Цвет ночи

4

Мэндж смотрела на Джеймса, не мигая. Она ожидала чего угодно, но не этого!

— Ты что, серьезно?

— А что? — усмехнулся тот.

— Это довольно странное условие для такого делового человека, как ты. Сам же настаиваешь на том, чтобы разделять личные и профессиональные интересы.

От замечания Мэндж Джеймс только развеселился, и в его глазах снова появилось хитроватое выражение.

— Что же может носить для тебя более деловой характер, чем ужин с клиентом?

Мэндж прищурилась.

— А с другими подрядчиками ты бы тоже ужинал?

— Конечно. Но им отказано и выбрана ты, поэтому приглашение относится к тебе.

— Понятно.

Мэндж совсем не хотелось ужинать с Джеймсом. Может, ее бывший возлюбленный и считает это деловой встречей, но из его затеи ничего не выйдет. Она все предвидела, но отказаться сейчас не могла.

Непредсказуемость Джеймса сбивала ее с толку: то он строг и официален, то веселится и приглашает ее отужинать, а уж каков будет потом — сказать трудно. Весь опыт общения с ним подсказывал ей, что надо быть осторожней. Она еще раз попыталась настоять на своем:

— А контракт предусматривает подобные ужины?

— Никто еще никогда не швырял контракт мне в лицо. Поэтому и не приходилось предусматривать компромисс, — иронически заметил Джеймс. — Ты вынуждена теперь делать красивую мину при плохой игре. А ужин — лучший выход из положения. Соглашайся и все.

— Это просто шантаж какой-то! — возмутилась Мэндж.

На Джеймса это не произвело впечатления.

— Скорее нормальный бизнес. Ты просто не знаешь правил, малышка. Если бы ты имела деловое чутье, то сама пригласила бы меня на ужин, чтобы загладить вину и исправить ошибку.

— Черт возьми, зачем мне это делать?

— Но это же очевидно! — удивился Джеймс. — Если бы я совершил промах по отношению к своему клиенту, от которого зависит будущее всей моей компании, то сделал бы все, чтобы умаслить его. А вот чего бы я не стал делать, так это ломаться, как ты, и изображать из себя жертву.

— Я бы тоже так поступила, если бы не знала тебя как облупленного, — строго сказала Мэндж и села в кресло. Она напрочь забыла, что собиралась быть паинькой.

В какой-то момент она даже испугалась: а вдруг Джеймс разозлится и передумает иметь с ней дело? Но она ничего не могла поделать со своим упрямством: сидела, высоко подняв голову и выпрямив спину. Джеймс лишь пожал плечами.

— Ну у тебя и характер, крошка! Ну кто другой рискнул бы потерять контракт второй раз за день из-за приглашения на ужин. Я уже начинаю сомневаться, нужен ли он тебе на самом деле этот чертов контракт.

— Нужен, — поспешно согласилась Мэндж, почувствовав в его словах угрозу. — В общем, если это так важно, я пойду ужинать с тобой.

— Никогда еще не тратил столько времени на уговоры! — улыбнулся Джеймс. — Значит, договорились? И надеюсь, ты будешь со мной любезна?

Тут уж она не выдержала.

— Любезности тоже входят в условия контракта?

Джеймс поднял брови.

— Ты думаешь, следует это сделать?

— Не стоит. Раз это чисто деловой ужин, мы оба будем вести себя согласно этикету.

Мэндж намеренно подчеркнула слово «оба». А то что-то Джеймс здорово разошелся.

— Будем, будем. Кроме того, ты в своем письме обещала личное участие в делах. Вот и считай, что начинаешь выполнять обещания.

Мэндж направилась к выходу. Джеймс предупредительно открыл дверь.

— Я заеду за тобой в полвосьмого.

Джеймсу удалось-таки настоять на своем. Мэндж не знала, легче ли ей стало после этого разговора. Вроде бы все сложилось удачно. Для фирмы. Но ради этого ей пришлось сломить свою гордость, подавить самолюбие и выслушать дурацкие наставления. С другой стороны, он явно хотел завоевать ее расположение. Иначе зачем настаивать на этом ужине вдвоем? Но нужны ли ей хорошие отношения с Джеймсом? Как с клиентом — да, а как с приятелем — нет.

