Дело не в размере

13

Ладно, признаюсь вам честно. Я никогда раньше не была на баскетбольном матче. Ни на игре высшей лиги (хотя Джордан каждый раз уговаривал сопровождать его на матч NBA. К счастью, мне всегда удавалось придумать приемлемую отговорку, типа мне нужно срочно помыть голову), ни на играх школьных команд (я бросила школу сразу после того, как вышел мой первый альбом), ни на играх среди колледжей (я в состоянии придумать себе более интересное занятие).

Не могу сказать, чего именно я ожидала, но уж никак не громких приветствий сотен болельщиков, когда я вошла в двери спортивной арены (игры третьей лиги обычно не привлекают внимания тысяч болельщиков, даже когда проводятся в самом густонаселенном городе мира). Лица болельщиков были раскрашены в цвета команд, на головах которых красовались половинки баскетбольных мячей с прорезями для глаз, многие от нетерпения стучали ногами по лавкам, на которых сидели.

Магда, матерый ветеран спорта – все три ее брата играли в командах высшей школы – взяла бразды правления в свои руки и повела меня, Тома («Не оставляйте меня одного!»), Сару («Баскетбол – такая сексистская игра!») и Пита («Я тебе говорил, не клади туда хомяка!») к свободным местам на лавках, расположенных не слишком высоко (Магда считает, глупо садиться далеко от туалетов) и не слишком низко, чтобы не попасть под мяч.

Другие представители Фишер-холла, включая президента Эллингтона, для которого был выделен специальный сектор, доктора Килгор и Джессапа, с видимым облегчением отряхнувших прах «Общаги смерти» со своих ног, тоже расселись по лавкам и, зараженные всеобщим возбуждением, принялись стучать ногами по стальным перекладинам. Удары сотен ног спились в один непрекращающийся раскат грома.

Только когда оркестр заиграл первые ноты «Взвейтесь знамена», толпа успокоилась и с воодушевлением начала подпевать симпатичной светловолосой девушке, самозабвенно выводящей сольную партию. Наверное, девушка решила, что в зале находится представитель крупной компании звукозаписи, который так и горит желанием подписать с ней кон тракт. Или бродвейский продюсер, который подойдет к ней после выступления и скажет: «Вы просто великолепны! Не согласитесь ли сыграть в римейке «Южного Тихого океана», который я собираюсь поставить?»

Что ж, сладких грез тебе, детка…

Когда стихли последние звуки «Знамен», оркестр стал исполнять школьный гимн, и по игровой площадке, пританцовывая и размахивая в такт музыке руками, пошла Шерил со своими сестрами по команде поддержки. Они и впрямь были хороши. Я ни у кого еще не видела такой гибкости, разве что у Тани Трейс в последнем видеоклипе.

За командой поддержки на площадку вышли долговязые игроки «Анютиных глазок» в белых с золотом майках. Я с трудом узнала среди них Джеффа, Марка и других обитателей Фишер-холла. В форме они совсем не походили на желторотых первокурсников и второкурсников, а были похожи на… спортсменов. Каждый из них поочередно хлопнул по рукам баскетболистов команды «Восточные дьяволы Нью-Джерси». Мне понравилась эта демонстрация спортивного братства, хотя я прекрасно понимала, что их попросили так сделать. Телевизионные камеры нацелились на тренера Эндрюса и его помощников. Наши тренеры прошли кряду стульев на боковой линии, пожав по дороге руки тренерам команды противника. А потом началось то, что бывалая Магда назвала вбрасыванием мяча.

Несмотря на зимнюю стужу, в зале было невыносимо жарко из-за орущих зрителей в полной зимней экипировке. В воздухе витало напряжение. Сара, в частности, видимо, ощущала потребность кому-то пожаловаться. Она говорила, что деньги, потраченные на спортсменов Нью-Йорк-колледжа, разумней было бы дать лаборатории психологии, и что поп корн здесь пахнет плесенью. Сидящий рядом с ней Том прихлебывал из своей фляжки (Саре он сообщил, что делает это в медицинских целях).

– Конечно, – с сарказмом заметила Сара.

– Я тоже не против так полечиться, – сказал Пит, выключая мобильный.

Кризис с хомячком был успешно раз решен.

– Угощайся. – Том протянул ему фляжку.

Пит глотнул, сморщился и вернул ее обратно.

