Дело особой важности

6

Ресторан располагался в тенистом саду на крыше отеля. Лори отпила из фужера немного минеральной воды и откинулась на спинку стула. Внизу, казалось, у самых их ног раскинулась окутанная легким маревом лагуна; вдали виднелся остров Сан-Джорджио-Маджоре, где, словно в прекрасном сне, сверкал величественный купол храма. От такой красоты щемило сердце. Улыбка заиграла на губах Лори, забывшись, она обернулась к Алексу, чтобы поделиться с ним своим восхищением.

К счастью, все его внимание было поглощено подробнейшим меню, и Лори принялась изучать посетителей ресторана. В чем секрет этого духа сдержанной роскоши, что всегда окружает истинно богатых людей? Возможно, все дело в туалетах женщин — в их неброской изысканности читался почерк самых дорогих модельеров мира.

Ее собственное простое платье смотрелось здесь вполне уместно, хотя некоторые из туалетов, в данный момент находившихся в пути к дому Алекса, конечно, подошли бы лучше… Взять хотя бы те изящные шелковые юбки и блузоны, креповое малиновое платье с высокой талией или костюм из льна. Да все что угодно здесь было бы вполне уместно. Кроме разве что платья от Валентино, — улыбнулась про себя Лори. Оно было длинным, буквально до пят, цвета красного сургуча; одно плечо оставалось открытым; разрез доходил до бедра, так что каждый шаг, который она делала, выглядел почти непристойно.

Лори невольно ощутила радостное возбуждение. Но при мысли о прочих покупках: всех этих крошечных кофейных, кремовых, белоснежных лоскутках из шелка и кружева — лифчиках и трусиках — в горле у нее появился комок. А ночные рубашки и пеньюары… Разглядывая себя в огромном зеркале в примерочной, Лори впервые в жизни с внезапным страхом осознала истинность суждения о том, что женское тело гораздо эротичнее, когда оно слегка прикрыто и можно лишь догадываться обо всех его изгибах, ложбинках и прочих деталях…

— Ты готова что-нибудь заказывать? — Алекс внимательно смотрел на нее.

— Еще нет. — Она уткнулась носом в свое меню.

— Мне нравятся твои серьги.

Лори оторвалась от восхитительного мусса из крабов.

— Я сама их сделала.

Алекс протянул руку.

— Дай взглянуть.

Положив вилку, Лори вытащила из уха тоненькую спиральку и опустила ему на ладонь.

— Здесь есть изъян, — словно оправдываясь, сказала она, — пузырек воздуха попал.

Алекс посмотрел сережку на свет. В его сильных руках миниатюрное украшение выглядело довольно странно.

— У вас налажено их производство?

— Не то чтобы налажено… Я делала их для своих друзей, но это, скорее, хобби. Так, для удовольствия. — Она скорчила важную гримаску. — Это, пожалуй, единственное, что я сделала своими руками с тех пор, как окончила колледж. В последнее время основное внимание я уделяю дизайну.

Ей следовало бы прикусить язычок, но он лишь склонил голову на бок.

— Понимаю. Я занимаюсь торговлей и поэтому большую часть времени провожу в кабинетах и самолетах, но порой пальцы прямо-таки физически ощущают тоску по шарику расплавленного стекла. — Он вернул Лори серьгу. — Это может неплохо пойти. Я готов предоставить тебе печь, если хочешь.

— О нет, что ты. — Лори почувствовала себя уязвленной. Только что они с Алексом разговаривали почти на равных, объединенные знанием и любовью к стеклу. И вот… — Нет, лучше не надо, — отрезала она. И так уже слишком много нитей привязывают ее к Венеции, не хватает, чтобы к ним добавились хрупкие стеклянные волоконца.

Лори принялась вдевать серьгу в ухо, и тут луч солнца, отразившись в серебряном ведерке с шампанским, упал на изумруд у нее на пальце, и тот ярко засиял. Блеск кольца слепил глаза — вот так и Алекс старался ослепить ее роскошью, — подумала она.

