Чуткое сердце

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джесси обернулась и увидела, что Мак с удивлением смотрит на нее.

— Я сделала что-то не так? — спросила она, пытаясь придумать оправдание своему поведению.

— Это дорогой отель, а не игровая площадка. К тому же ты обычно даже внимания на детей не обращаешь.

Джесси стояла перед ним молча, не зная, что сказать. Она лишь теребила пряди волос, выпавшие из прически во время игры. Она быстро оглядела зал и почувствовала себя еще хуже, заметив, что стала центром всеобщего внимания.

— Дети сказали, что им скучно на этой вечеринке, а ты ведь прекрасно знаешь, как я отношусь к нытикам. Вот я и решила сделать так, чтобы они сами частично решили свои проблемы. С их помощью мы сможем собрать намного больше денег для фонда.

— Как?

— Старшие дети говорили, что пришли сюда для того, чтобы побеседовать с гостями, объяснить, зачем им нужны эти деньги. Я решила, что в этом случае мы для начала должны как-то привлечь внимание гостей, а потом дать детям микрофон.

— Дженна, я случайно услышал ваш разговор, — прервал их пожилой, безупречно одетый человек, впоследствии оказавшийся председателем совета фонда. — Вы настоящий гений! Я немедленно объявлю об этом. Пусть дети продолжают играть.

Окрыленный председатель, который, судя по всему, уже представлял, сколько нулей может прибавиться в чеках, побежал в сторону сцены.

Но Джесси видела, что Мак все еще не верил ей.

— Откуда ты знаешь эту игру с шариками?

— Ты еще не забыл о том, что моя сестра преподает в третьем классе? Она рассказывала про эту игру на одной из своих домашних вечеринок. Тогда она прочитала нам целую лекцию о том, какую радость доставляет детям двигать шарики животами. Вот я и подумала: а почему бы не попробовать?

Прежде чем Мак окончательно поверил ей, прошло несколько мучительных секунд. Потом он наконец кивнул.

— В таком случае мне кажется, тебе следует поблагодарить свою сестру за хорошую идею.

Мак почувствовал, что у него от постоянного хлопанья в ладоши в течение получаса нестерпимо ноют руки. За это время все дети, один за другим, успели выступить перед гостями.

Мак взглянул на Дженну. Ему показалось, что она, как и он сам, очень гордилась храбростью этих маленьких героев. Выслушивая комплименты, она скромно прятала глаза. Мак был крайне удивлен, заметив, что она не скрывает своих чувств и плачет. Он постоянно задавал себе только один вопрос: почему он раньше не видел ее такой? «Неужели она прятала в себе эту ранимость и нежность, опасаясь того, что я приму их за проявления слабости?» — спрашивал себя Мак.

Затем он подумал о том, что, возможно, она похожа на других женщин, которых он знал до этого. Сначала они казались просто помешанными на работе, но потом, рано или поздно, приходили к выводу о том, что семья — это самое главное в жизни.

Теперь он хотел только одного: остаться с Дженной наедине и получить от нее ответ на давно мучивший его вопрос — солгала ли она ему, когда говорила о том, что не собирается заводить детей.

Он направился в ее сторону, но председатель фонда опередил его.

— Дженна, милая, не утруждайте себя уборкой, — произнес тот.

— Этим займется прислуга, — добавил Мак, с удивлением заметив, что Дженна поправляет украшения из воздушных шаров.

— Я знаю. Но ведь их выбросят. Не лучше ли отдать все это в больницу?.. Прекрасный рекламный ход, вы не считаете?

Мак окончательно запутался. Теперь перед ним стояла умная, уверенная в себе Дженна, та, которая была его партнером по работе.

— Замечательная мысль. Я сам завезу их по дороге домой. — Председатель повернулся к Маку. — В следующем году постарайтесь убедиться в том, что Дженна вошла в комитет по сбору пожертвований. У нее настоящий нюх.

«Ни за что!» — подумал он. Этим вечером он понял, что Дженна питает какую-то странную слабость к детям, и почувствовал легкое беспокойство.

— Вряд ли это удастся. У нее слишком плотный график, — ответил Мак, не дав Дженне вставить ни слова. — Но она обязательно внесет свой посильный вклад.

— Что ж, это вполне устраивает меня, Мак. Благодарю вас за еще одну потрясающую вечеринку и за все то, что вы делаете для нашего фонда.

— Мне достаточно того, что я занимаюсь хорошим делом, — заметил Мак. — Уже поздно. Нам пора домой. До свидания, сэр.

Он пожал председателю руку и, взяв невесту за локоть, решительно направился к выходу.

Джесси с трудом успевала за ним, тщетно борясь со своими туфлями на высоких каблуках. С каждым шагом она все больше и больше злилась на него.

