Большую часть ночи Лайм провел в попытках возместить неделю вынужденного воздержания. Вновь и вновь Флора тонула в волнах его ненасытной страсти. Он словно старался доказать, что ей не найти любовника лучше него.
Проснувшись утром, Флора сладко потянулась и не сразу поняла, что рука мужа нежно ласкает ее соски. Полусонная, она снова отдалась приятным ощущениям.
Неожиданно Лайм оставил ее грудь в покое и скользнул рукой по животу. Его пальцы опускались все ниже и ниже… и Флора тихо застонала от удовольствия. Она прикоснулась к его возбужденному телу, но тут же отдернула руку, вспомнив, что уже пора вставать.
— Не будем останавливаться, — взмолился Лайм.
— Но ведь уже поздно, — робко пролепетала Флора, чувствуя, что все равно уступит ему.
— Ты уверена, что уже семь?
— Нет.
— Тогда не будем торопиться, — шепнул он и тут же вошел в нее.
Оглушительно зазвонил будильник, но они его уже не слышали.
Наслаждение нарастало, словно снежный ком, пока окончательный ошеломляющий спазм не распахнул дверь в пустоту. Не разжимая рук, они застыли в объятиях друг друга. Медленно текли минуты. Вдруг Флора испуганно вздрогнула и открыла глаза.
Боясь разбудить спящего мужа, она на цыпочках проскользнула в душ. Когда она вышла из ванной, завернутая в полотенце, он все еще спал. Одеяло сползло на пол, и бронзовое тело Лайма резко выделялось на белоснежной смятой простыне. В этот момент он показался ей прекрасным греческим богом.
Флора обиженно надула губки и вышла в гостиную. Попроси он ее сейчас, и она бы, пожалуй, согласилась бросить работу. Хорошо Лайму — ему не надо рано вставать и бежать на службу.
Взглянув на будильник, она с ужасом обнаружила, что стрелка неумолимо приближается к десяти, и поняла, что безнадежно опоздала. Какой там кофе! На десять у нее назначена встреча с клиентом! Схватившись за голову, она тихо застонала. За три года работы в агентстве Бриггса миссис Холл еще ни разу никого не подвела!
Выскочив на улицу, Флора попала под сильный ливень. Возвращаться за зонтиком времени не было, и она попыталась поймать такси. Однако в такой дождь эта идея, видимо, пришла в головы большинства спешивших на работу людей. Поэтому, потратив несколько драгоценных минут в тщетных попытках найти свободный автомобиль, она решила воспользоваться метро.
В довершение всех неприятностей промчавшаяся по луже вплотную к тротуару машина окатила ее грязной водой, покрыв разводами и без того потерявший вид бежевый костюм.
В метро царила страшная духота. Всю дорогу Флора промучилась, стиснутая толпой так, что с трудом могла пошевелиться. Прямо напротив нее стояла женщина, которая съела на завтрак, наверное, не меньше двух головок чеснока, а сбоку какой-то толстяк умудрялся читать мокрую газету, бесцеремонно положив ее Флоре на плечо.
В самом отвратительном настроении, чихая и проклиная все на свете, она наконец добралась до агентства и, минуя лифт, бросилась вверх по лестнице, лихорадочно пытаясь привести себя в порядок.
У Флоры была назначена встреча с тем самым производителем печенья, которому так понравилась ее работа. Взбегая на последний пролет лестницы, она молилась, чтобы клиент был еще в кабинете Келвина. Однако ее надеждам не суждено было сбыться.
Слишком занятая своей внешностью, Флора не обратила внимания на отчаянные знаки секретарши и толчком ноги распахнула дверь в свой кабинет. Келвин уставился на нее, как на привидение. В глазах Роя Гриффитса застыл немой вопрос.
