Чтобы встретиться вновь…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро не успел Марк появиться на кухне, как раздался телефонный звонок. Он не выспался и был не расположен вести разговоры. Схватив в сердцах трубку, он сердито произнес:

— Здравствуйте.

— Это «Кулаба Уотерс»?

Голос был женский, с английским акцентом, и без сомнения принадлежал светской даме. Эта женщина наверняка хочет поговорить с Софи, но, судя по звукам, доносившимся из ванной, — он их слышал, когда проходил мимо, — у его гостьи снова приступ утренней тошноты.

— Да, — ответил он. — Я — Марк Уинчестер.

— Марк, это Элайза Фелшем. Моя дочь Софи недавно к вам приехала.

У Марка ком застрял в горле. Он был мысленно готов к неизбежному разговору с отцом Софи, но ее мать… это совсем другое дело. Он прокашлялся.

— Софи здесь, леди Элайза. Вы, наверное, хотите поговорить с ней?

— Да, пожалуйста. Но прежде я хотела бы кое о чем вас спросить.

Властные нотки в ее голосе заставили Марка почувствовать себя школьником, которого вызвали в кабинет директрисы.

— Конечно. — Он шумно выдохнул и спросил: — Что именно вы хотите узнать?

Правда, что моя драгоценная дочка от вас забеременела? Разве в Австралии не слышали о безопасном сексе?

— Марк, где именно в Австралии вы живете?

Вопрос застал его врасплох.

— У меня скотоводческая ферма на северо-западе Квинсленда, — хриплым голосом ответил он.

— А как называется ближайший город?

— Вандабилла.

— Ванда… что? Как это произносится?

Марк терпеливо повторил.

— Хм… Здесь такого нет. А какой поблизости большой город?

Марк подавил раздражение. Да, у примадонны настойчивый характер.

— Ближайший большой город — Маунт-Айза.

Он услышал шелест страниц и понял, что мать Софи листает атлас.

— Да, я его нашла. Господи! — Последовала продолжительная пауза. — Вы живете в… пустыне.

Марк улыбнулся.

— «Кулаба Уотерс» находится далеко от центра светской жизни, но не беспокойтесь о своей дочке, леди Элайза. Она… — он запнулся, — она в надежных руках.

— Рада слышать это, Марк, — неожиданно доброжелательно сказала леди Элайза.

— Я позову Софи.

— Спасибо.

Марк торопливо прошел по коридору к ванной и постучал в дверь.

— Софи? — позвал он.

Ответа не последовало.

— Софи! — Что он скажет леди Элайзе, если ее дочь окажется не в состоянии подойти к телефону?

Но, к его огромному облегчению, дверь открылась и на пороге появилась Софи, бледная и измученная.

— Звонит твоя мама.

Софи застонала и прикрыла глаза.

— Она знает о ребенке?

Марк пожал плечами.

— Она мне про это ничего не сказала.

— Я просила Эмму не говорить ей.

— Не думаю, что она знает. Но она ждет. Ты можешь поговорить в моем кабинете, если хочешь. Я повешу трубку на кухне.

Софи чувствовала себя отвратительно. Она так и не акклиматизировалась после смены часовых поясов, а тут еще утренняя тошнота и неприятный разговор с Марком прошлым вечером.

Она робко подняла трубку.

— Привет, мама. Как ты?

— Все замечательно, дорогая. Но я немного удивлена. Я вернулась из Милана и обнаружила телефонное сообщение о том, что ты улетела в отпуск в Австралию. Так неожиданно!

— Ну, да…

— Софи, ты ничего не объяснила, оставила только номер телефона. Дорогая, с тобой все в порядке? У тебя какой-то унылый голос.

— Мама, со мной все хорошо, — Софи постаралась говорить бодро.

— Рада это слышать. А как долго ты пробудешь на ферме Марка Уинчестера?

После состоявшегося накануне разговора она не знала, сколько здесь пробудет, но тем не менее ответила:

— Две недели.

Молчание на другом конце провода было довольно продолжительным. Наконец мать спросила:

— Когда ты познакомилась с этим молодым человеком, дорогая?

— Два месяца назад. На свадьбе Эммы и Тима. Марк был шафером.

— А, понятно. — По материнскому голосу Софи поняла, что та сделала свои и, кажется, далеко идущие выводы. — Очевидно, Марк — близкий друг Тима.

