День судьбы

Глава 6

Проснувшись утром, Вивьен решила, что Стивен, наверное, злой колдун. Он, как и обещал, явился ей во сне.

…Они в ванной. Стивен поднимает ее и подсаживает на раковину. Его большая рука обхватывает ее левую лодыжку и нанимает медленное, тягуче медленное путешествие вверх по ноге, вдоль икры к изгибу колена. Вивьен тяжело, учащенно дышит, реагируя на его чувственные прикосновения. Грубые и сильные пальцы Стивена добираются до кружевной резинки чулка и стаскивают его вниз, освобождая нежную кожу для последующих ласк.

Потом его вторая рука проделывает ту же самую процедуру с правой ногой Вивьен. Нет, пожалуй, прикосновение металлических пальцев протеза к коже вызывает более острые ощущения. Стивен придвигается ближе к Вивьен, и она обвивает ногами его талию. Ее голова запрокинута, затылок прижат к зеркалу, спина изогнута дугой. Стивен смотрит на нее в упор, и в его глазах отражается восхищение самым изысканным и редким созданием на земном шаре – ею, Вивьен.

Его правая рука снова движется вверх, все так же не спеша, дюйм за дюймом поднимая все выше и выше юбку. Невыразимое наслаждение расползается волнами по телу Вивьен от его грубых пальцев, скользящих по обнаженной, шелковистой коже. Она чувствует холод раковины под своими ягодицами и возбужденный член, упирающийся в низ ее живота. Она чувствует одновременно миллионы происходящих в ней изменений, и все они несут радость и наслаждение.

Стивен по-прежнему смотрит на нее и не говорит ни слова. От него великолепно пахнет, и Вивьен чувствует, как увлажняется ее лоно, жаждущее принять мужскую плоть. Она нестерпимо хочет этого мужчину, всего, целиком, без остатка, как голодный лев алкает поглотить нежного и сочного ягненка.

– Поцелуй меня, – командует Вивьен царственным голосом повелительницы, обращающейся к своему верному, покорному рабу.

Но он не принимает предложенные правила игры. Он хочет играть по-своему, вести свою партию. Раб бунтует. Он поднимает голову. Его огромные руки захватывают бедра Вивьен. Он тоже вожделеет к ней и на грани взрыва, но по-прежнему сопротивляется. Он чересчур прагматичен и расчетлив. В нем не хватает жертвенности и отрешенности, безумства слепого порыва и ярости страсти. Он избегает касаться ее губами, играя в древнюю игру между мужчиной и женщиной, посылая Вивьен вызов на испытание, которое должно определить, кто в их паре будет властелином и победителем.

– Что получу я взамен поцелуя?

Хриплый от вожделения голос Стивена звучит так, что у нес останавливается сердце. Он резонирует в ушах, отдается учащенной пульсацией на ее горле. Вивьен вся горит как в лихорадке и дрожит от напряжения. Горячий пот стекает из-под ее отяжелевших грудей, струится вниз по животу к пушистому холмику, и без того уже липкому от влаги. Она не может больше терпеть эту затянувшуюся пытку и полна отчаяния.

– Я дам тебе все, что ты пожелаешь, – сдается она.

– Тогда коснись меня, – шепчет он, – вот в этом месте.

Стивен берет ее руку и кладет на «молнию» джинсов, где уже проснулся, ворочается и рвется на свободу, в бой, нетерпеливый и голодный монстр.

Вивьен расстегивает «молнию» и просовывает пальцы внутрь. Плоть Стивена обнажена, и разъяренный, пульсирующий, уже истекающий голодной слюной зверь сам прыгает в ладонь Вивьен. Он такой огромный, такой твердый, такой горячий, просто обжигающий… Он пахнет мускусом и мужской страстью, и ее возбуждение возрастает. Из ее груди вырывается протяжный стон, и Вивьен закрывает глаза.

