Дай мне развод

Глава 18. Влюблен

Я просыпаюсь оттого, что мне дико жарко, словно я на обогревателе сплю. Оказалось, что почти, только не «на», а «под». Ильяс навалился на меня сверху вместе с руками и ногами, уткнулся в макушку и дышит тяжело-тяжело, а еще горячо и глубоко, так, что все мои мысли в голове снова путает.

Черт бы побрал…меня. Или его коктейль?! Что было в этом бокале?! Афродизиак?! Как иначе он затащил меня в ту спальню, откуда я сбежала и поклялась себе не возвращаться!

Ага-ага, пеняй на афродизиак, погоду, Луну в особой фазе, если тебе от этого полегчает, Дарина! Все что угодно можешь приплести сюда, раз тебе настолько сложно признаться даже себе: ты здесь, потому что хотела этого. Грезила. Мечтала.

Столько ночей провела в мыслях о нем, так и не отпустила: ни мужа, ни вашу жизнь. Ты даже на свидание пошла, чтобы себе что-то доказать! Но только подчеркнула и выделила.

Отметины на твоем теле орут об этом в рупор, а ровные полосы на спине Ильяса от твоих ногтей, усиливают передачу.

Вот так вот.

Любовь, оказывается, просто не спрячешь и не выветришь — это тебе не дешевенькие духи из перехода, а огромное скопление эмоций, чувств, связей. Пусть мы были вместе недолго, всего-то два года, но за это время я успела изучить привычки мужа, а он мои. Слабые места проверить. Прочувствовать. Да, про любовь мы разговоров не вели и явно в наших отношениях что-то с самого начала не туда ушло, но в процессе жизни, похоже, мы все-таки успели срастись крепко. Я то понятное дело — изначально ослепленная таким мужчиной девочка, смотрящая на него с открытым ртом, но и он тоже! Сам себе чего-то напридумывал, поверил в это, а теперь мается.

Без меня…

Это мысль греет, но ровно до того момента, как я не вспоминаю тот злополучный вечер в его кабинете.

К сожалению, боль тоже так просто не уберешь. Ее по ветру не пустишь, она все еще сидит в моем сердце и периодически дает о себе знать, и я так боюсь снова ее почувствовать…

Поэтому аккуратно, чтобы не разбудить Ильяса, выбираюсь из постели и крадусь на выход. Мне это удается. Я по жизни зайка же, а зайки тихие, как пёрышки, и такие же неуловимые и быстрые. Но еще они, к сожалению, любопытные: я оборачиваюсь на пороге, чтобы посмотреть на него в последний раз, и замечаю нашу фотографию на прикроватной тумбе.

Черт.

Та самая рамка, что когда-то стояла в гостиной, теперь рядом с ним, и он смотрит на нее каждый день перед сном.

Вряд ли водит сюда женщин…

Снова тепло, страшно, но еще знаете, что я чувствую?! Больной азарт какой-то и очередной укол любопытства: в заявке было следующее — я буду тебя добиваться.

Посмотрим.

Может, ему от меня только секс был нужен? Он его получил. Знаю, что я сглупила, и, возможно, надо было с этим потянуть, чтобы посильнее его привязать к себе — так, по крайней мере, советуют в женских журналах, — но я вела себя, как чувствовала, а чувствовала я необходимость в нем. К тому же "привязывать" не хочу, играть в игры тоже. Хочу, чтобы по доброй воле все было... Теперь даже не знаю, куда меня приведет эта позиция, однако стараюсь смотреть оптимистично, когда, собрав одежду по всей гостиной, тихо покидаю квартиру: не придет? Значит, не судьба. Значит, не мое. Значит, так и должно было быть. Просто не стоит даже зацикливаться, а пора бы отпустить и двигаться дальше.

Придет?...об этом я стараюсь не думать, чтобы зазря не обнадеживать и без того израненное сердечко.

Я этого так хочу! Хочу! Но если все же разочаруюсь, сильно шмякнусь об асфальт, и это будет по-настоящему больно.

Да…посмотри, как там и что будет. Посмотрим…

Саму себя уговариваю, когда через пятнадцать минут захожу уже в другую квартиру, которую с удовольствием называю домом, а там…

- Ну привет, внученька…

Застываю всем телом у двери, а обернуться страшно. Слышу, как дедушка мерно помешивает чай и, наверно, дыру мне просверлил в затылке.

Мамочки…

Ой-ойой. Поймали. На горячем! Он же сейчас все поймет, стоит увидеть мою раскрасневшуюся физиономию! И почему не спит?! Шесть утра всего, блин! Ты издеваешься?! Будь проклят этот дурацкий, военный характер!

Ладно. Делать нечего. Давай. Повернись и веди себя достойно. Нормально, то есть. Без идиотизма…

Однако мне это только снится, судя по всему.

Когда я поворачиваюсь и сталкиваюсь с ним взглядом, под его гнетом тут же все мое вранье, которое истерично крутится в голове — рушится. Помните, я говорила, что врать не умею, особенно вот так с ходу? Так вот. Я все равно пытаюсь, чтобы было понятно, но это всегда очевидно. С дедом и вовсе не реально. Он как ходячий детектор лжи, будто насквозь тебя видит! И вызывает всегда одну и ту же реакцию: глазки бегающие, язык к небу прилипший и испарину на лбу. Летом, помню, когда мы с внуком его друга курили за сараем, я даже заикаться начала, а сейчас — кошмар.

Просто. Начинаю. Пищать.

Прижав ладошки к щекам, округлила глаза и пищу, как идиотка.

Потрясающе.

Наверно, видавший виды старый вояка и не такое встречал, однако начинается смеяться. Головой мотает, смягчается и делает большой глоток чая со словами:

- Ну, Дарина, ты, конечно, даешь…

От двусмысленных мыслей краснею еще больше, на этот раз закрываю глаза руками. Потому что стыдно. О чем думаешь, засранка?!

- Могла бы позвонить.

- Прости, пожалуйста, я просто…ну, знаешь…я…ээ…ну…пошла…а потом мы с подру-у-угами…

- Ты снова заикаешься? - подтрунивает надо мной, а я злюсь.

Не на него, конечно же, на себя. За дурость и абсолютное, детское поведение, которое я транслирую с самого утра, когда взяла и решила по-тихому смыться вместо нормального, взрослого разговора.

Даже некое разочарование от себя ловлю, что горечью оседает на языке.

Я — балбеска. Что творю? Куда меня несет? Зачем? Я сама не знаю. Если хочу, чтобы Амаев за мной побегал и вымаливал прощение, почему самой себе в этом не могу признаться?

Или хотя бы начать с дедушкой, если это так сложно? Просто адекватно объясниться.

- Прости меня, - говорю, но сама взгляд в пол упираю, - Я не специально, просто…

- Свидание хорошо прошло?

- Вообще-то, кошмарно.

На этот раз смешок слетает с губ, а сама я жму плечами и все-таки набираюсь смелости заглянуть в глаза.

- Но я не хочу об этом говорить, ладно?

- Один вопрос.

- Да?

- Он себе ничего лишнего не позволил?

Позволил, но не в том смысле, а понапрасну волновать дедушку не хочу, поэтому мягко отрицаю.

- Нет, мы просто не сошлись характерами.

- Тогда ладно.

- Спасибо. Такого больше не будет — обещаю. Прости еще раз, если ты нервничал, но со мной все хорошо.

- Я то прощаю, только вот предупреждаю: если бы ты не пришла домой к семи утра, я бы позвонил нужным людям.

Пару раз дедушка стучит по телефону, который я сначала не заметила, а он тут, словно наготове, чтобы вы понимали!

- Так…на будущее предупреждаю.

Теперь я морщу носик с улыбкой. Это так мило! Так, черт возьми, мило! Он за меня переживал…и подтверждает это следующей, тихой репликой:

- И еще одно. Без «если», - взгляд на миг становится серьезным, - Я правда за тебя переживал, не делай так больше. Пожалуйста.

Ну все. Устоять не могу. Наспех снимаю туфельки и несусь по коридору, как совсем не элегантная, молодая леди, а как ребенок перед любимым тортом — все по пути сношу, короче говоря: и свои кеды, и дверь в ванну, и стул.

Плевать.

Обнять его — вот что мне сейчас надо, чтобы почувствовать настоящее, родительское тепло, которое я уже совсем забыла.

- Спасибо, - шепчу ему на ушко, - Я больше так честно-честно не буду…

- Верю, принцесса, - дедушка мягко посмеивается, похлопывая меня по спине неловко, а потом кивает, - А теперь беги и поспи. Круги под глазами жуткие.

Еще бы, блин. Знал бы ты, что я делала, никогда не назвал бы «принцессой». Дикая развратница — вот это да. Это в точку. Но это уже другая история…о ней я тебе никогда не расскажу, зато буду перебирать в памяти еще долго.

Даже сейчас, перед тем, как заснуть, я покрепче обнимаю подушку и улыбаюсь, когда вспоминаю, насколько смачно мы упали с дивана прямо перед тем, как перейти в спальню: и не бывший меня туда затащил, а я. Во избежание травм, так сказать…

***

Сквозь сон я слышу знакомый голос, но не придаю ему значение — наверно, это грезы? Нет, это правда. Слышу снова еще через какое-то время и понимаю: действительно правда! Это...как бы помягче выразиться? Гребаная реальность.

Ильяс здесь.

В квартире.

С моим дедушкой.

Все еще надеюсь, что показалось, однако я вскакиваю на ноги так быстро, что почти падаю на пол, когда путаюсь в одеяле: равновесие удается удержать, но вот спокойствие — очень «нет». Когда я прижимаюсь ухом к полотну, то реально слышу Ильяса, который говорит:

- …Я правда этого хочу. Без глупостей. Даю свое слово.

