Дежурный ангел

6

Среди ночи Роксана проснулась. Несмотря на близость спящего Имрана, делившего с ней часть своей верхней одежды, она ощущала пробирающий до костей холод. Желая согреться, молодая женщина встала и принялась расхаживать по камере. Это помогло, однако не настолько, как ей хотелось. Кроме того, тусклый свет одинокой лампочки действовал на нее удручающим образом.

Приоткрылась входная дверь, и в помещении появился один из охранников, он прошел к тому месту, где висел запасной ключ от камеры, и протянул к нему руку. Рокси тут же окликнула его:

— Эй! Вы понимаете по-английски?

От неожиданности мужчина вздрогнул и медленно повернулся в ее сторону. Убедившись, что ей удалось завладеть его вниманием, Роксана при помощи жестов стала объяснять ему свою просьбу.

— Здесь жуткий холод. Могу я получить что-нибудь вроде одеяла, или вам дан приказ заморозить меня до смерти?

Охранник не проронил ни слова и вышел. Сочтя, что ее попытки вызвать к себе жалость окончились неудачей, Рокси с досады пнула решетку. В ту же секунду дверь снова отворилась, и тот же охранник, подойдя к узнице, протянул ей сквозь металлические прутья покрывало из верблюжьей шерсти.

Рокси задержала его ладонь в своей руке, слегка пожав ее в знак благодарности. В этот момент мужчина оказался достаточно освещен, чтобы она заметила голубые глаза, внимательно наблюдающие за ней сквозь прорезь черной повязки на лице.

— Кто вы? Почему вы следите за мной? — Рокси инстинктивно сомкнула пальцы на запястье незнакомца. — Отвечайте, или я подниму такой крик, что сюда сбежится весь дворец.

— Ради бога, Рокси, пожалуйста, тише, иначе ты погубишь нас всех, — неожиданно попросил охранник знакомым голосом.

— Ангел?! — От удивления, она ослабила хватку, и он вырвался. — Но как?.. Что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь спасти шейха, его невесту и тебя заодно, — торопливо ответил Милтон, отходя к двери и прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Тишина, царящая в коридорах объятого сном дворца, видимо, успокоила его, и он вновь вернулся к Роксане.

— Я ничего не понимаю, — сказала Рокси, все еще не веря в присутствие Милтона, и потребовала: — Немедленно объясни, что происходит и какое отношение ты имеешь ко всей этой истории?

— Я работаю на Интерпол, работа на «Де Бирс» всего лишь прикрытие, позволяющее мне без лишних подозрений перемещаться по миру, — с легким вздохом сообщил Милтон и принялся рассказывать: — После твоего визита в ФБР несколько правительственных служб объединились и разработали операцию по освобождению шейха. Для международного сообщества важно, чтобы именно он, а не его брат, занимал азхарский престол. Принц Фарид связан с террористами, и мне уже доводилось встречаться с ним в ряде операций.

— ФБР?! — ошеломленно воскликнула Рокси. — Но ведь, когда я обратилась к ним за помощью, они не поверили мне?

— На этом настоял я, — признался Милтон и пояснил: — Мне не хотелось, чтобы ты подвергала опасности свою жизнь.

— Но почему? — прошептала Роксана, пристально глядя ему в глаза.

— Что бы ни произошло между нами, я все равно продолжаю оставаться твоим ангелом, Рокси. — Милтон протянул руку и с нежностью провел по ее волосам.

— Простите, — неожиданно вмешался в разговор Имран, он тоже проснулся, но некоторое время сохранял неподвижность, прислушиваясь к их беседе, — если вы друг, то, может быть, выпустите нас?

— Не сейчас, — сообщил Милтон. — Еще слишком рано. До начала штурма никто во дворце не должен ничего заподозрить.

— Штурма? — Имран поднялся и подошел к решетке. — Неужели безопасность моей персоны заслуживает столь решительных действий?

— Разумеется, шейх, — слегка склонив голову, почтительно ответил Милтон и принялся разъяснять: — На рассвете отборная группа захвата будет выброшена десантом с вертолета над территорией верхнего гарема. Я здесь только для того, чтобы провести подготовительную работу.

Затем, переведя взгляд на Роксану, он добавил:

— С этим, конечно, мог справиться любой из наших агентов, но мне не хотелось доверять жизнь любимой женщины кому-то другому.

— Вот как? — заметила Роксана, чуть приподняв бровь. — Мне казалось, ты сам поставил точку в наших отношениях, не пожелав дать объяснения по поводу своего брака и ребенка.

— Я и сейчас не могу сделать этого, — произнес Милтон, и на его лице отразилась душевная мука.

— Тогда ни к чему вести разговор о любви, — коротко отрезала Рокси и, завернувшись в одеяло, вернулась на тюфяк, всем своим видом давая понять, что считает дальнейшую беседу на эту тему бессмысленной тратой времени.

— Послушайте, — вновь привлек к себе внимание Милтона Имран. — Моя невеста… Я никуда не пойду без нее.

— Не волнуйтесь, шейх, — успокаивающе проговорил Милтон. — Я уже позаботился о том, чтобы с мисс Харт ничего не произошло. Как только десант высадится, она тут же окажется в безопасности. Положитесь на меня.

— Я верю вам, — промолвил Имран.

Из угла, где сидела Рокси, раздалось наполненное скептицизмом фырканье.

— Она любит вас, — тихо сообщил шейх, указывая в ее сторону глазами. — Это заметно даже невооруженным взглядом.

— Я знаю, — с улыбкой сказал Милтон. — Но как убедить в этом ее саму?

