5

Взгляд Джеймса прожигал ее насквозь.

— Но когда-то было именно так. А, малышка?

Он не дает ей возможности уйти от воспоминаний о тех днях, наполненных счастьем, любовью, смехом, трепетом. Когда важно было только чувствовать его дыхание на губах, прикосновение жесткой ладони к нежной коже. Когда так уютно было уткнуться в его плечо носом и найти защиту от всех напастей в крепких объятиях. Как легко было все это вызывать в памяти, забывая, насколько иллюзорным оказалось счастье.

Мэндж отвернулась.

— Слушай, мы договорились, что не будем бередить прошлое, — сказала она с упреком.

— Это совсем не так просто.

— Следует попробовать. Ни к чему продолжать эту тему.

Джеймс откинулся назад, пытаясь расслабиться.

— Хорошо. О чем поговорим?

Мэндж не имела ни малейшего понятия. О чем бы они ни говорили, все равно все сводится к воспоминаниям о том лете.

— Расскажи, как ты начал заниматься электроникой, — предложила Мэндж первое, что пришло ей в голову.

Она пыталась придать ужину деловой характер, и Джеймс, понимая это, иронически улыбнулся. Он начал рассказывать, как за десять лет ему удалось превратить маленькое предприятие в международную компанию. «Моторс компани» производила все, начиная с бытовой техники и медицинских инструментов и заканчивая космическим оборудованием.

— В основном мы базируемся в Америке и Европе, но есть филиалы по всему миру. Сейчас я пытаюсь наладить контакты с Японией и вообще утвердиться на Востоке.

На Мэндж эта история произвела огромное впечатление, но она не собиралась в этом признаваться.

— Да, ты многое испытал! Похоже, ты все время путешествовал, — сказала она как можно более бесстрастно. — У тебя нет своего дома?

— Есть несколько, — ухмыльнулся Джеймс. — Я не люблю отели, но, поскольку компания владеет домами в разных городах мира, мне частенько приходится останавливаться там.

— Но это совсем не то, что свой собственный очаг.

Джеймс пожал плечами.

— Само понятие дома для меня имеет другое значение. У меня было пристанище первые семнадцать лет моей жизни, но я его мало вспоминаю. Вообще-то в Лондоне у меня есть квартира, где я сплю. Но я не люблю быть привязанным к одному месту.

— В таком случае, удивительно, что ты так сильно хочешь иметь собственные апартаменты в особняке Грэнтон.

— Но я же должен где-то жить, приезжая сюда! Зачем мне приобретать здесь другой дом, если я могу использовать этот?

— Да, пожалуй, ты прав, — согласилась Мэндж.

Они выпили еще вина.

— Что это ты загрустила, Мэнди? — спросил Джеймс.

— Подумала, как теперь изменится особняк, и мне стало грустно. Если бы он был моим, я бы ни за что не устроила в нем научный центр, а тем более гостиницу. Это типично английский дом с очень уютными комнатами.

— Да, уж ты бы никого туда не пустила. И сама жила бы в саду! — пошутил Джеймс.

Мэндж улыбнулась.

— Я не о себе говорю! Этот дом предназначен для семьи. Да, большая семья должна там жить и любить его! — выпалила она, не подумав.

Джеймс понял ее по-своему. Он посмотрел на нее так, что Мэндж неожиданно покраснела.

— Я не могу позволить себе иметь семью, — сказал Джеймс.

Они помолчали.

— Насчет реконструкции я тебя порадую. Я решил проблему с твоим розовым садом.

— С садом? — не сразу включилась Мэндж.

— Ну помнишь, ты так о нем беспокоилась в первый день нашей встречи? И еще злилась, что вместо него построят лабораторию? Помнишь?

— Ну и что? — недоверчиво спросила Мэндж.

— Если бы ты не ушла с собрания днем, узнала бы, что я решил построить лабораторию в другом месте. Твои драгоценные розы останутся в неприкосновенности. Им ничего не грозит.

— Ты все-таки решил сохранить сад? — удивилась Мэндж.

— Не вижу радости! Я думал, ты будешь в восторге.

— Я рада, но еще больше удивлена. Что же заставило тебя изменить решение?

