Чудо для Мадонны

Глава 3

Лорд Миер немного подождал. Потом направился обратно в танцевальный зал. Несколько пар кружились под музыку, которая показалась ему приятной.

Гости постарше сидели вокруг в удобных креслах и на диванах, наблюдая за молодежью.

Лорд Миер заметил, что князь ди Соджино разговаривает с другим пожилым господином, стоя рядом с великолепной мраморной статуей, рядом с которой аристократические черты лица князя казались еще выразительнее.

Лорд Миер направился к нему, чувствуя, что графиня провожает его взглядом. Не глядя в ее сторону, он подошел к князю и встал рядом, ожидая, пока тот закончит беседу. Когда князь обернулся к нему со слабой улыбкой, лорд Миер сказал:

— До того, как я покинул Лондон, ваше высочество, я много слышал о великолепных сокровищах вашего палаццо. Не будет ли слишком большой дерзостью с моей стороны просить позволения посетить вас во время моего короткого пребывания во Флоренции?

— Да, конечно! — ответил князь. — Это было бы честью и большим удовольствием для меня. Надеюсь, что вы не разочаруетесь.

Лорд Миер рассмеялся.

— Не думаю, что я смог бы когда-нибудь разочароваться в сокровищах Флоренции. А поскольку ваш род коллекционирует сокровища культуры много столетий, вы, бесспорно, обладаете несравненными ценностями.

— Вы мне льстите! — отвечал князь. — Однако надеюсь, что смогу приветствовать в своем доме не только вас, но и сэра Юлиуса, у которого вы гостите. Вам будет удобно завтра, часа в три?

— Я уверен, что сэра Юлиуса время вполне устроит. Благодарю вас.

С почтительным поклоном лорд Миер удалился. И снова почувствовал на себе зовущий взгляд графини, хотя сейчас ему уже не хотелось отвечать на ее призыв. Сделав вид, что не замечает ее, он отправился на поиски сэра Юлиуса. Тот сидел на диване в полном одиночестве. Лорд Миер наклонился и тихо произнес:

— Не могли бы вы сказать, что чувствуете легкое недомогание и хотите вернуться домой?

На короткое мгновение на лице сэра Юлиуса отразилось недоумение. Но, проведя много лет на дипломатической службе, он привык скрывать свое удивление, поэтому тут же ответил:

— Конечно! Сейчас или чуть позже?

— Чуть позже, — ответил лорд Миер и через зал направился к графине.

Когда он подошел, она улыбнулась ему так красноречиво, что лорд без слов понял, на что она надеется и чего ждет.

Он присел рядом и осыпал хозяйку дома комплиментами, которые не были преувеличением, так как графиня Мацара была действительно очень хороша собой.

Она как раз намеревалась вернуться к приглашению осмотреть ее картинную галерею и личные покои, когда их разговор прервал сэр Юлиус.

— Простите, дорогой Инграм, — заговорил он, — но я немного утомился. Пожалуй, мне лучше вернуться домой, но, конечно, если вы хотите остаться, моя карета вернется за вами.

Лорд Миер быстро поднялся.

— Нет, конечно, нет, — сказал он. — Я помню, вы говорили перед самым нашим отъездом, что вам нездоровится. Могу лишь надеяться, что этот восхитительный вечер не слишком подорвал ваши силы.

— Боюсь, что я становлюсь стар для светских развлечений, — ответил сэр Юлиус, грустно покачав головой. Графиня бурно запротестовала, — Разумеется, вы вовсе не стары! — воскликнула она. — И я не могу отпустить вас обоих так рано! Пожалуйста, выпейте бокал шампанского. Я уверена, вам станет лучше.

— Вы не должны вводить его в искушение, — возразил лорд Миер. — Не стоит пренебрегать советами врача.

С этими словами он взял сэра Юлиуса под руку:

— По лондонскому времени мне давно пора ложиться. Во всяком случае, сегодняшним вечером не будем рисковать.

Его взгляд встретился с взглядом графини, и лорд Миер понял, что она истолковала его слова как обещание других вечеров и других поводов для встреч.

Он и сэр Юлиус поцеловали ее руку, и лорд Миер снова отчетливо ощутил пожатие пальцев графини и услышал ее ласковый голос:

— Я увижу вас еще?

