Чудесный миг

Глава 1

1895

— Как же так, папенька? — воскликнула леди Ленсия Ли.

— Ты обещал, обещал! — поддержала старшую сестру Алиса. — Обещал, а теперь вдруг передумал в последнюю минуту!

— Мне очень жаль, девочки, — ответил граф Эрмерон, — но ваша мачеха хочет побывать в Швеции. В конце концов принц отмечает свое семидесятилетие не каждый день!

Он хотел пошутить, но в устремленных на него взглядах дочерей застыл укор. Со времени своей второй женитьбы граф сильно изменился и стал для девушек не заботливым папочкой, а чуть ли не чужим человеком.

Год назад, после смерти жены, граф Эрмерон был безутешен. Казалось, ничто на свете уже не сможет унять его боль. Именно тогда его друг, маркиз Сэлисбери, пригласил его отдохнуть на юге Франции, в Ницце, где маркиз незадолго до того построил роскошную виллу. Маркиз сказал, что ему необходим совет графа, как распланировать сад.

Гораздо позже, размышляя о случившемся, Ленсия и Алиса поняли, что эта поездка стала первым шагом к катастрофе. Они ни на мгновение не допускали мысли о том, что их отец может жениться во второй раз. При жизни матери семья была дружна, граф боготворил жену, все были счастливы и любили друг друга.

Лишь одно огорчало графа — у него не было сына, наследника, которому он мог бы передать титул. Впрочем, он весьма гордился своей старшей дочерью, Ленсией, которая пошла в мать — замечательную красавицу. Ленсия так походила на нее, что после смерти жены граф не мог без боли смотреть на дочь, унаследовавшую от матери золотые волосы, искрящиеся голубые глаза и нежный цвет лица. Но главным, что отличало Ленсию от ее сверстниц, была ее одухотворенность. Кроме того, девушка была очень умна, что, впрочем, не слишком удивляло, ибо ее отец был наделен блестящим умом. Дочь выросла незаурядной личностью — и, к сожалению, едва ступив под своды замка Эрмерон, вторая жена графа сразу же заметила это.

Девушки с нетерпением ждали отца, который возвращался домой после полуторамесячной отлучки. Накануне его приезда Ленсия получила письмо.

— Это от папы! — воскликнула она, когда дворецкий подал ей конверт.

— Надеюсь, он не передумал в последний, момент, — заметила Алиса, — и не решил прожить во Франции подольше.

— Папенька понимает, как много у негоден в замке, — успокоила сестру Ленсия, вскрывая письмо. Пробежав глазами первые несколько строк, она побледнела и воскликнула:

— Не может быть!

— В чем дело? — полюбопытствовала Алиса. Ленсия снова перечитала письмо и каким-то чужим голосом произнесла:

— Папа… женился!

— Не могу поверить! — воскликнула Алиса. — Однако это было правдой, и с прибытием новой графини замок как бы изменился.

Девушки с тревогой ожидали приезда мачехи. Когда отец под руку с новой женой вошли в замок, ни Ленсия, ни Алиса не бросились, как прежде, ему навстречу.

Мадам Флобер была типичной француженкой, расфранченной и своеобразной особой. Она словно сошла со страниц бульварного любовного романчика. Вряд ли ее можно было назвать красавицей, однако она выглядела симпатичной и извлекала из своей внешности все, что могла. Она была интересна и остроумна, и почти в каждом ее слове заключался двойной смысл.

Мадам Флобер льстила графу как могла — ' — словами, взглядами, жестами. Как поняла Ленсия, отец увлекся этой женщиной потому, что она была совсем не такой, как его прежняя жена.

Француженка отправилась в Ниццу в поисках человека, который мог бы сопровождать ее. Встреча с графом стала осуществлением ее мечты. Она очень хотела снова выйти замуж, однако ни один француз из тех, кто расточал ей комплименты и смеялся над ее шутками, не просил ее руки. И вдруг на горизонте возник богатый титулованный англичанин!

