Дар Элизабет

Глава двенадцатая

Он поднял голову и уставился на нее. Элизабет почувствовала себя не слишком уютно под его оценивающим взглядом, но на лице мужчины отразилось явное одобрение. Впрочем, он тут же машинально поднес руку к голове: очевидно, все еще давала себя знать шишка от удара кочергой… Итак, он знал, кто она, но это было лишь минутным преимуществом.

Мужчина выпрямился, положил кий на стол и спросил:

– Мисс Вайднер, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. А вы?..

Он поклонился в довольно свободной манере, не сводя с нее глаз.

– Я Вулфи Бёрнэм, мисс Вайднер. Целиком к вашим услугам, если у вас еще раз возникнет желание побегать по улицам или использовать вашу кочергу против ничего не подозревающих мужчин.

Элизабет от души рассмеялась, и он улыбнулся в ответ. «Какой очаровательный, доступный человек! – подумала она. – Сразу видно, что ему нечего скрывать. Вот кто может прекрасно ответить на все мои вопросы!»

– Очень рада познакомиться с вами, мистер Бёрнэм. Пожалуйста, примите мои искренние извинения за то, что я так разукрасила ваш лоб кочергой. Уверяю вас, моя рука сделала это без разрешения. Кочерга предназначалась для… Кстати, как зовут этого вашего местного преступника?

– Хоксли и герцог называют его Пауком.

– А вы зовете его?..

– Мы все его так называем – это очень удобно. Впрочем, должен предупредить, мисс Вайднер: многие здесь носят отнюдь не те имена, какими матери нарекли их при рождении.

– Мистер Бёрнэм, вы появились столь внезапно прошлой ночью… Вы, очевидно, живете в доме герцога?

– У меня небольшое дело с Хоксли, и я с радостью воспользовался их гостеприимством на несколько дней. А вы, мисс Вайднер? Долго вы пробудете в Лондоне?

– Думаю, да. Собственно, я здесь не одна, я просто сопровождаю свою тетю, миссис Вайднер, и кузину Мэриан. Моя кузина очень опечалена: ее жениха призвали в армию. Мы взяли ее с собой, чтобы немного развлечь светской жизнью Лондона.

Бёрнэм еще раз с одобрением окинул взглядом лицо и фигуру Элизабет, затем на мгновение нахмурился и произнес, растягивая слова:

– Я вас хорошо понимаю. У меня тоже есть кузен, и мне, признаться, не доставляло большого удовольствия вывозить его в свет. Однако ради того, чтобы потанцевать с вами, я мог бы взять на себя подобные функции.

Элизабет улыбнулась: галантность Бёрнэма составляла приятный контраст с грубоватыми манерами ее собственного кузена.

– Здесь, в Лондоне, я чувствую себя в растерянности, мистер Бёрнэм. Все мужчины от восемнадцати до восьмидесяти лет считают невозможным вести нормальный разговор с дамой без того, чтобы не наговорить ей массу комплиментов. Но эти комплименты ничего не значат, потому что делают их через несколько секунд после знакомства. – Она сделала паузу и добавила: – Впрочем, это не относится к моему родственнику, лорду Хоксли, который всегда говорит даже с излишней честностью…

– Хоксли обидел вас?

Элизабет засмеялась над его готовностью немедленно встать на ее защиту.

– О, ради Бога, мистер Бёрнэм, не нужно привлекать его к ответственности! Я раздражала его с детства, но каким-то образом мы все-таки общаемся друг с другом. Я просто говорила о лондонских манерах.

Постепенно лицо Бёрнэма разгладилось.

– Я никогда раньше не слышал, чтобы леди жаловалась на комплименты, мисс Вайднер. Но следовало бы: ведь, действительно, все эти слова – просто дань приличиям и традиции. Единственная прелесть комплиментов состоит в том, что мужчины могут говорить в том числе и то, что диктует им сердце, не боясь поставить даму в неловкое положение. – Он пожал плечами. – Кто может сказать, что лучше: абсолютная честность с редкими проявлениями галантности или же привычные комплименты, которые украшают жизнь и дарят нам улыбку на прелестном девичьем лице? За исключением вашего, разумеется…

– О, пожалуйста, не исключайте мою улыбку, мистер Бёрнэм! Я ведь жаловалась вам на лондонские манеры совсем не всерьез. Я признаю, что мне было очень приятно слушать подобную чепуху во время вчерашнего бала – неважно, что все это лишь дань традиции.