— Да.

В трубке послышался облегченный вздох.

— В таком случае я уверена, что он превосходный молодой человек. Софи, должна сказать, у Марка потрясающий голос. Очень густой баритон. Почти бас.

— Так и есть.

— Он, наверное, очень высокий.

— Довольно высокий.

— И темноволосый?

— Да, мама.

Софи ничего не могла понять — теперь в голосе матери отчетливо прозвучали… мечтательные интонации.

— Как жаль, что мы с твоим отцом должны были лететь в Швецию и не попали на свадьбу. Я позвоню Эмме и попрошу ее показать фотографии.

Софи занервничала. Кажется, мама уже слышит свадебные колокола!

— Мама, мы с Марком… просто друзья.

— Конечно, дорогая. А его ферма в аутбэке… это, должно быть, очень интересное место. Ты постараешься увидеть еще что-нибудь за время своего отпуска? Ну, Сидней, к примеру, Улуру [5] или Большой Барьерный риф?

— Не уверена.

Помолчав, леди Элайза спросила:

— А в «Кулаба Уотерс» живет много народа? Я читала, что в больших хозяйствах много обслуги.

У Софи вдруг вспотела ладонь, и она чуть не выронила телефонную трубку.

— У Марка есть сторож, но… ему пришлось уехать.

— Весьма некстати. — Теперь в голосе леди Элайзы прозвучала озабоченность. — Значит, вы с Марком проведете две недели вдвоем?

— Да… более или менее.

— Софи, дорогая, это разумно?

— Конечно, мама.

— Ты такая мягкая и порывистая девочка. Я не вынесу, если тебя опять ждет разочарование.

— Не волнуйся из-за меня. Я — само благоразумие. И очень скоро вернусь домой.

К удивлению Софи, мать не стала дальше развивать эту тему.

— Хорошо. Не буду тебе надоедать и желаю приятного отдыха, моя дорогая.

— Спасибо за то, что позвонила, мама. Привет папе.

— Да-да, конечно. Всего хорошего, дорогая.

Софи положила трубку и бессильно опустилась в кресло около письменного стола. До сегодняшнего утра она не думала о родителях, а сейчас у нее перед глазами стояло красивое мамино лицо. Она представила, как мама пересказывает отцу их телефонный разговор. Сэра Кеннета не так легко успокоить, и его уж точно не покорит богатый баритон Марка. Но хуже всего то, что когда мама увидит свадебные фотографии, на которых Марк такой неотразимый в костюме шафера, она решит, что ее дочь потеряла голову и влюбилась в него. И начнет терзать расспросами бедняжку Эмму. А Эмма знает о ребенке…

О господи!

Софи вскочила на ноги и устремилась по коридору на кухню.

— Марк?

Он возился у плиты со сковородкой и, обернувшись, спросил:

— Все в порядке?

— На первый взгляд — да.

— Твоя мама знает… о ребенке?

— Пока нет. Но я должна позвонить Эмме и предупредить ее.

— Правильно. Звони.

Марк был вежлив, но сдержан, и Софи словно обдало холодом. Она вернулась в кабинет и набрала номер Эммы. В мозгу вертелся один и тот же вопрос: почему она не нашла подходящих слов и не убедила Марка в том, что Оливер уже давно для нее ничего не значит?

Номер Эммы был занят. Неужели мама успела ей позвонить?

Софи набрала номер мобильного, рассчитывая, что Эмма ответит, даже если говорит в это время по другому телефону.

— Алло? — раздался голос Эммы.

— Эмма, это Софи.

— Софи? А я как раз разговариваю с твоей мамой.

— Ой, она меня опередила. Она что, расспрашивает тебя о Марке?

— Еще как.

— Ты ей не рассказала про ребенка?

— Сокс, можешь быть уверена — я не проболтаюсь. Я всего лишь сказала леди Элайзе, какой лихой парень твой Марк, какой потрясающий человек и к тому же холостой.

— Ты спятила! О браке не может быть и речи!

— Очень жаль, — заметила Эмма.

Софи повесила трубку, но особого облегчения не ощутила. Она представила себе, как бурно Эмма с мамой обсуждают ее, и застонала. Очень скоро о Марке узнают папа и сестры. Они подумают, что Софи безумно влюблена в него. Иначе с чего вдруг она полетела на другой конец света?

