Демон на одну ночь

Глава 34, о послании маньяка и последнем слове

Проклятый дом стоял невдалеке от широкой дороги, и мимо проезжали все машины, двигающиеся через Стоун-Маунтин дальше на юго-восток. По обе стороны от него высились дома соседей, но снести дьявольский дом никто не решался. Соседи уважали чужую частную собственность, хоть на неё долгие века никто не претендовал, – вдруг наследники единственной известной законной хозяйки дома в итоге объявятся? Кроме того, в городке бытовало поверье, что проклятье дома перейдёт на жилище того, кто его снесёт, и погубит всех его домочадцев, так что даже мэр города предпочитал не замечать бесхозное строение.

Вокруг дома стояло полицейское оцепление. Запах кофе в воздухе уже не ощущался. Криминалисты специального отдела обходили дом с датчиками магии в руках, оборотни разнюхивали обстановку в прямом смысле слова, вампиры сосредоточенно занимались отваживанием журналистов. Выходя из служебной машины, мигающей проблесковыми маячками на крыше, Аманда увидела, как к ней ринулся сутулый парень с камерой наперевес, но не добежал: замер, почесал затылок, вытащил спрятанный в кустах велосипед и укатил восвояси. Вампиры ругнулись и с усилившимся напряжением на лицах стали сканировать местность на наличие замаскировавшихся репортёров.

– Результаты? – отрывисто потребовал отчёта капитан, подходя к крыльцу вместе с главным токсикологом.

– Датчики магии молчат, но главный индикатор окрасился в светло-фиолетовый цвет – похоже, давным-давно тут обитали тёмные ведьмы. К сожалению, современных методик, позволяющих надёжно определять чары тёмной ведьминской магии, не существует. Прежде их не создали из-за отсутствия объектов исследований, а в последние десятилетия ситуация не улучшилась кардинально из-за критично низкого количества этих «объектов». Верховная ведьма вовсе не видит плетения чужеродной магии, если, конечно, такие тут остались: уровень фона низкий, на серьёзное заклинание не потянет.

На их голоса верховная вышла из дома с рассерженно поджатыми сухими губами. Она разочарованно стряхнула с рук остатки заклинаний и хмуро зыркнула на подругу:

– Опять ты бледная и усталая. По ночам спать не пробовала? Советую сонного зелья демону за ужином подлить. Чтоб меня в вонючий порошок истолкли, любой другой ведьме, выглядящей подобным образом, я бы посоветовала сходить к мисс Карвет провериться на яды.

– Ты же понимаешь, для меня невозможно не заметить симптомы собственного отравления. Уверяю, мой организм абсолютно чист от токсинов. Значит, в доме нет ничего подозрительного? А так было похоже на ловушку или, скажем, на приглашение зайти на огонёк!

– Угу, причём на ловушку, рассчитанную именно на тебя, и на индивидуальное приглашение тебя же, – проворчал Вэнрайт.

– Значит, мне и разбираться с подвохом этого приглашения – если оно рассчитано исключительно на меня, то другие его просто не замечают. История криминалистики уверяет, что маньяки любят оставлять послания. Капитан, вели ребятам покинуть помещение: они злостно дотаптывают улики, которые не успели вытоптать люди. – Аманда присела на корточки перед порогом и указала пальчиком на светло-серый от многолетней пыли пол: – Дорожку из белого порошка, ведущую внутрь дома, видишь? Кристаллы в виде иголочек?

– Кофеин? – присел рядом капитан. – Думаешь, вправду послание тебе оставлено?

– Очень может быть... Сержант, стойте! Что у вас к подошве ботинка прилипло?

– Сухой листик в дом залетел, – присмотрелся офицер, снимая с носка ботинка маленький, засушенный жёлтый цветочек с пятью лепестками.

– Лютик. Растёт повсеместно, его часто собирают в букеты дети. Обычно результат ограничивается для них сыпью на коже, но в умелых руках этот цветок – источник опасного токсина, – задумчиво прищурилась Аманда.