— Ничего у тебя не выйдет, — отрывисто произнесла она.

— Что? — Одна его темная бровь чуть-чуть любопытно шевельнулась.

— Я прекрасно понимаю, что ты затеял. Это кольцо, эти бешено дорогие наряды, этот роскошный обед во дворце Дожей пятнадцатого века. — Лора обвела жестом столики. — Привел меня сюда, чтобы я потолкалась среди «красивых людей». — Губы ее искривились. — Как тщательно ты все рассчитал.

— Зачем, интересно? — Взгляд его серых глаз должен был ввести ее в замешательство, но она не позволит сбить себя с толку.

— Само собой, для того чтобы дать понять, что все, что от меня требуется — быть покорной женушкой Алекса Барези. И тогда у меня будет все, что моей душеньке угодно.

— Именно так. Ты безупречно вычислила свое будущее, carina.

— А что, если я не желаю такого будущего? — с горячностью парировала она. — Ты думаешь, что я все еще ребенок, которого можно заманить леденцами на палочке.

— Ребенок? — Что ты, дорогая! — Голос его понизился до интимного воркования. — Уверяю тебя, я больше не считаю тебя ребенком — особенно после сегодняшнего утра.

Краска бросилась ей в лицо, но она сдержалась и ничего не ответила, и так наболтала много лишнего, а ведь у Алекса кошачья хватка. Если она потеряет контроль над собой, их с Джеймсом планы рассыпятся в прах. И «Пэджет» заодно с ними.

Так что она ограничилась тем, что стала яростно ковырять вилкой в тающей во рту форели, которая только что неслышно появилась на столе.

Алекс остановился на площади, размером чуть больше носового платка, и Лори принялась ее разглядывать. Она была вымощена булыжником; в центре располагался старинный каменный колодец; одну ее сторону омывал узкий канал. В темно-зеленой, подернутой рябью воде подрагивали отражения высоких зданий, замыкавших ее с трех других сторон.

На канал выходил красивый дом — четырехэтажный, окрашенный неяркой охрой. Верхние окна были плотно закрыты ставнями, нижние — распахнуты на обнесенный балюстрадой каменный балкон, где в кадках росла багряная герань и небольшие подстриженные лавровые деревца.

Алекс порылся в кармане, достал ключ и отпер тяжелую деревянную дверь. Взгляду Лори предстал отделанный черным и белым мрамором холл; винтовая лестница скрывалась во тьме наверху. Алекс жестом пригласил ее войти.

— Добро пожаловать в твой новый дом.

Но на этот раз Лори почти не заметила легкой иронии, прозвучавшей в его голосе. За обедом Алекс заставил ее выпить третий бокал шампанского; выйдя из отеля, они углубились в лабиринт узких улочек и мостиков — от всего этого голова у Лори пошла кругом. Она глядела на него, раскрыв рот.

— Это твой дом? Но ведь это — дворец.

— Небольшой такой, да.

Они вступили в напоенный дивной прохладой холл, и из его глубины появилась одетая во все черное пожилая женщина.

— Ольга Черезо, моя экономка.

Алекс что-то сказал женщине, указывая на Лори, лицо той мгновенно расцвело в улыбке. Лори выдавила из себя ответную улыбку, и синьора Черезо разразилась потоком итальянской речи. Наконец Алекс вмешался:

— Она спрашивает, не хочешь ли ты выпить чего-нибудь холодного.

— О, — Лори обернулась к женщине. — Нет, спасибо, синьора.

— Может, попозже. — Алекс помолчал, потом небрежно заметил: — Еще она сказала, что у меня очень хорошенькая невеста.

Лори, смутившись, смогла лишь еще раз вымученно улыбнуться экономке. Алекс быстро проговорил несколько слов, и та, сделав небольшой реверанс, удалилась.

