Чудовищный секрет Авроры 3, или Дочь ректора все объяснит

Глава 15. О бездне, в которую лучше не заглядывать

На местность, в которую нас выбросило телепортом, опускался вечер. Сумерки вплетались в мрачный, жутковатый туман, стелившийся по земле. Тут было тепло – настолько, что я, поднимаясь, машинально распахнула зимний плащ и скинула капюшон.

– Когда вы расставались с ними в последний раз? – разорвал тишину голос Салливана.

Он, как и я, безотрывно глядел на кусок черного металла, валявшийся под ногами.

– В имении Караваевых, когда… тогда.

– Тамара, – он кивнул понимающе. – Она вынудила вас ими воспользоваться.

Уж вынудила, так вынудила… Любой – даже вовсе и не трус! – занервничает, если на него прыгнет саблезубый тигр.

– Я должна была подождать, – скорбно пробормотала, не глядя на магистра. – Пока вы отправите теле-маго-граммы и перенесете нас воздухом. Я просто…

– Испугались.

– Похоже на то. Ужасное чувство, – я отряхнула юбку и взволнованно огляделась. – Ну и что за забытое Судьбой местечко выбрала для нас Тамара? Должен ведь быть подвох, да?

– Он есть, княжна, – Салливан потер лоб и спрятал жезл в карман. – Убирайте вашу палочку. Здесь она вам не пригодится.

– Как это?

Прятать свой жезл я не спешила. Нам ведь нужно вернуться как можно скорее!

– Это место создано людьми, знавшими о магии в нашем мире. Опасавшимися ее. Ненавидевшими. Тамара называла его «Островом». Территория, свободная от магии… Последний оплот надежды послушников из ордена Евы-Прародительницы.

– Людьми? В смысле… простыми? Не магами? – я наморщила нос, чтобы поменьше вдыхать запах затхлости и увядания.

Рандор поднял с земли палку и нарисовал круг с лучами. А затем перечеркнул крест-накрест так, чтобы получилось четвертованное солнце.

– Магический фон тут слаб настолько, что его практически нет. Дикие капли едва теплятся, жезлы превращаются в пустые, ненужные безделушки, – монотонно вещал Салливан, закапывая все глубже мою надежду выбраться поскорее. – Так рассказывала мне Тамара, когда в часы сентиментальности делилась планами. Думаю, она и сама сейчас где-то здесь: это единственное место, где ее не засечет ни один магический радар. И нас…

– Нас тоже не найдут, – ошеломленно договорила я. – Вообще никогда. Как люди умудрились подавить магфон?

– На это ушли века и накопленные Орденом тонны артефактов, блокирующих магию. При их общине всегда был маг-хранитель, который помогал… не факт, что добровольно, – Салливан поморщился, представив ужасающую перспективу – угодить в рабство к людям, помешанным на ненависти к магам. – Хранитель перезаряжал закопанные по всей территории артефакты, поддерживал их блокирующие свойства. Не спрашивайте, откуда я это знаю… Без понятия.

Сглотнув вязкую горькую слюну, я снова осмотрелась. Место выглядело черным и безжизненным, как сама бездна. Опасным.

– Эти люди только магфон подавили? – протянула с подозрением, вглядываясь в спускающийся на землю мрак.

Моя интуиция кричала, что убираться отсюда надо скорее. И не только из-за Блэра, застрявшего в Алексе, и Вяземского, решившего вырастить древнего дракона.

– Они готовились к сопротивлению. Магам, – кивнул Салливан. – История давняя, но какие-то ловушки могли остаться, так что…

– Ничего не трогать и никуда не лезть, – быстро прочитала по его напряженному взгляду. – И… где тут выход? Давайте его уже найдем поскорее.

– Хранитель имел свою небольшую территорию внутри «Острова». Дом или башню. Здесь, – он ткнул в центр четвертованного солнца. – У него была подробная карта местности и клочок земли, пригодный для жизни. Если все это не сказки… Нам хорошо бы добраться для начала туда, Аврора.

Я тяжело вздохнула: добираться «туда не знаю куда» – задачка нетривиальная. Я представления не имела, где мы относительно этого центра. Справа, слева? На периферии или в самой серединке?

– Попробуем идти строго на север. Рано или поздно куда-нибудь… – Рандор приобнял меня за плечи и подтолкнул вперед. В черноту.

Ориентируясь по огромным звездам, висевшим прямо над нами, мы брели вперед, и вперед, и вперед… Часа два, не меньше, пока я устало не повисла на магистре и не попросила пощады.

– Устали? – он присел под раскидистое дерево и увлек меня за собой. – Идите сюда.

