Держаться за воздух

Глава третья, в которой из ниоткуда появляются родственники, документы и любовь

Высадили ребят прямо на той улице, на которой, если верить Герде, жил Дмитрий — маршрут грузовика пролегал через нее. Попрощавшись с водителем, Даша и Паша пошли вдоль домов, рассматривая номера. Наконец, нашли нужный — он оказался совсем недалеко.

Даша подошла к забору, сколоченному из ровных, под прямым углом заостренных вверху досок, аккуратно выкрашенных голубой краской, и заглянула в щель. Ее глазам открылся ухоженный дворик, небольшой гараж, скудная клумбочка.

— Все чисто, собак тут нет, — просунув пальцы в ту же щелку, Даша нашла крючок на калитке и откинула его.

Калитка открылась тихо, без скрипа. Даша прошла во двор, Паша пошел рядом с ней, не отставая ни на шаг.

Девушка поднялась на высокое крыльцо, ведущее к аккуратно обитой желтоватыми дощечками двери. Рядом с дверью был приделан звонок, такой же, как те, что вешают в многоквартирных домах. Даша нажала на кнопку, и из дома послышался приглушенный звон.

Несколько секунд было тихо, потом в коридоре зазвучали негромкие шаги.

— Кто там? — спросил мужской голос из-за двери.

— Откройте, пожалуйста, — попросила Даша.

Дверь приоткрыл мужчина с седеющим висками и серьезным, но добрым выражением лица. Хотя он и согласился узнать, что же им надо, дверь оставалась закрытой на цепочке.

«Хозяйственный мужчина, вот, чего во дворе у себя наделал — не во всех домах есть…» — подумала Даша, задумчиво глядя на него.

— Ты к кому, девочка? — тем временем поинтересовался он.

— Я к Дмитрию.

На секунду зависла тишина. Мужчина внимательно смотрел на нее, словно оценивая.

— Я Дмитрий, — наконец произнес он. — Что тебе нужно?

Даша глубоко вздохнула, думая, как общее назвать цель своего прихода, но она никак не укладывалась менее чем в пятнадцать слов. Молчание затянулось.

И тут дверь перед ее носом захлопнулась. Было даже слышно, как повернулся замок.

Даша опешила. Проиграть? Просто так уйти? Нет!

— Я Даша Мелиоранская, к вашему сведению! — закричала она, всем телом бросаясь на дверь, как солдат на амбразуру, и отчаянно колотя в нее кулаками.

Секунд тридцать было настолько тихо, что, казалось, стало слышно, как жужжит, пролетая, муха. Потом замок щелкнул, и дверь широко распахнулась.

— Значит, Даша. Сама пришла, или прислал кто?

— Сама, — Даша прошла в дом, даже не спросив разрешения, пока дверь снова не была закрыта. Мало ли, какие причуды у этого Дмитрия. Но девушка уже была готова ко всему.

Посередине комнаты на белом табурете стоял старый электрофон-вертушка, проигрывающий почти протертую до дыр пластинку, с треском воспроизводившую смутно знакомую песню Виктора Цоя.

— Старая штука, — заметила Даша, кивнув на проигрыватель.

— У меня много старых вещей, — растерянно ответил Дмитрий. Похоже, неожиданная гостья его пугала.

— Я уж знаю, — ухмыльнулась девушка.

— Зачем ты пришла?

— Можно я присяду? — вместо ответа спросила Даша, кивнув на диван.

— Пришла присесть?.. — тихо пробормотал себе под нос Дмитрий и ответил громче: — Да, конечно…

— Да не бойтесь вы меня так, — постаралась успокоить его Даша, присаживаясь на диван. — Вы мой дядя… почти что. А значит — родственник. Ну, на самом деле, тоже «почти что», но давайте посмотрим на это… неформально. Если бы не случившаяся трагедия, все было бы иначе. И, мне кажется, мы имеем полное право друг другу доверять, не так ли?

— Да, — согласился он, однако растерявшись еще больше. — Ты… что-то знаешь?..

— О, поверьте, я знаю даже больше, чем вы думаете. И не только о вашей помолвке с моей тетей. Не думайте, что я имею что-то против этого, я очень рада обрести дядю и рада, что Элеонора была счастлива. На самом деле, она это заслужила, — девушка вздохнула, на секунду опустив взгляд. — Но, если уж быть честной, кроме всеобщего счастья мне еще нужны документы, — печальная задумчивость на ее лице мгновенно сменилась многозначительным выражением.

— Какие документы?.. У меня нет никаких документов! — Дмитрий, на секунду растерявшись, тут же взял себя в руки. Судя по всему, мысль избавиться от Даши и поскорее выпроводить ее из своего дома не давала ему покоя, но таких, как Даша, сломить не так-то просто.

— Вы подумайте хорошенько, — спокойно предложила девушка. — Моя тетя — ваша невеста, если вам так будет проще — занималась разгадкой одного, назовем это так, дела… вы не вспомните, случайно, какого?

— Поместье Ореховых? Тьфу ты, черт!.. Как ты узнала?

— Дело так называемого Проклятого дома, — продолжила Даша, проигнорировав его вопрос. — Вы же знаете, отчего она умерла.

— Нет, этого… разве это известно? Мне никто ничего не сказал.

— Так, понятно, — Даша достала из кармана письмо. — Несколько лет назад, когда Элеонора была еще жива, оно предназначалось вам. По чистой случайности письмо не дошло до адресата. В нем сказано, что вы располагаете одной третью документации по делу, как вы сказали, поместья Ореховых. А я очень хотела бы увидеть эти документы.

— Да ты же шантажистка!

— Нет, я вас пока не шантажирую. Пока, — девушка снова добавила многозначительности в и без того пронзительный взгляд, надеясь своим актерским мастерством убедить Дмитрия, что у нее найдется, чем шантажировать его до конца дней, если что-то пойдет не так. — Я просто прошу помочь мне. Одну треть документов я уже получила. И выучила наизусть, — последнее было процежено сквозь зубы. — Всем будет лучше, если вы не станете спорить. Я смогу закончить дело, начатое Элеонорой, а вы будете жить, зная, что больше никто не потревожит вас, заставляя вспоминать прошлое. Возможно, это даже спасет жизни. Возможно, даже не только наши. Вы же знаете, сколько жертв уже было. Каждый, взявшийся за эту загадку, рискует закончить, как… как она. Вы бы пожелали такую судьбу другим?

Несколько секунд тишину нарушал лишь треск пластинки. Потом Дмитрий вздохнул и, откинув голову, потер ладонями щеки.

— Что ж… если так… Я помогу, — и, все же нехотя поднявшись, побрел в зал.

— Извините, я пройду с вами, — вдруг сказал Паша и с видом «крутого парня» прошествовал следом. — На всякий случай, чтобы не было соблазна припрятать часть документов.

— Я тебя вообще не знаю, — недовольно буркнул мужчина, покосившись на него.

— Павел, будем знакомы, — ответил Паша.

«М-да, похоже, придется мне на самом деле следователем становиться, — подумала Даша. — Вон, и напарник уже есть».

Дмитрий прошел через зал в спальню, выдвинул ящик комода, вытащил оттуда стопку одежды, за ней — потрепанного вида узкий чемодан. Найдя в соседнем ящике ключ, он открыл чемодан и достал из него папку, закрытую на кодовый замок.

«Вот уж припрятал…» — подумал Паша, а вслух спросил, заменяя Дашу:

— Эти документы что, настолько секретны?

— Плохие вы следопыты, ребята! — воскликнул Дмитрий, хлопнув по папке ладонью и покосившись на парня с тенью разочарования. — Про документы знаете, а про то, какими силами они добыты — нет. Это же фактически из-под носа у милиции сперто, — он ввел что-то на кодовом замке, и папка со щелчком открылась. — Вот, можете забрать.

Паша прижал папку к груди и спросил:

— А вы знаете, где еще треть документов?

Проверять, так проверять. Лучше перестраховаться, а то так можно и последний кусок потерять — пока они назад до дома доедут, позвонит Лене и скажет, что к нему какие-то шантажисты направляются…

— Понятия не имею, — ответил мужчина, пожав плечами.

«Опять прячется…» — подумал Паша.

— Вы снова врете, — вздохнул он. — Вам ничего не говорит имя «Леня»?

— Это Леонид. Ну, если имя полное, — Дмитрий прямо-таки с каким-то детским доверием посмотрел на парня. — И все.

— А если я напомню вам про вашего друга Леню?

— Он… он не друг мне. Я… давно с ним не общаюсь. Мы разругались.

— Почему? — Паша вжился в роль следователя.

— Все очень глупо получилось, — Дмитрий облокотился на комод и посмотрел на Пашу жалобными глазами. — Когда Элеонора умерла… я долго не мог в это поверить. Точнее, отказывался верить. Для меня это стало слишком неожиданным и слишком… страшным. Я не мог представить, что все это закончится так — она столько лет шутя уходила у смерти из-под носа, что никто не верил в то, что она может… вот так, вдруг… — он замолчал, рассматривая собственные ногти, потом продолжил: — Я тогда готов был просить поддержки у кого угодно, лишь бы не оставаться одному в пустом доме. Но Герда замкнулась в себе, потеряв лучшую подругу, Марианна ударилась в истерику, утверждая, что это Дух убил ее и что теперь он доберется до всех нас… И остался лишь Леня. Он никогда особенно не поддерживал Норину затею и часто пытался убедить, что все это не стоит того, чем она жертвует… но она умела убеждать и располагать к себе. Ленька помогал ей искать информацию — у него талант к компьютерам и всему такому. И вот тогда, когда я вломился к нему домой, будучи не совсем в себе, он сказал, что все к этому и шло, и смерть Элеоноры была лишь вопросом времени. Услышать это было… невероятно больно. Он помогал ей, прикрывал спину, а теперь говорит, что она сама виновата?.. — Дмитрий покачал головой и тяжело вздохнул. — Я почувствовал себя настолько отвратительно, насколько это вообще было возможно в тот момент. Он предал ее, посмертно предал. Мой лучший друг предал женщину, которую я любил. И тогда… тогда я накричал на него, и даже, помню, с горя, того… бутылочку, в общем… и в драку полез… наговорил всякого, такого, что никогда бы не сказал, если бы не все это вместе. Ну, и разрушил все, всю дружбу. А мы ведь с детства, с одного двора… — Дмитрий махнул рукой. — Знал бы ты, пацан, как я сейчас жалею об этом… — он снова вздохнул, устало потер глаза, морщась, словно от зубной боли.

— Вы бы хотели помириться с Леней? — Даша, до этого тихо слушавшая рассказ в зале, вошла в комнату и становилась, прислонившись плечом к дверному косяку.

— Конечно! Но вряд ли это возможно теперь…

— А если мы вам поможем? Как бы… своеобразная плата за помощь? — Даша деловито посмотрела на него.