Мадам Флобер поняла, что она получила свой шанс и решила не упускать его. Никогда еще она не старалась понравиться мужчине так, как после первой встречи с графом. Беззастенчивой лестью и уговорами она добилась от маркиза приглашения на его виллу. Смысл ее душещипательного рассказа заключался в том, что она-де из-за шума не может больше жить в своем отеле. И вряд ли нашелся бы мужчина, которого не тронули бы живописания страданий француженки. Маркиз же искал кого-либо. кто развеян бы печаль графа, и потому пригласил мадам Флобер вместе с одним из своих старых друзей на свою виллу. С этого момента для графа уже не было пути к отступлению, хотя сам он этого и не понимал.

Мадам Флобер льстила ему до тех пор, пока он не улыбался, и развлекала до тех пор, пока граф не начинал смеяться. Он чувствовал себя польщенным, слушая ее признания в любви, и сам не понял, каким образом они с француженкой обвенчались в мэрии. Принадлежа к разным конфессиям, они обошлись без церковного обряда, но тем не менее были женаты по закону. Кольцо на левой руке мадам Флобер служило неоспоримым тому доказательством.

Граф был не единственным человеком, который рассказывал ей о красоте и величественности замка Эрмерон. Часто бывавший там маркиз Сэлисбери описал замок как один из первых в стране образцов средневековой архитектуры, а устроенные его нынешним хозяином сады, по словам маркиза, далеко превосходили все виденные им прежде.

Впрочем, все поздравления, полученные новой графиней Эрмерон, не подготовили ее к главному, и она поняла это, увидев свою старшую падчерицу.

Мадам Флобер догадывалась, что обе девочки хороши собой.

— Разве может быть иначе? — говорила она графу. — Ведь ты, дорогой мой, так прекрасен, что при виде тебя любая женщина теряет голову.

— Ты мне льстишь, — заметил граф, тем не менее готовый слушать жену дальше.

Однако новоявленная графиня была неприятно удивлена, когда под руку с графом вошла в гостиную, где их ожидали Ленсия и Алиса. Обе девушки смущались, и хотя они и старались скрыть это, мачеха вызывала у них не лучшие чувства.

Они не стали встречать отца в холле, как того ожидал граф. Они остались в самой красивой комнате, которая наилучшим образом оттеняла когда-то красоту их матушки. Голубые занавески и покрывала на креслах и диванах подчеркивали цвет ее глаз, а по хрустальным канделябрам пробегала та самая искорка, которая вспыхивала в ее глазах при виде тех, кого ома любила.

Граф должен был первым войти в комнату, однако его новая жена вцепилась ему в руку и прошла в дверь рядом с ним.

На мгновение в комнате воцарилось молчание.

— Вот и мы, девочки, — сказал граф. — Я очень скучал по вас.

Сделав над собой усилие. Ленсия шагнула вперед.

Мачеха задержала дыхание. Она не ожидала такого соперника — молодую девушку, столь прекрасную, что даже женщина не могла бы отвести от нее глаз.

Ленсия поцеловала отца, и тот поцеловал ее в ответ.

— Мы очень ждали вас, папенька, — произнесла она.

При этих словах девушка не смогла сдержаться и бросила удивленный взгляд на женщину, вцепившуюся в руку отца.

Наряд графини явно был рассчитан на то, чтобы ослеплять окружающих. На ней была шляпа, отделанная страусиными перьями, цвет которых перекликался с цветом рубиновых сережек у нее в ушах. К плечу черного атласного плаща была приколота рубиновая брошь. Несомненно, графиня выглядела элегантно, однако было в ней что-то театральное. Она выглядела неуместно в этой комнате — да что там в комнате, во всем замке.

— Познакомься с моими дочерьми, Ивонн, — сказал граф. — Вот это Ленсия. Я говорил тебе, что в прошлом году она должна была быть представлена ко двору, но так получилось, что она попадет туда только в следующем месяце.

Обе женщины промолчали, и граф торопливо продолжил:

— Это Алиса. Ей всего семнадцать лет, но я надеюсь, что она побывает на некоторых праздниках, устроенных в честь ее сестры.

— Они, оказывается, гораздо старше, чем я ожидала, — заметила графиня. — Дорогой, ты выглядишь так молодо, что я решила, будто твои дочери едва вышли из пеленок.

Это была та самая лесть, которая так нравилась графу в Ницце, однако сейчас она выглядела как-то неуместно.

— Думаю, вы хотите чаю, папенька, — произнесла Ленсия. — он ждет вас.