– Помнится, у тебя выходила в журнале статья о ядовитых веществах, с которыми мы сталкиваемся чаще, чем думается. Она и в человеческих газетах печаталась, и в интернет-изданиях массу отзывов и просмотров набрала, – заметила верховная.

Капитан гаркнул, чтобы все покинули дом, смотря при этом под ноги и не наступая ни на что, кроме полугнилых досок пола. Полицейские и верховная остались за порогом, а дракон крадучись двинулся вслед за главой токсикологов, внимательно осматривающей каждый сантиметр пола и стен.

На подоконнике гостиной лежал продолговатый лепесток ещё одного жёлтого цветка...

– Лизихитон американский, в просторечье именуемый скунсовой капустой, – определила Аманда. – Оказаться здесь случайно никак не мог, он растёт на болотах и вдоль берегов рек, а мне неизвестны болота в пригородах Атланты, и до речки тут далеко.

В маленькой комнатке за гостиной обнаружился растоптанный, но ещё узнаваемый белый цветочек – камас, также упоминавшийся в недавней статье Аманды.

В коридоре – плотный глянцевый зелёный лист ядовитого молочая. В следующей проходной комнате – нежно-розовый цветочек олеандра. В последней, торцевой комнате никаких цветов-листков опасных растений не нашлось. Комната красовалась паутиной с засохшими мухами в углах, мутными стёклами давно не мытых окон и таким слоем грязи на полу, что местами его покрывала плесень.

– Ну, в чём смысл послания? – пробасил Вэнрайт, смахивая с плеча приземлившегося на него огромного паука.

– Чередование растений в доме в точности соответствует порядку их упоминания в моей статье. Вероятно, наш убийца-маньяк хотел дать понять, что точно знает, кто его главный противник.

– Всего-то? – разочарованно протянул Вэнрайт. – Я уж думал, ты сейчас из этих листиков какой-нибудь чудо-эликсир сотворишь, который даст тебе подсказку, кто же убийца. Жаль, генетическая экспертиза подтвердила, что сгоревшим фениксом действительно был Бойд Маккони – я уж начал подозревать, он подставил вместо себя другого феникса: птицу опознать труднее, чем человека, особенно при тотальном ожоге тела.

– С другими подозреваемыми что? Где они сейчас?

– Демон-химик кукует у нас за решёткой и ведёт себя образцово-показательно. Ведьмак сидит у себя дома, прямо у окна, будто позирует перед моими детективами. Читает книгу, попивает чай. Его брат у себя в академии. Велел секретарше его не беспокоить и ушёл в преподавательскую лабораторию. За выходом следят и мои люди и люди Шепарда, но профессор усердно работает: время от времени из-за стены слышны звуки хлопающих дверок шкафов и жужжания приборов, а никого другого в лаборатории не было. Ах да, ещё миссис Маккони имеется: она в поте лица трудится на гончарном заводе твоего демона, там за ней тоже негласно присматривают. Выходит, с поимкой маньяка мы пока пролетели, оставлено всего лишь сообщение, что вызов принят и бойцы на ринге определены.

– Да, иди, а я задержусь немного. Капитан, не гляди исподлобья, твои бойцы и знатоки осмотрели здесь каждую щель, под окнами целый взвод стоит, а по всему выходит, что нам противостоят отнюдь не могучие монстры. На мне вооружения больше, чем на командире твоего отряда, так что иди, не мозоль глаза. И вообще, не порочь мою репутацию грозной всесильной ведьмы! Ты должен уговаривать меня не мучить несчастного преступника, если я вдруг на него наткнусь, и молить меня помнить о Добре и Мировом Милосердии. Ведьма я или кто, в конце-то концов, не позволю драконам узурпировать право считаться опасными чудовищами!