Оставшиеся несколько часов до начала штурма мужчины провели в беседе о внутренней политике Азхара. Рокси же усиленно изображала сон, хотя на самом деле все ее внимание было сосредоточено на Милтоне. В том, что это вызвано вполне определенным чувством, она не призналась бы ни под какими пытками даже себе.

Откровенно говоря, в душе Роксаны, как и в мыслях, царила полная неразбериха. С одной стороны, она злилась на Милтона за то, что он выступает в роли ее спасителя и ей просто положено испытывать благодарность по отношению к нему. С другой — его присутствие действовало на нее успокаивающе. Отчего-то Рокси казалось: теперь, когда он рядом, с ней не может случиться ничего плохого.

Хотя всем, кто находился в тюремной камере, и было известно о штурме, его начало все же стало неожиданностью. Сперва до их слуха донеслись отдаленные крики, а затем отчетливо прозвучал стрекот автоматной очереди.

Для Милтона это явилось условным сигналом, он торопливо открыл решетчатую дверь и выпустил пленников. Потом, приказав им следовать за собой, вывел их в темный холл, в который, судя по нарастающему шуму, уже сбегалась многочисленная охрана.

— Быстрей, — скомандовал он спутникам и бросился к лестнице, ведущей в верхнюю часть гарема.

Поднявшись по узким ступеням почти бегом, они оказались среди настоящего хаоса. Рослые десантники в защитных костюмах, с оружием наперевес, безуспешно призывали к спокойствию впавших в истерику обитательниц женской половины дворца. Растрепанные и перепуганные восточные красавицы напоминали куриную стаю, подвергшуюся внезапному нападению коршуна.

С дикими воплями они носились из стороны в сторону, призывая охрану, своего господина и Аллаха. Из всех вышеперечисленных, откликнулись лишь первые. Однако им также было нелегко сориентироваться в орущем вихре пестро разодетых наложниц.

Сохраняя завидное спокойствие и уверенность, Милтон принялся пробиваться к фонтану, у которого сосредоточилось основное количество заброшенного десанта. Имран не отставал от него ни на шаг, чего нельзя было сказать о Роксане, которой мешали так и норовящие слететь с ног чувяки.

В какой-то момент она споткнулась и упала, а поднявшись, поняла, что потеряла спутников из виду. Роксана уже хотела громко позвать Милтона, когда внезапно чья-то рука закрыла ей рот, а злобный голос над самым ухом прошипел:

— Это ты во всем виновата. Не так ли?

Охваченная ужасом, она сделала рывок вперед, но Фарид крепко держал ее, не позволяя выскользнуть из своих рук. С трудом изловчившись, ей все же удалось закричать.

— Рокси, ты где? — раздался встречный крик Милтона, но она уже не могла ответить ему.

Толкнув плечом ближайшую дверь, Фарид потащил ее вглубь извилистых коридоров дворца. Первое время она еще предпринимала попытки вырваться, но после нескольких довольно увесистых оплеух со стороны похитителя сникла.

Вот и все, думала Роксана. Восточная сказка неожиданно обернулась страшной реальностью. Это конец. Принц, чьи планы ей удалось сорвать, вряд ли отпустит ее живой.

Перед глазами, словно в кино, промелькнули самые яркие эпизоды последних дней: встреча с Джейсоном, поиски Симоны, ночь в камере с шейхом… и появление Ангела.

Почувствовав, что погони за ними нет, Фарид остановился, чтобы немного отдышаться. Швырнув пленницу на пол, он наступил ей на руку, чтобы она не вздумала убежать, а затем проговорил:

— Пусть Имран со своей светловолосой сучкой торжествуют. Ты этого не увидишь. Знаешь, что ждет тебя?

Он оскалил зубы в такой жуткой улыбке, что по телу Роксаны пробежала дрожь.

— Я увезу тебя в самый отдаленный район Азхара. Туда, где еще живы традиции и с неверными поступают очень просто — рвут на части.

Неожиданно позади них послышались быстрые шаги и прозвучал голос Милтона, зовущий Роксану.

— Я здесь… — крикнула она и взвыла от боли, потому что Фарид схватил ее за волосы и рывком поставил на ноги, вновь заставляя бежать.

Вот узкий коридор окончился, приведя их в большой зал со множеством дверей. Оглянувшись назад, принц торжествующе рассмеялся.

Теперь никакая погоня ему была не страшна. Преследователям придется изрядно попотеть, прежде чем они установят, за какой именно дверью он скрылся со своей жертвой. Осталось сделать лишь шаг…

Навстречу мятежному принцу из полумрака шагнул мужчина в восточном одеянии и загородил дорогу.

— Отпусти женщину, Аль Джамаль, и я позволю тебе уйти.

Голос незнакомца был спокоен, но в то же время наполнен силой, достаточной для того, чтобы понять: его владелец не склонен к шуткам. Однако Фарид, оглушенный близостью спасения, не услышал этого предостережения.

— Прочь с моего пути, — рявкнул он, делая попытку оттолкнуть случившуюся помеху в сторону.

— Отпусти женщину, — вновь повторил незнакомец, уже с некоторым нажимом, и не двинулся с места.

Только сейчас до Фарида дошло, что перед ним оказался достойный противник. Он пристально вгляделся в его лицо и потребовал:

— Выйди на свет. Твой голос мне знаком, но я не могу вспомнить…

Неизвестный сделал шаг вперед, и Роксана, одновременно со своим похитителем, воскликнула:

— Джейсон!

Полуазхарец-полуангличанин Джейсон Ласки стоял перед принцем, заложив пальцы рук за яркий малиновый кушак. Спокойный и непоколебимый, словно скала, он смотрел на Фарида без ненависти, однако его взгляд ничего хорошего не предвещал.

— Ты оказался не на той стороне, Ласки, — процедил сквозь зубы Фарид. — Это я тебя прошу: уйди, и я пощажу тебя.