– Пахнет зубной пастой, – проговорил он скрипучим голосом.

– Правильно, это же лекарство, – сказал довольный Том и сделал еще один глоток.

В это время Сара вдруг начала следить за игрой.

– За что этому юноше назначили фол? – поинтересовалась она.

– Он нарушил правила, – терпеливо объяснила Магда. – Когда мяч у тебя, ты не имеешь права расталкивать защитников.

– О! – закричала Сара, схватив Магду за локоть так резко, что та пролила свою минералку. – Смотри! Тренер Эндрюс что-то орет судье. Почему?

– Арбитру, – пробормотала Магда.

Она промокнула салфеткой свои белые брюки.

– Здесь арбитры, а не судьи.

– А что сказал этот человек? – Сара нетерпеливо заерзала на лавке. – Почему у него такой ненормальный вид?

– Не знаю. – Магда с раздражением посмотрела на Сару.

Оказывается, и ее бесконечному терпению тоже есть предел.

– Откуда мне знать? Хватит дрыгаться. Ты пролила мою воду.

– Почему этот парень делает штрафной бросок?

– Потому что тренер Эндрюс назвал арбитра слепым сукиным сыном. – Магда вдруг воскликнула: – Боже…

– Что? – Сара лихорадочно оглядела площадку. – Что, что такое? Это ограбление?

– Нет. Хизер, это Купер.

Внутри у меня все сжалось.

– Купер? Не может быть. Что он здесь делает?

– Не знаю, – сказала Магда. – Но могу поклясться, что он тут с каким-то пожилым мужчиной…

Эти слова заставили похолодеть мое сердце. Купер мог прийти только с одним пожилым мужчиной.

Потом я их увидела. Они стояли внизу рядом со скамей кой запасных игроков «Анютиных глазок». Купер внимательно оглядывал зал, наверняка в поисках меня, а папа… папа стоял и развлекался, наблюдая за игрой.

– О господи, – простонала я и прижала голову к коленям.

– Что? – Магда положила руку мне на спину. – Кто это, дорогая?

– Мой отец, – проговорила я, не поднимая головы.

– Твой кто?

– Отец. – Я подняла голову.

Не сработало. Он все еще был здесь. Я надеялась, что закрою глаза, и он исчезнет. Не повезло.

– Это твой отец? – Пит вытянул шею. – Птичка, вылетевшая из клетки?

– Твой отец был в тюрьме? – Том еще не работал у нас, когда я сообщила сотрудникам свое настоящее имя, и поэтому ничего не знал о моей прошлой жизни.

А ведь это не было секретом даже для поклонников Хизер Уэллс, хотя большинство из них были геями.

– За что?

– Не могли бы вы, ребята, немного отклониться, – раздраженно проговорила Сара. – Мне не видно игру.

– Я ненадолго, – сказала я, заметив, что Купер все-таки нашел меня в толпе и решительно направляется в нашу сторону.

Папа следовал в фарватере, поминутно оглядываясь на площадку. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы мои друзья стали свидетелями весьма неприятной сцены, поэтому я поспешила навстречу.

Выражение лица Купера было очень решительным. Однако, как я успела заметить, он успел побриться. Может, все не так уж и плохо?

– Хизер, – проговорил он ледяным тоном.

Прекрасно. Все гораздо хуже, чем я думала.

– Посмотри, кого я нашел под нашей дверью, – продолжил он.

И хотя мое сердце дрогнуло, когда он сказал «нашей», я знала, что он имел в виду совсем не то, что мне хотелось бы услышать.

– Когда ты собиралась мне сообщить, что твой папа вернулся в Нью-Йорк?

– Я просто хотела выбрать подходящий момент, – пролепетала я, сознавая, насколько лживо звучат эти слова. – Я думала… я хотела сказать…

– Неважно, – отрезал Купер.

Похоже, и до него наконец дошло, что все слушают наш разговор, хотя что уж они там могли расслышать сквозь крики болельщиков и грохот оркестра?

– Поговорим об этом дома.

С тайным облегчением я ответила:

– Прекрасно. Оставь его со мной. Я за ним присмотрю.

– Кстати, он не такая уж и плохая компания, – сказал Купер, взглянув сверху вниз на моего отца, который стоял как столб посреди зала, видимо, не понимая, что загораживает обзор изрядному количеству болельщиков, и смотрел игру.