— Так скоро, как только это будет возможно, — ответил он и поспешил за своим старым другом, чтобы помочь тому сесть в карету.

Когда они отъехали, сэр Юлиус спросил:

— Теперь объясните, в чем дело? Впрочем, мне и самому хотелось побыстрее уйти. Такие приемы крайне утомительны, когда слишком затягиваются.

— Если быть до конца откровенным, я подумал, что будет ошибкой вступать в чересчур близкие отношения с нашей очаровательной хозяйкой.

Сэр Юлиус засмеялся.

— Она очень решительная женщина, — заметил он, — и вам будет трудно отделаться от нее. Об этом хорошо известно многим мужчинам во Флоренции.

— Расскажите мне о семьях Соджино и Гориция. Как случилось, что столь вульгарный и неприятный молодой человек женится на такой утонченной девушке, как эта княжна?

— Вы лишь повторяете вопрос, который многие во Флоренции задают и себе, и другим. Несколько поколений этих семей непримиримо враждовали друг с другом. А теперь вдруг такая новость. Она произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Предполагается, что о помолвке будет объявлено на следующей неделе.

— Но почему? Я все время спрашиваю себя об этом. Сэр Юлиус минуту помолчал, потом сказал:

— Конечно, какая-то причина должна быть, хотя бы и скрытая, но я не в состоянии ответить на ваш вопрос. Этот ответ, кстати, хотела бы знать вся Флоренция.

Помня о том, что князь Антонио украл колье у его сестры, лорд Миер спросил:

— У Соджино денежные затруднения?

— Много говорят о том, что они нуждаются в деньгах, — ответил сэр Юлиус, — однако ди Соджино всегда считались богатой семьей. У них, безусловно, замечательное собрание картин. В сущности, одна эта коллекция по своей ценности намного превосходит все, чем владеют Гориция.

— Вы мне кое о чем напомнили, — сказал лорд Миер. — Я договорился с князем ди Соджино, что мы навестим его завтра в три часа дня. Я сгораю от нетерпения увидеть его сокровища.

— Они, несомненно, восхитят вас. Снова наступило молчание. Потом лорд Миер спросил:

— Но если князю нужны деньги, он мог бы продать одну из своих картин.

— Это было бы нетрудно, если бы он был англичанином или французом. Однако коллекция Соджино — это как бы часть изумительных богатств Флоренции. Здешние жители привыкли считать ее и своим достоянием. Я совершенно уверен в том, что, если бы любая из его картин покинула город, это вызвало бы взрыв негодования.

При этих словах лорд Миер предположил, что князь был вынужден продать колье маркизу Керкхамскому, поскольку очень нуждался в деньгах, но намеревался вернуть его при первом же удобном случае.

Это было нечто из ряда вон выходящее, но иначе невозможно было объяснить, что, во-первых, князь продал нечто, тесно связанное с историей его рода, и во-вторых — если, конечно, он вообще знал об этом, — что позволил своему сыну превратиться в обыкновенного вора.

Но когда лорд Миер вспомнил князя с его аристократической наружностью и горделивой осанкой, он подумал, что за всем этим кроется нечто гораздо более серьезное, чем могло показаться с первого взгляда.

Тем не менее лорд решил, что не стоит посвящать сэра Юлиуса в свои предположения, и перевел разговор на семью Гориция, упомянув еще раз, что молодой князь внушил ему глубокое отвращение.

— Мне самому этот юнец никогда не нравился, — согласился с ним сэр Юлиус. — О его похождениях рассказывают такие неприглядные истории, что едва ли их можно назвать просто мальчишескими выходками.

— А в чем его особая порочность? — спросил лорд Миер.

То, что рассказал сэр Юлиус, было настолько возмутительно и низко, что в полумраке кареты лорд Миер взглянул на сэра Юлиуса почти с испугом.

— Если это правда, — произнес он, — тогда скажите на милость, почему князь Соджино согласился на эту помолвку?

Сэр Юлиус выразительно развел руками.

— Этого иностранцу не понять, — признался он. — Я часто убеждался, что неписаный итальянский кодекс чести, особенно когда речь идет о вендетте и фамильных амбициях, совершенно недоступен англичанину, который привык мыслить более простыми категориями.

