Демоны моего волка

Глава 2

Я даже не заметила, как наступило утро. Будто закрыла и открыла глаза и вуаля, я вновь в этой дыре, названия которого, конечно же, я не запомнила. Лишь то, что это имение моей покойной матери.

Это было так не привычно, что моей мамы нет в живых, зато есть отец. В реальном мире все было как раз-таки наоборот.

— Рада, что вы проснулись, — зашла через большую дубовую дверь Уинн.

— Ты что пасла меня что ли?

— Ну же не овца, госпожа, — засмеялась она. — Как я вас могу пасти.

Точно, надо говорить проще.

— Ты ждала моего пробуждения? — постаралась я вспомнить обороты речи, что мы использовали в детстве, когда на Рождество ставили спектакли в школе в духе Короля Лира.

— Конечно же. Ну а если бы вы не проснулись в течении часа, то мне пришлось бы вас разбудить.

Я представила, что мне вновь надо будет справить нужду в ведро и чертыхнулась. Да делать нечего, я попросила Уинн принести сей предмет унижения.

— А где я могу помыть лицо? — ожидая чего-то новенького спросила я.

— Мод как раз разогрела воду. Так что вы сможете даже помыться в теплой воде, — огласила девушка радостным голосом. Я не стала спрашивать о том, на сколько это редкая возможность умыть лицо в теплой воде, и просто кивнула.

Пока Уинни искала, что мне надеть на встречу с герцогом, к нам зашла грузная женщина преклонных лет. Мод, видимо.

— Здравия желаю, госпожа, — поздоровалась она, кое-как донеся до стула таз с водой.

У нее были отекшие ноги и потное лицо измождённой женщины, будто сошедшей из страниц «Унесенных ветром» Нэн, няни Скарлетт.

Я дождалась, когда она оставит нас с Уинн одних, так как все еще была не в духе оголяться еще перед одной женщиной, но та не торопилась уходить.

— Вы можете быть свободной, Мод, — вспомнила я, что я могу указывать им о своих желаниях.

— Как? Вам разве не помочь умыться? — ахнула она.

— Я и сама могу это сделать.

Мод поворчала что-то себе под нос, но к счастью, не стала припираться и вышла.

— Я что даже умываться не умела до сего дня? — спросила я у Уинни, которая что-то закидывала мне на кровать.

— Мод обычно помогала вам попридержать волосы и подливала воды, когда вы подмывались.

— Какая прелесть. Впредь передай ей, что я не нуждаюсь в таких услугах.

Девушка неохотно кивнула, но все же сказала:

— Вы странная, извините меня за дерзость, — прячась за дверцей шкафа.

— Уверенна, я ни раз еще это услышу в ближайшее время. Но смирись, смерть весьма потрепала меня, — умывая лицо, ответила я.

— О, госпожа… — вновь застонала она.

— Что случилось? — отрывая лицо от чана с водой спросила я.

— Могли бы вы не упоминать о том случае, прошу вас. И никому не говорить об этом, — взмолилась девушка.

— Хорошо. Ну а кто еще знает об этом инциденте?

— Только Мод. Мы с ней вас и дотащили до дома.

— Ясно. А кто еще живет в этом доме? — решила узнать я о своем окружении.

— Да особо никого. Пьяница конюх Джузеппе, раз в неделю приходит садовник и он же за одно приносит провизию из деревни. Это не такой большой дом. Мы вполне справляемся с Мод, — заключила она. — Да и у герцога де Лакруа нет возможности улучшить условия сего имения. Ему приходится как-то содержать еще и слуг в городе, а там нас куда больше.

— А есть еще какие члены семьи, о которых я должна знать? — стоило и тут пополнить информации.

— Помимо лордов, герцогов, графов и всех их жен, думаю, вам следовало бы помнить о Пэнни, вашей кузине Пенелопе, вы с ней были весьма близки.

— На твой взгляд, что она за личность? — поинтересовалась я. Врагов стоило бы знать наперед.

— Я не смею говорить о ней ничего плохого.

— А я требую, — начала я входить в роль.

— Пенелопа весьма утонченная и умная особа, — подбирала слова Уинн. — У нее хорошие манеры, вкус, и она весьма искусно танцует.

— Ок. А что тебе в ней не нравится? — напрямую спросила я.

Уинни остановилась и молчала.

— Только не говори, что в ней нет недостатков, — надавила я.

— Если только она немного меркантильна, — прошептала Уинн, будто нас могут подслушивать и одновременно удивив меня тем, что ей знакомо слово «меркантильность». — Думаю, это все, — и указала на кучу одежды, что высилась на кровати.

— Я это за раз должна одеть? — уточнила я, даже боясь представить, как смогу в этом ходить.

— Естественно, — заулыбалась Уинн, хотя скорее от того, что мы закрыли тему насчет Пенелопы. Но я о ней все равно рано или поздно все узнаю. Не люблю темных лошадок.