Ты обалдел?!

Конечно, в голове моей вопрос звучит отнюдь не так прилично, потому что там в принципе не осталось приличных слов!

Приперся к моему деду! Приперся!!! Сюда!!! Да как ты смеешь?!

Взвинченная, растрепанная и заспанная, я вылетаю из комнаты и пулей несусь на кухню, где и нахожу их.

Сидят. Чаевничают. Вроде спокойно все — это хорошо. Единственное, что радует — дед не достал свой пистолет, который начищал как раз накануне моего свидания с «шуточной» угрозой (хотя поглядывал он явно противоположно). Уже что-то. Когда я появляюсь, вроде, тоже реагируют нормально. Не сговариваясь, оборачиваются и выгибают брови, оба слегка улыбаются, но это я понять могу. Вряд ли выгляжу сейчас сильно адекватно и нормально…я сама до конца сообразить не могу, зачем я сюда выскочила вообще?! Вот в таком виде. Словно испугалась чего-то, но чего? Что Ильяс меня сдаст? Или…что дед его продырявит?

Боже…в голове просто дикая каша! А Амаев медленно встает на ноги и поправляет свои брюки, уже не скрывая улыбку. Кивает.

- Ну привет, зайчишка…

В глазах хитринка и явный намек. Ага, понятно. Потешается?! Ну я ему сейчас устрою!

- Ты что здесь делаешь?!

Ильяс такой поворот не смущает. Кажется, он именно этой реакции ждал, поэтому реагирует все так же спокойно и ровно, а вот слова его — это огромнейший снаряд, который разрывается сразу, как я слышу…

- Пришел поговорить с твоим дедушкой. Я хочу попросить благословения ухаживать за тобой, Дарина. И хочу, чтобы он знал, что у меня серьезные намерения. Что я влюблен в тебя.

В первую секунду ловлю дикий ступор. Во вторую тоже. Словно меня взрывной волной накрыло, и из-за звона в ушах я потеряла ориентацию в пространстве, но потом смысл сказанного начинает медленно доходить и до меня...

- Прости…ты пришел…чтобы что?!

Не послышалось?! Да нет. Это вряд ли. Гляньте только на эту самодовольную физиономию!

- Так, на моей родине принято: просить разрешения у старшего мужчины и…

- А ты меня спросил?! - перехожу на ультразвук, - Как ты смеешь вообще…ТЫ СПРОСИЛ, ХОЧУ ЛИ Я ТВОИХ УХАЖИВАНИЙ?!

Ох, как я нервничаю, а в ответ…знаете, что, блин?! Он просто снисходительно наклоняет голову набок и смотрит многозначи-и-ительно, мол, дорогая, ты уже дала согласие. Сегодня ночью. И не один раз.

Черт бы побрал этот его волшебный коктейль!

- Я хочу пригласить тебя на свидание, - припечатывает меня.

От негодования начинаю задыхаться, истерично перебирая в голове слова, которые я ему сейчас непременно скажу, но дедушка решает вмешаться.

Он неловко откашливается, привлекая к себе внимание, потом аккуратно так говорит.

- Дарин, не думаю, что Ильяс хотел тебя оскорбить, но у них действительно принято сначала спрашивать у старшего мужчины. В этом случае — это я и…

Перевожу на него злой взгляд, отчего дед сразу теряется. Знаю, что он не трусит, просто ему неловко до дрожи! И смягчаюсь. Нельзя так давить на любимых людей, особенно если тебе прекрасно известно, что приводит их в замешательство…Это удар ниже пояса, если угодно, и пыл свой нужно гасить, чтобы не ранить кого-то родного сердцу.

Я его погасить, конечно, едва ли сумею, но упереть глаза в пол настырно — за милую душу.

Все равно бесит.

И страшно.

И бесит!!! Что он сюда приперся и все это говорит!

Влюблен…

«Что я в тебя влюблен»

Мамочки…

Повисает странная пауза. Дедушка не решается больше никак защитить Ильяса, поэтому встает на мою сторону. Мягко.

- Если Дарина захочет, то я, конечно, не могу запретить вам попытаться сходить…

- Свидания, значит, хочешь?! - выпаливаю резко и также смотрю на Амаева, а тот отбивает мои колючки простым кивком.

- Хочу.

- Ну хорошо. Получишь свое свидание, а потом оставишь меня в покое!

- Если ты этого действительно захочешь — оставлю.

- Пообещай.

- Даю свое слово.

Знаю, что, наверно, глупо, но я помню, как Нур рассказывала, что значит «дать слово» в их культуре, а значит, это — «будет только так» и точка. Даже если не хочешь — будет, раз пообещал.

Ну хорошо…это меня почти устраивает.

Киваю теперь и я.

- Буду готова через два часа.

- По рукам. Жду внизу.

- По рукам.

Разворачиваюсь в свою комнату гордо, а сама думаю: ну я тебе устрою свидание…Это свидание ты никогда в жизни не забудешь, господин Амаев!

И зачем мне это нужно? На миг пробегает в голове. Да из-за страха все.

Мне просто страшно, действительно страшно, что это — игра. Как поверить обратному, я не знаю…И хочу ли я этого? Если отбросить все сердечное? Мне тоже непонятно.

Черт…я так запуталась…

Чего ты на самом деле хочешь, Дарина?

Смотрю себе в глаза, ищу ответ на вопрос, но я не знаю…Я правда этого не понимаю. Изнутри меня рвут на лоскуты сомнения: больше всего на свете мне бы хотелось нормальных отношений, но разве они возможны? После того что было?

Можно ли на самом деле забыть измену? Пусть она и была…не совсем изменой все-таки. Пусть у него на меня явно были другие, поверхностные планы…а с чего вдруг все поменялось? И повторится ли это снова? А вдруг все одно будет? Снова пройти через развод будет еще больнее. На самом деле это уже было дико больно, и снова его потерять? Или увидеть с другой? Я же разорвусь на части…

А пока слишком глубоко погружаюсь в свои раздумья и не слышу тихого стука в дверь, лишь когда дедушка заходит, пару раз моргаю и фокусируюсь на этой реальности.

- Привет… - шепчу с грустной улыбкой, он в ответ мне кивает.

- Привет.

Молчание. Пауза виснет, я смотрю на палетку теней, ведь внезапно взгляда выдержать не могу, и это явно чувствуется. Дед его в сторону уводит на дверь, которая его будто сильно волнует и по которой он рукой проводит, чтобы это подчеркнуть, и как бы невзначай спрашивает. Мол, совсем неинтересно, а так...вежливость простая.

- Все нормально?

Ты правда за меня волнуешься…

Снова тепло в груди, и я даже улыбаюсь, киваю, но потом…

- Мне страшно, дедуль.

- Ты его боишься? - голос становится твердым, и это теперь смешит.

Мотаю головой.

- Себя.

- Что?

- Себя боюсь. Он мне…я…

- Влюблена.

О черт, это настолько очевидно? Да кого ты обманываешь…конечно, да! Поэтому я даже не пытаюсь противиться, а тяжело вздыхаю и шепчу.

- Я не хочу снова дурой быть, понимаешь? А мне страшно, что так и будет.

- Ты не дура, принцесса.

- Рядом с ним — полная. Я ночью у него была…

О боже…неужели, вслух это сказала?! Какой стыд…и как дедушка отреагирует? Мне страшно, но я все же бросаю взгляд из-под опущенных ресниц — дед хмурится. Он задумчив и по-прежнему сосредоточен на двери, и мне так хочется откусить язык, чтобы больше не смела ничего такого говорить! Или оправдаться…Но я не успеваю ни того ни другого.

Дедушка слабо улыбается, потом жмет плечами и говорит тихо:

- Всякое может произойти, Дарин. Никто и никогда не застрахован от любовных осечек, но знаешь? Если всегда бояться и пасовать, так и жизнь твоя мимо пройдет в горьких сожалениях.

Вы бы знали, как я ценю, что он не произносит мерзкого слова «измена». От него ведь воротит! И дико ранит. Дедуля обходит острый угол стратегически правильно, и это меня больше располагает.

- Думаешь, что мне надо его простить?

- Думаю, что о прощении еще рано говорить, а вот о шансе…Иногда нужно дать еще один шанс, чтобы потом не жалеть. Но только один! Ошибиться каждый может, только вот два раза — это уже система. В конце концов, если не выйдет у вас ничего, ты это переживешь. Сильнее только станешь, принцесса, зато навсегда поймешь, что не твое. А так всю жизнь метаться будешь…

Он дарит мне нежную улыбку и разворачивается, чтобы уйти, потому что разговор окончен. Это максимум, наверно, его личный Эндшпиль, но я все равно бросаю вслед:

- Спасибо тебе большое за совет. Если можно, я еще буду обращаться?

Чтобы знал. Это я тоже хорошо выучила: всегда говорите своим дорогим людям такие простые слова благодарности, чтобы они знали, как много для тебя значат, и как ты ценишь все то, что они для тебя делают.

Иногда ведь можно просто не успеть…

Дедушка на миг замирает, и я чувствую улыбку в его голосе, когда он мне отвечает:

- Конечно, принцесса. Ты всегда знаешь, где меня найти.

Мы не говорим о «любви», потому что оба не готовы, наверно, и обоим страшно, но это, чтоб вы знали, почти три заветных слова. Потому что это правда: я его люблю, и он любит меня. Так, легко в этом разобраться, достаточно лишь посмотреть в глаза.

А что я вижу в глазах Ильяса? С этим сложнее…

Поэтому, хоть я и продолжаю собираться, но мысли о кошмарном свидании не отпускаю далеко. Как ребенок, я планирую свою жестокую месть с мерзкой улыбочкой, но ярким блеском в глазах, которого не было с Кириллом.