Естественно, сейчас в ней трудно узнать шикарную женщину, с которой он имел дело в прошлый раз. Это было на церемонии награждения авторов лучших роликов года, и Флора, неотразимая в роскошном зеленом платье, поднималась на сцену, чтобы получить приз за рекламу его печенья. А сейчас…
Флора лихорадочно пригладила мокрые волосы и решила, единственное, что ей остается, — это принять бодрый и непринужденный вид.
— Доброе утро, мистер Гриффитс! Здравствуй, Келвин! — энергично произнесла она.
— Тяжелая ночь? — с насмешливой ухмылкой осведомился босс.
Флора лучезарно улыбнулась в ответ, но они оба почувствовали неловкость.
— Нет, утро. Эти ужасные пробки на улицах…
— Похоже, из нас троих ты единственная умудрилась их где-то их отыскать, — язвительно отозвался Келвин.
— Всем известно, что начальство не опаздывает, а задерживается, — не сдавалась Флора, по-прежнему улыбаясь, хотя в ней уже закипал гнев.
Неужели, опоздав единственный раз в жизни, она заслуживает такого обращения? В конце концов, именно он заставил ее купить это дурацкое платье и целый вечер проторчать в ресторане вместо того, чтобы ждать мужа! Так что одно опоздание он мог бы простить.
И тут Флора догадалась об истинной причине раздражения Келвина. Это была самая обычная мужская ревность. Осознание этого придало ей уверенности, и, небрежно бросив сумочку на стол, она повернулась к Рою Гриффитсу.
— Не хотите кофе? Нет? Тогда я, с вашего позволения, выпью чашечку. Рой, у меня есть для вас несколько потрясающих идей. Но прежде, чем мы обсудим их, мне бы хотелось… — Она окинула критическим взглядом свой грязный костюм. — Мне бы хотелось слегка почиститься. Вы не возражаете? — Флора весело рассмеялась, и Рой не смог не улыбнуться в ответ.
— Конечно, я не против, — с готовностью согласился он, вставая с кресла и подмигивая ей. — Ну, так и быть, Келвин, давай ненадолго оставим даму в покое!
Тот тоже поднялся, но выходя, успел шепнуть:
— Так все-таки это была упоительная ночь с любовником?
— С мужем, — ледяным голосом поправила Флора. Такой тон мог сразить кого угодно, но только не Келвина Бриггса. Он только хитро улыбнулся и прикрыл за собой дверь.
Все еще негодуя на своего шефа, Флора выдвинула нижний ящик стола, достала свитер и брюки, которые держала там как раз для случаев такого рода, и повесила на спинку стула.
К счастью, в соседней комнатке был встроенный душ, а сама она принадлежала к тому типу женщин, которые способны за две минуты придать себе безупречный вид. Торопливо скинув грязный костюм, Флора вошла в кабинку и включила воду. На несколько мгновений она совершенно забыла о работе, обо всех утренних неприятностях, гневе начальника… и даже о страстной ночи, проведенной в объятиях мужа.
В ее памяти воскресли дни, когда она впервые встретила Лайма Тоуэлла…
Свое детство Флора помнила смутно.
Ее мать-итальянка в семнадцать лет приехала в Англию учиться живописи. В колледже она влюбилась в однокурсника и забеременела от него. Родители в гневе отказались от непутевой дочери, и хотя молодые поженились до того, как родилась Флора, дедушка с бабушкой все равно не желали ее видеть.
До семилетнего возраста она оставалась единственным ребенком в семье. Ее отец надеется стать известным художником, но у него ничего не вышло. В конце концов, он стал зарабатывать на жизнь уроками, а его жена, забыв о живописи, родила еще пятерых детей. Постоянный беспорядок в доме, вечно беременная или кормящая грудью мать, детский крик и нищета угнетали Флору, и она дала себе клятву, что проживет свою жизнь по-другому.