— Это место все равно не подходит для лаборатории, — улыбнулся Джеймс.

Мэндж почему-то тоже улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она.

И оба снова замолчали. Словно иссякли все общие темы для разговора. Они с Джеймсом вдруг ощутили себя в центре шумного ресторана: смех, разговоры, звон посуды стали слышны особенно явственно. При этом они смотрели, не отрываясь, друг на друга. Мэндж хотела было отвести взгляд, но не могла. Не могла двинуться, не могла слова сказать. Могла только смотреть в эти голубые глаза и вспоминать вкус того поцелуя. А ведь только дай себе расслабиться — и в памяти начинают возникать одна за другой картины прошлого: морской берег, где они с Джеймсом провели первый день, поляна в лесу, где они встретились, первый поцелуй и упоительная сладость их любви…

А ужин шел своим чередом. Они ели, пили, Джеймс что-то спрашивал. Мэндж отвечала. Они о чем-то говорили. Но полностью отвлечься она была не в состоянии. Избегала взгляда Джеймса, боясь, что он догадается, о чем она думает. Казалось, этому ужину не будет конца.

Но вот наконец они вышли на улицу. Стояла тихая летняя ночь. Огни ресторана отражались в темной воде реки, а из открытых окон доносились голоса и смех. Стараясь прийти в себя, Мэндж полной грудью вдохнула свежий, ароматный воздух, но неожиданно знакомый запах ночных цветов наполнил душу смутной тоской. Джеймс шел рядом, она почти касалась его плечом. И вдруг ей безудержно захотелось дотронуться до него, ощутить его сильное тело или хотя бы тепло ладони. Мэндж испугалась самой себя и засунула руки в карманы. Вдруг она не сможет удержаться? Невозможно оставаться спокойной, если в голове то и дело возникают сцены их близости. Она почти чувствовала тепло обнаженного тела Джеймса, словно прижималась к нему в страстном порыве, ощущала его руки, ласкающие ее спину, бедра…

Мэндж охватила дрожь, и она поежилась, Джеймс заметил это.

— Тебе холодно?

— Немного. — А что еще она могла ему ответить?

Всю обратную дорогу в Грэнтон они молчали. Мэндж изо всех сил старалась придумать, что бы такое сказать, но ничего не шло в голову. Стоило ей посмотреть на Джеймса, как взгляд останавливался на его губах, и Мэндж хотелось забыть обо всем на свете и целоваться с ним до умопомрачения. Только бы еще раз испытать это блаженство!

О чем думал Джеймс в эти минуты? Трудно было сказать…

Он вроде бы внимательно следил за дорогой, но время от времени смотрел в ее сторону. Мэндж чувствовала на себе его взгляд и не решалась повернуться к нему. Но в какое-то мгновение их глаза вдруг встретились. Ее как молнией поразило: без сомнения, Джеймс испытывал то же, что и она, те же мысли терзали его. У Мэндж перехватило дыхание, она была близка к панике. Одно неверное слово, жест — и она пропала.

Никогда она еще не была так рада увидеть знакомые дома Грэнтона. Машина проехала по главной улице и свернула к ее дому. Не успел Джеймс остановиться, как Мэндж вышла из машины и направилась к воротам. Джеймс догнал ее.

— Спасибо за изумительный ужин! — сказала Мэндж немного неестественным тоном.

— Рад, что тебе понравилось, — ответил ей Джеймс деланно официальным тоном.

Мэндж не видела его лица в темноте, но была уверена, что он улыбается, чувствуя ее замешательство и с удовольствием наблюдая за ней.

Мэндж вошла и закрыла калитку. Она — во дворе, а Джеймс — на улице, так безопаснее.

— Ну… Спокойной ночи! — выговорила она, и хотела было идти, но тут Джеймс протянул руку и поймал ее за локоть.

Он привлек ее к себе, и если бы не калитка, Мэндж оказалась бы в его объятиях. Но и так он был опасно близко. Джеймс убрал волосы с ее лица, погладил по щеке.

— Спокойной ночи, Мэнди, — сказал он нежно. Наклонился и прижался в поцелуе к ее губам.