Лорд Миер рассмеялся. В тот же момент его мысленному взору предстало прекрасное лицо Флоренчии в сиянии ее необыкновенной чистоты, так напоминающее мадонн Рафаэля, он снова увидел страх в ее глазах.

— У этого союза должна быть очень необычная причина, — едва слышно пробормотал он.

К тому моменту, когда карета остановилась перед виллой сэра Юлиуса, лорд окончательно решил, что ему не будет покоя, пока он не выяснит, в чем тут дело.

Утро следующего дня он провел в саду. С холма открывался такой изумительный вид на город, залитый потоками ослепительного солнечного света, что некоторое время лорд мог размышлять только о том, что красота, величие и безукоризненные пропорции флорентийской архитектуры стали откровением для всей остальной Европы.

Но потом — иначе и быть не могло — его мысли вновь устремились к Флоренчии, и он поймал себя на том, что думает, какую из мадонн Рафаэля она напоминает больше всего.

Сначала ему показалось, что, пожалуй, «Мадонну ди Фолиньо», но тут же нашел несомненное сходство и с другими мадоннами, изображения которых он изучил во всех деталях в период своего увлечения Рафаэлем.

Вскоре к нему присоединился сэр Юлиус, и они просидели в саду до самого ленча, разговаривая о своих знакомых — дипломатах и политиках.

После изысканной трапезы с превосходным вином к главному входу виллы подали закрытую карету, и они проехали через город, а потом вдоль берега Арно к палаццо Соджино.

Когда они проезжали по людным улицам, каждая из которых была красива своей особой красотой, лорда Ми-ера не покидало ощущение, что он ввязался в рискованную авантюру и что она почему-то значит для него очень много.

Он отдавал себе отчет, что каждый раз, когда он думает о Флоренчии, он снова видит страх в ее глазах, чувствует, как вся она содрогается от отвращения при одном приближении князя Винченте.

Невозможно было представить себе что-либо более жестокое, более ужасающее, чем мысль о том, что такая чистая и — лорд был уверен в этом — невинная девушка будет вовлечена в пучину разврата, в котором, как он теперь знал, молодой князь находил наслаждение. Его образ жизни шокировал бы любого человека, обладающего элементарным представлением о приличиях.

Палаццо, к которому они подъехали, не обмануло ожиданий лорда Миера: внушительное здание, окруженное древней крепостной стеной и вековыми деревьями, которые защищали сад на случай непогоды.

Солидное средневековое строение и зубчатые стены были возведены, как он узнал позднее, в тринадцатом веке. За наружной стеной находился огромный двор, а из окон великолепного зала, куда провели гостей, открывался пейзаж такой красоты, что дух захватывало.

Через несколько минут в зал торопливо вошел князь ди Соджино, явно обрадованный их визитом.

— Мой дорогой сэр Юлиус, — сказал он, пожимая гостю руку, — давно вы не оказывали мне честь посещением. Я благодарен вашему другу за то, что он привез вас в мой дом.

Сэр Юлиус улыбнулся:

— Я действительно почти не покидал своей виллы большую часть зимы. Но это настоящий восторг — видеть ваш палаццо еще более прекрасным, чем он был во время моего последнего посещения.

— Я счастлив, если вы находите его таким, — ответил князь.

Лорду Миеру, однако, показалось, что какая-то тень на миг набежала на лицо князя, но он не был уверен.

Они выпили по бокалу вина, затем сэр Юлиус сказал, что предпочел бы спокойно посидеть в зале; князь и лорд отправились вдвоем осматривать палаццо.

Во всех комнатах стояла великолепная старинная мебель. Собрание картин вызвало благоговение лорда Миера. Впечатление усиливалось тем, что они были искусно развешаны на подходящем фоне, а сквозь высокие окна с закругленным верхом струился прозрачный свет, столь характерный для произведений итальянской живописи.

Лорд Миер пришел в восторг от полотна Леонардо да Винчи, был зачарован шедевром Джорджоне.

Затем, когда князь уже обратил его внимание на одну из картин, которая висела в противоположном конце зала, лорд заметил полотно Рафаэля — изображение мадонны с младенцем, которое ему давно хотелось увидеть. Это была «Мадонна Ансидеи».

Лорд Миер стоял перед картиной, вновь пораженный явным сходством опущенных глаз, нежных, невинных губ мадонны с чертами лица дочери князя. И вдруг какое-то шестое чувство, никогда не подводившая его интуиция подсказали ему, что картина — копия. На мгновение он сам себе не поверил.