По-моему, он просто давно не был на спортивных мероприятиях. А игра оказалась довольно увлекательной, особенно, если в ней разбираешься. Команды сравняли счет.

– Эй! Есть там еще попкорн?

Сара удивила всех, во всяком случае, меня. Оказывается, она понимала, что происходит вокруг. Она замотала головой, не отрывая взгляда от игровой площадки.

– Почти кончился. Скажите Хизер, чтобы она сбегала в буфет.

– А мне принеси соду, – сказан Пит.

– А я бы не отказался от чипсов, – добавил Том.

– Нет! – Завопила Магда, реагируя на что-то, происходящее внизу. – Он, и правда, слепой!

– Кто? – спросил Купер и опустился на мое место. – Зачем он свистит?

– Фол противнику, – выпалила Магда. – Но он почти не дотронулся до него.

Недовольно помотав головой, я пошла к отцу, который не отрываясь, следил за игрой.

– Пап, – позвала я его.

Он никак не отреагировал. Не сказал ни слова. Часы на табло отсчитывали последние секунды тайма. Оставалось девять секунд, и мяч был у «Анютиных глазок».

– Пап, – повторила я.

Ничего удивительного, что он не понял, что я обращаюсь к нему. Много лет никто не называл его папой.

Мяч был у Марка Шепельски. Марк, неистово колотя мячом по полу, бежал по площадке. Его лицо выражало такую концентрацию внимания, какую я не видела у него даже тогда, когда он пытался выколотить сдачу у кофейного автомата.

– Папа, – повторила я в третий раз, гораздо громче, чем раньше.

Папа вздрогнул и взглянул на меня.

В этот момент Марк остановился и бросил мяч через всю площадку прямо в корзину, за секунду до того, как прозвучала финальная сирена. Толпа неистовствовала.

– Что? – спросил папа. Но не меня, а болельщиков. – Что случилось?

– Шепельски забил трехочковый мяч, – подсказал кто-то сердобольный.

– А я прозевал, – искренне расстроился папа. – Черт!

– Пап! – Я не могла поверить.

Действительно не могла.

– Зачем ты пришел ко мне домой? Ты обещал сначала позвонить. Почему ты не позвонил?

– Я звонил, – пробормотал он, завороженно глядя, как «Анютины глазки» в восторге обнимают друг друга. – Никто не отвечал. Я подумал, что ты меня избегаешь.

– А тебе не приходило в голову, что меня просто нет дома?

По моему голосу папа понял, что я расстроена. К тому же действие на площадке закончилось, и он наконец смог взглянуть на меня.

– Что случилось, дорогая? – спросил он. – Я сделал что-то не так?

– Совершенно верно, – ответила я, чувствуя себя совершенно по-идиотски, но не в силах ничего с собой поделать. – Мои отношения с Купером, хозяином дома – дело очень деликатное, а ты свалился как снег на голову…

– Он симпатичный парень, – сказал папа, взглянув туда, где сидел Купер. – Он не глупый, забавный. – Папа усмехнулся. – Твой старик тебя вполне одобряет.

– Мне не нужно твое одобрение, пап, – буквально закричала я. – Я без него прекрасно обходилась последние двадцать лет.

Папа отшатнулся. По-моему, мне не следовало его обижать. Не его вина, он просто не понял, что происходит между мной и Купером.

– Я только хотела сказать, – продолжила я виновато, – что ты все неправильно понял. Про Купера и меня. Мы просто друзья. Я веду его счета.

– Я знаю, – сказал папа, смутившись. – Он говорил мне. Теперь настала моя очередь смущаться.

– Тогда зачем ты мне сказал про одобрение? Ты же знал, что между нами ничего нет.

– Но ты ведь в него влюблена, разве не так? – прямо спросил папа. – Это написано у тебя на лбу. Ты можешь обмануть его, но не своего старика. В девять лет у тебя было такое же выражение лица, когда ты увидела по телевизору Скотта Байо.

Я изумленно смотрела на него, не сознавая, что у меня от удивления рот раскрылся. Наконец я закрыла рот, щелкнув зубами, надеюсь, никто сквозь шум этого не расслышал, и сказала:

– Пап, почему бы тебе не сесть рядом с Купером? Я через минуту вернусь.

– Ты куда? – поинтересовался папа.

– За чипсами, – и я вышла из зала.