И ни с кем не было. Это мне надо признать: я с предвкушением наношу макияж и с подъемом выбираю наряд, а потом так спешу на выход, что аж подпрыгиваю.

И в груди так тепло…будто я счастлива. Безоговорочно счастлива…

Он в меня влюблен.

Влю-блен.

Так сладко разливается это слово, будто я сладкую вату на язык положила...

Влюблен...

Глава 19. Я помогу тебе разобраться

Как и полагается, несмотря на все мои планируемые козни — я волнуюсь. Пока едем до ресторана, отвечаю односложно, а сама еле сдерживаюсь, чтобы не начать ковырять свои пальцы по привычке. Он то ее хорошо знает, черт подери, а допустить, что поймет мои истинные чувства? Ни за что! Пусть думает, что я злюсь. Так лучше. Так безопаснее.

На самом деле, я даже не волнуюсь, а дико-дико растеряна. Внутри меня бьет смятение и страх, словно я затерялась в дремучем лесу и не знаю дорогу обратно. Только в моем случае, лес — это собственные чувства, а «дорога обратно» — это вообще что-то эфемерное. Я ведь обратно не хочу! Ни к отцу, ни к себе той забитой, а куда хочу? Не понимаю.

Снова в голове возникает образ обычной семьи. С Ильясом, конечно же, но это ему тоже знать необязательно, а я погружаюсь глубже. Даже улыбку позволяю легкую, когда буквально вижу, как мы могли бы быть счастливы, если бы были нормальными изначально. Как ни крути, но жили-то мы неплохо. Мне так всегда казалось, по крайней мере. Конфликты были, но решались достаточно легко: Ильяс — мудрый мужчина, умеющий находить компромисс, а я ничего зазорного не видела в том, чтобы где-то прогнуться и в принципе быть гибкой. Все ради семьи, как мне казалось, настоящей. Но теперь-то все иначе…Точнее, все изменилось, когда он открыл мне глаза, а вот что «теперь» будет неизвестно.

Это то и пугает. Обратно я не хочу — совершенно точно! Жить в иллюзиях и обмане страшно. Я поддамся чувствам, а он втянет меня в омут куда как глубже предыдущего, и как тогда выживать? Если под воду уйти с головой? Где искать спасения? Дедушка не вечный. Мне об этом думать страшно, но если отбросить в сторону неконструктивные эмоции, а подойти к делу с холодной головой: что если все это игра? Что, если Амаев «такой хороший», пока есть препятствие в виде старого, но очень шустрого генерала? А потом? Если потом все рухнет? Стоит мне остаться одной, как очередной ушат с холодной как лед, водой выльется на голову. Только если раньше у меня, опять же, был зонтик, потом я могу остаться абсолютно голая, и что мне тогда прикажите делать?…

- Дарина?

Ильяс теребит меня за руку, и я пару раз моргаю. Если честно, то все прошло мимо: и как мы парковались, и как поднимались на последний этаж моего любимого ресторана, и как занимали лучший столик у окна, откуда открывается потрясающий вид на город.

Черт. Клювом прощелкала пару возможностей подложить свинью, ну ты и балда! Давай, сосредоточься! Боишься, что это игра?! Тогда бей! Давай! Ты знаешь, чего Ильяс боится больше всего — пятно на репутации. Если он играет, терпеть этого не станет ни ради каких целей. Только если…

Перевожу взгляд на официанта. Ага, значит, меня звали уже не в первый раз, и тот пусть терпеливо ждет, но явно намекает: давай заказывай, чего расселась?!

Ну…погнали.

Отгибаюсь на спинку стула, немного щурюсь, а потом выдаю.

- Я хочу макарохи.

Бам! И громко так, чтобы соседние столики тоже слышали!

Тут, полагаю, надо пояснить: в ресторане с мишленовской звездой не приходят с просьбами подать им «макарохи». Здесь таких слов в принципе не знают. Здесь от них у парочки надутых толстосумов и их светских жен может и сердце остановится.

Моветон, как он есть. За которым следует все: и взгляды в мою сторону, и шепотки, и осуждение.

Мол, ты кого привел?! Что за деревня?!

Однако я кайфую. Мерзко улыбаюсь, выжидающе смотрю на официанта с поднятыми бровями, а тот аккуратно так переспрашивает:

- Простите? Вы сказали…мака…рохи?

- Именно, бродяга! С сосисками! Хочу макарохи с сосисками, разрази меня гром!

С силой ударяю по столу, чтобы привлечь как можно больше внимания.

Кстати, без понятия, откуда взялся этот пиратский акцент, от которого мои щеки предательски розовеют, но я все равно получаю кайф.

А потом удваиваю его, когда перевожу взгляд на Ильяса.

Жду…не знаю…агрессии? Злости? Стыда? Только нихрена не получаю. Точнее, получаю другую реакцию — он улыбается, а потом прикрывает губы, чтобы не прыснуть в голос.

Ты серьезно?! Мало?!

- И пивчанского! - выдаю очередной сленг, глядя ему в глаза, и, наверно, это социальное самоубийство притом для нас обоих.

А ему по-прежнему плевать. Нет, не так. Веселее.

Ильяс не сдерживается и начинает ржать в голос, а я чувствую такое негодование! Какого хрена?! Ты должен злиться! Помню, когда я случайно перепутала вилки на одном приеме, он на меня ТАА-АК посмотрел, будто я его любимую машину покоцала! Теперь ржет. Вы посмотрите только!

- Принесите девушке все то, что она заказала, - говорит, выдохнув еще порцию смешка, потом заглядывает в меню.

Но официант явно против.

Он поджимает губы, складывает руки вдоль туловища и цедит так…знаете? С явным намеком на «пошел ты».

- Извините, у нас в меню нет «макарох с сосисками» и…как там? Пив…пивчанского? Может вам найти другое место?

О-о. А вот это ты зря. Чего Амаев не любит, так это пренебрежения, тем более от людей, которые по факту, уж простите за прямоту, явно не могут позволить себе оплатить ужин в таком месте.

Знаете, я таких людей тоже не люблю. Замечали ли вы, что когда заходите в дорогой магазин (по-настоящему дорогой), его сотрудники почти всегда ведут себе высокомерно, нагло и по-свински. Будто это их предприятие. Будто это ты их еще должен поцеловать промеж булок за то, что тебе позволили (подчеркиваю и выделяю) зайти на территорию и что-то у них купить. Помню, у нас с этой темой был один из самых ярких конфликтов, и это, несомненно, одна из тех причин, почему я в него так влюблена.

Его бабуля приехала в гости, и Ильяс повез нас в шикарный, ювелирный салон. Очень хотел сделать женщине подарок, а я гуськом. Ну как? Преуменьшаю. Во-первых, его бабуля меня просто обожает. Во-вторых, все-таки женская рука лучше сможет выбрать подарок. Так вот. Мы туда пришли, Ильяс отлучился по срочному звонку, а я от бабули отбилась. Честно, не специально. Мы просто разглядывали побрякушки в разных концах магазина, как вдруг я услышала:

- А вы не покажите мне вот этот браслет?

Тогда я обрадовалась безумно, потому что совершенно не знала, что ей можно такого купить? Как-то потерялась. Да и потом — сложно это. Чтобы дополнить картину окончательно, поясню: бабушка у Ильяса женщина очень скромная. Она не любит кичиться благами, поэтому и тогда на ней было одето простенькое, но аккуратное платьице. То есть она не выглядела как женщина, которая может ходить и скупать бриллианты чемоданами, пускай по факту еще как может.

А сотрудница ей в ответ:

- Он очень дорогой.

Я буквально услышала окончание фразы, которое сказано не было.

Для вас. Он очень дорогой для вас.

Так и стояло в воздухе.

Бабуля сразу смутилась. Это ведь всегда чувствуется, знаете? Такое вот пренебрежительное отношение и дикая несправедливость! Я вообще несправедливость ненавижу, сразу завожусь, и тогда завелась моментально.

- Почему вы позволяете себе так говорить? Вас не просили давать оценку, вас попросили показать!

- Дарина, не надо. Может и правда… - шепчет бабуля, - Дороговато как-то?

- А вы…вместе?

Снова скепсис в глазах. Черт, да какая разница?! Ты не имеешь права себя так вести, дурная башка! Мне так хотелось это закричать, клянусь! Я уже и рот раскрыла, готовая к бою, только не успела. Амаев появился неожиданно, быстро оценил явно накаленную обстановку и прогремел:

- Какие-то проблемы?!

Еще как, черт возьми!

И я, как ребенок, сложила руки на груди и наябидничала. Да! Именно так! И не жалею.

- Продавщица посчитала, что браслет, который понравился твоей бабуле, слишком дорогой для нее.

Фас.

Это тоже прозвучало в воздухе без необходимости произнести слова вслух. Жалею ли я о содеянном?! Опять же, черта с два. Серьезно. Я просто ненавижу таких продавцов, которые изгадят тебе радость от покупки, так еще и самоуважение и самооценку подорвут!

Тогда мы впервые выступили единым фронтом…

Помню этот потрясающий момент. Ильяс разбирался сурово, а в моем лице продавщица, сколько ни искала поддержки — я только взглядом ее долбила, обнимая бабушку за плечи. И мне достоверно известно, что наглую бабищу уволили, о чем я, снова! Абсолютно! Не! Жалею! Потому что нельзя так относиться к людям! Я не позволю! И могла бы, правда могла бы, раскрутить скандал собственноручно, как могу и сейчас. Только как и тогда, я уступаю это право Ильясу. Единственное, что меняется — причины. В прошлом я вела себя, как жена, то есть вставала за мужа, а теперь мне просто нужно услышать, что он скажет и сделает.

