Чтобы встретиться вновь…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Соседи Марка жили в большом доме, похожем размерами на дом в «Кулаба Уотерс»: одноэтажном, с железной крышей и просторными, тенистыми верандами. Но их дом окружен деревьями и, к удивлению Софи, зелеными лужайками. Стены были выкрашены белой краской, а крыша, ставни и перила лестницы — темно-зеленой.

Эндрю и Джилл Джексон было около сорока. Оба — высокие, худощавые, светловолосые и приветливые. В семье росли трое детей: две длинноногие девочки-подростки и шестилетний мальчик — миниатюрная копия отца.

— Дети обожают гостей, — со смехом сказала Джилл и провела Софи с Марком на веранду, где стояли плетеные кресла. — Это позволяет им увильнуть от уроков.

— А куда вы ходите в школу? — спросила Софи у девочек.

— Мы учимся дома, — ответила старшая, Кэти.

— Заочное обучение, — пояснила Джилл, наливая в стаканы холодное имбирное пиво домашнего приготовления. — Задания им присылают по почте, и каждый день они созваниваются с учителем из Маунт-Айзы. На некоторых фермах есть гувернантки, но я с удовольствием занимаюсь с детьми сама.

Софи попыталась представить — и безуспешно — свою маму в роли учительницы. Нет, невозможно. Леди Элайза всегда слишком занята собой.

Эндрю расспрашивал Марка о том, как прошел сгон скота, потом мужчины стали обсуждать компьютерную программу, позволяющую проверять состояние животных в загонах при помощи фотографий, сделанных со спутника. Софи слушала с интересом, но не вмешивалась в их беседу.

Помогая Джилл накрывать на стол, она не удержалась от вопроса:

— Дети родились здесь?

— Нет, конечно. Я поехала рожать в Маунт-Айзу, в больницу.

— Но ведь это очень далеко, а если начались схватки…

— Нет-нет, схваток у меня тогда еще не было, — ответила Джилл, заправляя овощной салат оливковым маслом. — Беременные женщины из глубинки отправляются в город, когда у них срок тридцать шесть недель. Это необходимо, чтобы избежать риска.

— А во время беременности каким образом вас наблюдал врач?

— Врач приезжает в Вандабиллу из Маунт-Айзы каждую неделю. Он привозит с собой ультразвуковой аппарат, так что все в порядке. — Джилл с любопытством взглянула на Софи, словно ожидала, что та объяснит свой интерес к беременным женщинам в аутбэке.

Джилл очень милая, но Софи все же не захотела откровенничать. Вместо этого она спросила:

— Вы всегда здесь жили?

— Нет, я выросла в городе. В Аделаиде, это на юге. Я училась на медицинских курсах вместе с сестрой Эндрю, и как-то на каникулы поехала к ней домой, увидела ее брата и… — Джилл засмеялась. — И в тот же день я помогла ему делать прививку бычкам. Не могла глаз от него отвести. — Она весело подмигнула Софи. — Но он не возражал.

Софи хотелось спросить у нее, не жалеет ли она о том, что уехала из города, но тут на кухню вбежала Анна с известием, что малыш Джон уже залез в картофельный салат, поэтому вопросы отпали.

Софи получила большое удовольствие от ленча. Мясо с кисло-сладким соусом оказалось очень вкусным. Они ели в просторной столовой, выкрашенной в бледно-лимонный цвет. Окна выходили на тенистый сад. Софи восхитилась садом, и Джилл предложила дать ей черенки. Софи растерялась, но тут вмешался Марк:

— Софи пробудет здесь всего неделю-другую, а за это время сад не посадишь.

Хозяева замолчали, и Джилл обменялась удивленным взглядом с мужем.

Марк сидел с невозмутимым лицом, и неловкое молчание нарушила Джилл:

— Софи, серьезные растения могут подождать до вашего возвращения. А пока я все же дам вам несколько отростков.

Софи смутилась. Она не собирается возвращаться! Что такого Марк наговорил Джексонам про нее? Она бросила на него вопросительный взгляд, но он уставился в тарелку.

