День судьбы

Глава 1

Париж сам по себе удивительно хорош, думала Вивьен Крестон, глядя из окон артистической комнаты на сияющий вечерними огнями город. Улицы были заполнены веселыми нарядными людьми, возвращающимися из театров и клубов, и просто зеваками, глазеющими на привлекательно оформленные витрины.

Вивьен любила этот город. Здесь она впервые выступила в сборном концерте со своими фортепианными импровизациями, здесь узнала, что такое успех. Теперь ее приглашали с сольными концертами, и Вивьен всегда охотно соглашалась выступить в Париже, где у нее было особенно много почитателей.

Артистическая комната, отведенная Вивьен, была заставлена корзинами цветов и завалена букетами. Один роскошный букет крупных, сияюще алых роз прислала администрация концертного зала. Другой терпко пахнущий букет нежно-фиолетовых орхидей прислал американский посол. От кого остальные – Вивьен пока не знала.

– Как тебе понравилось освещение? – Вивьен подошла к гримировальному столику и села на мягкий пуфик.

– По-моему, все прекрасно, – ответил высокий брюнет, сидящий с полузакрытыми глазами в глубоком кресле у стены.

– А меня немного раздражал в «Ноктюрне» холодный синий свет. – Вивьен нанесла на лицо слой очищающего крема.

Зденек Ковач, менеджер Вивьен, пожал плечами.

– Я сказал то, что думал.

Он протянул руку к бару и достал банку пива для себя, а для Вивьен – бутылку минеральной воды.

– Наверное, стоит попросить сделать свет чуть теплее, чтобы было ощущение прозрачного воздуха. – Вивьен окинула взглядом комнату и подумала, что надо поскорее, пока не разболелась голова, отправить цветы в больницы или в приюты. – Попробуем добавить немного розового на задний занавес?

– Розовый, – старательно повторил Зденек, будто завязывая узелок на память.

Вивьен посмотрела на его отражение в зеркале.

– Ты не согласен?

– Я же сказал тебе, – венгерский акцент придавал особый шарм достаточно правильной английской речи Зденека, – по-моему, все было прекрасно. Но ты – звезда…

Ну да. Если звезда хочет розового, значит, черт побери, будь добр – добавь в освещение розового. Захочет зеленой подсветки – будет зеленая. Вивьен знала, что о ней ходят разные слухи. Например, люди попроще считали ее колдуньей и говорили, что обычная женщина не может так завораживать душу своей игрой. Критики осторожно упрекали за чрезмерную бурю эмоций. Теперь и Зденек готов уколоть ее. Вивьен нахмурилась.

– Ты считаешь, я веду себя как капризная примадонна?

Она работала со Зденеком уже три года. За это время он хорошо узнал ее слабости, но в отличие от многих других не пытался ими воспользоваться и не льстил Вивьен, как не боялся и говорить то, что думал. Даже если это было не слишком приятно.

– Ну что ты! Конечно нет. – Зденек искренне удивился се вопросу. – Ты просто слишком придирчива. Но чего не сделаешь для успеха! Зато, где бы ты ни появлялась, на твои концерты всегда все билеты проданы.

С самых первых шагов своей стремительной карьеры Вивьен поняла, что музыка и музыкальный бизнес – совершенно разные вещи. Она неожиданно быстро попала из затворнической жизни в монастырской школе на мировую сцену, где царили жесткая закулисная борьба и интриги. Чтобы не быть «съеденной» коллегами и прочно занять свое место под солнцем, Вивьен пришлось потрудиться.

Прежде всего она купила целую систему лучших микрофонов и наняла опытного звукорежиссера. Потом пригласила дизайнеров, вместе с которыми продумала все детали сценического оформления и своего имиджа – от освещения до заколки для волос. Это стоило кучу денег, бухгалтер Вивьен только сокрушенно качал головой. Однако результат не заставил себя ждать, и уже после первого концерта Вивьен критики дружно отметили, что ей удалось создать особую, завораживающую атмосферу и превратить свое выступление в маленький спектакль.