– Я совсем чуть-чуть полежу и снова пойдем, – пробормотала отважно, чувствуя, как отнимаются одеревеневшие ноги. Они нагулялись на месяц вперед. – Надо как можно скорее сообщить… Про помолодевшего Блэра… И возрожденного дракона… И шурхового Вяземского, решившего стать богом…

– Спите, княжна, – меня потрепали по волосам и уложили на троллью грудь. – Пока меня больше заботит, как вернуть вашему отцу его дочь целой и невредимой. Иначе он больше никогда не отпустит вас со мной на свидание.

– Почему отец… позволил старому графу… вот это вот все? – сонно пробормотала, зарываясь носом в теплое пальто.

– Если пожар неминуем, лучше его контролировать, – он пожал плечом и обнял меня покрепче. – Позволить разгореться, а потом пресечь безумие на корню. А не ждать следующей попытки следующего Вяземского… В другом месте, в другое время… История с Блэром многому научила. Проблему надо решать сразу, не откладывая на потом.

– А если пламя разгорится так сильно, что мы не сможем его остановить? – лепетала, позволяя сознанию улететь в космические дали. В тролльих лапах было хорошо и надежно.

– Вы правда полагаете, что в мире есть вещь, которую не сможет остановить ваш отец?

Я сонно помотала головой. Конечно, нет. Но беда в том, что папа никогда не скупится и не спрашивает цену. Он готов заплатить сполна. А я не хочу его потерять.

И еще мне отчаянно не нравилось, что на одной стороне доски одновременно оказались Блэр, Вяземский и Великий Зверь. А мы с Салливаном застряли тролль знает где. Поправочка – даже тролль не знает…

***

Очнулась я резко – от леденящего кровь ужаса. Картинка с Сажелькой, бросающейся на Сафора, выдернула меня из бреда, в который я погрузилась на магистерском плече. Черное, белое… красное. Хоть бы моя храбрая девочка не сильно пострадала!

Я отчаянно надеялась, что Караваева, управлявшая в этот миг тигром, остановит зверя. Увидит, что я воспользовалась привязками. Не станет лишать человечество последнего шанса обзавестись синеглазым саблезубым потомством.

Хоть, конечно, кавалер из буйного Сафора был так себе, а моя Сажелька клычки отрастила мелкие, молочные… Да и в разумности Тамары я сомневалась.

Клычки… Неужто мой летний эксперимент удался? И эффект, хоть и отсроченный, все же проявился, вернув тигрице давно утраченную магию?

Я сползла с нагретого тела и огляделась. Местность заливали слабые солнечные лучи. Здесь не было высоких деревьев, смыкающихся кронами, небо казалось чистым, безоблачным… Но свет словно проходил через невидимую преграду и терял часть своих свойств. «Остров», созданный людьми, даже утром выглядел серым, безжизненным.

Я скинула плащ, достала пропуск брата и, обхватив Салливана за запястье, ткнула жезлом в золотившуюся печать. Но мы так и остались лежать под деревом. Я не очень-то надеялась на успех, но попробовать стоило.

Поднялась, отошла в сторону от дремавшего тролля, потрясла бесполезным жезлом, покричала Квита… Потратив остатки надежды на поиск ориентиров на ровной, ничем не примечательной местности, я пошла на шум. Где-то внизу, в сером овраге, журчала вода.

Ручей обнаружился там, где я его ожидала увидеть. И хоть прекрасно знала, что нельзя пить тролль знает откуда, чтобы не стать тролль знает кем… Все равно набрала полные ладони и принялась жадно глотать безвкусную воду.

Попыталась поймать свое отражение, но оно уплывало, ускользало в темной ряби. Вот, наконец, проявились уставшие голубые глаза. Нашлись белые щеки и искусанные от волнения губы. Темная нечесаная копна, обрамляющая бледное лицо… Да уж, «красавица». Хоть сегодня замуж.

Над головой плыло что-то красное, китайским фонариком свисающее с древесных ветвей… В отражении я насчитала целых три алых пятна над макушкой. Ну точно нимб в багровых тонах.

– Аврора… назад! – негромко скомандовали сзади, да так неожиданно, что я резко дернулась. И отражение в реке тоже.

«Фонарики» пришли в движение, раскачиваясь на ветке… и принимая на водной глади все более знакомые очертания. Я уже видела такие гигантские бутоны – в Дворцовой Оранжерее Вяземского.

– В воду! Живо!

Со спины в мое тело впечаталось троллье и огромным каменным валуном столкнуло нас обоих в ручей. Платье тут же намокло и потянуло меня вниз, призывая в черную водяную бездну. Ноги коснулись заиленного дна, поскользнулись, опрокидывая меня на спину.

Бездна похуже разверзлась над головами. Три высохших бутона резко раскрылись, выдыхая ядовитую пыльцу в наши лица.