Волосы Аманды встали дыбом вокруг головы, потрескивая от переизбытка заклубившейся вокруг неё магии. Глаза полыхнули чёрными огнями. На актёрский талант для нее природа не расщедрилась, но Аманда постаралась сыграть свою роль максимально достоверно, и на лице её застыло самое разгневанное выражение. Адептки ведьминской академии уже дрожали бы от ужаса, пав на колени, а сотрудники боязливо закопались бы в не сданные вовремя отчёты, но капитан лишь непочтительно фыркнул. Эх, хладнокровная рептилия – она и в Африке хладнокровная рептилия, ничем этих гадов не проймёшь!

С подозрением оглядев ведущего токсиколога, бывалый капитан (в связи со служебной необходимостью неплохо изучивший умение читать по лицам и не отвлекаться на спецэффекты) задал прозорливый вопрос:

– Ты нашла здесь все растения, что описывались в твоей статье? Все до последнего?

– Да, до последнего, – честно подтвердила Аманда, и дракон наконец-то ушёл.

Дождавшись, когда стихнут грохочущие шаги, она метнулась к островку пушистой плесени, причудливо изогнувшейся на полу. Капитан не обратил на неё особого внимания, но плесенью была колония грибов аспергилл! Их особенность заключалась в том, что они тоже вырабатывали яд – афлатоксин, и именно они, а не олеандр, были последними в её статье! А знак, который они образовывали, являлся одним из древнейших символов, известных человечеству – уроборос: свернувшийся в кольцо змей, кусающий себя за хвост. Знак, имеющий богатую историю использования в религии, мифологии, алхимии, в изобразительном искусстве древних египтян, греков и не только. Словом, символ, хорошо знакомый любому искусствоведу. Символ, который могли принять за обычный круг лишь прагматичные полицейские, видящие в плесени просто плесень, а не специально выращенную колонию грибов на субстрате строго определённой формы.

Присев на корточки перед грибами, Аманда коснулась их ладонью, прошептав:

– Если для раскрытия секрета послания вы ждали, чтобы я осталась одна, то этот момент для вас создан. Итак, куда ведёт последний след?

Пол под ней дрогнул и... перевернулся, сбросив её в холодный глубокий колодец. Артефакт призыва её личного демона угрожающе раскалился, сообщая о близости врага, исполненного самых дурных намерений. Круглый, искусно замаскированный люк встал обратно, скрыв следы своего наличия в полу крайней комнаты, и больно стукнувшуюся о каменный пол Аманду окутала непроницаемая мгла и затхлая вонь подземелья. Все амулеты и артефакты на ней тонко зазвенели, сообщая о разряде: светлая ведьминская магия в них напрочь нейтрализовалась тёмной! В этом доме давным-давно тёмные ведьмы не просто жили – они создали под ним тайное убежище, экранирующее все магические сигналы и успешно маскирующее само себя! Мигом разоружающее всех пробравшихся в него врагов, артефакты которых наполняла не тёмная ведьминская сила!

Запястья Аманды, ослепшей во внезапной темноте, мигом завели за спину и сковали наручниками. В её плечо впилась игла шприца-пистолета, впрыснув быстродействующее снотворное, и в непроглядной мгле прошептал знакомый голос профессора, вовсе не сидящего за приборами лаборатории:

– Любая ведьма без зелий и амулетов – это обычная слабая баба. Тебе ни одно заклинание не сплести со связанными руками, так что веди себя тихо. Впрочем, я всё одно не оставлю тебе шанса докричаться ни до людей, ни до нелюдей. Ты же в курсе, что разряженные магические побрякушки проще простого снять, так же как выкинуть вон телефон и маячки. Не сомневался, что ты верно и до конца пройдёшь по проложенному мною следу, только жаль, что отправила прочь дракона – у меня для него заготовлен отменный состав и хотелось проверить, как быстро он отправил бы гада на тот свет. Способность оборотней мигом переварить любой яд – всего лишь миф, мы-то с тобой это точно знаем, верно?