Вивьен пришлось столкнуться и с тем, что ее деликатность приносит много хлопот. Часто, не предполагая в хрупком, эфирном создании стального характера, люди позволяли себе небрежность в делах и поступках. Поэтому Вивьен было трудно подобрать персонал для совместной работы: менеджера, продюсера, агентов по рекламе, костюмера – словом, всех тех, от кого в значительной мере зависит успех концертного бизнеса.

И все-таки окончательные решения по всем деталям, вплоть до освещения, количества складок на платье или размера шрифта на программке, Вивьен приходилось принимать самой.

Просто я хочу, чтобы слушатели получали за свои деньги настоящий, полноценный спектакль, убеждала себя Вивьен. Но она знала, что дело не в слушателях, а в ее добросовестности, в привычке ответственно подходить ко всему, даже к мелочам.

– Кстати, – лениво потягивая пиво, продолжал Зденек, – моя тетя Ильза тоже считала, что абсолютно все надо держать под контролем.

– Это та, которая служила в оперном театре? – уточнила Вивьен.

Зденек часто рассказывал любопытные истории из жизни своих родственников, которых у него было невероятно много. Вивьен вечно путалась в их именах.

– Нет, что ты, – Зденек сделал изрядный глоток пива и, удовлетворенно вздохнув, вытер следы пены с уголков рта, – ту тетю звали Марика. А тетя Ильза была владелицей увеселительного заведения. Она хорошо знала вкусы публики.

– Как я могла забыть о такой завлекательной женщине, – насмешливо протянула Вивьен, продолжая старательно счищать с лица сценический грим.

– Смейся сколько хочешь, но тетя Ильза была когда-то очень соблазнительной. Однако она вовремя поняла, что с возрастом уходит и секс, и перешла в развлекательный бизнес.

– Теперь ты сравниваешь меня с проституткой. – Вивьен шутливо надула губки.

Закончив наконец снимать грим, она взяла бокал с минеральной водой и с удовольствием принялась пить слабогазированный напиток.

– Не придирайся к словам, черт побери! – вышел из себя Зденек. – Просто тетя считала, что такая старая кляча, как она, должна знать свое место. – Успокоившись; он расцвел очаровательной улыбкой, которая производила неизгладимое впечатление на собеседников, особенно на собеседниц. – Ты бы имела еще больший успех, Вивьен, если бы могла делать все сама. Весь фокус в том, что не надо было бы каждому объяснять, как нужно работать, да еще и платить за это.

– Я постараюсь исправиться, – рассмеявшись, пообещала Вивьен.

Леонора Каммарано и Стивен Фосс познакомились в одном из военных госпиталей, куда Стивен с неохотой выбрался из своего уединенного убежища на малолюдном скалистом островке. Ему было нужно уточнить некоторые необходимые для работы данные.

Стивен перелистал лабораторный журнал Леоноры, поинтересовался ее взглядами на перспективные научные исследования и пригласил Леонору на работу в свою секретную лабораторию, расположенную недалеко от побережья Аляски на маленьком островке Монхеген в Беринговом море.

Леонора спокойно взглянула на его изуродованную руку и перевела взгляд на иссеченное шрамами лицо. В ее иссиня-черных глазах Стивен не заметил даже тени отвращения, только легкое любопытство.

– Я сегодня в ужасном настроении, – сказала Леонора. – Погибли все подопытные мыши.

– Вы хотите, чтобы я выразил сочувствие? – вежливо предположил Стивен.

– Не обязательно. Я просто сообщаю вам об этом печальном факте. – Она слегка обиженно надула яркие крупные губы. – В самом деле, сегодня неудачное утро.

– Возможно, день будет лучше.

Леонора медленно раздвинула губы, демонстрируя безупречные ослепительно белые зубы. Вне всякого сомнения, она прекрасно знала, сколь соблазнительна ее улыбка.

– Вы умеете читать мысли, – кокетливо отозвалась она. – Именно об этом я и думала.