Рука Стивена скользит вдоль ее бедер и нащупывает эластичную кромку трусиков. Он запускает свой палец под резинку и тянет ее вниз. Вивьен снова слышит собственный сладостно-нетерпеливый стон. Этот стон заглушают губы Стивена, жадно впивающиеся в ее рот.

Он так приятно пахнет и он такой вкусный. От него струится эротический аромат, экзотичнее и приятнее самых изысканных и лучших изделий для мужчин французских мэтров парфюмерии. А на вкус он превосходит черную икру и французское шампанское.

Вивьен сдавливает в руке его возбужденный член, который продолжает безостановочно увеличиваться, будто под воздействием древнего волшебного сексуального заклинания. Он уже не помещается в ее ладони. Скоро придется держать его двумя руками. У Вивьен создается впечатление, что этот процесс никогда не завершится, и, если не ввести его в свое тело немедленно, прямо сейчас, потом будет слишком поздно. Он просто не поместится. Или, еще хуже, разорвет все ее внутренности на части, пронзит ее, как вертелом, насквозь. Войдет в нее и останется там навсегда, и будет прорастать прямо через нее. А во рту ее пляшет язык Стивена, выделывая немыслимые пируэты, дразня и будоража ее рецепторы, угрожая новым выбросом раскаленной эмоциональной лавы из уже разверстых вулканов чувств.

– Я хочу почувствовать тебя внутри. Войди в меня. Нам надо соединиться.

– Нет, женщина. Еще не пришло время. Ты еще не готова. Ты плохо просишь. В твоем голосе мало чувств.

Она вновь взывает к нему, со стоном и мольбой, как заклятье, как молитва:

– Возьми меня, ибо я умираю! Пронзи меня насквозь!

Вивьен тянет к себе, к своим бедрам, упирает в свое лоно этот немыслимо громадный, бьющийся в руке, неподатливый фаллос, преодолевая сопротивление его хозяина. Распухшие розово-влажные лепестки ее плоти раскрываются навстречу, чувствуя его близость.

– Ну же… Еще немного…

Этот мужской орган живет своей жизнью, сам по себе. И его не надо просить. Он действует по зову собственных инстинктов и желаний. Ему не нужны слова. Он просто должен почувствовать близость добычи, уловить ее пряный запах. И тогда он сам, как разъяренный пес, сорвется с цепи и бросится на нее. Ворвется в таинственное, сверхчувственное чрево, круша все на своем пути. И тогда его никто не сможет остановить.

Но пока у него есть более сильный и волевой повелитель, который сохраняет над ним контроль. И Вивьен вновь просит его хозяина. Темные бутоны на ее груди твердеют и набухают, источая уже не только желание, но и боль. Дрожат от нетерпения ее горячие бедра, стремясь сбросить с себя раскаленную, душную полоску ткани, под которой задыхается нежная плоть.

– Когда же?..

– Тихо, женщина. Помолчи. Ты заслужила то, что заслужила. Молчи и наслаждайся. Я дам тебе все, что ты хочешь. Но мне не нужны твои слова. Я лучше тебя знаю, что тебе надо. И я дам тебе больше, чем ты просишь. Я дикарь и хищник. Таким я стал, увидев тебя. Для настоящей любви мне нужна такая же дикая, первобытная, обезумевшая от похоти самка, и я сделаю тебя дикой и яростно похотливой. Я разбужу твое подлинное животное сексуальное начало. Я разрушу твою хрупкую цивилизационную скорлупу.

У Вивьен вновь вырывается стон вожделения. Мужчины всегда говорили ей о ее красоте и интеллигентности, о ее утонченности и изяществе, о трепетности и деликатности. Но никто не говорил о ее грубой внутренней первобытности и рвущейся наружу жадной похоти. Она впервые услышала то, что всегда хотела услышать. Стивен действительно знает, что она хочет и что ей надо сказать. И она благодарна ему за это. Ей нравится держать под тайным контролем этого гигантского, мощного самца, и вскоре она воспользуется им для ублажения, для утоления сексуальной жажды своего тела.