Девушка унаследовала от родителей неплохие художественные способности, но, хорошо помня урок, полученный в детстве, решила получить престижную профессию экономиста. Флора поклялась себе, что ни за что не променяет свою самостоятельность на брак и материнство, как сделала ее мать…
Движимая юношеским максимализмом, она впала в крайность, считая, что имидж недоступной женщины будет отпугивать мужчин, однако добилась противоположного результата. Все годы учебы в колледже парни ходили за ней толпой, считая, что если яркая южная красавица ведет себя так холодно, то это не более чем способ привлечь к себе внимание.
После окончания колледжа Флоре пришло в голову, что хорошо бы найти работу, в которой пригодились бы и ее деловые качества, и художественные способности. Она откликнулась на объявление Бриггса, хотя тогда дела его шли отнюдь не блестяще. Ее привлекло творческое направление деятельности рекламного агентства и возможность сделать карьеру. Таланты Флоры пришлись здесь как нельзя кстати, и постепенно фирма стала процветать. Вскоре они переехали в более престижный район, а штат сотрудников увеличился до двадцати человек.
Как-то раз, придя на работу утром, Флора увидела в своем расписании непонятно откуда взявшуюся встречу и обратилась за разъяснениями к своей секретарше.
— Послушай, ты ведь прекрасно знаешь, что мой день расписан по минутам, и незапланированные переговоры выбивают меня из графика, — раздраженно начала она.
Салли удивленно приподняла тщательно прорисованные бровки:
— А ты хоть знаешь, с кем тебе сегодня предстоит общаться?
Флора перевела взгляд на открытую страничку в своем блокноте.
— Лайм Тоуэлл. Ну и что с того? — недоуменно пожала она плечами.
— Как это «ну и что»? — Салли всем своим видом демонстрировала возмущение. — Это же миллионер!
— И что из этого следует?
Изумление секретарши достигло предела.
— Ты откажешься от такой встречи?
— Нужно было согласовать ее со мной. — Флора нахмурилась. Она не терпела самодеятельности. — Я сегодня слишком занята, чтобы выкроить время для этих переговоров. А тебе должно быть прекрасно известно, что дела не терпят спешки.
— Но ведь…
— Салли, — мягко, но настойчиво перебила ее Флора. — Перезвони, дорогая, этому мистеру Тоуэллу и перенеси встречу.
— Хорошо, — разочарованно вздохнув, кивнула секретарша и тут же взялась за телефонную трубку.
Флора с головой погрузилась в дела и забыла об этом разговоре. Но в половине двенадцатого, когда она попрощалась с последним клиентом, в кабинет вошла Салли.
— Я насчет мистера Тоуэлла, — начала она.
Флора подняла глаза от эскиза.
— Кого? — рассеянно переспросила она.
— Мистера Тоуэлла.
— А, так что?
— Он отказывается переносить встречу.
— Как это «отказывается»? — оторопела Флора. — Я не понимаю.
— Он говорит, что вечером улетает в Нью-Йорк, и ему необходимо увидеться с тобой до отъезда.
Флора нахмурилась.
— Да кем он себя считает? Папой Римским или генеральным секретарем ООН?
Секретарша хихикнула.
— Да нет. О нем всего лишь упоминается в одной журнальной статье, которая называется «Холостые миллионеры».
— Ха! — презрительно скривилась Флора. — Наверное, ничего не может быть хуже, чем попасть в статью с таким названием.
— Послушай, он…
— Салли, меня совершенно не волнует, кто он такой. Да хоть наследный принц! Почему моим временем должен распоряжаться человек, которого я и в глаза не видела? Когда этот тип явится, поставь его в известность, что наша встреча перенесена. Нельзя же быть настолько эгоистичным и самоуверенным…
— Похоже, работать с вами не скучно, — неожиданно раздался звучный голос.
В дверях стоял высокий, безупречно одетый мужчина с вьющимися волосами. Насмешливо улыбаясь, он смотрел на хозяйку кабинета. В этой улыбке была холодность, безразличие и загадочная невозмутимость.
Почему она показалась Флоре такой знакомой? Через несколько секунд она поняла. Это выражение встречалось ей бесчисленное количество раз. В зеркале.