Плавно покачивая бедрами, Леонора подошла к двери лаборатории и захлопнула ее. Все так же улыбаясь, она двинулась к Стивену. Ее упругая походка напоминала движения хищного зверя, подкрадывающегося к добыче. Остановившись перед Стивеном и глядя ему в глаза, Леонора стала неторопливо расстегивать пуговицы на блузке. Стивен, не говоря ни слова, поспешил последовать ее примеру. Так началось их знакомство. Они работали вместе вот уже два года, и все это время регулярно, несколько раз в месяц, встречались. Микробиологические исследования, которыми занималась Леонора, неизбежно связаны с неприятными переживаниями, и доктор Каммарано верила, что секс помогает ей отвлечься и забыть печальные стороны ее работы. Стивен тоже считал секс великолепным средством для отдыха мозга и всегда был готов откликнуться на призыв Леоноры.

Им неизменно было хорошо вместе, и после бурного любовного акта на обоих нисходила умиротворенность. Наверняка и на этот раз их свидание протекало бы по известному сценарию, если бы Леоноре не вздумалось преподнести Стивену в подарок пластинку с записью концерта Вивьен Крестон, за которую она получила «Золотого Орфея».

Вивьен Крестон. Крестон… Не может быть, подумал Стивен, такое совпадение невозможно! Крестон достаточно распространенная фамилия. Но в сочетании с именем Вивьен!..

Так звали дочь его университетского наставника профессора Роджера Крестона, который бессовестно предал Стивена.

Случайному посетителю Бостонский университет, уютно спрятанный за зелеными листьями деревьев, показался бы мирным райским уголком. Никому бы и в голову не пришло, что за массивными стенами, увитыми плющом, в одном из кабинетов бушуют страсти.

Стивен Фосс был взбешен настолько, что готов был убить сидящего перед ним профессора, лауреата Нобелевской премии Роджера Крестона, которого до сего дня он глубоко уважал, считая его не только своим учителем, но и другом. Если бы Стивен был неандертальцем, он обрушил бы на голову учителя увесистый обломок скалы, но в наш цивилизованный век ему пришлось ограничиться словами.

– Вы воспользовались моими записями, опубликовали их под своим именем. Это – воровство!

Седеющий, но еще моложавый профессор недовольно сдвинул брови.

– Ты, как всегда, драматизируешь события и привносишь в дело слишком много эмоций. Твое поведение не заслуживает одобрения.

– Идея моя, и информацию собирал я, – настаивал взъерошенный юноша.

– Ты – мой ассистент, и вся твоя работа по праву принадлежит мне. В том числе и эти мелочовые писульки.

– За которые, будь все проклято, вы получили Национальную премию!

– Я это заслужил, – хладнокровно, со спокойной уверенностью промолвил Крестон.

– Но и расчеты делал тоже я! – гневно возопил Стивен. – Я занимался ими в свое свободное время! Вы и не знали толком, чем я занимаюсь. Вы не имеете на них никакого права!

К удивлению юноши, Роджер Крестон сочувственно улыбнулся.

– Как ты еще наивен, Стивен. Наивен и несдержан. Боюсь, твоя чувствительность не позволит тебе добиться серьезных успехов в науке. Ученый должен обладать не только светлой головой, но и холодным рассудком. Тебе не хватает разумной сдержанности, поэтому я, хотя и неохотно, написал рапорт, в котором прошу администрацию тебя отчислить. Так что ты теперь здесь не работаешь.

Стивен захлебнулся от ярости. Он уже давно подозревал, что «гениальный профессор» Роджер Крестон вовсе не светоч науки, а обыкновенный сукин сын с черствым сердцем и с очень гибкой моралью. Стивен понимал, что без умения защищать себя не проживешь, но откровенное и наглое предательство Крестона возмутило его до глубины души.

– Я должен отказаться от своей работы?! Вы этого требуете?!

– Не совсем так. Просто, мне кажется, – и тебе, и мне будет спокойнее на расстоянии.

Негодование, обида, боль разочарования бурлили в душе Стивена с такой силой, что он еле сдерживался. Больше всего ему хотелось размазать этого высокоученого подонка по стене чистенького кабинета.

– Я убью вас, – в ярости прошипел он.

– Не советую, – спокойно сказал Роджер Крестон, откинувшись на спинку кресла. – Тюрьма – не самое лучшее место для научной работы. – Видя, что растерявшийся Стивен хватает ртом воздух, профессор решил продолжить нравоучительную лекцию. – Видишь ли, мой мальчик, ты придаешь слишком большее значение самым обычным, естественным вещам. Ты еще молод, тебе всего двадцать…

– Мне уже двадцать три!