– А Хоксли? Вы будете приветствовать подобную чепуху от него?

Элизабет снова рассмеялась – на этот раз его дерзости.

– Можно очень сильно желать чего-нибудь, мистер Бёрнэм, и просто-напросто потерять рассудок, когда это получишь. Так что, пусть уж лучше все останется, как есть.

– Хм, – Вулфи на минуту задумался. – А я всегда считал Хоксли самым замечательным человеком, какого встречал в своей жизни… Возможно, он просто слишком долго жил отшельником.

– Отшельником?!

– Смею заметить, его появление вчера на балу было единственным за последние несколько лет.

Всегда представляя себе Хоксли как знатока и завсегдатая лондонского света, Элизабет была потрясена этой новостью.

– Но почему?

Вулфи поколебался, но все же неохотно ответил:

– Он работает. Ночью и днем, неделю за неделей. Впрочем, вы сами можете спросить его об этом.

– Но все же он приехал вчера на бал к лорду Бартону!

– Только чтобы отвезти вас домой.

Элизабет не смогла удержаться и опять расхохоталась: ведь Хоксли говорил ей, что приехал именно по этой причине, но она тогда не поверила ему.

О Боже! Она представила себе Натана, который был вынужден из-за нее нарушить привычку многих лет – надеть фрак, пройти сквозь все эти комнаты, наполненные народом… И что же? Он так и не узнал ее, но вместо этого был очарован таинственной незнакомкой, которая в свою очередь… О, это была восхитительная картина! Самая чудесная из всех, которые ей доводилось наблюдать за последние четыре года, хотя многие из них были действительно необыкновенны.

Элизабет села в глубокое кресло у окна, а Вулфи устроился рядом, внимательно наблюдая за ее лицом. Справившись со своим дыханием, она тоже принялась изучать его.

Его манера держаться изменилась за время их беседы: он был менее напряжен, выражение лица стало мягче. Сначала Бёрнэм показался ей худощавым, даже истощенным, его тонкая кожа была туго натянута на щеках. Однако теперь она разглядела его красивый узкий нос, глубокие глаза, и вообще вся его фигура была достаточно изящной. Наверное, от этого не бросалось в глаза, что плечи Бёрнэма чуть ли не так же широки, как у Хоксли, и что он был практически такого же роста.

Двигался он медлительно, почти неловко, как обычно двигаются очень быстро выросшие подростки. Он так же смешно сгибал свои длинные ноги, когда садился, как будто ему было трудно приспособиться к обыкновенной мебели. Но потом Элизабет вспомнила, с какой легкостью он поймал ее вчера ночью, а это было непросто для человека, не обладающего достаточной силой и ловкостью.

Сейчас улыбка Вулфи была медленной и ленивой, а вокруг глаз собрались едва заметные морщинки. Его забавное растягивание слов свидетельствовало о классическом образовании, а вообще-то в этом человеке была заметна часть кельтской крови. Сверкающие, почти черные волосы Вулфи были длинными и, что обычно свойственно мужчинам, не слишком ухоженными. Он туго перевязывал их у шеи.

Элизабет импульсивно нагнулась, чтобы получше рассмотреть шишку на его лбу, и сразу пожалела об этом. На мгновение что-то опасное мелькнуло в глазах Бёрнэма, и Элизабет решила, что он принадлежит к разряду мужчин, которым не нравятся резкие движения в их сторону, и она порадовалась, что не является его смертельным врагом. Его реакция побудила ее почти автоматически сказать:

– Извините меня, пожалуйста, мистер Бёрнэм. Я действительно ударила вас нечаянно!

Он улыбнулся:

– Это знак чести, оказанной мне, и я буду его с гордостью носить!

