Держаться за воздух

Глава шестая, в которой ответов становится все больше, а на голову падают не только неприятности

На следующий день Даша проснулась поздно. Ярко светило солнце, в доме было тихо. Паша не пришел. Значит, болезнь прошла, и она снова предоставлена сама себе.

Даша вышла на кухню и, разогрев вчерашний суп, с удовольствием доела его. На сытый желудок в голове появились мысли о том, что загадка Проклятого поместья до сих пор не разгадана.

— Значит, от тайн проклятий и призраков тебя не оттащить? — усмехнулся Паша, выпуская Дашу из подъезда.

— Ты же знаешь, я уже три года не могу бросить это занятие!

— Твоя тетя тоже три года «работала следователем» по этому делу. Царство ей небесное.

— Это была твоя первая и, надеюсь, последняя неудачная шутка!

— Прости. Знаешь, я вчера подумал… мы занимаемся разгадкой тайны поместья Ореховых. Так? А где доказательства, что это — то самое поместье?

Даша опешила.

— Так мы же фотографии смотрели. Видно, что это один и тот же дом. Планировка та же.

— Подобных домов, я думаю, десяток найти можно. Это ничего не доказывает. Ты видела рядом с ним пустырь? А если поместье было там, а это — просто соседний дом? Неужели ты считаешь, что никто не догадался уничтожить проклятое здание вместе с Духом?

— Ты, наверное, сошел с ума, — девушка покачала головой. — Тамошний Дух, вроде бы, мне мстил не далече, чем два дня назад. Это чем не доказательство?

— А если на самом деле тепловой удар?

— Ну… — Даша окончательно растерялась. — Если это поместье Ореховых, там должна табличка висеть. Разве ее нет?

— А я разве смотрел?

— Ну, значит, сейчас придем и посмотрим. У нас и так дел невпроворот, так что еще одно нас не утянет, поверь мне. Нужно сходить на это кладбище, предметы с буквами найти… я специально взяла свой блокнот, где у меня все записано.

— А может, ну ее, табличку эту? Учебный год скоро, нужно подготовиться, я в этом году школу заканчиваю. Отложим дело до следующего лета, к чему спешить?

— Паш, — Даша остановилась и приложила ладонь ему ко лбу. — Тебе точно голову не напекло? Что происходит вообще? В тебя что-то вселилось? Или бабушка укусила, и теперь ты тоже станешь вредным и ворчливым?

— Я и так вредный и ворчливый, — буркнул парень и, опустив голову, быстро зашагал по дороге.

На аллее, ведущей к дому, они были в час дня. По небу поползли низкие темные тучи, и росшие вдоль дороги деревья стали отбрасывать поистине страшные тени на разбитый асфальт. Стена растений словно ожила: гибкие стволики кленов опутывали ноги, не давая идти, гигантский репейник лип к волосам и одежде. На небе ворчал гром, изредка коротко грохоча, словно огромный небесный великан просыпался за облаками и готовился обрушить на землю свою разрушительную мощь. В любой момент могла начаться августовская гроза. Ветер притих, и воздух дрожал, впитывая аромат запахших с удвоенной силой диких цветов, растущих на заброшенной клумбе.

— А если дождь пойдет? — с тревогой спросила Даша, глядя на небо.

— Мы можем пойти домой, — предложил Паша, покосившись на тучи и тут же споткнувшись о спутанные вьюном деревца.

— Нет, не сейчас. Я хочу сделать то, что запланировала на сегодня. Даже если гроза будет, мы не в чистом поле стоим, всегда успеем добежать до остановки и вернуться домой. Этот вопрос был, скорее, риторическим.

— Ты нередко болтаешь сама с собой, — Паша усмехнулся, и былая уверенность вернулась к девушке. Действительно, зачем волноваться о проблеме, которая так легко разрешима?

Аллея обрывалась резко — деревья кончались, и дорога выходила на широкую мощенную камнем площадку, посредине которой вырос одинокий каштан. Земля под ним была усеяна скорлупой, которая хрустела и хрупала под ногами, и Даша вздрагивала от каждого этого звука, резко звучащего в тишине.

Обойдя каштан, ребята остановились в нескольких метрах от поддерживающих балкон шести колонн. Их белый, кое-где покрытый мхом и плесенью мрамор сейчас, казалось, светился на фоне темного неба.

В доме слышалась тихая музыка — кто-то играл на рояле. Ноты складывались в красивую мелодию, звучащую переливами и невероятно успокаивающую. Но от этого звука у Даши зашевелились волосы — она в очередной раз вспомнила Духа и все, что случилось после прошлой встречи с ним.

— Что ты там говорила про табличку? Если она и есть, то около входа, — заговорил Паша. О, как Даша была благодарна ему за это! Хоть на несколько секунд голос закрыл звуки музыки.

— Пожалуйста, не молчи, — попросила девушка.

— Ты тоже не можешь это слышать? — усмехнулся Паша. — Ладно, терпи, казак — атаманом будешь!

— Подожди… — Даша вдруг замерла, нахмурив брови и насторожившись. Несколько секунд была отчетливо слышна музыка, а потом девушка вдруг с восторгом воскликнула: — Послушай-ка, послушай! Это же Бетховен, «Лунная соната»! Наш пианист — профессионал!

— Точно! А я что-то и не узнал.

— Красиво играет…

Даша пошла к дому, вслушиваясь в переливы звуков, извлекаемых умелыми, но очень осторожными пальцами играющего. Музыка завораживала. Девушка легонько вспорхнула на ступеньку…

Следующее, что она помнила, — это крепкая и довольно болезненная пощечина.

Моргнув глазами, словно выйдя из другой реальности, Даша с ужасом обнаружила себя неуклюже сидящей на верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, к приоткрытой двери в кабинет.

Музыка стихла. Паша, чтобы убедиться, что подруга уже окончательно очнулась, хотел хлопнуть ее по щеке еще раз, но девушка увернулась.

— Все, все, я в порядке! — вскрикнула она и схватила его за руку. — Пойдем на улицу, мне страшно, — по телу прошла холодная дрожь.

— Что вообще с тобой случилось? — Паша помог ей встать и, придерживая под локоть, повел по лестнице вниз.

— Не знаю! — Даша зябко поежилась. — Я бы сама хотела это узнать…

— Ты вдруг побежала, как ужаленная! Один Бог знает, как я смог тебя догнать! Я тебя сперва за рукав схватил — ничего, потом подножку поставил, а ты вскочила тут же, словно и не падала, и дальше помчалась! Я — за тобой, и, это, по щекам, несильно… А ты — ноль внимания. Тут уж я не выдержал, ка-а-ак дал, ты и очухалась…

— Спасибо, — девушка впервые в жизни радовалась тому, что кто-то ей как следует врезал. — Это все проделки Духа, я уверенна!

— Почему же это «влечение» не подействовало и на меня?

— Может быть, потому, что ты… не вошел с ним в контакт?

— А ты что, вошла? Продала душу за способность болтать с призраками?

— Нет. Но я помню голос… во сне… который шептал мне про Лизочку и про проклятие, когда я убегала.

— Это был голос Духа?

— Наверное. По крайней мере, я так думаю.

— Как же мне эти духи надоели! — вспыхнул Паша. — И с чего ты вообще решила, что Лизочка как-то с проклятием связана? У твоей тети ведь ничего прямо не сказано. Да если бы она и играла какую-то роль в жизни Духа, то зачем ему самому тебе карты открывать? Дух наш не такой уж и глупый. Это твое воображение тебе говорило — слишком уж часто в деле имя мелькало, а во сне у человека какая-то «вторая память» включается. Лизочкой, на самом деле, может кто угодно оказаться. Может быть, это просто девчонка, которая в доме параллельно с Элеонорой рылась и неоднократно дорогу ей переходила?

— Да не знаю я! — воскликнула Даша. Хотя она и была во всем уверена, потом всегда оказывалось, что все ее убеждения всего несколькими фразами можно поставить под сомнение. — Зачем тогда тете ее именно Лизочкой звать? Могла бы и Лизой, и Елизаветой.