Его противник звонко рассмеялся и с вызовом проговорил:

— Оставь женщину в покое, Фарид. Ты же мужчина, так будь им до конца. Давай сразимся один на один. Победитель получит все.

Понимая, что иного выхода у него нет, принц отшвырнул Рокси к стене, выхватил из-за пояса короткий нож и набросился на Джейсона.

Больно ударившись головой при падении, Роксана на короткий период потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то, будто в дурном сне, увидела, как мужчины кружат друг с другом в страшном танце.

Неизвестно откуда, в руке Джейсона тоже появился нож. С немного загнутым лезвием, он был длиннее, чем у Фарида, но принц обладал большей ловкостью, что уравновешивало их шансы на победу.

Так или иначе, но на плечах и груди соперников уже имелись значительные порезы, и кровь сочилась из ран, усеивая багровыми кляксами белые плиты мраморного пола. Впрочем, это лишь разжигало ярость дерущихся, заставляя не обращать внимание на боль.

Роксана, которая много раз видела в кино подобные сцены, всегда удивлялась поведению героинь. Вместо того чтобы помочь своему заступнику, они неподвижно наблюдали за боем. Это всегда раздражало ее, и она обвиняла создателей фильма в ненатуральности.

Теперь же, когда ей самой пришлось оказаться в такой ситуации, Роксана не чувствовала сил даже на то, чтобы пошевелить пальцами, не говоря уже о каких-нибудь более решительных действиях. Страх сковал ее тело, точно заключив его в тесный саркофаг. Страх не за себя, а за Джейсона.

Затаив дыхание, она скользила взглядом вслед за темноволосым англичанином, который, подобно гепарду, с кошачьей грацией вился возле Фарида, стремясь достать его ударом своего ножа. Лицо Джейсона выражало предельную сосредоточенность и напряженность.

Закусив губу, он крутился волчком, приседал, прыгал, делал резкие выпады, уходил в сторону, будто заправский боец, медленно, но верно изматывая противника. Роксана одобрительно кивала. С таким ловким соперником, как принц, это являлось единственно верным поведением.

Раздался шум, и в зал ворвался Милтон в сопровождении трех десантников. Завидев его, Рокси бросилась к нему навстречу:

— Милтон!

Этого было достаточно для того, чтобы отвлечь внимание Джейсона от сражения. Воспользовавшись этим, Фарид сделал резкое движение снизу, а спустя мгновение уже бежал прочь, оставив англичанина медленно оседать на пол.

— Нет!

Крик Роксаны разорвал внезапно наступившую тишину. Она подбежала к Джейсону и, подхватив его за талию, помогла ему сесть. На малиновой ткани кушака она не сразу заметила расползающееся пятно крови. Подоспевший следом Милтон оказался более внимательным.

— Живот, — коротко сообщил он и, обратившись к десантникам, приказал: — Берите его, мы еще можем успеть оказать ему помощь.

Солдаты тут же подхватили раненого на руки и понесли к выходу.

Рокси, забыв о том, что еще некоторое время назад сама находилась на волосок от смерти, бежала рядом, держа Джейсона за руку, и приговаривала:

— Только не умирай… Держись… Только не умирай…

Когда вызванный Милтоном по рации вертолет взлетал с площадки на крыше дворца, Рокси сидела в кабине, держа голову Джейсона на своих коленях, и слезы бежали по ее щекам. Агент Грин расположился рядом с пилотом.

— Через пятнадцать минут будем в клинике. Шейх уже связался с врачами. Нас ждут лучшие специалисты, — сказал он, повернувшись к Роксане.

Она молча кивнула и склонилась над Джейсоном. В его бледном, словно пергамент, лице не было ни кровинки, зато из раны кровь выступала в изобилии, и это несмотря на уколы, которые были сделаны ему на месте. Рокси еле успевала менять марлевые тампоны, которые здесь же скручивала из бинтов. Запасы индивидуальных аптечек, изъятые у десантников, оказались очень кстати.

Они пролетели примерно полпути, когда Джейсон, издав короткий стон, пришел в себя и открыл глаза. Встретившись взглядом с Роксаной, он неожиданно улыбнулся и произнес:

— Камиля…

— Бредит? — встревожено спросил Милтон.

— Нет, — всхлипнув, ответила Рокси и пояснила: — Это он так меня называет. Камиля по-арабски значит «совершенная».

— Моя Камиля… — повторил Джейсон, а затем задрожал так мелко, словно через его тело пропустили заряд тока, и затих. Взгляд карих глаз, с любовью устремленных на Рокси, остекленел.

— Боже, нет, — простонала она, сжимая Джейсона в объятиях, как будто это могло вернуть ему жизнь. — Не-е-е-т…

Разум Рокси отказывался признавать смерть того, кто подарил ей свою любовь, кто пожертвовал собой ради нее. Осмысление произошедшей трагедии наступило чуть позже, а вместе с ним в душу хлынуло горькое чувство собственной ответственности.

— Господи, это я во всем виновата. Это из-за меня… — точно одержимая шептала Рокси, пока вертолет приземлялся во дворе клиники, и всхлипнула, увидев, как к нему спешит бригада врачей с носилками, еще не зная о том, что все уже бесполезно…

Весь следующий вечер Роксана провела, не покидая отведенных ей покоев дворца шейха.

Отвернувшись к стене, она бессмысленным взглядом смотрела на длинную тень, заползающую в комнату со стороны сада.

Убитая горем, замкнувшаяся на мысли о собственной вине в смерти Джейсона, Рокси никак не реагировала на слова тех, кто приходил утешить ее. Ни Бусайна, ни сам шейх, ни даже Симона не могли вызвать в ней былого интереса к жизни.