Что тебе важнее? Лицо или я?

- Что ты сейчас сказал? - угрожающе шепчет Ильяс, - Повтори?

- Я имею право отказать вам в обслуживании и…

Звучит уже не так уверено, и я его понимаю. Ильяс выглядет как зверь. Он и правда сразу звереет, когда такое в свой адрес получает. Неуважение не терпит категорически! Гордый. До мозга костей гордый!

- Ну, попробуй отказать мне в обслуживании. Давай. Рискни. Посмотрим, как долго ты продержишься на своей работе в таком случае.

- Но я...

- Не нравится что-то в ее поведении? Мне плевать. Ты здесь не моралфак или блюститель правил этикета, так что рот закрой и не притворяйся, будто не знаешь, что она сейчас сказала.

Тихо. Четко. Коротко. А взгляд — сильнее лесного пожара. Мамочки…у меня внутри все тут же задрожало, что тогда с бедным официантом творится?! Он весь побелел, и мне стыдно — моих же рук дело. Он то ни при чем. Если убрать его надменность, конечно же, но кого это волнует? Точно не Амаева.

Черт. Кажется, я борщанула.

Чувствую дикое смущение и неуверенность, а еще огромную вину за содеянное, поэтому говорю:

- Я буду пасту с морепродуктами. И…

- Нет.

- Ильяс…

- Я сказал…

- У них нет этого в меню! - выпаливаю, потом виновато смотрю на официанта, который, клянусь, отвечает мне с огромной благодарностью, - Простите. Неудачно пошутила.

- Вы меня тоже простите за резкость. Паста с морепродуктами, а может быть еще салат? За счет заведения. У нас есть потрясающий вариант с манго и говядиной!

Ого, какое рвение…

Ладно, положительные стороны моего перформанса налицо: вряд ли он когда-нибудь еще посмотрит на кого-то свысока.

А свидание продолжается. Как только официант сбегает (а он именно сбегает, ведь Амаев продолжает прожигать в нем дыры с недобрым прищуром), напряжение немного спадает. Ильяс переводит взгляд на меня, пару мгновений молчит, потом издает смешок.

- Макарохи с сосисками. Потрясающе. И как там было? Пивчанское?

- Тебя что-то не устраивает? - бросаю вызов, он только плечами жмет.

- Что ты? Просто от этих слов прямо запахло Кристиной. Кстати, как у твоих девчонок дела?

Ой-йой.

У моих подружек с Ильясом отношения сложились. Точка. Никаких тебе подводных камней: муж всегда хорошо относился к моим подругам и ни разу не выказал им неуважение. Наверно, именно поэтому они так и кудахтали мне под руку, после его «оранжерейного» презента.

Черт бы побрал и их, и этого обворожительного подонка…

Однако досадно.

Меня бесит, что он оказывает им знаки внимания! Не из-за ревности, само собой, просто он знает, как много для меня девочки значат, и топит так ловко лед.

Козел…

- Нормально, - цежу, но потом быстро нахожусь, - А как Марат и Демид?

- Тоже неплохо. У Марата появилась девушка.

Снова. Ой-йой. Неужели?! Мне так любопытно, что я почти подаюсь вперед и расширяю глаза, намереваюсь узнать подробности, и только в последний момент себя по рукам бью! Да прекрати ты! Он же тобой крутит! Располагает к себе! И к разговору! Он тебя в сети свои тянет, потому что знает, как утянуть!

Тор-мо-зи!

Отгибаюсь обратно и отстраненно киваю.

- Очень за него рада.

Так-то! Не выйдет у тебя провернуть со мной твои джедайские штучки! А Ильяс улыбкой своей будто обещает: ты подожди, малышка, еще не вечер.

Мда…пусть разговор больше не клеится, да и до этого момента больше походил на острые «па» с тонкими шпажками, зато взглядами мы друг другу все сказали. А он и не удивлен. Знаете, мне интуиция подсказывает, что Ильяс прекрасно понимает, что фокус с «макарохами» явно не последний в моем арсенале, поэтому ждет. Да-да! Он ждет с интересом, потирая края бокала, разглядывает меня, и единственное, что звучит тихо и без двойного смысла — это…

- Ты невероятно красивая, Дарина.

Я тут же становлюсь пунцовой, а внутри так и трепещет.

Мамочки…этот взгляд…эти руки. То, что я представляю, глядя на длинные, сильные пальцы — порочно и грязно. Такое явно нельзя представлять на светском рауте, но как с собой бороться? Я вряд ли смогу научиться и за сто лет.

Меня спасает официант.

Он убивает момент, когда сражение переходит на другую, вертикальную, плотскую плоскость, ставит передо мной тарелку с салатом и кивает со слабой улыбкой.

- Ваш салат.

Ильяса он стремится обслужить быстрее, поэтому через мгновение, не одарив его и взглядом, снова удирает.

Хотя его присутствие и вернуло меня с небес на землю. Момент — вещь такая. Иногда его не разобьешь и кувалдой, а иногда он хрупкий, как тонюсенькое стекло — всего одно неловкое движение, и осколки сыпятся под ноги. Но это даже в плюс. Я не хочу думать о том, о чем думаю. Слишком слабой становлюсь, неспособной на сражение, а оно еще впереди!

Мы снова наедине.

Ильяс, как я и думала, не спешит приступать к трапезе и вместо того ждет. Думаешь, не решусь? Подумай еще раз!

Гордо откладываю вилку в сторону и, глядя ему в глаза, запускаю в тарелку ладошку. Как варвар!

Охо-хо…нет, серьезно: ОХО-ХО! Амаев трепетно относится к своему образу и никогда не позволит на нем танцевать, как на костях. И что тебе дороже? Я или твое лицо? Может, передумаешь? Транслирую, пока показательно медленно подношу манго к губам, и…

И ничего!

Ильяс просто улыбается, а потом прикрывает глаза, а когда снова смотрит, будто наслаждается. ДА КАКОГО ЧЕРТА?!

Это бесит. Так бесит, что я не сдерживаю недовольного шипения, как гадюка, которой прищемили хвост, однако быстро беру себя в руки и щурюсь. Чего он не любит еще больше? Точно! Когда его кормят, как младенца, с вилочки.

Попробуем.

- Официант был прав. Салат просто супер! Попробуй!

Протягиваю ему кусочек фрукта и мяса, пока по руке стекает соус. Мерзость. Меня внутри передергивает, но я правильно все рассчитала, уверена! Если он с приборов есть отказывается, то с руки?! Да где это видано? Вот сейчас встанет и пошлет! Я знаю!

Только на этот раз меня постигает неудача.

Вместо того чтобы взбеситься за такое вероломное, наплевательское отношение к правилам приличия, Ильяс берет мою руку за запястье и доводит до своих губ. А когда касается ими…черт.

Меня прошибает насквозь, как будто удар молнии, вошедший на кончиках пальцев, а вышедший…там, где приличный человек не скажет ни за что, ясно?! А я приличный человек! Немного отчаянный?! Дурной?! Возможно, «детский»? Но приличный.

Проглатываю ком в горле, хлопаю глазами. Ладно, признаю. Такое его поведение застигает меня врасплох, пока он ест с моих рук!

На минуточку.

ЕСТ С МОИХ РУК!

Господи…как это неожиданно порочно и интимно…

ДАРИНА, БЛИН! О чем ты думаешь?!

Хочу резко отстраниться, но куда там? Попала в капкан, который сама же спровоцировала на защёлкивание, теперь собралась сбежать? А-а. Это вряд ли.

Пальцы на моей руке сильнее смыкаются, взгляд становится глубже. Он меня им гипнотизирует, чтобы не дергалась, двигается ближе и шепчет.

- Я, конечно, примерно понимаю, чего ты пытаешься добиться, но все же спрошу. Чего ты пытаешься добиться, Дарина?

- Ты ненавидишь позор.

- Его все ненавидят. Если и есть безумный, кто от него в восторге, то там явные проблемы с крышей тогда. Чего на самом деле ты пытаешься добиться? Тебе же не позор мой нужен. Что?

- Я хочу, чтобы ты ушел.

В голосе стоят слезы.

Ильяс замирает на мгновение, прищуривается, и я уже думаю, что вот сейчас он встает. В грудь тут же бьют, как будто с ноги.

Боже, это уже больно…

- Нет.

Слышу, как из-за толщи льда, снова на него смотрю. Нет? Что «нет»?

- Ты не этого хочешь. Ты меня проверяешь.

Молчу, закусив губу.

Как он это сделал? Как проник в мою голову? Или я настолько очевидна?

Кажется, да. Амаев слегка улыбается и кивает, а потом громко так вздыхает и кивает еще раз.

- Ты мне не веришь.

- Ты меня не любишь, я это знаю.

- Ошибаешься. Кого ты пытаешься в этом убедить? Если меня, то можешь не стараться. Себя? Тогда это другой разговор.

Боже…ненавижу, когда он так делает — спокойно выясняет отношения. Лучше бы орал, ну правда! Мы бы рассорились в пух и прах, и до свидания! Как с Кириллом примерно. А так…дело ведь говорит, и не поспоришь, блин! А еще…он явно никуда не собирается.

Двигается вместе со стулом ближе ко мне, пока не оказывается сбоку. Руку не отпускает. Гладит. Потом шепчет.

- Тебе страшно, что я тебя обманываю, я прав?

Пожалуйста, замолчи…

- Дарина…

- Я запуталась, - бубню себе под нос, уставившись в тарелку, - Я не знаю, куда мне двигаться дальше.

- Ты знаешь, куда тебе двигаться, но ты этого боишься. Разные вещи.