За секунду до соприкосновения с алой пылью мое тело резко ушло под воду. На плечи легли тяжелые ладони, не давая выбраться на воздух.

Я забилась в черноте, пытаясь вырваться на красно-белый свет. Но лапы держали крепко. Выжидали, пока вся алая гадость осядет, игнорируя мои панические судороги.

Салливан выдернул меня из реки так же быстро, как в нее засунул. Рывком поднял из воды и опустил на противоположный берег. Закашлялся, отплевываясь от пыльцы. Извергая ее обратно в воду.

Я резко села, потянула его за плечо к себе. Магистр махнул рукой, пресекая мои попытки привлечь внимание. Кашлял так страшно, что все внутри поджималось от ужаса. Его стихийный дар тут не работал, и очистить легкие получалось с трудом.

Кто повесил тут дрянные цветы? И как они умудрились расти в отсутствие магического фона?

– Они давно высохли, – прокашлял магистр, развернулся и посмотрел на меня с укором. Снова я втянула нас в неприятности. Ткнул пальцем в ствол дерева, в кору которого был зашит красный кристалл. – Ловушка… для случайных… посетителей.

Он выбрался на берег и завалился на спину. При каждом слове из его губ вырывался красный пар и растворялся в воздухе.

– Как вы? – я рванула к нему, но он снова остановил меня жестом.

– Не подходите. Я в порядке, птичка, – он опять кашлянул и плотно сжал челюсть. – На мне все заживает, как на сабере.

– Это раньше заживало! – я тряханула его за мокрый рукав и въелась в бледное лицо глазами. – В прошлый раз у вас внутри было две капли, дух Блэра и кровь вампира. И рабочий дар!

– Тихо, тихо. Все хорошо. Я живучий, – Салливан медленно поднялся, сбросил на землю промокшее пальто и потянул меня вверх, прочь из оврага. – Говорил ведь никуда не лезть и ничего не трогать.

– Говорили, – покаянно выдохнула, разглядывая напряженную шею. И послушно семеня следом. – Давайте я поищу тут какие-нибудь лекарственные травы или…

– Не нужно, Аврора. Да и не растет тут ничего магического.

Он медленно вел меня на север, раз в полчаса сверяясь с ориентирами. Обхватывал стволы деревьев, стоял, молчал, сопел. И мне в его горьких выдохах слышалось обвинение. На плечах я ощущала такую неподъемную тяжесть вины, что едва волокла за ним ноги.

Наконец вдалеке, разбавляя линию горизонта золотым всполохом, показалось строение. А может, просто гора. Или мираж. Яркая точка, блестящая на солнце, могла быть и крышей искомого дома, и просто отблеском на каменной скале.

– Нашли, – выдохнул Салливан, с неприязнью глядя на далекий сияющий маячок. – Значит, все будет так. Ладно, княжна… достаточно.

Голос Рандора странно вибрировал, словно он сдерживал эмоции или заглушал рвущийся изнутри крик. И так зло он при этом косился на золотой огонек, что становилось не по себе.

– Вы устали? Давайте присядем, и я поищу воду. Эта пыльца вас доконает, – взволнованно пробормотала, озираясь по сторонам.

Кроме нескольких деревьев и пары кустов поблизости ничего интересного не было. Совершенно бестолковый серый «Остров».

– Боюсь, Аврора, наше свидание пора заканчивать, – проворчал Рандор, останавливаясь у мощного раскидистого дерева.

– Что? – от неожиданности я вросла каблуками в землю.

То есть как, совсем заканчивать? Оно, конечно, неидеально началось. Понимаю, бывают прогулки и повеселее, а у меня вечно все через «охотницу до неприятностей». Но тут не лучшее место что-то заканчивать. Дорога-то впереди всего одна.

– Тут наши пути разойдутся, – не согласился со мной Салливан. – Идите на блеск впереди, не сворачивая и не отвлекаясь на водопой. До вечера должны добраться. Ищите в доме подробную карту и любые артефакты, которые еще не растеряли свой заряд. Может, даже телепортирующие найдутся.

– А вы? – я поперхнулась от происходящей дикости.

Да не самое это паршивое свидание в истории человечества, я уверена!

– А я поищу Тамару, – натянув на лицо каменную маску, глухо бросил Рандор. – Она где-то тут, я чувствую. Наверняка выходила к самой границе, чтобы следить за нами в цирке и управлять Сафором, а потом вернулась. Я давно ищу с ней встречи.

– Чего-о-о? – повторила заторможенно. Схватилась за ткань его недавно белой рубашки и притянула этого феноменального тролля к себе. Прошипела, захлебываясь воздухом: – Вы что, предпочтете личную месть вместо помощи мне и моим родителям?