Такое состояние Роксаны начало уже вызывать серьезные опасения у приглашенного для нее врача. После часа наблюдений он заявил, что если в ближайшее время она не преодолеет свою апатию, то следует говорить о жесточайшей депрессии, которая вполне может привести к суициду.

И тогда попытку достучаться до сознания Роксаны решил сделать Милтон. Впрочем, он никогда не осмелился бы на это, если бы его не попросила Симона. Находящаяся на грани отчаяния из-за состояния подруги, она решила испробовать последнее средство, втайне надеясь на удачу.

Милтон тихо вошел в наполненную вечерним сумраком комнату и осторожно сел на край софы, на которой, подтянув ноги к груди, лежала на боку Рокси. Она никак не отреагировала на подобное вторжение, и тогда он, собравшись с мыслями, заговорил.

Нет, он вовсе не обращался к ней с призывами или мольбами, как прочие. Его слова не были напрямую направлены к Роксане. Милтон рассуждал вслух, будто вовсе и не ожидая, что кто-то станет прислушиваться к нему.

Между тем именно такая манера разговора привлекла ее внимание. Против воли она начала переосмысливать все то, о чем ей сообщал его спокойный, уверенный голос.

— Когда мы теряем кого-то из близких, дорогих нашему сердцу людей, то, сами того не понимая, принимаемся искать в этом какой-то смысл, подозревая, что подобное испытание дано нам в наказание за какие-либо грехи, — тихо говорил Милтон. — Постепенно чувство собственной вины заполняет все сознание и заставляет забывать обо всем хорошем, что оставил по себе в памяти ушедший. А это и есть ложный путь.

— По-твоему выходит, смирение лучше? — Рокси сама не заметила, как вступила с ним в дискуссию.

— Я говорю не о смирении, а о жизни, — не показывая радости от достигнутого эффекта, ответил Милтон и принялся развивать высказанную мысль: — Все в этом мире существует ради жизни: вырастают деревья, всходит солнце, рождается человек…

— Но деревья рано или поздно засыхают, солнце заходит, а человек превращается в ничто. Смерть всегда торжествует, — возразила ему Рокси.

Она повернулась к собеседнику лицом и приняла сидячее положение.

— А память?! — с неожиданной горячностью воскликнул Милтон. — Память для того и дана людям, чтобы уберечь самое дорогое от тлена. То, к чему всегда так тянется сердце: теплоту дружеских объятий, любовь…

— Что можешь ты знать о любви? — оборвала его Рокси, неожиданно приходя в возбуждение. — Ты, который не способен на это чувство. Почему Бог допускает подобную несправедливость? Это не Джейсон должен был умереть, а…

Рокси внезапно замолчала, с опозданием осознав, что произносит страшные вещи, и испуганно посмотрела на Милтона.

Бледный, точно мел, он медленно поднялся, пошел к выходу, и, обернувшись уже в дверях, каким-то чужим голосом уронил:

— Я рад, что ты чувствуешь себя лучше.

Дождавшись, пока его шаги смолкнут, удалившись по коридору, Рокси упала на пол и разрыдалась, понимая: только что она причинила боль человеку, которого продолжала любить, несмотря ни на что…

На следующий день, при личном присутствии шейха Имрана, состоялся джиназа — погребальный обряд по-восточному обычаю. Омытое тело Джейсона отнесли на мусульманское кладбище, поместили в вырытую в земле нишу и установили над ней гранитную плиту.

Роксана не присутствовала при этом. Ей пришлось бы сдерживать боль от постигшей утраты, чтобы не нарушать обязательной для обряда тишины. Облаченная в белые траурные одежды, она прощалась с Джейсоном по-своему.

Стоя на самой верхней террасе дворца шейха Азхара, Роксана провожала глазами медленно заходящее за линию горизонта солнце и шептала:

— Прощай, верный друг. Однажды придет мой час, и я встречу его с улыбкой, потому что буду знать: по ту сторону жизни ты ожидаешь меня.

Теплый ветер подхватывал ее слова и уносил вдаль, передавая пескам пустыни, которые хоронили их в своем безмолвии.

Внезапно Роксана ощутила на плечах дружеское пожатие и оглянулась. Это Симона пришла, чтобы разделить с ней ее одиночество и ободрить.

Окинув приятельницу изучающим взглядом, Рокси подумала, что события последних дней сильно изменили мисс Харт. Куда делась та немного взбалмошная особа, одержимая модой и мужчинами, которую она знала в Нью-Йорке? Сейчас перед ней стояла спокойная женщина, на лице которой ясно отражалось душевное умиротворение.

Подобные мысли вызвали на лице Рокси улыбку, и это не ускользнуло от внимания Симоны.

— Ты улыбаешься, значит, твоя жизнь пускает новый росток, — с удовлетворением отметила подруга. — Пройдет еще немного времени, и он раскроется прекрасным цветком.

— Восточная мудрость? — поинтересовалась Рокси.

— Моя собственная, — ответила Симона и, в свою очередь, шутливо спросила: — Что ты собираешься делать теперь, когда разоблачила заговор против азхарского правителя? Может, останешься здесь в качестве руководителя спецслужб? Уверена, Имран уже подумывает об этом.

— О нет! Я по горло сыта большой политикой. Еще одного такого приключения мое сердце не выдержит, — заявила Рокси. — Я вернусь в Нью-Йорк, вновь засяду в редакции «Шарма» и буду счастлива, погрузившись в решение животрепещущих вопросов о липосакции, кризисе среднего возраста и последней коллекции Готье.

— А Милтон Грин, твой Ангел-хранитель? Ты думала о встрече с ним? — продолжила расспросы Симона.

