Дело особой важности

10

Лори сидела за туалетным столиком, склонив вперед голову, и сражалась с застрявшей на полпути молнией, когда хлопнула дверь и она услышала быстрые шаги вверх по лестнице. Алекс. Наконец-то. Внутри у нее все сжалось сперва от облегчения, затем — от тревоги, и она нервно провела языком по губам. Как он себя поведет?

Когда дверь распахнулась и он вошел, руки у нее окаменели. Алекс снял галстук и потянулся к верхней пуговице рубашки. Лори была вне поля его зрения, так что он поначалу не заметил ее присутствия. Но вот он на мгновение замер на месте, затем медленно пересек комнату и встал у Лори за спиной, глядя на ее отражение в зеркале.

— Здравствуй, Алекс, — негромко произнесла она. — Я думала, ты уже не приедешь на мой день рождения.

— А я приехал. — Он продолжал глядеть ей прямо в глаза, Лори чувствовала, как румянец выступает у нее на щеках, но взгляда отвести не могла. — Вылет из Праги задерживался.

— Из Праги? — Она непонимающе уставилась на него.

— Разве Ольга не передала тебе мою телеграмму? — Голос его звучал отстраненно, словно мысли его блуждали где-то далеко, далеко.

— Да-да, конечно.

На самом деле, когда экономка передала ей безликое лаконичное послание секретарши Алекса, что прямо из Парижа он направляется в Восточную Европу, Лори поднялась к себе наверх и долго плакала. Он не может выносить ее близости, настолько она ему противна. Она едва не позвонила синьорине Джаннини, чтобы отменить заказ.

Алекс продолжал сохранять внешнее спокойствие, но она не могла не ощущать, как он внутренне напряжен. Возможно, в душе он смеется над ее жалкой попыткой добиться понимания, но старается не показать этого. Но сегодня все-таки день ее рождения, он не должен быть таким жестоким.

Вздохнув поглубже, чтобы унять нервную дрожь, Лори улыбнулась ему и слегка склонилась вперед, потупив глаза.

— Не мог бы ты застегнуть мне молнию? Ткань такая тонкая, боюсь порвать ее.

— Не шевелись. — Она почувствовала, как его пальцы отодвигают волосы с ее шеи.

— Это платье сшила синьорина Джаннини. — Как бы она хотела, чтобы голос ее не так дрожал. — Правда, потрясающе?

— Встань, чтобы я мог как следует разглядеть его. — Его язык, видимо, тоже почти — совсем чуть-чуть — отказывался повиноваться ему.

Лори медленно поднялась, и длинный водопад усыпанного цветами воздушного муслина упал к ее босым ступням.

— Мне повезло. — Опять эта легкая дрожь в голосе. — У нее нашелся этот материал. Не точно такой, я хочу сказать, как на картине, — добавила она на случай, если он не понял скрывающегося подо всем этим подтекста, — но очень похож. Видишь, она нашила цветы, и если я распущу волосы, то, по-моему…

— Молчи, — хрипло произнес Алекс, и Лори охватил восторг, когда она поняла, что разглядывает он не само чудо портняжного искусства, а то, как оно облегает ее тело, подчеркивая высокую грудь, изящную линию бедер, длину стройных ног. Он стоял и смотрел на нее, во взгляде его ничего невозможно было прочесть, но Лори заметила, что легчайший румянец заиграл на его щеках.

— Этот вырез просто восхитителен. — Подняв руку, он потрогал кружевной краешек декольте, ощутив сквозь муслин тепло его кожи, она на мгновение прикрыла глаза. — Он обрамляет твое лицо, словно нежный цветок. — И он провел рукой по ее губам.

— О Алекс! — Лишь пальцами он смог ощутить легчайший выдох, но этого было достаточно.