— Я с радостью, я же сказал. Но думаю, он не сможет меня простить…

— А я думаю, что нужно меньше думать! — отрезала девушка. — Я знаю точный адрес, он живет с женой — Марианной, Гердиной сестрой.

— Он женился? Когда?

— Около двух лет назад.

— Почему некоторым везет в жизни?.. — пробормотал Дмитрий, качая головой.

— У вас есть машина? — спросила Даша.

— Да. А зачем она… вам?..

— А вы, как я вижу, до города пешком собрались идти, да? Заводите, проведем примирительную встречу и заодно заберем у него документы, — «и еще заодно до дома по-нормальному доедем» — про себя додумала Даша.

— Я пошел, — обреченно объявил Дмитрий, вернулся в коридор и, выключив проигрыватель, вышел во двор.

— Холодно ты с ним, — грустно улыбнулся Паша.

— По-другому бы он не согласился, — Даша покачала головой. — Это же почти клиническая меланхолия — один раз обидели, плакать всю жизнь. Элеонора умерла, разбив ему сердце, Леня не поддержал, еще укрепив эффект. А сколько всего было моментов, которые задели его ранимую душу? Он не хочет больше верить людям. Но видя перед собой человека, которому его чувства совершенно не важны, невольно отступает.

— Но он же врет сам себе, заблуждается! — возмутился Паша.

— Все мы врем себе, — флегматично отозвалась Даша, выходя на крыльцо. Парень согласно кивнул.

Из гаража выползла старая «девятка». Дмитрий сам открыл задние двери, и ребята почти на ходу запрыгнули на сиденье — медлить более не хотелось.

В дороге Дмитрий был немногословен. Несколько раз он начинал разговор, спрашивал у Даши, как живет ее семья, как дела у Герды, Марианны и Леонида. И Даша, и Паша отвечали на его вопросы.

Казалось, совсем скоро за окном появились знакомые улицы. Теперь Даша, приподнявшись на сидении и напряженно замерев, то и дело отдавала команды: «направо!», «налево!», «прямо!», и Дмитрий направлял машину. Наконец, они остановились на парковке рядом с элитным девятиэтажным домом.

— Сто двадцать восьмая квартира, к Леониду и Марианне, — с напускным безразличием бросила Даша консьержке, когда все трое завалились в подъезд, и с видом максимально самодостаточным прошествовала к лифтовой площадке.

Все шло как по маслу — лифт ждать не пришлось. Даша первая вошла внутрь и, подождав, пока зайдут остальные, нажала кнопку восьмого этажа.

Дмитрий, повернувшись к зеркалу, откинул назад спадающие на лицо волосы, потер небритую щеку — двухдневная щетина придавала ему вид потрепанный и несколько небрежный. «Ничего, переживете, дядюшка, — подумала Даша, взглянув на него. — Чай, не на свидание собираемся».

Когда лифт остановился, девушка уверенно подошла к знакомой двери с номерком из трех золотистых цифр и позвонила.

Сердце бешено застучало. Дмитрий стоял позади, беспокойно улыбаясь и то и дело одергивая потертую кожаную куртку. Паша остался в стороне, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Замок щелкнул, и дверь открыла Марианна — как всегда при параде. При виде Даши она побледнела и тихо спросила:

— К кому?..

— К обоим, — ответила девушка. — Леонида позовите.

— Лень! — крикнула Марианна в глубину квартиры.

— Что? — отозвался мужской голос.

— Выйди сюда.

Леонид вышел в коридор и замер, увидев гостью.

— Ты ко мне? — спросил он, удивленно рассматривая Дашу, словно видел ее впервые.

— Вообще, я больше к вашей жене, а вот к вам — он, — девушка кивнула на Дмитрия.

На лице Леонида застыло странное выражение. Мужчина несколько раз моргнул, потом негромко, будто бы неуверенно, произнес:

— Я думал, ты больше не хочешь меня видеть после того, что тогда случилось.

— Я очень жалею, что так вышло, — ответил Дмитрий, опустив голову и почесывая затылок. — Ты мой друг и всегда им был. Не знаю, какой черт дернул меня тогда… Мы все не ожидали, что история закончится так. Но когда я услышал, что ты был против ее затеи, но вместо того, чтобы сказать об этом честно, все равно помогал доставать документы, говоря, что в случае проблем она будет виновата сама…

— Прошу не вести обсуждение документов, — повысив голос, перебила его Марианна.

— По поводу документов пришли мы, — Паша снова присоединился к делу, потеснив мужчин плечом и пробившись к входу. — Если вы не против, мы пройдем, — парень, не дожидаясь ответа, вошел в квартиру, подтолкнув вперед Дашу, и закрыл дверь в подъезд, оставив Дмитрия и Леонида выяснять отношения наедине.

— Что вам надо? — Марианна отступала по коридору. — Вы преследуете меня, да? — она остановилась, сложив руки на груди. Такая красивая женщина с таким скверным характером…

— Нам всего лишь нужно получить документы, — ответила Даша. — Мы стоим на грани разгадки, но нам не хватает последней части.

— Документы уничтожены.

— Что?.. Как?! Нет-нет-нет, вы не могли так поступить!..

— Это были мои документы, и я могла делать с ними все, что захочу, — холодно ответила Марианна.

— Но вы ведь не могли уничтожить все!

— Что значит «не могла»?! Могла, поэтому собрала все до последней бумажки и сожгла!

Эти слова ударили в голову так, что Даша пошатнулась и, побоявшись не устоять на ногах, осела на диван. Уничтожено?.. Все?.. Столько важных бумаг, каждая из которых могла стать решающей в этом деле?.. И что же теперь делать? Неужели все потеряно, и они никогда не смогут разгадать загадку Проклятого дома и узнать, что же на самом деле случилось тогда, три года назад?

Даша замерла, закусив губу и с трудом сдерживая слезы. Но известие о том, что она потеряла столько информации, потрясло ее до глубины души, и девушка, громко всхлипнув, все-таки расплакалась.

— Ну, что ты?.. — Паша, стараясь сохранять спокойный вид, опустился на корточки рядом с диваном и положил руки ей на плечи, мягко сжав их. — Мы и так много знаем, Дмитрий же отдал нам папку.

Но чем сильнее Паша старался ее успокоить, тем сильнее Даша плакала. В попытках хоть как-то поддержать подругу, парень обнял ее, прижав к себе, и теперь «наслаждался» промокающей на плече футболкой. Под самым ухом Даша хлюпала покрасневшим носом, мокрое пятно холодило плечо, а спину прожигал взгляд Марианны, наблюдавшей развернувшуюся сцену с презрительно поджатыми губами, но исключительно самодовольным видом.

— Сделайте в своей жизни хоть одно доброе дело, — не выдержав, Паша обернулся к ней, — заварите чаю, желательно — зеленого.

Женщина злобно сверкнула глазами, но все же удалилась на кухню.

— Ну, что ты? — Паша, поборов смущение, погладил Дашу по волосам. Та вздрогнула от неожиданного прикосновения, приподняла голову, проговорила, давясь слезами:

— Мы… теперь… не узнаем все, — и, громко всхлипнув, уткнулась носом ему в шею.

— Ну, не плачь. Не плачь, слышишь? — парень отстранился, чувствуя, что если не выберется из Дашиных объятий прямо сейчас, то его просто смоет волной ее горючих слез. — А то Дух перепугается твоих красных глазищ и сбежит, а нам нечего будет разгадывать.

Шутку Даша не оценила — посмотрела на друга так, что сбежать захотелось ему.

— Понял, — Паша отошел на пару шагов, огляделся вокруг, думая, чем можно отвлечь девушку от желания посыпать голову пеплом. — Хочешь… хочешь, я тебе книжку почитаю? — это было единственное, что пришло ему на ум, и Паша взял с открытой полки первую попавшуюся книгу. — Гоголь, «Мертвые души», — вслух прочитал он, придав голосу максимальную торжественность.

— Нет, не надо! — воскликнула Даша. — «Поместье Маниловка», «Поместье…», «Поместье…», «Поместье…»! Мне одного поместья с верхом хватает!

Фантазия Паши исчерпала свои ресурсы, парень вздохнул и, опустившись в кресло, стал пролистывать потемневшие от времени странички. Даша бросала короткие взгляды на черно-белые рисунки и злилась.

— Все, хватит! — не выдержав, она выдернула книгу из рук друга. Одна страница не пережила внезапного рывка, вывалилась из переплета и улетела под диван.

— Ой… я достану, — Даша тут же опустилась на четвереньки и стала шарить рукой под диваном. — Ну, тут и пылища! Похоже, Марианна красоту только на себе наводить умеет, — она насмешливо фыркнула. — Вот, нашла… — и девушка вытащила измятую страничку, распрямила пальцами, смахивая пыль. Каково же было ее удивление, когда она увидела на бумаге ровный тетин почерк!

— Паш, посмотри-ка на это, — Даша протянула ему листок.

— Документ? — удивился парень. — Откуда?

— Хитрость, — девушка улыбнулась, спешно растирая по щекам недосохшие слезы. — Ничего она не уничтожала. Просто хотела, чтобы мы ушли.

— Но… как он… попал в книгу?

— Поместье Маниловка, которое я сразу вспомнила, гори оно синим пламенем… — Даша тяжело вздохнула. — «Поместье» равно «поместье», запомнить легко. А тебе просто здорово повезло вытянуть с полки именно эту книгу.

Паша смущенно улыбнулся.

— Пошли-ка, навестим кухню, — на лице Даши появилась зловещая улыбка, и слезы словно испарились. — Что-то мне подсказывает, что Марианна сгорает от нетерпения ответить на парочку моих вопросов.

Парень поставил книгу обратно на полку и поспешил в коридор вслед за девушкой. Открыв дверь, ребята вошли на кухню.

— Чай еще не заварился, — грубо откликнулась Марианна.

— А я не за чаем вообще-то, — Даша подняла вверх страничку. — Что это?

— А мне откуда знать? — скривилась женщина, мельком взглянув на листок. — Бумажка какая-то.

— Ах, значит бумажка, — вспыхнул Паша. — Это один из документов. Словно мало было, что вы довели до истерики Дашу, так теперь вы еще продолжаете врать!

— Откуда вы его взяли?! — вскричала Марианна.

Дальше действие разворачивалось стремительно, но Даша видела все как в замедленной съемке.

Марианна вихрем подлетела к ней и, вырвав листок из пальцев, сунула в огонь конфорки. Даша отчаянно закричала, бросаясь на женщину со спины в надежде оттянуть от плиты, достать до руки, держащей листок, отвести ее в сторону, не дать совершить страшную ошибку… но опоздала — край бумажки уже покрылся живым огоньком.

— Какого черта?! — воскликнул влетевший на кухню Леонид. Следом вбежал Дмитрий.

Марианна, широко распахнув глаза, победоносно подняла над головой уже загоревшийся листок. Даша, от ужаса забыв обо всем, прыжком накинулась на нее в попытке отобрать и спасти документ. Но женщина была готова к нападению — плечом она с силой отпихнула девушку от себя, и та непременно упала бы на пол, если бы Дмитрий не успел вовремя протянуть руки, чтобы поймать ее. Однако кухонный стол оказался как раз там, где не надо было — со всей силы Даша ударилась головой о край столешницы.