Флора инстинктивно почувствовала опасность. Она начала было вставать с кресла, однако посетитель повел себя так, словно распоряжался здесь он.
— Спасибо, Салли, — подчеркнуто спокойно произнес мужчина и улыбнулся так высокомерно, что та мигом выскочила из комнаты.
Флора хотела возмутиться в ответ на такое бесцеремонное вторжение, однако незнакомец уже протягивал ей ладонь для рукопожатия.
— Лайм Тоуэлл, — представился он.
Что-то необъяснимое заставило Флору отказаться от намерения резко осадить его. Она протянула ему руку и с удивлением обнаружила, что не торопится убирать ее.
— Какая узкая у вас ладонь, — негромко произнес Тоуэлл. — Длинные пальцы… — Его прикосновение показалось Флоре самым эротичным ощущением в жизни. — У вас рука художницы. Я прав?
Никто еще не смел так разговаривать с Флорой в ее собственном кабинете. Этот человек сразу заинтриговал девушку, и ее сердце забило тревогу.
— Мистер Тоуэлл… — начала она.
— Лайм, — широко улыбнулся мужчина с таким видом, словно привык беззастенчиво пользоваться своим обаянием.
Она вежливо поджала губы, ясно давая понять, что уж на нее-то его шарм не подействует.
— Пусть будет Лайм, — покорно пожала она плечами. — К сожалению, я действительно не в состоянии уделить вам сегодня время.
— Почему?
— Я полагаю, вы пришли в наше агентство, чтобы заказать рекламу?
— Естественно. — Не спрашивая разрешения, он выдвинул стул и непринужденно уселся напротив Флоры.
— Что ж, прекрасно! — Она одарила посетителя лучезарной профессиональной улыбкой, чтобы скрыть свое смятение, — он волновал ее, путал мысли, будоражил чувства. — Видите ли, я придерживаюсь мнения, что для первичных переговоров с клиентом необходимо, по меньшей мере, два часа, но сейчас полдень, а на половину второго у меня запланирована другая встреча.
— А до этого?
Флора нервно перебирала бумаги у себя на столе.
— Вообще-то я собиралась перекусить.
— Отличная мысль, — нисколько не смутился Тоуэлл. — Давайте пообедаем вместе. Я знаю чудесный итальянский ресторанчик всего в одном квартале отсюда.
Этот ресторан ей тоже был известен. Даже днем там горели свечи и играла тихая музыка — видимо, владелец был настоящим романтиком. Сомнительно, чтобы такое место могло понравиться Лайму Тоуэллу, который скорее напоминал хищника.
— Обычно я заказываю еду к себе в кабинет, — холодно заявила Флора.
— Да? — несколько разочарованно протянул Лайм. — Меня это вполне устроит.
Проклятье! Неужели ей не удастся от него отделаться?
— Мистер Тоуэлл! Лайм… — повысила голос Флора, чувствуя, как ей нравится произносить это имя.
— Что? — Он с самым невинным видом поднял на нее свои серо-голубые глаза.
— Я не буду с вами обедать. Вам придется прийти в другой раз. Извините…
— В этом больше нет необходимости, — бесцеремонно перебил он.
— Вот как? — удивилась Флора.
Так вот что он за человек! Отказался от услуг хорошего рекламного агентства только потому, что она не хочет с ним обедать! Что ж, тем лучше. Все равно, с таким клиентом трудно было бы иметь дело.
— Вот так, — насмешливо передразнил он ее. — Видите ли, вы меня уже убедили.
— В… В чем?
— Воспользоваться вашими услугами.
— Ни с того, ни с сего?
— Ну почему же, — невозмутимо покачал он головой, и Флора поняла, что спокойная уверенность в себе помогает этому человеку всегда ощущать себя хозяином положения. — Мне понравился ваш рекламный ролик. — Тоуэлл весело посмотрел на нее. А на меня, дорогая, вообще-то трудно произвести впечатление, — бархатным голосом добавил он.
