Далекая звезда

Глава 41

Ин Минори.

Я никогда не был мастером интриг. Да и причинять людям добро, когда об этом не просят — идея не лучшая. Но эти трое были в достаточной степени несчастны, чтобы рискнуть.

Искушение приударить за Астрид Эрден мне удалось задушить с некоторыми трудом. Она мне, действительно, понравилась. Когда я смотрел на нее, то почти не думал о том, что ее соотечественники убили всю мою семью.

Почти не думал…

Только моей симпатии вряд ли хватит на то, чтобы это забыть.

Мне стыдно, что я переношу вину за эту войну на всех терранцев. Будто бы среди них нет тех, кто пострадал не меньше меня.

Испытывать ненависть к человеку просто за то, что он имел несчастье родиться не в той стране — гадко.

Я иногда чувствую себя настоящей сволочью. Но ничего не могу с собой поделать. Каи говорит, что мы не властны над чувствами и несём ответственность лишь за то, что делаем. Мне же кажется, что за бездействие на нас лежит не меньшая ответственность. Поэтому, собственно, и влез во все это.

Альтеру не хватает отца. Нет, у него есть дед, которым мальчик восхищается. Есть жених обожаемой кузины Рори, с которым он отлично ладит. И даже героический образ возлюбленного его матери, присутствует.

Но отец не должен быть идеальным. Он должен совершать ошибки, проигрывать хотя бы в одной шахматной партии из трёх, шутить и принимать сына таким, какой он есть. Вот с последним у моего друга пока проблемы.

Эмоциональный и порывистый Альтер был абсолютной противоположностью сдержанного Каи. Не в пользу моего приятеля играла и разница интеллектуальных потенциалов. Понять подростка для взрослых бывает не так-то просто. А что делать, если перед тобой подросток одарённый? Не то, чтобы у него не было проблем, свойственных обычным детям. Просто, этим список трудностей Альтера только начинался.

Но я считаю, что это общение идёт на пользу им обоим. Они сами не замечают, как меняются, общаясь друг с другом. И меняются в лучшую сторону.

С Астрид и Каи все сложнее. Я очень долго думал, как подтолкнуть их друг к другу. Идею подстроить их встречу, заперев в сломанном лифте часа на четыре, как бы ни была она притягательна, я все же отверг. Этих двоих надо было мягко вынудить общаться, а не сталкивать лбами.

На то, что они смогут влюбиться, у меня надежды не было. Да и не в этом была суть того безумного плана.

Отец Альтера, по словам мальчика, имел некоторое сходство с Каи. А вот Астрид не похожа на Звёздочку совершенно. Я, кстати, не представляю даже, как зовут ту девочку. Фотографию вот видел. Стоит в рамке на рабочем столе. А спросить я постеснялся. Не хотелось бередить старую рану.

И судя по тому фото, запал он далеко не на ее внешность. Каи, если подумать, не так уж и много о ней рассказывал. Лишь то, что она была умной, стойкой и самоотверженной.

Доктор Эрден является самой умной женщиной из всех, кого я знаю. Стойкости ей, не занимать. Астрид, тоже, врач. И с самоотверженностью там все в порядке.

Эти двое — хорошие люди. Действительно, хорошие. Но пережитая потеря их искалечила настолько, что они, просто, не могут нормально жить. Они замкнулись в своей боли, как в раковине и не желают сделать даже крошечного шага навстречу миру.

Нужно, чтобы эту тщательно выстроенную преграду кто-то разбил. Кто-то похожий на их первую любовь. Никого другого они не подпустят достаточно близко.

Война закончилась очень давно.

Мы даже научились прятать шрамы, оставленные ей.

Научились притворяться, что все хорошо.

Научились оправдывать себя или тех, кого мы считаем "своими".

И постарались забыть о том плохом, что делали сами, сохраняя в памяти то плохое, что происходило с ними.

Больше всего на свете я ненавижу войну. За то, что она делает с людьми. Ведь сильнее всего страдают от нее лучшие из нас. Сволочи, обычно, неплохо спят по ночам, что бы не натворили. Некоторые с тоской вспоминают войну, когда они могли убивать, а общество ещё и героями за это их считало.

Я вспоминаю войну с содроганием.

Потому, что ненавидел врагов до темноты в глазах. И убивал без жалости и сомнений. Даже получая какое-то извращённое удовольствие.

Мне, на самом деле, ещё очень повезло. Я зачищал оккупированные территории, а там не было терранцев-гражданских.

И хорошо, что не было. Не знаю, смог бы я удержаться. Хочется верить, что человек во мне перевесил бы озлобленного зверя. Но вряд ли.

Где-то в середине войны я попал в госпиталь. Там был один врач, который все пытался достучаться до меня. Разговаривал, объяснял, что я в своей ненависти могу зайти слишком далеко.

Рассказал даже о том, как несколько наших соотечественников попытались изнасиловать девочку-подростка, которая помогала в лазарете. Просто, за то, что она была терранкой. О том, что ее до полусмерти избили несколько взрослых мужчин. И лишь благодаря вмешательству мальчишке, который был в нее влюблен, те подонки не смогли сделать то, что хотели

Я сказал ему тогда:

— И что? Мне ее пожалеть? Даже, если бы убили, не велика потеря.

Аши Наоки смерил меня тяжёлым взглядом и ответил:

— Послушай, мальчик. Просто послушай. И запомни. Сейчас ты вряд ли поймёшь. Слишком в тебе много боли и злости. А от того, мыслить, как человек, ты не можешь. Это пройдет, я надеюсь. Злые мысли, и даже слова не так страшны. Но от слов до поступков, за который тебе будет стыдно до конца твоих дней, не так далеко. Сейчас тебе кажется, что месть может притупить твою боль. Убийство, унижение, пытки тех, кого ты назначил своими врагами, сейчас не вызывают у тебя отвращения. Даже кажутся заманчивыми. Верно? Ты говоришь: "Не велика потеря". Та девочка спасла много жизней. Мою в том числе. Она старалась помочь всем, не спрашивая, какой ее пациент национальности, каких политических взглядов придерживается, и, представь себе, понимая: часть пациентов ненавидят ее, и желают ей смерти. Просто, за то, что она родилась на Терре. Знаешь, что она сделала после того, как ее попытались изнасиловать и избили? После того, как у нее появился веский повод ненавидеть иштарцев? Она продолжила лечить пострадавших. И это было поступком настоящего человека. Я больше, чем уверен, что нашлись те, кто порадовался ее смерти, даже после того, как она сохранила из собственные жизни. Вот только людьми их назвать сложно. Война имеет множество ужасных ликов. Один из которых — слепая ненависть и желание причинять боль. Ту самую боль, которая терзает тебя самого. Ты сейчас стоишь на пути с ужасным концом. Гораздо более ужасным, чем смерть.

— А что может быть ужасней, чем смерть? — спросил я тогда.

— Сделать то, после чего ты сам уже не сможешь считать себя человеком, — ответил Аши Наоки.

Осознание правильности его слов пришло ко мне не сразу. Но до того, как я успел натворить дел. Но сейчас я понимаю: это, скорее, моя удача, чем заслуга. Мне хочется искупить вину за это. Сделать что-то хорошее. Даже не для Каи. Хотя, он, безусловно, заслуживает счастья. Но для хрупкой терранки Астрид Эрден.

Потому, что отзвуки той старой ненависти все ещё звучат в моем сердце.

Потому, что я, все еще, настоящий человек.