Четверо лучших

33. ЛМ. Месть

От автора: Долгожданное холодное блюдо ;)

Ветка задела моё плечо, и я раздражённо отбросил её с такой силой, что она со свистом рассекла воздух, возвращаясь обратно, и ещё долго покачивалась у меня за спиной. Уже полчаса я бродил по опушке леса, вслушиваясь в шуршание травы и шелест ветвей. Потом свернул на тропинку и направился вглубь леса. Окружающую местность я уже достаточно успел изучить, а потому без затруднений вышел на маленькую полянку, которая некоторое время назад была воплощением идиллии, а сейчас по моей воле представляла собой глубокую прямоугольную яму с высящимися рядом с ней горами земли. Уже истекал срок, назначенный мной домовому эльфу, и, судя по тому, что он не вернулся сразу же, Дамблдор не потрудился защитить Нору от чужих домовиков. Хотя о чём я говорю, у нищего семейства и своих-то не было... В который раз вспомнив о времени, я наложил на себя чары Хамелеона, и, как оказалось, не зря. Буквально через минуту в яме послышался неясный шум, а потом передо мной появился Дриппи.

— Поручение выполнено, хозяин Люциус! — пропищал он. Я отпустил его нетерпеливым жестом. Потом, помедлив, подошёл к краю ямы и заглянул вниз. Там, на шестифутовой глубине Рон Уизли отчаянно царапал осыпающиеся стенки.

Меня он не видел, и, понаблюдав за тем, как мальчишка испуганно озирается и мечется от стенки к стенке, я улыбнулся в предвкушении и даже пожалел, что он не видит моей улыбки. Не хотел бы я оказаться на его месте...

Подняв палочку, я начал плести сложную иллюзию, неожиданно добрым словом вспоминая коротышку — профессора Чар, которого в моё время презирал весь Слизерин. Иллюзия постепенно выступала из небытия, и если бы не усилия, требующиеся для того, чтобы она была неотличима от реальности, я бы наслаждался от души. Впрочем, и без того месть обещала быть незабываемой.

Рыжий остолоп внизу попытался забраться на стенку ямы с разбега, но, естественно, у него это не получилось. Какое же ничтожество большинство волшебников представляют собой, если лишить их палочки... Уизли запрокинул голову вверх и начал вопить, призывая на помощь. Глупый мальчик, кто же тебе поможет, — почти ласково подумал я и резко двинул иллюзию вперёд.

Уизли замер, в ужасе открыв рот. Я знал, что он сейчас видит: огромную паучью лапу, которая шарит по краю ямы. Носком ботинка я сбросил вниз несколько комьев земли. Рыжий отмер, шарахнулся к противоположной стенке. Кричать он, видимо, теперь боялся. Странные, однако, у людей инстинкты, если вдуматься. Казалось, именно сейчас мальчишка должен вопить как резаный, однако он молчит.

Тем временем над краем ямы появилась вторая лапа. Я подключил воображение, в поле зрения моей жертвы появилась голова акромантула с мощными жвалами, и Уизли, тоненько поскуливая, сжался в уголке. Судя по судорожным подёргиваниям, он пытался слиться с землёй. Было видно, что он не хочет смотреть, но пересиливает себя и всё равно смотрит. Я готов был поспорить, что сейчас он из последних сил убеждает себя, что спит и видит кошмар.

Я создал остальные лапы и переваливающееся через край ямы тело, сумел придумать даже узор на раздувающемся брюхе. Потом подкинул ещё земли. Вот тут Уизли закричал, и я не удивился, не услышав в его крике ничего человеческого. Белое лицо, искажённое от ужаса, стало похожим на посмертную маску. На мгновение мне захотелось прервать пытку, но отступить от своих принципов я не мог: за Драко нужно было отомстить.

Рыжий выдержал ровно до того момента, пока щёлкающие челюсти не оказались совсем рядом с ним. Когда он замолчал и обмяк, я понял, что веселье закончено. Что ж, будем надеяться, что этот урок он выучит на всю оставшуюся жизнь. Я же сделал для него всё, что мог, и его проблемы, если он ничего не поймёт.

Я левитировал мальчишку из ямы и небрежно бросил на траву.

— Дриппи!

— Да, хозяин?

— Сейчас вернёшь этому месту первоначальный облик, а когда я уйду, перенесёшь мальчишку туда, откуда взял.

Земля обрушилась в яму, изрытая поверхность быстро покрылась травой.

Я взглянул на Уизли. Он был без сознания, и веснушки резко выделялись на белом лице. Я присел над ним, рукой в перчатке тронул его волосы и хмыкнул с радостным удивлением: надо лбом в рыжем буйстве одиноко серебрилась седая прядь.