Направление его взгляда явно свидетельствовало, что эти слова относятся отнюдь не к работе.
Флора еще никому не позволяла называть себя «дорогой», но не нашла сил возразить. У нее перехватило дыхание от откровенного, обволакивающего ласковой пеленой взгляда. Стоя перед ним в сером деловом костюме из плотной ткани, она ощущала себя словно в открытом купальнике — настолько чувственен был взгляд серо-голубых нахальных глаз.
— Итак!.. — Он беззастенчиво любовался ее высокой грудью. Или ей это только показалось? Лайм наклонился, снимая трубку телефона на ее столе. — Так что тебе заказать? Постой, я попробую угадать! — Он на секунду задумался. — Авокадо, ветчину и апельсиновый сок?
Невероятно! Он безошибочно назвал ее любимые блюда! Вот это да!
Флора с трудом придала своему лицу неприступное выражение:
— Тебе когда-нибудь говорили слово «нет»? — спросила она, тоже переходя на «ты» и заставляя себя улыбнуться.
Ответной улыбки Лайма не постыдился бы и самый известный голливудский актер.
— Ты хочешь знать правду?
Флора откинулась на спинку кресла, все с большим интересом наблюдая за своим собеседником.
— Пожалуй.
Лайм виновато развел руками:
— Представь себе, до сих пор никто не говорил. По крайней мере, я не могу припомнить ничего подобного. А почему ты спросила? Хочешь оказаться первой?
Флора на секунду задумалась. Как ни тянуло ее к этому человеку, скорее земля перестанет вращаться, чем она упадет в его объятия.
— Да, — твердо ответила она, изумляясь, как ей вообще могла прийти мысль о возможности близости с человеком, который приглашал ее всего лишь пообедать.
— Очень интересно, — откликнулся Лайм. — Я принимаю этот вызов.
Чувственная интонация, прозвучавшая в его словах, заставила ее затрепетать.
— Я буду обедать здесь. — Она выхватила трубку из его рук и положила на рычаг. — И в одиночестве.
— Ты уверена? Дело в том, что завтра я улетаю в Штаты, и в ближайшие восемь дней мы не увидимся.
Ну и наглость! Флора чуть не задохнулась от возмущения, но постаралась не показать виду.
— Я как-нибудь это переживу — сухо заметила она. — Счастливого пути!
Однако ее сердце отчаянно забилось от разочарования, когда Лайм поднялся с места.
— До встречи, — подарив ей многообещающий взгляд, попрощался он.
Следующие восемь дней тянулись невыносимо медленно. Флора просто места себе не находила, мучаясь ожиданием и злясь на себя за это. Перед ней стояло лицо с нахальными серо-голубыми глазами и чувственными губами.
К своему стыду, она не удержалась от того, чтобы купить тот самый журнал с дурацкой статьей «Холостые миллионеры», и жадно прочитала две колонки текста о Лайме Тоуэлле. На фотографии, сделанной в ночном клубе, рядом с ним стояла роскошная девица в предельно откровенном платье. Красотка вцепилась в Лайма, словно утопающий — в спасательный круг.
Статья была обычной для изданий подобного рода, когда объект отказывается давать интервью, и автору приходится использовать откровения «лучших друзей».
Однако там сообщались и сведения, которые вполне могли оказаться правдой. Флора узнала, что Лайм Тоуэлл был единственным ребенком в семье, а его мать умерла, когда ему исполнилось семь лет. После смерти отца он унаследовал завод, ради управления которым был вынужден прервать учебу в Оксфорде, и вскоре добился больших успехов в бизнесе.
Флора считала дни до возвращения Лайма, словно узник — время, оставшееся до выхода на свободу. Она вздрагивала от каждого телефонного звонка, дома и на работе, прекрасно понимая, что хотя не давала предприимчивому мистеру Тоуэллу номера своего телефона, тот без особого труда найдет способ с ней связаться. Если, конечно, захочет…
Днем все мысли Флоры были заняты только им, а ночью он ей даже снился. Однако прошло уже два дня после даты предполагаемого возвращения Лайма, а он все не объявлялся.