Я решительно ничего не понимала. Бред какой-то! Еще вчера он так смотрел и так говорил… Обещал не отпускать. А теперь прогоняет? Да какого тролля?

– Уверен, вы и ваши родители сами со всем разберетесь, – скованно пояснил мужчина, отрывая мои пальцы от своей рубашки.

Что за бешеный шурх его укусил? Глупость какая-то! Прогонять меня надо было раньше. А теперь поздновато – я ведь не отступлюсь.

– Я не могу сама идти тролль знает куда, – наморщила нос. – Мне страшно одной.

– Вы не трусиха. Идите на сияние. Я вывел вас… дальше сами.

– Трусиха! Еще какая трусиха! – заверила тролля, отдавшего бразды правления обнаглевшим тараканам. – Я теперь все время боюсь, никак не могу прекратить. За Сажельку, за Софи, за маму с папой, за учеников, за шмырлов, за вас… С вами точно все в порядке? Может, эта пыльца расплодила ваших внутренних демонов?

– Абсолютно в порядке, княжна, – сказал уверенно, сдержанно. – Просто… для меня это все слишком. Слишком много неприятностей на квадратный метр. У меня было время ночью поразмыслить о… произошедшем.

Все-таки я и его доконала своими экспериментами и тягой к смертельно опасным приключениям.

С одной стороны, я могла понять Салливана. Он только начал жить в полную силу. Слышать свой внутренний голос, потакать своим желаниям. А тут я с бесконечным риском для жизни. Но с другой…

– Терпеть не могу вас и ваш выводок неуправляемых тараканов! – заявила дрожащими губами. – И поцеловать хочется…

…И укусить, и придушить немножко. Но об этом решила умолчать.

– Спасибо, что сообщили. А теперь уходите, – он устало потер переносицу и оперся на древесный ствол. – Пока не стемнело и маяк не погас.

Упрямый баран. Стадо иглохвостов ему в штаны!

– А как же три сорта чая? И какао? – я растерянно шмыгнула носом.

– Я вышлю их вам почтой. Они мне теперь без надобности.

– Вы невыносимый сухарь. Я вам такие вещи говорю, а вы… – подошла к нему вплотную, надеясь услышать, как под рубашкой неистово колотится сердце, выдавая волнение. Но оно стучало ровно. Без всякого ко мне интереса. – Ну что вы так морщитесь? Я вам неприятна? Все настолько плохо?

– Все очень плохо, – согласился Рандор. – Мне очень плохо. В вашем присутствии. Вы мой ходячий кошмар. Душу рвете, разум отключаете. Заставляете помышлять о том, чтобы поступить иначе. Так, как будет неправильно. Довольны? А теперь уходите.

– Полагаете, без меня вам станет легче? – обиженно уточнила.

– Точно знаю, что станет, – болезненно закашлялся Салливан. – Но часть меня не хочет, чтобы становилось. Жаждет мучиться до последнего. Смотреть в ваши огромные бирюзовые блюдца до самой… до темноты. Но разум знает, что так нельзя и птичке надо улететь. Иначе она не сможет больше расправить крылья. Улетай, хара. Живее. Пока я не сделал тебе еще больнее.

– Да куда уж больше?! – всплеснула руками, чувствуя, как из раны в сердце по телу расползается мрак.

Поджала губы. Тряхнула головой. Какая нелепость!

Выдохнула резко, развернулась и, запретив своим глазам растрачивать ценную, с таким трудом добытую влагу на слезы, размашистым шагом понеслась вперед. К сияющему дому на том конце бесконечного поля. С каждым движением уносясь как можно дальше от лондонского тролля.

Шагала так час или даже больше, размазывая бесценную влагу по щекам. Глаза меня не послушались. Меня вообще никто не слушался! Ни шмырлы, ни крысоловы, ни шурхов тролль… Внутри болело, но я старалась не думать об открытой ране. Все потом. После.

У меня куча дел. Огромная, необъятная! Надо скорее выбраться с «Острова», уберечь Софи от дурного знакомства, оказать помощь Сажельке, если она ранена… Предупредить отца о Блэре, Вяземском и Великом Звере.

Я очень занята, чтобы легкомысленно думать о пропасти, что разверзлась вдруг под моими ногами. А я оказалась к ней неготова.

Потому что невозможно быть готовым к потере того, что уже считаешь своим. К тому, что самое родное вдруг станет чужим. Начнет ни с того ни с сего смотреть холодно, натянув каменную маску на красивое лицо…

Я остановилась посреди серого поля. Вдалеке призывно мерцала точка, готовая стать моим спасением. А позади… Позади осталась чернота равнодушно прогнавшего меня мужчины.