Мэндж решила не думать больше об этом. Все-таки она возвращалась в контору с хорошими новостями для сотрудников. Конечно, ужин с Джеймсом — достаточно высокая цена за это. Но ей надо воспринимать все как протокольную обязанность: еда, бокал вина, десерт и — до свидания! И ничего такого в этом нет. Ничего, кроме одного — с ней будет Джеймс. Единственный человек на свете, по отношению к которому она не может вести себя сдержанно, спокойно и рассудительно. С другими ей всегда удавалось сохранять репутацию серьезной деловой женщины.

После всей истории с Джеймсом, когда она так пострадала из-за собственной уязвимости, Мэндж решила воспитать в себе твердость характера. Больше она ни с кем не допускала более чем приятных дружеских отношений. Маска невозмутимости помогала ей и в делах, и в личной жизни. Никогда она не позволяла себе испытывать тот душевный трепет и любовную страсть, которую когда-то в ней разбудил Джеймс.

Кстати, отец и друзья ценили в ней именно рассудительность и благоразумие. И Мэндж считала, что она должна быть именно такой. Это ее истинная сущность.

И вот появляется Джеймс. Куда девалась вся ее хваленая уравновешенность, практичность, уверенность в себе? Мэндж словно шла по тонкому льду: одно неверное движение — и все пропало. Особенно если встретиться с Джеймсом один на один в непринужденной обстановке.

Вечером Мэндж пыталась решить, что же ей надеть, перемерила весь гардероб несколько раз и наконец выбрала белую блузку с вышитым воротником и юбку с высоким поясом.

Она долго крутилась перед зеркалом, приводя в порядок прическу и наводя макияж. Надо выглядеть красивой, но не настолько, чтобы Джеймс понял, что она старалась для него.

Мэндж была готова задолго до назначенного времени, и вынужденное ожидание нервировало ее. Понимая, что волноваться глупо, она поглядывала на часы и бесцельно слонялась из комнаты в комнату, пытаясь внушить себе, что Джеймс просто клиент, и прошлое тут ни при чем, но не осознавала, что уже не прошлое, а настоящее значило для нее неожиданно много.

Звонок в дверь привел ее в состояние легкой паники. Да никакой клиент не способен вызвать такого смятения чувств: радостного сердцебиения, желания скорее видеть и в то же время не видеть никогда.

Мэндж перевела дыхание.

— Я — благоразумная Мэндж Сэнд, — сказала она несколько раз себе. — У меня есть голова на плечах, и я не позволю этому парню снова одурачить меня тем же способом!

Она посмотрела на себя в зеркало. Вид ее абсолютно не соответствовал тому, что она себе внушала. Но нужно было наконец открыть дверь.

Джеймс стоял на крыльце, непринужденно облокотившись о перила. Он выпрямился, увидев Мэндж. В дорогом вечернем костюме с бабочкой он выглядел так привлекательно, что у Мэндж защемило сердце. Она никогда не осознавала, насколько он красив: мужественные черты лица, выразительные голубые глаза, чувственный рот. Почему-то именно сейчас он предстал перед ней в новом свете. Раньше он был для нее просто приятным веселым парнем. А сейчас на пороге стоял зрелый мужчина, в котором ощущались достоинство и надежность.

Мэндж смотрела на него, как зачарованная. Она не замечала, что Джеймс тоже удивленно разглядывает ее. Так они стояли в молчании некоторое время.

Первым пришел в себя Джеймс.

— Привет, малышка!

Только он мог так назвать ее: казалось бы, обычные слова, но из его уст это звучало как музыка.

— Привет! — как можно непринужденнее бросила Мэндж.

— Ты готова?

— Да, вполне, — и вдруг закашлялась, — Сейчас, возьму сумочку.