Но произведения Рафаэля так много значили для него, что лорд каким-то таинственным образом ощущал их так, как если бы это были живые люди. И поэтому он знал, что не ошибся, сколько бы здравый смысл ни твердил ему обратное. Его восприятие прекрасного было так остро, что инстинкт не мог обмануть его.

Эта картина не была написана Рафаэлем, а лорд Миер знал, что именно она считается наиболее ценной во всем собрании этого палаццо.

Молча стоял он перед ней, пытаясь уловить, чем отличается манера письма от рафаэлевского. Потом он ощутил беспокойство, внутреннее напряжение князя, который тоже молчал, неподвижно стоя позади него.

Довольно долго лорд Миер не двигался с места, потом повернулся и пошел к той картине, о которой князь упомянул раньше. Он был почти уверен, что в этот момент у князя вырвался вздох облегчения, как если бы он опасался, что гость усомнится в подлинности Рафаэля.

Картины в других залах — все, как сказал сэр Юлиус, безусловно, являлись неотъемлемой частью художественной славы Флоренции.

Переходя от одной картины к другой, лорд видел, что большинство из них — подлинники, хотя он различал и копии. Во всяком случае, его убеждение, что «Мадонна Ансидеи» выполнена не кистью Рафаэля, отнюдь не поколебалось.

Еще несколько небольших полотен вызвали у него подозрение в отношении подлинности, но они не так много значили для него.

Обход палаццо подходил к концу, и лорд Миер уже начинал склоняться к мысли, что им с сэром Юлиусом придется уехать, не повидав Флоренчию, когда неожиданно он увидел ее. Девушка шла навстречу по коридору, и лорду показалось, что она только что сошла с одной из картин.

Она произвела на него столь сильное впечатление накануне вечером, что он немного боялся, что при свете дня Флоренция покажется не такой красивой. Но сейчас, когда она приближалась, лорд Миер испытал то же потрясение, которое он чувствовал, стоя перед любой из совершенных рафаэлевских мадонн.

— А вот и ты, Флоренчия! — воскликнул князь. — Я забыл сказать тебе, что сегодня днем у нас будут два именитых гостя, и опасался, что ты можешь их не застать.

Слова были достаточно обычные, но лорд Миер был уверен, что князь лжет.

Он умышленно не сказал дочери, что лорд Миер и сэр Юлиус приедут посмотреть картины. Хотя понять причину такого обмана было трудно, чувствовалось, что князь смущен появлением дочери.

— Да, я здесь, папа, — приветливо откликнулась Флоренчия.

Она протянула руку лорду Миеру, и он так же, как прошлым вечером, почувствовал, что ее пальцы дрожат.

И в глубине ее глаз застыл все тот же страх. И при виде этого глубоко скрытого страдания лорд Миер всем своим существом ощутил, что он должен помочь этой хрупкой юной девушке.

— Вам понравились наши картины? — спросила она.

— Они великолепны! — ответил лорд Миер. — Особенно «Мадонна Ансидеи». Я увидел ее впервые, но много слышал о ней раньше.

Как и ожидал, он заметил легкое беспокойство в глазах Флоренчии и понял, что и ей известно о подмене подлинника копией. . Сэр Юлиус ожидал их в том же зале, где они оставили его. Им пора было покинуть палаццо, поскольку князь не делал попытки задержать их. Однако по дороге к выходу лорд Миер остановился под предлогом, что хочет получше рассмотреть гравюру по металлу с изображением мадонны с младенцем.

Остановившись перед ней, он тихо сказал, обращаясь к Флоренчии:

— Она очень похожа на вас! Флоренчия улыбнулась:

— Папа тоже так говорит, но мне трудно судить.

— Но не мне.

Заметив, что князь и сэр Юлиус уже не могли их услышать, лорд спросил:

— Когда я смогу увидеться с вами? Вы ведь знаете, что нам необходимо многое сказать друг другу.

— Это невозможно… совершенно невозможно! — поспешно возразила Флоренчия.

— Но почему? Мне необходимо вас увидеть!

Она подняла глаза, и лорд подумал, как и прошлым вечером, что в них была и мольба о помощи, и сознание его бессилия.