С невнятным восклицанием Алекс порывисто сжал ее в своих объятиях, и Лори всем своим естеством, изнемогая от любви, которую так устала хранить в себе, обвила его руками, привлекая к себе. Он прильнул губами к теплой выемке между ее плечом и шеей, а она гладила его темные волосы и, повинуясь доселе неведомому порыву, запрокинула голову, подавшись вперед.

Лори услышала, как он застонал, пальцы его оказались на вырезе ее платья, стягивая его вниз, лаская ее грудь сквозь тонкий муслин. Горячие губы прильнули к ее соску, от их прикосновения в ней тоже начало бушевать пламя, невыносимый жар понесся по ее жилам, и каждая клеточка ее тела начинала гореть огнем.

— Синьор Барези.

Раздавшийся голос экономки и осторожный стук в дверь заставили их отпрянуть друг от друга. У Лори вырвался сдавленный полувздох, полустон, перед глазами все закружилось; чтобы не упасть, она прислонилась к Алексу. Тихонько закрыв ладонью ее губы, он прижал ее к себе.

— Что такое, Ольга? — отозвался он, голос его звучал почти как ни в чем не бывало.

— Простите, синьор, но гости уже начинают прибывать.

Он невнятно выругался сам себе под нос и сказал:

— Принесите им мои, то есть наши, извинения. Мы спустимся в холл через несколько минут.

Вслушиваясь в звук удаляющихся шагов, он прижимал Лори к себе, и она почувствовала, как постепенно утихают бешеные удары его сердца. Затем Алекс отстранил ее, держа одной рукой за запястье, а другой прикоснулся к ее лицу, чтобы она обернулась к нему. Он раскраснелся, на губах его блуждала чувственная улыбка, а от выражения его глаз у нее перехватило дыхание.

— Так, значит, ты одобряешь мой выбор костюма. — Слова давались ей с трудом.

Он склонил голову.

— Разумеется.

— А ты? Что ты наденешь?

— Ах, малышка, — он легонько щелкнул ее пальцем по кончику носа. — Немного терпения — и ты все увидишь. Но сначала и я быстренько приму душ. — И, сбрасывая на ходу рубашку, он удалился в ванную.

Очень скоро он возвратился, в волосах его блестели капельки воды, кожа все еще была влажной. На бедрах болталось небрежно завязанное полотенце, и его почти нагое тело предстало перед глазами Лори. Их взгляды встретились. Алекс замер на месте, на мгновение их вновь связала невидимая нить страсти, затем он отрывисто произнес:

— Мой костюм в гардеробной. — И снова вышел.

Пытаясь утихомирить бешеный поток крови в своих жилах, Лори начала поправлять розочки в волосах. Она почти уже расправилась с последней, когда раздался крик Алекса:

— Лори, иди сюда!

Когда она раскрыла дверь, он стоял перед зеркалом, теребя косо висящий на шее белый кружевной воротник. Он обернулся и недовольно поморщился:

— Никак не могу справиться с этой дурацкой штуковиной.

— Давай я, — успокаивающе произнесла она и, отведя его руки, принялась прилаживать воротник, поворачивая его и так и сяк, покуда Алекс не замычал от нетерпения. Наконец она хлопнула по нему ладошкой и отступила на шаг.

— По-моему, нормально.

— Спасибо. — Он виновато улыбнулся, затем перекинул через плечо черный плащ с высоким воротником. — Ну, как я выгляжу?

— Ты выглядишь изумительно, — сказала Лори, почему-то с трудом переведя дух. Обтягивающие светло-серые бриджи, черные сапоги по колено, белая отделанная кружевами рубашка, воротник на крепкой шее.

Она несмело улыбнулась ему.

— Знаешь, по-моему, ты опоздал родиться столетия эдак на два. Тебе необычайно идет костюм восемнадцатого века.

Он рассмеялся, запрокинув голову и сверкнув белоснежными зубами.

— Но ведь тогда бы мы с тобой не встретились. Итак, я тебе нравлюсь в этом образе?

— В образе кого?