Если Джилл и заметила напряжение между ними, то виду не подала.

— Теперь десерт, — объявила она. — Места хватит для лимонного торта со взбитыми сливками?

Софи посмотрела на Марка и увидела, что он еле заметно улыбается.

— Спасибо, я — с огромным удовольствием. Я обожаю торт со сливками. — И подмигнул Софи.

У нее запылало лицо. Она вспомнила, что произошло после того, как они съели такой же десерт.

— Джилл, позвольте вам помочь. — Софи вскочила из-за стола.

Пока все уплетали торт, Джилл сказала Софи:

— Марк говорил, что ваши родственники — известные музыканты.

— У меня дедушка был очень музыкальный, — заявил Эндрю. — И у нас с тех пор остался рояль, но на нем сейчас никто не играет.

— Кроме меня, — пискнула Анна. — Но я смогу как следует научиться играть на рояле, только когда поступлю в школу-интернат.

Софи сочувственно улыбнулась девочке.

— Софи, вы наверняка играете. Может быть, сыграете что-нибудь Анне? — попросила Джилл.

Софи едва не отказалась — она привыкла скрывать свои музыкальные способности. Она слишком хорошо помнила, как в детстве родители заставляли ее играть для гостей и как она страдала от сравнения с более одаренными сестрами.

Но сейчас совсем другой случай.

— Да, я немного играю, — сказала она.

Анна захлопала в ладоши.

— Пожалуйста, поиграйте нам!

— Да, пожалуйста, — присоединилась к дочке Джилл. — На нашем рояле уже вечность никто профессионально не играл, но я все же каждый год его настраиваю.

— Будет приятно послушать настоящую музыку, а не детское бренчанье, — вторил жене Эндрю.

Все выжидательно смотрели на Софи.

— У меня нет нот, — сказала она, но, увидев, как расстроилась Анна, сдалась. — Я смогу сыграть простые пьесы по памяти.

— Чудесно. — Джилл встала. — Рояль в гостиной. Я подам туда кофе.

Было три часа пополудни, когда Софи с Марком расстались с гостеприимными хозяевами.

— Ну, ты имела грандиозный успех, — сказал Марк на обратном пути в «Кулаба Уотерс». — А говорила, что не музыкальна, не талантлива.

— Смотря с кем сравнивать.

— Джексоны в тебя влюбились. Я очень тобой гордился. — Марк вдруг засмущался, словно сказал лишнее.

От его похвалы у Софи по телу пробежала дрожь.

— Анна очень одаренная девочка. У нее исключительный слух для ребенка. Мне было неловко объяснять, что я не смогу ее учить, потому что возвращаюсь в Англию. — Софи сдвинула брови. — Не понимаю, почему они подумали, что я остаюсь.

В ответ Марк лишь прокашлялся. Тогда Софи повернулась к нему, скрестила руки на груди и строго спросила:

— Марк, признавайся, в чем дело?

— Ты о чем? — Он бросил на нее быстрый взгляд и тут же отвел глаза.

— Как будто ты не знаешь! Почему твои соседи считают, что я остаюсь?

Он сжал губы и, помолчав, процедил:

— Ну, просто они так подумали.

— Эндрю и Джилл не производят впечатления людей, которым что-то взбредает в голову. Что ты им сказал?

— Я сказал, что ты — та самая девушка, с которой я познакомился в Англии.

— Про мою семью им тоже уже все известно. А что еще ты им наговорил?

Он смущенно пожал плечами.

— Ничего особенного. Видишь ли, в аутбэке все слухи распространяются очень быстро. Когда ты позвонила, я с ребятами перегонял скот, ну и пошли разговоры.

— В самом деле? Но почему?

— Ну… не каждый день человеку, который находится посреди пустыни, звонит девушка из Англии.

Она нахмурилась.

— И что… все кругом это слышали?

— Они специально не подслушивали, но знали, что ты звонишь из Англии, а я летал туда на свадьбу. Теперь здесь появилась ты. Сообразить, что к чему, не трудно. Ясно как дважды два четыре.