— Зачем? Это же бессмысленно. Он женат, у него есть ребенок и тайны. Слишком много тайн для меня одной. — Рокси сделала глубокий вдох и сменила тему нелегкого для нее разговора. — А что Фарид? О нем ничего не слышно?

— Скрывается где-то в пустыне, среди преданных ему племен, — сообщила Симона. — Однако после того как азхарцам станет известно о коварных замыслах, которые принц вынашивал против брата, он долго не продержится. К тому же люди Имрана уже вышли на его след.

— Знаешь, мне немного даже жаль Фарида. Он стал жертвой собственного тщеславия, — произнесла Рокси.

— А мне нисколько, — заметила Симона, и в ее голосе появились жесткие нотки. — Принц должен был предвидеть: рано или поздно ему придется собрать плоды с того, что было им посеяно.

— Согласна, — проговорила Рокси, провожая последние солнечные лучи печальным взглядом…

Оглядев себя в зеркале, Роксана осталась довольна. Модный, цвета океанской волны костюм из последней коллекции Тома Форда, прекрасно сидел на ее стройной фигуре.

Еще раз пробежавшись щеткой по густым темным волосам, свободно ниспадающим на плечи, Рокси взглянула на часы. До начала приема, присутствовать на котором она клятвенно обещала Симоне, оставалась еще масса времени.

Стараясь чем-нибудь занять себя, Рокси направилась в кухню, чтобы сварить кофе. По дороге ей на глаза попалась сиротливо притаившаяся у стены резиновая мышь — единственное оставшееся у нее напоминание о Мартине.

Дик Санчес, заботам которого она поручала кота на время своего отъезда в Азхару, так сдружился с рыжим обжорой, что, когда пришло время, тот не захотел возвращаться к законной хозяйке, и Рокси была вынуждена уступить его желанию. Разумеется, в этом была своя положительная сторона.

Ей больше не надо было торопиться домой после работы, чтобы покормить питомца. Кроме того, теперь она свободно могла летать в долговременные командировки.

Но все же с исчезновением рыжего толстячка в ее жизни возникла какая-то пустота. Рокси не раз ловила себя на том, что каждый раз, открывая дверь квартиры, ожидает: Мартин выбежит ей навстречу и примется, путаясь под ногами, выклянчивать еду. Как бы то ни было, он являлся неплохим компаньоном в долгие одинокие вечера, и она скучала по нему.

Постепенно мысли Роксаны плавно перешли с Мартина на собственную жизнь. С тех пор, как она вернулась из Джуманы в Нью-Йорк, прошло три месяца, и произошедшие некогда в Азхаре события уже успели стать для нее чем-то вроде туманных воспоминаний. Однако изредка они нет-нет, да и давали о себе знать. Как, например, сегодня.

Симона, два месяца назад наконец ставшая законной миссис Аль Джамаль, после долгого отсутствия вернулась в Нью-Йорк вместе с мужем и давала в честь своего приезда грандиозный прием в роскошном особняке азхарского посольства. В числе гостей обещалось быть множество знаменитостей: актеров, политиков и представителей высшего света.

Откровенно говоря, Рокси, не особо любившая подобные сборища, с большим удовольствием осталась бы дома, чтобы провести вечер, лежа в постели за чтением интересной книги, но отказать Симоне было невозможно. Кроме того, шейх Имран лично выразил в телефонном разговоре надежду на то, что увидит ее у себя в гостях.

Кофе был сварен и выпит, а время до начала приема все еще медленно тянулось, и тогда Рокси решила не брать такси, а пройти к посольству пешком. Благо оно располагалось всего в шести кварталах от ее дома. Набросив на плечи великолепную шиншилловую шубу — подарок Симоны, и прихватив с туалетного столика сумочку, она вышла на улицу.

Поздняя осень в Нью-Йорке удивительно красива. Тропинки парковых аллей усыпаны золотистой листвой, таинственно шуршащей под ногами при каждом шаге. Оголенные деревья протягивают ветви к небу, точно монахини во время молитвы. И воздух совершенно особый, прохладный, рождающий в душе ощущение чего-то неуловимо-прекрасного.

Роксана медленно шла через небольшой парк, наслаждаясь прогулкой. Несмотря на то, что лучи закатного солнца все еще золотили верхушки деревьев и крыши расположенных рядом домов, фонари по краям дорожки уже начали разбрасывать вокруг себя мягкий свет, который с наступлением сумерек значительно усилится.

Вечерний Манхеттен существовал привычной жизнью. Шуршали шинами и сигналили клаксонами пролетающие мимо автомобили, выгуливали собак домохозяйки, уличные цветочницы торопились распродать остатки своего товара по дешевке.

Не удержавшись, Роксана купила у одной из них букет желтых тюльпанов. Полураскрывшиеся бутоны источали тонкий аромат, и она уткнулась в цветы носом, зажмурившись от удовольствия. На ее лице возникла блаженная улыбка, и отметка на шкале «Настроение» стремительно поползла вверх. К тому времени, когда Рокси подошла к посольству, она ощущала себя просто великолепно, что во многом объяснялось еще и радостью от предстоящей встречи с друзьями.

Охранник на входе сверился со списком приглашенных на прием лиц и пропустил ее внутрь. Роксана оставила шубу и цветы в гардеробе и влилась в вереницу гостей, змейкой поднимающихся по широкой лестнице туда, где их приветствовали хозяева.

От обилия сверкающих драгоценностей, украшающих шеи, руки и уши окружающих ее знаменитостей, у Рокси зарябило в глазах. Она внезапно почувствовала некоторую неловкость от того, что на фоне такого великолепия смотрится более чем скромно, и испытала сильное желание сбежать. Однако было уже поздно…

— Здравствуйте, мисс Клейтон, — поздоровался с ней шейх и, вежливо склоняясь к ее руке, тихо добавил: — Я действительно рад вас видеть, Рокси.