Он на мгновение отвернулся, что-то надел на лицо и предстал перед ней в черной маске. Достал из кожаной сумки пару пистолетов с серебряными рукоятками, покрутил их и нацелился на нее.

— Не бойся, — успокоил он ее, когда она невольно ахнула, — они не заряжены.

И тут до нее дошло.

— Так ты — разбойник!

— Естественно. — Он улыбнулся еще более зловеще. — Ты, помнится, как-то говорила, что мне это подходит. — Он низко поклонился ей. — Ты готова?

— Подожди, я только надену маску. — Лори натянула узенькую полоску черного бархата.

— А туфли?

Она решительно замотала головой.

— Нет. Примавере не нужны туфли, чтобы бегать по лугам…

— Но, мой ангел, — голос его превратился в знакомое ей мурлыканье, — ты разве не знаешь, что случается с молоденькими девушками, которые бегают босиком по лугам?

— Расскажи, пожалуйста. — Она невинно посмотрела на него широко раскрытыми глазами, а он медленно растянул губы в таинственной улыбке, от которой сердце ее снова забилось.

— Думаю, лучше будет, если я тебе покажу.

Осторожно поправив вырез ее платья, он пробежал кончиками пальцев по кружевной отделке декольте, и тело ее вновь затрепетало. Она подалась к нему, прикрыв глаза, но он удержал ее.

— Нет, моя дорогая. А то там, внизу, Ольгу сейчас хватит удар. Но когда наши гости уйдут, — вновь эта ленивая улыбка, — остаток ночи после твоего дня рождения принадлежит нам.

Взявшись за руки, они пошли вдоль по коридору и спустились по широкой лестнице, где собравшиеся гости встретили их аплодисментами.

— Лори, дитя мое, — свекровь прижала ее к груди, — ты сегодня очаровательна. С днем рожденья.

— Да, с днем рожденья, — подхватила добрая сотня голосов, и поздравления не переставали звучать у нее в ушах, когда Алекс повел ее в зал, чтобы открыть бал.

В течение следующих двух часов она танцевала то с одним, то с другим кавалером, и улыбалась, и смеялась, и мило розовела от комплиментов; и хотя она очень мало времени могла находиться рядом с Алексом, каждую секунду каждой клеточкой своего тела она ощущала его присутствие, какое-то шестое чувство подсказывало ей, где он сейчас находится, так что всякие несколько минут глаза их встречались, и они обменивались быстрыми взглядами, полными ожидания предстоящей ночи.

Закончился еще один танец, ее кавалер поклонился, и когда она обернулась, то оказалась лицом к лицу с мужчиной в костюме борца за свободу Италии из отряда Гарибальди. Маска и надвинутая на глаза мятая шляпа полностью скрывали его лицо.

Заиграла музыка, он подхватил ее — даже не произнося традиционного «вы разрешите?», и ей пришлось с вежливой улыбкой позволить увлечь себя в водоворот вальса. Но когда они достигли дальнего конца зала, он вдруг вытолкнул ее сквозь раскрытые двери в прихожую, а затем — в небольшой садик на заднем дворе.

— Куда вы меня тащите? — Она смеялась, но по спине у нее пробежал тревожный холодок. — Кто вы?

По-прежнему, не произнося ни слова, человек повел ее прочь от льющегося из окон света, поднес руку к лицу, и перед ней предстало хохочущее лицо…

— Джеймс!

В одно мгновение радостная улыбка исчезла с ее лица, она побледнела, схватившись рукой за горло.

— Привет, Лори. — Он торжествующе улыбался, она всеми силами пыталась сохранить самообладание.

— Как… Что ты здесь делаешь? — шепотом спросила она.

— Пришел повидать свою красавицу невесту, что же еще? Ты же не думала, что я смогу пропустить твой двадцать первый день рождения?

— Я… Я… — Ноги ее готовы были вот-вот подкоситься. Она оперлась о белое плетеное кресло, чтобы не упасть.