Моего мужчины. Моя чернота.

К троллям все… Я так не могу!

Я резко развернулась. Сбросила дурацкие утепленные туфли. И понеслась обратно, захлебываясь в собственной истерике, как в стремительном течении речного порога.

Боги, только бы его найти! И только бы еще сильнее не заблудиться.

***

Ноги несли меня обратно, не замечая кочек, колючей травы и впивающихся в ступни корешков. Солнце над головой начало блекнуть. Словно, повернув назад, я согласилась с тем, что не успею до темноты к спасительному сияющему дому. И сама позволила светилу скатиться в скорые сумерки.

Было необъяснимо страшно. Сердце стискивало ужасом, да так сильно, что дышать расхотелось: каждый вдох отзывался острой болью под ребрами.

Из-за слез я почти не разбирала дороги. Оборачивалась, убеждаясь, что «маяк» все еще мерцает ровно за моей спиной. А значит, бегу я в верном направлении. И снова неслась дальше.

Пока не вмазалась носом во что-то твердое, отдаленно напоминающее равнодушное дерево, по самое пустое дупло набитое отборными тараканами.

– Поймал! – нахально заявил лондонский дуб. – Стой, стой, Аврора…

Я судорожно вдохнула его запах и разревелась сильнее. На обратный путь до моего тролля ушло меньше времени. А значит, или я бежала в два раза быстрее, или он, пусть и медленно, но все-таки шел за мной.

– Я так не могу, – хрипло бормотал Салливан. – Ни черта не могу по-правильному. Хотел еще раз… поймать… Последний…

Он стискивал лапой мой затылок, вжимая мокрой щекой в свою грудь. Вот теперь в ней все колотилось, как надо. Грохотом вбивалось в уши, донося до сознания простейшие умозаключения. Он не мог. Он шел. Он хотел. Он… Боги. Боги!

– Да какого тролля?! – я больно стукнула кулаком в его вздымавшуюся грудь, вливая в удар всю свою обиду на мироздание, Судьбу и одного отдельно взятого магистра. Он закашлялся, сотрясаясь в судороге.

Как он мог? Как он посмел? Нельзя так, нельзя! Я запрещаю!

– Так вышло. Прости, птичка, – Рандор потерся носом о мой висок, вбирая запах. – Я так… не планировал.

– Еще бы вы планировали! – с укором рявкнула на отравленного мужчину. Мной отравленного! Практически… вот этими вот дрожащими руками. – Если бы я не полезла к воде… Если бы я только осталась под деревом…

– Наше свидание и правда оказалось смертельно опасным, – выдохнул он в сторону, и в воздухе растаяло очередное облачко красной пыли. – Но это ничего. Я вернул долг.

– Вы мне еще не все страдания компенсировали. Не надейтесь так легко…

Салливан вдруг качнулся и стал оседать в моих руках. Упрямый тролль! Игнорируя мое несогласие, он решил сделать по-своему.

***

Рандор

– Знаете, папа мне как-то рассказывал, что однажды его смертельно отравили. Да, согласна, выбор сказок на ночь весьма сомнительный… – бормотала птичка, не позволяя ему зарыться в спасительную дрему и раствориться в черноте бытия. Но он стойко переносил эту сладкую муку. Ничего. Тьма его подождет, она не гордая.

Аврора, княжна Карповская, первая этого имени, ерзала лопатками по неудобному древесному стволу, отчего голова Рандора плавно покачивалась на ее теплых коленях. Пожалуй, нет в мире более подходящего места, чтобы обрести покой. Он снова все сделал неправильно. И снова ни о чем не жалел.

– В тот раз моя мама сумела вовремя найти противоядие. И я, когда подросла, всю «Энциклопедию волшебных ядов» наизусть вызубрила, – продолжала севшим голоском щебетать Аврора, перекладывая его волосы на мокром лбу с места на место. То убирая прядку, то возвращая.

Скоро всему этому придет конец. И блеску бирюзовых глаз, оттененных синевой в лунном свете. И возмущенному щебету неугомонной птички. И мягким рукам, дарящим секунды блаженства. Как долго он к ним шел… Как желал не только поймать, но и быть пойманным.

– И… я даже знаю, какой антидот сейчас нужен, понимаете? Помню, как он выглядит в чемоданчике Мари! – она в отчаянии покусывала губы, становясь еще красивее. – Зеленый бутылек с двумя белыми полосками и одной серебряной. И это… это самое ужасное. Знать, что лекарство есть, и быть бессильной его достать.

– Ты мое противоядие, хара, – заявил Рандор сосредоточенно и совершенно серьезно, с жадностью оголодавшего путника наслаждаясь обществом княжны. Первой этого имени. Другого он дать ей не успел – слишком долго собирался. Хотел хоть на этот раз сделать все правильно.