— Тут достаточно просто: «Лизочка» можно говорить не только нежно, но и с сарказмом. Если твоя тетя и эта Лизочка соперничали за то, кто найдет артефакт, то вполне возможно, что она так выражала свое к ней презрение.

— Это не похоже на Элеонору. Но, честно сказать, я уже не знаю, во что верить…

— Ладно, все равно мы скоро все узнаем, — вздохнул Паша. — Давай лучше найдем табличку.

Даша видела, что он тоже в напряжении, но это было не по-мужски — показывать эмоции.

— А чего ее искать, вот она, — сказала девушка, указывая на стену. На стене, на высоте трех метров над землей, была привинчена какая-то деревянная табличка, казавшаяся сейчас металлической — отражалось свинцовое небо, придававшее ей странный, неестественный блеск.

— На ней нет надписи, — нахмурился Паша.

— На ней слой пыли, — качнула головой Даша. — Если от нее избавиться, то и надпись появится.

— И как предлагаешь действовать?

— Если тебе не жалко куртку, то можно ею всю пыль разогнать.

Паша скинул наброшенную на плечи ветровку и протянул девушке.

— А доставать ты до нее как собираешься? Взлетишь, что ли?

Даша задумалась.

— Ты сможешь меня поднять?

— Я?.. Не знаю, я никого, кроме племяшки, не поднимал никогда…

— Вот и попробуешь заодно. Не бойся, я не тяжелая.

Паша подошел поближе к стене и, повернувшись к ней спиной, словно перед расстрелом, спросил:

— Ты мне на шею залезешь, что ли?

— А на руках ты меня что, не удержишь?

— На руки не жалуюсь — удержу, наверное.

Даша скинула кеды, чтобы не истоптать друга в прямом смысле этого слова, и все-таки забралась ему на плечи. Она и не подозревала, что забираться на людей так страшно! Паша присел, прижавшись к стене, и Даша, опираясь сначала на его колени, а затем — на руки и держась за ближайшую колонну, встала ему на плечи. Парень, придерживая ее ноги, выпрямился почти в полный рост и, согнувшись, напряженно запыхтел. Даша привалилась к стене всем телом, стараясь удержаться руками за широкие трещины в камнях, чтобы облегчить участь товарища. Но толку от этого было мало. Паша внизу сосредоточенно сопел.

— Все нормально? — уточнила девушка, вглядываясь в толстый слой пыли и песка, осевший на неровной деревянной поверхности. Похоже, когда-то табличка была покрашена, но краска давно уже вспучилась, потрескалась от дождей и морозов, а местами и вовсе обкрошилась, облезла.

— Давай быстрее, — прохрипел Паша. — Ты не пушинка!

Любая другая девушка обиделась бы на такие слова, но Даше было не до этого. Она со всей силы взмахнула зажатой в руке курткой, стирая пыль. Столб пыли закружился, облаком полетел во все стороны, мелкий песок посыпался, щекоча ноздри и заставляя слезиться глаза, но Даша, жмурясь и отворачивая голову, продолжала работать. Однако потребность в дыхании еще никто не отменял — в один момент, пошатнувшись, девушка испуганно вздохнула и, тут же оглушительно чихнув, потеряла равновесие окончательно.

Стена будто бы резко отскочила назад. Даша впечаталась спиной в колонну, соскользнула по гладкому мраморному стволу, попыталась ухватиться руками… и грянулась на каменное крыльцо с такой силой, что воздух вылетел из легких.

— Даша! Матерь Божья, ты жива?..

Паша упал на коленки рядом с ней, подхватил под мышки, помогая сесть. Даша схватила воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, ссутулилась, не в силах вдохнуть полной грудью, обхватила себя за плечи и крепко зажмурилась, сдерживая слезы.

— Где ударилась? Покажи.

Из глаз потекли слезы. Даша подняла руку, показывая разбитый в кровь локоть. Локоть саднил сильнее всего, если не считать отбитую пятую точку, спину, бок и бедро. Но признаваться во всем этом ей не хотелось, чтобы не заставлять Пашу волноваться еще сильнее.

— Ну, ну, ну, — Паша приподнялся, осматриваясь вокруг. — Сейчас мы с этим разберемся. О!

Парень быстро сбежал с крыльца, наклонился к траве у края дороги. Даша, вытирая слезы тыльной стороной руки, пыталась понять, что он делает.

— Итак, в этом историческом месте мы вернемся к народной медицине, — Паша вернулся, растирая в ладонях свежесорванный лист подорожника. — Давай сюда свой локоть. Вот так. Прижми рукой. Да ладно тебе, не морщись так! Вчера же шутила, что я тебя буду после перестрелок лечить, а тут всего лишь ссадина, но ты лицо состроила, будто тебе руку полностью оторвало.

Даша хмыкнула, но Паша так заботливо ворчал над ней, что сил обижаться или возмущаться в ответ попросту не было.

— И не плачь. Ты же у нас сильная, крутой следователь, который уже почти надрал за… то есть, почти разгадал загадку самого Проклятого Духа! — он стер слезы с ее лица и жизнеутверждающе улыбнулся.

Девушка не сдержалась и рассмеялась сквозь слезы. Паша, пользуясь случаем, взял ее под руки и рывком поставил на ноги. Даша не удержала равновесие, пошатнулась и, крепко схватившись за него, прижалась к груди.

— Все хорошо, — тихо, но уверенно сказал Паша. Даша знала это. Несмотря ни на что, рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.

— А работа-то твоя не прошла даром.

Девушка подняла голову. На стене красовалась деревянная табличка с вырезанными на ней едва заметными словами: «Памятник архитектуры XVIII века, дом земского врача Орехова Николая Степановича».

— Значит, мы все же на верном пути! — Даша довольно улыбнулась, взглянув на Пашу. — А кто-то сомневался!

— Да я не то чтобы сомневался. Просто… — Паша вздохнул. — Понимаешь, я думал обо всем, что случилось в последние дни… О том, как мы попали в больницу, о том, как ты получила от Духа Месть… И мне показалось, что ты жертвуешь слишком многим. Я вижу, что у твоей мамы какие-то проблемы, а ты, вместо того, чтобы помочь ей, бегаешь со мной по всяким поместьям и сама лезешь на рожон. Разве это стоит того? Я за тебя боюсь. Боюсь, что что-то случится. Вот.

Даша странно смотрела на него из-под длинной челки. Парню вдруг стало очень неловко из-за всего сказанного и даже захотелось извиниться.

— В общем, давай не будем рисковать, хорошо? — он почесал затылок, отведя взгляд. — Сегодня эта табличка, возможно, спасла тебе жизнь, ведь если бы мы не задержались на крыльце, неизвестно, смог бы я догнать тебя на лестнице, когда ты побежала на звуки музыки. Я не хочу потерять… такую подругу, как ты.

Даша как-то грустно усмехнулась. Кивнула.

— Во всяком случае, мы уже близки к разгадке. Осталось совсем немного, — вздохнула она. — Скоро все это станет страшным сном, который мы даже не захотим вспоминать. А сейчас — пойдем, нам нужно найти предметы с буквами. В такую погоду мне, конечно, не хочется бродить по дому, но на кладбище оказаться совсем страшно.

— А погода соответствует этому месту, не правда ли? — усмехнулся Паша, но, поймав недвусмысленный взгляд Даши, тут же добавил: — Но, если честно, мне самому туда идти не охота…

Девушка ничего не ответила и вошла в дом. Парень шел за ней, немного придерживая за руку — уж очень он боялся, что Даша опять куда-то помчится.

— Куда сначала?

— Давай на второй этаж, — ответила Даша. — Посмотрим спальни и рабочий кабинет, — на последних двух словах голос предательски дрогнул.

Паша ободряюще похлопал подругу по плечу:

— На этот раз мы никого там не встретим.

— Как же я на это надеюсь, — вздохнула девушка. — Посмотрим кабинет сначала? Хочу с ним побыстрее разделаться.