— Черт его побери! — в сердцах воскликнула Флора, сидя у себя в кабинете.
В этот момент зазвонил телефон.
— Да? — как всегда, моментально сняв трубку, резко ответила она и тут же подавила вздох разочарования, услышав голос секретарши. — Слушаю, Салли.
— Мистер Тоуэлл здесь.
Кровь прилила к щекам Флоры, а сердце резко ухнуло куда-то вниз.
— И что?
— Он хочет тебя видеть, только не знает, согласишься ли ты его принять, ведь встреча не была назначена заранее.
Флора пару минут боролась со своими чувствами и одержала трудную победу. Она представила себе, как Лайм с самодовольной улыбкой сидит в приемной, уверенный, что она тут же бросится ему на шею, и ровным голосом произнесла:
— Все правильно, Салли. Мы не договаривались о встрече. Предложи ему прийти следующей неделе, ладно?
На другом конце провода послышались какие-то протестующие возгласы, и дверь в ее кабинет распахнулась. На пороге возник Лайм Тоуэлл собственной персоной. Он быстро прошел к столу и небрежно наклонился к Флоре.
— Скучала по мне? — ласково осведомился он.
— Нет, — твердо ответила Флора, опуская глаза.
— Вот врушка! — загадочно улыбнувшись, понизил он голос. — Похоже, мы вряд ли сможем работать вместе.
Флора с трудом сохраняла спокойствие.
— Это почему же? — выдавила она из себя. — Тебе не нравится наше агентство?
— Напротив, очень даже нравится.
— Тогда в чем дело?
— Просто я не привык смешивать бизнес и удовольствие, — объяснил Лайм, хитро прищурившись.
Словно зачарованная, она смотрела ему в глаза. Он осторожно забрал из ее руки телефонную трубку и аккуратно положил на рычаг.
— Ты хоть соображаешь, что… — потрясенно пробормотала Флора, когда он обошел стол, взял ее за руки и прижал к себе.
— Разве я похож на идиота? — ответил Лайм. — Конечно, соображаю. Я всегда делаю только то, что хочу. — В глазах его плясали веселые огоньки. — Знаешь, — тихо произнес он, — мне нравится, что ты сопротивляешься так долго.
Десять дней — это для него «долго»! Ошеломленная Флора приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но было уже поздно.
Лайм поцеловал ее.
Жизнь Флоры в течение двух последующих месяцев вполне могла бы послужить сюжетом для фильма или любовного романа. Лайм Тоуэлл, этот «холостой миллионер», преследовал ее с неутомимостью золотоискателя.
Они ходили в кафе и рестораны, в театры и оперу, в музеи и на выставки. Они выяснили, что на многие вещи смотрят одинаково, но когда их мнения расходились, страстно, до хрипоты спорили. Флора обнаружила в своем обожателе острый ум, и ей нравилось состязаться с ним, видя восхищение в его глазах. Он действительно оказался, как сам любил повторять, мужчиной, которому необходимо постоянно преодолевать препятствия.
Они устраивали пикники в лесу и ездили купаться на побережье. Лайм приглашал ее в бассейн и кегельбан и даже научил играть в гольф. Флоре казалось, что наступили самые счастливые дни в ее жизни.
Единственным облачком, омрачавшим эту идиллию, были постоянные разлуки. Завод Лайма находился в Манчестере, в то время как Флора работала в Лондоне. Мгновения, которые им удавалось проводить вместе, мелькали с быстротой молнии. Она с нетерпением ждала выходных, чтобы целых два дня подряд, не разлучаясь ни на минуту, провести в его роскошной лондонской квартире.
