День судьбы

Глава 8

– Вы хотели бы сделать что-нибудь для меня?

Вопрос прозвучал неожиданно, коротко и резко, как выстрел. Вивьен вздрогнула и посмотрела на Стивена.

Его взгляд был холодным и настороженным. Вивьен подумала, что ее снова обмануло слишком пылкое воображение. Ее собственные чувства мало что изменили в их отношениях.

– Думаю, вы понимаете, что у меня нет выбора.

Она бестрепетно встретила проницательный взгляд Стивена.

– У вас всегда есть выбор, Вивьен.

– Неужели? – прищурившись, саркастически осведомилась Вивьен. Она отдавала себе отчет, что спорить с человеком, от которого зависит и ее будущее, и карьера ее отца, просто глупо, но не могла сдержаться. – Вы ведь не позволили мне уехать сразу же после первой ночи, – напомнила она.

– Если вы и впрямь считаете, что я мог бы задержать вас здесь против вашей воли, значит, вы совсем не такая, какой я вас представлял. – Стивен покачал головой, притворяясь искренне обиженным. – Возможно, стоит вернуть вас в дом отца. Уж там вы будете в абсолютной безопасности.

В его голосе было столько ехидной издевки, что сразу стало ясно: Стивен нисколько не верит, что Роджер Крестон серьезно озабочен безопасностью собственной дочери, которую уговорил отправиться в «Замок Грёз». И – будь все проклято! – Вивьен неохотно призналась себе, что Стивен прав.

Печальная истина состояла в том, что Роджер Крестон всегда ставил на первое место собственные интересы. Вивьен понимала, что среди его жизненных ценностей занимает место, может быть, даже более низкое, чем клетки с подопытными белыми мышами.

Отчасти она сама была в этом виновата. Вивьен никогда не старалась привлечь к себе внимание отца. Стараясь уберечь его от волнений и тревог, она была тихой и послушной дочерью. Он по-своему гордился ею и иногда объявлял ее примером удачной передачи генетической наследственности. Но, увы, вскоре забывал о ее существовании.

Возможно, следовало бы заставить отца относиться ко мне по-другому, запоздало критиковала себя Вивьен.

Сделать что-нибудь такое, что заставило бы его обратить внимание на собственную дочь. Например, побриться наголо или вдеть в нос кольцо, как у медведя в цирке. Отец, конечно, рассвирепел бы, но это все-таки проявление человеческих эмоций. Даже отрицательные, они лучше, чем ничего.

Стивен с интересом наблюдал целую гамму разнообразных чувств, сменившихся на выразительном лице Вивьен: раздражение, огорчение, боль, сожаление и, как ни странно, легкий юмор, хотя лично он не видел в ее положении ничего смешного.

– Что вас развеселило?

– Я подумала, что сказал бы мой отец, если бы я в один прекрасный день предстала перед ним с кольцом в носу.

– Вы уверены, что он бы это заметил?

Вивьен поняла, что ее поставили на место.

– Вы всегда так безжалостны? – немедленно огрызнулась она.

– Нет, я просто всегда стараюсь быть правдивым. Наверное, вам не всегда будут приятны мои слова, Вивьен, так как истина часто причиняет боль. Но я обещаю никогда не лгать вам.

– Даже если это будет мне во вред?

– Я уже говорил, я никогда не делаю…

– …Ничего, чего не хочу делать, – закончила фразу Вивьен.

– Совершенно верно.

Картины, одна другой невероятнее, проносились в смятенном воображении Вивьен, мерцая и ярко вспыхивая, как цветные узоры калейдоскопа. Память возвращала ее к первой ночи их знакомства, а растущее возбуждение рисовало еще более страстные мгновения. Вивьен пригубила вино, надеясь успокоиться, но это оказалось ошибкой – кровь забурлила еще нетерпеливее. Напряженная атмосфера комнаты показалась Вивьен тонкой сетью паутины, в центре которой расположился смертельно опасный наблюдатель – Стивен.