И пусть он думает, что она в его власти. Это не так. Это она использует его полностью, выжмет досуха и удовлетворит с его помощью свою созревшую страсть и разыгравшиеся фантазии.

В этот момент она чувствует, как его пальцы возобновляют свои ритуальные танцы. Они скользят по чувствительной внутренней части ее бедер, добираются до пушистого треугольника и, заключив его в ладонь, в свое защитное мужское биополе, спрятав от внешнего мира, начинают массировать нежные складки и самое чувствительное место, жемчужину, заключенную между створками этой своеобразной раковины.

Глаза Вивьен закатываются от невыносимого блаженства. Она хрипло, прерывисто дышит и периодически содрогается, когда приливные волны экстаза вздымаются все выше и выше, прокатываясь по всему ее телу. Стивен хорошо знает, что надо женщине. Его движения мягки, но настойчивы и последовательны. Он точно знает, что надо делать, чтобы заставить ее кричать, и извиваться в экстазе, и просить, и умолять, и взывать к его милосердию. Никогда в жизни Вивьен не хотела столь отчаянно и без оглядки слиться с мужчиной.

– Только не останавливайся! – просит она и впивается руками в его бедра, все сильнее притягивая его к себе.

Стивен усмехается, и на секунду Вивьен испытывает страх, что временный повелитель сделает все наоборот, чтобы лишний раз продемонстрировать свою власть и свое превосходство. Но он милосерден, он не хочет использовать ситуацию, чтобы окончательно психологически покорить ее и поработить. Стивен старательно и умело продолжает раскручивать гигантскую спираль страсти, убыстрять вращение карусели ее сексуальных фантазий.

Вивьен чувствует себя так, будто стремительно мчится на водном мотоцикле. На нее обрушиваются все новые океанские валы, выбивая сознание и сбивая дыхание. Вверх-вниз, вверх-вниз, как безостановочный эротический маятник. Только с каждым разом все выше и круче – и взлеты, и падения. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Все выше и выше, все ближе и ближе к вершинам счастья, к пику наслаждения.

Еще одна волна, еще чуть-чуть…

О да, о-о-о…

Посетившие Вивьен эротические видения были удивительно яркими и живыми. И сейчас распростертое на сбитых простынях ее тело все еще ныло от неудовлетворенного желания, губы пересохли.

Вивьен сказала Стивену правду. Она никогда не мучилась бессонницей и очень легко засыпала. Она могла задремать где угодно – на скамейке, на заднем сиденье такси, в кресле отеля. Ей иногда было достаточно уснуть на десять минут, чтобы почувствовать себя полной сил и готовой к новому выступлению.

Во время гастролей Вивьен ничего не стоило после позднего концерта с последующим фуршетом рано утром вылететь в другой город и успеть отдохнуть прямо в самолете.

Но эту первую ночь в доме Стивена она провела непривычно беспокойно, еле-еле встала около девяти утра и чувствовала себя крайне скверно. Дрожа от внутренней слабости и холода, Вивьен медленно потащилась в роскошную ванную, примыкавшую к спальне.

Она приготовила теплую воду и вытянулась, надеясь успокоиться, но в ее смятенном воображении неожиданно возникла виденная во сне картина – Стивен сажает ее на раковину и…

– Это хуже любого зелья!

Вивьен как ошпаренная выскочила из воды и встала под струю холодного душа. Вода, журча, смывала с ее тела мыльную пену вместе с недозволенными желаниями.

На одном из крючков на стене ванной комнаты висел халат. Вивьен закуталась в него, и ей стало уютно и тепло, как в мягком пушистом коконе. Она не сомневалась, что халат принадлежит Стивену, он надевал его совсем недавно, из ткани еще не выветрился характерный мужской запах.