— Как скажешь. Где ищем?

— Везде. На той фотографии он был обведен весь.

— Хорошо. Стой, — Паша рукой преградил ей путь и пинком распахнул дверь в кабинет. — Пусто. Можно заходить.

Даша прошла вперед. В нос ударил запах пыли.

— Странно так… искать везде, — сам с собой заговорил парень, осматриваясь вокруг, словно надеясь, что подсказки вдруг упадут ему на голову с обшарпанного потолка.

— Я, кажется, догадалась, — отозвалась Даша, глядя в стену, завешенную гобеленами и флагами. — Secret room.

В глазах Паши вспыхнул огонек.

— А если там снова Дух? — спросил он.

— Ты что, боишься?

— Я? Нет, конечно! — парень решительно направился к двери.

— Паша, нет! Стой! — закричала Даша и, бросившись вперед, загородила дверь своим телом. — Без меня ты ее открывать не будешь!

Парень остановился. Даша замерла на несколько секунд, испуганно глядя на него и чувствуя, как спина, касающаяся потайной двери, покрывается холодным потом, и кажется, что острые коготки впиваются в лопатки, щекочут ребра. Сердце в груди колотилось, словно мотылек, в ночной темноте ударяющийся о плафон яркого светильника. Такого напряжения девушка не чувствовала еще никогда в жизни.

Рывком отстранившись от двери, она сбивающимся шагом подошла к Паше и прижалась к его плечу, сдерживая пробивающую тело дрожь. Парень крепко сжал ее руку.

— Не бойся. Умирать, так вместе!

— Это твоя вторая неудачная шутка!

— Прости. — Паша откинул в сторону мешающийся флаг и положил руку на ручку двери. Даша опустила ладонь сверху. — На счет «три»? — предложил парень. Девушка кивнула. — Раз… два… три!

Ребята одновременно рванули дверь на себя. Даша зажмурилась и завизжала…

— Даш, ты чего?..

Даша открыла глаза. За распахнутой дверью оказалась кирпичная стена, словно дверь просто повесили поверх, как картину. Паша с недоумением косился на подругу, уже оценив «открытие» и не увидев в нем ничего, что могло бы вызвать такую реакцию.

— Перенервничала, — сконфуженно пробормотала девушка. — И что мы будем со стенкой делать?..

— Наверное, в ней есть проход, — ответил Паша и стал простукивать кирпичи. Звук везде был одинаковый — тихий, но довольно звонкий. — Странно. Она цельная. Прохода нет. И даже пустот нет! Судя по камню, построена давно.

— Но как же здесь прятался Дух?

— Ну, Дух — он на то и дух, бестелесная субстанция. Скорее всего, просто сидел внутри стены.

— Только если так, — согласилась Даша.

Парень закрыл бесполезную дверь.

— Нужно искать… — вздохнул он. — Судя по всему, тайна заключается в чем-то другом.

— Давай поищем по комнате. Ты стол обыщи, а я в шкафу пороюсь, — предложила Даша.

— Хорошо, — Паша подошел к столу и, выдвинув ящики, стал перебирать выцветшие черно-белые фотографии, магнитофонные катушки, какие-то блокноты, бумаги, стопки старых денег, пластиковые и картонные коробочки, прибор для диафильмов с горкой принадлежностей к нему… Даша вытаскивала из шкафа потрепанные книги и пролистывала их.

Из-за того, что комната долгое время простояла запертой, в ней осталось немало вещей: любопытные люди попросту не смогли их растащить. Хотя, судя по пустым местам на полках, самые лучшие и хорошо сохранившиеся книги уже давно были кем-то присвоены. В столе ситуация была не лучше — в ящиках оставались только ненужные, ветхие, попорченные временем вещи.

За окном потемнело совсем. Черные, свинцовые тучи нависли над городом, и казалось, что сейчас небесные силы не удержат их, и они, упав, сравняют город с землей. Зашуршав по листьям, закапал мелкий дождик, сверкнула молния.

— Нужно уходить отсюда, — сказала Даша, убирая на полку очередную разваливающуюся в руках книгу и отряхивая пыльные ладони.

— Подожди, — Паша выпрямился, отрываясь от очередного полного хлама ящика. — Дождь несильный, добежать до остановки успеем. Но, раз уж мы здесь, хотя бы в этой комнате надо что-то найти!

— А ты соображаешь, все же, — усмехнулась Даша, беря в руки следующую книгу и встряхивая ее. Листок бумаги выскользнул из страниц и упал на пол. — Так! Кажется, я что-то нашла…

Девушка подняла упавшую бумажку. На ней толстым красным маркером было написано: «Жюль Верн. Двадцать тысяч лье под водой». Даша взглянула на обложку книги. Название было то же.

— Очевидно, это означает, что нужно взять книгу, — предположила девушка, демонстрируя находки товарищу.

— Если нам придется брать несколько книг, то мы их попросту не унесем, — отозвался Паша.

— Сними со стены вон тот гобелен. Он выглядит нетяжелым, и его можно использовать, чтобы завязать вещи в узел.

Паша кивнул, оперся ладонями на стол и одним прыжком взобрался на него с ногами.

Гобелен висел совсем как ковер, на тонких гвоздях, вбитых в стену. Парень стал снимать с них колечки, сбрасывая попутно флаги, зацепленные за те же крепления. Наконец, посеревшее от пыли полотно рухнуло на стол и, зашуршав, свалилось под него. Полетевшая во все стороны пыль закружилась в воздухе золотистым облаком.

Паша, недовольно заворчав, спрыгнул на пол и полез под стол. Несколько секунд он шуршал там подобно гигантской мыши, потом оглушительно чихнул, заставив Дашу подпрыгнуть от неожиданности, и, наконец, выбрался обратно, отряхивая голову. Клок паутины долго не хотел отцепляться от его волос, но в итоге все-таки поддался.

— Вот, держи, — как следует встряхнув гобелен, Паша протянул его Даше.

— Паш… — прошептала она, отталкивая его руки и глядя куда-то поверх плеч.

— Что-то случилось?

Даша неопределенно мотнула головой. Паша обернулся, чувствуя, как страх медленно обнимает его за плечи.

Но ничего страшного не было. Лишь на стене, откуда он только что снял будущий узелок, красовалось нарисованное красным маркером генеалогическое древо.

— Ореховы, — благоговейно прошептала Даша. — А в самом верху — Константин.

— Его родители — Анастасия и Петр, — поддавшись ее трепету, полушепотом прочитал Паша. — И родители Петра — Елизавета и Михаил. И родители Елизаве…

— Стой! — девушка дернулась, будто ее ударила невидимая рука. — Вспомни письма! Если это те же Елизавета и Михаил, значит, Константин напрямую связан со всем этим! Элеонора знала. Элеонора… Подумать только! Моя тетя — правнучка той самой Лизочки, при которой Дух появился в доме! И, возможно, именно Лизочка дала ей задание — разгадать эту загадку!

— Лизочка дала ей задание?.. — Паша скептически хмыкнул. — Она сейчас вряд ли жива. Мы же считали: ей должно быть девяносто лет! Я, конечно, знаю, что есть счастливчики, проживающие столько, но едва ли это тот случай.

— Но… — Даша задумалась. — Здесь есть какая-то ниточка, за которую я вот-вот ухвачусь, — она нервно защелкала пальцами и нахмурилась, ходя кругами вокруг Паши. — Тетин дневник… Лизочка не давала ей прохода. И даже покалечила. Они никак не могли найти общий язык. А что, если Лизочка — вообще не человек, а… призрак? На кладбище? — словно вторя ее словам, комнату озарила молния, и гром прогремел продолжительным, тревожным раскатом. Паша опасливо огляделся, осмотрев комнату беглым взглядом.