При этих словах девушка подошла к камину. Граф с женой последовали за ней.

По обычаю, чай был сервирован на столике у софы. Среди чашек поблескивал серебряный заварной чайничек и чайник с кипятком. Рядом с ними стояла чайница времен королевы Анны, в которой хранился лучший цейлонский чай. На тарелках громоздились теплые булочки, сандвичи с огурцом, фруктовые пирожные, глазированные торты и прочая снедь, которой славилась кухня замка Эрмерон.

Уже у стола Ленсия спросила графиню:

— Желаете ли разливать чай, или это сделать мне?

Мгновенно распознав важность этого вопроса, графиня тут же ответила:

— Конечно, я буду разливать. Я прекрасно знаю, как ваш милый папочка любит чай.

Шелестя шелковыми юбками, распространяя запах экзотических духов, она села в центре софы, прямо перед серебряным подносом. На этом месте всегда сидела матушка. Только теперь, в этот момент Ленсия поняла, до чего же ей не нравится новоявленная графиня, женщина, которая никогда не сможет занять место ее матери ни в замке, ни в ее душе.

И все же, пробыв с отцом всю-вторую половину дня и вечер. Ленсия вынуждена была признать, что папенька гораздо менее мрачен, чем был перед отъездом. Ему очень нравилась новая жена.

Только после того как девушки, собравшись ложиться спать, поднялись на второй этаж, Алиса прошептала:

— Как он мог привезти эту женщину, чтобы она заняла место мамы?

— Она развлекает его, — ответила Ленсия. — Но…

Девушка не закончила фразу. Стоило ли противиться неизбежному? Отец, которого они любили, который так много значил для них, вдруг оказался очень далек.

«Мы потеряли не только матушку, но и отца», — горько сказала себе Ленсия, ложась спать.

В последующие дни эта мысль не раз приходила ей в голову. Новая графиня решила доказать свою важность и с первого момента старалась занять место, которое считала подобающим. Она резко говорила со слугами, но с графом была мила и ласкова. Ему льстили не только ее слова, но и то, что выглядело нежной заботой — жена подносила ему портсигар, едва он успевал подумать об этом, взбивала подушечку на ступе прежде, чем граф садился, и была рядом с ним едва ли не каждую минуту.

Несомненно, признала Ленсия, отец помолодел. И все же девушке не нравилась та открытость, с которой мачеха льстила отцу и флиртовала с ним, не обращая внимания ни на кого из присутствующих. Алиса же была поражена этим и смотрела на все происходящее, словно пьесу.

До отъезда графа в Ниццу девушки договорились с ним, что еще до начала сезона в Лондоне отец свозит их во Францию. Алиса много читала о замках в долине Луары, и граф, хорошо их знавший, обещал показать дочерям Шомон, самый большой и великолепный замок в этой части Франции. Сестры с нетерпением ожидали обещанной поездки — особенно Аписа, которая уже достаточно подросла, чтобы начать читать самые известные любовные истории мира.

Больше всего девушку поразил рассказ о знаменитой красавице Диане Пуатье. Эту женщину до самозабвения любил Генрих II, король Франции, несмотря на восемнадцатилетнюю разницу в возрасте. Алиса была твердо намерена посмотреть на монограмму Дианы, вырезанную на стене замка Шомон, где когда-то жила красавица.

— Это буква «Д», — взахлеб рассказывала девочка, — окруженная атрибутами богини, в честь которой была названа красавица.

— Ты увидишь этот замок, дорогая, — ответил тогда граф. — Обещаю, тебе понравится. Я видел огромное количество французских замков и дворцов, но Шомон кажется мне самым великолепным из всех. Граф вздохнул.

— Жаль, что я не смог остаться там, где король Франциск I охотился на пустынных тогда равнинах.

Заметив, что дочери жадно слушают рассказ, граф добавил:

— Старый охотничий домик был снесен, и на его месте король приказал построить этот великолепный дворец, который поразит вас так, как поразил меня, когда я был еще мальчиком.

Впервые после смерти матери девушки видели отца столь увлеченным рассказом.

— Когда мы приедем во Францию, надо будет осмотреть и другие замки.

