Десерт с щепоткой магии

ГЛАВА 28

Спустя два с половиной часа волшебный десерт для Жози был готов. Две нежнейшие меренги, прослоенные сливочным кремом, куда помимо сахара и сливок были добавлены цикорий, лепестки розы и фиалки, измельченные в ступке до состояния пудры, – они придавали крему легкий пикантный привкус. Крем я попробовала, жаль, не могла ощутить на себе действие волшебства: магические блюда не оказывают никакого действия на их создателя. На этот раз я отмеряла магию особенно тщательно. Муся, слизнув капельку крема с моего указательного пальца, одобрительно пошевелила усами.

Я уложила пирожное на самое красивое блюдо, какое смогла найти среди разномастных тарелок. Блюдо из тонкого фарфора с золотистым орнаментом.

При переезде со старой квартиры Дален заботливо замотал это блюдо в старую рубашку. Наверное, когда-то давно он привез эту хрупкую вещицу из родового имения. О чем она напоминала ему? О счастливом детстве? О том, как мама за завтраком подкладывала лучший кусок своему первенцу? Хотя о чем это я? Скорее всего, за завтраком прислуживал лакей. В любом случае блюдо было для Далена частичкой дома. Дома, куда он никогда не сможет вернуться. Он вычеркнут из родовой книги, словно и не рождался.

Дален никогда не подавал вида, что ему тяжело думать об этом. Да и я не напоминала: зачем бередить раны?

Теперь на этом поистине королевском блюде лежало королевское пирожное. Сверху его украшали вишневые ягоды из варенья, припорошенные сахарной пудрой, будто сладким снегом.

Для ребятни я напекла маленьких меренг и сложила их на жестяной поднос. Попробуют ли они угощение? Или снова полюбуются издалека?

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей – как-никак решалась судьба кондитерской, – я занялась приготовлением обеда. Срезала с куриных голеней мясо, стараясь аккуратно распластать его, слегка отбила, положила внутрь сыр и зелень, свернула рулетики и запекла с картошкой. Подумав, очень осторожно посыпала искорками магии. Как там Дален говорил? С магией вся еда становится вкуснее? Но не потому, что магия – это такой местный глутамат натрия, а потому, что такая еда вызывает приятные чувства и оживляет радостные воспоминания.

Часы на далекой ратуше пробили двенадцать, и я все чаще подходила к окну и выглядывала на улицу: не идет ли моя старушка. Глупость я сделала, конечно, сказав, что стану ждать ее к обеду, надо было договориться на определенное время. Кто знает, когда у Жози обед – в час? В два? А может, как у всех пожилых женщин, просыпающихся на рассвете, обед у нее давно прошел, а старушка вовсе не придет, позабыв о своем обещании.

Я поставила чайник и заварила травяной чай. Обычный, без волшебства, но запасов тетушки Руфильды, где я обнаружила и чабрец, и смородиновый лист, и мяту, хватит с избытком на то, чтобы добавить их в напиток.

Когда я снова выглянула в окно – невольно вздрогнула. Хотя надо было прыгать от радости! В конце улицы, опираясь на сучковатую палку, медленно брела Жози.

Я кинулась к ней навстречу, подставляя локоть, чтобы старушке было за что зацепиться.

– Шо бежишь, как заполошная, – проворчала Жози, но предложенную руку взяла. – Ты не думай, что купила меня с потрохами. Я обманывать никого не буду. Если твой десерт никудышный – так всем и скажу!

– Хорошо, хорошо! – закивала я.

Даже перед выпускным экзаменом в школе я так не волновалась. Несмотря на жаркую с самого утра погоду, в груди будто смерзлась ледяная колючая глыба.

Я проводила старушку на кухню: не на крыльце ведь ее потчевать! Проходя через бывший торговый зал, Жози замерла и огляделась.