— Похоже, что ты… права, — глаза парня расширились. — В нашем деле уже фигурирует один дух. А где один — там и остальные. Возможно, в этом месте есть какая-то связь между миром живых и миром мертвых. В таком случае, Лизочка может оказаться духом, но не таким, как наш Проклятый Дух, а другим — добрым! И она не пускала Элеонору в дом потому, что боялась за нее. Помнишь, как она была напугана в твоем сне?.. Вот и за тетю так же твою переживала! Просила ее жизнь поберечь, но немного не рассчитала силы…

— И ведь все сходится, — Даша смотрела на Пашу, словно он был Седьмым Чудом света. — Никто из других людей, забравшихся в дом, не сталкивался с Лизочкой. А почему? А потому, что не был ей родственником. Элеонора же, видимо, имела какую-то связь со своими предками, и они помогали ей.

Серебристым росчерком небо снова прорезала молния, и гром загрохотал, как полное гвоздей ведро, упавшее на жестяную крышу. Ребята вздрогнули.

— Пойдем лучше в спальню, — пробормотала Даша, мгновенно растеряв весь свой пыл. — Мне кажется, что тут мы уже все нашли.

— Я сам буду рад уйти, — отозвался Паша, зябко поежившись. — Собираем подсказки в спальне и идем домой, что-то мне эта гроза не нравится… Лучше в другой раз придем.

Даша кивнула. Она впервые видела, чтобы Паша тоже боялся. А когда боялся он, боялась и она.

Ребята перешли в спальню.

Мелкий дождик засекал в разбитое окно. Это место вообще оказалось довольно мрачным: шкаф стоял накренившись, привалившись к стене, две его ножки провалились в пол, пробив доски. Выцветшие зеленоватые обои вздулись огромными пузырями и покрылись рыжими разводами, местами доходящими почти до пола. Балдахин над кроватью обрушился и лежал на ней истлевшим куском ткани. Дверцы тумбочек были распахнуты, и на одной из них копошился какой-то жук, перелетая с места на место. Полы громко скрипели — в некоторых местах на них было страшно стать, доски почти прогнили насквозь, и Даша боялась, что при следующем шаге она может улететь на первый этаж. К тому же, это место, как ей казалось, может стать очень удобным для нападения Духа. Даша внимательно огляделась и вдруг увидела ключ, торчащий прямо в двери.

— Я закрою дверь? — дрожащим голосом спросила она. — Хочу убедиться, что в комнате мы одни.

— Боюсь, для Духа это не помеха, — отозвался Паша, замерев посреди комнаты и тоже осматриваясь вокруг.

— Спасибо, обнадежил, — прошипела девушка и повернула ключ в замке. Повернулся он нелегко, со скрежетом, но Дашу это волновало мало. — Все же, так будет спокойнее, — положив ключ на тумбочку, девушка опустилась на край кровати. Матрас тут же провалился под ней, заскрипев. Даша в который раз за сегодня вздрогнула от неожиданности. — Нужно всего лишь взять светильник и тарелку. Всего лишь взять светильник и тарелку… — забормотала она, пытаясь успокоиться. Дождь шлепал по подоконнику, гром лениво ворчал, только усиливая тревогу.

— Светильник к вашим услугам! — Паша кивнул на керосиновую лампочку, валяющуюся на полу с другой стороны от кровати. — А тарелка висит на стене прямо над тобой.

— Не может все быть так просто, — покачала головой Даша. — Развяжи узелок, положи туда все. Потом разберемся.

— Что интересно, — Паша снял тарелку со стены и быстро осмотрел, — ее не могли оставить хозяева.

— Почему?

— На ней надпись: «Германия 2006». А хозяева съехали уже двадцать пять лет назад.

— Как же так? — Даша опешила.

— Ее специально оставила твоя тетя. Тарелка, видать, с хитростью. Нужно будет разбираться и искать подвох. Или секрет…

— Убирай ее. И лампу не забудь. Фу, какая она пыльная!

Паша сложил все в гобелен и снова завязал его в узел.

— Ну, вот и хорошо, очень быстро управились, — Даша даже улыбнулась. — Остается кухня. Сейчас пойдем или все-таки позже?

— Давай сейчас, — Паша тоже заулыбался. — Зачем тянуть кота за хвост? Пока нам очень даже везет.

Даша потянулась за ключом. И тут их удача закончилась.

Неожиданно зеленый жук, спокойно сидевший на тумбочке, взлетел и, описав крутой вираж, врезался прямо девушке в лоб. Даша вскрикнула и отчаянно замахала руками, отгоняя насекомое от себя. Один неловкий взмах — и ключ, мирно лежавший на краю, слетел на пол и, обиженно звякнув, скрылся в щели между двумя широкими досками. Даша, забыв про жука, теперь барахтавшегося кверху лапами на кровати рядом с ней, с ужасом смотрела на то, что сделала.

— Паш, прости, — испуганно прошептала она.

— Ничего, переждем дождь и через окно выберемся, — парень попытался изобразить улыбку.

Сверкнула молния, и дождь полил как из ведра. Казалось, целые потоки воды обрушились на старую крышу. Гром загремел так, что заложило уши. Шум ливня поглотил все остальные звуки. Туча будто бы висела прямо над поместьем, пытаясь смыть его с лица земли.

— Надо выбираться сейчас, пока в этой комнате не случилось нечто ужасное! — Даша в панике, стократ усиленной разгулявшейся за окном непогодой, подбежала к окну и высунулась почти по пояс.

Вода, стекающая с покатой крыши, полилась на ее голову и плечи, заставила волосы в один момент повиснуть мокрыми сосульками. От неожиданного закаливающего обливания у Даши перехватило дыхание.

В следующую же секунду сверкнувшая молния озарила заброшенное кладбище в конце темной от дождя недлинной аллеи. Девушка с криком влетела обратно.

— Я не пойду! — воскликнула она с искаженным ужасом лицом. — Не пойду туда!

— Даша, тише! Тише! Мы и не идем туда! — Паша попытался обнять ее или просто схватить за плечи, но Даша угрем выскользнула из его рук.

— Я не пойду никуда! — девушка, тряся мокрыми волосами, отбивалась от парня, пытавшегося успокоить ее, словно от дикого зверя.

— Я и не зову тебя никуда, — он старался говорить спокойно. — Останемся здесь и переждем дождь.

— Я не пойду! — снова закричала она.

— Даша, прошу держать себя в руках! — рявкнул Паша, увидев, что девушка уже пребывала в какой-то своей реальности. Судя по всему, истеричной реальности.

Даша затихла. Ее губы задрожали, и девушка заплакала, устало опустившись на пол прямо там, где стояла.

— Паша, прости, — провыла она, захлебываясь слезами. — Я так боюсь… Мне не хочется умирать! Это все Дух! Он снова хочет нас убить, и это… это он винова-а-ат!.. Мы навсегда останемся зде-е-есь, и никто нас не найдет!.. — дальнейшие слова превратились в смешение мычащих звуков с рыданиями.

Паша сел рядом с ней и, обняв за плечи, негромко и спокойно заговорил:

— Все будет в порядке. Сейчас дождь кончится, мы выберемся и пойдем домой. Если солнышко будет светить — ты же кладбища не забоишься?

Даша молча кивнула и положила голову ему на плечо. Тихий и уверенный Пашин голос успокаивал ее и заставлял поверить, что ничего страшного нет.

За окном разбушевался ветер. Дождь полил с удвоенной силой, хотя минуту назад казалось, что это попросту невозможно. Хлесткие струи засекали в разбитые окна, и на полу уже стали растекаться маленькие лужицы. Неожиданно налетевший порыв ветра налег на старое окно, и форточка, не закрытая на вертушок, со скрипом, от которого сводило зубы, открылась и тут же провисла на петлях. Даша вздрогнула от резкого звука и отползла ближе к противоположной стене, прижавшись к ней спиной.

— Мне кажется, живыми нам отсюда не выбраться, — тихо прошептала девушка.

— Нет, все будет хорошо! — попытался заверить ее Паша, но в его голосе уже не было прежней уверенности, и это «обещание» прозвучало настолько фальшиво, что парень сам поморщился, осознав, насколько был неубедителен. Даше вновь стало страшно. Но она пока что держала себя в руках.