Джеймс с любопытством наблюдал, как Мэндж запирала дверь. Она повернулась к нему, поправила волосы. Джеймс не двинулся с места.

— Что-нибудь не так?

— Нет. Просто я… удивлен.

— Удивлен?

— Вообще-то мне казалось, что ты передумаешь в последний момент.

— Разве можно? — не удержалась Мэндж. — Кажется, ты дал мне понять, что будет, если я передумаю. Впрочем, ты всегда добиваешься того, что наметил.

— Не всегда, — отозвался Джеймс и, протянув руку, поправил прядь ее волос. Пальцы коснулись зардевшейся щеки, и сердце Мэндж сжалось.

— Пойдем? — пробормотала она.

Они сели в шикарный автомобиль. Мэндж старалась не глядеть на Джеймса и не прикасаться к нему. Боялась снова ощутить тепло его руки, тела. Поймать его неожиданно ласковый взгляд. Она твердила себе, что это только деловая встреча, и Джеймс — ее клиент, чужой для нее человек. Но сердце говорило иное.

Был тихий летний вечер. Через открытое окно машины с лугов доносился пьянящий запах трав.

Лучи заходящего солнца заливали окрестность золотым светом. В салоне машины звучала музыка. Джеймс уверенно вел машину без прошлого ребячьего лихачества.

Мэндж, как ни старалась смотреть в окно, то и дело бросала взгляд на Джеймса, с замиранием сердца изучая его профиль: знаком и незнаком, крутилось у нее в голове. Но Мэндж взяла себя в руки. Она решила показать, что вполне владеет ситуацией.

В конце концов ей уже двадцать девять, и она давно уже не подросток, краснеющий по всякому поводу. Мэндж завела разговор о делах, Джеймс вежливо отвечал ей, но по его тону чувствовалось: он понимает и пока принимает ее правила игры. Но они все ехали и ехали, и вскоре темы для светской беседы иссякли.

Наконец показался ресторан, который считался самым дорогим в округе.

— Мы что, идем сюда?

Джеймс выключил зажигание и повернулся к ней.

— Я заказал столик, но мы можем поехать и в другое место, если ты хочешь.

— Я думала, здесь все расписано на три года вперед! — удивилась Мэндж.

Джеймс улыбнулся.

— Все зависит от того, кто ты.

Когда Джеймс улыбался, он становился снова молодым, разбитным парнем, которому море по колено. Именно такая его самоуверенность в свое время покорила Мэндж. Он был прямолинейным, открытым и беспечным. Никто в Грэнтоне не мог позволить себе такого поведения, настолько все были осторожны, подозрительны и озабочены.

Джеймс был как из другого мира — мира обостренных чувств, неведомых ощущений, головокружительных выдумок, бурных ласк, страсти, любви. Она не смогла тогда постичь все сразу. Вот и вышло, что Джеймс ушел, а она осталась.

Раньше она считала, что ничего путного из него не выйдет. А теперь выяснилось, что Джеймс достиг всего, о чем мечтал.

Директор ресторана приветствовал Джеймса как старого знакомого. Он провел их к столику у окна с видом на реку.

— Надо было предупредить, что мы пойдем сюда, — шепнула Мэндж.

Она огляделась — все дамы были изысканно и дорого одеты. А они с Джеймсом привлекали внимание.

— Что тебя беспокоит?

— Я одета не слишком хорошо для подобного места.

Джеймс хмыкнул и протянул ей меню.

Мэндж раскрыла его, но ничего не видела от волнения. Щеки ее порозовели, глаза сверкали как два угля.

Она не представляла себе, насколько выглядела красивой.

— Знаешь, чему я не перестаю удивляться? — сказал Джеймс. — Твоей природной способности выглядеть потрясающе без особых усилий. Ты слишком хороша для подобного места.

Мэндж удивленно уставилась на него, но Джеймс уже изучал меню. Если ужин начинается с подобных откровений, то что же будет дальше? Ничего себе встреча двух деловых людей!

Подошел официант и поставил перед ней бокал шампанского.

