А что потом?



Кто был бы рядом, чтобы снова собрать меня воедино? Никто. Я бы вернулась к одиночеству, и мне оставалось бы лишь заботиться о себе самой. Как только я была готова сбежать, поднялся Нейтан и начал делать то, что у него получается лучше всего - быть потрясающим и сногсшибательным.



Снова.



В ту ночь мои голова и сердце были в состоянии войны. Сердце говорило, что Саманта не знает, о чем говорит. Она не знает, что он заставляет меня чувствовать себя в безопасности, заботится, лелеет, желает. Она не знает, как он смотрит на меня, словно я единственный человек на земле. Она не знает наших разговоров или что у нас есть нечто общее. Она может знать Нейтана, но она не знает меня.



Она не знает нас.



Позже этим вечером я впервые разговаривала с мамой Нейтана, и она была чудесной, но довела до конца то, что начала Саманта. Она снова и снова рассказывала о любви Нейтана к благотворительным делам. Она рассказала о Фонде Хендрикса и о том, как Нейтан полностью отдает себя работе, которую они делают. Я видела гордость на ее лице.



Возможно, не она родила Нейтана, но она любит его, как родная мать. Ее любовь идет из сердца.



Последние ее слова были о том, что если Нейтан что-то задумал, он просто не может отступить, пока не доведет до конца.



Она говорила обо мне?



Она тоже пыталась сказать мне, что я просто была новым проектом для него?



Благотворительностью?



Я не знаю.



Но я не могла ждать, чтобы выяснить это.



- Земля вызывает Кади, - говорит ЛуЭнн, щелкая пальцами. - Слушай, я не могу все время нянчиться с тобой, как на прошлой неделе, и новая девушка тоже вытворяет всякое дерьмо.



- Извини, - я беру тарелку, которую она протягивает.



- Десятый столик хочет яйца, как вчера.



- Верно, - говорю я ей, бесцельно шагая к прилавку, все еще пытаясь вытряхнуть из себя депрессию, о которой говорит ЛуЭнн, туман измождения и мысли о Нейтане.



- Ты все еще думаешь о Нейтане, милая? - она следует за мной.



- Нет, я просто не выспалась прошлой ночью, - лгу я. - Последние несколько ночей я работала над заказами.



- Ты знаешь, парень пришел бы в ярость, если бы узнал, что ты работаешь допоздна и одна идешь домой.



- А какой у меня выбор? - Я прохожу мимо нее и иду к своему столу.



Мне нужно прекратить фантазировать и вернуться к реальной жизни.


Глава 2

Кади



- Слушай, этот перерыв на обед был жестким, - я облокотилась на прилавок, обмахивая себя папкой с меню.



- Ты справилась с этим как босс. Мне кажется, я даже видела искреннюю улыбку один или два раза. Может быть, старая Кади наконец-то вернулась, и ты закончила с этим как-там-его? - спрашивает ЛуЭнн.



Поддразнивание ЛуЭнн - то, как она показывает свою заботу, - заставляет меня чувствовать себя виноватой за свое поведение на работе в последнее время. Я никогда не была поклонником того, кто приносит на работу свои проблемы, но именно это я и делала.



- Ну, я не знаю, смогу ли когда-нибудь действительно закончить с Нейтаном, но по каким-то причинам сегодня мне гораздо лучше. Может быть, потому, что я, наконец, спала более четырех часов прошлой ночью и чувствую себя более человечной.



- Что бы это ни было, я рада вновь видеть тебя энергичной. Ненавижу, что ты грустишь из-за всего этого дерьма. Это работа Карлы, - она ухмыляется, но я вижу искренность.



Это самое большее, что ЛуЭнн открывает передо мной за довольно долгое время. Она никогда не говорит о чувствах. Ее философия в том, что у всех нас есть свои проблемы, так зачем воспевать их. Мы просто приходим на работу, делаем свое дело и живем своей жизнью.



- Прости за мой кризис в последнее время. Но теперь, когда я закончила выполнять заказы и поспала, надеюсь, мне будет немного легче работать, - говорю я со смешком.



- О, ты была хорошей, немного тихой и иногда как в тумане, но даже в твой худший день ты была лучше, чем Карла и новая девушка вместе взятые, - она перестает протирать прилавок и смотрит на меня. - Ты вообще перестала печь пироги?



- Надеюсь, что нет. У меня просто нет никаких новых заказов на этой неделе.



- Я уверена, что они вернутся еще не раз. Между тем, возьми немного с трудом заработанных денег и сделай что-то хорошее для себя, например, массаж или педикюр. Ты заслужила это, - она бросает в меня полотенце, прежде чем отправиться на кухню.



Вздохнув, я продолжаю вытирать прилавок с того места, где она остановилась.



Я бы с удовольствием воспользовалась советом ЛуЭнн, но боюсь. Не хочу брать ни копейки из моего недавно приобретенного сберегательного счета, кроме трат на самое необходимое.



Звенит колокольчик над входной дверью, и я вижу Гарри, который заходит с ежедневной корреспонденцией.



- Добрый день, Гарри. Как сегодня почта?



- Как обычно, Кади, полно писем и сумасшедших людей, - он подмигивает мне.



- Ты имеешь в виду работников или клиентов?



- И тех и других, в зависимости от времени суток, - он громко смеется, сортируя почту для закусочной. Он лезет в свою сумку и достает толстый конверт. - У меня есть зарегистрированный пакет для мисс Каданс Девис. Подпиши здесь, пожалуйста.



Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что он серьезно. Я никогда раньше ничего не получала по почте. Это выглядит очень официально и почему-то пугает меня.



- Ты уверен, что он для меня? От кого это?



Гарри щурится, читая маркировку.



- Это из Хендрикс холдинг, и это определенно адресовано тебе.



Нейтан.



Мой ум кружится, пытаясь выяснить, что он мог бы мне послать. Я почти уверена, что ничего не оставляла в его квартире или в гостиничном номере. Прошло уже две недели. Разве он не отправил бы это раньше или просто выбросил?



- Чем раньше ты подпишешь бумаги, тем скорее сможешь открыть его, мисс Кади, - напоминает мне Гарри.



- О, конечно! Прости.



Я быстро расписываюсь и беру пакет, рассеянно махнув Гарри, когда он выходит за дверь.



Не знаю, как долго стою там, уставившись на конверт. Мои глаза фиксируют имя на лицевой стороне, и я не могу оторвать от него глаз. Когда колокольчик снова звенит, я практически выпрыгиваю из своей кожи и сую конверт под стойку для безопасности.



- Я подойду к вам, - обращаюсь я к пожилой паре, чтобы найти им столик.



Когда мне кажется, что я собрала все свое дерьмо воедино, Нейтан что-то мне посылает и полностью разрушает мою рутину. Я умираю - хочу узнать, что внутри, но пока не могу открыть его. Не здесь и не сейчас.



~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



- Итак, что в конверте? - спрашивает ЛуЭнн, когда мы проходим на кухню. Последние клиенты ушли, и она повернула табличку ЗАКРЫТО.



- Понятия не имею.



- Ну, разве ты не собираешься открыть его и узнать?



Я иду к стойке и беру конверт, потом возвращаюсь на кухню и засовываю его в свою сумку, а затем убираю в подсобку для сохранности.



- Открою позже.



- Ты боишься или что? - интересуется ЛуЭнн. - Я никогда не видела, чтобы ты шарахалась от чего-либо, - она имеет в виду мою сумку, конверт и человека, который послал его. – Он определенно обладает какой-то магической силой. Или, может быть, у него есть волшебный…



- ЛуЭнн, - обрываю я ее.



- Просто говорю, – она поднимает руки в знак капитуляции и идет обратно в зал. - Открой этот чертов конверт. Неизвестность убивает меня.



- Позже.



Схватив метлу, я заставляю себя сосредоточиться на поставленной задаче. Я знаю, что должна просто открыть письмо и покончить с этим, но не могу. Я открою его позже, когда буду в своей квартире, но сейчас не хочу знать о его содержимом. Может быть, я оттягиваю неизбежное, потому что, как только я его открою, все будет кончено.



Однако мне не хватало связи с Нейтаном, и конверт - это ниточка к нему, какой бы мизерной она ни была. Это по-детски и смешно, но я ничего не могу поделать. Итог таков: я скучаю по нему.



И, может быть, боюсь.



Я не уверена, чего именно.



Однажды я прочитала, что за каждым страхом стоит желание.



Автоматически занимаясь уборкой кухни, я позволяю себе обдумать это. Чего я хочу - счастья, безопасности, признания, любви? То есть того, что чувствовала, когда была с Нейтаном.



Часть меня, как напуганная маленькая девочка, хочет забыть обо всем и умолять Нейтана простить меня. Я думаю о ночах, которые мы провели в его квартире десяток раз за последние несколько недель. Я бы все отдала, чтобы вернуться туда. Я бы очень хотела вернуться.



А что потом?



Намеренно закрывать глаза на то, кто такой Нейтан на самом деле и каковы его намерения в отношении меня?



Я не позволила ему объясниться, не хотела услышать отказ. Поэтому порвала с ним первая. Убегая из гостиничного номера, я защищала свое сердце лучшим способом, который знала, прежде чем он получил шанс проверить мои страхи.



И тогда мой мозг выгнал мое сердце за дверь и захлопнул ее, закрывая на засов - цепи и все такое.



Оставшееся время работы ЛуЭнн удается молчать о конверте и Нейтане. Когда я уже собираюсь попрощаться и сбежать в свою квартиру, звонит телефон. Я останавливаюсь и смотрю через плечо на телефон, но ЛуЭнн полностью его игнорирует.



- Разве ты не собираешься ответить? – спрашиваю я.



- Оставь это, - указывает она, хватая сумочку и ключи.



Телефон продолжает звонить, и я не могу его игнорировать.



Зачем кому-то звонить в забегаловку в столь поздний час? Для этого должна быть причина, верно? Мой инстинкт - или, может быть, простое любопытство - ведет меня к телефону, в то время как ЛуЭнн фыркает:



- Просто ошиблись номером или кто-то продает что-то.



Когда я отвечаю на звонок, я рада, что прислушалась к своим инстинктам.



- Кади?



- Папа? – голос моего отца звучит нервно. Он звонит мне в кафе, значит, что-то случилось. Он никогда не звонит так поздно. - Ты в порядке? Что случилось?



Я молча смотрю на вопросительное лицо ЛуЭнн, пытаясь воспринять информацию, которую сообщает отец. Сложно осмыслить все, что он говорит, но когда он заканчивает, я отвечаю:



- Приеду, как только смогу.