Одевалась я без малого четверть часа, и то благодаря стараниям Уиннифред. Сначала я натянула сорочку, сверху внутренний корсет, далее нижнюю юбку, сверху еще две юбки другого кроя. Следом рубашка, поверх которой вновь подвязали корсет, и вот наконец-то верхняя четвертая юбка завершила мое обмундирование.

Из-за того, что я не могла нагнуться, чулки мне уже натянула Уинн сама.

— А что трусов к этой бесовской одежде не предполагается?

— Чего не предполагается? — уточнила в очередной раз Уинн.

— Нижнего белья, — закатила я глаза.

— Ну так вы же сорочку надели. Или вы и это уже забыли?

«Надо будет что-то придумать с трусами» — взяла я себе на заметку. Это немыслимо разгуливать пред всеми без них. Какой бы аморальный изредка не вела образ жизни в Праге, с бельем я не расставалась.

Обувшись в неудобные кожаные туфли, я села на стул, и Уинн меня начала причесывать.

Расческа была грубой, несуразной и постоянно цепляла волосы, от чего я все время дергалась и ругалась.

И вот, хари Кришна, как сказала бы Зизи (она по материнской линии была индианкой), я была готова!

— Украшения вашей матери были бы сейчас вам весьма к лицу, — сказала Уинн.

— Гулять так гулять, неси их, — пожала я плечами.

— Мне жаль, но вашему отцу пришлось их продать, — опустила голову служанка, будто бы она самолично от них избавилась, а деньги пропила.

— Кто бы сомневался, — покачала я головой, в очередной раз разочаровываясь в родителе Ален. — Жаль, что я не могу видеть себя в полный рост, — взгрустнула я, так как была бы не прочь посмотреть на себя в этом одеянии.

Не знаю, вкус ли Ален ли был столь изыскан, или это легкая рука Пенелопы добралась до ее гардероба (коль уж по словам Уинн она была весьма утонченная), но уверена, я сейчас неплохо смотрелась в атласном красном платье с черным ажуром. Каз бы слюни пускал при виде меня. Хотя это же не я: это не мое лицо и не мое тело. Ежели даже так, даю голову на отсечение, Каз не упустил бы возможность присунуть и этой особе.

— В гостиной есть зеркало, госпожа. Думаю, вы сможете рассмотреть себя в нем в ожидании вашего отца, — порадовала меня Уинни. И мы поспешили вниз.

Лестница оказалась узкой и грубой, отчего я несколько раз едва не подвернула ноги. Ах да, я же не сказала, что на ноги мне надели самую адовую обувь на свете! Опишу это убожество я позже, но вы должны просто поверить мне на слово: это сложно вообще назвать обувью! Правильнее было бы назвать «инструмент пыток», но я попридержу это слово, ибо боюсь представить, что же такое может быть тогда в Скотланд-Ярде (если он здесь существует как тюрьма, конечно же). Факелы, что редко встречались у нас на пути, несли скорее зловещий вид, чем пользу и никак не помогали моему передвижению.

И вот, наконец-то, мы оказались в большом зале с широкими окнами, из которых лился природный свет и озарял все вокруг.

Всюду так же были каменные стены, скудная мебель, представляющая собой лишь диван и пару кресел со столиками, несколько шкафов, картин и драпированных тяжелой тканью окон.

Я поспешила сесть в одно из кресел, когда меня окликнула Уинн.

— Зеркало в другом зале, в гостиной.

К этому моменту я и забыла, что хотела увидеть себя воочию, ибо тяжесть одежды и неудобной обуви утомили мое тело за считанные минуты. Я боялась представить себе, что мне нужно будет в этом ходить до позднего вечера. Пристрелиться!

Мы вошли в гостиную, в которой на все внутренне пространство разместился огромный стол, сервированный на две персоны. По краям зала были расставлены мягкие стулья, вазы на столиках и шкаф с посудой. И вот оно! Зеркало.

Оно весело на стене, немного приспущено вниз сверху, отчего казалась, что она смотрит на меня свысока. По сравнению с тем маленьким зеркальцем у меня в спальне, это было выполнено более искусными мастерами, и оно выдавало все изъяны, такие как отсутствие косметики на лице и небрежность прически.

Я услышала быстрые шаги за спиной и как раз успела обернуться, когда в комнату вошел престарелый мужчина внешне, но не в походке, ибо держался он вышколено, по-военному и гордо, словно все его окружение ему не ровня.

Припоминая этикет, я скорее всего должна была поздороваться с ним первой, но вот проклятье, я не знала, как к нему обращаться, поэтому просто присела в реверансе.

— Ален, — кивнул он явно довольный моим жестом и сел во главе стола.

Я же поспешила (на самом деле ползла как гусеница) к сервированному для меня месту.

Молчание затягивалось. Мистер де Лакруа как ни в чем не бывало завтракал, читая газету, что принес с собой. Что ж, радует, что и в этом мире есть место для публицистики.