Он смотрел на Вивьен и ждал – терпеливо, упорно.

Губы Вивьен пересохли от внутреннего волнения. Она больше не хотела пить вино и просто облизала их кончиком языка. И снова она допустила ошибку. В глазах Стивена появилось алчное выражение.

– Что именно я могу сделать для вас? – прошептала Вивьен, но ее еле слышный шепот в напряженной тишине комнаты прозвучал как удар колокола.

Стивен ответил не сразу, и пока он молчал, Вивьен приготовила себя к самому худшему.

– Я был бы счастлив, если бы вы сыграли что-нибудь для меня.

– Сыграть? – Вивьен удивленно раскрыла глаза. – На рояле?

– Вам не трудно будет играть только для одного слушателя?

– Нет. Но я подумала, что…

Вивьен потупила глаза, чтобы не встретиться с жадным взглядом Стивена, и волей-неволей заметила характерную выпуклость– на его джинсах, признак мужского возбуждения, которое не смогла скрыть даже плотная ткань.

Она преисполнилась чувством женской гордости. Она, Вивьен, была причиной возбуждения Стивена, из-за нее его тело налилось тяжестью желания, а в глазах появился голодный блеск. Впервые в жизни Вивьен по-настоящему гордилась своим телом.

Готовясь играть для Стивена, Вивьен волновалась почти так же, как на своем первом публичном выступлении. Чтобы унять нервную дрожь в пальцах, Вивьен, как обычно, нарисовала в воображении приятную картину.

Она представила теплое тропическое море, и ее пальцы мягко перебирали клавиши, подобно набегающим на песчаный берег лагуны изумрудно-зеленым волнам. Легкий порыв ветра прилетел издалека и зашелестел широкими листьями на верхушках пальм. Золотисто-солнечное сияние гребней волн разбивалось в сияющих искорках о заросшие буйной зеленью прибрежные утесы…

Воображение с самого первого ее выступления помогало Вивьен преодолевать боязнь сцены и ненужное волнение, помогло и сейчас. На фоне пенящихся гребней волн возникла мужская фигура. Сильное, полное возбуждения тело могло послужить скульптору натурой для ваяния стати древнего бога плодородия. Фаллос мужчины подобно стреле был устремлен на Вивьен.

Мужчина жаждал соединиться с ней. Он был удивительно похож на…

– Ваша игра невероятна! – прозвучал хриплый голос за ее спиной.

Низкий голос Стивена, вздрагивающий от сдерживаемой страсти, настолько напоминал нетерпеливое рычание хищника в джунглях, что Вивьен не сразу поняла, что сделанный им комплимент – не плод ее воображения, а реальность. Опасливо оглянувшись, она увидела в глазах Стивена смесь восхищения и сексуального желания.

– Я видел ваше лицо! – выдохнул он. – Вы чуть не довели себя до оргазма.

– О нет, – поспешила возразить Вивьен, ужаснувшись легкости, с которой он прочел ее потаенные мысли, – вам показалось!

– Может быть, проверим, дорогая? – с вкрадчивой насмешливостью предложил Стивен. – Я только прикоснусь к вам, и вы обретете желанное удовлетворение.

Он показал на трепещущий бугорок на джинсах, привлекая ее внимание к своему собственному возбуждению. Глаза Вивьен, еще не отошедшей от эротической фантазии, потемнели, руки вздрогнули в неистовом желании прикоснуться и ощутить твердость этой нетерпеливой плоти.

Только прикоснуться, пообещала себе Вивьен, и больше ничего.

– Мне казалось, вы хотите, чтобы я импровизировала для вас.

– Я уже говорил, Вивьен, что хочу всего. Но, как утверждают знатоки, в цивилизованном мире принято начинать с подготовки – хорошее вино, изысканный ужин, интересная беседа. Это создает нужное настроение. Музыка – самый лучший помощник для пробуждения высшей страсти.