Неожиданно из дверей послышался низкий голос, который гневно произнес:

– Кажется, ты хотела поговорить со мной, Элизабет?

Она только собралась посмотреть на Хоксли, как Бёрнэм внезапно притянул ее к себе и взял за руку. Онемев, она в полной тишине наблюдала, как он повернулся к Хоксли со скучающим выражением лица. Зачем он это сделал?!

Элизабет растерянно взглянула на Хоксли и не удивилась, что лицо его пылает гневом. Но ведь она действительно искала его по всему дому, заглядывая во все комнаты подряд! Правда, она излишне задержалась здесь… Но, если сам Хоксли не удосужился дождаться ее, какое он имеет право так сердиться за эту безобидную встречу с Вулфи?!

Хоксли медленно пересек комнату и подошел к ним с очаровательной улыбкой на губах, хотя в глазах его не было и тени улыбки.

– Завтрак ждет вас внизу. Похоже, повар думает, что за едой мы забудем все свои печали, поэтому наготовил столько, что я никак не смогу управиться один.

Прежде чем Вулфи что-либо ответил, Хоксли вызволил руку Элизабет из его крепкой хватки и поцеловал ее пальчики.

Это было настолько неожиданно, что его поцелуй пронзил, как молнией, все тело Элизабет. Обняв ее одной рукой за талию, Хоксли повел ее по направлению к двери, дружелюбно бросив через плечо:

– Пошли, Вулфи. Повар любит тебя больше всех нас вместе взятых. Он просто в ударе с того момента, как узнал о твоем присутствии в доме. – Хоксли взглянул на Элизабет и сказал ей доверительным тоном: – Вулфи бывает здесь раз в несколько месяцев, тогда повару удается хоть немного откармливать его – и это лучшие минуты в его жизни!

Озадаченная внезапной переменой настроения Хоксли, Элизабет вопросительно посмотрела на Бёрнэма и была поражена еще больше. Его глаза сияли так, как сияют глаза у людей во время народных праздников в Шотландии. О Боже, так вот что все это значит! Они просто-напросто соперничают из-за нее! Интересно, мужчины хоть иногда осознают, как они выглядят в такие минуты? И заметят ли эти двое ее отсутствие, если она сейчас тихонько выйдет из комнаты?

Завтрак был еще одним тяжелым испытанием на ее пути к разговору с Хоксли: он, как нарочно, крайне неторопливо отдавал дань искусству повара. Совсем по-другому вел себя Бёрнэм. Элизабет знала, что, скажем, шотландцы могут очистить огромный стол с множеством кушаний за минуту, но Вулфи оставил бы их всех далеко позади. Как голодный мальчишка, он наполнил свою тарелку всем, чем только было можно, мгновенно опустошил ее и снова принялся за еду с тем же энтузиазмом. Лицо повара сияло от счастья, когда он смотрел на Вулфи.

Юнис и Мэриан были очень оживлены. Одетые в соответствии с великолепием комнаты, стены которой украшали полотна Рембрандта и Тернера, они выглядели как два цветущих вишневых дерева. Элизабет едва удерживалась от улыбки, глядя на их излишне продуманные наряды, но больше всего ее забавляло, что мужчины, которые, казалось бы, только что вступили в борьбу за женщину, не уделяют никакого внимания своим манерам за столом.

Элизабет предполагала, что Хоксли с таким же нетерпением ждет, когда они смогут обсудить драматические события прошлой ночи. Она была поражена, когда Натан и Вулфи встали из-за стола, всем своим видом давая понять, что желают удалиться в свой мужской мир, предоставив дамам возможность посплетничать на их женские темы.

Но у Элизабет не было ни малейшего желания пребывать в неизвестности дольше, чем необходимо. Поэтому она мило улыбнулась, встала и решительно последовала за ними в библиотеку. Было забавно наблюдать за выражением их лиц: среди множества неписанных законов приличного поведения в обществе не было правила, которому они должны были бы последовать в подобной ситуации.