Весьма удачное для полиции свойство бесчестных людей – предсказуемость. Мерзавец всегда ведёт себя максимально бесчестно и неблагородно, так что его поступки легко просчитать, надо лишь дать ему шанс осуществить свои задумки. Пока негодяй вынужден прятаться, он может вытворить всё что угодно, но как только он почуял близость исполнения своей мечты – всё, готово, он пойдёт к ней самым коротким путём, используя самые подлые методы. То, что её свяжут и накачают снотворными, седативными или наркотическими препаратами, было легко спрогнозировать, и опытному токсикологу не составило труда соответственно подготовиться к встрече с нежелательными веществами. К счастью, у ведьм такое же число зубов, как у человека, – то есть, вполне достаточное, чтобы разместить за ними все необходимые маленькие ампулы. Историки поговаривают, вожди нацистов прятали цианид под коронками зубов, чтобы избежать справедливого жестокого воздаяния за свои злодейства и быстро умереть от яда. Ну, Аманда помирать не собиралась, а вот нейтрализовать действие снотворного ей удалось легко и быстро.

«Идеальный эксперт приходит к правильным выводам даже при почти полном отсутствии данных».

Пока её гипотезы подтверждались. Тайное убежище убийцы располагалось не под Проклятым домом – здесь он устроил всего лишь ловушку. Тёмные ведьмы, как лисицы, опасающиеся охотников, вырыли несколько выходов наружу из своего подземелья. Изображающую спящую царевну Аманду галантно пронесли на руках по длинному подземному ходу, освещаемому лишь фонариком, закреплённым на голове убийцы. Затем лицо ведьмы обдуло свежим ветерком, и сквозь неплотно сомкнутые ресницы она проследила за тем, как её положили на заднее сиденье машины, пристегнули к нему ремнями и понеслись по дороге.

Поездка длилась больше часа и завершилась в лесу у стандартного каркасного дома. Аманде добавили снотворного – минус одна капсула за зубом, и она верно предположила, что дозы для Иных он набирает «на глазок», незатейливо умножая на десять те, что критично опасны для человека. Надежда, что гадёныш не успел прикончить вампира, таяла как сахар в горячем чае. Заставив себя подавить гнев, Аманда задышала ровно и тихо, как спящая.

Побренчав замками, негодяй опять схватил её в охапку и отволок в очередной подвал. Ого, это лежбище сделано и оборудовано на совесть... хоть и значительно беднее химической лаборатории в Академии художеств. Её привязали за поручни к металлическому узкому столу и в плечо всадили ещё одну дозу – на этот раз антагониста к снотворному.

«Тьфу на тебя, минус ещё одна ампула!» – рассердилась Аманда. Но что делать – если не снизить концентрацию возбуждающих веществ в крови, она тут танцы с бубнами устроит, а у неё дела поважнее имеются. Выждав правдоподобное на её взгляд время, она «пришла в себя» и прямо посмотрела в лицо ректора академии. Габриэль опять оказался прав. А если бы не его подсказки, то ни ей, ни детективам Вэнрайта ещё долго не пришло бы в голову заподозрить этого типа!

– Что, не ожидают сильные монстры подставы от слабейших? – ухмыльнулся Джон Блэк-старший.

– Отчего же? После средневековых гонений на ведьм Иные весьма настороженно относятся к "людям обыкновенным".

– Недостаточно настороженно: оказалось довольно пройти сквозь шкаф в смежную с лабораторией подсобку и оставить включённой запись звуков на компьютере, чтобы сбить со следа всех Иных, – глумливо опроверг профессор-искусствовед, бывший химик, оказавшийся химиком вполне себе действующим. – И когда я вечером выйду из лаборатории, у меня будет железное алиби на время твоего похищения! А вонь в подземелье ведьм стояла такая, что никакой оборотень мой запах не определит.

Повертев головой под похвальбы ненормального, Аманда увидела на стене фотографии нескольких знакомых ей Иных. Как и в домашней лаборатории погибшей студентки, в центре висело её собственное фото, а рядом размещалось изображение Элен Хэлл. Все снимки были перечёркнуты крест-накрест алой краской. Красноречивое заявление о намерениях, как сказал бы прокурор...

– Чем мы вам не угодили, что вы задумали нас уничтожить?