— Вижу, мне придется подучить историю, — пошутил граф, — но мы, разумеется, увидим все, что захотим. Я надеюсь, что к концу поездки вы будете говорить на прекрасном французском.

— Мы постараемся, папа, очень постараемся, — пообещала Алиса, и весь следующий месяц не говорила ни о чем, кроме поездки во Францию. В обширной библиотеке Эрмерона она отыскала книги, в которых упоминалась долина Луары, намереваясь взять их с собой в «паломничество».

И вот, после двух недель, проведенных дома, граф объявил сестрам, что поездка откладывается.

— Мы съездим в другой раз, — пообещал он. У Алисы это вызвало бурный протест.

— Вы же знаете, папенька, что после того как Ленсию представят ко двору, у нас будет слишком много дел, и мы никуда уже не сможем поехать! А потом ведь будут скачки Аскот и Гудвуд, где вы непременно выставите своих лошадей, — выкрикнула Алиса. — Папенька, ну как вы могли подвести нас, когда все уже было решено!

— Мне очень жаль, дорогая моя, — сказал граф, — но я обещаю тебе, что мы еще совершим эту поездку, когда я смогу выкроить время.

Его тон ясно сказал Ленсии, что мачеха вряд ли захочет покидать Лондон в разгар сезона и ми за что не позволит мужу уехать без нее с двумя дочерьми.

— Кстати, — вспомнил граф, — боюсь, дорогая Ленсия, что нам придется заново назначить время твоего представления ко двору.

— Почему, папенька? — непонимающе посмотрела на него Ленсия.

— Потому, дорогая моя, что я должен представить твою мачеху, а она считает, что представлять вас обеих одновременно было бы ошибкой.

Ленсия вздохнула. Она должна была быть представлена ко двору незадолго до своего восемнадцатилетия, однако после смерти графини вся семья погрузилась в глубокий траур. Представление оказалось отложенным до первого приема в следующем году, назначенного на начало мая. Повидавшись с лордом гофмейстером, отец все уладил. Он намеревался открыть дом Эрмерон на Парк-лейн. Поскольку Ленсия не могла быть представлена матерью, граф попросил об этом свою старшую сестру, леди опочивальни, которая охотно согласилась.

Ленсия ни на миг не допускала, что ей придется отложить представление еще раз. Она неплохо была знакома со всей процедурой и потому спросила:

— Но если вы, папенька, представите нашу мачеху, почему она, в свою очередь, не сможет представить меня? Так ведь уже бывало.

После короткой паузы граф ответил;

— Я предложил такой вариант, но твоя мачеха, дорогая, сказала, что она не хочет казаться старой, представляя девушку твоего возраста. В конце концов, она ведь еще так молода!

Ленсия прекрасно понимала, что причина была совсем не в этом. На самом деле мачеха боялась, что красота падчерицы затмит ее собственную.

Впрочем, будучи абсолютно лишенной самомнения. Ленсия сочла эту мысль абсурдной, хотя, как женщина, она могла понять происходящее.

Новоявленная графиня тщательно скрывала свой возраст, и вскоре Ленсия с Алисой поняли, что от разговоров на эту тему следует воздержаться.

— Что ж, папенька, — сказала старшая дочь графа, — если так нужно, пусть будет, как ты пожелаешь.

— Я уверен, что все прекрасно устроится, — сказал граф. — Лорд гофмейстер поймет, что причина у нас самая уважительная. К тому же балы будут продолжаться до конца июня.

— А что, если там уже нет свободных мест для дебютанток? — внезапно спросила Алиса.

— Думаю, что для моей дочери место найдется в любом случае, — ответил граф голосом, который Ленсия и Алиса в шутку называли «эрмеронским». Будучи дружелюбным и приятным в общении человеком граф пользовался им крайне редко, только в тех случаях, когда бывал задет или обижен. Вот тогда наружу появлялось все то, что он получил в наследство от своих благородных предков, и «эрмеронский голос» заставлял обидчика трепетать.

— Будет просто ужасно, если бедную Ленсию не представят ко двору, — жалобно сказала Алиса. — А я так хотела повидать Шомон!

— Ты увидишь его, обязательно увидишь, — пообещал граф. — Просто ваша мачеха очень хочет поехать в Швецию, и я не мог ей отказать.