Вивьен не относила себя к числу страстных женщин, хотя бы потому, что до сих пор сохранила девственность. Бывшая свидетельницей страданий матери из-за минутной влюбленности, Вивьен еще в ранней юности сделала вывод, что все эти увлечения только мешают радоваться жизни. Вероятнее всего, так вышло потому, что Вивьен не встретился мужчина, способный заставить ее потерять голову.

Но сейчас…

Стивен Фосс явно был сильной натурой во всем, в том числе и в любви. Судя по его словам и поведению, моральных запретов для него не существовало, и это удивляло Вивьен. В юности Стивен отличался высокой принципиальностью. Возможно, его изменило увечье.

Шрамы остались не только на лице, но и в душе.

Раньше Вивьен сочла бы его развратником, человеком, который использует женщин для собственного развлечения и бросает их без всякого сожаления или раскаяния.

Конечно, подумала Вивьен, женщины отчасти сами виноваты. Уступая соблазну вкрадчивых речей Стивена, мрачному огню его глаз, опытности его рук, они должны понимать, что в любовной схватке их ждет поражение.

Но как раз именно потому, что Стивен являлся воплощением неизведанной и темной стороны человеческой натуры, он был особенно притягателен.

Теперь Вивьен на собственном опыте убедилась, как трудно удержаться и не уступить неотразимому соблазну его откровенной сексуальности.

Стивен пребывал в ужасном настроении. Ночью он не сомкнул глаз, перед ним вставали восхитительные картины: то, что он хотел бы делать с Вивьен; то, что он просил бы ее делать с ним – словом, мечты о том, как они могли бы провести ночь. В конце концов он понял, что не уснет, и решил заняться работой.

В самые трудные минуты жизни Стивен мог отвлечься, погрузившись в работу. В больнице, куда он надолго попал после взрыва, в те нескончаемые дни, когда тело вопило от боли, он решал в уме сложные уравнения.

Если не добивался нужных результатов, Стивен подходил к изучению проблемы с другой стороны, проводя иногда недели и месяцы в поисках правильного пути. Работа никогда не раздражала его.

До того проклятого дня, когда Стивен получил от Леоноры Каммарано в подарок пластинку и сделал непоправимую ошибку, позволив Вивьен Крестон ворваться в его налаженную жизнь.

Стивен еще больше вышел из себя после двух телефонных звонков. Один был от Бенджамена Гартмана, другой – из военного ведомства. Всех интересовали сроки завершения работы.

Закончив первый разговор, Стивен понял, что сыт по горло примитивным пониманием его проблем. Чертовы вояки раскладывают все по полочкам, делят на черное и белое, требуют невозможного и попросту не понимают, что всему свое время.

– Мне некогда болтать! – в сердцах накинулся Стивен на генерала из военного ведомства, который подписывал чеки на расходы и имел полное право интересоваться, куда уходят деньги. – Я работаю!

Их беседа получилась короткой и не слишком приятной, но Стивену все-таки удалось утихомирить генерала. Повесив трубку, Стивен собрался было заняться работой, но не мог сдвинуться с места. Его взгляд был прикован к экрану, где на широкой постели Стивена в одиночестве спала Вивьен.

По тому, как она беспокойно вздрагивала, едва слышно постанывала, непроизвольно поглаживала себя руками в подобии любовной ласки, было видно, что не только Стивена терзает томление.

Но это, к сожалению, не облегчало его мук.

Вивьен страдает, ждет любви, а он, черт побери, должен сохранять разум холодным и расчетливым!

Через некоторое время экран опустел – Вивьен скрылась в ванной. Стивен терпеливо ждал и был вознагражден появлением Вивьен в его халате, явно великоватом для ее хрупкой фигурки.

В его воображении ярко вспыхнул новый чувственный образ – обнаженное тело Вивьен, спрятанное под мешковатым махровым облачением. Стивен, устанавливая камеры по всему дому, собирался поставить одну в ванную, однако в последний момент устыдился – даже для такого прожженного циника, как он, это было бы слишком. Но сейчас, любуясь нежной светлой кожей Вивьен, оттененной тканью халата, он раскаивался в своем донкихотстве.