– Чем не угодили?! Вы влезли в нашу науку, развивавшуюся людьми и для людей! Эволюция должна была доказать превосходство разума над природной силой, данной лишь избранным! Но когда у людей появилось ядерное оружие, которым можно уничтожить любых чудовищ, вы вдруг спохватились, что начали уступать смертным. Иные не готовы признать себя тупиковой ветвью эволюции? Ничего, мы вам поможем. Я заставлю Иных бояться людей: великой мощи нашего ума, способной сокрушить любого монстра! Посмотрим, кто в итоге победит: химия или магия! Когда ваша чёртова братия начнёт бояться, что смерть поджидает их везде и во всём – в каплях дождя, в лучах солнца, в чашке утреннего кофе – я потребую изгнать всех Иных из человеческих университетов. Отсечь вас от достижений нашей науки, которой вы не интересовались веками, а тут вдруг сунули в неё свои наглые носы! Тебя уже известили, что я внёс коррективы в зелье, лишающее огнеупорности? Твоё противоядие не развалит молекулу нового состава, а без тебя остальные монстры глупы и беспомощны, противостоять МНЕ они не смогут. Драконы и фениксы продолжат сгорать в огне, как и саламандры с мантикорами, только слетаю в Лос-Анджелес, прибью Элен Хэлл. Думаю, чёртовой ведьме хватит тротиловых шашек под машиной.

«Это вряд ли, – хмыкнула про себя Аманда. Элен была замужем за высшим демоном, её защищало заклинание связывания жизней супруга. – И ты крайне обидел меня, обозвав моих учеников и сотрудников беспомощными глупцами! Да таких трудолюбивых, талантливых ребят ещё поищи! Они и без меня управу на тебя найдут».

– Не делай людям добра – не получишь в ответ зла, – протянула она. – Вы же выучились на профессора только за счёт денег фонда Иных.

– О да, и моя ненависть за то, что они сделали с матерью, лишь возросла от необходимости унижено молить их о помощи, – прошипели ей в ответ. – Старик-ведьмак забрал к себе лишь моего брата, я, обычный человек, ему был без надобности.

– Что ещё больше разожгло вашу ненависть к Иным. Детские психологические травмы чаще всего прочего превращают людей в маньяков, – безэмоционально проинформировала Аманда, будто читала ведьмакам лекцию по криминалистике.

– Кто бы говорил про психологические травмы! Ты добровольно отказалась от возможностей, даваемых фамильяром: от постоянной связи, которую никто и ничто не может разорвать. Будь у тебя фамильяр, он бы давно поднял крик и дозвался бы до верховной лучше любого телефона. Всегда удивлялся, насколько глупо могут вести себя умные женщины из-за слезливой сентиментальности и прочих нелепых эмоций.

«Хорошо, что новости о появлении у меня фамильяра (в отличие от новостей о появлении жениха) не раструбили по всем каналам вещания», – порадовалась Аманда, поскольку знай негодяй об Эскеле, он мог бы и не рискнуть похитить её под носом у всех, а долго придумывал бы схему позаковыристей. Как удивительно меняются люди, когда снимают с лица маску притворства: склонившийся над ней мерзавец ничем не походил на вежливого благообразного профессора, утончённого искусствоведа и учёного. У оборотней даже в звериной форме главенствует первая, человеческая, ипостась. У гнилых людей наоборот: даже под маской человека злобно ухмыляется внутренний зверь.

– Ваш брат понимал, в каком деле он вам помогает, когда создавал контуры под заклинания и просил молодого демона залить магией изготовленные вами химические препараты?

– Зачем мне ставить в известность брата и рисковать, что он сорвёт мои планы предательством, если он и так всегда любезно соглашался помочь единственному родственнику? Правда, он не одобрял моей показательной любви к Иным и увлечения вашей магической наукой, но прощал мне такую слабость. Да и химия в моём деле куда нужнее магии, та и потребовалась-то всего пару раз.

– Правда, девушку-студентку вы отравили без всякой магии. Вы подсказали ей идею подарить мне яд листолаза?