- Что случилось, дорогая? – спрашивает ЛуЭнн.



Повесив трубку, я спокойно выхожу за дверь, хотя мой разум мчится и, кажется, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.



Забавно, что весь твой мир - тот, который ты знала и чувствовала – может быть уничтожен всего несколькими словами. Я не уверена, действую ли импульсивно или по обязательству, но я знаю, что должна это сделать.



- Мне нужно взять несколько дней отпуска, - говорю я ей, когда мы останавливаемся на тротуаре перед закусочной. - Моя мама умирает. Я должна ехать домой.


Глава 3

Кади



Меня удивило количество пассажиров на автобусной остановке в такую рань. Почему так много людей должны уехать из Далласа в Хьюстон в четыре часа утра в среду?



Однако независимо от причины я рада, что никто не кажется супер болтливым. Полагаю, это бонус путешествия в столь неурочное время и, к счастью, все так же, как я, выглядят ходячими зомби.



Я надеюсь поспать в автобусе, но сомневаюсь, что это произойдет. Уснуть вчера вечером я не смогла, так как мозг еще не успел переварить разговор с отцом. Слишком многое ему нужно было обдумать.



Выяснить, что мать, которую я не видела и с которой не общалась много лет, умирает от рака, а отец, с которым я разговариваю раз в несколько недель, заботится о ней, скрывая это от меня четыре месяца, слишком много, чтобы проглотить.



Думаю, отец боялся, что я буду злиться на него за скрытность, но я его не виню, это просто... странно.



В последний раз я видела их обоих вместе в тот день, когда мама ушла от нас с небольшим чемоданом в руках.



Она оставила гормональную девочку-подростка на воспитание отца, который был беспомощен и едва мог позаботиться о себе. Мы никогда ничего не слышали о ней, кроме случайных телефонных звонков с объявлением о том, что она выходит замуж за очередного кавалера.



До сих пор.



Только полное отчаяние могло натолкнуть ее на мысль обратиться к отцу за помощью.



Я всегда подозревала, что отец так никогда и не разлюбил ее, и мать, должно быть, знала это. Он больше ни с кем не встречался после того, как она ушла. Все его дни проходили за работой в гараже. Буквально. Поэтому я не сильно удивлена, что он согласился заботиться о ней.



Он всегда был деликатен, когда дело касалось мамы, и мне грустно знать, что он теряет ее снова и снова.



Поскольку я сама теряю маму второй раз, я не уверена, что чувствую. Я была без нее так долго. И честно говоря, никогда не чувствовала, что она есть у меня, даже когда она жила с нами.



Мне, наконец, удается задремать на несколько минут до того, как автобус подъезжает к станции, и я вскакиваю, когда водитель ударяет по тормозам. Это похоже на массовое переселение, так как каждый сражается за место в центральном проходе. Я хватаю свою сумку и пристраиваюсь за пожилым человеком, который сидел рядом со мной.



Когда я выхожу из автобуса, сразу вспоминаю еще одну причину, почему покинула это место. Долбаная влажность. С ума сойти, как всего четыре часа южнее могут существенно изменить климат, но поверьте, это так. Не требуется много времени, чтобы капельки пота собрались у меня на лбу, и я уверена, что если задержусь здесь, то буду выглядеть как утопленная крыса с вьющимися волосами.



Затеняя рукой глаза от утреннего солнца, я выглядываю своего отца, и когда, наконец, замечаю его, он машет мне. Ностальгия, любовь и намек на вину сплетаются в водоворот внутри меня. Он стоит у своей машины, и мои глаза наполняются слезами, когда я вхожу в его объятия.



- Кади, я так рад тебя видеть. Спасибо, что приехала домой, - говорит он печальным шепотом.



- Привет, папа. Я тоже рада тебя видеть.



Он берет мою сумку и кладет на заднее сидение своего грузовика. Мы примерно в тридцати минутах езды от моего родного города, и я знаю, что нам есть, что сказать друг другу, но когда мы выходим из автовокзала, я пользуюсь моментом, чтобы посмотреть на своего отца.



Он выглядит так же - более или менее - но есть некоторые различия. Морщины более выражены, в волосах прибавилось седины, но не это ранит мое сердце больше всего. Он полностью измотан. Да, отец работал шесть дней в неделю последние двадцать пять лет, но дело не только в этом. Он слишком худой, слишком хрупкий и кажется значительно постарел с того дня, когда я видела его в последний раз. Должно быть, он делает все возможное, чтобы позаботиться о моей матери, игнорируя собственные потребности.



От этого мне грустно, и я злюсь.



Грустно, потому что он так сильно заботится о ком-то, кто не заслуживает этого, а сержусь я потому, что хочу лучшего для него.



- Как тебе живется в Далласе? - спрашивает отец.



Я пожимаю плечами, не желая распространяться о своих делах.



Кроме того, он знает, что я все еще работаю в закусочной, что тут еще сказать?



Наши телефонные разговоры весьма поверхностны, потому что мне никогда не было комфортно делиться с ним чем-то более глубоким. У нас просто никогда не было настолько близких отношений.



- Как обычно, - отвечаю я.



Он понимающе кивает головой и продолжает вести машину. Мой отец - человек немногословный, но могу сказать, что тишина между нами заставляет его нервничать. Он пытается отложить разговор о моей матери.



- Как она? – Мне нужно оторвать пластырь и признать слона в машине.