— Теперь позволь показать тебе твой новый дом.

— Бога ради, — нервы Лори были на пределе, — обязательно повторять, что это — мой новый дом?

— Но, золотце мое, ведь так оно и есть.

Алекс растворил одну из дверей, и они оказались в просторной комнате гармоничных пропорций; высокий потолок и карнизы были украшены затейливой лепниной. Над огромным камином располагалась резная каменная плита, на которой были высечены уже знакомые ей два льва, олицетворяющие Венецию и род Барези: как на перстне Алекса они грозно соприкасались передними лапами.

Высокие окна вели на балкон, откуда открывался вид на узенький канал и каменный фасад дома напротив. Комната была изысканно, даже роскошно, обставлена, но внимание Лори сразу же привлек застекленный шкафчик из красного дерева, и она невольно сделала шаг по направлению к нему.

Сзади раздался негромкий смех Алекса.

— Так и думал, что это покажется тебе более интересным, чем английские гепплуайтовские стулья или флорентийские портьеры семнадцатого века.

— Ах, да, конечно, — спохватилась она, — мои воровские глаза жадно ощупывают бесценное венецианское стекло.

Алекс еле слышно вздохнул, затем, взяв ее руками за плечи, повернул лицом к себе.

— Знаешь, пора тебе перестать отыскивать в каждом моем слове скрытые оскорбления.

— Пора? — с вызовом начала было Лори, но взгляд ее не смог поднятья выше второй пуговицы на его рубашке. Ткань была такой тонкой, что, казалось, она могла различить, как бьется под ней его сердце.

— Да, пора. А в данном случае я всего лишь имел в виду, что мы с тобой оба профессионалы, оба неравнодушны к искусным изделиям из стекла. — Алекс раскрыл дверцы шкафа. — Прошу тебя, не стесняйся.

Затаив дыхание, Лори взяла в руки широкую и неглубокую чашу из переливчатого стекла, в глубине которой теплился зелено-золотистый огонь.

— У тебя недурной вкус. — Алекс наблюдал, как Лори бережно водит пальцем по гладкой поверхности.

— Она такая красивая.

— Это самый старинный экспонат, которым я располагаю. Работа Барези, основавшего нашу фирму в 1643 году. Его тоже звали Алессандро. Он сделал ее для своей будущей жены — Лючии Виалли.

Лори поморщилась.

— Тогда, пожалуй, я лучше положу ее обратно.

После того, как она осторожно поставила чашу на место, Алекс продолжил:

— Почти все вещи, которые ты видишь здесь, были сделаны для невест Барези. После Алессандро это стало своеобразной семейной традицией. Моя мать до сих пор бережно хранит работу моего отца, которую он преподнес ей перед свадьбой. У нас с тобой, к сожалению, не было времени.

И снова она не посмела поднять на него глаза.

— Это тоже была чаша?

— Нет. — Голос его был абсолютно бесстрастен. — Он сделал для нее кубок любви. Ты должна как-нибудь попросить маму показать тебе его.

Но Лори знала, что никогда этого не сделает. Пожалуй, ничто не может мучительнее подчеркнуть разительный контраст между ее свадьбой и той, чем вид прекрасного стеклянного кубка — символа верности супружеской четы, чья любовь продолжалась всю жизнь. Тут ее охватила такая тоска, что она закусила губу и немедленно закрыла шкаф.

В холле Алекс немного помешкал.

— Почти все основные комнаты расположены на первом и втором этажах. Но прежде…

Открыв еще одну дверь, он провел Лори вниз по свежеструганным сосновым ступеням, раздвинул стеклянные двери, щелкнул выключателем, и они оказались перед небольшим бассейном, наполненным подсвеченной снизу ярко-синей водой. В дальнем конце зала виднелась белая садовая решетка с растущими в горшках растениями: пальмами, юккой. Усыпанные голубыми цветами плети плюща достигали потолка. За решеткой располагалась отделанная сосной раздевалка, где на скамье валялся черный махровый халат.