Капельки влаги блестели на груди Вивьен как изысканные бриллиантовые украшения. Стивен застонал, охваченный яростным, рвущимся из глубины души желанием прикоснуться к Вивьен и слизнуть эти капли. Он потянулся к пульту, чтобы выключить экран, убрать с глаз долой соблазнительную картину.

Но нажать на кнопку не смог. Наваждение. Слово, которое он прежде относил только к своей работе, звучало в ушах Стивена подобно пению сирены, принесенному из туманной дымки моря и эхом отдающемуся по всему дому.

Стивен никогда не был склонен к самоанализу, свои аналитические способности он тратил на исследования. Но, даже не будучи гениальным аналитиком, он понимал, что позволил милой дочери его учителя вторгнуться в свою жизнь.

Вивьен нужно отослать обратно, к отцу! И чем скорее, тем лучше!

Приняв такое решение и считая неделикатным подглядывать, как Вивьен будет одеваться, Стивен неохотно выключил телевизор.

Но вместо того, чтобы заняться работой, он остался сидеть в кожаном кресле, рисуя в разгоряченном воображении такие невероятные эротические картины, по сравнению с которыми «Кама Сутра» могла бы показаться пресной и примитивной книжонкой.

…Они в душевой кабинке. Он придвинулся ближе, обхватив руками ее бедра. Его возбужденная плоть упирается прямо в живот Вивьен, их губы слились в долгом, неспешном, ленивом и нежном поцелуе. Стивен немного подогнул колени, и его член скользнул во влагалище Вивьен, пройдясь своим шелковистым кончиком между ее сочными дольками, деликатно раздвигая по пути нежные, припухшие стенки.

Она выгнулась, подставляя ему свое заждавшееся, уже разогревшееся и увлажненное капельками сексуальной росы лоно. Она жаждала освобождения и разрядки. Ее тело умоляло войти в него.

Пальцы Стивена мягко обхватили кромку набухших губ, не спеша прошлись по всей их длине, слегка сдавливая и растирая их, одновременно аккуратно расправляя и разделяя на две половинки.

Груди Вивьен напряглись и отяжелели, соски затвердели, реагируя на нарастающее возбуждение. Стивен наклонил голову и, обхватив губами один сосок, несколько раз втянул его в себя, одновременно слегка прикусывая зубами, будто пробовал на твердость. Затем занялся второй грудью, потом обвел языком поочередно оба соска и окружающие их коричневато-рубиновые ареолы.

С каждым движением его языка и губ в самом центре проснувшегося, истомленного и нетерпеливо ждущего извержения вулкана зарождалась и усиливалась боль неудовлетворенности, незавершенности и неполноты.

Вивьен прикусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон, и услышала сладкий, убаюкивающий голос:

– Не надо сдерживаться. Кричи и стони. Я хочу слышать, как ты изнываешь от страсти. Пусть весь мир слышит, как мы содрогаемся от любви.

Она обхватила его за шею руками и прижалась к нему всем телом…

Да, подумал Стивен, поспешно гоня прочь эротические фантазии, если я не удовлетворю свои желания немедленно или в ближайшее время, то я просто взорвусь. Расколюсь на миллионы мелких частиц и осколков, превращусь в космическую пыль, и ее унесет звездным ветром во Вселенную.

Привлеченная соблазнительным ароматом свежесваренного кофе, Вивьен отправилась в кухню и застала там миссис Брегг, шинкующую овощи для супа. Кухня была по-домашнему уютной, с медной утварью и столами, блистающими чистотой. Вид из окон на морской простор был потрясающим, захватывающим дух. Правда, его немного портила расстилающаяся над волнами пелена тумана.

– Доброе утро, – поздоровалась Вивьен и с виноватой улыбкой сказала: – Удивительно, что я так заспалась.

Вивьен была неприятна мысль, что миссис Брегг вдруг решит, будто она соня и лентяйка. Или, еще хуже, подумает, что она всю ночь развлекалась с ее хозяином.