Как ни в чем не бывало, Элизабет уселась в конце длинного стола из красного дерева и жестом пригласила их присоединиться. Мужчины были ошеломлены. Неловко сев за стол рядом с ней, они явно чувствовали себя как рыба, выброшенная на берег.

Хоксли пришел в себя первым. Похоже, он наконец вспомнил, что она не из тех уступчивых натур, которых можно легко сбить с пути. Он быстро взглянул на Вулфи и улыбнулся той варварской улыбкой, которая означала, что он готов поразвлечься.

Так он бросает ей вызов?! Он хочет, чтобы они обсудили свои дела в присутствии человека, с которым она едва знакома? Ну что ж! Ей все равно! Но тогда почему он так весело ожидает реакции Вулфи? Ведь это для нее он устроил весь спектакль!

О мужчины! В таких ситуациях соревнования они ведут себя подчас совершенно иррационально! Может быть, Хоксли надеется, что Вулфи будет шокирован и разочаруется в ней?

Впрочем, скорее всего, никакого соревнования и нет – просто ей вскружил голову вчерашний бал. Как бы то ни было, сейчас Элизабет было нужно одно: получить ответы на свои вопросы, и она сразу начала с главного.

– Кто этот человек, о котором вы так запросто говорите? Меня в данном случае не интересует его имя, так как вы его, очевидно, не знаете. Но какая у вас есть информация о нем? Полагаю, что, раз им занимается Военное министерство, этот человек – изменник?

Хоксли был удивлен, но постарался не показать этого. Можно было подумать, что гораздо больше, чем ее проницательность, его интересует реакция Вулфи. А Вулфи был явно шокирован. Но не ее вопросами: ведь Элизабет участвовала в событиях прошлой ночи, и ее любопытство было естественным. Его поражало бесцеремонное отношение Хоксли к тому, что являлось абсолютно секретным.

Когда Элизабет не получила ответа ни от кого из них, она поднялась и сказала:

– Очень хорошо. Я сейчас же пойду в Военное министерство и буду задавать все эти вопросы им, пока не получу ответ.

– Нет! – крикнули они одновременно. Загорелые щеки Вулфи побледнели, а дерзкая улыбка Хоксли исчезла. Тогда Элизабет повернулась к своему кузену, обращаясь только к нему, как будто в комнате больше никого не было.

– Ответь мне, Натан, когда ты понял, что ваш Паук и монстр из моих видений – одно и то же лицо? Неужели только прошлой ночью.

– Да…

Кажется, он все же немного смутился. И то хорошо.

– Но это неправда! Вчера ты нисколько не удивился – я бы заметила это. Ты уже знал! Фактически, ты даже не удивился нападению. Ты сразу побежал туда, даже не спрашивая меня ни о чем!

Хоксли опустил голову, а Элизабет уже не пыталась подавить охвативший ее гнев. Она наклонилась вперед и посмотрела ему прямо в глаза.

– Он был моим монстром задолго до того, как стал вашим Пауком, Хоксли! Он приходил в мои сны, и я боялась засыпать по ночам! Я вернулась домой из Шотландии, потому что все это зло опять начало преследовать меня!

Хоксли хотел ответить, но Элизабет не позволила ему сделать это. Лицо ее пылало, волосы растрепались и обрамляли лоб, как золотистый нимб.

– Прошлой ночью я спасла твоего деда. Не смей игнорировать мои вопросы и играть моими чувствами! А если мне придется дать объявление в газете, чтобы получить информацию, я сделаю это!

Мужчины замерли. Наконец Хоксли вздохнул, мягко коснулся ее плеча и сказал:

– Я был таким ослом, Элизабет! Пожалуйста, прости меня.

Неужели он признает свою вину?! Это было так непохоже на Хоксли! Элизабет посмотрела ему в глаза и прочла в них искреннее раскаяние. Она закусила губу, кивнула и села на стул, решив, что теперь наконец все узнает.

Хоксли некоторое время сосредоточенно тер затылок, пытаясь привести в порядок мысли, потом повернулся к Бёрнэму и сказал:

– Ты можешь уйти или остаться, Вулфи. Но если ты останешься, то дай слово: все, что ты услышишь, не покинет пределов этой комнаты.