— Я должен вас увидеть! — повторил он настойчиво. Флоренчия покачала головой.

— Должен же быть какой-нибудь способ? Девушка сделала неопределенный жест рукой, в котором было что-то жалобное и безнадежное.

— Когда я увидел вас, мне показалось, что вы слишком прекрасны для земного создания. Теперь-то я понимаю, что, живя здесь, в окружении этих необыкновенных картин, вы приобрели нечто, чего лишены обычные женщины.

У нее перехватило дыхание. Его слова глубоко тронули ее. Она прошептала:

— Если бы только я могла… действительно войти в… картину и навсегда остаться висеть на стене. Тогда я была бы… спасена!

— Если бы это было возможно, вы загубили бы свою жизнь!

Не успел лорд произнести эти слова, как понял, что невольно причинил девушке боль. Тень пробежала по ее лицу, и она ответила:

— Иногда… легче… умереть… чем жить! Тон ее голоса глубоко поразил лорда Миера, но в этот момент князь обнаружил, что они отстали и окликнул дочь:

— Флоренчия!

Его зов эхом раскатился, казалось, по всему коридору с его арками и расписными потолками, и Флоренчия виновато отозвалась:

— Я… иду, папа!

Она быстро направилась к выходу, и лорду ничего не оставалось, как последовать за ней.

Только когда они достигли верхней площадки лестницы и увидели, что сэр Юлиус уже садится в карету, лорд произнес:

— Не теряйте надежды. Просто верьте мне. В глубине ее глаз будто на мгновение блеснул солнечный лучик, но тут же вновь уступил место привычному выражению страха. И хотя она не произнесла ни слова, лорд чувствовал, что в сердце девушки уже не было места надежде.

Касаясь ее руки, лорд Миер ощутил, что всем своим существом откликается на ее волнение, что их встреча предопределена и сердца их бьются в унисон. Видимо, Флоренчия чувствовала то же самое, и ее пальцы на короткий миг доверчиво прильнули к его руке.

Она стояла, опустив глаза, и снова напомнила лорду Миеру мадонну Рафаэля.

Когда карета отъехала, перед его глазами возникло необычайное видение: Флоренчия на вершине безлесного холма у подножия креста.

Они возвратились на виллу, сэр Юлиус удалился в свои покои отдыхать, а лорд послал за Хиксом. Тот явился, всем своим видом говоря, что у него есть новости для господина.

— Итак, Хикс?

Лорд присел на край кровати. Хикс подошел поближе и заговорил, понизив голос;

— Я разузнал кое-что из того, что хотелось узнать вашей светлости.

— Что же это?

— Во-первых, милорд, касательно ожерелья. Похоже, с ним связана какая-то тайна.

— Что за тайна?

— Видите ли, милорд, одна из служанок во дворце Соджино — прелестная крошка — сказала мне, что, похоже, оно исчезло года этак два тому назад, и с тех пор о нем ни слуху ни духу!

Хикс выразительно взглянул на хозяина, но лорд только сказал:

— Продолжайте!

— Потом я узнал, что, как ни странно, милорд, у князя и его семьи с деньгами туго, во дворце наводят всякую экономию. Поговаривают, что они и вещи продают.

Именно это ожидал услышать лорд Миер, поэтому он только кивнул, а Хикс продолжал свой рассказ:

— Она не знает точно, что было продано, но об этом говорили старшие слуги.

— Это все?

— На сей момент — да, милорд. Но у меня свидание с ней. Уж очень горяча! А как любит англичан! Хикс слегка приосанился.

— Хорошая работа, Хикс! Я еще просил вас разузнать, вернулся ли князь Антонио в Италию.

— Я об этом не забыл, — быстро отозвался Хикс. — Он возвращается нынче ночью, па крайней мере его ждут, и остановится во дворце.

— Спасибо, Хикс! Это-то я и хотел узнать. Когда встретитесь со своей девушкой сегодня вечером, пока я буду на обеде, узнайте, какую комнату будет занимать князь.

При мысли о предстоящем свидании на губах Хикса появилась легкая улыбка.

— Я вас не подведу, милорд, не сомневайтесь.

— Как только узнаете, сообщите мне, как бы поздно вы ни вернулись? Понятно?

— Да, милорд!