Искренняя теплота, наполнявшая его голос, заставила Роксану забыть о недавнем смущении. Она улыбнулась и так же негромко ответила:

— Мне тоже приятна наша встреча, шейх.

— Имран, — поправил ее хозяин. — Для вас я всегда буду просто Имраном, в память о совместном заключении.

Он неожиданно подмигнул ей и предоставил вниманию Симоны, которая с нетерпением дожидалась возможности обнять подругу. Радостно расцеловавшись, женщины обменялись короткими комплиментами.

Прошептав, что позже непременно улучит время пообщаться с ней наедине, миссис Аль Джамаль, помня об обязанностях хозяйки приема, обратилась к следующей гостье, а Роксана прошла в зал. Остановившись на пороге, она испытала такое чувство, будто снова оказалась в Азхаре.

Слуги в восхитительных национальных одеяниях умело лавировали между группами гостей, разнося на огромных подносах изысканные лакомства. На сцене, устроенной вдоль одной из стен, выступала смуглая певица. Ее голос чарующей мелодичностью рождал в сознании слушателей сказочные образы древней культуры Востока.

Здесь же, под это пение, демонстрировали свое искусство прекрасные танцовщицы, чьи тела скрывались под полупрозрачными вуалями.

Скользнув взглядом по лицам собравшихся, Роксана заметила несколько знакомых, среди которых находился и Дик Санчес. Направившись к нему, она вдруг услышала, как ее кто-то негромко окликнул, а спустя мгновение оказалась в объятиях пожилой женщины.

— Бусайна! — воскликнула Рокси, не скрывая радости от неожиданной встречи. — Откуда ты взялась?

— После того, как господин Джейсон ушел по дороге к своим предкам, миссис Симона взяла меня к себе, — пояснила старая служанка. Она нежно коснулась волос Роксаны и дрожащим от волнения голосом произнесла: — Ты стала еще прекрасней, моя Камиля.

— Камиля, — с внезапной грустью повторила вслед за ней Рокси. — Меня давно уже никто так не называет. С того времени, как Джейсон… Я до сих пор виню себя за его смерть.

Она замолчала, с трудом удерживая подступившие к глазам слезы.

— Это неправильно, — со старческой прямолинейностью заявила Бусайна, беря ее за руку и отводя в сторону. — Мой господин погиб ради того, чтобы ты была счастлива. И если это не так, значит, все было напрасно. Не позволяй себе замыкаться в собственной боли, откройся миру и позволь любви свить гнездо в твоем сердце.

— Я бы с радостью так поступила, если бы это было так просто, — с легким вздохом проговорила Рокси.

К ним подошел один из слуг и, обращаясь к Бусайне, что-то проговорил по-арабски, она кивнула и, извинившись перед собеседницей, поспешно удалилась с ним. Оставшись в одиночестве, Рокси разыскала Дика Санчеса и, спустя несколько минут, уже вовсю дискутировала с ним на тему взаимодействия европейской и арабской культур, весьма точными замечаниями вызывая уважительные взгляды окружающих.

— Откуда такие суждения в голове нью-йоркской жительницы? — полюбопытствовал у нее один из собеседников. — Неужели Манхеттен превратился в филиал «Белого дома»? Ваши познания в области внешней политики сделают честь любому тамошнему аналитику.

— О нет, — слегка покраснев от подобного комплимента, ответила Рокси. — Я не столь умна, как вам кажется. Просто мне довелось услышать мнение шейха на этот счет за то время, что мы провели с ним вместе в заключении.

Последняя фраза вызвала взрыв смеха у слушателей.

— Вы с шейхом, в заключении? У вас потрясающее чувство юмора, Роксана, — проговорил тот, кому предназначались ее слова.

Рокси ничего не сказала на это, лишь обменялась многозначительным взглядом с Диком Санчесом. Он относился к тем немногим, кому было известно о роли, которую она сыграла в азхарской истории с освобождением шейха из плена.

Прием находился в самом разгаре, когда Имран Аль Джамаль неожиданно попросил внимания у своих гостей. В начале речи он поблагодарил собравшихся за то, что они откликнулись на его приглашение. Сказал о том, как ценит дружбу между американским и азхарским народами. А в завершение, выдержав некоторую паузу, произнес:

— Всем прекрасно известно о том случае, когда я и моя жена стали пленниками во время попытки государственного переворота. Признаюсь, после нескольких дней заточения я уже готов был впасть в отчаяние, когда судьба подарила мне встречу с удивительной женщиной. Ее мужество, жертвенность и преданность дружбе стали для меня достойным подражания примером.

Отыскав взглядом Рокси, оратор улыбнулся, и в его глазах загорелись лукавые искорки.

— Эта женщина тогда сказала мне, что, если придется рассказать об этом случае своим знакомым, ей вряд ли поверят. А я дал обещание, что сделаю все, чтобы подтвердить ее слова. Впрочем, мне не всегда удастся оказаться рядом, поэтому я придумал кое-что получше.

Он сделал рукой чуть заметный знак, и к нему подошел один из слуг, протянув маленькую коробочку темной кожи. Шейх открыл ее и повернул так, что собравшиеся в зале смогли увидеть великолепную платиновую брошь. Изображающая звезду и полумесяц — символы мусульманской веры, она покоилась на подушечке из черного бархата, сверкая множеством бриллиантов.

По залу разнесся восхищенный шепот. Дождавшись, пока он стихнет, Имран продолжил:

— Это не просто украшение, а особый знак отличия, которым до этого дня награждались лишь мужчины, и то при условии, что они принцы крови. Любой житель Азхара, едва взглянув на него, поймет: перед ним человек, заслуживающий уважения и высших почестей. Сегодня он украсит ту, что достойна такого отношения. Я говорю о вас, мисс Роксана-Александра Клейтон.