Вулфи возмущенно воскликнул:

– Разве я когда-нибудь давал тебе повод сомневаться в моей преданности, Хоксли?!

– Ты не понял меня. Сейчас речь идет не об интересах государства, Вулфи. Дело касается частных интересов – я имею в виду Элизабет. Обещай, что, несмотря на то, что именно ты услышишь, поверишь ты этому или нет, об этом никто никогда не узнает.

Вулфи долго смотрел на Элизабет, потом повернулся к Хоксли и ответил:

– Ладно, я даю слово.

Мужчины снова сели, и Хоксли сказал:

– Продолжай, Элизабет. Спрашивай обо всем, что тебе нужно знать.

Элизабет постаралась сосредоточиться, хотя это стоило ей немалых усилий.

– Прежде всего, Хоксли, я хочу, чтобы ты знал: ты просто вывел меня из себя! Как, по-твоему, я себя чувствовала, когда вы с дедушкой спокойно обсуждали моего монстра, хотя ты знал, сколько страданий он мне причинил? Неужели я столь мало значу для тебя, что не заслуживаю даже объяснения, хотя бы и запоздалого?! А сегодня утром, когда я дала тебе шанс исправить положение, ты оставил без внимания мою просьбу об аудиенции! Я всегда знала, что ты черствый человек, но не до такой же степени!

Какое-то непонятное чувство отразилось на лице Хоксли; он очевидно, хотел возразить, но Элизабет торопилась задать свои вопросы, опасаясь, что такая возможность больше не представится.

– Кто этот человек? Почему он напал на дедушку? Почему этот дом стал похож на крепость с солдатами на каждом этаже? Как этот негодяй оказался вашим Пауком, если он был только видением из сна маленькой девочки? – Она перевела дыхание и добавила: – Я хочу получить ответы сначала на эти вопросы.

К этому времени лицо Хоксли пылало, но в его голосе не было и тени эмоций.

– Чтобы ввести тебя в курс дела, Вулфи, я скажу, что родители Элизабет и мои погибли во время путешествия на яхте, когда она была еще ребенком. – Он повернулся к Элизабет и положил руку на ее крепко сжатые кулаки. – Сначала мы думали, что на них напали контрабандисты, но теперь точно знаем: в их гибели виновен человек, которого мы называем Пауком.

Слезы хлынули из глаз Элизабет. Она яростно мигала, чтобы остановить их: Хоксли мог подумать, что она такая же слабая, как и все остальные женщины, которые не могут справиться с неприятностями. А это было для нее невыносимо.

Хоксли спросил:

– Может быть, мне не стоит продолжать?

– Простите, – прошептала Элизабет. – Я просто не сознавала раньше, что их убил какой-то реальный человек.

– Я надеялся избавить тебя от лишних переживаний, и я сделаю это, если ты захочешь.

Она решительно покачала головой, и Хоксли, вздохнув, продолжал:

– Однажды твой дедушка вышел на след преступника, который занимался контрабандой, переправляя французских агентов в нашу страну и передавая им государственные секреты. Дедушка уничтожил всю группу, но главарю удалось уйти. Вот тогда-то он и поклялся отомстить. Сначала мы не связывали гибель твоих родителей с этим человеком и, только сопоставив факты, поняли, что это дело его рук. Дедушка нанял бывших солдат для нашей охраны, а Тарра поставил во главе. Марш много раз грозился уйти от нас, так как грубые манеры солдат не соответствовали его представлениям о слугах в доме английского аристократа, но дед не обращал на это внимания.

Элизабет кивнула, вспомнив странные действия Тарра и слуг, которые неотступно следовали за ними во время прогулок по магазинам. Хоксли мрачно усмехнулся и заметил:

– Единственным слабым местом в плане деда было то, что он забыл о собственной безопасности. Хотя он утверждает, что Паук на самом деле не собирался убивать его, и я склонен согласиться с ним.

– Но он ведь напал на дедушку прошлой ночью! – возразила Элизабет.