– Да, и даже пообещал смастерить для неё дротик колумбийских индейцев, когда девчонка пришла предупредить меня, что в преподавательской лаборатории кто-то подлил в бутылку из-под уксуса неизвестный ей, но потенциально опасный растворитель. И когда я преподнёс ей идентичный оригиналу дротик в пакетике, она очень вдохновилась моим подарком и долго благодарила: бедняжка так мечтала работать у тебя!

– А на самом деле во взятой ею бутылке было зелье, снижающее способность к регенерации у Иных, нужное вам, чтобы похитить вампира, – внесла ясность Аманда.

– Ты не поверила, что он сгорел на солнце? – прищурился Джон Блэк и напрягся.

– Вначале допустила такую версию, поскольку ваше зелье действительно допускает возможность подобного усиления, что мне удалось доказать в своих опытах. Но когда нашлись следы кислот, растворяющих органику, неподалёку от его бунгало, мне пришло в голову, что его могли напоить тем зельем и облить кислотами. От массовой кровопотери, вызванной разложением кожных покровов, вампир должен был впасть в кому и стать лёгкой жертвой для любого негодя... для вас. Прикинуться верным товарищем феникса и вампира, чтобы потом одного убить, а второго отравить и похитить – вполне в духе благородного борца за права людей. Пользуясь дружеским доверием к вам и хорошим знанием всех будущих жертв, вы ловко организовали первое убийство. Зная о ссоре вампира с искусствоведом, вам достаточно было позвонить Глену и сказать нечто вроде: «Бойду нужно срочно обработать сад от вредителей, но он тебе вряд ли позвонит теперь, так ты уж сам направь к нему дезинсекторов». Словом, картина всех преступлений ясна, странно только, что я не уловила лжи в ваших словах о честности Маккони при отборе картин.

– Он отбирал их действительно честно: работы фениксов были лучшими, – скрипнул зубами убийца-искусствовед. – Но мифические твари не должны делать карьеру за счёт людей! Если бы не было фениксов, то признанными художникам становились бы люди!

– Оригинально: пусть картины будут хуже и бездарней, но зато свои, человеческие? Людям не нужен толчок в развитии науки и искусства, если он сделан не людьми?

– Да!

– А меня-то вы зачем похитили?

– Ты доделаешь мне зелье, от которого вампиры действительно будут сгорать в солнечных лучах, – довольно потёр руки убийца «нечисти».

– О, так консультации монстров всё-таки нужны гениям человеческой науки? – язвительно прокомментировала Аманда. – Вы, как говорится, или крестик снимите, или штаны наденьте, батюшка. Вампир вам для опытов нужен? Неужели вы его ещё не угробили?

– Чудовищ нелегко угробить, – прорычал Блэк, недовольный насмешкой.

– Да нет, судя по вколотым мне дозам, у вас это выйдет на раз. Вампир, лишённый полноценного питания, от простого голода скончается через неделю.

– Врёшь, – не поверил убийца, нервно оглянувшись на шкаф у стены.

– А список веществ, смертельно ядовитых для кровопийц даже в малых дозах, удручающе обширен, говорю как токсиколог.

– Ты мне не лги, а то мне вздумается пытать тебя чисто ради усиления правдивости, – прорычал мерзавец, угрожающе склонившись над привязанной к металлическому столу женщиной.

– Я догадалась, что вы намерены сделать моё существование настолько болезненным и невыносимым, чтобы я согласилась помогать вам творить губительные для Иных отравы. Вампир не продержится долго, если проводить над ним опыты не рассчитывая его сил, тем более – молодой вампир.

Резко развернувшись, убийца подлетел к шкафу, сдвинул его заднюю стенку и перешёл во вторую комнату подвала. Спустя несколько минут отсутствия он вернулся, вытирая руки от потёков крови:

– Подкормил образец, теперь не сдохнет, хоть встать и ментальной магией ударить по-прежнему не сможет. Давай, рассказывай, как ты модернизировала моё зелье так, что оно стало давать желаемый эффект.