— Наверное, на самом деле ей просто хочется надеть эрмеронскую фамильную диадему и познакомиться со всеми этими принцами и принцессами, — дерзко заметила Алиса. — Думаю, до того как выйти за вас замуж, папенька, она даже не мечтала познакомиться с высшим светом.

Ленсия подумала, что только ее младшая сестра была способна высказать все это в слух.

Не зная, что возразить на столь справедливое заявление, граф посмотрел на часы и встал.

— Нам пора переодеваться к ужину. Вы же знаете, как я не люблю ждать за столом, — сказал он.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив сестер одних.

— Это нечестно! — взорвалась Алиса. — Наша мачеха совсем не хочет брать нас с собой. Когда я говорила о красоте французских замков, она ответила: «На самом деле там совершенно не на что смотреть. К тому же в большинстве замков никто не живет». Ты только представь себе такое!

Голос Аписы был попон яда. Ленсия прекрасно понимала, что как графиня эрмеронская их мачеха войдет в высший свет Лондона, а все, что осталось в прошлом, совершенно не будет ее волновать.

— Что топку спорить, Алиса, — стала успокаивать сестру Ленсия. — Ну, не можем мы поехать, значит, не поедем. Останемся дома и подождем, пока папа вернется.

— Спорю на что угодно, что, вернувшись, эта мегера найдет способ помешать папе взять нас в Лондон! — парировала Алиса. На мгновение она задумалась, а потом добавила:

— Она хочет, чтобы папенька принадлежал только ей. Она хочет давать в Эрмеронском доме балы и приемы. Она скажет, что я для таких увеселений слишком молода, а дебютантки на них бывают просто скучны.

— Алиса, Алиса, не выдумывай! — запротестовала Ленсия.

— А так оно и будет, я сама слышала! — заявила Алиса. — Когда я проходила мимо ее двери, она разговаривала со своей горничной по-французски. Можно подумать, что ее здесь никто не поймет! И вот я слышу, как наша новая мамочка говорит: «Дебютантки ужасно скучны, а те люди, которых я хочу повидать, живут в Лондоне. Чем быстрее мы попадем туда, тем лучше».

Ленсия прекрасно понимала, к чему относились эти слова мачехи. Еще в прошлом году родители вели долгие споры о первом бале в ее честь, решая, где его провести — в Лондоне или в поместье. В конце концов было решено, что Ленсии будет полезно повидать девушек своего возраста, а значит, большой бал будет дан в Лондоне. Позже в провинции должны были состояться несколько балов поменьше. Но теперь все эти планы рухнули.

Было понятно, что мачеха терпеть не могла дебютанток. И в то же время Ленсия чувствовала, как чужая властная рука отталкивает их в сторону, и вскоре девушки совсем исчезнут из жизни своего отца.

«Я просто чересчур мнительна», — строго сказала себе Ленсия. И все же она не могла не признать, что мачеха не любит ее и считает их с Алисой порядочной обузой.

Новоявленная графиня только и говорила о том, что она будет делать в Лондоне, после того как граф откроет там свой дом — событие, назначенное на конец месяца.

К несчастью, два-три дня назад в Эрмероне побывал шведский посол. Сосед, у которого он гостил, привез его, чтобы показать замок, который по праву считался жемчужиной архитектуры и местной достопримечательностью.

Мачеха подняла по этому поводу большой шум. Прогуливаясь по саду, она все время оказывалась около гостя под предлогом желания показать ему фонтан. Говорила она с ним исключительно по-французски. Ленсия все время пыталась понять, о чем шла речь. Теперь же она поняла, что мачеха смогла раздобыть для графа и для себя приглашение на празднества, которые должны были состояться в Швеции на день рождения принца.

«Эта женщина умеет обращаться с мужчинами, — подумала Ленсия. — Она обвела папеньку вокруг пальца, а теперь сделала то же самое с послом. Она всегда добивается своего — а вот нам с Алисой от этого будет только хуже».