И тут кусок толстой штукатурки в углу над шкафом с грохотом рухнул, расколовшись на мелкие кусочки. Паша, похоже, окончательно засомневался в своих словах. Над шкафом крыша весьма сильно протекала — даже из противоположного угла было видно, как вода стекает по обоям, обновляя не раз высыхавшие коричневатые разводы. Да и штукатурка там падала не в первый раз, судя по сильно растрескавшемуся потолку.

Даша сжалась в комочек и прильнула к Пашиной груди. Парень приобнял ее и прижал к себе, не обращая внимания на мокрые волосы.

— А ты теплый, — с улыбкой сказала девушка. — Совсем как тогда.

Паша отвел глаза, но Даша успела заметить, как он улыбнулся.

Девушка с грустью наблюдала, как хлещет дождь и лужи на полу медленно, но уверенно разливаются, превращаясь в настоящие домашние моря. Казалось, что разбушевавшейся стихии не будет конца.

Но минут через сорок тучи стали уходить, небо просветлело, а дождь почти перестал. И только редкие капельки теперь шлепали по листьям растущих под окном кустарников, срываясь с крыши подобно капели. Гром ворчал где-то вдалеке, а вместо молнии в прорывах туч сверкало солнце.

— Похоже, мы живы, — улыбнулась Даша, придерживаясь за стену и вставая на ноги. — Осталось придумать, как выбраться отсюда.

— Нужно взломать замок. Или просто разнести дверь, — парень поднялся вслед за подругой и осмотрелся, пытаясь что-нибудь придумать. — В принципе, можно кинуть в нее тумбочку… Но я не уверен, что это сработает.

— Какие еще есть идеи?

— Ну… Возможно, в шкафу есть что-то, что можно использовать для этой цели. Моя бабушка, например, хранит в шкафу топор. И мне порой кажется, что это ее секретное оружие для борьбы со старушками-сплетницами. Либо она просто ждет того момента, когда я ей окончательно надоем.

Бормоча это, Паша направился к шкафу и остановился перед ним, сурово глядя на дверцы, словно рассматривая лицо своего злейшего врага. Влажные доски под его ногами жалобно застонали, когда парень сделал еще один шаг, чтобы дотянуться до ручки.

Раздался треск, и в следующую секунду ножки шкафа, еще не провалившиеся в пол, сделали это. Паша испуганно отскочил. Пол затрещал снова, несколько досок сбоку от шкафа вспучились, словно неведомая сила давила на них снизу.

— Сейчас что-то будет… — пробормотал парень, пятясь от опасного места.

Паша наткнулся на кровать и завалился на нее, не удержав равновесие, и в ту же секунду шкаф проломил пол и, скрежеща по обломанным доскам, скрылся в дыре. Жуткий грохот и треск, звон разбивающегося стекла снизу оповестил, что он успешно достиг первого этажа. В воздухе закружилась пыль. Внизу еще что-то упало и покатилось, звякнуло. Лишь после этого наступила тишина.

— Чтоб я провалился! — ошарашено воскликнул парень.

— Типун тебе на язык! — испуганно и одновременно гневно отозвалась Даша. Она вжалась в угол, стиснув в объятиях гобелен со сложенными в него вещами, словно этот нехитрый узелок мог защитить ее от любой опасности.

— Что было в шкафу, нам теперь не узнать, — хмыкнул Паша, — но теперь у нас есть проход в полу. Только лесенки не хватает.

— Ты уверен, что это безопасно? — подала голос Даша.

— Ну, всяко безопаснее, чем лезть в окно.

Парень поднялся и медленно, бочком, словно напуганный краб, стал приближаться к пролому, замирая и вздрагивая всякий раз, когда доски под его ногами скрипели.

— Ну тут все и прогнило! — воскликнул он, подойдя к краю. — Дух столько лет сидел, ничего не делал, будто не мог полы поменять!

Даша нервно засмеялась, отходя от шока.

— …и крышу перестелить, — продолжал паясничать Паша, храбрясь. — Вот упадет на него однажды балка перекрытия, и все, останемся мы без загадки, — парень попробовал обломанные доски на краю ногой, кивнул, сел, свесив ноги вниз и, выдохнув, спрыгнул. — Ой! — пауза. — Все нормально, Даш! Можно прыгать!

Девушка, не выпуская прижатый к груди узелок, направилась к пролому.

— Как нам повезло! — тем временем продолжал рассуждать Паша. — Шкаф прошел прямо между балок, значит, ничего больше не обрушится. По крайней мере, не должно.

Даша замерла на краю дыры.

Шкаф, упав на первый этаж, превратил в гору обломков и без того уже старый стол в столовой, давным-давно лишившийся одной ножки, и после этого «подвига» завалился, уперевшись в стену. Выглядело такое положение очень ненадежно, но Пашку конструкция выдержала, а Даша точно была легче своего товарища.

— Кидай мне вещи, — Паша появился рядом со шкафом и задрал голову, глядя на подругу, — потом сама спустишься.

Узелок парень поймал легко и, отложив в сторону, вернулся на то же место.

— Прыгай на шкаф. Я подержу его внизу, чтобы не поехал. Не бойся! Это не страшно!

Даша никогда не боялась высоты, но сейчас ее мозг решил об этом забыть, настойчиво напоминая, что доски все-таки могут сломаться, и тогда она рухнет вниз, скорее всего, свернув шею. Стараясь не задрожать от волнения, девушка осторожно присела на край самой широкой доски и прыгнула, на всякий случай зажмурившись.

Ноги ударились о заднюю стенку шкафа, Даша взмахнула руками, потеряв равновесие, и, упав на четвереньки, едва не съехала на пол.

— С приземлением, — раздался совсем рядом голос Паши. — Сползай на пол.

Уговаривать ее сделать это не пришлось — Даша, на четвереньках спустившись пониже, соскочила на пол и отряхнулась. Правда, помогло это мало — джинсам срочно требовалась стирка.

— Уходить надо, Даш, — Паша взял ее за руку и потянул за собой. — Пойдем на кухню, найдем картины и смотаемся, наконец, отсюда. Кто знает, кого мы этим шумом могли привлечь…

На поиск картин ушло не больше минуты: одна валялась на полу, пыльная и присыпанная песком, вторая криво висела на стене. Ребята быстро отряхнули их, протерли тряпкой, найденной тут же на кухне, сунули в узелок и поспешили выйти на улицу.

После грозы все пахло сыростью, но было необыкновенно ярким. Оставшиеся тут и там капли воды сверкали на солнце, словно россыпи бриллиантов. Даже серые от жары, запыленные травы на неухоженном газоне сейчас посвежели и словно налились цветом. Воздух стал чистым и свежим, и Даша и Паша, уже привыкшие к запаху пыли и затхлости, никак не могли им надышаться.

— И куда мы денем наш узелок? — спросила девушка, когда они уже вышли с территории поместья и направились к остановке.

— У меня старушка сегодня куда-то уехала, вернется только после обеда, — отозвался Паша. — Спрячу его у себя пока. Завтра зайдешь, разберемся.

— Хорошо, — Даша улыбнулась. — Я бы и сейчас зашла, но… — она взялась за подол футболки, местами промокшей, местами запачканной пылью и песком. — Я тогда вечером позвоню.

Даша поднялась домой.

Дверь была незакрыта. По телу девушки пробежала дрожь — она боялась того, что могла увидеть в собственной квартире. Воры? Убийцы? Даша тряхнула головой, отгоняя страшные мысли. Крадучись, она подошла ближе и, осторожно открыв дверь ногой, вошла в прихожую. В доме было тихо. Даша глубоко вдохнула, успокаивая себя, и, выйдя в коридор, заглянула на кухню.

За столом сидела мама. Перед ней стояла полупустая бутылка водки и граненый стакан. Лицо женщины покраснело, глаза закрывались.

— Мама! Что случилось?! — удивленно воскликнула Даша. Раньше она никогда не видела маму в таком состоянии и даже не думала, что когда-либо увидит.