Мэндж так хотела этого и так боялась, что сперва попыталась отстраниться. Но поцелуй был таким горячим, что ее захлестнула волна наслаждения. Она уже тянулась к нему всем телом, всем своим существом, но тут разум взял верх над инстинктом. Мэндж уперлась руками в его грудь и, преодолевая желание обнять Джеймса, с силой оттолкнула его. Он отпустил ее, и с минуту они смотрели друг на друга — у обоих в горящих глазах было желание и страсть…

Мэндж сколько угодно могла внушать себе, что это ничего не значит, что он для нее — никто, что у нее просто приступ минутной слабости. Джеймс видел все, он читал ее мысли. Надо было что-то делать, чтобы привести его в чувство. Мэндж дрожащими руками начала копаться в сумочке, ища ключи.

— Ты что, всех своих клиентов так целуешь на прощание после ужина? — спросила она.

— Не всех. Только тех, у кого нежные шелковистые щечки и серые глаза, — улыбнулся Джеймс. — Спокойной ночи, дорогая.

Он направился к машине, потом обернулся и помахал ей рукой.

— Увидимся!


«Дорогая Мэндж! Прекрасные новости! Мы с Мелиссой поженились на прошлой неделе. Знаю, что ты рада за меня. У нас все великолепно. Не можешь ли ты прислать еще денег? Супружеская жизнь — дорогая штука! С любовью. Гарри».

Мэндж еще раз перечитала открытку, потом положила ее на стол и вздохнула. Ее маленький брат женат! Надо же, как летит время! Когда мама умерла, ей было одиннадцать, а Гарри был совсем малыш. Она заменила ему мать — стелила кровать, готовила завтраки, стирала и чистила одежду. Когда он повзрослел, то всегда обращался к Мэндж со всеми своими проблемами, и она помогала ему. Он был очарователен, беззаботен и всегда искал новых удовольствий. Временами он даже напоминал ей Джеймса своим легким отношением к серьезным проблемам и веселым характером. Она спокойно относилась ко всем его амурным похождениям и участливо принимала всех оставленных Гарри девиц, которые приходили плакаться к ней.

Теперь, кажется, Гарри окончательно устроил свою жизнь, как и хотел отец. Но дело в том, что Гарри упомянул о Мелиссе всего пару раз в своих восторженных посланиях. Мэндж знала только, что та прелестна. Но вряд ли серьезна. А теперь они поженились. Все это не могло не беспокоить ее.

Направляясь в усадьбу, чтобы проверить ход работ, она продолжала думать о брате. Мэндж чувствовала обиду на него. Он даже не удосужился написать подробное письмо о своей женитьбе. Ограничился двумя строчками, но не забыл упомянуть о деньгах. Гарри относился к фирме как к своему личному банку и не задумывался, откуда в нем берутся деньги. Мэндж пыталась объяснить ему, что означает бюджет, доход и перерасход, но у него это не вызывало интереса. Гарри отлично понимал, что можно полностью положиться на старшую сестру. Она не подведет: найдет где-нибудь деньги, и снова будет все отлично.

Мэндж как раз над этим и размышляла: где сейчас взять для него деньги. Отец уж, конечно, нашел бы ему нужную сумму, раз Гарри завел семью. А если взять в долг? Ведь теперь у нее есть контракт, и можно на что-то рассчитывать. Но работа шла только три недели, и до того, когда заплатят, еще далеко.

Мэндж подъехала к особняку, и все мысли о Гарри вмиг улетучились — она увидела припаркованные машины Джеймса и Энни. Значит, он приехал! Сердце бешено забилось, и ей пришлось взять себя в руки, прежде чем выйти из машины.

Она не видела Джеймса с тех пор, как они попрощались у калитки. Следовало бы радоваться, что его нет. Но ведь никогда не знаешь, в какой момент Джеймс появится. И Мэндж раздражало это неведение, ей надоело выискивать глазами его машину в уличном потоке или его самого. Ну не то чтобы ей хотелось видеть Джеймса, — конечно, нет! — но лучше все же заранее быть готовой к встрече с ним.

Как это типично для Джеймса — поцеловать ее и исчезнуть. А она гадай после этого — всерьез это или он снова играет ею. Хотя разве это важно? Уехал и слава богу, можно расслабиться. И вот на тебе — снова прикатил. Мэндж сокрушенно вздохнула.