Лори была так потрясена, что у нее вырвался нервный смешок.

— Ты одобряешь, надеюсь? — сухо спросил Алекс.

— Да. Впечатляет. Несколько, я бы сказала, неожиданно в palazzo шестнадцатого века.

— Я обустроил все тут пару лет назад. Нет лучше способа снять напряжение после общения с грудными клиентами. А теперь — остальная часть дома.

Винтовая лестница, ведущая на второй этаж, была задрапирована муаровым шелком бледно-персикового цвета, прекрасно оттеняющим написанные маслом полотна в золоченых рамах. Но по мере того, как они взбирались по лестнице, у Лори нарастало паническое настроение. Намеренно ли все это делал Алекс или нет — результат был один. Разве можно оставаться равнодушной при этой небрежной демонстрации изобилия, путешествуя по сказочному дому, где каждый камушек дышит богатством! Лори никогда не придавала слишком большого значения деньгам: с удовольствием носила джинсы, разъезжала на стареньком потрепанном «мини», фешенебельным ресторанам предпочитала закусочные. Порой она замечала, что это беспечное отношение к жизни раздражает Джеймса. Но теперь ей вдруг стало страшно.

Несмотря на свои дерзкие слова за обедом, Лори знала, что должна остерегаться, иначе все это: помпезная столовая; прелестная, залитая солнцем гостиная на другом этаже, ее личная гардеробная, мраморная ванная — все это, действительно, способно вскружить голову.

Алекс распахнул еще одну дверь. Спальня. Гигантская кровать с резной спинкой. На молочно-белом покрывале аккуратно сложены коробки в серебряной обертке — ее новый гардероб, прибывший в целости и сохранности.

— Нравится?

— М-м-м, да. — Лори с удивлением разглядывала строгую мебель, простенькие обои.

— Ты можешь здесь кое-что изменить, если хочешь.

— О спасибо, но… — неловко произнесла она.

— Только должен предупредить, я не любитель спать среди розового ситчика.

— Ох, прости. — Лори слегка порозовела от смущения. — Я решила, что это моя спальня, раз здесь сложена моя одежда.

— Так оно и есть, — вкрадчиво произнес он. — Точнее сказать, наша; по крайней мере, нашей она станет через три ночи.

— О, но… — Теперь ее щеки стали малиновыми.

— Я знал, что расстрою тебя тем, что у нас не будет свадебного путешествия. — Действительно ли прозвучал в его голосе легкий намек на иронию? — Но все случилось так неожиданно, а у меня, к сожалению, предстоят две весьма важные поездки, которые никак нельзя отложить. Мы перенесем свадебное путешествие — куда ты пожелаешь — на более позднее время. Пока могу лишь обещать, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ты позабыла обо всех наших распрях.

Лори показалось, что тело ее свела судорога; она метнула взгляд в сторону кровати, затем столь же быстро отвела его. После нескольких дней, прошедших как в полусне — или, скорее, в кошмаре она окончательно пробудилась. Этой комнате, этой кровати суждено стать полем предстоящей между ними битвы. Этой битвы она может избежать лишь ценой полного краха судьбы своего отца и своей собственной.

Пытаясь скрыть поднимавшееся в ее душе смятение, Лори подошла к окну. Оно было наполовину прикрыто ставнями, но сквозь щель открывался вид на узкий канал, впадающий в лагуну, все еще окутанную дымкой полуденного зноя.

— Тот остров вдали, это…

— Да, это Мурано. — Алекс бесшумно пересек комнату, и теперь голос его звучал совсем близко. Каждая ее мышца напряглась, но она не обернулась. — Скоро я свожу тебя туда, посмотришь нашу фабрику.

В последний раз Лори была там в тот злополучный день, была в мастерской Алекса и якобы украла…

— В ясные дни здание фабрики видно и отсюда.