Пожилая женщина равнодушно пожала плечами.

– Доктор Фосс предупреждал, что вы приехали издалека и устали. – Она атаковала морковку, с изумительной скоростью превращая ее в мелкие аккуратные кружочки.

– Да, – пробормотала Вивьен, – так и есть.

– Еще он говорил, что вы объездили полмира, играя на рояле.

Оставив на минуту овощи, Юджин Брегг налила кофе в толстую синюю кружку и протянула ее Вивьен.

– Да, еще на прошлой неделе я была во Франции, – подтвердила Вивьен.

Кружка с кофе приятно грела руки, от нее поднимался ароматный пар. Вивьен сделала небольшой глоток.

– О! Кофе просто восхитительный! – И она с удовольствием принялась наслаждаться бодрящим напитком.

– Надеюсь, он не слишком крепкий. Я варю его по рецепту, который предпочитает доктор Фосс.

– Не беспокойтесь, на мой взгляд, кофе в меру крепкий.

– Доктор Фосс говорит, что кофе должен быть раскаленным, как адский огонь, густым, как болотная жижа, и черным, как душа злодея. – Миссис Брегг закончила шинковать овощи, вымыла руки и, вытерев их полотенцем, заметила: – Вы, верно, не прочь позавтракать.

– Но ведь уже поздно. Не хочется вас беспокоить.

– Эта моя работа, – с гордостью произнесла миссис Брегг, проворно открывая огромный холодильник.

Полчаса спустя, проглотив неимоверное количество еды – ростбиф, картофельные оладьи с брусничным джемом, гусиный паштет и кусочек сыра, – Вивьен поняла, что не сможет сдвинуться с места.

Обычно она ела по утрам совсем немного – кофе, пару тостов, иногда яйцо всмятку. Но сейчас, чувствуя себя неловко из-за того, что миссис Брегг знала – или подозревала, – зачем Вивьен приехала в этот дом, она не хотела показаться капризной.

– Я, пожалуй, пойду погуляю, – объявила Вивьен, вставая из-за стола.

– Подышать воздухом всегда полезно, – одобрила ее намерение Юджин. – Доктор Фосс купил для вас зимнюю куртку. Она висит в прихожей.

– Похоже, доктор Фосс предусмотрел все мелочи.

Миссис Брегг пропустила колючую реплику Вивьен мимо ушей.

– Он подумал, что у вас может не оказаться одежды, подходящей для наших холодов. И укутывайтесь потеплее, здесь жуткие ветры.

Вивьен направилась к двери.

– Да, чуть не забыла! – добавила Юджин. – Сегодня утром привезли рояль.

Вивьен застыла на месте, не веря своим ушам.

– Рояль? – переспросила она.

– Его заказал доктор Фосс. Рояль должны были привезти еще два дня назад, но у транспортной фирмы произошла какая-то накладка. Доктор Фосс был очень недоволен. – Миссис Брегг сокрушенно вздохнула.

– Держу пари, он ужасно злился! – фыркнула Вивьен.

Уже зная, что Стивен любит все контролировать, Вивьен живо представила, как он возмущался тем, что его указания не выполнены с надлежащей пунктуальностью.

– Он играет на рояле? – поинтересовалась Вивьен и покраснела, досадуя на свою бестактность, когда вспомнила, что вместо кисти на левой руке Стивена протез.

– Никогда не слышала, – тактично отозвалась миссис Брегг. – Доктор Фосс сказал, что вам необходимо заниматься каждый день.

Только-только я отстояла свою независимость, подумала Вивьен, как он заставляет чувствовать меня обязанной за такой царский подарок.

– Он на сто процентов прав, – вынуждена была признать она.

Наряду с тоскливой мыслью, что ей придется отвечать за грязные делишки отца, Вивьен не давало покою и то, что на долгие тридцать дней она останется без любимой музыки. Но Стивен, оказывается, все предусмотрел.