– Как вы уже говорили, Стивен, я добровольно согласилась приехать в «Замок Грёз». Меня никто не заставлял и не соблазнял.

Он помолчал, пристально изучая Вивьен. Она не смогла догадаться, что скрывается за его помрачневшим взглядом.

– Действительно, – наконец вымолвил Стивен, – вы правы. – И он отошел, так и не прикоснувшись к Вивьен.

С первых минут своего появления в «Замке Грёз» Вивьен ведет себя так, подумал Стивен, будто знает, что она первая женщина, которую мне хочется подольше соблазнять, а не просто уложить в постель.

Он медленно шел вдоль стены библиотеки, и со стороны могло показаться, будто он рассматривает свое многотомное богатство. Но на самом деле в мозгу Стивена тревожно стучала одна-единственная мысль: инстинкт самосохранения, который никогда не подводил его, подсказывал, что надо бежать, спасаться от сладкого плена обаяния Вивьен, и надо слушаться этого надежного советчика.

Ничего подобного Стивен не сделал.

Смеркалось. В мягком вечернем полумраке таинственно переливались тисненные золотом корешки старинных фолиантов в кожаных переплетах. Вивьен наблюдала, как Стивен обходит комнату и зажигает свечи в тусклых медных подсвечниках. Трепещущие языки пламени отражались в стеклах окон и шкафов, создавая тревожное и нервное настроение.

И снова Вивьен отчего-то вспомнила волшебную сказку о Красавице и Чудовище. Комната казалась ей таинственной пещерой, а Стивен – призраком, возникшим неведомо откуда.

– Что-нибудь не в порядке с освещением? – спросила Вивьен, чтобы не потерять ощущение реальности.

– Все нормально, – Стивен дунул на спичку, гася язычок пламени, – проводить электричество на остров слишком сложно.

– У вас нет генератора?

– Почему же? Есть. Но бывает настроение, когда я предпочитаю свечи.

Вивьен удивилась. Стивен был современным и довольно циничным мужчиной, такого не смутит откровенный секс, такому не нужен полумрак. Возможно, есть другое объяснение его пристрастия к свечам?

– Может быть, вам нравятся свечи, потому что при их дрожащем свете не так заметны ваши шрамы? – предположила Вивьен.

Разумеется, это было с ее стороны неделикатно, но, поскольку Стивен пообещал говорить ей только правду, Вивьен решила, что тоже должна быть с ним откровенной.

На лице Стивена появилось выражение неприкрытого удивления, но он спрятал его за мрачной полуулыбкой.

– Некоторые женщины могут потерять нужное настроение, увидев мою «красоту».

– Настоящие женщины знают, что внешность – еще не все.

– Допустим. Но разве вас не пугают мои физические недостатки?

– Нет.

– И не вызывают отвращения?

– Нисколько. Я не из тех изнеженных, чересчур чувствительных созданий, которые падают в обморок при виде крови. Я давала благотворительные концерты в госпиталях во многих странах. Физические недостатки не мешают мне, – спокойно объяснила Вивьен. – Вот нравственные – другое дело.

– Но вам мой вид непривычен, – продолжал настаивать Стивен, будто собственная физическая неполноценность доставляла ему удовольствие.

Вивьен хотела было сказать «нет», но вспомнила, что обещала быть честной.

– Конечно. Впрочем, как все, что связано с вами. Необычна ваша работа, которой вы занимаетесь с тех пор, как ушли из лаборатории моего отца, необычно, что вы живете на краю света, совсем как настоящий отшельник, но в такой роскоши…

– Я так живу с тех пор, как половину моего тела унес злой ветер.

– На мой взгляд, шрамы на вашем лице и протез вместо кисти левой руки ничему не мешают. И потом, это – вовсе не половина.