Ей стало грустно, она отвернулась и посмотрела на стадо скота, мирно пасущееся на траве. Она вспомнила, в каком была смятении, когда звонила Марку. В какое неловкое положение она его поставила! Ведь ему пришлось отвечать на ее неожиданный звонок перед целой компанией скотоводов. А теперь друзья Марка и соседи вообразили, что у них роман и, видимо, ждут не дождутся, когда он на ней женится. Если свадьбы не будет и она вернется в Англию, они сильно расстроятся. Несомненно, поползут сплетни, а Марку придется оправдываться.

В Англии ей придется отвечать на такие же неприятные вопросы своих родителей. Ну и дела! Софи смотрела в окно на проплывающие мимо пастбища.

Сегодня в гостях у Джексонов ей пришло в голову, что жизнь в аутбэке может быть очень даже хорошей, если женщина и мужчина любят друг друга. Оторванность австралийского буша от суеты и шума городской жизни требует особенных отношений… более трепетных. Она никогда не встречала такую дружную, счастливую семью, как Джексоны.

В какой-то момент Софи показалось, что она, возможно, смогла бы жить в Австралии, смогла бы преуспеть в роли жены. Пример Джилл ее воодушевил. Джилл довольна своей жизнью, тем, что у нее большое хозяйство. Она следит за обучением детей и помогает мужу управлять фермой. Софи представила себя на месте Джилл. Играя на рояле, она заметила, с какой теплотой Марк смотрит на нее. Неужели брак с ним все-таки возможен? Но сейчас, когда они ехали по пыльной, неровной дороге, она поняла, какие они с Джилл разные. Стоило ей приехать в аутбэк, как она сразу начала помогать Эндрю. И, кроме всего прочего, у них брак по любви.

Любовь. В этом все дело. Любит ли ее Марк? Весьма сомнительно. О да, он добр с ней и терпелив, но для жизни в аутбэке ему нужна совершенно другая женщина. Она чуть не упала в обморок от страха, когда гладила нос лошади, а уж о том, чтобы сесть на нее и поехать, не может быть и речи. Она носит легкомысленные сандалии вместо практичных ботинок. Она умеет готовить затейливые десерты, но понятия не имеет, как готовить мясо со специями.

И Марк все прекрасно понимает. Как жена она ему не подходит. И, к сожалению, в ближайшее время вряд ли что-либо изменится.

Вечером за обедом Софи спросила:

— Марк, скажи, а где ты спишь, когда перегоняешь скот?

Марк чуть не поперхнулся. Вопрос Софи о том, где и как он спит, не способствует хорошим манерам за столом. Сегодня вечером она выглядела такой хорошенькой. Немного раскраснелась, глаза сверкают. На ней были узкие белые джинсы и шелковый топ бледно-лилового цвета с кружевной отделкой на груди. И она решила завести разговор о постели?

— Мы спим в свэге [8], — сказал он.

— В чем? — удивилась Софи.

— Свэг. Это подобие спального мешка из водонепроницаемой парусины, а внутри него — легкий матрас.

— Но вы стелите эти ваши свэги в палатке?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Мы спим на открытом воздухе, под звездами.

— Да ну?

— Палатки слишком громоздкие. Мы сгоняем скот в сухую погоду, когда почти не бывает дождя. Да и брезент всегда можно натянуть между деревьями.

— Значит, вы просто лежите на земле?

— Да. Нет ничего лучше, чем спать под открытым небом.

Софи отхлебнула воды из стакана.

— А женщины… такие, как Джилл Джексон, спят так же?

— Конечно. — Марк не удержался от насмешливой улыбки. — Тебе бы понравилось. Свернуться клубочком в свэге и прислушиваться к ночным звукам буша. — И вдруг у него вырвалось: — А почему бы нам это не попробовать?

Господи, как ему взбрело в голову сказать такое? Софи ни за что не согласится.