Последующие несколько дней на девушек никто не обращал внимания. Графиня лихорадочно перебирала наряды, которые собиралась надеть в Швеции, и пересматривала фамильные украшения Эрмерона, намереваясь забрать их с собой. Она заставила слуг достать их из сейфов и принести к ней в спальню, а сама сидела перед зеркалом и примеряла одну диадему за другой. Бриллиантовый гарнитур, изумрудный гарнитур, сапфирный гарнитур…

Среди украшений был изящный гарнитур из бирюзы и жемчуга, в котором, как помнила Ленсия, матушка выглядела, словно королева фей. Для девушки было большим облегчением услышать от мачехи;

— Голубой мне не идет.

Впрочем, над сапфирами она все-таки задумалась. Эти великолепные камни были привезены в Англию из Бразилии. Надев их, графиня решила, что гарнитур старит ее.

— Мет, мет, — сказала ома по-французски, отбрасывая диадему. — Я хочу блистать, а эти сиреневые глаза будут меня преследовать.

Наконец все было решено. Граф несколько удивился, увидев множество сундуков, которые они должны были взять с собой, а также бессчетное количество шляпных коробок. Однако он согласился с женой, когда она заявила, что они должны достойно представлять Англию.

Очень немногие англичане собирались сейчас в Швецию, поскольку вскоре должен был открыться лондонский сезон.

— Вот почему, дорогой, ты так нужен в Швеции, — сказала графиня мужу. — Кто может представлять нашу корону и флаг лучше, чем самый красивый человек в Англии?

Ленсия покосилась на отца, чтобы поглядеть, не счел ли он этот комплимент излишне приторным, однако граф принял его с легкой улыбкой. Действительно, мачеха была очень умна.

— Присматривайте за всем, пока меня нет, — сказал граф дочерям вечером накануне отъезда. — Обязательно следите, чтобы лошади не застаивались.

— Конечно, папенька, — кивнула Ленсия.

— Мам будет так грустно без тебя… так жалко, что мы не поехали во Францию вместе, — уныло произнесла Аписа.

Мачехи в комнате не было, но, прежде чем ответить, отец нервно оглянулся на дверь.

— Честно говоря, больше всего мне хотелось бы поехать с вами обеими во Францию. Но я не могу разочаровать свою жену, поэтому нам пришлось искать выход, который удовлетворит всех.

— Мы все понимаем, папенька, — ответила Ленсия. — Не волнуйся, у нас все будет в порядке.

Она понимала, что говорит только за себя, потому что Аписа казалась подавленной и несчастной.

Внезапно Ленсию озарило. Мысль была такой неожиданной, что девушке захотелось рассмеяться и забыть ее Однако, ложась спать, она все еще думала о пришедшей ей в голову идее.

«Я просто сумасшедшая! — твердила ома себе. — Мы не можем быть так сумасбродны!»

Но мысль не оставляла ее, и вскоре Ленсия обнаружила, что обдумывает свою идею шаг за шагом, в точности как учил отец.

На следующее утро началась предотъездная суматоха. Графиня нервничала и была очень груба со слугами. Наконец от замка отъехала карета с графом и графиней, повозка с грудой багажа, горничной-француженкой и лакеем графа. Отец высунулся из окна кареты, прощаясь с дочерьми.

Ленсия и Алиса стояли на ступенях замка и махали ему руками вслед до тех пор, пока карета не скрылась из виду.

Когда карета исчезла за поворотом дороги, Алиса развернулась и отправилась через холл в гостиную, в самый дальний ее угол, где они с Ленсией сидели, когда хотели побыть наедине.

— Ну что ж, вот они и уехали, — сказала Алиса сестре. — Надеюсь, они хорошо повеселятся. А вот что будем делать мы, хотелось бы мне знать.

— Мы с тобой поедем в Шомом, — ответила старшая сестра.

Алиса изумленно воззрилась на нее.

— Что… что ты сказала? — переспросила она.

— Мы поедем в Шомон и сами осмотрим его, — повторила Ленсия. — Ты же не хуже меня понимаешь, что мы так и не попадем туда, если будем ждать разрешения мачехи. Значит, нам придется ехать туда самим. А почему бы и нет?

— Почему бы и нет? — лукаво повторила Алиса.

Впрочем, она тут же спросила:

— Как же мы поедем одни?

— Я тебе все объясню, — начала Ленсия, оглянувшись и убедившись, что дверь гостиной закрыта. — Нам придется исхитриться и сделать так, чтобы никто не знал, куда мы уехали. К тому же нам придется вернуться прежде, чем папенька с мачехой вернутся из Швеции.