– Рояль затащили в библиотеку, – сообщила миссис Брегг. – Она находится на первом этаже. Человек, который его доставил, уверял, что инструмент настроен. Но доктор Фосс поручил мне, если вас не устроит звучание, вызвать мастера, и он все исправит.

Решительный, почти воинственный тон домоправительницы производил впечатление. Вивьен ни секунды не сомневалась, что настройщику придется попотеть, чтобы требовательная миссис Брегг осталась довольна его работой.

– Уверена, рояль в порядке.

Хотя Вивьен не оставила намерения совершить прогулку по окрестностям, ей не терпелось попасть в библиотеку.

Обстановка громадной комнаты, пропахшей кожей и, как ни странно, лимоном, была, как все в доме Стивена, продумана до мелочей. Высокий сводчатый потолок из красноватого кедра своей лучистой теплотой противостоял хмурости серого неба, видного через большие окна. В камине, высотой с человеческий рост, пылал огонь. Вдоль стен выстроились книжные полки, на которых кроме толстых томов в кожаных переплетах разместились и брошюры, и даже журналы. По мнению Вивьен, это свидетельствовало о том, что библиотека собрана не для видимости, а для постоянного пользования.

Мебель, обтянутая тонкой кожей бордово-красноватого цвета, была удобной, будто приглашающей поудобнее устроиться на ней и провести часок-другой с хорошей книгой в руках.

Центр комнаты занимал сверкающий в свете ламп концертный рояль фирмы «Стейнвей», двойник того инструмента, который Вивьен с благоговением приобрела на свой первый солидный гонорар, полученный за записи ее концертов.

В то время она оправдывала и его стоимость, и не свойственное ей потворство своим прихотям тем, что у этого рояля непревзойденный звук – мягкие, певучие верха и глубокие, рокочущие басы – и только на нем можно найти нужные оттенки исполнения.

Но широкий жест Стивена, который выбросил огромные деньги ради удобства ее краткого пребывания в «Замке Грёз», поразил Вивьен.

И все же, если он надеется заставить ее оплатить стоимость этого замечательного инструмента участием в разнузданных сексуальных оргиях, его ждет разочарование.

Вивьен неожиданно вспомнила тот далекий день, когда Стивен приехал на очередную званую вечеринку в дом ее родителей. Она, тогда еще совсем девочка, надела свое лучшее платье, ниточку жемчуга, подаренную отцом, и села у рояля, нетерпеливо ожидая встречи.

Она готовилась сыграть «Балладу» Шопена, которую считала очень романтичной. Вивьен разучивала ее несколько недель. Только для него. Сегодня наконец зазвучит эта замечательная музыка и Стивен услышит ее признание в любви, заметит и оценит Вивьен, поймет, что они – родственные души.

Увы, долгие часы за роялем прошли впустую. Серебристый голос Мадлен Крестон призвал Стивена в гостиную, и он отправился туда, даже не взглянув в сторону девочки, сидящей за роялем.

Печальное воспоминание заставило Вивьен тяжело вздохнуть. Затем она пробежалась пальцами по белым и черным клавишам. Клавиши легко отзывались на самое легкое прикосновение, и инструмент был прекрасно настроен.

Вивьен очень хотелось поиграть, но по опыту она знала, что, стоит ей сесть за инструмент, как она забудет о времени и очнется только тогда, когда наступит вечер – время встречи с человеком, который явно пытается стать для нее кем-то более значительным, чем просто любовником.

Судя по всему, Стивен хочет быть ее полновластным господином.

Когда Вивьен пробовала спокойно и рассудительно обдумать такой вариант развития событий, то талантливая и преуспевающая женщина, какой она себя ощущала, начинала бунтовать. Сама мысль о том, что она станет чьей-то бессловесной рабой, казалась смехотворной. Нельзя же, в самом деле, держать женщину взаперти, вызывая ее, как джинна из бутылки, по мере надобности!