Но, вопреки ожиданиям, она застенчиво улыбнулась и произнесла:

— С удовольствием.

Софи смотрела на звезды сквозь тонкую москитную сетку, натянутую над ее свэгом. Она не могла поверить, что согласилась на такую авантюру. Ей было одновременно и страшно и радостно.

Ей ничего не грозит, убеждала себя она. Марк спал таким образом много раз. И к тому же они лежат на берегу ручья всего в нескольких сотнях метров от дома. Марк сказал, что если ей не понравится, то можно вернуться в дом. Но лежать в свэге оказалось очень уютно. Москитная сетка защищала от назойливых насекомых, поэтому жаловаться было не на что. То, что нет электрического света, стен, крыши и пола, ее больше не волновало. Если бы еще не думать о том, что совсем близко лежит Марк…

Прохладный ночной воздух был напоен ароматом трав, над головой простиралось небо, усеянное сверкающими бриллиантами звезд. Оно похоже на огромный, сказочный купол.

Потрясающе.

Софи вспомнила о младенце, который рос в ней. Последние дни она, как ни странно, о нем не думала. Сунув руку за пояс спортивного костюма, она положила ладонь на живот. Каково ему там?

Когда-нибудь ее ребенок приедет к Марку в «Кулаба Уотерс». Он приведет его ночью сюда и покажет эти восхитительные звезды. И эту луну. Они будут здесь вместе. А где будет она? В Англии, с ревностью ожидая возвращения ребенка? На глаза навернулись слезы. Она повернулась к Марку, лежащему рядом.

И, словно почувствовав ее движение, он тоже повернулся, и из темноты послышался его глубокий, рокочущий баритон:

— Все в порядке?

— Да, спасибо. Все замечательно. — Хорошо, что кругом темно! Она вытерла глаза уголком фланелевой простыни. — Никак не усну, все гляжу на небо. Оно такое красивое. Я, конечно, знала, что звезд очень много, но понятия не имела, что их столько.

Марк тихонько засмеялся.

— В одном Млечном Пути их насчитывается около двух миллиардов. То, что мы видим здесь, — лишь малая часть вселенной.

— У меня дух захватывает. Звезды такие яркие. И такие красивые.

— Все потому, что нет искусственного городского освещения.

Софи вспомнила, как Марк пытался разглядеть звезды на лондонском небе.

— Ты знаешь какие-нибудь названия звезд? — спросила Софи.

— Некоторые знаю.

— Например?

— Ну, наиболее известное созвездие в Южном полушарии — это Южный Крест. Видишь две яркие звезды к югу, вертикально над горизонтом? Если посмотреть вверх от них, то увидишь крест: четыре больших звезды и одна маленькая.

— Да, вижу.

— А видишь очертание кастрюли прямо над ними?

— Да.

— Это Орион. Ручка похожа на эфес шпаги. А букву «V» справа видишь?

— Да, увидела.

— Это рога Тельца.

Софи засмеялась.

— Телец — это мой знак. Посмотри! — воскликнула она и быстро села. — Неужели падающая звезда?

Блестящая стрела упала вниз к горизонту, оставив за собой хвост, как у маленькой кометы.

— Здесь их частенько можно наблюдать, — заметил Марк. — А вон там спутник.

— Где?

— Прямо над высоким эвкалиптом.

Софи увидела крошечный огонек, двигающийся в обширном море звезд. Она и не представляла, что ночное небо может так захватывать. Она снова улеглась и ощутила свою сопричастность — как в тот день, когда они чинили ограду, — с небом над головой и со всеми существами, населяющими австралийский буш. И со всей вселенной.

Как далеко от нее Лондон, работа, друзья и семья! Им можно позвонить и долететь до них на самолете, но они принадлежат к совсем другому миру. Концерты и кафе, городские здания и толпы людей… все это так разительно отличается от окружающей ее сейчас природы.

Здесь она может быть самой собой, а не кем-то, кто пытается соответствовать ожиданиям других. Она тяжело вздохнула. Если она останется здесь, то ей придется приложить усилия, чтобы превратиться в женщину, которая нужна Марку — верную спутницу австралийца-кочевника.