— Как это удобно для тебя, — ехидно заметила Лори. — В том смысле, что можно ни на минуту не спускать глаз с рабочих.

— Конечно, можно, — голос его ничуть не изменился. — Но в этом нет нужды.

От его дыхания шевелились завитки волос у нее на шее, щекоча ее. Лори порывисто шагнула от окна по направлению к стене, на которой висела какая-то картина. Лори глядела на нее, не веря своим глазам. Ренуар в столовой, Матисс в гостиной, но это… нет, не может быть.

Боюсь, мне не удалось бы убедить галерею Уффици расстаться с оригиналом, — усмехнулся Алекс, — но копия великолепная, ты не находишь?

Лори подошла поближе, любуясь очаровательным лесным пейзажем, нимфами в прозрачных одеждах, Купидоном, парящим над дивно безмятежной Венерой. И вот она, Флора — сама Весна — с длинными светлыми волосами, зелеными глазами, полным чувственным ртом, в восхитительном платье, усыпанном цветами, и с венком в волосах. «Знаешь, Лорина, ты очень похожа на боттичеллевскую Примаверу…» Лори медленно обернулась к Алексу, губы ее приоткрылись; он как-то странно смотрел на нее.

— Лори, — начал он хрипло, и в комнате повисло тяжелое молчание, но тут до них донеслись раздававшиеся внизу голоса, и, недовольно поморщившись, он отвернулся.

— Синьора Джаннини. — Алекс взглянул на часы. — Точно в назначенное время.

Лори озадаченно посмотрела на него, и тогда он ткнул большим пальцем в сторону одной из лежавших на кровати коробок. В отличие от всех остальных та выглядела старой и потрепанной.

— Взгляни-ка.

Это прозвучало, как приказ, и она не спеша подошла к кровати, сдвинула крышку, и тут же в нос ей ударил запах лаванды, исходящий от сложенной белой материи. Испытывая все большее чувство неловкости, Лори разгладила ткань и вопросительно взглянула на него.

— Доставай же, — в голосе его слышалось не столько нетерпение, сколько волнение.

Тонкое и невесомое, словно паутинка, платье было не совсем белым, а приятного кремового оттенка. Когда Лори взяла его в руки, оно кружевным каскадом заструилось вниз.

— Венецианское кружево, — негромко произнес Алекс, — с острова Бурано. Разумеется, абсолютно все — ручная работа.

— Но что это? — прошептала она.

— Подвенечное платье Барези. Его сшили больше века назад, и с тех пор каждая невеста Барези надевала его.

Лори вновь охватила паника. Подвенечное платье Барези — очередное звено в цепи, приковывающей ее к этому человеку.

— Нет! — громко сказала она. — Его я не надену.

Алекс сдвинул черные брови.

— Почему?

— Потому что, — она стушевалась, завидев, как он рассердился, — я уверена, что оно мне не подойдет. Твоя мама вечно твердит, что я ужасно худая.

— И именно для этого здесь синьора Джаннини. Она портниха моей матери.

Не успел Алекс закончить фразы, как раздался осторожный стук в дверь, и он отозвался:

— Войдите.

Лори ожидала увидеть сухонькую старушонку в черном, сжимающую портняжный сантиметр, но она ошибалась. Синьорина Джаннини оказалась стройной молодой женщиной в элегантном шелковом костюме и в туфлях на высоких каблуках, в руках у нее был строгий деловой портфель.

— Добрый день, синьор Барези. Добрый день, мисс Пэджет.

Лори, все еще в состоянии замешательства, сумела лишь что-то невнятно промычать в ответ.

Алекс обернулся к ней.

— Я покидаю вас, дорогая. — Он адресовал им обеим улыбку, которая произвела неизгладимое впечатление на портниху. Сама же Лори по-прежнему сохраняла каменное выражение лица, но та буквально расцвела. — Говорят, плохая примета, если жених видит невесту в подвенечном платье до торжественного момента в церкви, когда красивее ее не будет никого в целом свете.