Под изумленными взглядами тех, кто еще недавно смеялся над ее словами, Рокси подошла к Имрану и приняла драгоценную награду. Произнося благодарственную речь, она не испытывала особого волнения, возможно, потому, что происходящее казалось ей волшебным сном. И только когда Симона поцеловала ее, Рокси осознала: это правда.

Стараясь избежать дальнейшего внимания к своей персоне, она, улучив мгновение, покинула зал и скрылась в дамской комнате. Здесь, открыв кран и смочив лицо холодной водой, Роксана сделала три глубоких вдоха, чтобы справиться с учащенным сердцебиением.

— Поздравляю, — прозвучал за ее спиной дружелюбный женский голос.

Рокси оглянулась и увидела перед собой женщину, которую когда-то безуспешно пыталась возненавидеть. Глория Грин сидела на низкой кушетке, держа в руке дымящуюся сигарету. Оказывается, жена Милтона курит?

Перехватив ее взгляд, Глория смущенно улыбнулась и сказала:

— Дурная привычка, еще с колледжа. Столько лет, а все не могу с ней расстаться. Если бы об этом прознали газетчики, они пришли бы в экстаз, ведь я возглавляю антиникотиновую компанию в нашем штате. Странный парадокс жизни, не правда ли?

Немного растерявшись от такой встречи, Рокси как-то неопределенно кивнула и взялась за ручку двери, собираясь выйти, но Глория ее окликнула:

— Постойте. Побудьте со мной еще немного, хотя бы пока я докурю. Не люблю одиночества. Муж смеется и считает это моей фобией. Он ведь известный психоаналитик.

Роксана остановилась и, не удержавшись от смешка, заметила:

— Я всегда считала, что Милтон Грин эксперт «Де Бирс». Неужели ко всем прочим своим талантам он еще владеет и психоанализом?

— Милтон?! — удивленно воскликнула Глория. — С какой стати? Разве вы не знаете, что мы разошлись? По-моему, об этом писали все газеты. Я теперь миссис Барт Ченинг.

Услышанная новость поразила Роксану, точно удар молнии. Она изменилась в лице и слегка осипшим от волнения голосом спросила:

— Когда это произошло?

— Дайте подумать. — Глория наморщила лоб, демонстрируя активную мыслительную работу. — Примерно полтора месяца назад. После нескольких лет, в течение которых нам пришлось разыгрывать влюбленную семейную пару, это стало настоящим облегчением для нас обоих. И у моего сына наконец появился законный отец.

— Разве его отец не Милтон Грин? — осторожно поинтересовалась Рокси.

— Что вы? — покачала головой собеседница. — Теперь, конечно, совсем другое время, и я больше не делаю из этого тайны.

Глория глубоко затянулась, выпустила в воздух серое облачко дыма и принялась рассказывать:

— Лет восемь назад, когда мне оставался год до окончания университета, у меня случился роман с женатым мужчиной, и я забеременела. Мой возлюбленный уже тогда был известным человеком и не мог позволить себе оказаться в центре скандала с незаконнорожденным ребенком. Откровенно говоря, мы оба находились на грани паники. Милтон, будучи для меня близким другом с самого детства, предложил очень простой выход. Он сделал мне предложение, и наши родители оказались на седьмом небе от такого счастья.

Стряхнув остатки пепла в урну, Глория загасила окурок.

— По сути, наш брак с ним был фиктивен. Предоставив Милтону абсолютную свободу, я все эти годы продолжала тайно встречаться с Бартом, а недавно он овдовел и мы узаконили наши отношения.

— Но почему?.. — Рокси устремила на собеседницу недоумевающий взгляд.

— Вы, наверное, хотите спросить, почему я так разоткровенничалась с вами? — опередила ее вопрос Глория. — Все дело в том, что я узнала вас. Однажды нам довелось встретиться, помните? Это случилось на благотворительном вечере. Вы еще тогда так быстро убежали. А Милтон, бедняга, очень переживал по этому поводу. Он любит вас. Поверьте, за те годы, что мы провели бок о бок, я достаточно хорошо сумела изучить его.

— Господи! — Рокси заметалась из стороны в сторону, а затем, внезапно остановившись, поинтересовалась: — Где он может быть сейчас?

— Это время года Милтон обычно проводит в своем рыбачьем доме на озере Эри, в Пенсильвании, — сообщила Глория и предложила: — Если желаете, могу объяснить, как туда добраться поскорей.

Спустя двадцать минут, наскоро простившись с Симоной, Рокси выскочила на улицу и, поймав такси, отправилась домой. Ей предстояло упаковать багаж из теплых вещей и провести несколько часов за рулем автомобиля. Однако трудности долгой дороги не пугали Рокси, потому что она точно знала, что по окончанию пути ее ожидает счастье…

Когда машина Роксаны подъехала к озеру, над его зеркальной гладью уже занимался рассвет. Заглушив мотор, она вышла, любуясь развернувшимся перед глазами пейзажем.

Стаи пеликанов, пернатых обитателей побережья, уже начали пробуждаться от сна, и теперь одна из птиц нет-нет, да и взлетала, чтобы расправить крылья. Первые солнечные лучи скользили по воде, создавая иллюзию, будто вся поверхность озера усыпана бриллиантовой пыльцой.

Сделав глубокий вдох, наполнив легкие чистым воздухом нетронутого цивилизацией уголка природы, Роксана вспомнила наставления Глории и осмотрелась. Чуть в стороне от дороги, с которой она только что съехала, нависая почти над самым берегом, стоял дом. Сложенный из потемневших от времени бревен, он тем не менее не создавал впечатления ветхости.