— Значит, у нас десять дней, — подсчитала Алиса.

— Знаю, — ответила сестра. — Прошлой ночью я все продумала. Конечно же, две молодые девушки не могут поехать никуда одни, без сопровождающего.

— Так кого же мы пригласим сопровождать нас? — спросила Аписа.

— Тебя будет сопровождать двадцатипятилетняя вдова по имени леди Винтертон, — медленно произнесла Ленсия.

У Аписы округлились глаза.

— По кто… — начала она и тут же задохнулась от изумления, — но не… не ты же?..

— Да, я. Я все продумала. Я возьму хранящуюся у нас мамину одежду. Платья замужней женщины состарят меня… а ты останешься как есть.

— Но это невозможно! — заспорила Алиса. — Мы не можем осмелиться на такое!

— Мам придется вести себя храбро и осторожно, чтобы избежать ошибок. По если я гораздо старше тебя и уже была замужем, почему бы мне не свозить тебя во Францию? Б конце концов если мы попадем в беду, то всегда сможем возвратиться в Англию.

— Верю, верю! — воскликнула Алиса. — О, Ленсия, ты гений! Я так хочу увидеть Шомон!

— Я знаю, — отозвалась сестра. — Я все время спрашиваю себя, с какой стати мачеха портит нам жизнь. В конце концов она сделала папеньку счастливым. По мы — мы несчастны, а значит, должны сами бороться за свое счастье.

— Я буду бороться… я хочу добиться своего! — горячо воскликнула Алиса.

— Тогда нам придется поторопиться.

— Что мне делать? — спросила Алиса.

— Во-первых, помоги мне отобрать и упаковать матушкины платья, — начала Ленсия. — Твоей одеждой займутся горничные, но никто не должен видеть, что мы достаем одежду матушки, не то могут пойти сплетни.

Алиса кивнула.

— Мы поедем ненадолго, поэтому мне не понадобится много одежды, — продолжала Пен» сия. — Придется отобрать платья, в которых я выгляжу старше. Кроме того, мне придется пудриться и подкрашиваться, как делала маменька, когда ездила в Лондон.

— Но маменька красилась только по вечерам, — заметила Алиса.

— А мачеха красится с самого утра. Она изводит по фунту пудры за раз, но все считают, что это нормально.

— Да уж, можно себе представить, как красятся француженки, — согласилась Алиса. — Я читала, да и папенька рассказывал мне, что в Париже все леди выглядят, как певички.

— Как только мы уедем из замка, я начну краситься точно так же, — сказала Ленсия. — Скажем горничным, что мы едем к друзьям в Лондон. Вместо того чтобы брать наших лошадей, мы наймем карету, и никто не догадается, что мы едем за границу.

— Это будет непросто.

— Я все продумала, — повторила Ленсия. — Наши лошади довезут нас только до «Трех королей».

— Что это за место? — спросила Алиса.

— Гостиница, где папенька обычно меняет лошадей, отправляясь в Лондон. Помнишь, мы останавливались там, когда ездили к дяде Тайсону.

— Да-да, припоминаю.

— Думаю, — добавила Ленсия, — что, путешествуя на лошадях, мы заметем следы лучше, чем если поедем поездом.

Алиса промолчала, и Ленсия продолжала:

— Сейчас раннее утро, значит, в нашем распоряжении есть целый день. Мы переночуем в «Трех королях», а потом наймем экипаж, который довезет нас до Лондона. Там мы дождемся поезда на Дувр и пересечем канал с последним кораблем. После этого мы сядем в вечерний экспресс и вскоре будем в Париже.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила Алиса.

— Я смотрела расписание до отъезда папеньки, когда он еще собирался взять нас во Францию.

Она вздохнула:

— Ах, если бы он не ездил в Ниццу! Но ведь ему было так необходимо отвлечься и развеяться!

— Да, только мы никак не ожидали, что он привезет домой мачеху, — заметила Алиса.

Ленсия хотела ответить сестре, но сдержалась и сказала только:

— Давай-ка лучше подумаем о наших собственных планах. Мам придется снова и снова размышлять над каждым шагом, пока мы не убедимся, что все верно. Мы не имеем права на ошибку, Алиса.