– А ведь я помню, как Свен хлебом торговал. Хороший был мужик! Да и жена его. А вот сын все дело загубил! Как родители померли, взялся мухлевать: то в белую муку ржаную добавит, а продает как хлеб высшего сорта, то прогорклые дрожжи, по дешевке купленные. А потом и вовсе с глузду съехал. Поймали его на том, что он опилки в муку добавлял. Поколотили его малясь… На том дело и кончилось. Он пекарню закрыл да и съехал, а куда – никто не знает. Надеюсь, ты, девчуля, такими похабными вещами не собираешься заниматься?

– Нет, что вы! – воскликнула я искренне. – Хлеб испортить! Да как у него рука поднялась!

Жози остро посмотрела на меня, точно пыталась проникнуть в мысли, потом кивнула и поковыляла дальше по направлению к кухне.

Я усадила ее за стол перед пирожным и поставила чашечку с дымящимся напитком. Жози подозрительно оглядела десерт, покачала головой.

– Страсть-то какая! Это же кульптура! Разве ж можно такое есть!

Кульптура? А-а, скульптура!

– Можно и нужно! Это всего лишь яйца, сахар и немного сливок. Вы ведь наверняка утром яйца едите и не сокрушаетесь, что они дорогие.

– Яйца-то да… Яйца я завсегда! Да неужто это просто яйца!

– И сахар, – подтвердила я. – Взбитые и испеченные при низкой температуре.

– Чуда какая! – восхитилась Жози и наконец-то решилась откусить кусочек.

Ела она долго, медленно, тщательно пережевывала, подбирала со стола упавшие крошки. Даже без магии десерт стал для старушки настоящим волшебством. Пробовала ли она когда-нибудь в своей жизни подобное?

Я себе налила травяного чаю и сидела тихо, как мышка. Настоящая мышка, кстати, тоже приглядывала за нами – Муся притаилась у ножки стола и на этот раз не пыталась помешать угощению.

Я думала о том, как же мы, люди современного мира – ладно, моего современного мира, а не этого, – привыкли, что в любой момент можем пойти в магазин и купить какие угодно сладости. С пренебрежением поглядываем на дешевые конфеты и придирчиво выбираем печенье. Нас уже ничем не удивить, а самое печальное – не обрадовать.

– Вкусно, деточка, спасибо, – сказала Жози, отставляя кружку и с сожалением отодвигая пустую тарелку. – Да только это совсем обычное пирожное. А как я уже говорила, здесь нужны не вкусные, а полезные сласти.

– Как обычное? – прошептала я. – Совсем-совсем ничего не чувствуете?

– Чувствую, что наелась! – Жози похлопала себя по тощему животу. – А больше ничего не чувствую, кроме того, что я старуха, бесполезно прожившая свой век.

Она вдруг глубоко задумалась на мгновение. Встряхнулась и принялась подниматься. Я еле подоспела, чтобы подхватить ее под руку.

Ледяная глыба внутри меня разрасталась, колючки прошивали сердце насквозь. Я доверилась тетрадке, а зря! Не нужно Жози ни решительности, ни воспоминаний о настоящей любви…

– Жози, так вы теперь не станете рассказывать о моей кондитерской друзьям? – с последней отчаянной надеждой спросила я, когда помогла старушке спуститься с крыльца.

– А уговор-то у нас какой был, детка? Уговор дороже денег. – Жози подмигнула. – Молодой-то я себя не почувствовала. Да ты не грусти, муж-то у тебя хороший, деньги в дом приносит. Будете жить, деточек растить. Соседи тебя примут. А кондитерская… Выкинь ты ее из головы! Ну а я пошла. Дело у меня срочное появилось!

Жози заковыляла, как никогда резво опираясь на палку. Хотела бы я себя обмануть, думая, что ноги ее сделались крепче, но нет, Жози толкало вперед какое-то важное дело.

А я с тяжелым вздохом осела на ступени крыльца. На противоположной стороне улицы играли дети.

– Угостить вас сладостями? – крикнула я.

– Не-е, тетенька волшебница! Нам низ-зя! – ответила за всех девчушка.