- А у меня нет оснований?! - психую и резко смотрю ему в глаза, - Ты мне изменил!

- И ты боишься, что это повторится.

- А нет? Я все та же девушка, которая тебя не устраивала. Вдруг…ты сейчас притворяешься, а?

- И зачем мне это?

- Не знаю! - рычу от досады, - Бизнес? Репутация? Лицо?! Откуда мне знать?!

- Наш брак дал мне все основания быть на своем месте, девочка. Я получил и достиг все свои цели. Для "дела" мне он больше не нужен, но я здесь.

Наверно, в этом есть зерно истины…два года Ильяс крутился как белка в колесе, и даже наш разлад по нему уже не ударит. Поздно. Если бы это случилось через полгода брака — да, но сейчас? Едва ли.

- Тогда зачем ты здесь? - еле слышно спрашиваю, он также еле уловимо усмехается.

- Говорил же: я влюблен в тебя.

- Но…почему сейчас?

- Думаю, что уже давно, просто не хотел себе признаваться в этом.

- Почему?

- Не знаю. Я к чувствам относился всегда с большим скепсисом и считал, что брак, основанный на четком договоре, гораздо крепче любых, обыкновенных союзов.

- И что поменялось?

- Я без тебя не могу. Посмотри мне в глаза и скажи, вру или нет?

Так просто. В его устах это звучит так, будто за арбузом сходить в магазин! И вместе с тем так правдиво…

Я изучаю его глаза долго, но как бы ни искала там призраки лжи — хрен мне, а не призраки. Их там нет! Он говорит правду…но…

- Я и раньше смотрела тебе в глаза и верила — это не аргумент.

- Но я тебе никогда не врал.

- Ты просто не договаривал, знаю. Черт…я так запуталась…

Жмурюсь слегка, а потом вздрагиваю. Его пальцы ложатся на мой подбородок, и я слышу…

- Тогда я помогу тебе распутаться.

На меня обрушивается самое, наверно, последнее — поцелуй. Без напора, без давления, напротив, нежный и трепетный. Он все равно меня поджигает, конечно, словно сносит с орбиты, и я по дурости хватаюсь за его пиджак грязной рукой, о чем сразу сожалению.

- О нет… - еле слышно сокрушаюсь, - Я испачкала твой пиджак, прости, пожалуйста…

Пытаюсь отстраниться, чтобы взять салфетку, но Ильяс не дает: он укладывает руку прямо на сердце, что колотится, как барабан, накрывает своей, а потом рассеянно шепчет.

- Плевать. Мне на все плевать, Дарина…

И снова целует. А когда я почти улетела, отстраняется и еще глуше говорит, прижавшись к моему лбу и кончиком носа задевая, мой.

- Я знаю, что обидел тебя. Знаю, что ранил. Я прекрасно понимаю, почему ты мне не доверяешь, и еще лучше понимаю, что за твое доверие мне придется еще побороться, но я никуда не денусь. Ты мне очень нужна, девочка, так что я буду тебя добиваться, клянусь. И потом…когда ты снова станешь моей…Дарин, ничего не будет, как раньше. Я себе этого больше не позволю, потому что знаю самое главное…

- Что?...

- Каково это тебя потерять. Никто этого не стоит. Тебя. Никто не стоит тебя. Я не променяю больше ни на кого своего маленького зайчика, просто дай мне шанс. Пожалуйста…

- Если ты меня обманываешь…

- Не обманываю, Дарина. Клянусь.

- Дай слово, - смотрю с надеждой в его глаза, - Дай мне слово, что ты не играешь. Что не преследуешь никаких целей. Дай мне слово! Что ты искренен.

Он не думает совершенно.

- Даю тебе свое слово. Я тебе не вру. Мои чувства реальны: без тебя мне очень сложно.

Я знаю, что это может прозвучать глупо, но я ему верю. Сложно, но верю. Наверно, и ему обидно, что я вынуждаю его действовать такими методами, однако, Ильяс все прекрасно понимает.

Он не выговаривает ничего, ничего не предъявляет, а просто обнимает меня и шепчет важное:

- Моя девочка…я знаю, что мы с тобой справимся. Все наладится. Все будет хорошо. У нас все будет хорошо.

Поразительно, но я снова верю, потому что знаю: если все пойдет так, то скоро у меня не останется ни грамма сомнений.

И у нас непременно все будет хорошо. По крайней мере, я готова рискнуть, а этого уже много.

Глава 20. Доверие

- …Конечно, приедет!

Явная усмешка звучит в салоне дорогого автомобиля, как некое завершение натюрморта. То есть отлично вписывается. Тому, кому принадлежит эта усмешка, как карикатурная «стерва» из всех романтических комедий разом. Некий такой…знаете? Собирательный образ, который, конечно же, она не спешит признавать.

Зоя не считает себя плохой, гадкой и не считает себя сукой. Наверно, где-то на подсознании, пусть и понимает, что поступает неправильно. Эти догадки отодвигаются очень просто: Ильяс подходит ей больше. Он совпадает с ней лучше! И, в конце концов, между ними такая бурная страсть! Да, она сглупила. Не надо было поддаваться на эмоции, не надо было пить так много вина за ужином, не надо было выкладывать переписку в сеть, но он сделал ей больно, а когда Зое делают больно — она бьет в ответ.

Это была стратегическая ошибка. Не оценила в полной мере желание Ильяса сохранить лицо, а то, что она заметила в его глазах — никогда в жизни не признает в квадрате! Пусть и шепчет что-то упорно: дело не в репутации. Дело совершенно не в ней, малышка. Ты снова облажалась…ты не умеешь выбирать мужчин.

Нет! Ильяс — ее мужчина! Ее! Все шло так хорошо, она почти продавила его и заставила подать на развод! Ха! Шутка ли? Надо было просто немного потерпеть! Еще немного! И он непременно ушел бы от своей селёдки сушенной! А эти фото из ресторана, которые она получила накануне?! Так это просто игра! Он играет! Она ему не нужна…

Ты даже сама в это не веришь…

Зоя плотнее закрывает глаза, пока на том конце провода ее лучшая подруга что-то тараторит.

- Кис, ты считаешь меня дурой?! - перебивает ее девушка, нервно водя по рулю длинным, красным ноготком, - Ну серьезно! Ты считаешь, что я кто?! Идиотка, да?!

- Я не считаю тебя идиоткой, Зой… Но, может быть, хватит уже бороться? Ты пытаешься достать его уже третий месяц, но, давай будем честными, такие мужчины не прощают…

- Не рассказывай мне, что такие мужчины прощают, а что нет!

- Я просто хочу помочь. Ты помешалась на нем!

- А ты ждешь, что я его просто так отдам?!

Молчание нагнетает, а потом взрывается очередной правдой, которую девушка отказывается признавать.

- Он никогда не был твоим, и ты это прекрасно понимаешь. Я люблю тебя, Зой, и не желаю тебе зла, но эти попытки его…Черт, ты уже все контракты потеряла! Дальше будет только хуже!

- Я не отдам его этой малолетке!

- Мы это уже проходили. Ты помнишь, чем в прошлый раз кончилось?

От упоминания прошлых отношений Зоя неприятно морщится.

- Замолчи!

- Зой, тебе пора перестать встречаться с женатыми мужчинами и верить, что они бросят своих жен…

Зоя отвлекается на движение на парковке.

Ага, приехала. Соперницу она замечает сразу и усмехается, совершенно игнорируя все то разумное, что говорит ей подруга.

- Прости, мне пора.

- Зоя…

- Позвоню попозже! И имей в виду! На этот раз все будет по-моему!

Подруга на том конце провода не успела ничего добавить, и Зоя не услышала обреченного этой затеей вздоха, потому что отбила звонок и вылезла из машины.

Ну…настало время театрального этюда, да? Последнего. Решающего. А эта малолетка? Что ж…будет знать, как совать свой нос к ее мужчине! И ей абсолютно плевать, как сильно придется разломать бедное, юное сердечко, чтобы наконец-то дошло: Ильяс — ее. И он будет ее и в теории, и на практике.

Дарина

Я часто слышала, что расслабляться нельзя, но свидание прошло так хорошо…Точнее, закончилось хорошо. Прошло то оно с переменным успехом все-таки. Я со смешком вспоминаю, какое представление устроила! Немного краснею, но сильнее краснею, когда в памяти оживают наши поцелуи в его машине.

Очень хотелось поехать не в настоящий дом, а в прошлый, и забыться, но я себе не позволила. Рано. Мы же как? Договорились начать все сначала, а сначала — значит, сначала. Никакого секса! Пусть и тянет дико-дико, аж до дрожи, и пусть эти десять шагов до подъезда стали для меня шагами по раскаленным углям.

То есть больно.

Притом физически больно! Я потом заснуть не могла всю ночь, так и ворочалась до утра, посмеивалась над собой порой, порой готова была удариться в слезы.

Ругала себя даже…

Вы были женаты, Дарина! Же-на-ты! К чему эти глупости с воздержанием?! Ну вот скажи мне, к чему?!

Да потому что это правильно. Единственный ответ, который у меня есть — это правильно. И романтично. Дурость, конечно же, но романтичная дурость.

А еще она заставляет меня улыбаться…

Я на парах сижу, а как будто в облаках летаю. Сегодня у нас еще одно свидание, и я рисую неосознанно миллион сердечек на чистом листе в тетрадке. Вокруг ничего не замечаю — пусть. Ничего не сможет меня расстроить!

Вот как именно я расслабилась, чтобы было понятно. Точнее…даже не расслабилась, а улетела в свои розовые облака, кормить наивные, трепетные чувства, и не заметила, как со спины снова подкралась неприятность.

Притом буквально.

- Ну привет, Дарина.