— Помрем! — весело объявила мать, махнув рукой. — Работа — тю-тю! — она рассмеялась и, быстро налив себе в стакан, залпом выпила его.

— Мама! — закричала Даша. — Ты уже совсем пьяная! Ты же никогда не пьешь!

— Вот видишь, пью! — ответила та, глядя на дочь и обалдело моргая глазами. — А что теперь остается, кроме как пить? Отцу твоему — наплевать, что мы тут без него еле сводим концы с концами, а кто еще нам теперь поможет? Я же лямку эту тянула как проклятая, работала как стахановец, а теперь все к чертям покатилось! Хочу пить — и буду пить!

Но едва она снова протянула руку к выпивке, Даша схватила бутылку и, размахнувшись, со всей силы швырнула ее об пол. Осколки, кружась, взлетели в воздух.

— Ты что, с ума сошла?!

— Мама! Это ты с ума сошла!

— Да ты как с матерью разговариваешь?! Стой, зараза! — женщина вскочила из-за стола, но доза выпитого оказалась несовместима с нахождением в вертикальном положении, и мама упала на пол, ухватившись руками за удачно подвернувшуюся табуретку.

Даша схватила ключи, выскочила из квартиры и, трясущимися руками заперев дверь, бросилась бежать. Во дворе она споткнулась и упала, перепачкав и без того уже потрепанную за сегодня одежду, но тут же вскочила, не обратив на это никакого внимания.

Она бежала на красный свет, задевала в людей, перепрыгивала лужи. Прохожие провожали ее полным недоумения взглядом, рассматривая грязь и порванную на плече футболку.

Наконец девушка вбежала в знакомый двор. Стрелой пролетев его по диагонали, она заскочила в подъезд и, бегом поднявшись на третий этаж, нервно позвонила в дверь.

— Даша?.. — Паша распахнул дверь. — Что с тобой? Что случилось?

— Можно я войду? — тяжело дыша, прохрипела девушка.

— Да, проходи, конечно! — парень поспешно отступил в коридор. — Даш, ты вся бледная! Что произошло?

— Мать уволили… — Даша переступила порог и остановилась, глядя в пол и пытаясь успокоить сбивающееся дыхание. — Она выпила… сильно… впервые в жизни, наверное… Знаешь, как мне страшно было…

— Знаю, — после некоторой паузы вздохнул Паша. — Где ты уже вся перепачкаться успела?..

— Я, это… бежала… упала…

— Давай, может быть, одежду застираем?

— А ходить я в чем буду?

— Я тебе футболку свою дам, — улыбнулся Паша, явно стараясь отвлечь подругу от тревожных мыслей. — Ты, это, голову помой. Вон, в пыли извозилась, грязи нацепляла, растрепанная вся, будто пугало огородное. А я пока суп доварю. Тебе же понравился суп, да?

— Да.

— Вот и хорошо. Проходи, не стесняйся. Ванная тут.

Даша вошла в небольшую ванную комнату и, открыв кран, намылила руки, оттирая присохшую грязь. Через минуту Паша постучал в дверь.

— Заходи, — откликнулась девушка.

— Я тебе переодеться принес, — парень протянул ей ярко-зеленую футболку. — Нравится?

— Нравится, — улыбнулась Даша.

— Тогда я пошел на кухню, пока суп не выкипел! — Паша повесил одежду на крючок с полотенцем и вышел.

Даша закрыла дверь на шпингалет и, нагнувшись над ванной, стала мыть голову. Теплая вода, казалось, смывала не только грязь, но и тревогу, и девушка наконец-то смогла хоть немного расслабиться.

Не прошло и десяти минут, как Даша вытерла волосы, сбросила перепачканную одежду и надела Пашину футболку. На ней она выглядела почти как платье, свисая до середины бедра. Девушка попыталась натянуть футболку пониже, но, убедившись, что это бесполезная затея, махнула рукой. Налив в стоящий около ванны таз воду и замочив свои вещи, Даша вышла в коридор и поспешила на кухню. Ошибиться здесь не смог бы даже слепой — запах бульона и душистых приправ отлично указывал направление.

— Не думал, что тебе так пойдет эта футболка, — сказал Паша, внимательно осмотрев ее с ног до головы.

— А ты неплохо смотришься в фартуке! — парировала Даша, рассматривая надетый на нем клеенчатый фартук с изображением больших красных яблок.

— Ну, это… — парень немного стушевался. — Это бабушкин. Я всегда в нем готовлю. Кстати, суп уже почти готов. Минут пять осталось. Потом остынет, и можно есть.

— Паш, — Даша, словно не слушая его, села за стол и сцепила пальцы в замок. — Я не знаю даже, как это сказать… Не хочу пока домой идти, да и не в чем — одежду свою я в тазу замочила, выстираю попозже… Можно у тебя на ночь остаться? Деться-то мне некуда.

— Да хоть комнату снимай! Я могу и в зале поспать.

— Нет, давай лучше я в зале.

— Никаких «нет»! Я хозяин. Сказал — буду спать в зале, значит, буду спать в зале, — отрезал Паша и тут же перевел тему: — Тебе чай?

— Кофе, — качнула головой девушка.

— А мне чай… — задумчиво произнес парень. — Поменялись ролями.

В комнате повисла тишина. Но после всех сегодняшних событий оба были готовы говорить о чем угодно, лишь бы не молчать.

— А что, сильно ты мать испугалась? — спросил Паша, пробуя бульон и удовлетворенно кивая головой.

— До смерти, — отозвалась Даша. — Я всегда пьяных боялась, с детства еще, когда дед мой, умерший давным-давно, выпивал. Но он хоть спокойный был, сидел на кухне и пел. Вечно какие-то песни заунывные затягивал, особенно про черного ворона любил, — она грустно усмехнулась и, покраснев, опустила глаза. — А вот мама разбушевалась. Мне в какой-то момент показалось, что вообще убьет меня. Как бросилась…

— Ну, ничего. К утру-то отойдет, протрезвеет, еще и извиняться станет…

— Станет, может быть. Да только толку? Жить мы теперь как будем? — вздохнула девушка. — Денег не останется скоро, мы же с мамой одни, да и накоплений у нас нет почти. Ладно, в школу ничего купить не смогу… а еда? Скоро и на продукты не хватит.

— Я тебе дам денег, у меня в копилке много. Все копил на велосипед, да не очень-то он мне и нужен, привык уже так бегать. А ты тетрадки купишь. Карандаши, ручки там какие-нибудь. А поесть ко мне приходи — я только рад буду. Недавно такой рецепт классный нашел, котлеты — просто пальчики оближешь! Буду тебя ими кормить, пока не надоест, только попроси! — с улыбкой пообещал Паша.

— Спасибо, Паш. Но тебе же и самому не так уж легко. С бабушкой живешь, к университету готовиться надо… Мне, конечно, очень приятно, что ты рад помочь, но… — Даша замолчала на несколько секунд. — Ты не волнуйся. Мы перебьемся как-нибудь, переживем. На первое время денег хватит, а потом мама новую работу найдет. У нас в магазине недалеко от дома кассир нужен…

— Вот суп, ешь, — Паша отказался от комментариев по поводу Дашиной мамы в роли кассира.

— Спасибо, — вздохнула девушка, задумчиво глядя в тарелку, от которой поднимался горячий пар.

Паша тоже задумался.

Слишком много плохого свалилось на Дашу в последние дни. Парень знал, что ей сейчас очень тяжело, и ругал себя за то, что не в силах помочь. Единственное, что он мог — это отвлечь ее от переживаний. Правда, Даша, казалось ему, не могла думать ни о чем другом, кроме случившегося.

Однако, как оказалось, могла.

— Раз уж я у тебя, нужно продолжить наши поиски, — грустно улыбнулась девушка. — Все вещи как раз под рукой.

— Ты сначала поешь, — ответил Паша. — А я кофе налью.