— О чем задумалась?

Голос Марка нарушил ее мысли.

— Я… я спрашивала себя, видел ли кто-нибудь из моих родных такие звезды?

— Ты скучаешь по семье?

— Не очень, — честно призналась Софи. — Они всегда заняты, и я почти их не вижу. Уверена, что и они по мне не скучают. — Помолчав, Софи решилась спросить: — А ты, Марк? О чем ты думал?

Он ответил не сразу.

— Я думал о том, что мой ребенок не увидит этих звезд и не услышит ночных звуков буша.

У Софи заныло в груди.

— Тебя это волнует?

— Честно говоря, я очень переживаю, что он или она вырастет, так и не узнав, как кричат крошнепы или смеются кукабурры [9]. Тебе это покажется странным, но я сросся со звуками дикой природы. У меня они в крови.

— Но ребенок, он или она, будет тебя навещать, — возразила Софи.

Ответа не последовало. Она повернулась к Марку и увидела его застывший профиль, освещенный лунным светом. Сердце у нее подскочило. Она хотела сказать ему, что могла бы остаться, что ей не обязательно возвращаться в Англию. Но ведь он сам должен ее пригласить.

— Марк, обещаю, я сделаю все возможное, чтобы ты смог общаться с ребенком.

Он хмыкнул.

— Легко сказать.

— Я действительно постараюсь.

Почему он на нее не смотрит? Тогда он увидел бы, что она говорит искренне.

— Я тебе верю, — произнес он. — Но ты подумала, что будет, когда ты выйдешь замуж?

— Замуж? — Софи была настолько поражена, что даже повысила голос.

— Ты же знаешь, что рано или поздно это произойдет. Ты очаровательная женщина и не останешься матерью-одиночкой до конца дней. Возможно, пройдут недели, месяцы, несколько лет, но ты встретишь мужчину своей мечты. И каким образом биологический отец твоего ребенка впишется в вашу новую жизнь?

Слова замерли у нее на губах. Софи понятия не имела, что с ней будет дальше. Она не смела задумываться о далеком будущем и ограничилась лишь ближайшим, тем, что придется рассказать семье о ребенке.

Софи представила себе перспективу, обрисованную Марком: брак с англичанином, жизнь в Лондоне. Скорее всего, все сложится удачно. Семьи с детьми от разных мужей встречаются настолько часто, что стали почти нормой.

А Марк будет жить в Австралии один в пустом доме и мечтать о встрече со своим ребенком. По позвоночнику пробежал неприятный холодок. Ему нравится жить там, где он живет. Он интересный человек, у него есть планы на будущее, и он уверен в успехе. И будущее для него связано с воспитанием собственного ребенка.

И еще он ей по-настоящему нравится. Софи ни разу не испытала ничего даже отдаленно напоминающее то чудо, которое ей довелось испытать в незабываемую ночь, проведенную с ним в Лондоне. И вполне вероятно, что с ней никогда больше этого не случится.

Софи снова попыталась представить себя в Англии — счастливую, независимую, вступающую в новую жизнь… И у нее ничего не получилось. Картинка пропала, не успев оформиться в четкие образы. Ее охватила паника. Если им с Марком не удастся договориться, она вернется в Англию. Родные, конечно, будут переживать за нее, а потом успокоятся и смирятся с ее очередной неудачей.

Если бы Марк любил ее! Если бы он захотел, чтобы она осталась не только потому, что у них общий ребенок!

Она никому не нужна! На нее нахлынуло чувство такого гнетущего одиночества, что она не удержалась и всхлипнула.

— Софи, тебе плохо?

— Нет.

Марк сел.

— Тебе надоело здесь лежать? Хочешь вернуться в дом?

— Нет.

Он смотрел на нее, и в свете звезд его лицо было словно высечено из мрамора искусным скульптором.

— Тебе чего-нибудь хочется? — спросил он.