- Умирает. – Прямо, грубо и печально. В нем никогда не было много притворства, но могу сказать, что он рад покончить с этим.



- Сколько у нее времени?



- Несколько дней... неделя максимум, - говорит он с тяжелым вздохом. - Вот почему я


позвонил тебе. Она не знает. Она не хотела, чтобы ты знала, но я не мог с тобой так поступить. Ты, как никто другой, имеешь право попрощаться с ней. Она должна тебе так много.



Так всегда было между нами. Он знает, какая она мать, и, думаю, ненавидит ее за это, но он так же помнит женщину, в которую влюбился и которая украла его сердце, и не может отпустить эту часть.



- Почему она пришла к тебе? - Я ненавижу то чувство, которое всколыхнул во мне этот вопрос, но в то же время меня бесит, что она поставила отца в такое положение. Она так долго обходилась без нас. Зачем вернулась домой сейчас?



- Ей больше некуда было пойти. Она развелась со своим последним мужем и кочевала с места на место. Невозможно так жить, когда ты не можешь позаботиться даже о себе.



Я вздыхаю, понимая, почему отец так поступил, но все равно мне это не нравится.



Потирая свою грудь, я пытаюсь избавиться от боли.



- Мне кажется, она ждет тебя, - говорит он почти шепотом. - Я знаю, она сказала, что не хочет, чтобы ты приезжала, но думаю, именно это удерживает ее здесь.



Я замерла на пассажирском сиденье, не в состоянии говорить. Я боюсь, что если сделаю это, то буду плакать, а я не хочу плакать.



- Не ожидай слишком много, когда мы доберемся до дома. Она была не в себе последние два дня.



- Ладно, - говорю я, сглатывая комок в горле. Слезы, скопившиеся в уголках глаз, угрожают скатиться. Я не знаю, кто является их причиной – она, он, я... все мы.



- Я привез ее домой из больницы на прошлой неделе. Думал уже тогда позвонить тебе. Прости, что не сделал этого.



- Все нормально.



- Нет, это не так, - говорит отец сердито, его слова пропитаны усталостью и многолетней горечью. - Я не должен был позволять ей командовать. Я просто не знал, что делать. Она появилась из ниоткуда и выглядела так, будто смерть уже стучится в ее дверь. Я…



- Папа, все в порядке, - я останавливаю его, потому что все действительно в порядке. Я не знаю почему, но это так, и не хочу, чтобы он терзал себя. Потянувшись, я кладу руки поверх его и сжимаю сухую кожу.



Следующие двадцать пять минут мы едем в тишине, пока не раздается хруст гравия под колесами старого грузовика. Я замечаю серый автомобиль на дороге, но папа отвечает даже прежде, чем я спрашиваю.



- Хоспис, - говорит он. - Они приезжают два раза в день. Я убедился, что они останутся, пока я съезжу забрать тебя.



Я только киваю головой и прочищаю горло, когда выхожу из машины, нервы наводняют мое тело.


~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



Я уже переживала смерть. Брат моего лучшего друга погиб в автокатастрофе, когда мне было четырнадцать. На следующий год от сердечного приступа скончался единственный брат моего отца.



Я также потеряла оба комплекта бабушек и дедушек и двух собак. Но не думаю, что мы когда-либо будем готовы к ней, даже когда это происходит прямо перед нами, с матерью, которую не видела уже десять лет.



Она не знает, что я плакала перед сном в течение недели после ее ухода.



Она не знает, что через месяц у меня начались месячные, и я использовала два рулона туалетной бумаги, прежде чем набралась достаточно смелости, чтобы попросить папу отвезти меня в магазин.



Она не знает, что я ждала, пока мне исполнится семнадцать, чтобы поцеловать мальчика.



Или что я потеряла девственность через две недели после этого.



Она ничего не знает обо мне.



Я не уверена, может ли она слышать меня, но теперь, когда у меня есть ее безраздельное внимание, я расскажу ей все, что она пропустила. Она заслуживает знать. И я заслуживаю шанса сказать ей.



Я сижу у ее кровати до захода солнца.



В конце концов, мой папа заходит в маленькую спальню, которая когда-то была моей, и говорит, что сделал несколько бутербродов и что я должна поесть.


Глава 4

Нейтан



Прошло всего два дня, как я отправил в закусочную пакет для Кади. Знаю, это небольшой срок, особенно для нее, чтобы подумать о содержании и принять решение, но все же я ожидал услышать ее. Или, может быть, просто надеялся.



Не то чтобы я думал, что пакет мог изменить ее мнение обо мне или о нас.



Опять же, возможно, я просто надеялся.



- Что так отвлекает тебя сегодня вечером? – спрашивает моя мать, положив свою вилку и вытирая рот льняной салфеткой.



Мы в ее любимом ресторане в центре города, ужинаем как обычно в среду вечером. На этой неделе отец снова вернулся в Нью-Йорк, поэтому мы вдвоем, и я ужасная компания для нее сегодня.



- Извини, - говорю я ей, делая глоток столь необходимого напитка. Я хотел бы выпить что-то более сильное, но мама не одобряет крепкие напитки за ужином. - Работа, как обычно.



- Конечно. Особенно, когда отца нет в офисе.



- Верно, - я пытаюсь улыбнуться ей в ответ, но сомневаюсь, что это выглядит очень искренне.



Мама вздыхает, складывает салфетку, и кладет ее на колени.