— Я решил, что нам есть что отпраздновать! — объяснил Джеймс.

— Да? И что же мы празднуем?

— Наше примирение.

— Это не примирение, — строго напомнила Мэндж. — Это деловой ужин.

— И поэтому ты так вежлива?

Взгляд Мэндж стал холодным.

— Кажется, ты хотел этого?

— Я просил, чтобы ты была любезной.

— Я любезна! — Мэндж начинала заводиться.

— Нет. Ты себя ведешь так, словно это скучная вечеринка и ты хочешь скорее улизнуть. Поверь, мне это хорошо знакомо: болтовня ни о чем, вежливые улыбки и прочее.

— Ну, спасибо! — воскликнула пораженная Мэндж. — Ты сам настаивал на деловой обстановке за ужином. Я отношусь к тебе как к партнеру, веду себя, как я привыкла. Таков мой стиль, вот и все. А ты, значит, решил, что можешь обвинять меня в излишней официальности! Ты сам предложил такие условия, я стараюсь их выполнять, а ты еще и предъявляешь претензии.

Мэндж вся пылала от негодования. Она глотнула шампанского, словно это была вода, и резким движением поставила бокал на стол. Ее яростная речь не задела Джеймса ни капельки. Он смотрел на нее даже одобрительно.

— Ну вот так-то лучше, малышка! Теперь я тебя узнаю: такой ты мне всегда нравилась.

— Не нужны мне твои признания! — вспылила Мэндж, злясь уже на себя. — Нечего бередить прошлое. Кажется, договорились вчера — мы друг с другом едва знакомы.

— Ну так давай знакомиться заново и забудем раз и навсегда, что мы были любовниками.

— Понятно. Значит, та сцена с поцелуями была разыграна тобой для начала нового знакомства со мной? — съязвила Мэндж.

Джеймс покачал головой.

— Нет. Я не смог удержаться. Ты предложила плату — я принял предложение. Было не так уж плохо, да?

Мэндж густо покраснела и уткнулась в меню.

— Лучше бы этого не было вовсе, — буркнула она.

— Другая на твоем месте была бы рада так дешево заплатить за починку бойлера! — не унимался Джеймс.

— Если бы я знала, чем мне придется расплачиваться, я бы лучше влезла в холодную ванну.

— Ну брось, дорогая. Ты всегда славилась своей честностью. Посмотри мне в глаза и открыто признайся, что тебе не понравилось.

Мэндж сделала бы это с превеликим удовольствием, но Джеймса провести было невозможно, он сразу уловит фальшь. Кроме того, воспоминания о том вечере вызывали у нее сладостные ощущения, а она сопротивлялась этому изо всех сил и вымещала недовольство собой на Джеймсе.

— При чем здесь это: понравилось мне или нет? Ты все подстроил нарочно. И не признался, кто ты есть на самом деле.

— Ого! Ты хочешь сказать, что тебе доставило бы особое удовольствие целоваться с главой «Моторс компани»?

— Да не в этом дело! Как ты все переворачиваешь! Я не допустила бы подобной ситуации вообще.

— Ты бы не подпустила меня к бойлеру, что ли?

— Конечно нет!

Мэндж чувствовала, что Джеймсу очень нравится с ней препираться. Это явно забавляло его. Конечно, не говорить же о погоде! Ну и пусть! — подумала Мэндж и продолжала:

— Почему ты вообще сам взялся за это, а не нанял слесаря, который все бы вмиг сделал? Ни к чему было затевать всю эту комедию. Только разве что ты хотел подшутить надо мной.

— Ой, Мэндж, тебе не идет такая патетика. Ничего я такого не хотел. Просто позвонил тебе вчера утром, понимая, что мы с тобой неправильно себя вели при первой встрече в усадьбе Грэнтон. Ни тогда в саду, ни тем более по телефону я не мог тебе рассказать о себе. Разве ты бы мне поверила? А я уже все решил о контракте, и надо было тебя поставить в известность. Что я услышал по телефону, ты знаешь лучше меня. Ну, я и не признался, что я вовсе не бедный Питер Солтер. Решил использовать шанс и поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Что-то не припомню, чтобы ты пытался мне объяснить хоть что-нибудь по поводу контракта! — перебила, его Мэндж.