Голова закружилась, девушка зажмурилась.

— Даша! Все в порядке? — раздался над ухом голос Дмитрия.

— Да, — ответила девушка, вслушиваясь в странный шум, непонятное смешение голосов и крика и всматриваясь в рябую темноту, залившую все вокруг. Будто бы серебряные звездочки падают в глаза… Знакомые Пашины руки встряхнули ее за плечи. Время тянулось медленно, казалось, замерло на месте.

— Нашатырь! Дайте нашатырь! — закричал где-то рядом едва узнаваемый голос.

Голова Даши наполнилась ужасным запахом. Девушка закашлялась и открыла глаза, судорожно хватая воздух ртом. Она лежала на холодном кухонном полу, тяжело привалившись спиной к стене.

— Ты в порядке? — хором спросили взволнованные Паша и Дмитрий, наклонившись над ней.

— Немножко… плохо стало, — ответила Даша, выдавив улыбку. — Чуть-чуть… — и посмотрев на недовольные выражения лиц, исправилась: — То есть, очень плохо… а тут этот — стол… Что с документом?

— Вот он, — Леонид помог ей подняться, подхватив под мышки, и, усадив на табуретку, протянул страничку с подгоревшим краем.

— Я же уничтожила все! — провизжала Марианна — она была вне себя от ярости.

— Нет, не все, — сухо ответил Леонид и вышел в зал. Что-то заскрипело, щелкнуло, громыхнуло… и он вышел с небольшой обувной коробкой в руках. — Вот все. А ты сожгла копии.

Марианна позеленела от злости, ее руки сжались в кулаки.

— Это все эта маленькая сволочь! — закричала она, указывая на Дашу пальцем.

— Что?! — Даша, мгновенно забыв об обморочной слабости, взлетела на ноги. — Я?! Это ты сволочь! Почему бы тебе не помочь мне с самого начала?! — девушка рванулась к Марианне, но Пашины руки обхватили ее поперек живота и дернули назад, чуть не свалив с ног.

— Я не хочу помогать тебе открывать врата в ад! Я боюсь этого Духа! Он убьет нас всех! — провизжала в ответ женщина.

— Его нет здесь! НЕТ! — закричала Даша, вырываясь из Пашкиной хватки.

— Он есть! Он здесь! И нам не спастись от него!

— Дамы! Дамы, минутку внимания! Прошу прекратить это безумие! — взмахнув руками, попытался остановить их Дмитрий, но его попытки захлебнулись в воплях Марианны:

— Я ни в чем не виновата! — продолжала истерику женщина. — Я знаю, что Дух где-то рядом! Я чувствую!

— Уходите, — тихо попросил Леонид, положив руку на плечо Паше. — А то она от всех этих историй каждый раз с ума сходит. Этот дом ей покоя не дает с самого начала, шарики за ролики едут. И коробочку возьмите, вам она нужнее, да и мне без нее теперь спокойнее будет, — так как Паша пятился в коридор, тяня за собой брыкающуюся Дашу, он вручил коробку Дмитрию.

— Спасибо, друг, — улыбнулся тот и пожал Лене руку.

Сопровождаемые визгливыми криками Марианны, Паша, Даша и Дмитрий вышли из квартиры.

— И чего она только так взбеленилась?.. — продолжала бормотать Даша, открывая дверь подъезда и входя внутрь.

— Уверена, что Дух имеет на нее зуб, — отозвался Дмитрий, пропуская Пашу вперед и заходя последним.

— Чего такого она ему сделала? Все, кто Духу мешал, уже лежат в землице, а она ее только топчет и орет.

Дмитрий грустно усмехнулся.

— Тебе еще никто не рассказал? Когда хоронили Элеонору, у Марианны начало в боку болеть. Она все отмахивалась, мол, нужно с имеющейся проблемой разобраться. Через три дня стало совсем невмоготу. Оказалось — аппендицит. Она затянула прилично, врачи сказали, что еще несколько часов — были бы серьезные последствия. Но Марианна уверена, что это все потому, что Дух пытался ее убить. Казалось бы, какая связь между аппендицитом и старыми проклятиями — но нет, она стоит на своем — Дух мстит, охотится, желает сжить со свету. Именно ее, причем.

— Глупо.

— Никто и не спорит. Но ей это объяснить так и не смогли. Больно впечатлительная мадам, — фыркнул Дмитрий и уже гораздо тише добавил: — И чего только Ленька в ней нашел…

В наступившем молчании Даша вслушивалась в звуки собственных шагов, гулко звучащих на лестнице, и думала, как объяснить матери, где она пропадала столько времени, откуда взялся дядя Дима, и что за обувную коробку они принесли. Задача была не из легких.

Девушка позвонила в дверь и остановилась, скрестив руки на груди. Всем своим видом она так стараясь не выдать волнение, что Дмитрий и Паша, не сговариваясь, сделали вид, что поверили.

— Где ты пропадаешь?! — едва открыв дверь, воскликнула мама. — Ты же сказала, что на пару ча… — увидев незнакомого мужчину, она ойкнула и тихо спросила: — А это кто?

— Дмитрий Анатольевич, — представился Дмитрий.

— Мой дядя, — добавила Даша.

— Дядя… — мама растеряно хлопнула глазами, осматривая его с ног до головы. — Стоп! Какой дядя?.. У тебя же…

— Даша, возможно, не совсем точно выразилась, — скромно улыбнувшись, отозвался Дмитрий. — Вы, наверное, не знаете, что мы с Элеонорой, ее тетей, были помолвлены. Обсуждение даты свадьбы должно было состояться со дня на день, но Элеонора умерла, поэтому оповестить об этом мы не успели, — он вздохнул, склонив голову. — Но факта это не отменяет…

— А-а-а… понятно… — растеряно откликнулась мама. — Что же, проходите, я на стол накрою…

— Не над… — хотела остановить ее Даша, но Дмитрий коснулся плеча девушки и качнул головой.

В прихожей нашлись лишь одни тапочки для гостей — неуклюжие, мохнатые, серо-голубого цвета, которые Даша, ни на секунду не задумавшись, впихнула Паше. Дмитрий просто снял обувь и повесил потертую куртку на крючок, оставшись в рубашке с геометрическим узором. После этого все трое прошли в Дашину комнату и сели за письменный стол, якобы в ожидании обеда.

— Боюсь, все документы мы за сегодня не пересмотрим, — произнесла Даша, задумчиво поглаживая пальцами крышку коробки.

— Конечно, не пересмотрим, — кивнул Дмитрий. — Я вам просто помогу немного. Мне через пару часов уезжать уже.

— Зачем? — хором спросили Даша и Паша.

— Ночная смена, ничего не поделаешь, — грустно улыбнулся мужчина и продолжил: — Насколько я помню, Элеонора отдала Герде все, связанное с прошлым дома и рода Ореховых, Лене — все, связанное с Духом и событиями вокруг него, а мне — свои личные записи. Думаю, стоит начать с документов Леонида, потому что свои записи она делала уже на основе всего найденного.

Даша кивнула, водрузила коробку на стол, открыла ее и вытащила пять картонных папок, покрытых сероватым слоем пыли.

— Выбирай любую, — улыбнулся Дмитрий.

Даша неуверенно ткнула пальцем в темно-серую папку, перетянутую резинкой.

— Хорошо… — мужчина взял папку в руки, снял резинку и высыпал на стол содержимое. Его оказалось удивительно мало: четыре фотографии и тетрадка.

Даша рассмотрела первый снимок.

Это было изображение кухни. Красной ручкой были жирно обведены две картины, висящие на стенах. Девушка отложила эту фотографию в сторону и взяла следующую. Спальня. Здесь обведен светильник на тумбочке и декоративная тарелка на стене. Даша нахмурилась, отложила и эту фотокарточку. Взяла следующую. Комната с роялем. Ручкой отмечено почти все — письменный стол, заваленный каким-то бумажным хламом, книжные полки с пылящимися на них томами и шкаф с закрытыми резными дверцами. Последнее, четвертое фото, оказалось снимком газетной статьи про НЛО, на которой, среди всех предложений, ярко была выделена лишь часть одного — «найти разгадку».

— Как предложите это понимать? — спросила Даша, показывая фотографию дяде и Паше.

— Очевидно, в этих предметах какие-то ключи к разгадке, — ответил Дмитрий. — У тебя есть блокнот?

— Конечно, — Даша вытащила из ящика стола небольшую записную книжку. — А зачем он вам?

— Будем краткий конспект составлять. Перепиши отмеченные предметы и комнаты, в которых они находятся, чтобы не забыть.

Даша, взяв со стола ручку, зафиксировала все, что посоветовал отметить Дмитрий.

— Не убирай, — сказал он, когда Даша собралась положить записную книжку обратно в ящик стола. — Будем писать все, что важно.

Девушка кивнула и передала блокнот Паше:

— Мистер секретарь, будете записывать под диктовку.

— А я не умею, — рассмеялся Паша, подняв руки.

Даша пригрозила ему кулаком, с наигранной суровостью воскликнув:

— Хватит шутить! Дело не ждет!

— Так точно, — Паша понурился и, подперев голову кулаком левой руки, правой стал щелкать кнопкой авторучки.

Тем временем Дмитрий, не обращая внимания на резвящуюся молодежь, пододвинул к себе остальные папки и открыл одну из них. Из нее на стол вывалился потрепанный блокнот и единственная фотография. Паша, тут же отбросив ручку, потянулся к ней.

— Стоять! — Даша хлопнула ладонью по столу. Паша от неожиданности подскочил на месте, и даже Дмитрий отдернул руки. На всякий случай. — Подождите, — уже спокойнее произнесла девушка, взяла тетрадь и помахала ею, будто веером. — Мы забыли про нее. Читать вслух?

— Да, пожалуй, — отозвался Дмитрий, откинувшись на спинку стула.

Даша открыла тетрадь, пробежала глазами несколько слов и нахмурилась.

— Что там? — спросил Паша.

Даша положила тетрадь на стол и внимательно посмотрела сначала на Дмитрия, потом на Пашу. Мужчины тут же приподнялись со своих мест, заглядывая в текст.

— Логин и пароль? — Дмитрий нахмурился. — И все? На всю тетрадь? Очевидно, какая-то соцсеть. Не указано, какая?

— Не указано, — закусил губу Паша. — Придется проверить все популярные.

— Я включу компьютер, — Даша встала со стула и вышла из комнаты.

— Странная все же история, — пробормотал Дмитрий, почесав затылок. — Загадка на загадке.

— Знаете, как нам эти загадки-на-загадке надоели, — грустно рассмеялся Паша. — Прочитав столько об этом поместье, и с ума сойти можно.

Дмитрий понимающе кивнул.