– Простите, господин ректор, но у меня другие планы на вечер: меня ждут на приёме у мастера. А приёмы у мастера – не те приёмы, которые можно пропустить, сославшись на другие дела, например такие, как похищение безумными убийцами, – решительно отказалась от предложения Аманда.

– Что?! Ты что несёшь, тварь?! Ты ещё не поняла, что здесь моя сила и здесь я командую?! – дико взревел Блэк, ошеломлённо и яростно взирая на крепко связанную и безоружную, но невозмутимую пленницу.

– Твоё олимпийское спокойствие оскорбляет чувства буйного маньяка, любимая, – влился в диалог третий голос, сочащийся гневом и злорадным сарказмом.

Пелена магии развеялась, являя ректору высшего демона, поглаживающего по шёрстке чёрного котёнка, сидящего у него в руках. Котёнок злобно зашипел на преступника, посмотрел, как спадают путы с рук хозяйки, и оглянулся на Габриэля: всё, он уже может ринуться к ней? Ему больше не надо вести прямую трансляцию с места событий для верховной и всей прочей компании? Он уже может принимать благодарности за свою огромную помощь следствию? Но высший демон не заметил ужимки котёнка: он был занят тем, что распластывал мерзавца по стене, еле удерживаясь от того, чтоб насмерть придушить его. Блэк хрипел и сучил ногами, но оставался в сознании.

– Плохо читали учебники по общей магии, господин профессор, – спрыгнув со стола, укорила Аманда. – Иначе бы знали, что артефакт призыва высшего демона и его родовое кольцо могут снять лишь он сам и тот, кто их носит, а любое третье лицо – исключительно с добровольного согласия обладателя артефактов. Такие вещи не разряжаются как рабочие амулеты, они всегда активны. Вам следовало испуганно бежать прочь, как только удалось сдёрнуть кольцо с моего пальца.

– Ну, от меня бы он далеко не убежал, – усмехнулся Габриэль, присутствовавший невидимой тенью за спиной Аманды, как только капитан сообщил ему о Проклятом доме и предложил встретиться с ними у его порога.

– Да, но тогда мы не нашли бы так быстро похищенного вампира и гарантированно его бы потеряли. Ого, как вы вошли, не потревожив сигнализацию против магии, установленную тут, судя по всему, младшим Блэком? – удивилась Аманда, с недоверчивым изумлением взирая на то, как из комнаты за шкафом к ней выходят полицейские и люди Шепарда во главе с самим эльфом. Дон не любил терять богатых клиентов и предпочитал самолично убедиться, что с теми всё в порядке.

– Так мы не пользовались магией, – хмыкнул Вэнрайт и показательно напряг бицепсы могучих рук: – Кулак и гипсокартон – вот наш секрет! Ну, и заглушающие звук заклинания на стенах, любезно установленные хозяином дома. – Успеем спасти парня? – взволновано спросил он у Аманды, спешно бросившейся на помощь к пленному вампиру, над которым уже склонились медики реабилитационного центра Иных.

– Должны успеть, – заверила она, быстро беря пробы и вводя противоядия ко всем веществам, выявленным в организме похищенного. – Ударной дозой крови у вампиров лечится практически всё, главное – нейтрализовать источники отравы, так мы их сейчас нейтрализуем. Глен, вы меня слышите?

Вампир кивнул, хоть каждое движение причиняло ему неимоверную боль: лицо несчастного было полностью лишено кожных покровов и представляло собой сплошную кровавую рану, как и большая часть поверхности тела. Местами тело жертвы было обуглено до костей – маньяк проверял эффективность своих горючих зелий. Но вливаемая в вены кровь делала своё дело, помогая химии, работающей в организме под пристальным присмотром токсиколога. Когда у вампира восстановились выжженные глаза и посмотрели на Аманду осмысленным взором, она удовлетворённо выдохнула. Ну вот, всё как желала Кэтрин: этот парень не доставит ей лишней работёнки, его прах не передадут патологоанатомам. Улыбнувшись спасённому, она вернулась к пойманному негодяю.