От небольшой пристроенной к нему веранды к озеру спускалась крутая лестница, оканчивающаяся короткой дощатой пристанью. Из покачивающейся на привязи лодки выглядывали рыболовные снасти, с вечера приготовленные к утреннему клеву.

Хлопнула дверь, и из дома показался Милтон. На нем были синие джинсы, высокие непромокаемые сапоги до колен и армейская куртка с множеством карманов, карманчиков и кармашков самого разного предназначения. Насвистывая веселый мотивчик, он стал спускаться к воде, и в этот миг Рокси окликнула его.

Явно не ожидавший приезда гостей, Милтон вздрогнул и, приложив ладонь козырьком к глазам, посмотрел в ее сторону. Секунда, и он, лихо перепрыгнув через перила, уже бежал по берегу к ней.

Когда до Роксаны оставалось чуть больше пяти метров, Милтон перешел на шаг. Приблизившись, он немного помедлил, а затем, взяв ее руку, прижался к ней губами и прошептал:

— Я знал, ждал, верил, что однажды это случится, и ты приедешь ко мне.

В ответ Рокси коснулась его покрытого легкой щетиной лица, вкладывая в этот жест всю нежность, которую до этого носила в своем сердце, и так же тихо проговорила:

— А я надеялась на то, что ты знаешь, ждешь и веришь…

Они обнялись и некоторое время стояли неподвижно, прислушиваясь к биению своих сердец, не решаясь отпустить друг друга, а затем, взявшись за руки, направились к дому. Все, что когда-то происходило между ними, требовало долгого объяснения, но из их уст не вырвалось ни единого слова. Потому что слова были лишними там, где говорили глаза…

Солнце, льющееся нескончаемым потоком через окно, наполняло золотистым светом спальню, почти все пространство которой занимала огромная самодельная кровать, покрытая толстой медвежьей шкурой. В воздухе парили крошечные пылинки. Некоторые из них оседали на покрытых бисерной россыпью влаги обнаженных телах влюбленных, которые отдыхали, утомленные страстью.

Подложив одну руку под голову, другой рукой Милтон прижимал к себе Роксану, чьи густые волосы укрывали его грудь. Погруженная в свои мысли, она медленно рисовала пальцем причудливые узоры на теле возлюбленного, изредка издавая протяжные вздохи.

— О чем грустишь, мое сердце? — встревожено обратился к ней Милтон. — Что-то беспокоит тебя? Что? Скажи? Я постараюсь помочь тебе. Ты же знаешь, нет ничего, с чем бы не мог справиться твой Ангел.

— Время, — коротко произнесла Роксана после некоторой паузы и пояснила: — Я думаю о том, сколько времени нами было потеряно по моей вине. Если бы я тогда поверила тебе, то мне удалось бы избежать множества ошибок…

— Не вини себя, — остановил ее покаянную речь Милтон. — Не стоит оглядываться назад, когда впереди еще целая жизнь. Что толку перебирать воспоминания, если можно наслаждаться настоящим и мечтать о будущем.

Слова любимого успокоили Рокси, на ее губах появилась счастливая улыбка, она подняла голову и, отбросив с глаз мешающую прядь волос, спросила:

— За что ты меня так любишь, Ангел?

— А за что любят солнце, звезды, небо? — ответил вопросом на вопрос Милтон и сам пояснил. — Они просто есть, и уже этого довольно, чтобы душа человека наполнялась радостью.

Рокси рассмеялась и, потянувшись, поймала губами улыбку на его лице. В тот же момент, Милтон обхватил ее руками и, перевернувшись на живот, оказался сверху, точно и впрямь ангел, спешащий укрыть свою подопечную от бед. Рокси затихла и с ожиданием посмотрела в его глаза.

Милтон опустил голову и коснулся ртом груди возлюбленной, кончиком языка слегка поиграл с ее сосками, затем медленно направился ниже, не прекращая чувственных ласк. Омываемая волной наслаждения, Рокси затрепетала под его прикосновениями и, будучи не в силах сдерживать восторг, застонала.

Этот стон стал своеобразным сигналом для Милтона. Он понял, что она готова принять его любовь, и без промедления ринулся к желанной цели. Мышцы рук, удерживающие спортивное тело Милтона на весу, налились силой, образовывая красивый рельеф, рот приоткрылся, выпуская наружу рожденный страстью рык.

Роксана почувствовала, что отныне она и ее возлюбленный составляют единое целое. Восхитительное ощущение близости не столько истощало их силы, сколько придавало новые, лишая усталости и требуя, чтобы они продолжали одарять друг друга своей любовью.

Развязка наступила неожиданно и была столь прекрасна, что и Милтону, и Роксане, чьи голоса еще мгновение назад сливались в едином восторженном крике, потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Ошеломленные всем случившимся, покрытые каплями пота они лежали неподвижно. Их руки все еще переплетались в тесных объятиях, а глаза по-прежнему были устремлены друг к другу.

Первой нарушила тишину Рокси. Она потерлась щекой о грудь любимого и спросила:

— Скажи, неужели возможно, чтобы два человека, уединившиеся от всего прочего мира, были так до неприличия счастливы, как мы? Мне даже страшно от этого. Говорят, за большой радостью следует большая беда.

— Эти глупые слова придумали те, кто даже и не подозревает о существовании ангелов. Они не имеют к тебе никакого отношения, — успокоил ее Милтон.

— Я словно оказалась в волшебном сне, — вновь заговорила Рокси — Как долго он продлится?

— Всю жизнь, — тихо ответил Милтон, и она, закрывая глаза, чтобы уснуть на груди любимого, поверила в то, что так и будет.