Стивен успел к этому времени окончить университет, получить степень магистра, написать серию блестящих статей… Последняя работа, ловко присвоенная Роджером Крестоном, была задумана Стивеном как докторская диссертация.

– У тебя молоко на губах не обсохло, а впереди – вечность. Ты успеешь придумать еще не один проект.

– Их тоже украдут, как украли вы!

– Увы, мой дорогой. Ты не просто невыдержан, ты абсолютно невоспитан.

Демонстрируя собственное самообладание, профессор встал, подошел к стоящей на тумбочке возле рабочего стола клетке с канарейками и стал насыпать птичкам корм.

Стивен, не желая отступать без боя, пригрозил:

– Я сейчас же пойду к начальству и все расскажу.

– И, как ты думаешь, кому они поверят? – не поворачивая головы, спокойно осведомился Роджер Крестон. – Бывшему студенту, которого дважды выгоняли из университета за недостойное поведение, или маститому, всемирно известному профессору, который брал этого разгильдяя на поруки?

Вопросы были риторическими, поскольку оба собеседника отлично знали, что попытка Стивена добиться справедливости обречена на провал.

– Если ты когда-нибудь научишься сдерживать свой неуемный темперамент, – прервал тягостную тишину холодный голос Роджера Крестона, – ты можешь стать одним из величайших умов нашего времени. Но при этом всегда надо помнить об одном…

– О чем же? – невольно вырвалось у Стивена.

– Каждый хочет жить, – нравоучительно изрек Крестон, – и чаще всего за счет других. Все готовы сожрать друг друга. Выживает тот, кто лучше умеет это делать.

И тот, кто самый подлый, мысленно продолжил Стивен. Понимая, что лишь подтверждает мнение Крестона о вреде повышенной чувствительности, он все-таки не удержался от угрозы в адрес своего наставника, которого почитал чуть ли не как второго отца.

– Вы еще пожалеете об этом. Я заставлю вас заплатить за все.

Роджер Крестон равнодушно пожал плечами.

– Возможно. Кстати, будешь уходить, не забудь закрыть дверь поплотнее – птички боятся сквозняка.

Красный туман злобы заволок глаза Стивена. Боясь, что вот-вот в самом деле вцепится в ненавистное горло хладнокровного ученого-грабителя, Стивен пулей вылетел за дверь, чуть не сбив с ног дочь профессора, стоящую в коридоре.

Вивьен Крестон, прижав к груди учебники, потрясенно застыла, глядя вслед Стивену, мчащемуся по коридору к выходу из проклятого здания.

Он не заметил ее!

Он уходит, и, наверное, навсегда. Они с отцом явно серьезно повздорили. Стивен Фосс не вернется в этот дом!

Вивьен закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться, и прислонилась к грязно-зеленой стене коридора. Ее знаменитый отец уверял, что знает о людях все, но никогда не делился своими знаниями с пятнадцатилетней дочерью. И теперь Вивьен впервые встретилась с душевной болью.

Вивьен Крестон показалось, что ее сердце пронзил острый нож, и оно, разорванное на куски, нестерпимо заныло.

Да, у Роджера Крестона была дочь Вивьен. Стивен едва помнил это вечно испуганное юное существо с копной вьющихся темных волос, туго стянутых резинками и бесчисленными заколками.

– Если бы ты хотя бы изредка высовывал свой нос из лаборатории, – голос Леоноры прервал печальные воспоминания Стивена, – ты бы знал, что Вивьен Крестон пользуется восторженным обожанием уймы поклонников. Билеты на ее концерты распродаются заранее, хотя цены, на мой взгляд, просто бешеные. Во всем мире вряд ли найдется хоть один занудный чиновник, который посмеет отказать ей в какой-нибудь мелочи. Недавно вышел альбом с ее лучшими записями.

Стивен взглянул на конверт от пластинки.