— Умный Джеймс, а? — Он упивался собой, его мальчишеские черты так и светились ликованием, и он не замечал оцепенения Лори.

— Но… как ты сюда попал? Не через забор же перелез? — Ее обуял страх за него. — Если Алекс тебя обнаружит…

— Конечно, я не лез через забор. Меня пригласили.

— Кто?

Он поскреб переносицу и подмигнул ей.

— Высокие друзья, дорогая.

Лори озадаченно сдвинула брови. О чем это он? Но времени на раздумья не было — в любую минуту кто-нибудь мог появиться.

— Э… Джеймс, — она судорожно проглотила комок в горле, — то письмо…

Конечно, он пришел из-за письма, пришел, чтобы умолять ее не бросать его. И ей придется еще сильнее ранить его. Доброе сердце Лори сжалось при этой мысли.

— Письмо? Я не получал никакого письма. Должен признаться, последние несколько недель я находился здесь.

— Ты хочешь сказать, в Венеции? — Лори в ужасе уставилась на него. Если Алекс его видел…

— Да, я здесь работаю — у Малдини.

— Малдини? — Имя это было ей знакомо: еще одна стекольная фирма, располагавшаяся на Мурано.

— Абсолютно точно. Все получилось как нельзя более удачно, ты не находишь? Этот ублюдок вышвыривает меня с работы, а я нахожу общий язык с его главным конкурентом. Вот что, Лори, — бой барабанов возвестил об окончании очередного танца, — та моя идея насчет выкупа «Пэджета»… Наверное, ничего не получится. Барези уже расставил своих людей на всех ключевых постах. Остальное, разумеется, остается в силе: в смысле, насчет тебя и его.

— Джеймс, я…

— Этот мерзавец в любом случае получит по заслугам.

— Что ты хочешь сказать?

— Этот твой муженек, ты, может, не в курсе, слишком зарвался — и добром для него это не кончится.

— Нет, я этого не знала, — медленно проговорила она.

— «Пэджет» не единственная фирма, которой он завладел в последнее время, а сейчас он попытался расширить свой рынок сбыта в Восточной Европе.

Лори ошарашенно смотрела на него.

— Но откуда тебе все это известно?

— Я уже говорил: нужные друзья на нужных местах.

Она наморщила лоб.

— О чем это ты?

Но он лишь покачал головой, злорадно ухмыляясь. Лори едва заметила эту ухмылку, мозг ее лихорадочно работал.

Работает на Малдини… Надо непременно предупредить Алекса — но тогда придется рассказать и о их с Джеймсом отношениях.

— В такой ситуации неизбежно… — Он провел ребром ладони себе по горлу.

Лори внутренне содрогнулась. Конечно, он старается сделать как лучше, но, несмотря на это…

— А что конкретно ты делаешь у Малдини?

Джеймс принял важный вид.

— Не задавай лишних вопросов, дорогая. — Из комнаты позади них донеслись взрывы хохота, и он бросил быстрый взгляд через плечо. — Сейчас нет времени, но скоро ты все узнаешь. Скажу лишь, что тебе не придется долго терпеть домогательства этого подонка. До сих пор тебе это удавалось?

Она густо покраснела.

— Да. Но…

— Я пытался дозвониться тебе, чтобы сообщить, что я здесь, но всякий раз подходил или этот кретин, или какая-то старая дура, так что я немедленно бросал трубку.

«Значит, вот какие были эти неполадки на линии…» — догадалась Лори, но он продолжал испытующе смотреть на нее.

— Должен сказать, дорогая, семейная жизнь — даже с этим дьяволом, похоже, идет тебе на пользу. Ты сегодня обворожительна. Такая… чувственная. — Голос его слегка поплыл, и тут только Лори уловила исходящий от него запах спиртного. — Ты даже еще красивее, чем в день свадьбы.