Аврора нервно ерзала на земле под его тяжелой головой. Словно, не прижимай он ее собой, давно бы бросилась на поиски лекарства. Побежала бы прямо в темноту ночи, чтобы вляпаться в новые неприятности. Вся ее деятельная натура негодовала из-за того, что приходится сидеть на месте. И бездействовать.

Но ему было так спокойно, как никогда. Все встало на свои места окончательно. Пришло понимание – прозрачное, чистое, ясное. Это было его всё.

Она была его всё.

Он наконец смог завершить длинный петляющий путь, по которому вслепую плутал последние недели. Смог собрать себя заново. Картинка заполнилась цветом. Оказалось вдруг, что отсутствовавший кусочек, без которого он никак не мог собраться, – и была она. Шурхова непоседливая княжна… первая этого имени.

– Какая нелепость! – сокрушенно шептала Аврора, машинально наматывая его волосы на тонкие пальцы. – Мы оба могли погибнуть с десяток раз! От руки Блэра или моего папеньки, от лапы Сафора или клыков Эвер… Но вот так глупо? Из-за идиотского ядовитого гербария, подвешенного отшельниками в Судьбой забытом месте? Так нечестно!

Собирался сказать птичке, что в жизни вообще мало что случается честно и по справедливости. Но промолчал: она была так очаровательна в своей обиде на мироздание, пока злобно пыхтела и кляла Судьбу, что он не захотел ей мешать.

Он давно считал себя мертвым. Да и был таким почти двадцать лет. Просто Судьба нашла свободную минутку, чтобы расставить все на свои места.

Он ненужная мирозданию фигура. Лишняя, занимающая чужую клетку на шахматной доске. Не особо удивительно, что от него избавились так глупо, смешно и без изысков, оборвав на половине слова…

– Не вздумайте умирать. Мы недогуляли, – маленькая голубоглазая княжна строго покрутила пальчиком перед самым его носом.

– Боюсь, еще одно смертельно опасное свидание, Аврора, я не потяну, – Рандор вяло улыбнулся.

Тролль дери… Но оно того стоило. Первое в его бессмысленной жизни настоящее свидание. Высокая цена, но… точно стоило.

По плану оно, конечно, должно было быть другим. Правильным. Нормальным. С чашкой вечернего чая в его пустой лондонской квартире. С занимательной беседой о ворчливом дожде, долгими попытками расстаться и нежным поцелуем на прощание.

Судьба-богиня! Ни в его, ни в ее жизни правильно и нормально, кажется, не бывает.

– То ли наказание… то ли спасение… – пробормотал Рандор и перевел глаза на небо над ее головой. Его птичка плакала, и это причиняло боль обоим.

В груди медленно бухал камень, разгоняя кровь. Резь в глазах заставляла щуриться, дыхание тяжелело с каждой минутой. Еще немного – и он не сможет сделать нормальный вдох. Будь при нем его стихия, он бы вытолкнул воздухом каждую пылинку, которой щедро наградил его увядший цветок, но…

Первые секунды там, в ручье, Ранд пытался задерживать дыхание. Но потом, увидев, что красная пыль не оседает, бьется в его лицо, требуя жертву, все понял. Дальше пойдет только один. Точнее, одна.

Он принял это. Сразу, без колебаний. Алчно вдохнул все, что предложила ему Судьба, удерживая птичку в спасительной глубине.

Ранд слишком долго злился на богиню. Обвинял в несправедливых, жестоких решениях, сопротивлялся ее воле, прятался в темноте… Но теперь начинал видеть замысел. Так надо.

Аврора прикоснулась холодными губами к его кипевшему лбу. Задержалась дольше, чем если бы просто проверяла жар. Он уже просил не приближаться, не трогать. Боялся выдохнуть в нее ядовитое облако, отравить… собой. Но сейчас, жмурясь, ловил каждое прикосновение.

На лоб капали ее слезы. Тоже горячие. Они стекали по вискам, заливались в уши. Ранд перехватил ее пальцы, вытер ими соленые капли с лица и поднес к губам. Мягко поцеловал, собирая вкус своей женщины.

– Поймал, – прохрипел едва слышно.

Маленькая княжна посмотрела с укором. Так, как только она умела. Наморщив аккуратный, чуть вздернутый нос, сдвинув черные брови у переносицы и расчертив лоб неглубокой, но запоминающейся морщинкой. Мокрые глаза сверкали, как два драгоценных камешка, врезанных в скульптуру слишком красивой девушки. У него такие из дерева никогда не выходили, да и… Ранд давно потерял навык.