Даша вернулась и села на свое место, сложив кончики пальцев в полусферу.

— Думаю, блокнот прочитаем потом, там наверняка написано немало, а время сейчас поджимает. Пока посмотрим остальные папки, — озвучила она свои мысли.

— Фотография, — Дмитрий кивнул на перевернутую фотокарточку, лежащую на столе.

— А без меня уже взять боитесь? — недовольно откликнулась девушка, переворачивая фотографию.

На ней была запечатлена предельно милая картина. Ярким солнечным днем на фоне пруда и зелени стояла компания из пяти человек: Элеонора в простом светлом платье, держащая в руках огромный букет полевых цветов и счастливо улыбающаяся, — в центре. Справа — Дмитрий в яркой рубашке, склонившийся к ней, обнимая за плечи, и Герда в модном джинсовом костюме, опершаяся мужчине на спину, поднявшись на цыпочки и показывая язык. Слева светлым пятном выделялся Леонид в летнем костюме, с довольнейшим лицом приставивший Элеоноре «рожки» из растопыренных пальцев, и Марианна, которую Леонид обнимал за талию, сложившая руки на груди и сдержанно улыбающаяся, как всегда при параде — в облегающем бордовом платье. Все пятеро — совсем как живые.

Даша, вдруг погрустнев, протянула фотографию Дмитрию.

Он изменился за эти годы. В отросших волосах серебрилась седина, лицо похудело, под глазами появились темные круги… и одежда стала сплошь темной. Будто он до сих пор не снял траур и уже никогда не собирался этого делать.

— Думаю, эта фотография принадлежит вам, — негромко сказала Даша.

— Оставь себе, — грустно улыбнулся Дмитрий, посмотрев на нее добрыми серыми глазами. — Последняя память о тете… это всего за четыре дня до ее смерти.

Даша закусила губу, сдерживая вдруг подступившие слезы, и поставила фотографию на полку, на видное место. Зависшая тишина стала минутой молчания.

Но продолжить работу они не успели: дверь приоткрылась, и мама заглянула в комнату.

— Ребята, — она дружелюбно улыбнулась всем собравшимся, — все уже готово. Пора пить чай.

Паша сгреб разложенные на столе документы в охапку, спрятал в папку с кодовым замком и, защелкнув ее, убрал под разложенные на столе книжки. Даша одобряюще кивнула. После этого все трое вышли из комнаты и отправились на кухню.

— Чай, кофе? — спросила мама, снимая с плиты чайник.

— Чай, — ответила Даша, — черный.

— Чай, — кивнул Паша. — Тоже.

— А мне кофе, — немного смущенно отозвался Дмитрий.

— Кофе любите? — оживилась мама, «верховный кофеобожатель» в этом доме, как прозвала ее дочь.

— Для бодрости, чтобы в дороге не спать, — пояснил мужчина. — Я уеду через часок.

— А чего это вы так? Посидели бы, поговорили… — вздохнула мама, насыпая детям заварку, а взрослым — кофе.

— Дык, мне на работу, — Дмитрий почесал лысеющий затылок. — Лучше в другой раз заеду, когда время свободное будет. Сегодня это все так неожиданно вышло…

— А кем это вы ночью работаете? — поинтересовалась женщина, переставляя чашки с кухонной тумбы на стол.

— Сторож. На автостоянке…

— О, хорошая работа: спать за деньги, — засмеялась она, доставая с полки сахарницу.

— Честный сторож не спит! — Дмитрий картинно прижал руку к сердцу.

— Ах, значит, честный сторож, — мама усмехнулась с хитрецой, разливая по чашкам горячую воду.

— Честный… — Дмитрий замер, глядя на поднимающийся над кружкой пар, а потом спросил: — А вас, кстати, как зовут?

— Анною зовут. А в детстве, помню, все Нюркой звали, так забавно было, — мать улыбнулась и достала с полки печенье.

— А меня Митькой звали… — с грустью стал вспоминать Дмитрий, подперев голову кулаком. — Никогда не любил. Димка я, а это имя — чужое какое-то, не мое. Всегда злился.

— А меня племяшка зовет Ашей, — фыркнул Паша, нагло встряв в разговор взрослых.

— Кто? Племянница? — Даша подавилась чаем, который едва успела отхлебнуть.

— У папы сын от первого брака, этого сына дочь. Ну, мне она, в принципе, племянница… у нас теплые отношения с той семьей.

— Ты мне никогда не рассказывал, — заметила девушка, сжимая чашку в ладонях и внимательно глядя на Пашу. — Познакомишь с племяшкой?

— Конечно. Если они однажды приедут сюда из Москвы.

— А сколько ей лет? — продолжала задавать вопросы Даша.

— Скоро будет пять. Она хорошая девочка, только капризная очень. Как принцесса.

— И как зовут принцессу? — спросила мама, подключившись к новому разговору.

— Матильда, — ответил Паша.

Дмитрий фыркнул, едва не обдав Дашу кофе. Следом подавилась мама.

— Извините, — мужчина с трудом сдержал новые приступы смеха. — Просто так кошку в «Карлсоне» звали…

— «Как вы яхту назовете…», — негромко пробормотала мама.

— Я знаю, — улыбнулся Паша. Его, похоже, такие сравнения ничуть не обидели. — А у вас есть племянники?

— Нет, я один в семье, — вздохнул Дмитрий. — Ну, если только Дашу теперь считать… Мать у меня рано умерла, мне тогда пять лет было, отец — когда двадцать стукнуло. Одна бабушка где-то осталась, под девяносто лет ей… Но где, да и жива ли еще? А если и жива, то помнит ли? Мы же последний раз виделись — мне семнадцать было…

— Мне тоже скоро семнадцать, — с грустью произнес Паша. С таким выражением лица обычно сообщали о неизлечимом заболевании близкого родственника, но никак не о собственном дне рождения.

— А чего тоска такая смертная? — усмехнулась мама, взглянув на него.

— Старею, — улыбнулся парень, помешивая чай.

— Ну-у, загнул ты! — мама рассмеялась. — Когда тебе семнадцать-то?

— Двадцать первого сентября.

— А, это долго еще. Почти месяц. Мы-то тебе подарок приготовим, — торжественно пообещала она.

— Спасибо, конечно, но не нужно мне подарков. Я не люблю напрашиваться, — Паша поежился и, пробормотав что-то вроде «простите, кажется, у меня телефон звонит», встал из-за стола и поспешил в комнату. Даша все поняла — ее друг хотел избежать лишних расспросов и замечаний — и рванулась, было, за ним, но мама положила руку ей на плечо и взглядом попросила сесть.

— А тебе, Даша, сколько лет? — спросил Дмитрий, проводив глазами ее друга.

— Скоро шестнадцать. Через неделю.

— Я позвоню, поздравлю, — дядя улыбнулся.

Даша кивнула.

— Спасибо, мам. Было вкусно, — она поднялась с табуретки и пошла в комнату следом за Пашей.

Парень уже сидел за компьютером, глядя в экран, на котором вращался цветной кружок — индикатор загрузки.

— Как успехи? — поинтересовалась Даша.

— Я, кажется, нашел сайт, — ответил Паша.

— Зашел на страницу?

— Еще нет, загружается. Интернет очень медленный, как назло.

Даша взяла стул и села за спиной парня.

— Похоже, твоя мама уже сдружилась с Дмитрием, — заметил он, резко сменив тему.

— Моя мама очень наивная, она со всеми сразу находит общий язык, — вздохнула девушка. — Поэтому папа от нас и ушел.

— У нее появился другой? — спросил Паша, стараясь не смотреть Даше в глаза.

— Нет. Просто наша квартира превратилась в гостевой дом, постоянно кто-то бывал. У мамы было много друзей… Наверное, даже слишком много. Поэтому Элеонора никогда не рассказывала ей о том, чем занималась.

— Боялась, что разболтает?

— Не столько это, сколько то, что они практически перестали общаться. Тетя заходила иногда, сидела пару часов, пила чай — как сейчас помню, очень любила зеленый — и уходила, оставив мне какой-нибудь небольшой подарок. Шоколадку, мягкую игрушку, раскраску, куклу… Еще реже задерживалась, чтобы побыть со мной. И рассказывала, как мне тогда казалось, сказки. Сказки, которые теперь стали моей реальностью.

Некоторое время Паша молчал, качая ногой и глядя в стену. Потом негромко спросил:

— Твои родители в разводе?

— Нет. Но оба одинокие. Даже противно, — Даша тяжело вздохнула, поджала губы. — Смысл был совершать все эти «махинации», если ни один, ни другая не стали после этого счастливы?..

— Так попроси отца вернуться, — предложил Паша. — Может быть, он согласится. К тому же, «гостиницы» больше нет… Теперь к тебе только я захожу.

— Такое наивное предложение, — грустно усмехнулась Даша. — Не могу. Папа очень далеко. Он уехал в Америку, звонит пару раз в год и еще по праздникам, на Новый год и на день рождения, говорит, что любит… и все. Всего пару минут… — голос девушки дрогнул. — Просила я. Сказал, что не хочет…

Даша замолчала и закусила губу. Когда кто-то спрашивал у нее об отце, воспоминания были… крайне разнообразными. С одной стороны, Даша очень любила папу — он был добрым, много смеялся и всегда дарил ей подарки в детстве. С другой стороны, она просто ненавидела его: она не понимала, как он мог променять ее и маму на свою Америку…

— Прости, я не знал… ты никогда не говорила об отце, — после недолгого молчания отозвался Паша.

— Ничего. Мы так давно знакомы, что совсем забываем делиться чем-то… особенно личным. Кажется, что и так все друг о друге знаем, — девушка усмехнулась, уперевшись лбом в ладонь. — Я до сих пор помню, как когда мне было еще семь лет, он приходил из офиса, я прыгала ему на шею и висела, как обезьяна на ветке. А он носил меня по всей квартире. Кружил. И еще я любила играть с его галстуком. Однажды папа даже опоздал на совещание — я его галстук обслюнявила… — Даша засмеялась, но в этом смехе звучала тоска. — А потом — внезапно — звонок: «Прости, прощай»… пришел, взял деньги, вещи какие-то, и ушел. И все. Тихо и безболезненно, как ему казалось… без скандалов, — Даша не сдержалась — слезы потекли по ее щекам.

Паша молча обнял ее и, прижав к себе, легонько похлопал по спине. Слова утешения здесь были бы бессмысленны.

— Но, тем не менее, за короткий срок лишившись мужа и сестры, моя мама осталась жизнерадостной, — всхлипнула Даша, задумчиво водя пальцем по его спине, вырисовывая одной ей ведомый узор. — Она, правда, немного тронулась, наверное, — теперь совсем как девчонка, смеется, шутит и улыбается постоянно, — но она хороший человек. Может быть, Дмитрий поможет ей разобраться в себе? Он добрый… И, мне кажется, он мог бы стать достойным претендентом, чтобы занять место в ее сердце. Может быть, тогда мама будет счастлива… и я вместе с ней.