Лорд Миер переоделся и снова вышел посидеть в саду.

Однако сейчас даже лучи предзакатного солнца, которые играли на шпилях и башнях города, даже воды Арно, мерцающие всеми цветами палитры художника, не давали ему забыть умоляющие о помощи глаза Флоренчии. Глаза ребенка, который инстинктивно просит поддержки у того, кто старше и мудрее, чем он.

Лорд чувствовал ее отчаяние, хотя девушка еще не сказала ему ни слова.

Он знал, что всем своим разумом, всей своей чистой непорочной душой она восстает против того, что многие уже считали ее судьбой.

Спрашивая себя, откуда ему знать об этом, лорд Миер не находил иного объяснения, кроме того, что обаяние Флоренчии для него то же самое, что обаяние и власть работ Рафаэля.

Он все знал, как если бы они были давно и близко знакомы.

Сосредоточившись, лорд Миер призвал на помощь все свое профессиональное мастерство, как он делал это всегда, приступая к тому, что называл работой. Прежде всего лорд тщательно обдумал все, что знал о семьях Соджино и Гориция.

Он проанализировал также все, что заставило его усомниться в подлинности «Мадонны Ансидеи». Но когда он подвел итог своим размышлениям, все вопросы все еще оставались без ответа. Странная головоломка не складывалась.

Лорд просидел в саду до захода солнца, пока не наступило время переодеваться к обеду.

Сев вместе с хозяином дома за прекрасно сервированный стол, на который подавались не менее превосходные блюда, он заметил, что у сэра Юлиуса утомленный вид. Как только они покончили с едой, лорд встал с кресла и сказал:

— Опасаюсь, что наша поездка в палаццо и званый вечер накануне подорвали ваши силы. Не прилечь ли вам?

— Я бы с удовольствием так и сделал, — благодарно произнес сэр Юлиус. — Мне только неловко, что я так плохо принимаю вас.

— Уверяю вас, я всем доволен и буду рад просто почитать хорошую книгу и поразмышлять о тех великолепных картинах, которые видел сегодня.

— Я знал, что они произведут на вас впечатление. Лорд Миер не ответил. Помолчав минуту, сэр Юлиус сказал:

— Хотел бы я, чтобы вы как-нибудь помогли этой несчастной девочке! Как может она вступить в брак с человеком, чья развращенность известна всей Флоренции?

— Я спрашивал себя о том же, но, похоже, не нашел ответа. Разве что вы поможете мне?

— Молю Бога, чтобы он помог проникнуть в эту тайну! — воскликнул сэр Юлиус. — Я знаю Флоренчию с той поры, когда ей исполнилось десять лет, и с каждым годом она становится все очаровательнее! Что заставляет князя поступать столь безжалостно с собственной дочерью?

— Для этого должна быть чрезвычайно веская причина, — медленно проговорил лорд Миер.

Сэр Юлиус взглянул на него. Было ясно, что какая-то внезапная мысль ошеломила его.

— Уж не думаете ли вы… что князя шантажируют? — нерешительно проговорил он.

— Семья Гориция? — закончил его вопрос лорд Ми-ер. — Меня бы это не удивило.

При этом он вспомнил, что граф Росберри предупреждал его о слухах, будто князь ди Соджино находится в оппозиции к королевскому дому.

Если это правда, князь ди Гориция мог воспользоваться этим обстоятельством.

И все же эта мысль казалась лорду невероятной. Он чувствовал, что сэр Юлиус пристально смотрит на него. Через некоторое время тот очень тихо произнес:

— Думаю, Инграм, если кому-нибудь и под силу найти решение этой загадки, так только вам.

Лорд Миер ушел к себе в комнату в одиннадцать часов. Он не звонил в колокольчик, чтобы вызвать Хикса, так как знал, что камердинер ожидает его. По крайней мере так считали остальные слуги.

Однако Хикса в комнате не было, и лорд понял, что тот еще не возвращался.

Лорд Миер разделся, лег в постель и попытался сосредоточиться на чтении довольно скучного политического исследования. Оно только что вышло из печати, и прочитать его лорд считал своим долгом, хотя и не испытывал при этом никакого удовольствия. Но и с печатной страницы на него смотрело милое лицо Флоренчии. Он поймал себя на мысли, что хорошо бы еще раз взглянуть на ту гравюру, чтобы навсегда запечатлеть в памяти образ изображенной на ней мадонны.