– Но достаточно заметная часть, – уточнил Стивен. Его ухмылка была быстрой, по-волчьи хищной и злой. – Не волнуйся, детка, все части, нужные для секса, у меня в полном порядке.

– Вы и представить не можете, как я рада это слышать! – небрежно бросила Вивьен. – Кстати, не называйте меня деткой. Меня зовут Вивьен.

Ну и хладнокровие! – невольно восхитился Стивен. Достаточно хорошо зная отца Вивьен, он помнил буйное поведение, проклятия и угрозы, которые обрушивались на всех, когда Роджер Крестон попадал в сложное и неприятное положение. Мать Вивьен, напротив, в критической ситуации становилась удивительно ласковой и обаятельной и пускала в ход все женские хитрости из своего богатого арсенала, чтобы добиться желаемой цели.

Вивьен, в которой смешались гены этих очень ярких индивидуальностей, вела себя совершенно по-другому. Стивен еще раз напомнил себе, что женщина, какой бы слабой и беззащитной она ни выглядела, в любой момент может измениться. Его всегда привлекали контрасты в поведении людей, и ему еще больше захотелось познакомиться со всеми сторонами натуры этой неожиданной женщины.

– Попробую запомнить. Вивьен… – Стивен растянулся на кожаной кушетке. – Сыграйте для меня одну из ваших «водных» фантазий, – не попросил, а скорее потребовал он. – Русалка, плавающая в одиночестве при свете звезд и танцующая в призрачном лунном свете. По-моему, эта вещь называется «Песня русалки». Я ее очень люблю.

Эту музыку Вивьен придумала, находясь под впечатлением от древней ирландской легенды о сказочных созданиях – полудевах, полурыбах. Их невероятная красота соблазняла юношей, и они женились на русалках. Но красавицы русалки много времени проводили в море. Тогда их мужья прятали их шкуры, чтобы жены не уплыли в море навсегда, и бедные русалки лили горькие слезы по вольной морской жизни. Вивьен очень нравилась и сама легенда, и музыка, которую она сочинила.

Мысль о том, что ее и этого мрачного мужчину, предпочитающего жить в одиночестве, что-то объединяет, порадовала Вивьен.

– Спасибо за похвалу. Я придумала «Песню» скорее для себя.

– Я знаю. – Стивен заложил руки за голову и приготовился насладиться понравившейся мелодией.

– Откуда? – удивилась Вивьен.

– Мне достаточно было прослушать запись. Музыка рисует все, что вы воображаете, – охотно объяснил Стивен. – Я уверен, что уловил каждую смену вашего настроения. Не верите? Хорошо. Сначала вы видели прозрачный воздух над морем, это вызвало у вас печаль. Потом началась буря, и мне показалось, что я сам кружусь в пене бушующего и ревущего моря.

Вивьен изумленно посмотрела на Стивена. Волна неожиданного теплого чувства захлестнула ее с головой.

– Именно это я и хотела изобразить, – прошептала она, искренне удивляясь тому, что двое таких совершенно разных людей могут воображать одинаковые картины и испытывать почти одинаковые чувства.

– Нам будет хорошо вместе, – тихо промолвил Стивен.

Его страстный, глубокий голос как будто задел туго натянутые струны в сердце Вивьен. Ей показалось, что внутри нее раскрывается какой-то неведомый цветок и его обжигающий нектар растекается по всему телу.

Не желая, чтобы Стивен заметил, какую бурю эмоций неожиданно вызвали его слова, Вивьен низко склонилась над клавишами и заиграла.

Сначала пальцы плохо слушались. Это от холода, поспешила объяснить себе Вивьен, старательно забывая, что в камине горят дрова. Но в глубине души она понимала, что пальцы дрожат от волнения, и не только от творческого, но и от сексуального. Именно из-за него первый взлет быстрых нот получился недостаточно легким. Вивьен даже ухитрилась задеть несколько ненужных клавиш.