— Не надо планировать чужую любовь, — ответил ей Паша, отстраняясь и принимая серьезный вид. — У твоей мамы все-таки есть законный муж — твой отец. Ей, я думаю, и одного хватит. А нам с тобой лучше планировать собственное будущее и собственные чувства — вмешательство в чужую личную жизнь еще никогда ни к чему хорошему не приводило.

— Ты влюблен?.. — у Даши что-то екнуло в груди, когда она услышала эту фразу — «планировать собственное будущее и собственные чувства».

— Разумеется, — улыбнулся парень.

— В кого?.. — девушка смотрела на него взглядом пронзительным и отчаянным, но Паша рассматривал мохнатые тапочки на своих ногах, почему-то не решаясь поднять глаза.

Зависло короткое молчание.

— Ты ее не знаешь, — наконец выдавил он. — Зовут Кира, она танцор и вообще очень интересный человек. Музыкой занимается, изучает историю и мифологию Древней Руси, даже, кажется, пыталась заговоры и заклинания старинные учить, которыми бабки-ведуньи пользуются… Может рассказать отрывки из «Слова о полку Игореве» в оригинале, поведать о Куликовской битве, словно сама там была, да и вообще провести обзорную экскурсию о славянах.

— Она что, музейный работник? — фыркнула Даша. — Не старовата для тебя?

— Ей четырнадцать.

— И уже увлекается такими необычными вещами?

— Да, такие увлечения — это с детства. А Кира — способный человек. Учится на «отлично», не так давно играет на гитаре, лет восемь занимается в балетной школе, а еще увлекается артистическим фехтованием. Возможно, ты даже могла видеть ее выступления на городских праздниках. Правда, она странная немного… точнее, задумчивая — будто куда-то в прошлое глядит. Но милая. И улыбается много. Такое маленькое рыжее солнышко.

— Понятно… — Даша замолчала, плотно сжав губы, чтобы не выдать своей обиды и больно кольнувшей ревности.

Паша вздохнул в ответ на ее молчание, повернулся обратно к монитору и застучал по клавиатуре. Он не хотел врать Даше, но когда она задала вопрос в лоб, что-то в нем дрогнуло, и парень не нашел в себе сил сказать правду. Правду, которая была очевидна.

Через полминуты девушка, переборов горечь и обиду, разросшуюся, было, глубоко в душе, подняла голову и тоже взглянула на экран.

Тетина страница уже давно загрузилась. Даша смотрела на нее, и больше всего девушку удивляло то, что на фотографии пользователя стояла та самая фотография, которую ребята сегодня вытащили из папки. Та самая, на которой Элеонора и все ее друзья улыбались, радуясь встрече. Последней встрече.

— Никто не знал, что она так неожиданно умрет, — тихо произнес Паша. — Была тут до последнего. Неунывающий человек…

— Как и мама.

— Сестры… — парень вздохнул. — Давай не будем о твоей семье? Мне кажется, тебя это расстраивает.

— Давай…

Оба замолчали. Даша опустила глаза, позволяя себе задуматься о грустном и страшном: тетиной смерти, папином уходе и мамином растерянном лице в долгих бессонных ночах, которые оставшаяся одна женщина коротала с чашкой кофе, стоя у окна на кухне и с надеждой глядя на улицу. Она долго ждала, что он вернется. Потеряла в спорах множество знакомых, пытавшихся ее убедить, что это ложная надежда… А позже ушла из жизни Элеонора. И тоже неожиданно, вдруг. Ее смерть свалилась на семью, как снег на голову. Почему же, почему все вышло именно так?..

— А ты кого-нибудь любишь? — неожиданно спросил Паша, взглянув на подругу.

— Нет, никого не люблю, — растерявшись, соврала девушка. Соврала слишком быстро: торопливо пробормотала, вздрогнув всем телом и вцепившись пальцами в край стула. И ведь не хотелось говорить неправду, но как признаться-то?.. Тем более теперь, после того, как Паша сам сказал, что любит другую девчонку…

— Ты же уже большая, — парень, похоже, заметил ее неестественную торопливость и напряжение. — Должен хоть кто-то нравиться.

— Да разве я большая?.. — Даша смотрела на него круглыми глазами, боясь вдохнуть: а вдруг он обо всем догадается?.. — Обычный ребенок.

— Ребенок… — вздохнул Паша. — Да-да, ребенок…

Девушка не совсем поняла, что скрывалось за этими словами. Разочарование? Ирония? Насмешка? Для нее это его чувство осталось неясным.

— Ну, молодежь, — в комнату, широко распахнув дверь, вошел Дмитрий, — как без меня дело движется?

— Уже нашли социальную сеть, — ответил Паша, поспешно переводя глаза на экран, словно он и не смотрел на Дашу.

— Тогда нужно все просмотреть! — оживился мужчина. — Друзей, переписки, информацию, документы, сообщества и подписки человека… видео- и аудиозаписи тоже не отменяются! Все, что только найдется на странице!

— Нам на это лет десять понадобится! — ужаснулась Даша.

— Пароль сохраните, — сказал Дмитрий Паше. — Сомневаюсь, что она на странице прятала что-то важное — взломать могут, удалить… зато в бумагах у нас точно много всего. Их и надо разбирать в первую очередь. Страница уж как-нибудь дождется своего звездного часа.

— Пароль сохранен, — объявил Паша. — Я выключаю компьютер.

— Ну, ребята, а я поехал… — Дмитрий широко улыбнулся Даше. — А ты — ничего девчонка.

Девушка покраснела.

— Извини за то, как я вас встретил. Просто не ожидал. Не слишком часто мне в дверь звонят следователи…

— А что, они звонили уже? — усмехнулся Паша.

— После Элеоноры вы — первые. Ну да ладно, бывайте, юные детективы, — Дмитрий еще раз улыбнулся и вышел из комнаты. В прихожей послышался голос Анны Витальевны, которая явно не желала отпускать гостя просто так и напоследок хотела еще успеть поболтать за жизнь.

— Бумажная волокита? — с тоской спросила Даша, потягиваясь. Без жизнерадостного Дмитрия тут же стало как-то скучно.

— Давай, — согласился Паша. — От работы все равно не убежим.

Оба перешли в Дашину комнату и сели за стол.

Отложив в сторону первые две папки, которые уже были тщательно проштудированы, ребята взяли третью.

В ней оказалась стопка бумаг и целая кипа фотокарточек. Бумаги и блокнот ребята пока отложили в сторону, а сами взялись за фотографии.

— Следственный комитет, — прочитала Даша оттиск, сделанный поверх фотографии.

— Фото из милиции?

— Да. Моя тетя, по-твоему, где работала? Связи были. Да и скопировать что-то могла…

— Ну, и дела! Это же война с законом! — воскликнул Паша, внимательно посмотрев на нее.

— «Война с законом» была у тети. А мы только работаем с ее материалами, — возразила Даша, хотя и сама уже сомневалась, что на нарушение закона они не напоролись. Но нужно же было успокоить себя хоть как-то.

Фотографии оказались ужасающими и леденящими душу. Расследование убийства двенадцатилетней девочки. Сначала ни Даша, ни Паша не могли понять, для чего эти фотокарточки оказались в папке, пока не узнали знакомые помещения проклятого дома, правда, уже изменившиеся от времени.

— Я, кажется, вспоминаю что-то, — пробормотала Даша. — Маруся… и ее подруга… Девчонке пробили голову — она на месте умерла. По фотографии это… заметно, — девушка сглотнула — от всего, запечатленного на фото, ее начинало мутить.

— Но… если дело попало в милицию… — Паша постучал пальцами по столешнице, задумавшись. — Скандала ведь не было. Тишина. Но такое событие просто обязано было вызвать общественный резонанс, сама посуди. На деле же — никто слыхом не слыхивал о том, что это вообще случилось. Почему?

— Подожди, — Даша взяла в руки стопку бумаг и стала просматривать их. — Протокол… заключение… а это что? А, это Элеонора писала, похоже, для себя…

Все документы, напечатанные тетей, ярко выделялись среди стандартов — она предпочитала изящный курсивный шрифт и узкие поля, и все свои печатные заметки оформляла в этом стиле. Именно такую бумагу, приложенную к делу, Паша взял в руки.

— «…Свидетелей не было, и ее хотели признать пропавшей без вести», — озвучил парень, пробежав глазами кусок текста.

— Один вопрос — а как же тело? Не бросили же ее там, верно? Должны были передать родственникам или хотя бы просто похоронить… а это не могло пройти незаметно.

— Если верить записям Элеоноры, то дальше они сами себе противоречат… «Свидетелей попросили держать язык за зубами…», — продолжил зачитывать Паша. — Я думаю, — он опустил бумагу на стол и посмотрел на Дашу, — от тела попросту избавились — милиция не любит впутываться в мистические дела. Будь ты на месте обратившихся — тебе понравился бы ответ «Вашего ребенка убил Проклятый Дух. Да-да, тот самый, из городской легенды. Почему не может быть? А зачем она в дом полезла? Нужно было лучше следить за своим чадом, оно бы и не нарывалось на проклятия!».

— Конечно, не понравился бы, — хмыкнула Даша. — Я просто не поверила бы в это. Потому что это… звучит как бред, с точки зрения обычного человека. Выдвини милиционеры такую теорию, им тут же сказали бы, что они плохо искали, совсем обленились и, видимо, сошли с ума, раз верят в духов и старые проклятия.

— Поэтому все и закончилось так… прозаично. Милиционеры — не писатели детективов, чтобы выдумать сенсационную историю о том, что случилось с погибшей девчонкой. В лучшем случае, сказали бы, что ее какой-нибудь местный бомж забил… Так ведь ищи потом виновного бомжа. А так — все тихо. Пропала без вести, что еще, что от нас надо? Мы — не кружок экстрасенсов, мы — милиция…

— Но, раз тетя оставила эти документы здесь, в них должно быть что-то важное, — сказала девушка. — Нам нужно цепляться за все!

— Нужно прочитать протокол и заключение следственного комитета, — ответил Паша. — Возможно, дело само по себе — «глухарь», но среди обнаруженного есть что-то, что прямо указывает на Духа, обвинить которого, однако, невозможно по только что названным причинам. К тому же, «пропала без вести» — это, возможно, просто теория. Сказано же — «хотели признать». Но, значит, не признали, а что-то еще придумали. Дописали документики, фальсифицировали что надо, отчитались перед вышестоящими. С трудом могу поверить, что реальные милиционеры могли куда-то спрятать тело и улики и водить за нос несчастных родственников, которым и так было нелегко. Скорее всего, договорились как-то с родственниками… Мало ли есть способов заставить людей держать язык за зубами.

— «И так впервые в истории милиция дала взятку обратившимся, а не наоборот», — копируя манеру диктора из новостной передачи, произнесла Даша и тут же угрюмо хмыкнула. — Да кто их там разберет… Нас, во всяком случае, это уже не должно интересовать — не начнем же мы попутно убийства раскрывать, особенно, если они и вправду «глухари». Наше дело — Проклятый Дух. Кто, почему, как избавиться, что и где искать. Все.