Даша ела быстро и молча, словно солдат, готовящийся к бою. Паша знал, что такая серьезность и сосредоточенность в ней просыпались всякий раз, когда девушка собиралась взяться за работу. Значит, и сейчас она была настроена решительно.

Даша отодвинула от себя пустую тарелку и взяла в руки кружку с кофе, обхватив ее ладонями.

— Горячий… можно погреться, — девушка прищурила глаза и, расслабив напряженные плечи, расплылась в блаженной улыбке.

Паше она невольно напомнила котенка, свернувшегося возле камина. У него раньше был камин. И котенок. На даче. Но когда у бабушки ослабло здоровье и дачный труд по посадке, прополке, поливке и прочему, прочему, прочему стал ей не по силам, участок забросили, а котенок, оказавшись в городе, в первый же день куда-то убежал, да так, что больше его не видели, хотя и искали.

Это воспоминание заставило Пашу одновременно расстроиться и улыбнуться.

— Все-таки хорошо, что я пришла к тебе, — Даша, отвлекшись от мыслей о семейных неприятностях и загадках поместья, видимо, решила подумать о том, что происходило здесь и сейчас и насладиться моментом.

— Если бы ты знала, как я рад! То есть, повод, конечно, далеко не самый лучший… но с тобой мне гораздо веселее, чем одному. Я без своей старой кочерги даже скучаю немного. То хоть от нее бегаю, а так — на месте сижу, форму теряю, — Паша усмехнулся. — Хоть она меня и гоняет, это все-таки развлечение.

— Я бы назвала это мучением, — хмыкнула Даша.

— Моя бабушка — она такая. Считает, что если есть выбор между пряником и плетью, то нужно выбирать плеть.

— Методы инквизиции.

— Да ладно, привык уже. Раньше же такого не было. А вот как вырос — началось. Год уже, наверное, гоняет. То ли это непонимание поколений, то ли старческая вредность, то ли маразм… философский, в общем, вопрос. Зато закаляет дух — перед армией хорошо.

— До армии тебе еще долго.

— Знаешь, как время летит! Заметить не успеем, как обреют и отправят Родину защищать. Если не поступлю, конечно, — Паша вдохнул. — Вон, сегодня как день проходит. Уже четыре часа, — он кивнул на висящие над холодильником тихо тикающие часы.

Ребята замолчали, задумавшись каждый о своем. Даша продолжила медленно пить кофе, глядя в стену. Паша устремил взгляд в окно, на вызолоченные солнцем листья раскидистого ясеня.

И тут в дверь позвонили.

— А вот и моя старушка, — вздохнул парень. — Спрячься в комнате, я открою.

— Она наругает, да? — обеспокоено спросила Даша.

— Ну, этого можно избежать только в том случае, если ей повысили пенсию в десять раз. Или если Сталин, которого на меня вечно нет, воскрес.

— Она будет тебя бить?!

— Даша, все возможно! — Паша начинал злиться на то, что, несмотря на все его уговоры, девушка до сих пор не двинулась с места.

В дверь снова позвонили, на этот раз более нервно и требовательно.

— Да уйди же ты в комнату! — парень гневно сверкнул глазами и почти бегом бросился открывать.

Даша выскочила из кухни и осторожно выглянула из-за угла, в любой момент готовая спрятаться обратно.

— Погода паршивая, — с порога заявила старуха. — Я же говорила, накаркаешь дождь! Тучи у него, видишь ли, ходят!

Паша молчал. Бабушка окинула злобным взглядом Дашины кеды, небрежно брошенные в коридоре.

— А это еще чье?!

— Знакомой, — глухо откликнулся парень.

— Так!.. — старуха уперлась руками в бока и, пошамкав ртом, окинула Пашу испепеляющим взглядом. Он на глазах сжался в комок. — И чем вы тут занимаетесь?!

— Она только пришла…

— Я тебе дам «она только пришла»! — бабушка вскинула зонт движением, достойным богатыря, замахивающегося на супостата мечом-кладенцом, и обрушила его на Пашу.

Парень попытался укрыться руками, но все же получил по голове.

— Будешь у меня знать, негодник! — закричала старуха, угрожающе размахивая зонтом. Паша пятился назад, на всякий случай прикрываясь руками, пока не споткнулся о Дашины же ботинки и совсем неизящным движением не шлепнулся на пол пятой точкой. Тут-то бабкино «оружие» снова настигло его.

— Вы не имеете право его бить! — не утерпев и выскочив из-за угла, закричала Даша. — Он не виноват, я сама пришла! — девушка бросилась к центру событий и с такой силой вцепилась в зонт, которым старуха замахнулась в очередной раз, что побелели костяшки пальцев. — Прекратите! — стиснув зубы, она попыталась вырвать «оружие» из рук бабушки.

— Даша, куда ты лезешь?! — Паша вскочил на ноги и попытался оттащить девушку в сторону. Но старуха вырвала зонт из ее рук и ударила, куда попала. А попала она прямо в лицо наконечником. Даша взвизгнула, как ударенная собака, и отскочила, закрыв лицо руками.

— Даша! — Паша подскочил к ней. Девушка прижалась спиной к стенке и по ней сползла на пол. — Все хорошо, — прошептал парень, стараясь силой убрать ее руки от лица. Но Даша упорно не хотела отпускать. Она диким, полным испуга взглядом смотрела в глаза Паше. — Ну, тихо. Все в порядке, — взволновано шептал он.

— Ишь ты, ухажер! — прошипела старуха и, напоследок угрожающе взмахнув зонтом, удалилась на кухню и захлопнула за собою дверь.

— Ну-у, — протянул Паша, все же убирая Дашины руки от лица. — Ничего страшного. Просто маленькая ссадина, — он коснулся ее скулы, и девушка вздрогнула от боли. Парень тут же отдернул руку. Даша открыла рот, собираясь что-то сказать, но замотала головой и заплакала.

— Испугалась?

Она кивнула, а потом сдавленно пробормотала:

— Я уже привыкла к тому, что сегодня все гоняются за мной.

— Даш, не неси чепуху. Вставай, — парень помог ей подняться. — Пойдем, тебе надо умыться.

Придерживая девушку за плечи, Паша проводил ее в ванную.

— Как ты с этой фурией живешь? — спросила Даша, ополоснув лицо холодной водой, отфыркнувшись и закрыв кран. Скулу после умывания действительно почти перестало саднить.

— Я же говорил — привык уже.

— А меня никогда не били…

— Вот почему ты так испугалась… — пробормотал парень. — Но ведь нет, били тебя. Только мне попадает полотенцами и зонтами, а тебе — морально.

Даша молчала. Паша продолжал:

— Отец от тебя ушел. Тетя умерла. Этот треклятый дом и призрак, постоянно пытающийся отправить в могилу… а сегодня мать.

— Лучше бы ты не напоминал, — качнув головой, со смесью злости и тоски выдохнула девушка и, выйдя из ванной, быстро ушла в комнату.

Паша остался один. Он стоял, глядя ей вслед, а в голове колотилась лишь одна мысль: идиот. Полнейший идиот. Снова ткнул в ее больное место, которое и раньше не всегда обходил стороной. В очередной раз причинил ей боль.

Но она и сама шла на нее! Что нашло на эту девчонку, когда она бросилась спасать его от бабки? Жалость? Жажда самопожертвования? Паша не мог найти ответ. Не потому, что он был глуп или не понимал ее действий… Просто он поступил бы так же. Сам не зная почему. Он бы пожертвовал собою ради нее. Встал бы за нее горой. Им давно уже руководило чувство, которое он не мог описать. Это чувство, как наркотик, появлялось в крови, совсем не по-детски кружа голову и превращая его в неразумного, в идиота… во влюбленного идиота. И парень понимал — этим чувством была любовь. Любовь, растущая с каждым днем, каждым часом, каждой минутой, проведенной рядом с Дашей. Любовь, которая так быстро вытесняет ту прекрасную дружбу детства.

Но больше всего его мучил вопрос: были ли его чувства и ее чувства — одинаковыми? Или она продолжала считать его просто другом?