- Ты все еще одержим этой девушкой, не так ли?



- У девушки есть имя, мама. И она не девушка... не какая-то девушка. Она взрослая женщина, и ее зовут Кади. Ты можешь это сказать. Это нормально.



Я резок. Знаю. Но я действительно устал, что все относятся к Кади и к нашим отношениям, как к чему-то несерьезному. Я не в школе и даже не в колледже, если на то пошло. И Кади - не этап или проект. Разочарование из-за невозможности убедить в этом окружающих заставляет меня чувствовать себя тлеющим фитилем, готовым взорваться.



- Может быть, тебе следует поговорить с ней, - говорит она примирительным тоном. - Может быть, тебе нужно быть более напористым. Я просто ненавижу видеть тебя таким расстроенным. Это неразумно и непродуктивно.



Я не отвечаю, потому что боюсь, что в противном случае мне придется неделями извиняться за то, что хочу сказать.



- Ты говорил с ней после вечеринки?



- Нет.



- Ну, ты находчивый человек. Уверена, ты знаешь, как связаться с ней. К тому же она все еще работает в закусочной. Ты мог бы навестить ее там.



- Я больше туда не хожу.



- Но ты мог бы. Это общественное место, Нейтан. Просто потому, что ты не встречаешься с официанткой... Кади, - исправляется она, и уверен, что помогает ей в том выражение моего лица. - Ты все еще можешь пойти туда.



- Я даю ей пространство. Она не может не работать там, но я могу не ходить туда, чтобы все не усложнять.



- Всегда думаешь о других, - говорит она с натянутой улыбкой. - Я всегда восхищалась этим.



- Поверь мне, - я бросаю свою салфетку, от чего глаза мамы лезут на лоб от удивления. – Дело больше во мне, чем в ней. Я не могу перестать думать о ней. Она не из тех, кого я собираюсь исправить или проект, который я брошу по завершению. Она намного больше, чем это. Даже если мы никогда больше не будем вместе, часть меня всегда будет принадлежать ей.



- Хорошо, Нейтан, - говорит она, понизив голос почти до шепота. - Хорошо.



- Я хочу, чтобы ты поняла мои чувства к ней. Это важно для меня.



Она тянется через стол и накрывает мою руку.



- Если это важно для тебя, то и для меня тоже. Она важна для меня.



- Спасибо.



Не знаю, почему, но мне очень нужно было это услышать. Хотя мне тридцать лет, мне нужно было услышать, что кто-то на моей стороне.



Всем необходимо чувствовать поддержку.



Особенно Кади.



Это дает мне новый повод для разговора с ней, хотя бы для того, чтобы сказать ей, что я понимаю и что я здесь для нее, в любом качестве, в каком она позволит мне.



~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



Когда я иду в закусочную, кажется, что мое сердце застряло в горле. Я пытаюсь сделать глубокий вдох и мысленно пнуть себя под зад.



Что самое худшее, что может произойти?



Она откажется принести мне кусочек ее аппетитного пирога?



Это на самом деле самое худшее, что может случиться. Не уверен, что смогу выдержать еще один отказ от Кади. Конечно, я привык к отказам в моей профессиональной жизни.


Не всегда заседание совета директоров или приобретение недвижимости может пройти в мою пользу. Я привык проигрывать битвы и принимать отказы. И мне определенно отказывали в личной жизни. Но отказ Кади причиняет боль. Раны глубоки и все еще кровоточат. Сегодняшний отказ только добавит соли.



Мысль, что она больше никогда не будет частью моей жизни, не дает покоя. За пару месяцев, которые я знал ее, она успела проникнуть в каждую клеточку моего существа.



Стоя на своей кухне, я думаю о первой ночи, которую она провела в моей квартире, а сидя за рулем своей машины - о поездке домой и на свидания. Идя по улице, я всегда ищу ее глазами на всякий случай, надеясь на призрачный шанс, что она идет по тому же тротуару.


И конечно, я никак не могу выкинуть ее из моей головы, когда лежу в постели. Потому что она повсюду: волосы, рассыпанные по подушке, тело, извивающееся от удовольствия на моих простынях, она в моей футболке и штанах, наше пробуждение утром в обнимку.



После ухода Кади я еще несколько дней мог чувствовать ее запах. Но теперь уже нет. Иногда мне кажется, что я улавливаю ее аромат, и мир соскальзывает на своей оси, пока я пытаюсь удержать его, но это фантом.



Она ушла.



- Ты так и будешь стоять там, блокируя движение? - спрашивает знакомый голос, и тогда я понимаю, что все еще стою у двери, застыв на месте.



- Твой обычный столик? - интересуется ЛуЭнн, и я сразу же начинаю сканировать комнату.



- Эмм, да, это было бы здорово, - я пытаюсь казаться нормальным и хотя бы вполовину не таким нервным, как себя чувствую.



- Кофе? – спрашивает она, провожая меня к моему столику.



- Да, пожалуйста.



Я проскальзываю в кабинку и возвращаюсь к осмотру закусочной. Все вроде бы на месте.



Я даже признаю людей, сидящих за столом справа от меня.



Они здесь каждое утро в то же время. Раньше это было и моим обычным временем.



И я вижу на кухне Мака, выполняющего заказы.



Другая официантка, на которую всегда жаловалась Кади, приносит заказ на соседний столик.



Единственное, что неуместно - это новая девушка, которую я не узнаю.