— Я поищу информацию в этих документах, — сказал Паша. — А ты пока посмотри дальше.

Даша кивнула и открыла четвертую папку, последнюю из переданных ей Леонидом. В ней лежал матовый скоросшиватель, полный пожелтевших от старости бумаг, тетрадных листков, каких-то распечаток, текст которых нельзя было разобрать через плотную обложку, и одинокий насыщенно-белый лист без каких-либо признаков того, что на нем писали или рисовали, только слегка помятый, словно когда-то давно его облили водой, а после старательно высушили.

— Паш, — девушка оторвала парня от чтения тетиных записей, — посмотри.

Паша взял лист в руки. Покрутил. Нахмурился.

— Что-то не так? — Даша заволновалась, наблюдая за ним.

— Все так, — парень понюхал лист бумаги и даже лизнул с уголка. — Так и знал!

Он выхватил из кармана джинсов зажигалку, которую зачем-то всегда носил с собой, хотя никогда в жизни не курил, и, выпустив огонек, стал водить на некотором расстоянии от листа. На нем стали медленно проступать мелкие коричневые буковки, и Даше показалось, что Паша использовал какую-то мощную древнюю магию. Девушка сидела, от удивления открыв рот и приподняв брови.

— Даша, — парень отпустил кнопку зажигалки, рассмотрел появившиеся на бумаге несколько слов и серьезно взглянул на подругу, — у тебя утюг есть?

— Естественно, — пробормотала она, все еще не понимая, что происходит.

— Тащи сюда. И ставь на самую большую мощность.

Уже не пытаясь вникнуть в замысел товарища, девушка выскользнула из комнаты и тихо прошла в мамину комнату. Мама оставалась на кухне, моя посуду после ухода Дмитрия, поэтому проход был свободен, но Даша на всякий случай осторожничала — если вдруг мама застанет ее за похищением утюга, объяснить срочную надобность оного будет очень непросто.

Утюг как всегда стоял в шкафу — никакую секретную операцию разворачивать не пришлось. Схватив его и намотав шнур на руку, чтобы ни за что не зацепиться и не привлечь лишнего внимания, Даша вернулась в свою комнату к ожидавшему ее другу.

Пашка едва вытерпел, пока утюг нагреется — в нетерпении мерил комнату шагами, терзая в руках лист бумаги. Даша не решалась задавать вопросы, пока его странный ритуал не был завершен.

Наконец парень счел температуру достаточной, положил лист на мягкую картонную папку и, взяв утюг, стал проглаживать бумагу, прикусив от напряжения кончик языка. Даша, понимая, что вот-вот уверует в то, что друг ее детства — настоящий маг Ордена Утюга, наблюдала, как на бумаге проступает текст. Буквы становились все ярче, скакали на строчках — видимо, писать их было неудобно, либо делалось это в большой спешке…

— Леонид не догадался, — усмехнулся Паша, отставляя утюг в сторону и встряхивая проглаженный документ. — Он у нас специалист по компьютерам и хакерству, а не по простым и старым как мир приемам.

— Что это было? — выдернув утюг из розетки, спросила Даша, растеряно хлопая глазами.

— Не слышала что ли? — парень удивился. — Молоком писали. Кстати, во многих детективных книжках упоминается.

— Ну и методы… никогда такого не встречала, — Даша посмотрела на листок, пробежала глазами ряды неровных букв, но не смогла разобрать ни одного слова, хотя некоторые из них и казались ей знакомыми. — Что это за язык? Будто кто-то смешал русский с английским и… еще чем-то.

— Это… древнерусский, — Паша усмехнулся, качнув головой, будто оценил изобретательность Элеоноры. — Ты не знаешь, часом, сколько языков знала твоя тетя? А то, может быть, нам пора завалиться на кафедру иностранных языков в университет?

— Русский, английский, французский… и старорусский, судя по всему, — пробормотала Даша, разведя руками. — И как мы собрались читать это послание?..

— Сейчас. Кажется, я знаю, что делать, — Паша достал из кармана телефон и, набрав номер, принял крайне задумчивый вид.

— Кому ты звонишь? — спросила девушка.

— Кире.

— Стой! Она же не в курсе дела…

— Тс-с!.. Привет, Кир. Да, это Пашка. Ага. Мне твоя помощь нужна в одном дельце… Сейчас не могу объяснить, это… непростая история. Может быть, встретимся завтра? Это совсем быстро, я думаю. Во сколько тебе будет удобнее? В одиннадцать часов? Хорошо. Пока. Ага. И тебе удачи.

— Ну, и? — недовольно буркнула Даша, сложив руки на груди, пока он нажимал на телефоне кнопки для блокировки и убирал его обратно в карман.

— Я завтра объясню ей все и отдам это послание. Сначала зайду к тебе, и мы обо всем договоримся, что говорить, о чем умолчать, хорошо?

— Хорошо, — согласилась девушка, выдыхая. — Ты сразу его убери, чтобы не забыть потом.

Паша кивнул, сложил лист и тоже сунул в карман.

— А откуда у тебя мобильник? — вдруг опомнилась Даша. — Я же тебе все утро звонила, ты трубку не брал. Я решила, что бабушка отобрала…

— Так она и отобрала. Но он на твои звонки разразился веселой трелью, я и нашел, куда она его спрятала — в серванте закрыла, — вздохнул парень. — Стоило ей шагнуть за порог, я полез замок вскрывать. Отверткой. Если ты думаешь, что это было просто, то сильно ошибаешься! Именно поэтому так долго и возился. Но если она теперь обнаружит, что я не только сам сбежал, но и мобильник спер, то…

Договорить Паша не успел — внезапно в квартире зазвонил телефон. От неожиданности ребята подпрыгнули на месте и с недоумением уставились на трезвонящую радио-трубку.

— Мама на кухне возьмет, — прошептала Даша.

— Паша, тебя к телефону! — через несколько секунд с кухни крикнула женщина.

Даша взяла свою трубку и перевела связь на комнатный телефон. Коммуникации у них в доме были обустроены весьма недурно, спасибо папе-бизнесмену.

— Держи, — шепнула она парню.

— Да? — Паша с деловым видом взял трубку и сел, откинувшись на спинку стула и вальяжно забросив ногу на ногу.

«Позер, ой, позер», — усмехнулась про себя Даша.

— Где ты шляешься, негодник?! — завопила трубка голосом Пашкиной бабушки, напрочь разрушив его пафосный образ.

— Мы с Дашей тут… фильм смотрим, — негромко ответил парень, тут же изменившись в лице и вместо преуспевающего предпринимателя став похожим на запуганного боссом клерка.

— А ну, домой, живо! Нашелся мне тут, любитель кинематографа!

— Бабуль, ну еще полчасика…

— Я тебе сейчас дам полчасика! — завопила бабка. — С утра неизвестно где пропадаешь, ни слова мне не сказал! Я уже всех друзей обзвонила, тебя разыскивая! Да еще Дашкин номер на последней странице записал, паршивец! Чтоб немедленно домой шел, если через десять минут не явишься — выпорю! — и в трубке раздались гудки.

— А ведь мне уже шестнадцать лет… — пробормотал Паша и тяжело вздохнул, вставая из-за стола. — Психанула моя старушка…

— Правда, что ли, выпорет?.. — испуганно спросила Даша.

— Да ладно, это она все пугает, — парень расправил плечи, принимая уверенный вид. — Не волнуйся. Я тогда тебе позвоню, как разберусь. Не обидишься, что ухожу так не вовремя?

— Нет, что ты! Буду ждать звонка, — улыбнулась Даша. — Сообщу, что успею узнать за это время.

— Только спрячь документы, вдруг у твоей мамы пытливый ум, — посоветовал парень и вышел из комнаты.

Даша сложила документы обратно в папки и спрятала в ящик, оставив на столе только блокнот, который собиралась прочитать перед сном, тетины записи, не дочитанные Пашей, и скоросшиватель.

Но не успела она приступить к разбору оставшихся документов, как в комнату вошла мама.

— Как посиделки? — она улыбнулась, присев на краешек кровати.

— Отлично, мам, — ответила Даша, прикрывая документы руками и незаметно задвигая их под учебник по праву, служивший вечным прикрытием.

— Как же ты дядю своего нашла?

Вопрос поставил девушку в тупик.

— Почти случайно. Точнее, наоборот, специально, — мысли роились в ее голове. — Когда я была у Герды, она… дала мне старую записную книжку тети. Элеонора забыла ее, когда в последний раз была в гостях. Там был его номер, и я…

— И ты позвонила совершенно незнакомому человеку?

— Почему незнакомому? Мне тетя рассказывала о нем, — нашлась Даша. — Немного, правда, но рассказывала.

— А мне не рассказывала… — мама вздохнула. — И не страшно было? Ты ведь даже не знала, чего стоит ожидать от этого мужчины. Он ведь мог очень сильно измениться за прошедшее время. Или, даже, жениться на другой женщине.

— Мне нужно было его найти, — отозвалась девушка и тут же пожалела о сказанном — мама вопросительно уставилась на нее, подняв бровь. — Понимаешь… — Даша опустила глаза, в очередной раз срочно придумывая историю, которая бы все объяснила. — Когда я попала в больницу, мне было… видение. Я видела тетю Элеонору. Она сказала, что, когда я выздоровею, мне нужно найти ее жениха. Что… так нужно, понимаешь? Так всем будет лучше. И мне лучше, и ему, потому что он совсем один, ему одиноко, и хочется, чтобы кто-нибудь был рядом. Она выбрала меня. И… ты ведь знаешь, сколько историй рассказывают о том, что мертвые просят о чем-то, что важно для них. Я не рискнула ослушаться.

Женщина не нашла, что ответить. Даша же целенаправленно молчала: как ни любила она свою маму, сейчас ей нужно было остаться одной. Теперь, когда все документы на руках, она была на грани разгадки!..

— Я пойду готовить ужин, — вздохнула мама.

Едва она вышла из комнаты, Даша схватила тетины заметки и углубилась в чтение.

Из всей кучи замысловатых юридических формулировок, значение половины из которых она еще не могла до конца понять, несмотря на всю подготовку, важным оказалось лишь то, что дело так и осталось нераскрытым, как и предполагал Паша. Официально все случившееся с девочкой признали несчастным случаем — мол, сорвалась с лестницы, состояние которой и так уже было аварийным, покалечилась в процессе падения, а травмы оказались фатальными. О том, что сделали с ее телом, не было сказано ни слова, но, похоже, вновь подтверждались слова Пашки о том, что милиция договорилась с родственниками.

Даша потянулась, сцепив пальцы в замок, поднялась со стула и выглянула в окно. Она и не заметила, как летело время — было уже без малого семь вечера, и солнце уверенно шло к горизонту.