Когда я выхожу на улицу и иду до такси, меня, как холодной водой, окатывает знакомый голос.

Я его сразу узнаю.

Медленно поворачиваюсь, все еще надеюсь, что ошиблась, но ошибки быть не может — передо мной стоит Зоя.

Все такая же красивая, как всегда. Дерзкий, яркий макияж, который, как бы мне ни хотелось, не выглядит вульгарно. Строгий костюм. Опять же — недостаточно, чтобы обозвать ее училкой, а вот чтобы представить парочку горячих образов с ней в главной роли — да.

Черт!

Она так уверена в себе, так шикарна, красива, и это дико бесит! Ну почему он не нашел себе любовницу из числа «комнатных собачек»?! Почему она?! Такая, блин, вся из себя…

Стоп.

Я запрещаю себе впадать в истерику. Он мне все сказал: их связывал только секс! И я должна учиться доверять заново.

Пусть это и сложно.

Должна! А еще не должна позволять себе перед ней тушеваться, ясно?! Я себе ЗА-ПРЕ-ЩАЮ!

Поэтому подбираюсь, плечи расправляю и киваю.

- Ну привет, Зоя.

Женщина прищуривает лисьи глаза и строит губы в неприятную усмешку, мол, что? Пытаешься храбриться? Похвально-похвально, только мимо.

Только нет! Пошла ты!

Осматриваю ее ответным взглядом, полным презрения, показательно закатываю глаза и хочу обойти, чтобы поскорее оказаться в такси, но не-а. Это вряд ли.

Зоя преграждает мне дорогу и тихо тянет.

- Куда же ты так спешишь?

- Отойди с моей дороги, мне не о чем разговаривать со шлюхой!

Потому что ты по факту шлюха, ясно?!

- Как ты меня назвала? - усмехается, теперь щурюсь я, а потом манерно прижимаю ручку к груди.

- Ой, а я что? Сказала неправду? Прости, но женщины, которые спят с чужими мужьями…

- Встречаются. Мы не просто спали.

Это больно.

Я стараюсь проглотить внезапный толчок в грудь и не показать, как он меня ранил, однако, судя по всему, стараюсь плохо.

Зоя читает эмоции как на ладони, и вид ее приобретает ярко выраженные себялюбивые оттенки.

Она чуть ли глаза от удовольствия не расширяет, блин! Вы представляете?! Сволочь!

- А тебе, видимо, приятней было бы считать, что мы только спали, да?

- Мне было бы приятней, если бы ты свалила с моей дороги, - шепчу, и мой внезапно потерявший уверенность голос, дарит ей дополнительную гамму приятных впечатлений.

Улыбка тому свидетель. Жеманная, мерзкая, но настоящая.

Черт.

- Если ты думаешь, что встречаться с тобой, доставляет мне удовольствие — ты ошибаешься.

- И тем не менее ты тут.

- Потому что я хочу наконец-то расставить точки над «i»!

Ух! Вот это заявление.

Складываю руки на груди и поднимаю брови.

- Интересно послушать про знаки препинания с твоей колокольни.

- Очень надеюсь, что не только послушать, но и принять, как данность! Ильяс — мой!

Пошла ты!

- Пошла ты!

Мозг и язык в кои-то веки совпали. Простреливает и сознание, и действительность, а все это я приправляю снисходительным выдохом и тянусь к ручке двери, но опять же — не тут то было. На этот раз она переходит на этап «тесного контакта», хватает меня за запястье и шипит:

- Ты никуда не поедешь, пока…

- Руки от меня убрала! - вырываюсь резко, - Никогда не смей меня трогать, уяснила?!

- Да ты мне сто лет в обед не нужна! И ему, кстати, тоже! Что? Думаешь, он тебе не врет?! Ага-ага! Конечно! Амаев всегда тебя использовал и сейчас использует!

- И именно поэтому ты тут! За меня переживаешь?!

- Просто он свято верит, что только ты поможешь ему достигнуть его целей! Твоя нежная улыбка, согласна, открывает нужные двери, особенно теперь, когда ты так тесно общаешься со своим дедом, но! Он сможет добиться всего и без тебя, если рядом будет нормальная женщина! Ильясу просто нужно это увидеть и поверить в себя!

- А нормальная женщина — это, стало быть, ты?

- Ну он же со мной встречается.

Что?...

Очередной толчок в грудь теперь я даже не пытаюсь скрыть, потому что бессмысленно. И она это знает…

Вздыхает еще так, знаете? Словно устала. Словно ей тоже больно. Словно…она правду говорит…

- Когда же Ильяс наконец-то поймет, что ему ты не нужна…А…впрочем, неважно. Он поймет. Я помогу ему увидеть, но ты…Черт, Дарина, ты же не дура. Оставь ты его уже! Хватит наступать на одни и те же грабли!

- Я его не преследую…

Зачем-то оправдываюсь, и она горько поджимает губы.

- Возможно, но ты маячишь, как знакомый и безопасный, простой вариант, и ты не говоришь «стоп». Я прошу тебя это сделать.

- Я тебе не верю, - выпаливаю, на что получаю кривую, очередную усмешку.

- Тогда приезжай сегодня к нему в офис в пять. У нас запланировано свидание — там все и увидишь.

Так, этот разговор кончается.

Зоя уходит, виляя задницей, а я остаюсь стоять рядом с такси, как дура. Как по башке ударенная дура, которая снова потерялась и не знает, что ей делать, кому верить и куда идти.

Еще и дождь пошел…просто прекрасно.

***

Я правда не хотела ехать. Правда!

Учила себя зрелости, выдержанности и, черт бы ее побрал, взрослости! Но…что-то явно пошло не так, а, может, учебники на китайском попались? Или это я просто попалась на крючок наглой вертихвостки, однако уже десять минут еду в такси, которое успела возненавидеть.

Где этот чертов Даниэль и его белый Пежо, когда они так нужны?!

И почему! Скажите мне на милость, ну почему?! На дорогах существуют ограничения скорости, дебильные правила и светофоры?!

Господи, я же с ума сойду…

Мне так страшно…

А маникюру хана. Когда машина, наконец, тормозит у хорошо знакомого ТК, я его вконец поистрепала, но волнует меня это мало. Пейзажа бьет по всем фронтам. И видом своим, и названием дурацким, которое я по глупости приписывала себе, и содержимым.

Особенно содержимым.

Опоздала ведь…а значит?

Я снова увижу ту же самую картину, да?

Мне не хочется в это верить, поэтому я малодушно оттягиваю момент, когда из машины выйти все же приходится. А потом провал — я не помню, как добираюсь до места назначения, и прихожу в себя только в его приемной.

Надо подойти.

Дверь приоткрыта. И мне надо к ней подойти, чтоб меня! Давай! А ноги, как приросли к земле.

Я ничего не слышу, кроме звона в ушах. Как вдруг меня кто-то тянет за руку…

Черт! Буквально подпрыгиваю на месте, вбиваюсь в стеночку, а когда понимаю, кто передо мной стоит, дергаюсь только больше:

- Нур, блин! Ты издеваешься?!

Девушка, стараясь скрыть улыбку, поджимает губы.

- Прости, не хотела тебя напугать.

Я в это верю.

Только вот... что говорить дальше? Не знаю. Повисает неловкая пауза. Мы не общались так давно, и я успела по ней соскучиться сильно, хоть до сих пор и злюсь…

Немного совсем, если честно. А может, и вовсе лишь для вида?…

- Что ты здесь делаешь? - тихо спрашивает, решаясь первой вступить в диалог, я пугливо перевожу взгляд на дверь кабинета Ильяса.

- Да…так…кое-что...неважно...

Напустила тумана, называется. Наверно, она не слишком понимает или понимает слишком хорошо, потому что неожиданно говорит:

- Я очень рада, что ты дала ему еще один шанс.

Резко перевожу взгляд на подругу.

- Знаю, что это было сложно, и я последний человек, с которым ты хотела бы обсуждать то, что случилось…

- Почему ты мне не сказала прямо, Нур?

Этот вопрос не давал мне покоя, а ответ не дает покоя до сих пор. Я хочу знать! Почему? Ну почему ты так со мной поступила?…

Нур тупит взгляд в пол.

- Если честно, то я не знала, как тебе сказать…Такую новость просто не вывалишь, к тому же…я знала, что это несерьезно.

- Ты…знала?

- Ильяс не любит чувства показывать, но он мой брат. Мы же росли вместе…от меня не спрячешься.

- Думаешь, он ее…не любит?

- Конечно, нет! Ильяс сглупил, но ни о какой любви никогда речи не шло!

Бдыщ!

Гулкий удар разносится по коридору, и от него я снова вздрагиваю, а сама смотрю на заветную дверь. Неужели…

- Я тебе сказал уже все! - рычит Амаев, - И я не знаю, как еще мне объяснить, Зоя!

Невольно смотрю на Нур, а та глаза расширила и на меня испуганно косится. Я ничего понять не могу, а все, что могу — это распадаться на части, пока…

- У нас никогда не было отношений! Никогда их не будет! И нет ни одной вероятной вселенной, где МЫ были бы возможны!

- Как ты смеешь обесценивать все то, что было между нами?!

- А что между нами было то, а?! Мы просто трахались — это все! Я тебе ничего не обещал, и уж точно не собирался уходить от своей жены! Я этого никогда не хотел!

- Ты врешь!

- Нет, не вру! Я ошибся, когда связался с тобой! И я себя за это всю жизнь буду ненавидеть! Потому что я люблю ее! Ясно?! Я. ЕЕ. ЛЮБЛЮ! И черта с два позволю тебе это разрушить!

- Заткнись!