И отсутствие Кади.



Она все еще не выходит из кухни.



Когда ЛуЭнн подходит с кофейником и чашкой к моему столу, мое сердце падает в желудок.



- Держи, милый.



- Спасибо.



- Мне жаль сообщить, что сегодня утром у нас нет пирога.



- Что?



Она смеется, и если не ошибаюсь, немного нервно.



- Да, пирога нет.



- Почему? - я уверен, что звучу требовательно и отчаянно, но ничего не могу с собой поделать.



- Ее здесь нет, - говорит она медленно и низко, как будто утешает поранившегося ребенка.



Мое сердце, которое рухнуло в желудок, теперь валяется у моих ног.



- Почему?



ЛуЭнн делает глубокий вздох и сканирует закусочную в поисках не знаю чего. Она чешет голову карандашом, а затем засовывает его в пучок на затылке. Опираясь на стол, она понижает свой голос до шепота.



- Ее мать умирает. Я не должна говорить тебе, но я знаю, что ты пришел, чтобы увидеть ее. И если бы она была здесь, я думаю, она хотела бы тебя увидеть. Поэтому сейчас я прислушаюсь к своему инстинкту и в любом случае все тебе расскажу. - Ее слова прерывистые и торопливые. - Слушай, я видела вас вместе, и ты был добр к ней. Кади испугалась. Но разве можно ее винить? Она не знает, что делать с таким парнем, как ты. Ты был как фантазия, и она боялась, что ты разобьешь ей сердце.



Она продолжает болтать, но я не останавливаю ее, потому что она говорит о Кади и свободно дает мне информацию, за которую я бы дорого заплатил.



- Поэтому, конечно, Кади убежала. Она до сих пор убегает. Ну, не домой. Она села в автобус, идущий туда. Но она все еще бежит от своего чувства к тебе. Так что, я думаю, ты еще не опоздал. Если хочешь доказать, что ты больше, чем просто хорош в постели, и это не какой-то чертов проект, о котором она говорила, то, я думаю, у тебя есть шанс.



- Проект? – с каждым упоминанием я ненавижу это слово все больше и больше. - Она тебе тоже это сказала?



- Да, что-то про бывшую девушку, поведавшую ей о тебе и о проектах, которые ты бросаешь после завершения. Она не хотела оставаться и проверять правда ли это.



- Кади никогда не была проектом, - бормочу я, вцепившись в салфетку, чтобы не пробить стол кулаком.



- Я-то это знаю, но тебе придется потрудиться, чтобы убедить Кади. Она упрямая. Она должна быть такой, потому что те немногие люди, которых эта девушка впустила в свою жизнь, стали полным разочарованием. Из-за этого она может быть крепким орешком.



- Что значит - ее мать умирает? - Вот что меня больше всего волнует на данный момент. Я знаю, что все остальное, сказанное ЛуЭнн, правда. О Кади и ее прошлом. Но мне нужно знать о ее матери.



- Кади придется сказать тебе об этом. Все, что я знаю - она взяла выходные.



Я вздыхаю, зная, что должен быть благодарен за информацию, которую ЛуЭнн дала мне, и не испытывать судьбу.



- Спасибо, ЛуЭнн.



Она улыбается, выпрямляется и приглаживает волосы. Я замечаю, что легкий оттенок розового появляется на ее щеках, когда она прочищает горло.



- Я действительно сказала слишком много. Это не мое дело, но Кади - моя девочка, и я хочу только лучшего для нее.



- Я очень тебе благодарен, правда.



Я до сих пор не рад, что Кади уехала, но это такое облегчение - знать, что ее отсутствие не имеет ничего общего со мной.



- Не за что. Но могли бы мы сохранить это разговор между нами?



- Конечно.



- Тебе что-нибудь нужно?



- Нет.



Нужно. Мне нужна Кади. Но поговорить с ЛуЭнн – вернее, послушать ЛуЭнн - было более чем полезно.



Это дает мне надежду.



Надежду на то, что у нас с Кади еще есть шанс быть вместе.



После ухода ЛуЭнн я оставляю хорошие чаевые рядом с недопитой чашкой кофе, выхожу из закусочной и иду вниз по тротуару, на ходу доставая свой телефон.



Мои пальцы не могут набрать номер Кади достаточно быстро. До сегодняшнего дня я думал, что звонить ей бесполезно, но теперь не могу себя остановить. Мне нужно знать, что с ней все хорошо, и поскольку я не могу увидеть ее сейчас, услышать ее голос будет отличной альтернативой.



Телефон звонит с полдюжины раз или больше, а затем автоматический голос сообщает мне, что у человека, которого я пытаюсь вызвать, нет голосовой почты. Конечно, у нее нет. Мы говорим о Кади. У нее даже не было телефона, пока я не дал ей тот, на который сейчас звоню.



Что, если она оставила его в своей квартире?



Что, если она его выбросила после того, как оставила меня в гостинице?



Разочарованно застонав, я подумываю о том, чтобы бросить свой собственный телефон, но быстро беру себя в руки и засовываю его обратно в карман костюма.



- Не заставляй меня ездить по всему Техасу в поисках тебя, Каданс Девис, потому что я это сделаю.



- Простите, сэр? - спрашивает швейцар в моем доме, держа дверь открытой для меня.



- Ничего, Джордж. Просто разговариваю сам с собой.