Глядя на золотистые лучи, разукрашивающие многоэтажный дом напротив, девушка задумалась. Теперь «дело Проклятого дома» не казалось ей столь заманчивым. Узнав, каким количеством крови омыто это поместье, ступать на его порог больше не хотелось. Но нужно было.

Отбросив мрачные мысли, Даша вернулась за стол, убрала прочитанные документы в ящик, чтобы они не мешались под рукой, и пододвинула к себе папку-скоросшиватель. Количество бумаг в нем обещало что-то интересное.

В первом же файле лежало несколько пожелтевших листков с оборванным краем — судя по всему, выдернутых из записной книжки. Даша вытащила их осторожно, чувствуя хрупкость бумаги — годы сделали листки нежными, как крылья бабочки: одно неверное движение, и они грозили рассыпаться в прах.

«…Вот уж неделя, как наша жизнь омрачена этим событием. Миша до сих пор места себе не находит, и мне его очень жаль. Папа вспоминал сегодня свою молодость…»

Даша нахмурилась. Какое событие? Что случилось? Явно чего-то не хватает либо она что-то пропустила.

Девушка отложила страничку в сторону и стала раскладывать на столе остальные. Все тут же становилось на свои места — порядок записей был перепутан. Даша, стараясь не дышать, чтобы случайно не испортить бумаги, раскладывала их в хронологическом порядке, ориентируясь на даты.

«Сегодня случилось страшное — арестовали Мишиного отца. На заводе, где он был главным инженером, произошел несчастный случай — авария, в которой человека убило. Мише даже не дали с отцом увидеться — забрали прямо из цеха и увезли неизвестно куда. Забегала Настенка из правления, рассказала, что там происходит. Миша сидит в комнате такой бледный, что мне даже страшно — не хочет возвращаться домой. Очень надеюсь, что отца его отпустят, ведь он ни в чем не виноват.

К концу лета планировали свадьбу. Не хочется, чтобы она была омрачена таким грустным событием…»

Даша оторвалась от чтения, посмотрела в окно, закусив губу. Так, так. Миша. Эта личность в ее истории уже фигурировала — именно Михаилу писала письмо эта… как ее… Елизавета. Лизочка, как она сама себя называла. И именно Лизочка стала первым свидетелем появления Духа в поместье. Видимо, все это неслучайно… но какое отношение к проклятию имеет несчастный случай на заводе?..

— Читать надо, а не раздумывать, — сама на себя буркнула Даша и взяла следующий листок.

«Мишиного отца осудили. Признали виновным в случившемся на заводе, а так как производство военное, обвинили в том, что он — английский шпион. Мы все не понимаем, как такое возможно. Миша не находит себе места и страшно переживает, не верит, но говорит, что не хочет быть сыном предателя. Даже если обвинение и ложно, молва теперь пойдет, и ему от нее не скрыться — будет тяжело. Решили на семейном совете, что после свадьбы Мишеньке надо брать мою фамилию, а не как предписывает традиция. Так будет лучше, и никто не сможет его обвинить просто из-за фамилии.

Настенка говорит, что, скорее всего, во время следствия коллеги по цеху свалили вину на Мишиного отца, чтобы отвести подозрение от себя или получить повышение по службе, едва исчезнет неугодный им человек. Очень страшно. Если арестовали его, то вдруг со временем придут и за Мишей?..»

Даша снова задумалась. Вот тебе и на. Значит, фамилия Ореховых не прервалась на Варваре и Елизавете, и их потомки до сих пор живут где-то неподалеку, ведь если Миша действительно взял фамилию Лизы, то их дети будут Ореховыми. А это значит, что их все-таки можно найти. Неужели придется заниматься и этими поисками?..

«Тетя неспроста все это собирала, — размышляла девушка. — Она не оставляла ничего лишнего. Значит, это важно…»

«Мишиного отца приговорили к расстрелу. Вот уж неделя, как наша жизнь омрачена этим событием. Миша до сих пор места себе не находит, и мне его очень жаль.

Мой папа вспоминал сегодня свою молодость. Рассказывал, как было у них в годы революции. Он тогда был молодым, но талантливым врачом; три года, как женился, и Варваре исполнился только годик. Пришли из комиссариата, осмотрели дом. У всех сердце в пятки ушло — не иначе, арестуют сейчас или из дома выселят, несмотря на то, что революцию они поддержали — дворяне, все-таки. Задали вопрос — «А что вы собираетесь делать с домом? Не много ли места на одну семью?» Отец пообещал принимать рабочих на дому, так как больница требует ремонта, и гостиную на первом этаже превратили тогда в приемную. Работать приходилось много, и днем, и ночью могли прийти на прием, и все равно первые годы смотрели на них с недоверием. И мама, и отец задумывались, что и как сказать, боялись…»

Следующую запись разобрать не удалось — время не пощадило написанное. Все, что удалось прочитать — последнюю фразу в углу листа: «…надеюсь, теперь все образуется».

В следующем файле скоросшивателя обнаружился целый доклад, написанный курсивом. Даша пробежала глазами несколько строк и поняла, что тетя старательно и долго и собирала информацию обо всем, что она только что прочитала в дневнике.

В первой части доклада Элеонора развернуто, будто писатель, излагала, как революция повлияла на жизнь дворян Ореховых, что врач Николай Степанович действительно вел прием прямо в поместье, и что семейство поддержало приход большевиков к власти. Упоминалось и то, что в начале двадцатого года родилась Елизавета Николаевна — «девушка, которая позже назовет себя Лизочкой, милейше и по-детски, какой она и была» — писала тетя. Далее упоминалось, что Лизочка встречалась с единственным сыном главного инженера военного завода — Михаилом. Свадьба была сыграна в августе 1939 года, в октябре же Лиза узнала, что беременна. Ребенок родился в апреле сорокового года, мальчик, которого назвали Петром или, как сразу переиначила на свой манер Лизочка — Петенькой. Когда началась война, Михаила призвали в армию, да и он сам, если верить несохранившимся письмам, был рад встать за свою Родину.

Далее была приложена ксерокопия Лизочкиного письма, которое Даша прочитала уже десяток раз за свою жизнь. Шестнадцать месяцев, как идет война… Значит, это октябрь 1942 года. Таким образом, Дух появился в доме, предположительно, вскорости после того, как грянула Великая Отечественная война.

В следующем файле лежало письмо, написанное ранее незнакомым почерком — округлым, размашистым.

«Здравствуй, Оленька!

Пишу пятого февраля, ранее никак не могла — сколько всего было!..

Переживаем за вас. Фронт так близко от вашего города, было бы замечательно, если бы смогли эвакуироваться — мы с радостью приютили бы вас под крышей нашего дома.

Дорогая моя подруга, я очень надеюсь, что мы еще встретимся, и ты увидишь меня в новой роли на сцене. Все говорят, что я делаю большие успехи. В последнее время сразу несколько молодых актеров обратили на меня свои пламенные очи, но я в это не верю — все, что они хотят получить — это новые роли, на которые я смогла бы их продвинуть. Как жаль, как жаль. Мне бы другого мужа, кроткого, как Лизин Миша, царство ему небесное.

В последнее время я за Лизу боюсь. С тех пор, как Миша погиб, она ходит, как в воду опущенная. Когда похоронка пришла, разорвала ее в клочья, кричала и билась, будто птица раненная, покуда сознание не потеряла. Два дня потом в бреду металась, кричала «верну его, верну его, верну!» Куда ж вернет, глупая, откуда? У него даже могилы своей нету — зарыли в братской под Сталинградом. Петенька, сын ее, напуган, хватается за юбку мою, шепчет: «Тетя Варвара, а что с мамой?». Как ему, птенчику бедному, объяснить, что нет больше отца у него, а если так и дальше пойдет — то и матери не останется?..

А еще у нас происходят очень страшные вещи — я такого никогда не видела и надеюсь, что более не увижу. Нечистая сила, здоровьем клянусь! Рояль играет сам собой, я уж не первый раз вижу, как подсвечники со свечами поднимаются со стола и сквозь стену в комнату соседнюю летят, да там и остаются; я и мама слышали голоса, тихие, будто кто-то на ухо нашептывает. Лиза молчит, ничего не говорит, будто оглохла и ослепла, только плачет тихонечко. Дедушка Мишин говорит, что нас взрывами оглушило, но война до нас еще не дошла. Да и дедушка-то глухой почти. Только это еще цветочки.

Не только голоса мы слышали: солдаты тут пришли, привели раненого — под бомбежку попали — и на ночь у нас расположились. С утра просыпаемся, и все четыре — трупы. Только вот раненый жив и остался. Чего такого видел он — не знаем, дрожит, шарахается ото всех и, видать, с ума сошел. Да и помер через пять дней потом. Смерть его сначала стороной обошла — знала словно, что и так участи не избежать».

На этом письмо обрывалось. Даша поежилась, чувствуя, как по спине побежали холодные мурашки.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. «Сложилась» жизнь у Лизочки с Мишенькой ее. Был человек, а потом — раз! — и нет человека. И полетела жизнь под откос.

Но больше пугало другое — история о солдатах, которая просто поразила Дашу. Чтобы это ни было, оно оставило в живых только раненого, потому что он и так должен был умереть. Оно знало. Но все равно напугало его до сумасшествия. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — это все сделал Проклятый Дух. Но почему? Если раньше он раскидывал дрова и баловался с подсвечниками, то теперь вдруг убил людей. Что заставило его пойти на это? И связано ли это со смертью Миши?

Даша снова невольно вздрогнула. Вот оно, начало этой истории. Знатоки городских баек не врали — все и вправду началось во время Великой Отечественной войны, именно в сороковые годы появилось проклятие. Однако ответа, откуда оно взялось, по-прежнему не было.

Девушка открыла следующий файл и обнаружила в нем очередное письмо. Почтовый штамп оповещал, что доставлено оно Варваре Ореховой пятого февраля 1943 года.

«Здравствуйте, Варвара. Пишет вам Людмила Андреевна, соседка Ольги Соловьевой. Пишу вам, так как Оленька часто вспоминала вас, как самых близких людей.

Не хотелось сообщать вам эту прискорбную весть, но кто-то должен был. Не осталось никого из Соловьевых… Проклятые фашисты! Бомба попала прямо в наш дом ночью, когда все спали, полдома разрушило, много людей погибло. Я осталась жива, потому что была на ночном дежурстве.

Берегите себя. Будет мир!»

Даша отложила письмо и оперлась лбом на раскрытую ладонь, склонив голову. Внутри вдруг стало больно и горько. Война. Война… Девушка никогда особенно не любила историю, потому что путалась в сотнях дат и десятках имен, а сейчас вдруг пожалела об этом. Что хранилось там, под толщей лет и событий? Такие же жизни… Люди встречались, любили друг друга, создавали семьи, жили, волновались и радовались и… умирали. Трагедия семидесятилетней давности пустила корни в ее сердце и ожила: девушка ярко представила миловидную стройную Лизочку, рыдающую над похоронкой, кудрявую круглолицую Варвару, смотрящую на сестру с жалостью и печалью, маленького Петеньку, хватающего тетю за юбку и смотрящего ей в глаза со страхом и непониманием. Они жили, они существовали, они настолько же реальны, насколько теперь реальна она, Пашка, мама. Они так же переживали о своих родственниках, как мама переживала об уходе папы, как все они были ошарашены и выбиты из колеи смертью Элеоноры… прошлое и настоящее вновь вставали рядом и оживали в хитросплетении единой историей, которая началась тогда, но не закончилась и по сей день.