И Паша обманывал себя, боясь сделать первый шаг к ней, так как помимо желанного ответа был тот, который он так боялся услышать.

Самый простой ответ — «нет». Всего три буквы, а сколько душ разбило, сколько жизней унесло это слово?.. И он знал, что если услышит его, то жить спокойно уже не сможет. Идиот. Влюбленный идиот…

— Даша! Подожди! — словно очнувшись, воскликнул Паша и бросился за ней, но девушка уже давно скрылась в комнате. Сердце парня отчаянно колотилось. Сказать сейчас? Нет!.. Не тот момент. Совсем не тот.

— Даша…

Девушка лежала на его кровати, уткнувшись лицом в подушку, и плакала, стараясь сдержать громкие всхлипы.

— Даша… Даш… — Паша обнял ее за плечи и прижался щекой к плечу.

— Паш… тебе нравится… делать мне больно? — всхлипнула Даша. Ее убивала изнутри одна лишь мысль о том, что Паша на самом деле ей просто друг. И, может быть, даже не такой хороший, как она привыкла считать. А она теряет голову, витает в облаках и сама не знает, за что же так его любит. И, самое страшное, не знает, взаимно ли это чувство.

— Прости. Я не хотел. Мне даже… самому больно, — закончить эту фразу он не решился. «Мне самому больно оттого, что я вновь причинил боль тебе, той девушке, которая мне давно уже небезразлична». Прекрасная фраза. Как в кино. Интересно, Даша смотрит фильмы о любви, или детективы и преступники ей гораздо интереснее?..

Но фразе не суждено было прозвучать.

— Извиняешься? — всхлипнула девушка.

— Извиняюсь, — обессилено выдохнул Паша.

— Ну, как там говорят, — Даша усмехнулась сквозь слезы, — извинения приняты. А сейчас оставь меня, пожалуйста, я хочу побыть одна.

Паша, кивнув, тихо вышел в зал. Бабушка задерживалась на кухне, и он опустился в пустующее кресло.

Почему жизнь так несправедлива? И почему он такой трус? Почему он вообще парень? Будь он девчонкой, они были бы с Дашкой лучшими подружками и знали бы это — дружбу еще никто никогда не скрывал. Обсуждали бы новые фильмы, музыку, последние тенденции моды, одежду и что там еще обсуждают девчонки. Даже плакать было бы можно. Ведь порой так хотелось! Но он — сильный пол и должен терпеть, показывать пример девочке. Да еще и младшей. А ведь именно этой младшей девочке временами хотелось выплакаться в жилетку.

Время шло, и Даша, измотанная страхами и переживаниями, задремала. Девушка погрузилась в беззаботный мир, а Паша продолжал сходить с ума. И неожиданно решил: сейчас! Срочно! Сказать, сказать все! Терять нечего. Она, в последнее время застрявшая в бесконечной черной полосе, непременно это оценит. Поймет.

Парень вскочил на ноги и быстрым шагом, едва не срываясь на бег, двинулся в комнату.

— Даш… — он замер на пороге. — Я хотел сказать… — видя, что девушка не обращает на него внимания, он подошел ближе и опустился на колено рядом с кроватью. — Ты что, спишь что ли?..

Даша во сне облизнула губы. У парня сжалось сердце.

— Ну почему?.. — с болью в голосе произнес он. — Сегодня все должно идти вопреки планам?.. — Паша поднялся и осторожно накрыл подругу покрывалом. — Если бы ты только знала, как я тебя люблю! — он наклонился к самому ее лицу. — Знаешь, как бы я хотел, чтобы ты сейчас проснулась и все слышала. Но ты лучше спи…

Посмотрев на ее спокойное лицо, полное беспечности и спокойствия, с едва заметной улыбкой на губах, парень вздохнул. Не проснулась… Может быть, это и хорошо.

Поправив покрывало, он вышел из комнаты, закрыв за собою дверь.

— Хороший суп, — похвалила бабушка, включая телевизор.

— Сделай потише, — попросил Паша.

— Зачем?

— Даша уснула.

Старуха ничего не ответила, но все же уменьшила громкость.

— А кто тебе эта девочка?

— Сам не знаю, — вздохнул Паша.

— Э-э-э, — протянула старуха. — Влюбился что ли, малец?

— Не знаю. Наверное, — парень замолчал на несколько секунд. — Влюбился. Да.

Ему сейчас так хотелось выговориться, поделиться своей бедой хоть с кем-нибудь, что даже бабушка подходила для этой цели.

— Хм… — старуха задумалась. — Это вы, часом, не с нею ли на даче играли?

— С ней…

— Э-э-э, было время! Давненько мы на дачу не ездили, наверное, вся уже заросла… А что же ты мне не сказал, что это та самая Дашка? Я-то тебя зонтом…

— Да кто тебя знает, может, ты ее и не помнишь уже? — буркнул парень.

— Дашку? Я? Не помню? Да как такую забыть-то можно? Хорошая она девочка всегда была… умненькая, ласковая… Изменилась теперь сильно, вообще не узнать — красавица, — бабка улыбнулась уголком губ. Видимо, о недавних событиях с участием Даши, о которых даже написали в газете, она уже забыла. Либо решила, что это была какая-то другая Даша.

— Жалко мне ее, — вздохнул Паша. — Отец от них ушел… Одна она осталась, с мамой…

— Свою бы мамку вспомнил! Вроде бы, нормальная женщина, а на уме одни цацки, салоны красоты всякие, моря да безделье.

Паша побледнел.

— Это моя мать! И я люблю ее любой! — воскликнул он.

— А моя дочь, — напомнила бабушка. — Думаешь, я ее не люблю? Любила и любить буду… Не виновата же я, что такая она стала. Каждый из нас сам творец своей судьбы. Дед твой переживал всегда за нее, боялся, просил головою подумать, за деньгами и красивою жизнью не гнаться, о семье своей думать. Так не слушала же! Отца родного не слушала… А дед твой ее любил всегда…

— Любил всегда?.. — растерянно повторил Паша. — Любил?..

— А-а-а, тебе и не сказал-таки никто… Умер он. С год назад уже умер.

В глазах у Паши на мгновение затуманилось.

— Как… умер?..

— Как, как… Взял и умер наш Григорий Арсеньевич, царство ему небесное.

— Почему?.. — как маленький спросил Паша.

— Почему? А почему люди умирают, а? Старый стал… — бабушка потерла слезящийся глаз. — Не сказала я тебе, думала, малой еще. А он уже шуры-муры крутит…

— Она не знает, — тихо ответил Паша и закусил губу. — Я не знаю, как ей сказать. Как и ты не знала, — парень постарался скрыть соскользнувшую слезу.

— Э-э-э, Павлик… Какой же ты мужчина? Ты слезы-то спрячь, слезы лить — бабье дело.

— Бабуль… а ты бываешь… добрая.

— Бываю… Да только после смерти деда твоего жизнь не в радость стала. Пусть и давно отдельно жили, хоть знала, что человек есть, поддержка… А теперь… — бабушка махнула рукой.

— Бабуль… — Паша опустил глаза. — А как тебе дед в любви признался?

Бабушка рассмеялась.

— Ухажер… — она качнула головой. — В колхозе мы вместе были. Понравилась я ему. Подошел, поздоровался, помощь предложил, мол, картошку станем вместе копать, так и быстрее, и веселее. Вот и познакомились. А дальше, знаешь, как бывает: закрутилось, и глазом моргнуть не успели. Когда с человеком бок о бок дело делаешь, оно сближает всегда.

Паша откинулся в кресле и закрыл глаза. Сближает… Да, сближает общее дело, да так, как ни что иное не сблизит. Только что с этим сближением делать?..

— Ты чего, вздремнуть решил? — спросила бабушка.

Парень кивнул. Хотелось остаться одному и ни о чем не думать хотя бы несколько минут.

— Ладно, отдохни. Пойду я, к ужину салат нарежу…

Бабушка выключила телевизор и пошла на кухню.