— Да. — Она села. Неожиданно для себя и невзирая на бешеный стук сердца и трепет во всем теле, сказала: — Марк, я хочу, чтобы ты обнял меня.

Наступила неловкая тишина, в которой слышалось только уханье совы.

— Ты понимаешь, о чем просишь? — наконец произнес он. — Вспомни — ты сама настояла на том, чтобы я держался подальше…

— Знаю. — Софи решительно откинула москитную сетку. — Марк, все в порядке.

Он содрогнулся от прилива желания.

Своим присутствием она искушала и мучила его. Он изнемогал от страсти к этой женщине. Как он мог подумать, что сможет спать рядом с Софи, не смея обнять ее! У него, видно, рассудок помутился.

Но Софи права — если они проводят ночь вместе как любовники, то в дальнейшем их ждут большие неприятности. Ей будет еще тяжелее расстаться с ним и вернуться в Англию. Почему сейчас она хочет отступить от ею же установленных ограничений?

— Но ты сама настаивала на том, что мы не должны этого делать, — простонал он. — Я же обещал тебе.

— Я передумала.

Марк услыхал сдавленный крик и увидел силуэт Софи, когда она метнулась к нему. И вот уже его руки обнимают ее. Сладкую, желанную Софи. Сердце Марка забилось быстрее. Все, чего ему хотелось, это поскорее вкусить ее сладость, зацеловать до бесчувствия с головы до ног и снова утолить ту дикую, неуправляемую страсть, которая охватила его в Лондоне. А потом забыться.

Но почему она передумала? Она ведь так уверенно заявляла, что не хочет интимных отношений с ним. Она однажды совершила ошибку и платит за это очень высокую цену.

Марк осторожно, словно хрупкую статуэтку, которая может разбиться на тысячу кусочков, усадил ее на колени.

— Ты не боишься, что это все усложнит? — прошептал он ей на ухо, стараясь обуздать сильнейшее возбуждение.

Она покачала головой, шелковистые волосы задели его лицо, и у него вырвался стон.

— Больше не боюсь, Марк, — выдохнула она. — Я только что поняла, что это… наоборот все упрощает.

Софи повернула голову, и ее мягкие губы коснулись его щеки. Легкий запах духов окутал Марка, и он почувствовал, как она прижалась к нему грудью.

Дальше сопротивляться Марк не мог. Руки Софи обняли его за шею. Он прильнул к ее губам и коснулся ее языка сначала осторожно, потом смелее.

Дрожь предвкушения пробежала по телу Софи, а когда Марк заключил ее лицо в ладони, ей показалось, что она сейчас растает от удовольствия. Его пальцы запутались в ее волосах, он осыпал поцелуями ее щеки, шею, плечи.

— Ты моя радость, — повторял он прерывистым шепотом. — Ты знаешь, что сводишь меня с ума?

— А ты — меня, — прошептала она в ответ, целуя пульсирующую жилку у него на шее.

Софи обвела кончиками пальцев его скулы, а он поймал ее ладонь и начал целовать и покусывать каждый пальчик. Ее пронзило невыразимое удовольствие. Он со стоном снова прильнул к ее рту глубоким, долгим поцелуем, затем просунул руки под футболку. Но когда он легонько стиснул обе груди, она поморщилась, и он мгновенно убрал руки.

— Прости. Я сделал тебе больно?

— Немножко.

— Я не хотел.

Тут Софи снова прижала его ладонь к своей груди.

— Марк, не бойся.

— Я буду очень осторожным, — сказал он и положил ее голову себе на плечо.

— Да, — прошептала она. — Я помню. У тебя чудесные руки. Такие нежные, неторопливые.

— И я помню, как все было в ту ночь, Софи. Каждое прикосновение, каждый поцелуй. Все помню.

— Нам вдвоем хватит места в одном свэге?

Он засмеялся.

— Вполне хватит.

Они лежали в темноте, и лишь звезды были свидетелями их поцелуев и ласк, с помощью которых они надеялись донести друг до друга то, что не осмеливались выразить словами.