Флора давно уже потеряла голову и остаток здравого смысла. Она влюбилась. Влюбилась так, что для нее на всем белом свете существовал только один человек — Лайм Тоуэлл. Конечно, на примере своей матери она знала, чем могут кончиться такие отношения, но ничего не могла с собой поделать.
Правда, в их любви было одно «но»…
Лайм безумно хотел ее и не скрывал этого, но Флоре, хотя и с трудом, удавалось сдерживать его натиск. Она боялась потерять над собой контроль, не без оснований полагая, что, как только она уступит, Лайм быстро утратит к ней интерес. Флоре казалось, что ее неприступность — единственный способ удержать любимого. Это было мучительно трудно, но необходимо.
Спустя примерно месяц после начала их встреч, в пятницу вечером, Лайм как всегда приехал на выходные из Манчестера. Он появился как раз к ужину. Отдав должное приготовленной Флорой утке и малиновому суфле, он прилег, положив голову ей на колени и задумчиво глядя в потолок. Она нежно гладила его волосы, решив, что он обдумывает какой-то деловой план. Вдруг Лайм обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал.
Через несколько мгновений они оказались лежащими на софе в объятиях друг друга. Их взгляды встретились, и Флора прочитала в его глазах настойчивую просьбу.
— Я хочу тебя, — зазвучал в ее ушах страстный шепот Лайма.
С огромным трудом Флора отстранилась. Она чувствовала себя, как сидящий на строжайшей диете человек перед кремовым тортом или умирающий от жажды путник на берегу пресноводного озера.
— Нет, нет… — еле слышно пролепетала она, изо всех сил пытаясь внушить себе, что права.
— Разве ты не знаешь, что я тебя люблю? — спросил он так, что не поверить ему было трудно. Флора попыталась вырваться, но разомкнуть его объятия оказалось невозможно. — Ах, не знаешь? — покачал он головой и замолчал, пристально всматриваясь в ее лицо. — Что ж, придется тебе это доказать. Выходи за меня замуж.
Флора замерла, потрясенная до глубины души. Долгие годы она была абсолютно убеждена, что вступать в брак бессмысленно, однако появление в ее жизни Лайма серьезно поколебало эту уверенность. Иногда, размечтавшись, Флора даже пыталась представить, что он делает ей предложение. Но ей и в голову не могло прийти, что это произойдет подобным образом! Это была последняя, отчаянная попытка овладеть ею, когда все остальные способы не принесли успеха.
Он был слишком хорош — умный, обаятельный, красивый, богатый и страстный. Как сделать так, чтобы после свадьбы его не постигло разочарование? Вряд ли это возможно.
И тогда Флора приняла решение. Она его любит, она его хочет, и только это имеет значение! Надо жить настоящим и не заботиться о будущем. И не нужно никакой свадьбы! Их отношения слишком дороги для нее. Так почему бы не поступить так, как подсказывает сердце?
— Я не выйду за тебя замуж, — ответила Флора и стала решительно расстегивать пуговицы на его рубашке.
Казалось, впервые в жизни Лайм растерялся.
— Нет? — изумленно переспросил он, уставившись на нее так, как мог бы смотреть устроитель лотереи на человека, отказавшегося от главного приза.
— Нет, мы не поженимся, — беззаботно повторила она, целуя его в шею и расстегивая на рубашке последнюю пуговицу.
Лайм, будто клещами, сжал ее кисть.
— Значит, нет? — еще раз произнес он, и выражение его глаз резко изменилось.
Флора прекрасно понимала, что он взбешен, потому что не привык получать отказ.
— Ты имеешь что-то против брака? — Ему пока еще удавалось сохранять спокойный тон. — Или дело только во мне?
Флора мягко покачала головой.
— Ты же знаешь, что не в тебе.
— Тогда в чем?
Она тяжело вздохнула:
— Мне слишком хорошо известно, во что может превратиться замужняя женщина. Я же рассказывала тебе о своих родителях. Способности моей матери пропали зря. В конце концов, она просто забыла, что умеет не только готовить и стирать. Но она забеременела в девятнадцать лет, и у нее не оставалось другого выхода. А у меня, к счастью, есть возможность выбирать, и я предпочитаю независимость.