Он улыбается, прищурившись.



- Я делаю так все время.



Похлопав его по плечу, я прохожу мимо.



- Это признак гениальности. Не позволяйте никому думать иначе.


Глава 5

Кади



- Ты сидишь в этом кресле с тех пор, как приехала сюда вчера, - говорит папа, прислонившись к двери спальни.



- Знаю.



- Тебе не кажется, что ты должна поспать или отдохнуть? Прислушайся к тому, кто знает, о чем говорит. Слишком много времени взаперти в этой комнате, и ты начинаешь чувствовать, что тоже умираешь.



Я смотрю на него, снова впитывая его внешность – выраженные морщины, лишние седые волосы - и удивляюсь, как много всего произошло за последние четыре месяца.



- Я в порядке, - говорю ему, обернувшись к постели, где без сознания лежит моя мать.



Прошлой ночью она шевельнула рукой несколько раз, как будто была возбуждена, но глаз не открыла. А рано утром застонала. Я подумала, что ей может быть больно, но через несколько секунд она остановилась. И она выглядит старой, очень-очень старой. В последний раз, когда я видела ее, она была полна жизни, цвет волос такой же, как у меня, и кожа была гладкой…



Одна из вещей, которые я больше всего помню о матери - ее глаза. Они всегда были добры, даже когда ее поступки и слова были противоположными. Не знаю, как они выглядят сейчас, но я бы хотела увидеть их в последний раз, даже если только ради моей памяти.



- У меня есть кое-что, о чем я хочу поговорить с тобой, - зовет отец через плечо, когда идет обратно по коридору.



Посмотрев на мать, я встаю из кресла, потягиваясь, и разминаю тело, чтобы заставить себя идти.



Я действительно долго сидела.



Я не привыкла к этому. Мне привычнее ходить все время, днем и ночью. Обычно я могу присесть, только когда прихожу на ночь домой и иногда, когда мы с ЛуЭнн садимся за поздний обед. Все остальное время я ем стоя.



Это всегда беспокоило Нейтана. Он спрашивал меня, сажусь ли я когда-нибудь во время приема пищи. Я убеждена, что именно поэтому он начал приглашать меня на ужин.



Я скучаю по Нейтану.



Возможно, даже больше, чем день назад.



Что-то в том, что я нахожусь здесь - в доме, где выросла, и в городе, где жила без матери, бросившей меня и отца, который не знал, что делать со своей жизнью после ее ухода – заставляет меня больше скучать по нему.



Я скучаю по ощущению его рядом со мной. Я даже скучаю по тому, как он командует мной. Я скучаю по его беспокойству о том, ужинала я или нет. Я скучаю по тому, как он делает мне бекон. Мне не хватает его рук, его объятий.



Ночью я особенно скучаю по знакомому стуку его сердцебиения, пока он спал. Я лежала с открытыми глазами и часами слушала его. Это было время, когда я могла беспрепятственно смотреть на него. Мне не нужна была причина. Я могла просто впитывать его вместе с его силой, уверенностью и добротой. Это было опьяняюще. Он был как наркотик, но не плохой наркотик, а тот, который заставляет чувствовать себя лучше.



- Присаживайся, - говорит папа, глядя на меня со своего места за кухонным столом.



Я проскальзываю на стул, где всегда сидела, когда мы вместе обедали.



Потянувшись, он хватает со столешницы коробку из-под обуви и кладет ее между нами на стол.



- Твоя мать, - начинает он, но замолкает. - Она любит тебя. Я знаю, в это трудно поверить. Но она любит.



Я не реагирую. Только смотрю на него, размышляя, к чему он ведет.



Прокашлявшись, он продолжает.



- Она не хотела иметь детей. Когда она была моложе, то делала некоторые плохие вещи и всегда говорила, что не хочет приносить ребенка в этот мир. Когда мы забеременели тобой, я думал, что она передумает, – на мгновение он замолкает, и я вижу, как он сортирует свои воспоминания, решая, какими хочет поделиться со мной. - Она сдерживалась какое-то время, но я знал, что она все еще боится. Всегда боялась, что все испортит, облажается с тобой.



Я почти смеюсь над этим, но мне удается сдержаться.



- И она сделала это, - продолжает он, его глаза прикованы к стене напротив. - Но сделала на своих собственных условиях.



Мы сидим в тишине несколько минут. Я чувствую, что должна что-то сказать, но мне нечего сказать по этому поводу. Он знает, что я чувствую. Нет смысла ворошить старое.



- Я всегда думал, она поймет, что оставила позади, и вернется, - признается он.



Я всегда знала, что отец это чувствовал, поэтому заканчиваю за него:



- Но она этого не сделала.



- Нет, не сделала. И я не могу придумать оправдания для нее. Но я просто хочу, чтобы ты знала, она любит тебя по-своему.



Я киваю головой. По-своему. Не как настоящая мама, а как умеет.



Я это понимаю. Наверно.



- И у нее есть это, - говорит он, вынимая старый конверт. - Это полис страхования жизни. Здесь не много, но как только она умрет, он станет твоим.



- Что?!



Не могу подобрать слов.



- Полис страхования жизни. На пятьдесят тысяч. Не много, но я подумал, ты могла бы закончить начатое обучение или все, что хочешь - купить дом, начать новую жизнь, - он толкает конверт ко мне. - Это твое. Она купила его несколько лет назад.