Сосиски и помидоры, которые Марк жарил на сковородке, превратились в угольки — так он был погружен в свои невеселые мысли. Пришлось жарить вторую порцию.

С прошлого вечера он пребывал в самом мрачном расположении духа. Он-то считал, что Софи проделала такой длинный путь, потому что он ей понравился и она надеялась продолжить их отношения. Ну и дурак! Вообразил, что тогда на свадьбе они друг другу приглянулись. Вчерашний разговор не выходил у него из головы, и он никак не мог сосредоточиться, даже когда чинил в сарае старый трактор.

Проблема в том, что он почти влюбился в женщину, которая, судя по всему, им не интересуется. А если и интересуется, то лишь потому, что от него забеременела. Но он ее все равно не оставит.

Надо слушать разум, а не сердце, и напрочь забыть про романтику. Никаких ухаживаний в течение двух недель. И не обращать внимания на пухлые губки и прелестную фигурку. Надо помнить — она в любом случае не захочет здесь остаться. А значит, ему нужно позаботиться о ней наилучшим образом — пока она в его доме, — а через две недели отправить домой, в Англию, пообещав постоянно быть на связи.

Софи ждала, пока Марк кончит завтракать, чтобы продолжить прерванный накануне вечером разговор. У нее было достаточно времени обдумать, что она ему скажет, но она не была уверена, что когда откроет рот, то произнесет нужные слова. Она смотрела на Марка: вот он допил кофе и поставил кружку на стол. Внутри у нее все дрожало.

Он взглянул на нее и спросил:

— Хочешь осмотреть ферму? Конечно, если чувствуешь себя нормально.

Софи сделала глубокий вдох и положила руки на стол.

— Прежде я хочу поговорить о более важных вещах.

— О каких? — Марк опустил глаза и стал собирать посуду.

— Марк, пожалуйста, взгляни на меня.

Он очень медленно поднял голову. Какое у него холодное выражение лица! Сердце Софи готово было выпрыгнуть из груди.

— Пожалуйста, поверь мне, — сказала она. — Ты прав — я начала флиртовать с тобой на свадьбе, чтобы уязвить Оливера. Но к себе домой я пригласила тебя не поэтому. Об Оливере к тому моменту я совершенно забыла. Я думала только о тебе, Марк. — Волнуясь, она протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до его руки. — Я легла с тобой в постель по одной-единственной причине… Я очень этого хотела.

Он молчал, и тогда она — уже более уверенно — продолжила:

— Марк, ты был просто неотразим в костюме шафера. Ни одна девушка не смогла бы устоять перед тобой.

Он внимательно посмотрел прямо ей в глаза, и ей стало трудно дышать.

«Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он поверил!»

— Значит, все дело в дорогом костюме, взятом напрокат?

— Марк Уинчестер, клянусь — ты был неотразим.

— Touche [6], — ответил он. — Ты тоже была очаровательна в своем платье подружки невесты.

— Правда?

— О, да!

Он широко улыбнулся, и от этой улыбки у Софи сжалось сердце — теперь от радости. Она облегченно вздохнула.

Марк отнес посуду в раковину и спросил:

— Как насчет экскурсии по моей ферме?

Задай Марк ей этот вопрос в первый день ее приезда, она довольствовалась бы поверхностным осмотром «Кулаба Уотерс», но после звонка Джилл ей захотелось более детально ознакомиться с жизнью на ферме. Чтобы Марк увидел, что ее интерес — неподдельный.

— А у тебя есть на это время? — спросила она. — Ты отсутствовал две недели, и я уверена, здесь накопилась уйма дел.

Его брови удивленно взлетели вверх.

— Надо бы починить ограду, — ответил Марк, — но эта работа займет почти весь день, и тебе снова придется оставаться одной.

— А почему я не могу поехать с тобой?

Теперь на лице Марка было написано такое удивление, как будто она собралась в одиночку пересечь пустыню.

— Софи, на улице очень жарко. Тебе станет плохо.

— Я уже выходила из дома — там не так уж страшно.

— Но ты беременна.

— Это естественное состояние.

— Сегодня утром тебя опять тошнило, — не соглашался он. — И я обещал твоей маме, что позабочусь о тебе.

— Марк, я чувствую себя хорошо и хочу поехать с тобой.

Он вздохнул, а она уперлась руками в бока и спокойно смотрела на него.

— Я не снежинка и не растаю от солнца.