Рассердившись на свою небрежность, Вивьен вдруг успокоилась и забыла обо всем, увлеченная певучей мелодией.

Она видела скалистые утесы, слышала шум волн, плещущихся о подножия покрытых мхом скал. По увядшим листьям старых корявых дубов чуть слышно стучали капли дождя. Шуршали мелкие камешки и ракушки, уходя вместе с отливом в невидимую глубину моря. Поднялся ветер, и волны злобно застучали по серому известняку прибрежных глыб.

Вивьен была подлинным мастером музыкальной живописи. Она всегда начинала свои импровизации с того, что рисовала в своем воображении картину – иногда реальную, иногда фантастическую, иногда сказочную, но всегда яркую и живую. Этот талант она открыла в себе в раннем детстве, когда только-только начала заниматься музыкой. В детстве Вивьен казалось, что у нее, когда она играет, вырастают крылья и она, отрываясь от всего земного, улетает в волшебную сказочную страну, где все настолько прекрасно, что не хочется возвращаться.

Тонкие пальцы Вивьен то проносились ураганом по клавишам, то нежно замирали, то распластывались и пели страстную мелодию. Следя за ее выразительным лицом, Стивен понял, что она еще более взрывчатая натура, чем показалось ему, когда он слушал запись. Вивьен словно растворилась в звуках. Нижняя губа по-детски оттопырилась, обнажая белые зубы. Было очевидно, что Вивьен нет в этой комнате, в этом доме, на этом острове. Она живет в прекрасном мире своего воображения, куда он не может пойти вслед за ней.

Стивен ощутил жгучую ревность, смешанную с болью обиды.

Музыка теперь звучала спокойнее и тише, навевая ассоциации с появлением солнца после бури. Мелодия становилась с каждой нотой мягче и ласковее, и Стивен, облегченно вздохнув, понял, что русалка нашла дорогу домой и теперь, погружаясь в море все глубже и глубже, поет песню счастья.

Глядя на Вивьен так, как смотрели, наверное, на русалку зачарованные юноши из древней легенды, Стивен поднялся с кушетки, встал за спиной Вивьен и положил руку на ее плечо. Она прекратила играть и, обернувшись, взглянула на него.

– Не останавливайтесь, – пробормотал он, скользнув рукой под мягкую ткань ее оранжевого свитера. – Еще рано.

Свитер был уютным и теплым. Нежное тело Вивьен, разгоряченное игрой на рояле и желанием, – еще теплее. Она закрыла глаза, то ли пряча от Стивена свое нетерпение, то ли наслаждаясь его прикосновением – этого он не знал.

Но зато Стивен точно знал, что Вивьен самая желанная женщина из всех, кого он когда-либо встречал, и что она покоряет его самыми неожиданными сторонами своей натуры. Он чувствовал, что его тело готово сорваться, стоит только отпустить его на волю.

Стивен вытащил свитер из-под пояса юбки и почувствовал, что Вивьен вздрогнула.

– Играйте, пожалуйста, – попросил он, осторожно прикоснувшись губами к завитку волос за ее прозрачно-розовым ухом.

– Постараюсь, если смогу, – еле слышно выдохнула она.

Его рука продвинулась ниже, и Вивьен затрепетала, когда пальцы Стивена коснулись ее груди.

– Сможете. – Он поцеловал ее в шею. – Вы обещали.

Стивен левой рукой зацепил подол юбки Вивьен и приподнял его. Пальцы замерли на клавишах, в голове Вивьен образовалась расплывчатая пустота, обволакиваемая странным розовым туманом.

– Я не могу вспомнить мелодию… – пожаловалась Вивьен.

Да что там мелодию! Сейчас она не смогла бы вспомнить даже собственное имя!

– Не важно. Играйте, что хотите. – Стивен медленно, по зубчику расстегивал «молнию» на ее юбке. – Представьте, что мы придумываем мелодию вместе.