Когда они скрылись из виду и звуки, доносившиеся из зала, окончательно затихли, Джесси остановилась в коридоре, который вел к парадному входу в отель.

— В чем дело, Мак?

— Что ты имеешь в виду?

— Не притворяйся полным идиотом. Это тебе не идет. Я не сделаю больше ни одного шага до тех пор, пока ты не объяснишь мне, почему так отвратительно себя вел. Ты говорил с ним так, будто меня вовсе не было рядом. А вдруг я захочу в следующем году войти в состав комитета?

Мак удивленно поднял бровь.

— Может, мы хотя бы продолжим этот разговор в машине?

— Замечательно. Тогда ты, скорее всего, поймешь, что я этого так не оставлю, — сказала Джесси, абсолютно уверенная в том, что на ее месте Дженна поступила бы так же.

Они подошли к выходу. Мак открыл дверь, и они вдохнули теплый влажный воздух. Он подал работнику гостиницы парковочный талон, и через несколько минут тот подогнал его черный «порше».

— Что ты имел в виду? — спросила она, когда Мак выехал на улицу, а значит, спокойно мог продолжить начатый до этого разговор.

К тому же Джесси понимала, что времени у нее очень мало. Ее сестра жила близко от отеля.

Мак включил кондиционер. Воздух в салоне машины тотчас же стал прохладным.

— Мне показалось, что ты слишком легко управлялась с детьми, — ответил он. И я не купился на твои сказки о том, что это был всего лишь рекламный ход. От общения с ними ты получала настоящее удовольствие. Признайся же мне в этом, наконец.

— А что, если ты прав?

— В таком случае я стал бы сомневаться в том, что, говоря о своем нежелании заводить собственных детей, ты была откровенна со мной.

— Ну, я знаю лишь то, чего хочу сейчас. И никто не может точно сказать, что произойдет с ним через два или даже три года. Это просто невозможно.

— Не могу с тобой согласиться. У меня свои причины, которые заставляют меня отказаться от настоящей семьи. И они не изменятся. Вот почему это настолько важно. Ты должна знать, что, выйдя за меня замуж, будешь вынуждена отказаться от возможности иметь детей, Дженна. Если ты не уверена, что хочешь того же, нам лучше отменить свадьбу.

Она вышла из автомобиля и направилась к дому. Мак уехал, но даже после этого в ее ушах раздавался визг колес его резко сорвавшейся с места" машины.

Утром в воскресенье Джесси села за кухонный стол. Перед ней лежала газета и стояла чашка кофе. Но она настолько устала, что не могла ни читать, ни пить кофе.

Джесси волновалась из-за своей пропавшей сестры, которая до сих пор не позвонила ей, и ссоры с Маком. В ее голове роилось столько тревожных мыслей, что она так и не смогла заснуть. «А что, если по моей вине свадьба Дженны расстроится?» — в ужасе спрашивала себя она. В конце концов в восемь часов утра она прекратила безуспешные попытки погрузиться в сон, вылезла из постели и приняла душ.

Джесси сделала глоток кофе и, заметив, что он опять остыл, поставила его в микроволновку. В тот момент, когда зазвонил телефон, на кухне раздался сигнал, оповещающий хозяйку о том, что кофе готов.

Джесси побежала к телефону.

— Алло.

— Привет, сестренка.

— Дженна, ты в порядке?

— Да. Наверное.

— Тогда почему ты не отвечала на мои звонки? Я ужасно беспокоилась.

— Знаю. Мне очень жаль. Просто я понимала, что не смогу ответить на твои вопросы. Я совсем запуталась.

Джесси облегченно опустилась на стул.

— Почему? — спросила она. Дженна не ответила. Это был плохой признак. — Дженна, я померила твое свадебное платье. Нужно сказать, это было не очень приятно, потому что неожиданно появился Мак. Потом я спасла твою шкуру, отправившись на вечеринку, про которую ты, между прочим, мне ничего не сказала. И я не спала всю ночь из-за того, что волновалась за тебя. Я заслужила по крайней мере объяснение.

— Я здесь с Диланом.

Джесси, позабыв об усталости, резко выпрямилась на стуле.

— Это невозможно. Ты же помолвлена!

Дженна глубоко вздохнула.

— Я знала, что ты не сможешь понять меня. Именно поэтому я и не объяснила тебе, почему уехала из города.

— А что тут понимать? Обрученные женщины обычно не оставляют свои обручальные кольца и не околачиваются с барабанщиками, которых бросили много лет назад.

— Послушай, сестричка. Я сама до сих пор удивляюсь тому, что подготовка к свадьбе так повлияла на меня. Мне казалось, что я справлюсь, но после того, как я надела на палец кольцо, мои эмоции стали управлять мной, а не я — ими.

— Ты порвала с Диланом потому, что не видела возможности для развития ваших отношений. Неужели за последнее время что-то изменилось?