Не зная, куда девать глаза, я пыталась хоть что-то прочесть между строк, но едва я только улавливала мысль предложения, как мужчина тряс бумагу, либо перелистывал, чем начал раздражать меня.

— Итак, Ален, — наконец-то отложил он газету, — как тебе в имении матушки?

— Нормально, — ответила я, отправляя большой кусок пирога в рот. Что-что, а Мод стоило похвалить за десерт! Прям таял во рту. Ей бы булочную открыть у нас в канцелярии, а то там так себе готовили.

— Хм, — предположу, что не такого ответа ожидал от меня отец. — Думаю, ты хотела узнать вести о пастухе? — приподнял он бровь.

Уверена, тем самым он хотел подкинуть удочку и ввести в дисбаланс мои чувства, но ха! Не на ту напал, мне по сути было все равно на парня.

— Ах да, Уильям. Ну и как он?

Я еще не успела понять, как мне лучше вести себя: как Ален в прошлом или все же как я есть, поэтому ответы мои звучали, как игра плохого актера. Но к этому я была готова. Чего не дано, того не дано, простите уж.

— Хм, — вновь ответил герцог, разочаровываясь в каждом моем жесте и слове теперь. — Он жив, как я тебе и обещал.

— Я рада за него, — отпивая чай, ответила я, искренне надеясь, что мой предок мне не врет. Лживого типа он мне не напоминал, но, с другой стороны, меня достаточно легко провел Казимир, поэтому полагаться на первый взгляд не стоило.

— Так ты согласна на условия нашей сделки? — склонился слегка он ко мне, чем самым дав рассмотреть некоторые детали его внешнего вида получше. Так я обратила внимание, что кружевная рубашка на его шее пожелтела, пуговицы отслоились и даже местами проржавели, а из его рта плохо пахло. Зубные пасты навряд ли изобрели в этих краях, но я это исправлю тоже (да здесь просто кладезь работы по усовершенствованию куда не глядь!)

— Напомни еще раз, пожалуйста, — медленно попросила я. А вдруг Уинн не все детали мне рассказала, в конце концов она всего лишь служанка.

Лорд наградил меня суровым взглядом. Если Ален была игривой особой, то скорее всего он предположил бы, что я над ним издеваюсь или разыгрываю.

— Что ж, — серьезно обратился отец ко мне, будто к дипломату, — ты сказала, что выйдешь замуж за сына графа Эдмунда Теодора, Николаса, а я пообещал, что голова пастуха останется на его шее.

— Он на свободе?

— Кто?

— Пастух. Уильям.

— Это не твое дело! — прикрикнул мужчина. — Я обещал ему жизнь, я выполнил часть сделки. Если, конечно, ты не собираешься разорвать наше соглашение.

Какой-то несдержанный папаша, честное слово. Не удивлюсь, если он пропил все наше состояние из-за того, что ввязался в карточные долги. Ну как прям муж моей родной тетушки Розмарин, которой теперь надо работать на судах по отлову рыб, чтоб закрывать долги горе-мужа.

— У меня есть условие, — выбирая, чтобы еще вкусненького поесть, сказала я, боясь даже взглянуть на эдакого диктатора.

— Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, Ален, — прогремел его голос на всю столовую, чем спугнул меня. Я терпеть не могу, когда на меня орут. Если раньше в силу своего бунтарства, я кричала в ответ, то сейчас я научилась контролировать свой гнев.

— Я хочу познакомиться с Николасом Теодором. И быть уверенной, что он не конченный тип, — не обращая внимание на суровость отца, я по-деловому перешла в наступление. — Вы же не хотите, чтобы они разорвали меня на части, не оставив вам наследников, или того хуже, отослав меня домой, и не отдав вам ни пенни.

— А если он… конченный тип? — сузил глаза герцог де Лакруа.

— Тогда можете лишить головы пастуха, ибо я не выйду замуж.

Сделка была рискованной, но на тот момент логичной. Я не знала Уильяма, и поэтому как бы жаль не было парня, я не могла ради его никчемной жизни терпеть тиранию от каких-то там волчар. Да и он сам виноват: вот на черта он закрутил шашни с дочерью герцога, знал ведь, чем рискует. Да и потом, учитывая, как я считывала людей, думаю, лорд де Лакруа никогда не даст ему привольной счастливой жизни. Скорее всего он где-то доживет свои дни в темнице или на каторжных работах.

Отец засмеялся. Надо же, этот как щепка или струна в скрипке Гарибальди натянутый старый хрыч еще умеет смеяться! Вот так чудеса!

— Не знаю, что произошло за эти дни с тобой, дитя, но такой ты мне нравишься куда больше, — как комплимент высказался герцог.

С этими словами он встал из-за стола и направился к двери.

— Я постараюсь утроить вам встречу, — его голос вернулся к прежней манере высокомерия. — Жди от меня письма, а пока продолжай тосковать по дому в этой берлоге.

Какое счастье, что в этом он ошибался. Тосковать в одиночестве в настоящем мини-замке я не собиралась!