Одна Лори смогла уловить в его словах скрытую иронию. Она метнула в его сторону из-под опущенных ресниц полный презрения взгляд. Но Алекс, судя по всему, ничего не заметил, ибо поднес к губам ее руку и склонил голову для поцелуя. Лори попыталась вырвать руку, но Алекс лишь крепче сжал ее, перевернул ладонью вверх и трепетно провел по ней губами, легонько куснув подушечку у основания большого пальца. Лори прикрыла глаза, пульс ее участился, вероломное тело вновь зажило своей собственной жизнью.

Наконец он освободил ее, она отдернула руку, и лицо ее запылало, когда она увидела, что синьорина Джаннини снисходительно наблюдает за ними.

— Я скоро вернусь, — промурлыкал Алекс. — Синьорина, — он учтиво поклонился, — надеюсь мы с вами еще увидимся до вашего ухода.

Когда дверь закрылась, Лори взглянула на женщину и с удивлением обнаружила, что на симпатичном личике застыло выражение почти что благоговения. Синьорина Джаннини, знаете ли вы, что этот тип пожирает людей? — так и подмывало ее сказать. — Глотает и перемалывает их душу и тело, а после выплевывает косточки.

Их взгляды встретились, и Лори заметила в ее карих глазах не то чтобы зависть, скорее, горестное признание того, что, да, она, Лори, вытащила свой счастливый билет. Затем портниха деловито положила свой портфель на кровать.

— А теперь, мисс Пэджет, снимите, пожалуйста, платье.

Держа подвенечное платье так, чтобы Лори удобнее было его надеть, она запахнула его сзади и застегнула бесчисленные шелковые пуговички на спине. Шелковый лиф был усыпан кружевными цветочками. Юбка тоже была расшита кружевными рюшами, узкие у пояса оборочки становились широкими, спускаясь к шлейфу. В сердцевину каждого цветка была вшита жемчужина, похожая на прозрачную слезинку.

Портниха, сжав губы, медленно обошла вокруг Лори.

— Надеюсь, синьор Барези останется доволен невестой. — Она мимоходом улыбнулась Лори. — Разумеется, после того как я уберу все лишнее по бокам. — Она ловко втыкала в материю булавки. — Сейчас я заберу платье с собой и завтра вечером принесу его к вам на виллу. Синьора Барези хочет сама все проверить, к тому же, приедет ее парикмахер, чтобы решить, какая прическа лучше всего подойдет под фату. — Она указала на горку кружев, все еще лежавшую на дне коробки. — Он приедет, кажется, в шесть…

Синьорина Джаннини вопросительно посмотрела на Лори, а та подумала с обидой: «Меня, пожалуйста, не спрашивайте. Уж кто-кто, а я ничего не знаю», но вслух произнесла:

— Д-да, кажется.

Приобняв за плечи, женщина подвела ее к большому, в полный рост, зеркалу.

— Взгляните, какая красота.

Лори едва слышала ее. Она смотрела, как глубокий вырез и рукава с небольшими буфами выделяют красоту ее лица и плеч, пышные юбки подчеркивают стройность фигуры, а кремовый цвет платья оттеняет нежную кожу и большие зеленые глаза.

Но это было еще не все. Платье обладало магической силой, не иначе. Когда Лори встретилась глазами со своим отражением, она увидела, что лицо ее сияет, словно впитав в себя радость всех счастливых невест Барези, когда-то надевавших это платье, — но, увы, все это было не для нее.

— О, мисс Пэджет, — прочувствованно вздохнула синьорина Джаннини позади нее. По идее, этот вздох должен был разозлить Лори. Но вместо этого он затронул какие-то струны в ее сердце и заставил глаза наполниться опасной влагой. — Вы выглядите…