— Понятно, — протянул Лайм, но Флора чувствовала потребность объяснить свою позицию подробнее.
— Поверь, я счастлива с тобой, — шептала она, не отводя прекрасных глаз от его лица. — Но тебе вовсе не нужно жениться на мне, — Флора сделала паузу, потому что говорить почему-то стало трудно, — для того… чтобы… ты мог сделать со мной это. Я сама тебя хочу. Теперь понимаешь? — И она начала торопливо расстегивать свою блузку.
— Ты действительно так считаешь? — неожиданно нежно спросил Лайм.
Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и положил на кровать. Медленно, мучительно медленно он снял с нее одежду, а потом разделся сам. Нежные, дразнящие ласки доводили Флору до исступления. Она чувствовала, что умрет, если он сейчас же не возьмет ее.
— Пожалуйста, — выгибаясь всем телом, чуть не рыдала она.
Лайм усмехнулся.
— Что?
— Иди же ко мне!
— Нет, — насмешливо возразил он.
— Но почему, почему, почему?! — разочарованно выкрикнула она.
— Я не сделаю этого, пока ты не согласишься стать моей женой, — твердо ответил он, продолжая ласкать ее.
— Зачем тебе это? — простонала Флора, изнывая от желания.
— Я люблю тебя. И ты меня тоже, правда?
— Да.
— Тогда в чем же дело? Я никогда не любил раньше, — тихо произнес он. — Даже не знал, что способен на такое. А настоящее чувство должно быть скреплено браком, по крайней мере, с моей точки зрения. Может, я несколько старомоден, но честен.
Так просто было бы уступить, ответив «да»! Но Флора ценой огромных усилий сделала последнюю попытку к сопротивлению.
— Я не согласна с тобой.
— Придется согласиться. Любовь означает свадьбу и семью.
— Нет, нет! — из последних сил спорила она. — Вот мои родители…
— Да причем здесь твои родители? — возразил Лайм. — Они и мы — это разные люди!
— Господи, ну почему нам обязательно надо жениться! Я всегда считала, что мужчины не стремятся обременять себя узами брака.
Лайм ни секунды не колебался с ответом.
— Потому что мне нужно обладать тобой. Потому что ты моя, Флора, — властно произнес он тоном, не допускавшим возражений.
И она поняла, что ей предстоит играть эту роль всю жизнь: изображать из себя крепость, которую постоянно надо завоевывать…
— Так ты выйдешь за меня? — вновь потребовал Лайм ответа, возобновляя свои ласки.
У нее уже не осталось сил сопротивляться.
— О да, — выдохнула Флора, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. — Да, да!
Неожиданно Лайм отстранился, поднял валявшиеся на полу брюки и сунул руку в карман, доставая оттуда пакетик с презервативом. Флора не знала, плакать ли, оттого что наслаждение оттягивается или радоваться тому, что он так заботится о ней.
— Ты хорошо подготовился, — язвительно заметила она. Он показал ей язык. — Они что, всегда при тебе? — поддразнила его Флора.
Лайм хитро прищурился.
— Ты хочешь знать, когда я их купил?
— Да, очень.
— В тот день, когда впервые тебя увидел, — невозмутимо объяснил он. — Из твоего офиса я прямым ходом отправился в аптеку. А по дороге зашел к ювелиру и купил кольцо с изумрудом. Это ужасно, да?
— Да, — млея от удовольствия, прошептала Флора и засмеялась.
— Вот и я тоже так считаю, — согласился Лайм, привлекая ее к себе.
И он овладел ею, на мгновение замерев, ибо почувствовал воздвигнутый девственностью барьер. Флора заметила растерянное, счастливое и благодарное выражение, промелькнувшее на лице любимого.
Так он покорил неприступную крепость по имени Флора.