Она медленно пошла к дому. Надо собраться и не показать волнения при встрече. И вообще не следует думать о том, что было. Джеймс для нее — заказчик. Такой же как и остальные.

Мэндж увидела их в библиотеке. Они стояли у окна, рассматривали образцы тканей и оживленно беседовали. Энни все время поправляла свои локоны и заливисто смеялась. Джеймс улыбался.

Мэндж эта сцена не понравилась. Она резко повернулась и пошла разыскивать Самуэля, который был здесь бригадиром. Ну и пусть Джеймс расточает улыбки другим девицам. Ей-то что? В прошлый раз он развлекал Мэндж, сейчас решил пофлиртовать с Энни. В добрый час! Легче выкинуть его из головы.

Мэндж нашла Самуэля в ванной, которую готовили для временных апартаментов Джеймса. Оказалось, трубы протекают, и пришлось решать, заменять их или попытаться починить.

— Думаю, лучше спросить мистера Райана, — сказала Мэндж со вздохом. Ей бы хотелось уехать, не повидав Джеймса.

— О чем меня спросить? — раздался голос.

Джеймс стоял в дверях, засунув руки в карманы. Хорошо, что Мэндж видела его раньше и могла теперь сохранять спокойствие, даже прикинуться безразличной.

— Нам хотелось бы знать ваши пожелания. Что будем делать с сантехникой? — официальным тоном спросила Мэндж.

— А в чем проблема?

Самуэль объяснил.

— Но ведь мастер — вы. Что же вы предлагаете?

— Я бы все это выбросил, — ответил Самуэль.

Джеймс повернулся к Мэндж.

— Ну вот. Решение принято. И не надо было меня спрашивать.

— Вы, кажется, изменили свои намерения? — усмехнулась Мэндж. — Лично контролировать каждый этап реставрации?

— Это не означает, что нужно согласовывать со мной каждую мелочь. Я просто хочу знать, что тут происходит.

Мэндж попрощалась с Самуэлем и пошла по коридору. Джеймс догнал ее.

— Как насчет ланча?

— Я занята. — Мэндж даже не остановилась.

Джеймс нарочито вздохнул.

— Ты когда-нибудь слыхала о такой вещи, как деловая этика общения? Ты разве не поняла, что я — твой самый важный клиент. А раз так, то со мной надо обращаться любезно.

— Я уже была любезна с тобой. Даже ужинала.

— Это было сто лет назад.

— Ну и что? В контракте ничего не сказано о том, что я должна как тень сопровождать тебя везде.

— Нет. Но я надеялся, что ты наконец поняла: конфликтовать с клиентом без повода нельзя.

Мэндж резко остановилась. Вид у нее был грозный.

— Это что, еще одно напоминание о том, что контракт зависит от моего поведения? Я должна быть всегда к твоим услугам что ли?

— Нет, Мэнди, что ты! Нам просто следовало бы обсудить дела за ланчем, как делают все цивилизованные люди.

— Еще одна деловая еда?

— А что?

— Ты мне навязал свой деловой ужин, и чем все кончилось?

Джеймс изобразил полное непонимание. Даже заморгал.

— А что такое? Мы поели, и я отвез тебя домой. Ты хотела уехать в такси?

— Я предпочла бы обойтись без поцелуев! — отрезала Мэндж.

— Хорошо. Если я пообещаю не целоваться, ты пообедаешь со мной?

Враждебность Мэндж забавляла Джеймса. Он широко улыбался ей, как и всегда, когда она сердилась. Было время, эта улыбка сводила на нет все ее попытки сопротивляться его безумным идеям. Но сейчас она уже не поддастся очарованию, все его фокусы действуют ей на нервы.

Мэндж вдруг вспомнила Гарри, его веселую открытку о женитьбе. Надоели ей эти штучки и уловки. Все мужчины, одинаковы. И она сыта по горло их хитростями.

— У меня много дел, — сказала Мэндж твердо. — Если ты хочешь знать, как идет работа, читай мои доклады, я посылаю их тебе каждую неделю. И нечего тратить время на целый обед, если новости сводятся к нескольким словам: все идет по плану.