Он любовался ей. Любовался в последний раз. Открыто, не таясь, так, будто имел на это право. Он ведь поймал. Потом, правда, чуть не отпустил… Но поймал снова.

Будь его воля, Салливан держал бы ее очень крепко. И никогда больше не выпускал из рук. Но в глубине души знал, чувствовал, что присваивает себе чужое, для него не предназначенное.

Он не просто так не мог найти свое место в новом для себя мире. Словно для Рандора его вовсе не было. Какая-то иная судьба ждала его и стегала кнутом всякий раз, едва он отклонялся от курса.

Но эта маленькая катастрофа вкуса вишни, застывшей на снегу… Раз попробовав, кто в своем уме откажется? Он был слаб, он не смог.

Нужно было держаться подальше, оградить от зла, что пригрелось внутри. Но Аврора сама упрямо проросла в него. Запрыгнула сверху, оседлала, свалилась на голову, впилась своими коготками… А он, как последний идиот, схватил, не задумываясь, эту напасть. Прижал к себе. И потом уже не смог отпустить.

Он был отравлен давно, не сейчас. Он был мертв. Но маленькая княжна с бирюзовыми глазами его спасла. Сразу, не размениваясь на реверансы и отвлекающие маневры. Спасла, едва он переступил черту, миновав пятую теплицу. Разбудила. Встряхнула ото сна. Стоило ей приблизиться, внутри срывались блоки, впуская забытые воспоминания и незнакомые чувства.

Она спасала его снова и снова… и снова. Да откуда, ради святого морфа, в этом крошечном теле столько энтузиазма? Столько желания тратить энергию на грубого, неотесанного мужика, запутавшегося в трех соснах, двух каплях и кучке чужих воспоминаний? Что за невиданная тяга тащить из темноты всяких неблагодарных троллей?

До чего же бедовое, суетливое, неугомонное создание… Но рядом с ней такое уютное, такое простое чувство разогревало грудь. Хотелось посадить птичку в своей серой, безжизненной квартире, в которой до этого не было ничего настоящего. Выделить ей удобный диванчик, купить ей ее любимый чай и… просто наблюдать за ее бурной деятельностью. Периодически разгребать неприятности, что, само собой, идут с девушкой в комплекте.

Конечно, долго бы она на диванчике не просидела. Пригласить в свою жизнь маленькую княжну – значит навечно впустить в нее хаос и разрушения… Когда ни минуты покоя и стабильности, когда каждый завтрашний день – сюрприз. И вообще не факт, что он настанет.

Но разве живут такие суетливые птички в маленьких, неудобных клетках? Разве не скучают они по свободе полета и просторам родового гнезда? Да и что мог ей предложить человек без прошлого, толком без настоящего, а теперь, похоже, что и без будущего?

Как долго он думал, вместо того, чтобы просто схватить и не отпускать. Как глупо надеялся, что сможет подарить ей свободу. Какой нелепой была мысль, что так будет правильнее. Как долго он соображал своим воспаленным, запутавшимся умом, что его жизнь так и останется серой и никчемной без этого сгустка неуемной энергии, света, тепла и неприятностей.

Неугомонная катастрофа! Вихрь, готовый составить конкуренцию его бешеным воздушным телепортам. Мисс «Смертельное свидание». Ходячий творческий эксперимент. Гроза шмырлов и непутевых магистров. Хрупкое, но невероятно сильное создание, готовое уморить одним лишь энтузиазмом…

– Хара… – прошептал, утопая в бирюзе мокрых глаз.

Его персональная птица счастья, удачи и судьбы. И он был счастлив. Просто очень недолго. Видно, каждому отведен свой лимит, и Ранд собственный вычерпал слишком быстро. Слишком жадно.

Авроре было суждено летать высоко. Но она протянула руку. Хрупкую, тонкую, которую переломить – одно усилие… И он так захотел за нее схватиться!

Он страшился остаться монстром в ее глазах. Рандор видел раньше, как это происходит. Как в людях просыпается ненависть и жажда мести. Удивлялся Тамаре, помнил взгляд Эвер… Это случается внезапно, не сразу. И если бы так на него посмотрела Аврора…

Ранд хотел сбежать, когда очнулся от мрака в пустой палате и никого рядом не обнаружил. Отчаяние от содеянного хлестало по венам, отравляя разум. Гнало в самый дальний, в самый темный угол. Чтобы никто, знавший когда-то человека по имени Рандор Джей Салливан и пострадавший от его рук, с ним не столкнулся. Не обвинил, не возненавидел.