- Убирайся! Увижу еще раз, клянусь, я тебя уничтожу! Подойдешь к ней?! Я тебя уничтожу! Откроешь свой рот…

Полагаю, тоже уничтожит, только вслух не успевает сказать. Зоя выскакивает из кабинета, потеряв все свое самообладание, уверенность и чувство превосходства.

В слезах, соплях и прочих радостях проносится мимо нас ощипанной курицей, а до меня доходит…

Это подстава, которая, к ее печали, пошла не по плану, а я…я просто дура.

Или так должно было быть? Чтобы я научилась ему верить…

Из кабинета звучит приглушенный смех, пока я стараюсь разобраться.

- Круто…меня зачем позвал? - Марат продолжает хихикать, - Прилюдная порка, как акт возмездия?

- Я с ней наедине не останусь. К черту! Ты здесь, как свидетель!

- Свидетель? Амаев, ты шпионских сериалов пересмотрел одинокими ночами?

- А ты можешь гарантировать, что она нихрена не выкинет, а?! Я вот нет! И я не собираюсь рисковать! Дарина…она только начала идти со мной на контакт! Я еще раз не облажаюсь!

Тяжело дышит, а для меня это — музыка. Потому что нет в словах фальши, нет вранья…он действительно переживает, и это отрывает меня от места.

Как завороженная, я иду медленно навстречу своей сбывающейся с каждым шагом мечте и слышу…

- …Да ты…действительно ее любишь? Черт, мужик, втрескался в свою жену? Это звучит, как анекдот…

- Заткнись, бога ради, пока я тебя…

Ильяс обрывается на полуслове, потому что замечает меня. Оказалось, что я успела дойти до дверей, в которых застыла, а теперь смотрю на него во все глаза.

- Дарина? - хрипло спрашивает, подается вперед, а потом испуганно косится мне за спину, - Ты ее…она…Я все объясню! Это не то, чем кажется, клянусь!

Мой.

Мой…

Знаете…дальше не будет никакого разума от слова совсем. Только чувства.

Я вижу эти глаза, которые так сильно меня пьянили, и верю ему.

Абсолютно и безоговорочно.

Вполне возможно, что достаточно легко попытаться найти кучу доводов и подтверждений обратного, но…я не хочу.

Оставляю все сомнения за спиной и не оборачиваюсь, когда срываюсь со своего места и лечу ему навстречу.

Плевать.

Обманет? Переживу. Это реально пережить, но потерять его? Точнее, не попытаться построить, что так отчетливо я вижу и так сильно хочу? Вот этого я точно не переживу.

Если даже не попытаюсь.

Поэтому целую его со всей страстью, повиснув на шее.

Плевать на все. На прошлое, на ошибки — плевать. Я попытаюсь! Потому что больше всего на свете я хочу дать нам шанс, который мне самой так необходим.

Я ведь так хочу быть с ним…быть нами…

- Дарина… - шепчет, прижимая к себе тесно, - Моя девочка…

Таю. Улыбаюсь, а потом нечаянно бросаю взгляд на его стол, где как раз вибрирует его сотовый.

А там…

- Что это? - хмурюсь, касаясь кончиками пальцев бумаг, - Это…

- Хочу изменить название, - рассеянно объясняет муж, - С самого начала планировал ТК назвать так, но потом…знаешь…подумал, что это какой-то сентиментальный бред, а по факту? Миллиардеры называют же свои яхты в честь жен, чем я хуже, да?

Невольно он дает мне ответ:

«Дар» — это всегда была я. Всегда! «Дарина».

Я смеюсь, а потом снова смотрю на него.

- Думаю, сегодня мы можем пропустить ужин и сразу поехать домой.

Кадык Амаева дергается, но он быстро берет себя в руки и дарит мне хитрую улыбку.

- Извини, родная, но у нас пока только одно свидание было. По правилам их должно быть пять.

- Тогда отведи меня в ресторан сейчас, потом в кофейню, а потом в магазин за продуктами, - шепчу, делаю на него шаг и обнимаю за талию, а когда глаза поднимаю, добавляю, - Последнее свидание…хм…не знаю? Прокатимся пару кругов по району?

- Какой хороший план, зайчик мой, но…

- Я хочу вернуться домой, Ильяс, - говорю четко, - Верни меня домой, пожалуйста.

И я уверена, что пусть он смотрит на меня сейчас очень пристально — по итогу все равно будет так. Едва ли он сможет мне отказать, особенно если сам этого также сильно хочет...

Эпилог

Почти два года спустя

Я так нервничаю.

Хожу из стороны в сторону, покручивая на пальце кольцо с внушительным бриллиантом, не знаю, куда себя деть, но стараюсь все-таки найти место.

Останавливаюсь.

Шумно выдыхаю, а потом роняю взгляд на фотографию в красивой рамке — на нашу фотографию. На ней мы с Ильясом в Сочи, куда ездили шесть месяцев назад, и где, напившись дорогого шампанского, просто взяли и поженились!

Вот просто взяли и поженились!

Ну ладно. «Просто» — это очень мягко сказано. Ильясу пришлось поднять всех своих родственников, чтобы найти «людей» в местном ЗАГСе, но сказать «да» действительно было просто. Я ни о чем не жалела ни тогда, ни наутро, ни сейчас. У нас уже была сказочная свадьба с огромным платьем, смокингом и тортом, что выше меня на пару голов — и что? Кончилось так себе.

А теперь все иначе.

Наши отношения развивались медленно. По-настоящему медленно! Пусть мы тогда поехали домой вместе, и пусть я осталась у него ночевать, однако, планы «по завоеванию» свернуты не были. Следующее свидание мы провели в Париже, где гуляли весь день, а потом занимались любовью под яркие огни Эйфелевой башни.

Как в кино.

Я слегка улыбаюсь приятным воспоминаниям, а потом самой себе киваю: не трусь!

И не стану!

Беру свой плащ, натягиваю его на плечи и выхожу из нашей квартиры. Кстати, машину я все-таки водить научилась! Ясно?! Вот так! Только прохожу мимо своего симпатичного, черного Мерседеса к такси, потому что знаю, что обратно поеду с мужем.

Ох, боже, как же я все-таки волнуюсь!

Так! Успокойся! Подберись!

Подбираюсь, но растекаюсь снова, когда тихонько крадусь по теперь хорошо знакомому коридору «вымершего» ТК. Рабочий день давно закончился, и только в одном кабинете горит свет — в том, где есть табличка с моей фамилией и самым любимым именем из всех.

Наверно, история циклична все-таки, да? А может, мой «незакрытый» гештальт требует логической точки? Я не знаю. Я даже не могу объяснить, почему на миг застываю, не решаясь нажать на ручку.

В Ильясе я больше не сомневаюсь. Честно. По началу да, скрывать это смысла нет. Даже поверив ему тогда, нет-нет, а мысли о «временном» не покидали мою бедную голову, потому что…все ведь возможно, понимаете? Он может быть ослеплен сейчас, но что ему мешает поступить со мной плохо снова? Особенно если вокруг так много соблазнов?

Амаева всегда окружали и будут окружать женщины — это факт. Таких мужчин сложно обделить вниманием — тоже факт. Он красивый, успешный, фактурный такой и невероятно вкусный, так что я до сих пор нет-нет, а словлю взгляд какой-нибудь похотливой самочки, но…Знаете, я решила так: если всю жизнь буду дергаться, то куда меня это приведет, если не на больничную койку в дурке? Да и тут либо веришь, либо нет. Нельзя наполовину нырнуть — с головой, или барахтайся в стороне.

Я нырнула с головой и не жалею. Да и он меня научил доверию.

Почти два года прошло, и за два года Ильяс мне ни разу не дал поводов, даже мимолетных. Он больше не шляется по клубам, если и ходит куда-то, то всегда берет меня с собой, и не задерживается на работе допоздна. Сейчас — исключение. Это первое исключение за два года! Притом по веской причине: они открывают новый торговый комплекс, и сейчас из-за этого на мужа свалилось много работы.

Я понимаю. Мне жаль, что он так загружен, и я дико скучаю, но понимаю.

И совершенно не боюсь, когда все-таки нажимаю на ручку и открываю дверь.

Ильяс сразу вскидывает голову.

Как я и думала — один. В ворохе бумаг и под светом теплой лампы. Мрачный немного, но меня, когда видит, сразу теплеет и откидывается на спинку кресла.

- Спросил бы, что ты здесь делаешь, но дико рад тебя видеть, зайчонок…

Ты погоди пока радоваться.

Я улыбаюсь ему и захожу в кабинет, прикрывая за собой дверь. Недолго думая, защелкиваю и замочек, а потом снова на него поворачиваюсь.

- Все нормально? - тихо спрашивает, - С дедом?

- С дедушкой все отлично.

Это правда. У него недавно нашли легкую аритмию, из-за чего я сильно нервничала, но…знаете? Я за него теперь спокойна. Очень долго переживала, когда переезжала, ведь оставлять его одного не хотелось, пусть и ездила к нему каждые выходные! И сейчас, конечно, буду, но с недавних пор мне не надо звонить ему каждый вечер и напоминать о лекарствах…за меня это делает кое-кто другой.

Я часто стала думать, что, наверно, и правду говорят: ничего не происходит «просто» так. Когда дедушке после обследования, посоветовали сходить к врачу «по специальности», у меня в глазах потемнело от страха за его жизнь, однако и здесь сработала моя мнительность. Это была простая перестраховка, а вот жизнь его с той поры поменялась кардинально. Врачом оказалась его подруга детства, с которой они очень давно потеряли связь: она уехала в Германию на стажировку и встретила своего будущего мужа, а дед женился на моей бабушке. Он как-то обмолвился, что влюблен в нее был с самого, детсадовского горшка, и если бы жизнь не развела, наверно, все сложилось бы иначе. Оказывается, жизнь не только разводить любит, но и сводить тоже — они уже живут вместе! Вы представляете! И, кстати, как мы с Ильясом не тянули. Говорят, что в их возрасте это просто глупо. С таким, знаете, намеком? Что и в нашем тоже глупо. А тетя Маша — просто золото! Она о нем заботится, говорит с ним, вон они сейчас в Анапу собираются! При таких раскладах дела его идут просто замечательно! Светится весь и помолодел.