— В четверг вечером я случайно столкнулась с ним в клубе, где играла его группа. Потом мы пропустили несколько стаканчиков, и он заявил, что не должен был отпускать меня. В тот день они уезжали в Остин, и, когда Дилан попросил меня составить им компанию, я без малейшего колебания согласилась.

— Дженна, о чем ты только думала?

— Я не думала. В этом-то и проблема. Нас влекло друг к другу, и, должна сказать, сейчас ничего не изменилось.

— Но он, конечно, не пытался вернуть прошлое, узнав о том, что ты скоро выходишь замуж?

— Я не сказала ему об этом... пока.

— Что?!

— Дилан — ветреный человек. Он в любом случае рано или поздно пожелал бы мне всего наилучшего и продолжил бы свой путь в гордом одиночестве. Но я должна была удостовериться...

— Теперь уже я запуталась. В чем удостовериться?

— В том, что не буду заводить интрижки, как только подвернется такая возможность, и не предам человека, с которым собираюсь провести остаток жизни.

Джесси с силой прижала трубку к уху.

— Ты хочешь сказать, что у вас с Маком нет ничего общего, кроме деловых отношений? Вообще?

— Не совсем так. Я имею в виду, что Мак мне нравится. Но он всегда старался держаться от меня подальше. Ты понимаешь, о чем я. Иначе мы давно начали бы спать вместе.

— А я-то думала, вы просто хотите подождать до свадьбы.

Дженна хихикнула.

— Джесси, ты настоящий романтик. Я ждала потому, что вокруг Мака всегда вились целые рои женщин, готовых на все ради того, чтобы только привлечь его внимание. Он никогда не сделал бы мне предложение, если бы я спала с ним.

— Отложим этот разговор. Ты просто обязана сейчас вернуться домой.

— Я обязательно вернусь. Но только после того, как пройдет опухоль. Я умчалась из города, не успев даже собраться, и поэтому мне пришлось купить себе крем для глаз. Но у меня на него началась аллергия. Раздулось все лицо. Теперь я выгляжу так, будто мне лет семьдесят. Я не могу даже выйти на улицу, не говоря уже о том, чтобы сесть в самолет.

— Вчера вечером мы с Маком поссорились, а это значит, что у меня не очень хорошо получается быть тобой.

— Вы с Маком поссорились? Не вижу в этом ничего странного. Иногда он бывает просто невыносим. А из-за чего?

— Долго рассказывать. Он хотел убедиться в том, что я, то есть ты, не передумала и не решила заводить детей. Он был непреклонен. Не знаешь, почему?

— Нет. Я никогда об этом не задумывалась. Боюсь, что материнский инстинкт у меня полностью отсутствует. — Дженна замолчала, но затем продолжила: — Не думаю, что тебе стоит говорить Маку о нашем маленьком спектакле. Он решит, что его посчитали полным идиотом, и вряд ли это ему понравится.

Джесси вздрогнула. «Мак очень гордый, — мысленно заметила она. — Поэтому ничего хорошего из данной идеи действительно не выйдет».

— А вдруг обман всплывет сам по себе?

— Тогда хотя бы не говори Маку о том, куда и зачем я уехала. Иногда он бывает страшно упертым, а я не смогу ответить на все его вопросы, по крайней мере сейчас.

— Дженна, это неправильно. Ты обманываешь их обоих.

— Я знаю, о чем ты подумала. Уверяю тебя: я не сплю с Диланом. Сегодня вечером он уезжает. Мак — единственный человек, за которого я хочу выйти замуж.

Джесси облегченно вздохнула. Наконец-то она услышала хотя бы одну хорошую новость.

— Ладно, я прикрою тебя. Только учти: чем дольше тебя не будет, тем выше вероятность того, что ты потеряешь все.

— Я знала, что ты согласишься, сестренка. Ты у меня самая лучшая. Пока.

Джесси повесила трубку и уставилась в одну точку. Ее мучила единственная мысль, казавшаяся до этого такой нелепой: Дженна и Мак совершенно равнодушны друг к другу.

Теперь она не знала, как объяснить происходящее. Одно невинное прикосновение Мака, вообще не принадлежавшего, кстати, к тому типу мужчин, который обычно предпочитала Джесси, действовало на нее намного сильнее, чем хорошо разработанное другими мужчинами соблазнение.

«Неважно, почему я так странно реагирую на Мака, — напомнила себе Джесси. — Ведь через шесть дней он женится на моей сестре».

В воскресенье в десять утра Мак позвонил в дверь квартиры Дженны. Он был просто обязан убедиться в том, что с ней все в порядке. Он никак не мог забыть выражение ее лица перед тем, как она вылезла из машины. Еще никогда до этого Мак не видел ее такой потерянной и печальной.