Тонкие руки молодой женщины свободно расположились на клавишах, и в ушах Стивена сама собой зазвенела хрустальная переливающаяся музыка. Нет, подумал он, эта страстная женщина не может быть дочерью Роджера Крестона.

Профессор был настоящим роботом – хладнокровным, уравновешенным, расчетливым. Глядя на своего учителя, Стивен уверился, что настоящий ученый должен быть именно таким – погруженным в работу и не допускающим ни малейшего проявления человеческих чувств. Поверить в то, что бесчувственный и безнравственный подлец вырастил женщину, способную перевернуть людям душу своей страстной игрой, было почти невозможно.

Стивен взглянул на оборотную сторону конверта и едва не выронил его из рук – прямо на него смотрели серьезные лучистые глаза, окаймленные густыми ресницами. Их золотисто-медовое сияние со странным огоньком удивления было одновременно и новым, и сразу узнаваемым. Конечно, на фото та самая тонконогая девочка-подросток, Стивен хорошо помнил этот взгляд.

Черт возьми, как быстро растут дети! У Стивена появилось странное ощущение, будто он попал на другую планету, на планету своей доверчивой юности. На планету, которая разлетелась вдребезги, когда будущий знаменитый ученый столкнулся с предательством почти боготворимого им учителя.

Бархатные глаза женщины с фотографии смотрели прямо в душу Стивена. Узкое нежное лицо поражало беловато-розовым оттенком кожи. Казалось, что глаза смотрят из раскрытых створок неведомой экзотической раковины. По-детски пухлые, чуть тронутые светлой перламутровой помадой губы усиливали эффект.

Вивьен Крестон выглядела неземным существом. Как светлый ангел или призрачная фея. Но музыка, рвущаяся из-под ее пальцев, бурлила и кружила голову не хуже выдержанного шампанского и говорила о ярости земной страсти.

Стивен вспомнил третью жену Крестона Мадлен, которая была значительно моложе своего маститого мужа и отличалась крайней несдержанностью в проявлении чувств. Видимо, дочь унаследовала кипучую энергию матери.

У Роджера и Мадлен все-таки была одна общая черта – они, не считаясь ни с чем, добивались того, чего хотели.

В то далекое время Мадлен Крестон была увлечена юным Стивеном Фоссом и соблазняла его всеми возможными способами.

– Похоже, эта музыка произвела на тебя даже большее впечатление, чем я ожидала. – В голосе Леоноры звучало удивление, чувствовалось, что ее женское самолюбие задето. – Я не очень хорошо разбираюсь в тонкостях настроения, но ты явно паришь в небесах.

Леонора попала в точку. Волны музыки окружили Стивена, затуманили голову, зажгли лихорадочный жар в крови.

– Не говори глупостей. Ты судишь по себе, дорогая.

Стивен обнял Леонору и поцеловал, но это было не движением души, а скорее самозащитой.

Многие годы Стивен жил по принципу: тело должно получать сексуальное удовлетворение, а ум – быть свободным от тумана романтических увлечений. Роджер Крестон убедил его, что эмоции вносят в жизнь путаницу и суматоху. Они отнимают силы, делают человека уязвимым.

Стивен со стыдом вспоминал о своем юношеском идеализме. Ему не только удалось выжить, он сумел взобраться на вершину научного Олимпа. И добился он успеха в немалой степени потому, что научился прятать свои истинные чувства, за что следовало поблагодарить Роджера Крестона.

Леонора прижалась к его плечу, Стивен машинально погладил ее, но перед его глазами стояла фотография Вивьен Крестон, напомнившая ему фрески на сводах старинных кафедральных соборов.

Он мельком подумал, невинна она или нет, но, вспомнив об огненной страсти ее музыки, решил, что вряд ли. Это странное сочетание невинности и огня не давало ему покою. Как могут уживаться в одном человеке нежность, изящество, деликатность и – стихийная, бешеная, демоническая страстность?

Внезапно Стивен, который после разрыва с профессором Крестоном никогда не отмечал никаких праздников, понял, что на Рождество хочет сделать себе подарок.

Он хочет получить Вивьен Крестон. И, хорошо зная ее отца, Стивен не сомневался, что с его помощью добьется желаемого.