– Я не думаю, что Паук хотел убить именно герцога. Дед ведь был в моем плаще… Кроме того, я гораздо чаще гуляю по вечерам, дедушка лишь иногда составляет мне компанию. Разумеется, когда я выхожу на прогулку один, меня всегда сопровождает охрана. Но в ту ночь, как ты знаешь, лакей задержался. Паук, очевидно, подумал, что ему повезло, и он застал меня одного… – Хоксли минуту помолчал и продолжил: – Это не первая его попытка убить меня. – Он пожал плечами. – Похоже, у меня есть те самые сказочные «девять жизней»…

Сердце Элизабет больно защемило при мысли о том, что Хоксли является мишенью для этого сумасшедшего. Но вся история по-прежнему оставалась загадочной.

– Я не понимаю. Почему ему не нужна смерть герцога?

– Паук использует этот коварный прием для всех, кто стоит на его пути. Он предпочитает убивать не своих врагов, а членов их семей. Таким образом он заставляет врагов дрожать от страха перед новыми убийствами, а в таком состоянии они не могут даже подумать о возможности преследовать его. К тому же это садист, которому доставляют удовольствие страдания людей.

Элизабет задумчиво произнесла:

– Что ж, в таком случае ему не повезло. Дедушку не испугаешь. Да и тебя, как видно, тоже… И все-таки вам не удалось узнать его имя?

– До сих пор мы думали, что это простой контрабандист или мошенник. Но на прошлой неделе Вулфи едва не попал в засаду и узнал, что Паук не только действует прямо через Военное министерство, но что он – почти наверняка английский аристократ, возможно, один из наших знакомых…

Во время рассказа Хоксли Вулфи рассеянно барабанил пальцами по столу, устремив взгляд в пространство, и Элизабет была очень удивлена, когда он повернулся к ней и спросил:

– Что вы имели в виду, когда сказали, что спасли герцога? И о каких видениях вы говорили?

Черт возьми! Почему он не мог просто принять объяснение Хоксли и не спрашивать ее ни о чем?! Может быть, стоит солгать? Сказать, что узнала в нападавшем человека, с которым раньше встречалась? Но Вулфи знал, что он прятал лицо под шарфом. Да и где она могла встречать Паука?..

Элизабет растерянно взглянула на Натана в поисках защиты, но он и не подумал прийти ей на помощь. Неужели ему так трудно подсказать ей, что делать?! Ведь, если она расскажет правду, что подумает о ней Бёрнэм?!

Но внезапно Элизабет осознала, что, не давая ей никаких указаний, Хоксли оказывает ей доверие, предоставляет свободу не говорить ни о чем, если она того не хочет. Решение целиком зависело от нее. Ничего не оставалось, как это решение принять. Не нужно только вдаваться в излишние подробности.

– Живя в Шотландии, я начала испытывать невыносимое чувство тревоги. Мне казалось, что нашей семье угрожает неведомая опасность, и я поспешила вернуться домой. Однако с тетей и сестрой было все в порядке, и я решила, что переоценила свои ощущения. Но потом… Меня начали преследовать видения, в которых действовал монстр, убивший наших с Натаном родителей.

Вулфи был поражен услышанным. Он в недоумении взглянул на Хоксли, и тот угрюмо проворчал:

– Элизабет, ты вовсе не обязана это делать.

Но Элизабет хотела рассказать историю до конца, пока ее не покинула храбрость. Она качнула головой и продолжала:

– Та сцена, которую я видела, постоянно менялась, действие развивалось, и я поняла, что должна досмотреть до конца. Но не успела…

– Удивительно! – воскликнул Вулфи. – Что же вы такое увидели? Как догадались, что герцогу грозит опасность?

– В моем видении мужчина, закутавшись в плащ, шел по площади, а в тени экипажа его ждал монстр. Уж его-то я узнаю всегда! Вчера вечером, выглянув в окно, я неожиданно узнала и всю картину: вокруг стояли те же дома, точно так же по площади шел человек… Я сказала об этом Натану, а остальное вы знаете.