— Ты был там? — Глаза ее почти поглотили остальную часть лица. — На площади?

— Естественно.

Значит, ей не померещилось. И снова ее охватил ужас при мысли о том, что может натворить Алекс, если узнает…

— Но зачем? — «Зачем причинять себе лишнюю боль?» — подумала она, но вслух произнести не решилась.

— Из любопытства, наверное. Вроде как посмотрел репетицию нашей с тобой свадьбы.

Наконец она собралась с духом, чтобы выговорить:

— Джеймс, прошу тебя, не продолжай. Я должна тебе кое-что сказать. Я… не смогу.

Глаза его слегка сузились.

— Что ты, черт побери, имеешь в виду?

— Я не смогу, — повторила она, — оставить Алекса и выйти за тебя замуж. — Вначале Лори хотела как-то смягчить удар, подготовить его и пыталась сделать это еще в письме, но возможно, — подумала она, — после внезапного признания ему, наоборот, будет легче забыть ее.

— Что?

— Я виновата перед тобой, Джеймс. — Она попыталась взять его за руку, но он вырвался. — Но с моей стороны было бы нечестно выходить за тебя замуж. Я не люблю тебя. Я поняла, что люблю Алекса.

На мгновенье наступила полная тишина, затем он произнес:

— Как романтично. — Ухмылка скривила лицо Джеймса, всю мальчишескую веселость как рукой сняло. — Ну-ну. Что ж, быстро ты обернулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Любишь его? Не смеши меня. Деньги — вот что вскружило тебе голову, милочка. Вот это все, — он указал рукой назад, на palazzo, наполненный музыкой и смехом. — Блеск, мишура — и деньги.

— Нет. Не думай, будто я не задавала себе этого вопроса много раз, но клянусь тебе, дело не в этом. О Джеймс, — она была готова заплакать, — я так виновата перед тобой.

— Виновата? — Его распирало от еле сдерживаемого бешенства. — Значит, я провел последние пять лет, заискивая перед этим твоим недоумком-папашей…

— Ах! — Лори едва не задохнулась от ужаса и негодования.

— А что до тебя, то ты всего лишь маленькая дрянь… — Он запнулся подбирая слова.

Лори ненадолго прикрыла глаза, чтобы удержать навернувшиеся слезы.

— Что до меня? — спросила она прерывающимся голосом.

— Ты, дорогуша, была моим пригласительным билетом в богатую жизнь — до тех пор, пока «Пэджет» еще хоть как-то дышал на ладан. А потом ты стала для меня средством расквитаться с этой свиньей за унижение, которое я перенес от него.

— Ты хочешь сказать, — еле слышно произнесла она, — ты не любишь меня и никогда не любил?

Он надсадно, с издевкой захохотал.

— Любил тебя? Боже праведный, конечно, нет. Но даже…

Она заметила, что взгляд его стал жестче, и рванулась было прочь, чтобы убежать, но не успела: он вцепился в нее, схватил в охапку и грубо прижал к себе.

— Нет! Пожалуйста, Джеймс, пусти меня, — неистово зашептала она. Даже сейчас она не могла позволить себе позвать на помощь и навлечь гнев Алекса на свою и его голову.

— Отпустить тебя? Но не раньше, чем я наслажусь твоим аппетитным телом.

И, зажав ей рот своим, чтобы заставить замолчать, он начал грубо мять ей грудь, немилосердно тискать пальцами нежную плоть. Это была чудовищная пародия на ласку Алекса, и Лори сквозь муслин почувствовала, какие липкие у него ладони.

Свет померк у нее в глазах, она не могла дышать, но тут услышала, как Джеймс что-то пробурчал — и, о чудо, отпустил ее. Она открыла глаза и увидела, что он бьется, пытаясь вырваться из железных объятий Алекса.

— Что ты, гадина, делаешь с моей женой! — Алекс был в бешенстве. — Лори, с тобой все в порядке?