Ко всему прочему он хотел во всем окончательно разобраться. Мак обвинял себя в том, что выпустил ее из машины, не объяснив ей, почему не хочет иметь детей. Как бы тоскливо ему ни было оттого, что ради этого ему придется ворошить прошлое, одна только мысль о котором доставляла ему нестерпимую боль, он понимал, что должен все рассказать. От этого зависело слишком многое.

Наконец дверь открылась.

— Мак, я очень рада, что ты пришел. Нам нужно поговорить.

— Я знаю. Я принял наш вчерашний разговор слишком близко к сердцу и пришел для того, чтобы все объяснить.

— Я тоже должна кое в чем тебе признаться, Мак. Я...

— Нет, я первый. Это очень важно. — Он подвел ее к стоявшему за кухонным столом стулу и посадил на него, а сам взял другой, поставил его напротив и сел. Дженна положила руки на колени, и Мак осторожно прикрыл их сверху своими ладонями. — Я стараюсь никому не рассказывать об этом, но вчера вечером подумал о том, что ты все равно скоро познакомишься с моей мамой и она, несомненно, поднимет данную тему. Тогда я решил, что должен подготовить тебя.

— Мак, послушай...

— Мой младший брат умер от редкой формы рака, когда ему было четырнадцать лет, — выпалил мужчина, борясь с желанием убежать отсюда и не тревожить призраков прошлого.

Глаза Дженны расширились, и она взяла его за руки.

— Мне очень жаль.

— Традиционное лечение не помогло Люку, поэтому мы решились попробовать экспериментальный курс. Моя мама с радостью согласилась. Она всегда старалась сделать так, чтобы даже в самые трудные времена нам казалось, будто мы живем абсолютно нормальной жизнью.

Он вспомнил Люка, такого смелого и сильного, который был привязан к кровати десятками всевозможных проводов. Мак почти физически ощутил запах лекарств. Ему почудилось, что он вот-вот услышит шум насосов и пиканье приборов, не дававших его брату умереть.

— И что случилось дальше?

Чтобы прогнать грустные воспоминания, Мак тряхнул головой.

— Такое ощущение, что сама судьба была настроена против нас. В довершение всех ниспосланных нам горестей у него воспалился аппендикс. Простая операция закончилась плачевно: они убили его. Мы потеряли те драгоценные месяцы, которые он мог провести с нами, только потому, что его врач оказался наркоманом.

— Вот почему ты специализируешься на делах, связанных с врачебной халатностью.

Мак кивнул.

— После этого страховая компания воспользовалась тем, что мама, которая растила нас одна, очень горевала. Они прекрасно знали, что у нее не хватит сил бороться за свои права. Я так хотел помочь ей, но не знал, как это сделать. Зато теперь я могу протянуть руку помощи другим. Доктора, больницы и страховые компании должны нести ответственность за свои действия.

— Но каким образом все это связано с твоим нежеланием иметь детей?

Одного воспоминания о страданиях его брата было достаточно для того, чтобы понять: он боялся оказаться на месте тех родителей, которым пришлось навсегда расстаться со своими детьми.

— Весь смысл моей жизни — в работе. Мне кажется, что это нечестно по отношению к ребенку, требующему внимания, которого я не могу ему уделить.

Дженна прикоснулась к его щекам. Мак почувствовал, что ее пальцы очень холодные. Ее прекрасные зеленые глаза сверкали из-за наполнивших их слез.

— Ты как никто заслужил настоящую семью и полноценную жизнь.

Сочувствие, которого он никак не ожидал от этой всегда суровой женщины, успокоило Мака. Почему меня мучит непреодолимое желание поцеловать ее в эти грустно улыбающиеся губы?» — спрашивал он себя.

Он бессознательно потянулся к ней для того, чтобы сделать это, но вдруг почувствовал, как ее рука соскользнула с его щеки и уперлась ему в грудь.

— Подожди, Мак. Я должна сказать тебе кое-что.

Заметив обеспокоенность в ее взгляде, он опомнился. Но температура его тела продолжала повышаться, а сердцебиение оставалось учащенным.

«Да что со мной происходит?!» — в отчаянии подумал Мак. Он знал лишь одно: с прошлого утра его невеста сильно изменилась. Но причина этого оставалась для него настоящей загадкой.

Мак откинулся на стуле и стал внимательно рассматривать ее. Только сейчас он заметил, что ее длинные светлые волосы убраны в хвост, который она никогда не носила, а макияж намного легче, чем обычно. Полы хлопчатобумажной рубашки, которые она обычно завязывала на животе для того, чтобы подразнить его, были аккуратно заправлены в голубые джинсы.

Мак припомнил все вчерашние происшествия и ее странное поведение.

— Чтоб мне сквозь землю провалиться! Ты не Дженна!