С другой стороны, Стивен завораживал Вивьен подобно пению сирены. Пусть с точки зрения общепринятой морали это неприлично, но Вивьен, с тех пор как она оказалась в «Замке Грёз», постоянно мучило желание уступить безжалостным требованиям этого мужчины, полностью отдаться той эротической власти, которую он имел над ней.

Одеваясь сегодня утром, Вивьен, вынужденная обойтись без нижнего белья, которое отобрал Стивен, почти убедила себя, что соприкосновение с чувственной стороной любви может пойти на пользу ее творчеству. Ее импровизации всегда отражали ее внутренний мир – мечты, чувства и фантазии. Возможно, эта новая для нее сторона чувственного мира даст ее искусству новые краски? Новую глубину, большую страстность?

– Кого ты хочешь провести? – спросила себя Вивьен, ударив по клавишам. Яростные, тяжелые аккорды эхом пронеслись по комнате, всполошив спокойную тишину дома. – К искусству это не относится. Это – просто похоть. Обыкновенная, пошлая похоть, и больше ничего. – Она горько усмехнулась. – Ты просто хочешь его, черт побери! И ты слишком самолюбива, поэтому не желаешь, чтобы он узнал об этом. Да и потом, я знаю тебя, ты готова воспользоваться любой возможностью переложить на кого-нибудь свои трудности.

Вивьен в своей области добилась такого же успеха, как Стивен в своей, поэтому ее ничуть не смущали ни его слава, ни блестящее положение.

Ее беспокоило другое.

Хорошо, она уступит, отдаст ему свое тело, но вдруг ему этого будет мало?! Вдруг Стивен не успокоится, пока не завладеет ее сердцем? Или – еще хуже! – ее душой?

Вздохнув, Вивьен закрыла рояль и вышла из библиотеки. Она решила, что прогулка по острову и свежий воздух пойдут ей на пользу.

– Пора проветрить мозги, – бодро сказала себе Вивьен.

На вешалке в прихожей висела куртка, красная, как у Санта-Клауса. Глядя на нее, Вивьен придумала, как ей встретить Стивена, когда он войдет вечером в спальню с новыми требованиями.

Ей понравилось!

Стивен надеялся, что так и будет. Он не без самодовольства наблюдал, как Вивьен погладила черную полированную крышку рояля, потом пробежала длинными, изящными пальчиками по клавишам, вслушиваясь в льющиеся певучие звуки.

Как, оказывается, просто доставить удовольствие.

«Стейнвей» хотя и был достаточно дорогой вещью, но его стоимость не шла ни в какое сравнение с ценой трех роскошных машин, которые стояли в гараже Стивена.

Стивену было очевидно, что деньги – не главное для Вивьен. Он видел, как засияли ее глаза, когда она заиграла какую-то мелодию. Стивен не раз слышал эту музыку, но не помнил ее названия.

Он чувствовал, что Вивьен сейчас живет в другом мире. Войди он сейчас через потайную дверь в стене библиотеки с грудой драгоценностей в руках, она только досадливо поморщится неожиданной помехе.

Как и в тот раз, когда он увидел ее фотографию, Стивен восхитился бархатом ее глаз, озаренных внутренним лучистым сиянием, нежным овалом лица, детски пухлыми губами…

Ему отчетливо вспомнилось сладкое ощущение неги, охватившее его, когда он прикоснулся к мягкой груди Вивьен. Стивен беспокойно заворочался в кресле – ему вдруг стали тесны джинсы. Он отчаянно хотел близости с Вивьен. Сильнее, чем когда-либо. И он знал, услышав ее сердитые слова о похоти, знал, что она, презирая себя за это, тоже тянется к нему.

Ну что же! Это упрощает проблему.

Но, глядя, как Вивьен любовно поглаживает гладкое дерево рояля, Стивен неожиданно понял: чисто физическую тягу к ней он мог бы удержать в узде. Но поистине непреодолимым было желание, – чтобы Вивьен улыбнулась ему так же нежно, как этому проклятому роялю.