К удивлению Мэндж, Джеймса нисколько не расстроил ее отказ.

— Ну ладно, нет — так нет, — сказал он. — Но если ты так хочешь казаться деловой женщиной, не можешь ли ты пойти со мной и дать мне профессиональный совет.

Они спускались по лестнице. Мэндж остановилась.

— Это еще по какому поводу? — спросила она недоверчиво.

— Тут Энни собралась поделиться со мной своими идеями по поводу интерьеров спален. Хорошо бы ты присутствовала тоже, вдруг там что-то не так? Тогда мы сможем сразу отказаться от нереалистичных проектов.

— Это работа архитектора.

— Знаю, но Джо не смог приехать и просил посмотреть, что там придумала Энни. Он-то как раз и предложил, чтобы ты определила, пойдет это или нет. Вот для этого я тебя и искал.

— Понятно.

Для этого? Значит, не для приглашения на ланч? Мэндж так хотелось отказать Джеймсу. Но, пожалуй, не стоит изображать капризную дамочку. Это производит плохое впечатление. И потом, нужно ставить деловые интересы выше личных.

— Хорошо. Сейчас я проверю, что там делается на крыше, и спущусь к вам.

— Не задерживайся! — предупредил Джеймс.


Мэндж нашла Джеймса и Энни в одной из старых галерей. Энни выглядела прекрасно, на ней была юбка в цветочек и кружевная короткая блузка. Мэндж опять почувствовала себя неуютно в своих полосатых брюках и рабочей синей рубашке.

Энни была явно не в восторге от того, что Мэндж согласилась сопровождать их по спальням. Джеймс деловито объяснил ей, для чего необходим совет Мэндж.

— Как великолепно, что вы такая практичная! — воскликнула Энни. — Я в этом абсолютно ничего не понимаю! Как только у меня возникает идея, я настолько увлекаюсь художественной стороной, что просто не могу отвлекаться на всякую там электропроводку и трубы.

Энни очень ловко отвела Мэндж роль сантехника и на том успокоилась. Она мило улыбнулась Джеймсу и, взяв его под руку, повела в западное крыло здания. Мэндж поплелась за ними. Она исподлобья наблюдала, как Энни картинно выражает свои восторги в каждой из пустых, обветшалых комнат.

— Вам не кажется, что сейчас появятся привидения? — восклицала Энни. — Я просто дрожу от волнения. Надо скорее вдохнуть жизнь в эти старинные зловещие комнаты!

Мэндж усмехнулась, вспоминая, какой тихой и мирной была жизнь в этом доме при миссис Уисдон. Восторженная девица наконец заметила ее реакцию.

— Мисс Сэнд — удивительная женщина, правда? — обратилась она к Джеймсу. — Хотелось бы мне быть такой невозмутимой.

Джеймс взглянул на Мэндж.

— Да, она удивительная женщина! — подтвердил он.

Мэндж, вся в своих мыслях, не уловила особенной интонации в голосе Джеймса, решив, что эти двое заодно. Думают, наверное, что она — обыкновенная мещанка, без всякой фантазии, романтики, не способная воспринимать красоту и гармонию.

Энни открыла дверь так называемой красной спальни. Раньше она была оклеена красными обоями с золотым тиснением. Теперь краска выцвела, да и сами обои облезли.

— Я вижу интерьер этой комнаты как симфонию голубого и зеленого! — восторженно произнесла Энни.

— А что вы видите, мисс Сэнд? — спросил Джеймс, хитро улыбаясь.

— Сырой потолок, протекающие батареи и расшатанный паркет, — коротко объяснила Мэндж. — Мы должны сначала устранить эти недостатки, а уже потом заниматься симфонией.

Энни торжествующе взглянула на Джеймса: видишь, мол, как Мэндж прозаична, — и пошла в другую комнату. Но тот, думая о своем, удивленно заметил:

— Я думал, ты лучше разбираешься в садоводстве, чем в строительстве.

— Так оно и есть, — сказала Мэндж, — но не нужно быть великим специалистом, чтобы увидеть все эти недостатки. Необходимость серьезного ремонта настолько очевидна, что эта идея могла бы прийти и в милую головку твоей голубки.