Вулфи повернулся к своему другу:

– И ты поверил ей?!

Хоксли улыбнулся:

– Это долгая история.

Когда Вулфи взглянул на Элизабет, он уже успел взять себя в руки, на его лице играла привычная ленивая улыбка.

– И вы собирались убить дракона своей могущественной кочергой?

– А вместо него попала в вас, – заметила Элизабет.

– Если даже никто не захочет дружить с этой удивительной леди, я буду дружить с ней! – торжественно провозгласил Вулфи. – Она напоминает мне одного школьного друга: он был настоящим лордом, пока его темперамент спал; но стоило появиться опасности – и только небеса могли спасти врага!

Хоксли поспешно сказал:

– Послушай, а тебе не пора поторопиться домой и поухаживать за своей давней любовью? Вместо того чтобы соблазнять ту, которая тебе ее напоминает…

Лицо Вулфи на минуту затуманилось.

– Увы, еще слово – и ты обманешь доверие, которое я тебе когда-то оказал. А что касается возвращения домой – неужели ты думаешь, что я уеду, не доведя до конца дело, которое привело меня сюда? – Вулфи посмотрел на Элизабет, которая терялась в догадках, слушая этот разговор. – Кстати, вы не ответили на мое предложение, мисс Вайднер. Мой кузен Джефф, принц Кингсфордский, занят сейчас попытками вернуть свое наследство, так что я свободен от необходимости сопровождать его и целиком к вашим услугам.

Видя желание Бёрнэма немного подразнить Хоксли, Элизабет ответила в том же тоне:

– Ваше предложение очень заманчиво. Но поскольку в ближайшее время я буду чрезвычайно занята преследованием Паука, боюсь, мне придется его отклонить.

Засмеявшись, они одновременно посмотрели на Хоксли, и смех тут же замер. Натан сейчас очень напоминал статую римского гладиатора, которую Элизабет видела когда-то в музее, – сильного, бесстрашного, неумолимого. Почему-то это еще больше развеселило Вулфи, но Элизабет почувствовала себя неуютно: когда в последний раз Хоксли так смотрел на нее, ее жизнь резко изменилась.

Впрочем, на этот раз выражение озабоченности на лице Хоксли, кажется, относилось не к ней. Или все-таки к ней? Но явно не в связи с Вулфи. Во всяком случае, когда лицо Натана прояснилось, он внимательно посмотрел на них и произнес:

– Нам предстоит многое сделать, и мы должны действовать быстро.

– Надеюсь, ты не предлагаешь мисс Вайднер помогать нам в этом?

– Мы все равно не сможем остановить ее на пути преследования Паука. Более того, мы должны работать вместе: наша сила в том, что знает каждый из нас, и нам следует объединить наши знания. До сих пор я надеялся справиться сам, но теперь вижу, что мне не обойтись без тебя и Элизабет. Один Господь знает, что еще придумает Паук, но его замыслы могут явиться Элизабет в видении. А ты, хотя и видел его при еще худшем освещении, чем вчера, зато слышал его голос. На меня он напал ночью, но, хотя лицо его было тогда скрыто под маской, я представляю, какого он роста и телосложения.

Хоксли сделал паузу и продолжал более резко:

– Конечно, он знает, что Вулфи избежал опасности и передал нам всю информацию о нем. Знает, что мы с дедом следуем за ним по пятам. Но он ничего не знает о Элизабет и о ее чудесных способностях. – Он повернулся на стуле и взял Элизабет за руку. – Признаться, это для меня – самая трудная часть плана. Да и сама идея, если честно, принадлежит не мне, а герцогу. Сначала я отверг ее как слишком рискованную, но теперь вынужден ее принять.

Хоксли замолчал, и его собеседники не решались нарушать тишину, пока он не заговорил снова:

– Ты должна знать, что все это представляет для тебя серьезную опасность, Элизабет. Паук может понять, что у него есть еще одна возможная жертва. Он знает, чем рискует, но ему уже нечего терять. Поэтому он пойдет на все, в том числе и на похищение, чтобы нанести удар герцогу.