Он бросил взгляд на ее одежду — льняные шорты и топ.

— В таком наряде нельзя выходить на солнцепек — сгоришь через десять минут. У тебя есть джинсы и рубашка с длинными рукавами?

— Джинсы есть, а вот рубашки с длинными рукавами я не привезла.

— Возьмешь мою и подвернешь рукава, а подол можно не заправлять внутрь. Это спасет тебя от солнца.

Софи от радости, что Марк согласился взять ее с собой, была готова надеть на себя что угодно.

Марк посмотрел на ее изящные белые сандалии.

— А что еще у тебя есть из обуви?

— Кроссовки подойдут?

— Подойдут. А шляпа?

— Я привезла шляпу от солнца.

— С широкими полями?

— Ну, не очень. Я взяла ту, что поместилась в чемодан.

Марк засмеялся.

— Возьмешь одну из моих. Конечно, она не такая красивая, но зато лицо не обгорит.

Спустя час Софи поняла, что Марк не зря нарядил ее в хлопчатобумажную рубашку и шляпу с широченными полями. Солнце палило нещадно. Она стояла посередине огромного загона и смотрела, как Марк отмеряет шагами места для металлических столбов.

Частокол показался Софи очень тонким и хлипким. На английских фермах ставят каменные или бревенчатые заборы.

— Почему ты не используешь бревна? — спросила она.

— Белые муравьи мгновенно изъедят деревянные колья, — объяснил он и, натянув кожаные перчатки, начал сгружать тяжелые рулоны колючей проволоки из багажника легкового фургона. — Если не удается достать колья и стяжки из термито-стойкой древесины, берем металлические.

— Ты сам чинишь все изгороди на ферме?

— Для больших работ я нанимаю людей, а мелкий ремонт делаю сам.

Марк сверкнул белозубой улыбкой.

— Итак, что делать мне? — спросила она.

Он вручил ей перчатки.

— Ты очень мне поможешь, если подержишь колья, пока я буду их забивать. Руки должны находиться подальше от верха, примерно на половине длины.

— Поняла.

Софи присела, чтобы удержать тонкий черный кол на месте. Марк приподнял инструмент, похожий на огромный молот, затем с силой опустил. С каждым ударом кол погружался в землю все глубже и глубже.

— Намного легче, чем вбивать кувалдой, — пробормотал он.

Рубашка на широких плечах Марка натянулась и грозила вот-вот лопнуть, а подол вылез из-под ремня брюк. Софи не могла не восхищаться его сильной фигурой с мускулистыми узкими бедрами и выпирающими бицепсами на руках. Да, при такой работе тренажеры ему ни к чему.

Он посмотрел на нее, и она поспешно отвела глаза.

— Продолжим? — спросил он.

— Да.

Они забили все намеченные колья, и Марк приладил по периметру проволоку.

Софи смотрела на него как заворожённая. Все движения Марка были выверенные, плавные и неторопливые, но она не сомневалась, что при необходимости его реакция будет моментальной.

Когда ограда начала принимать очертания, Софи вдруг почувствовала — пусть и неоправданную — гордость. Конечно, ее помощь минимальна, но они работали вместе, и из них вышла отличная команда.

Ленч они устроили в тени эвкалиптов, и с удовольствием ели бутерброды, запивая чаем из фляжки. Марк вытащил из фургона старое одеяло и расстелил на траве.

— Прежде чем поедем домой, тебе надо немного отдохнуть.

Спорить с ним Софи не хотелось, и поэтому она улеглась на одеяло и стала смотреть на небо сквозь ветви дерева. Небо было удивительно голубое и ясное, без единого облачка.

— Дедушкино небо, — задумчиво произнесла она.

— Не понял? — Марк вопросительно взглянул на нее.

Он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева и вытянув длинные ноги.

— Я всегда думаю о дедушке, когда смотрю на чистое, ясное небо. В Англии не часто увидишь голубое небо без облаков. Совсем маленькой я ездила в деревню и любила гулять с дедушкой и смотреть на небо. Мы радовались, когда небо бывало темно-голубое и безоблачное. Он говорил мне, что если я когда-нибудь увижу небо красивее, то должна написать ему об этом.

— И ты напишешь?

— Не могу. Он умер два года назад.

Марк сочувственно посмотрел на нее.

— Он, видно, был хорошим человеком.