Сказано это было довольно язвительным тоном, но Мэндж не собиралась миндальничать, коль скоро ее призвали высказать свое мнение по вопросам, в которых она действительно разбиралась.

Энни обернулась и увидела, что осталась в одиночестве, тогда как Джеймс беседует с Мэндж, и тут же решила привлечь его внимание. Указывая рукой на другую комнату, Энни громко объявила:

— Думаю, здесь следует устроить ванную комнату, чтобы она была рядом со спальней. И тоже решить ее в голубых и зеленых тонах. Получится морская тема.

— Гм-м, — промычал Джеймс в раздумье. Он повернулся к Мэндж. — А вы что скажете?

— Довольно глупая идея, — ядовито улыбнулась Мэндж. — Первое возражение — это несущая стена, и с ней шутки плохи. Второе: пришлось бы пожертвовать одним из окон, что было бы просто глупо. Третье: дом расположен настолько далеко от моря, что всякие ассоциации выглядят надуманно.

Бедняжка Энни не ожидала такой критики своих фантазий. Она удивленно заморгала, но быстро пришла в себя.

— Ну вы и штучка, мисс Сэнд! Вы загубили мою лучшую идею, — сказала она. — Нельзя же быть такой приземленной. Да вам надо было родиться мужчиной.

— Я думала, меня позвали принять участие в обсуждении проекта и вы готовы отстаивать свои идеи, а не обижаться, как капризная девица.

Мэндж взглянула на Джеймса. Он едва сдерживал хохот, глаза его так и сверкали. Что тут такого смешного?

— Так мы будем продолжать? — Мэндж направилась дальше. — У меня мало времени.

Последняя комната, которую они собирались посмотреть, была отмечена на плане красным: значит, для Джеймса это важно. Мэндж встала у окна, скрестив руки на груди. Энни ходила по комнате и… нет, не говорила, а декламировала:

— Это должна быть чисто мужская комната, все будет подчеркивать характер проживающего здесь человека. Это — ваша личная комната, она должна быть затемненной и интригующей. Здесь великолепно подойдут терракотовые тона и еще ряд оттенков того же ряда. Я вам сейчас покажу. Подождите.

Она отправилась в библиотеку за эскизами. Джеймс подошел к Мэндж.

— Как тебе эта идея с затемненной и интригующей комнатой?

Мэндж осмотрелась. Но теперь, когда Джеймс стоял так близко, она стала хуже соображать и опустила глаза. Джеймс оперся ладонью о подоконник, и Мэндж. как зачарованная смотрела на его пальцы, словно видела эту руку впервые. Вспомнив, что он спросил ее о чем-то, подняла голову, чтобы переспросить. Но забыла. Джеймс так смотрел на нее, что Мэндж не хотелось нарушать молчание, которое позволяло просто глядеть в его бездонные глаза. Так они стояли некоторое время.

— Так что? — спросил вдруг Джеймс.

Она вздрогнула. Ей пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить, о чем они до этого говорили.

— Мне кажется, эта комната выходит на восток, — сказала она, удивляясь собственному спокойствию. — Непростительно забывать о лучах утреннего солнца, которые должны щедро освещать помещение.

— Существенное замечание, — согласился Джеймс. — Но надо проверить. Как определить сторону света? Где сейчас солнце?

Он распахнул окно, и Мэндж не успела и слова сказать, как он уже высунулся наружу, глядя наверх. Она схватила его за пиджак.

— Не делай этого! — крикнула девушка. Джеймс выпрямился.

— В чем дело? — удивился он.

Мэндж не разжимала пальцев.

— Ты что, испугалась за меня?

— Ты мог упасть, — пробормотала она в замешательстве.

— Да я просто выглянул в окно. Это несмертельно!

— Глупо рисковать из-за подобной чепухи! Можно просто посмотреть на плане! — Мэндж старалась унять предательскую дрожь в голосе. Опустив руки, она отошла в сторону.

— Я же не самоубийца! Жизнь научила меня рисковать. Иначе ничего не достигнешь. А вот ты этот урок не усвоила.

Загрузка...