А я, кажется, так нервничаю, что у меня волосы дыбом встали.

Ильяс осматривает меня придирчиво, и я вижу, как в его глазах пробегает черная кошка.

О нет! Стоп! Я не за этим здесь!

- Я не с проверкой! - выпаливаю прежде, чем он себя накрутит, и муж дарит мне нежную улыбку.

- Точно? Если что, можешь посмотреть под столом.

Кошусь на него, кривлюсь, а потом мотаю головой. Помню, как по началу меня одолевали призраки прошлого, но сейчас, поразительно! Их больше нет.

Ничего не осталось. Наверно, я его действительно простила, да? Даже не понимаю, когда это конкретно произошло. Может быть, в тот момент, когда мы лежали на пляже в Сочи и смеялись над выдуманными мирами? Или когда он как-то утром поцеловал меня, загреб в охапку и прошептал:

«Я тебя люблю, Дарина…»

А может быть, когда он подал мне мой любимый, мягкий сыр и нарезанную клубнику, не отрываясь от новостной сводки? Потому что знал, что я завтракаю, так и мне именно так нравится — намазать его потолще на толст и накидать сверху ягод?

Я правда не знаю. Но ничего даже не вошкается в груди. Жду, что будет, но нет. Тогда я медленно, с чистой совестью, так сказать, развязываю пояс на своем плаще и роняю его к ногам. На расстоянии вижу, как дергается его кадык, и улыбаюсь. Мне нравится, как он на меня реагирует. А еще в большем восторге я оттого, что наконец-то решилась воплотить свою фантазию в жизнь.

Медленно подхожу ближе.

Люди часто говорят об афродизиаках, но забывают самый главный — взгляд мужчины, который тебя любит. Хочет. Боготворит. Это лучший стимулятор! Допинг без допинга. Наверно, если правильно смотреть, то все двери будут для тебя открыты, потому что, наверно, Ильяс открыл мне все двери именно так. Правильным взглядом, полным любви. Который стер все комплексы, преграды и страхи.

Я ведь не боюсь, когда останавливаюсь напротив, кладу руку на подлокотник и поворачиваю его на себя. И от меня не ускользает ни секунды моего допинга глаз, что сияют ярче всех звезд в небе.

- Дарина… - хрипло шепчет, и от голоса его пробегают мурашки.

Я улыбаюсь, залезаю ему на колени и провожу кончиками пальцев по щеке. Смотрю также открыто, с такой же любовью. Черт, кажется, там по плану другое, должно быть? Ну…я имею в виду, по плану соблазнения? А я…дуреха…сейчас разрыдаюсь, блин.

Ильяс сразу хмурится.

- Что случилось?

Мда.

Мотаю головой, прикрыв глаза, потом прижимаюсь к его щеке лбом и тихо усмехаюсь.

- Хотела тебя соблазнить, а…понятия не имею, что делать дальше и…

Ильяс мягко укладывает ладони мне на бедра.

- И?

- И перед самым выходом кое, что получила.

- Что? - снова напрягается, на что я цыкаю.

- Прекрати напрягаться, умоляю, ты не упрощаешь мне задачу.

А я не упрощаю ее ему. Иль бережно поднимает мое лицо за подбородок так, чтобы заглянуть в глаза.

- Дарин, если это какая-то дичь, клянусь…

- Прекрати, пожалуйста...

Если я его простила, у него самого с этим дела обстоят сложнее. Ильяс винит себя за те ошибки, что совершил, и мне от этого больно. Я хочу оставить это в прошлом, ведь для меня неприятная страница поросла мхом и покрылась плесенью, а еще...

Я снова улыбаюсь и шепчу.

- Не дичь, если ты, конечно, не шутил, когда говорил про ребенка.

В момент он деревенеет, а я прикрываю глаза и мотаю головой. Но улыбаюсь…не могу перестать! Черт, потому что я так счастлива!

- Ты…

- Да.

Смотрю ему в глаза, которые сейчас еще ярче заискрили.

- Моя задержка оказалась неложной. Перед самым выходом получила результаты и…у нас будет малыш, Иль. Я…

Не успеваю договорить весь тот бред, что стоически придумывала: и про извинения свои, и про «не вовремя», и «ты рад»? Потому что он рад! Судя по тому, как подхватывает меня на руки и поднимает, сильнее к себе прижимая.

Я слышу, как колотится сердце, как он часто-часто дышит, слышу даже, кажется, что голос упал…

- О черт…не верю...

О нет…нет-нет-нет! Я сейчас тоже заплачу! Прекрати немедленно! И вот бы возмутится, но как? Если я только сильнее могу прижиматься, даже когда он сажает меня на свой стол.

- Плохой из меня соблазнитель…Надо было потом сказать… - бубню ему в грудь сиплым голосом, а в ответ слышу смех.

Ильяс отстраняется с широкой улыбкой, по щеке меня гладит нежно-нежно, ласково, трогательно так...

- Ты для меня лучший дар, зайчонок. Моя любимая, самая родная девочка. И все лучшее — у меня только с тобой.

- Но секс у нас все равно будет? - уточняю и снова смешу его, а когда он приближается и касается губ, тут же ощущаю хорошо знакомые мурашки и электрический разрядики, пущенные в самый центр нервных окончаний.

Сразу всех!

- А ты думала, что я тебя просто так отпущу?

- Я думала, что ты меня никогда не отпустишь.

- Это правильно, зайчик, - кивает с сарказмом, медленно стягивая пиджак с широких плеч, - Любимых не отпускают. Без них жизни нет, смысла нет, красок нет — ничего нет. Как у меня без тебя не было и уже не будет. Никогда.

- Значит…у нас это серьезно, да?

Глупая шутка, знаю. Это все нервы. Я наблюдаю, как он расстегивает пуговицы на своей рубашке, и меня начинает мелко потряхивать. Это моя защитная реакция такая…он ее хорошо изучил. Она ему даже нравится. Вон как улыбается соблазнительно…

- О да, между нами все всерьез, девочка.

- Наверно, мне придется сообщить об этом своему мужу?

- А ты замужем? - вкрадчиво шепчет, подцепляя трусики указательными пальцами, - Тогда твой муж кретин. Как отпустил тебя одну в таком виде?

Задыхаюсь.

- Он на работе.

- Точно кретин…ему бы быть рядом с тобой. Дома. А он, идиот, на работе пропадает...

От ощущения скользящего шелка по коже, аж передергивает, и я закидываю головой, но потом ей мотаю.

- Нет. Он — самый лучший, и я люблю его…

Смотрю в глаза.

- Больше всего на свете.

Ильяс замирает. О черт! Я сломала игру, да? Кажется, я все похерила…судя по тому, как он на меня смотрит.

Да ба-а-алин! ДАРИНА! Вот не умеешь, не берись и…

Достроить тираду не успеваю — Ильяс резким выпадом оказывается рядом и впивается жестким, страстным поцелуем, от которого у меня внутри все сводит.

Мамочки…

- Я же ничего не испортила? - шепчу, когда он прижимается к моему лбу своим, и Ильяс мотает головой.

- Ты не можешь испортить, Дарина. Ты добавляешь и расширяешь, украшаешь…Я тебя так люблю, черт…так…что иногда мне даже страшно.

- Чего ты боишься?

Он отстраняется и смотрит мне в глаза пьяно-пьяно…

- Что я однажды тебя потеряю. Не знаю, как буду жить, если это случится…

- Не обижай меня…

- Не обижу. Я клянусь, что больше не обижу…

- Тогда я клянусь, что всегда буду с тобой рядом.

Говорят, история циклична и имеет свойство повторяться. Наверно, да. Ведь мой цикл заканчивается именно так, как начался: сексом на столе. НО! На этот раз все иначе. Потому что это любовь — каждое касание — это любовь. Я чувствую ее всей душой, когда он меня целует, когда водит по коже губами, когда шепчет нежности на ухо.

Нет грубости. Резкости. Хаотичности. Только безграничная нежность, которая на этот раз обещает начало. Да-да! Вы не ослышались! Я начинаю новый цикл — самый долгий, надеюсь, что вечный, но точно знаю, что самый интересный. Как там все будет? Никому не известно, только я в любом случае ничего не теряю. Маленькая жизнь, которая зародилась во мне — это уже самая большая награда, а что касается нас с Ильясом? Что ж…каждый человек, в конце концов, кузнец своего счастья, и от нас, наверно, зависит, как сложатся наши отношения. Я верю, что все будет замечательно. Во мне нет страха, нет нерва, нет призраков прошлого — все ушло, а главное, осталось: я его люблю, и он меня любит тоже.

Он любит...

Ему даже необязательно это говорить! Хотя он и шепчет мне всю дорогу домой, не отпуская от себя ни на секунду, и это придает мне колоссальную уверенность в будущем.

Мы со всем справимся. Мы это заслужили. Мы этого хотим. Ведь если бы не хотели, разве заключали бы брак снова? Пусть и пьяные, но осознанные, о разводе-то я больше не думала ни разу. И, надеюсь, что мне больше не придется произносить эту фразу: «дай мне развод». Она осталась в прошлом, что будет в будущем — неизвестно. Остается только жить настоящим, и я им наслаждаюсь.

Каждой. Его. Секундой.

Конец