— Ну да! Ты накинулась на меня и оказалась такой ершистой, что серьезный разговор был невозможен. Потом я предложил тебе забыть о прошлом, и что же? Тебе взбрело в голову вознаградить меня за мои непосильные труды. Тут я просто обалдел и уже себя не помнил.

Он обалдел! Мэндж потрясло это признание. Для нее тогда весь мир перевернулся, а он просто обалдел. Больше не говоря ни слова, Мэндж в который раз уставилась в меню. Джеймс тоже. Но она не в силах была сосредоточиться. Отложила меню в сторону и посмотрела на Джеймса. Она видела только его руки — те самые руки, которые ласкали, расстегивали ее блузку, гладили, сжимали крепко-крепко…

Мэндж вздохнула и снова отпила шампанского. Но можно ли было думать о еде, когда перед глазами снова возникла сцена их объятий и поцелуев!

К счастью, подошел официант, и Джеймс стал заказывать ужин. За время обсуждения блюд и вин Мэндж пришла в себя.

— Я с интересом тебя выслушала, Джеймс, — сказала Мэндж, когда официант отошел. — Но может, ты мне еще что-нибудь поведаешь?

— А что бы ты хотела услышать?

Джеймс подвинул к ней блюдо с тарталетками. Она взяла одну.

— Единственное, что я никак не возьму в толк, это причину твоего возвращения в Грэнтон.

— Сейчас объясню. Видишь ли, «Моторс компани» размещается в Лондоне, в Сити. Но нам хотелось найти хорошее место в окрестностях для нашего исследовательского центра. Там наши ученые могли бы встречаться, обмениваться опытом и идеями, проводить конференции. Мы бы имели возможность приглашать наших клиентов или организовывать встречи сотрудников с их коллегами из других стран. Понимаешь, все они, конечно, занимаются электроникой, но это не означает, что им недоступны красоты и очарование усадьбы Грэнтон.

— Замечательная речь, — прервала его Мэндж. — Но она не объясняет, почему именно ты оказался здесь. Ведь уезжая отсюда десять лет назад, ты сказал, что ни за что сюда не вернешься. Казалось, ты ненавидел все вокруг. Что же заставило тебя изменить мнение? Даже если компания и выбрала Грэнтон, тебе не обязательно было соглашаться.

— Если ты думаешь, что это ностальгия по годам детства и юности, то ошибаешься, — ответил Джеймс. — Я давно излечился от этого. Для меня важно будущее, а не прошлое.

Мэндж смотрела на него с любопытством. Раньше она не слыхала от Джеймса таких слов. И подумала, как мало она знала о нем до их первой встречи.

Мэндж было известно, что мать Джеймса умерла, как и ее собственная, и это их сближало. С его отцом она знакома не была. Джека Райана все считали угрюмым и замкнутым. Джеймс никогда ничего не говорил о нем, а Мэндж не решалась спросить. Джеймс не любил расспросов о семье и вообще о его жизни до их встречи. Едва Мэндж касалась этих тем, у нее тут же возникало ощущение, словно она ступила на запретную территорию, настолько настороженно и замкнуто вел себя Джеймс.

— Ну так что же? Продолжай! — обратилась она к замолчавшему Джеймсу.

Тот крутил в руках вилку. Вид у него был крайне задумчивый. Но он откликнулся на вопрос.

— Когда я решил организовать этот центр, то велел Кену подыскать подходящий вариант. Он принес мне целый список окрестных усадеб, среди которых фигурировал и Грэнтон. Кстати, именно Кен находил эту усадьбу наиболее подходящей для наших целей. Я и не думал о Грэнтоне, затевая все это дело. Ты же знаешь, как я относился к этим местам — уехав, вычеркнул все из памяти. Не люблю возвращаться к старому. Конечно, я мог бы заставить Кена найти что-нибудь другое. Но, как я уже говорил, личное не должно мешать делу, а Грэнтон с деловой точки зрения действительно очень нам подходит.