Взяв руки Элизабет в свои, теплые и сильные, Хоксли произнес голосом, которого она у него никогда не слышала:

– Если он схватит тебя, Элизабет, то никогда не выпустит, а твое заключение будет адом на земле.

– Хоксли, не надо ее запугивать! – запротестовал Вулфи.

– Это именно то, что я должен сделать. Просто обязан! Ты видел ее прошлой ночью и знаешь, какая это безрассудная женщина. Она всегда атаковала монстра в своих снах, не думая о том, что и ей грозит опасность. Впрочем, сомневаюсь, что она действовала бы иначе, даже если бы и думала об этом.

– Тогда держи ее дома, – сказал Вулфи. – Окружи охраной, пока мы его не поймаем.

Элизабет послала ему уничтожающий взгляд и только собралась высказать свое возмущение, как Хоксли мягко ее прервал:

– Ты не понимаешь, Вулфи. Дело в том, что… ее видения всегда сбываются.

Вулфи изумленно посмотрел на Натана, явно размышляя, не повредился ли он в уме.

– Неважно, веришь ли ты мне, Вулфи, важно то, что мы должны попытаться использовать ее видения. Это наш единственный шанс. Дело в том, что Элизабет никогда не сгибается под бременем фатальности. Она анализирует опасность, и иногда ей удается предотвратить неизбежное. Я сам был свидетелем этому четыре года назад.

Вулфи откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя свое мнение о плане Хоксли, но тот продолжал, игнорируя его скептицизм:

– Понимаешь, у Элизабет есть оружие, намного более опасное, чем каминная кочерга. Ее видения притягивают к ней Паука как магнитом, и, когда они встретятся, я должен быть рядом.

– Ты совершенно прав, – задумчиво произнесла Элизабет. – Кстати, когда я атаковала монстра во сне, Натан, ты ведь тоже был там… Так, может быть, это ты, а не я, поймаешь его?

– Надеюсь. А пока ясно одно: нам не следует сидеть дома и ждать, когда Паук явится сюда. Мы должны выйти на охоту.

– Нет! – Вулфи резко поднялся и свирепо посмотрел на Хоксли. – Как ты смеешь подвергать ее такой опасности?!

– Браво, Вулфи! Можно подумать, что ты – ее спаситель, а я – злейший враг, – сказал Хоксли со странным спокойствием.

– Объясни, по крайней мере, что ты называешь «охотой».

– Мы должны появляться в обществе и искать «птицу со сломанным крылом».

– Да-да! Я буду выезжать в свет со своей кузиной Мэриан, – весело подхватила Элизабет, – и танцевать со всеми подозреваемыми. Каждому я буду сжимать руку чуть повыше локтя, а уж ваше дело – проследить, поморщится ли он от боли.

Она рассмеялась, уверенная, что Хоксли тоже посмеется над этим нелепым предложением. Но, к ее удивлению, он не только не засмеялся, но и ничего не возразил; взгляд его оставался странно серьезным.

– Я должен попросить тебя, Элизабет, об одной очень важной вещи. Дай нам три дня. Мы уже послали наших людей наблюдать за всеми подозреваемыми. Если мы будем действовать быстро, мы должны найти его без твоей помощи.

Увидев, что ее лицо приобрело упрямое выражение, Хоксли сформулировал свою просьбу по-другому:

– Дай нам три дня, Элизабет. Если за это время мы ничего не добьемся, мы тебя позовем.

Она была непреклонна, и тогда он прибегнул к последней уловке:

– Кроме всего прочего, тебе нужна одежда! Возьми с собой Тарра для охраны и купи себе все, что захочешь. Пошли мне счет и не думай о цене, – он посмотрел на ее старенькое платье, как будто увидел его в первый раз. – Пойди к лучшей модистке вместе с леди Лоуден.

Элизабет обиженно молчала, и Натан в отчаянии воскликнул:

– И бери уроки танцев!

Она собралась высказать ему все, что думает о его дерзком поведении, но внезапно раздался чей-то душераздирающий крик и прервал ее на полуслове.