Но слишком сильный якорь держал его тут, на плаву и в Академии. Его маленькая, непоседливая, неуловимая, непослушная птичка… Сама пришла в руки. Сама села в ладонь, обещая блаженство. Как побороть соблазн присвоить? Да и кто-то ведь должен защищать Аврору от самой себя? Он знал: стоит выйти за порог, как Напасть с азартом вляпается в новые неприятности. Они же ждут.

Эта битва была проиграна заранее. Сбежать он не мог. Ни от себя, ни от нее. И отказаться от девушки со вкусом заиндевелой вишни – тоже.

Он не хотел причинить непоседливой птичке боль. Такую надо греть в ладонях, окружать заботой. Предостерегать от собственной бедовости и прочих неприятностей. Просто быть рядом.

Хотя где-то в глубине Салливан понимал, что главная неприятность, в которую вляпалась Аврора, – он сам. И лишь малодушное, эгоистичное желание греть эту теплую, уютную птичку в руках мешало ему защитить ее от себя.

Он совсем запутался. Заблудился в лабиринтах чужих воспоминаний. Пропасть, в которую Рандор летел дни напролет в своей темной квартире, не желала заканчиваться. Он эту девочку не заслужил. Он был отравлен – не той дрянью, что нынче. Намного раньше. И противоядие было только одно.

Но он понимал: если примет его, то навсегда свяжет себя с маленькой княжной. Имел ли он право предложить кому-то себя, сам в себе не разобравшись? Не зная, кто он есть и на что способен? Будучи фактически ничем и никем. Сгустком дрянных воспоминаний о чьей-то чужой, не им прожитой жизни. Переломанный, перемолотый Судьбой…

Паршивая затея – втягивать во все это хозяйку чистых бирюзовых глаз, шелковой кожи, бунтующих темных волос, лихорадочного румянца и фирменного яростного «Я не трусиха!». Но Судьба и тут все решила за него.

– Пообещай, что будешь летать, – прохрипел, не рискуя попросить большего.

Требовать вечной любви к умирающему было бы в высшей степени эгоистично. А он не настолько эгоист. И не зло. Он просто запутался, а когда выпутался, оказалось – поздно.

– Не буду, – она наморщила лоб и сосредоточенно помотала головой. С влажных глаз на его лицо падали крупные сверкающие капли. Он облизнул губы, впитав ее соль. Ее вкус.

Аврора помолчала минуту. И отрешенно добавила:

– Я больше не летаю.

– Летаешь. Конечно, летаешь, птичка… – он с трудом покрутил головой, вплавляясь горячим затылком в ее колени. – У тебя столько всего впереди. Дождись рассвета, когда рассеется мрак, и иди к тому дому. И больше не лезь к дрянным цветам-переросткам.

– Я отсюда никуда без вас не уйду, – упрямо заявила голубоглазая Напасть. – Поэтому или спите и выздоравливайте. Или мы останемся тут оба.

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия, княжна, – улыбнулся Рандор, разглядывая упертое личико.

Оно нуждалось в ласке и поцелуях. В том, чтобы кто-то грел эти бледные щеки в теплых ладонях и обещал оберегать от зла.

Аврора, конечно, и сама справится. Сильная, упрямая, смелая. Но все же она бесконечно заслуживала того, чтобы рядом оказалось крепкое плечо, готовое разделить ее фирменные неприятности на двоих. Для одного хрупкого создания их сваливалось слишком уж много.

Будь у них чуть больше времени, он бы обязательно научился быть «нормальным». Может, даже не слишком занудным. Хвостик отрастил, если он ей так нравился. С воротником бы определился. Забил бы полки холодильника свежими продуктами, а шкафы – ее любимым чаем. Пускай экспериментирует.

Научился бы. Ради этого слепящего света, что лился из голубых глаз и заставлял щуриться. Вот даже сейчас. В эту минуту. Ради насыщенного цвета, раскрасившего серое нечто, которым была его жизнь до столкновения с этим вечно бегущим упертым локомотивом.

– Ооо, еще как в том! Назло уши отморожу, если вы умереть посмеете, – фыркнула маленькая княжна, обиженно хохлясь. – И хватит глазеть на меня, как на божество! Мне и в прошлые разы не по себе было, а теперь и подавно.

– Если бы мне предложили выбрать, перед кем преклонить колени в минуту страшного суда… перед богиней Судьбой или любимой женщиной… – пошевелил вялым языком Рандор. – Не сомневайся, что Судьба осталась бы с носом…

– Любимой?

Эта катастрофа даже умереть спокойно не даст! Ему ли удивляться? Он закатил уставшие покрасневшие глаза. Откашлялся. Поерзал затылком на нежных девичьих коленях. Облизнул губы, хранившие остатки ее слез.

– Я посплю немного. Утром… поговорим, – Ранд закрыл глаза, прекрасно понимая, что у него никакого утра уже не будет.