— Да. — Она судорожно глотала свежий ночной воздух. — Но не надо…

— Так, а ты… Давай-ка посмотрим, кто ты такой.

Он рывком развернул Джеймса к свету, словно тряпичную куклу, и она услышала, как дыхание со свистом вырывается из его груди. Алекс лишь мельком взглянул на нее; она стояла, оперевшись о кресло, руки и ноги ее дрожали, тошнота подступала к горлу. И тут он съездил кулаком по искаженному лицу Джеймса.

Лори как-то сумела выпрямиться. В подобном состоянии, граничащем с умопомрачением, он, без сомнения, способен был убить Джеймса. Бросившись вперед, она схватила его за руку.

— Нет! Нет! Алекс, не надо!

Вначале казалось, что он вовсе не собирается внимать ее отчаянным мольбам, но затем исполненным брезгливости жестом отпустил Джеймса. Джеймс покачнулся назад и упал прямо в кресло.

— Вставай. — Даже она ни разу не слышала от Алекса подобного звериному рычания. Холодного, отчужденного и недвусмысленно угрожающего. — Вставай и убирайся!

Джеймс неловко поднялся, ощупывая разбитую щеку, из которой сочилась кровь.

— Ты гость у меня в доме, — тон Алекса был все тем же, — так что больше я тебя не трону. Но если ты когда-либо еще раз осмелишься переступить этот порог или прикоснуться к моей жене хотя бы пальцем — клянусь, я удавлю тебя вот этими самыми руками.

Джеймс повернулся было, чтобы скорее уйти, но затем передумал и остановился, переводя взгляд с Алекса на Лори; отвратительная гримаса исказила его некогда миловидное лицо.

— На твоем месте я бы последил за женушкой, Барези, — заплетающимся языком произнес он. — Не думай, что дело во мне… Вот эта… вот она… пройти не может мимо чего угодно, лишь бы оно было в штанах.

И, увидев, что Алекс вновь сжал кулаки, он быстро развернулся и скрылся в одной из боковых аллей.

Лори хотела, чтобы Алекс повернулся к ней, обнял, приласкал и успокоил. Да, он повернулся к ней — очень медленно, и она увидела выражение его глаз через прорези в черной маске.

— Приведи себя в порядок. — Тон его не изменился, несмотря на то, что Джеймс удалился.

Опустив глаза, она увидела, что платье в ожесточенной схватке сползло с плеча, и одна из ее жемчужно-белых грудей оказалась снаружи. Дрожащими пальцами она поправила платье.

— Не знал, что необходимо проверять список твоих гостей.

— Моих? — Пальцы ее замерли. — Не думаешь же ты, что это я пригласила Джеймса? — Господи, да именно так он и подумал. От ужаса у нее перехватило дыхание. — Алекс, пожалуйста…

— Алекс, пожалуйста — что?

— Пожалуйста, верь мне. — Тело ее било неудержимая дрожь, с которой, казалось, она была уже не в силах совладать.

— Верить тебе, ты, маленькая…

— Ах, вот вы где!

Они оба резко обернулись и увидели в дверном проеме Елену, которая неодобрительно цокала языком.

— Не будь эгоистом, братец. Ты не можешь держать Лори подле себя весь вечер. По крайней мере, до тех пор, пока мы здесь.

И она лукаво улыбнулась им, отчего Лори едва не зашлась в припадке истерического хохота. Затем, не замечая буквально звенящего в окружающем их воздухе напряжения, она взяла обоих молодоженов за руки и потащила обратно в дом.

Оставшуюся часть вечера, когда бы Лори ни находила глазами Алекса в толпе, он неотрывно смотрел на нее и его серые глаза вонзались в нее, словно два острых осколка серого гранита. И когда она задувала свечи на великолепном, облитом розовой глазурью торте и отрезала первый кусочек, он легонько положил ей руку на плечо, но пальцы его были холоднее льда.