— Тебе не было необходимости приезжать самому, — перебила его Мэндж. — Кен мог взять все на себя.

— Да. Но я люблю лично участвовать во всех начинаниях фирмы. Какой смысл принимать решения, если ты точно не знаешь, что происходит, как это делается, кто выполняет проект. И это особенно касается создания научной базы в Грэнтоне, которая, в будущем даст потрясающие результаты. Если все будет так, как задумано, у нас блестящие перспективы. Это самый важный проект для моей компании, и ты должна это понимать. Ты же теперь исполнитель очень важной части этого проекта. И пойми сразу — я буду очень придирчив.

— Значит, для этого ты и прикатил? Все проверить и поставить всех и все на свои места?

— В какой-то степени это так. Кроме того, мной двигало любопытство. Сколько я здесь не был? Вспомни! Из Грэнтона я уехал в Лондон. Затем в Штаты. Там впервые я и познакомился с электронной промышленностью и в течение нескольких лет создавал свою компанию. Работал как зверь, чтобы забыть о прошлом. Не думал, что вообще когда-нибудь вернусь в Грэнтон. И вдруг вижу это название в докладе Кена. Я был так поражен. И тут в памяти всплыло все, что казалось забытым. Рыбалка на реке, зимние утра, перегон овец по холмам, леса, луга, озера. — Тут Джеймс посмотрел на Мэндж. — И я вспомнил тебя. Все, до самых мелочей — как ты ходила, смеялась. Поворот головы, взгляд, улыбку, удивленные глаза, блики солнечного света на твоих волосах.

Он говорил так вдохновенно, что Мэндж тоже на мгновение унеслась в мир воспоминаний. Она словно почувствовала тепло солнечных лучей и запах листвы. Сердце ее замерло, будто в ожидании — так она тогда дожидалась Джеймса в лесу.

Но реальность остудила ее моментально.

— А ты вспомнил, как разбил мое сердце?

— Ты это сделала сама. Я тут ни при чем.

— Конечно же, ни при чем, — горько произнесла Мэндж. — Просто уехал и не вернулся.

Джеймс разлил вино по бокалам.

— Я приезжал, — сказал он вдруг.

— Ты приезжал? Когда?

— Через несколько месяцев. Неожиданно умер мой отец, нужно было разобрать вещи и продать ферму Я многое передумал за это время и надеялся, что ты тоже. Поэтому хотел повидать тебя и объясниться. Твой отец сказал мне, что ты учишься в колледже и не желаешь меня видеть. — Джеймс помолчал. — Думаю, я убедил бы твоего отца дать мне адрес, но ты ведь мне сказала то же самое. Тогда я решил, что нам не суждено быть вместе.

— Отец мне ничего не говорил, — растерянно сказала Мэндж. Она подумала, что жила все эти годы и считала, что Джеймс ни разу не попытался найти ее. В глазах ее промелькнула боль. — Он должен был мне сказать!

Мысль об упущенной возможности что-то исправить беспокоила теперь обоих. Напряжение разрядило появление официанта. Он поставил блюдо перед Мэндж, потом перед Джеймсом.

Мэндж не хотела есть, но была рада предлогу прекратить тяжелый разговор. Она взяла нож и вилку и притворилась, будто с аппетитом ест. Но на душе все равно было неспокойно: как отец посмел скрыть от нее приезд Джеймса?

— Твой отец поступил так, наверное, из лучших побуждений, — сказал Джеймс, словно читая ее мысли. — Он никогда не любил меня, да и я, честно говоря, отвечал ему тем же. Думаю, он по-своему хотел защитить тебя. Кто мы, чтобы осуждать его?

— Я не осуждаю, — возразила Мэндж, гордо выпрямившись. Не хватало, чтобы Джеймс думал, будто она сожалеет о чем-то. — Я считаю, что он все сделал правильно. Ради нас обоих.

