленное количество проблем.

Никто: ни Хальдор, ни Серый Ветер, больше не обращавшие внимания на девушку, — не заметил, как Мелинда, глядя на Марину, улыбнулась и, пока та ничего не замечала, занятая подготовкой к транспортировке Шторма, крепко-накрепко закрыла защиту подруги. О том, что при Марине остались её способности передавать стихийные силы, светлая драко скажет подруге потом.