– Разрешаю сообщить прокурору, что третью жертву вам прикончить не удалось, – с отвращением глядя на присмиревшего Блэка, известила его Аманда. – Как и дракона Бони Хэмсета – он вспомнил, как его облил водой «случайный» прохожий, и он точно узнает ваш запах на очной ставке. Рассчитывали, парень сгорит в огне на тренировочном полигоне? Но ему повезло лишь немного обжечься в игре с русалками.

– Зато Маккони не повезло, – ухмыльнулся Блэк.

– Если бы студентка химфака Мария Дэнс смогла устроиться на работу в мой отдел, тоже осталась бы жива, – с горечью констатировала Аманда. – Надо внести дополнительную статью в закон сохранения секретности, позволяющий посвящать людей в тайну существования Иных в связи с профессиональной необходимостью! Например, когда человек очень хочет (и может!) работать в конторе Иных, где у нас вечная нехватка кадров!

– Когда он узнает об Иных, то захочет не работать с вами, а истребить всех вас! – выплюнул Блэк.

– Я больше вашего верю в людей: подавляющее большинство знает, что монстра делает монстром отнюдь не видовая принадлежность, – возразила Аманда. – Впрочем, вам это подробнее объяснят в суде, перед тем как назначить высшую меру.

– А я, как знаток истории искусства и мифологии, могу сразу объяснить, что любая смерть, к которой меня приговорит суд, будет истинным удовольствием в сравнении с той смертью, к которой тебя приговорил твой любимый демон, ведьма, – ухмыльнулся профессор. Его глаза вдруг выкатились, лицо приобрело синюшный оттенок, дыхание стало прерывистым и частым...

– Граф, не убивайте арестованного! – завопили полицейские Габриэлю, продолжавшему удерживать негодяя в распятом полупридушенном состоянии.

– Я тут ни при чём, он бьётся в судорогах сам по себе, – заверил демон и отпустил негодяя из силков стихий. Тело профессора грузно осело на пол, дёрнулось и застыло.

«Идеальный эксперт приходит к правильным выводам даже при почти полном отсутствии данных». Её гипотезы продолжали оправдываться. Но чтоб ей с метлы свалиться, она надеялась, что к этому моменту у неё не останется для мерзавца уточняющих вопросов! Сумел гадёныш оставить за собой последнее слово, впору рукоплескать стоя.

– Аманда! – взревел Вэнрайт, догадавшись в чём дело. – Гад проглотил какой-то яд!

– Батрахотоксин однозначно смертелен для человека: если принята достаточная доза, то помочь ему невозможно. А я не сомневаюсь, что господин ректор для себя драгоценного рассчитал дозу правильно и с запасом, – откликнулась Аманда, не тронувшись с места.

– Откуда ты знаешь без проверки, что это за яд? – подлетел к ней взбудораженный капитан.

– Я предполагаю с высокой долей вероятия, которое подтвердит посмертная экспертиза. Гнилые люди очень боятся быть наказанными за свои преступления и всегда обеспечивают себе быстрые пути отхода в мир иной. Мне казалось логичным, что ректор, сотворив крайне ядовитый токсин для Марии, чуток отложил и себе в капсулу под зуб. Чего суетишься? Разве он был тебе ещё нужен? Ты же не стал молить меня помнить о Добре и Мировом Милосердии! Дай негодяю хоть напоследок сделать одно неплохое дело – сэкономить властям штата на тюрьму, суд присяжных и смертельную инъекцию. Он получил её сразу, без долгих хлопот правоохранительных органов.

Вздохнув, капитан смирился с неподвластными ему обстоятельствами. Развернувшись к Габриэлю, он пробурчал:

– В общем и целом участие в спецоперации гражданского лица прошло достаточно гладко.

– Надеюсь, ты и в будущем не забудешь о нашем уговоре, что во всех полицейских акциях такого рода Аманда участвует только в комплекте со мной. – Чёрный котёнок многозначительно вздыбил шерсть, и Габриэль поддержал его ультиматум: – И с функцией телепатической прослушки.