— Обоих? — иронически переспросил ее Джеймс.

— Конечно. — Сейчас Мэндж была, как никогда, уверена в себе. — Для нас было бы непоправимой ошибкой уехать вместе. Ты не смог бы уехать в Штаты и сделать головокружительную карьеру, ну а я вряд ли смогла бы заниматься, чем хочу.

— Ты и так занимаешься не тем, чем хочешь, — вставил Джеймс. — Ты всю жизнь любила цветы, а вместо этого возглавляешь строительную фирму.

— Живу как могу. Значит, так надо.

— Да? А может, живешь так, как хотел твой отец? Это ведь он оставил тебя в Грэнтоне и заставил работать на фирме.

— Тебе, может, это и покажется странным, но я люблю жить в Грэнтоне! Мне нравится, что я отсюда родом. Я рада, что у меня есть свой дом и сад. И друзья детства. У меня ничего бы этого не было, послушай я тебя тогда. Тебе никогда не сиделось на одном месте, вечно хотелось перемен, чего-то новенького. Очень скоро ты бы нашел себе новую подружку. Привязанность — не твоя черта, правда?

— Я связан навсегда с «Моторс компани», — ответил Джеймс. — Большей привязанности не бывает.

— А я не о бизнесе. Я о личном.

— Что-то не заметил, чтобы ты тоже испытывала сильные личные привязанности, — усмехнулся Джеймс. — Если для тебя это так важно, что же ты не вышла замуж за своего приятеля? Судя по тому, как он смотрел на тебя вчера в баре, это его заветная мечта.

Мэндж деловито занялась разделыванием рыбы на тарелке.

— Может, я и выйду за него замуж, — сказала она.

— А может, и нет. И он все будет за тобой бегать и бегать, пока ты будешь взвешивать все «за» и «против».

— Замужество серьезный шаг. Вполне разумно подождать, пока будешь уверенной до конца.

— Ты считаешь, что это разумно. А я думаю, это просто трусость. Или ты любишь, или — нет. И если любишь, то не будешь тянуть кота за хвост и выйдешь замуж. А то получается, что ты все рассчитываешь и ждешь, не подвернется ли кто-нибудь получше.

— А с чего это ты вдруг выступаешь за скоропалительный брак? — удивилась Мэндж. — Вот не думала, что тебе самому это по душе.

— Я же не разглагольствую о верности и привязанности, как ты. Раз для тебя это так важно, возьми и докажи на деле. Но тебе слабо сделать это! Сколько ты говорила о разуме и трезвости в любовных отношениях. Ну и что? Да ты просто на самом деле боялась привязаться к кому-либо по-настоящему. И ты еще будешь мне читать проповеди о самопожертвовании, о высокой любви? Нет, я все же честнее в том, что хочу от жизни.

— Да это просто разновидность эгоизма!

— Может быть. Успех моей фирмы как раз и есть результат прямых устремлений. И здесь я могу реализовать все свои желания, за мной выбор. В делах я действительно ощущаю свободу и никогда ее не променяю ни на что. Остальное для меня — преходящее. И любая женщина, с которой я встречаюсь, должна понимать это. Я никогда не обещаю брачные узы. Я могу предложить ей прекрасно провести время вместе, а долго ли это продлится или нет, зависит от того, как нам это понравится. Пусть это безрассудно, зато сколько приносит радости! А много ли у тебя радостей с твоим дружком?

Мэндж подумала: совсем немного. Дик — хороший, умный, добрый. Но с ним совсем невесело. Он не способен рассмешить ее так, как Джеймс. Когда Дик приходит, ее сердце не бьется бешено в груди. Он не способен завести ее, разозлить и успокоить. Когда он рядом, мир не сияет вокруг. Но с ним надежно и спокойно. На Дика можно положиться, он не подведет, И никогда не разобьет ее сердце. Потому что она не любит его, как любила Джеймса.

Мэндж молчала слишком долго. Надо было что-то сказать.

— Иногда недостаточно просто радоваться!