— Да. Самым лучшим. — Софи следила за стайкой маленьких птичек с ярким опереньем, которые уселись на ветки дерева справа от нее. — В нашей семье мы с дедом считались… чудаковатыми, — сказала она. — На воскресных приемах мамы — если он там появлялся — ему, как и мне, становилось скучно от всех этих музыкальных сплетен, и мы с ним обычно сбегали. Бродили по саду, искали птичьи гнезда или высматривали ежей, а иногда он тайком от мамы водил меня в кафе, где я объедалась пирожными.

Марк засмеялся, и Софи перевернулась на бок, чтобы лучше его видеть.

— Летом, как раз перед его смертью, я поехала с ним в Шотландию. Пока я сидела на берегу реки и читала, он часами с удовольствием ловил форель.

— Да, не всякому так повезет, — вздохнул Марк. — Мой отец умер пять лет назад во время лесного пожара. Всю свою жизнь он тяжело трудился. Плохо, что я не додумался устроить ему настоящий отдых.

— Но он наверняка был доволен жизнью на собственной ферме.

— Да, наверное. Папа и мама были очень близки. Она умерла через полтора года после него. Врачи говорили — от сердечной недостаточности, но я считаю, что она слишком сильно горевала по нему.

— Как трогательно. — У Софи сдавило горло. Она подумала о том, как счастливо родители Марка жили в аутбэке. И как любили друг друга.

Лежа под деревом, она рассеянно поглаживала живот и… представляла себя следующей миссис Уинчестер.

— Интересно, родится мальчик или девочка? — произнес Марк, глядя на нее.

— Ты думал об этом? — удивилась она.

— Конечно. А ты разве не думала?

— Я боялась, — призналась она.

— И ты не придумывала имена?

— Нет.

— А я считал, что все женщины любят это делать.

Софи посмотрела на него и увидела серьезное, даже суровое, лицо.

Она не решилась сказать ему, что придумывание имен для ребенка означает надежды на будущее, а предательство Оливера отучило ее надеяться на лучшее.

— Я… я просто думаю о нем, как о моей маленькой фасолинке, — сказала она.

— Фасолинке?

— Ну да.

В глазах Марка промелькнула нежность.

— Человеческая фасолинка?

— Да. — Софи едва заметно улыбнулась. — Маленькая человеческая фасолинка. Наша маленькая фасолинка.

Марк тоже улыбнулся. Их взгляды встретились, и у Софи потеплело на душе. После совместной работы сегодня утром она впервые осмелилась подумать: а вдруг у них с Марком все получится?

Софи натянула шляпу Марка на лицо и постаралась успокоиться, прислушиваясь к тишине залитого солнцем аутбэка. Сегодня эта тишина не внушала страха, и она больше не скучала по городскому шуму, наслаждалась покоем и чувствовала, как спадает напряжение и расслабляется тело. Единственными звуками, нарушавшими тишину, было слабое жужжание насекомых в траве да ее собственное легкое дыхание. Лежа вот так, зная, что над ней голубое небо и сине-зеленые конусообразные эвкалипты, она ощущала себя частицей вселенной.

Должно быть, она заснула и очнулась, услыхав, как Марк складывает вещи в фургон.

— Сколько же я проспала? — спросила Софи и села.

Он улыбнулся.

— Около часа.

— Господи!

Он протянул ей фляжку и металлический стаканчик.

— Допьешь чай?

— Спасибо. Может, тогда я окончательно проснусь.

Серые тени от деревьев уже начали ложиться на желтую траву. Когда они ехали домой, тени становились все длиннее, а жара сменилась прохладой. Появились целые семьи кенгуру и начали щипать траву.

— Если хочешь, я покажу тебе, как незаметно подкрасться к кенгуру, — сказал Марк. — Когда они поднимают головы от еды, ты замираешь, а потом снова тихонько приближаешься к ним. Можно даже их погладить.

— Смешно, — улыбнулась Софи.

Австралийский буш [7] не так страшен, если рядом с ней Марк, который уверенно держит руки на руле. Вот он объехал гигантский муравейник и устремился вперед по бездорожью. Он в этой среде свой. Его спокойствие передалось ей, и она чувствует, знает, что может ему доверять.

И тут его неожиданный вопрос нарушил ее мысли.

— Раз уж мы решили получше узнать друг друга, то почему бы тебе не рассказать об Оливере?