Потом лорд криво улыбнулся, сообразив, что ему и так никогда не удастся забыть Флоренчию.

Ее образ — или образ мадонны — был здесь, рядом. Нравится ему это или нет, похоже, он навсегда вошел в его жизнь.

Была уже полночь. Лорд глубоко погрузился в размышления, когда отворилась дверь и вошел Хикс. Лицо камердинера яснее ясного свидетельствовало, что он провел время с пользой для хозяина и с удовольствием для себя.

Лорд сел в постели и спросил:

— Что вы разузнали?

— Князя Антонио, милорд, ожидают сегодня вечером. Он вот-вот должен приехать.

— Отлично! Вы узнали, какие комнаты, он занимает?

— Да, милорд!

Хикс точно указал, где расположены комнаты молодого князя, и лорд Миер догадался, что из их окон виден тот же великолепный пейзаж, что и из зала, в котором принимали их с сэром Юлиусом, только комнаты князя расположены этажом выше.

Под окнами, как сообщил Хикс, имелись балконы.

Лорд Миер встал с постели.

— Спасибо, Хикс! Думаю, нам надо поторопиться!

— Мы поедем туда сейчас, ночью, милорд?

— Да! Вы не забыли упаковать мою обычную одежду, как я просил?

— Да, милорд.

Меньше чем через двадцать минут лорд Миер и Хикс, взяв лошадей из конюшни сэра Юлиуса, выехали с виллы.

Конюх, зевая, выразил удивление, что его светлость желает прокатиться верхом в столь поздний час. Лорд сослался на бессонницу, а Хикс заметил к тому же, что луна светит так ярко, что нет никакой опасности сбиться с дороги.

Улицы были пустынны, и всадники быстро добрались до палаццо Соджино.

В лунном свете дворец казался еще более величественным, чем днем. Они проехали между вековыми деревьями, потом через сад и оказались перед той частью палаццо, где находилась спальня князя Антонио.

Хикс указал окно комнаты. В нем горел свет.

— Ждите здесь, Хикс, — приказал лорд, — чтобы я знал, где вас найти, когда вернусь.

— Будьте осторожны, милорд! — произнес Хикс. Это были его первые слова с момента, когда они покинули виллу. — С этими макаронниками нужно держать ухо востро. Когда дело доходит до драки, у них даже зубы острые, как стилеты!

Лорд Миер не ответил.

Он двинулся кружным путем, держась в тени, где вряд ли его мог заметить кто-либо из обитателей палаццо.

На нем был костюм, который он сам придумал для таких операций. Плотно прилегая к телу, костюм не имел деталей, которые могли бы зацепиться за что-либо. В нем было безопасно влезать на деревья или на стены, а именно это лорд намеревался проделать сейчас. Подошвы его башмаков позволяли двигаться бесшумно и не скользили. Влезть на стену палаццо, как я предполагал лорд Миер, оказалось нетрудно.

Камни, из которых она была сложена, были старые, во многих местах крошились, образуя выступы.

По фасаду нижнего этажа тянулся ряд геральдических скульптур, на которые было легко опереться.

Хорошо тренированный, атлетически сложенный, лорд Миер легко добрался до балкона.

Здесь он стал двигаться более осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума.

В окне все еще горел свет, и оно было открыто, хотя занавески наглухо задернуты.

Лорд Миер уверенно и бесшумно через открытое окно проник в комнату.

Стоя за занавесками, он прислушивался, почти уверенный, что в кровати кто-то лежит. Он отчетливо слышал чье-то дыхание. Если в комнате был князь Антонио, то, появившись внезапно и обвинив его в краже колье, лорд поставил бы князя в трудное положение.

Лорд Миер перевел дыхание, мысленно призвав себе на помощь силу, гораздо большую, чем его собственная.

Затем резким, несколько театральным движением он обеими руками раздвинул шторы.

Комната была большая. Почти прямо перед ним стояла огромная резная кровать под тяжелым бархатным пологом, закрепленным в резном кольце почти под самым потолком.

В кровати, опираясь спиной о взбитые подушки, сидел не князь Антонио, как ожидал лорд Миер, а Флоренчия, глядя на него широко открытыми изумленными глазами.