Несколько минут ей понадобилось, чтобы переосмыслить все события и прийти в себя. К Ореховым — Мишеньке, Лизочке, Варваре и Петеньке — она уже привыкла, как к героям любимой книги, продолжение которой выходит из года в год, и полюбила их всех, будто знала лично. И теперь, когда один «герой» вдруг покидал «сюжет», ей стало грустно, словно она потеряла реального друга. А, может быть, просто реальные письма объясняют все слишком живо и красочно?..

Пройдясь по комнате, Даша снова вернулась на место — в планах на сегодня оставался тетин блокнот. Девушка взяла его в руки, раскрыла потрепанную обложку и приготовилась к прочтению нового остросюжетного романа.

«

Теперь я и сама не помню, как ввязалась в эту историю. Но уже два года, как я путаюсь в ней и с каждым днем увязаю все глубже. Совсем недавно мне удалось найти некоторые сведения о Проклятом Духе, живущем в доме. Большую часть документов я уничтожила, не хочу, чтобы кто-то узнал судьбу этой несчастной девушки. Для того, чтобы разгадать загадку, хватит и оставшихся данных — ее судьба едва ли относится к делу

«.

Даша достала из ящика свою записную книжку и записала: «

Дух девушки

«. После чего перевернула страничку блокнота и стала читать дальше.

Судя по дате, запись была сделана через два дня после первой:

«

До сих пор не могу поверить, что жива. Лицом к лицу столкнулась с Проклятым Духом. Отделалась легким испугом (хотя никогда в жизни еще так не бегала), но в ближайшее время в поместье больше идти не хочу. Сижу дома, набираюсь сил и смелости

«.

— Значит, тетя знала что-то о Духе… — прошептала Даша. — Не только его… ее?.. трагичную судьбу… — и продолжила чтение:

«

Сегодня узнала о Жезле Огня. Буду искать — с проклятием нужно что-то делать

«.

Даша задумалась. Жезл Огня — что это?

Для того, чтобы догадаться, пришлось потратить несколько минут, вспоминая, к чему из упомянутого ранее такое название могло относиться. Но память подсказала, что это, очевидно, тот самый волшебный артефакт, который должен снять с поместья проклятие. «Буду искать — с проклятием нужно что-то делать» весьма недвусмысленно подтверждало это предположение.

Девушка быстро сделала очередную пометку в своей книжке.

«

Заболела. Вначале боялась Мести, потом поняла, что обошлось — обычная простуда, на работе продуло кондиционером. В голову приходят интересные планы. С завтрашнего дня буду читать о Духе

«.

Следующая запись сделана через месяц:

«

Сегодня пыталась поговорить с Лизочкой. Упрямится и злится. Проход не отдает. Лежу в больнице с подозрением на сотрясение мозга. Откуда только в ней столько силы — по виду и не скажешь

«.

— Лизочка… — сквозь зубы процедила Даша. Это имя слишком часто фигурировало в деле. Но едва ли речь могла идти о Елизавете Ореховой. Если она родилась в двадцатом году прошлого века, то три года назад ей должно было быть… восемьдесят семь. Либо тетя шутит, либо нежное прозвище Лизочки она «прилепила» к кому-то еще. Первый вариант отпадает. Тогда… кто же новая Лизочка?..

Даша тряхнула головой и продолжила чтение, надеясь на разъяснения.

«

Проникла в secret room. Жезл не нашла. Испытание не из простых (если узнаю, какой чертов мазохист его придумал — уши оторву, хотя этот шанс мне, похоже, скоро представится), нужно много сил и терпения. Вначале вообще хотелось сбежать, но я смогла совладать с собой. Теперь жутко болит спина. Однако маленькая экспедиция прошла успешно в плане того, что мне впервые удалось разминуться с Духом

«.

«

Снова пыталась поговорить с Лизочкой. Безуспешно. Бросается, как собака. Итог — перелом руки. Приятного мало. В больнице уже как родная. Но, я надеюсь, мы все-таки сможем найти общий язык. Без этого мое дело рискует остаться нераскрытым (ненавижу «глухарей»)

«.

Следующая запись через четыре месяца:

«

Срок пошел, и остается недолго. Месяц назад я нашла Жезл, но использовать его не смогла. Для того, чтобы зажечь огонь, нужны серные спички, а достать их у меня так не получилось. Также есть предположение, что это — часть проклятия: тот, кто специально нашел Жезл, не может использовать его для своих нужд и умирает. Если это на самом деле так, то я не представляю, как справиться с проклятием. Провести ритуал, не зная, что нужно провести ритуал?.. Буду надеяться, что дело в спичках.

Все загадки оставила внутри, нужные комнаты закрыла, в дом больше не вернусь. Не хочу, чтобы кто-то узнал о моей смерти, поэтому о находке скажу только Герде. Она никому не расскажет, я верю. Больше писать не буду.

P.S. Дима, если ты все же сможешь прочитать эти сообщения, отправляйся в поместье и найди Жезл Огня. Если зажечь священный огонь, сбудутся все желания. Достань спички и уничтожь проклятие. Если оно падет, я не зря отдала свою жизнь. Когда ритуал будет проведен, тебе уже ничего не будет угрожать — проклятие Находки исчезнет вместе с Духом.

Жезл узнаешь легко — он единственный за закрытой комнатой. Сделай то, что я не успела сделать. Прощай. И береги себя.

Элеонора

«.

Даша закрыла блокнот и села, обняв колени. Значит, Элеонора не успела… Не успела из-за каких-то серных спичек. Что это за спички такие? Нужно будет поговорить с Пашей, может быть, он знает. И… «за закрытой комнатой». Не «в», а «за». Как такое возможно?

— Даша, иди ужинать! — с кухни крикнула мама.

— Уже иду! — отозвалась девушка, покосившись на часы. Пятнадцать минут девятого. Поздновато… Совсем мама не бережет ее фигуру!

— Вот уже и вечер, — вздохнула Даша, садясь за стол и стараясь отвлечь маму разговором. — И незаметно, как день пролетел.

— Ты весь день провела с друзьями. Это весело, — ответила женщина, улыбнувшись уголком губ. — Когда ты с ними, ты настоящая. А когда одна — какая-то замкнутая.

Даша промолчала. Она не хотела, чтобы мама знала что-то о проклятом поместье и Духе, обитающем в нем. А значит и о поисках, главной причине замкнутости, придется молчать как минимум до тех пор, пока они не закончатся. А лучше и после.

— Тебе надо отдохнуть, — продолжала женщина, доставая с полки тарелку и накладывая еду. — После больницы ты какая-то… уставшая. Пригласи завтра Пашу, или погуляйте где-нибудь. Просто чтобы развеяться.

— О, отличная мысль! — Даша вдруг поняла, что тоже может пойти на встречу с Кирой, чтобы посмотреть на это «чудо чудное да диво дивное», а заодно лично послушать перевод с древнерусского. — Погулять с Пашей… и с его друзьями! Это будет здорово!

— Можно сходить в парк…

— Точно! — девушка заулыбалась. — Я позвоню Паше и сообщу ему планы, он будет рад!

— Поешь сначала, — засмеялась мама, увидев, как она засуетилась, намереваясь вскочить из-за стола и помчаться в комнату. В следующую секунду на стол перед Дашей опустилась тарелка с макаронами по-флотски.

Девушка налегла на макароны так, словно ее не кормили уже несколько дней, и мама не могла нарадоваться дочкиному аппетиту. Правда, она не знала, что Даша уплетала за обе щеки не от голода, а потому, что хотела побыстрее уйти к себе и обсудить с Пашей новые сведения.

Наконец, ужин был закончен, и девушка вернулась в свою комнату. Сев на вращающееся кресло, она набрала номер друга и стала ждать, слушая монотонные гудки.

Наконец, трубку подняли.

— Алло, Паш?

— Да, привет, Даша! Ба, да отстань ты от меня!

— Что у тебя там случилось?

— Бабушка из меня дурь выбивает! Ай! — в трубке раздался грохот и щелчок шпингалета. — Я спасаюсь на балконе.

На заднем плане что-то глухо бубухнуло — похоже, бабушка колотила в стекло.

— Поздравляю, — грустно усмехнулась Даша. — Слушай, планы немного меняются. Завтра ты заходишь за мной, и мы вместе идем на встречу с Кирой.

— С чего это вдруг? — Паша явно удивился предложению.

— Мама хочет, чтобы я погуляла с кем-нибудь. Да и с этой Кирой мне лично познакомиться хочется, ты ее так описал, словно это не девчонка, а восьмое чудо света.

— Хорошо, как скажешь. Но с восьмым чудом света ты, конечно, загнула. — В трубке снова раздался грохот. — Бабушка прорывает оборону! Я перезвоню, — обилие звуков сменилось нудными гудками.

— Отлично, — сказала Даша сама себе. — Завтра я встречаюсь с побитым Пашей. За какие только грехи его на лето сдают бабушке? — она замолчала. — Дожили. С собой разговариваю. Мама права, мне срочно нужно отдохнуть.

Даша встала с кресла и пошла в ванную.

— Ты куда? — спросила мама. Видимо, после истории с исчезновением дочери, она боялась, что все может повториться снова. А страхи, как известно, порою весьма абсурдны.

— Умоюсь и лягу спать пораньше. Завтра в девять встречаемся с Пашей и едем в парк. Там… концерт будет, — быстро соврала девушка.

— Отлично, отдохни, — мама вздохнула. — Завтра вечером позвонит отец. Ты будешь разговаривать?

— Да, конечно, — отозвалась Даша.

Приняв душ, девушка вернулась в спальню и легла в кровать. Конечно, спать ей еще совсем не хотелось — время едва перевалило за девять вечера. Поэтому Даша укуталась в плед и, свернувшись калачиком, стала думать.

«Надо будет завтра взять с собой записную книжку, — размышляла она, — и после встречи с Кирой отправиться в поместье. Учитывая время на дорогу, четыре часа по отговорке «концерт» у меня есть. И два про запас — на «прогулку и общение с друзьями». Итого — полдня на расследование. Мы знаем уже почти все. Остается совсем немного — кто эта девушка-Дух и за что она была проклята? Как тетя узнала про это? Из каких источников? А Лизочка? Как она оказалась здесь? Или… кто она? И что за магический Жезл Огня нужно найти?» — в фантазии Даши появился полыхающий ярким пламенем золотой факел, исписанный рунами и иероглифами.