Я смотрю на конверт, пытаясь примириться с его словами. Моя мать никогда ничего не делала для меня кроме того, что дала мне жизнь. Поэтому тот факт, что она сделала что-то подобное, не имеет смысла.



- Она любит тебя.



Ножки стула царапают по кухонному полу, заставляя меня посмотреть вверх. Поведение отца кажется более легким, чем когда мы начали разговор. Наверно, он хотел сказать мне это уже какое-то время.



- Подыши свежим воздухом. Я посижу с ней.



- Мне жаль, что ты делал это в одиночку, - говорю я его удаляющейся фигуре. - И я не только про заботу о ней. Я имею в виду всё.



- Я знаю, что не был хорошей заменой матери. Черт, я не был хорошим отцом, но сделал все, что мог.



- Понимаю.



Я выхожу, чтобы положить конверт в мою сумку у входной двери, и вижу другой конверт, который был там с тех пор, как я покинула Даллас - две вещи, которые мне придется признать и решить, что с ними делать.



Но в данный момент мне просто нужно немного свежего техасского воздуха, чтобы очистить голову.



~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



Один день превращается в два, затем в три, а мама, кажется, остается такой же - бессознательной и невосприимчивой. Однако, по словам медсестры, ее показатели медленно снижаются. Я знаю, что она права. Я сижу здесь достаточно долго, чтобы заметить небольшие изменения. Я слышу это в ее хрипящем дыхании. Оно поверхностное и почти несуществующее.



Я рада, что я здесь для своего отца. Я хочу быть здесь для него, чтобы ему не пришлось проходить через это в одиночку. Я ненавижу, что он переживал это один последние четыре месяца. За те несколько дней, живя здесь, я видела в нем небольшое улучшение. По крайней мере, он кажется более спокойным.



Мы сменяем друг друга у ее постели, а иногда сидим здесь вместе. Странно быть втроем в одной комнате. Мы не были вместе так долго.



Ни я, ни мой отец не говорим много, но все равно в компании приятнее.



~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



Сейчас немного после полуночи, и я должна спать или, по крайней мере, попытаться, но не могу. Сон ускользает от меня большую часть времени, пока я здесь. Кажется, я смогла поспать несколько часов днем, свернувшись калачиком в кресле на крыльце.



Мои мысли, когда не заняты умирающей матерью или скорбящим отцом, заняты Нейтаном. Я несколько раз собиралась открыть его пакет, но что-то всегда меня останавливает. Это может показаться странным, но держать конверт у себя - это как иметь кусочек Нейтана рядом. Пока его содержимое остается загадкой, мне есть о чем думать, когда все остальное становится слишком удручающим.



Но я бы хотела поговорить с ним. Прошлой ночью я была почти в отчаянии, вспомнив, что телефон, который он мне купил, все еще лежит на дне моей сумки.



Однако когда я его вытащила, он был разряжен. К тому времени, как я нашла зарядное устройство и подключила его, мое отчаяние и храбрость испарились. Голос в моей голове, говорящий, что «Нейтан не настоящий», взял верх, и я оставила телефон заряжаться на кухонном столе. Больше я не смотрела на него.



- Каданс, – голос, похожий на мамин, но хриплый и грубый, вырывает меня из моих мыслей. Мое сердце бешено колотится, когда я смотрю на кровать, где мама все еще лежит с закрытыми глазами, руки вытянуты по бокам, никаких изменений в положении.



- Мама? – спрашиваю я. Не уверена, надеюсь ли услышать что-нибудь, но я хватаю ее за руку и жду.



Она облизывает пересохшие губы, и я вспоминаю, как медсестра говорила об использовании влажной ткани, чтобы дать ей немного влаги, если она попросит. Я хватаю чистую тряпку и опускаю ее в стакан с водой у кровати.



Потянувшись, я промокаю влажной тканью ее губы, и она издает мягкий, но едва слышный стон.



- Мама?- еще раз спрашиваю я, поместив полотенце обратно на тумбочку и взяв ее руку в свою.



Может, мне снится все это. Возможно, меня догнало отсутствие сна и у меня галлюцинации, но я уверена, что чувствую, как она сжимает мою руку. Поэтому я держу ее за ладонь и пристально наблюдаю за ней, считая секунды между каждым поднятием и опаданием груди.



Когда секунды увеличиваются с каждым проходящим дыханием, я паникую и кричу своему отцу.



Я не хочу быть одна. Я не хочу быть единственным человеком, который стал свидетелем ее последнего вздоха. Я никогда не чувствовала, что мне нужен отец, больше, чем в этот момент.



- Папа! - опять ору я, хотя слышу его шаги по деревянному полу коридора, но мне нужно, чтобы он поспешил.



Он заходит в комнату и подходит к кровати, поставив два пальца на запястье, считая секунды на своих часах.



Я не знаю, сколько времени проходит. Это похоже на вечность, но на самом деле нет, потому что папа, в конце концов, смотрит на настенные часы в крохотной спальне и говорит:



- Час четырнадцать.



Она ушла.



На мгновение мы оба замираем на месте. Он держит ее запястье в своей руке, а я держу ее другую руку в своей.



Для нас обоих она ушла уже давно. Но теперь она никогда не вернется.



В итоге отец откашливается и вытирает глаза.



- Мне нужно позвонить в хоспис.



- Что я могу сделать? - я вдруг чувствую себя абсолютно бесполезной. Я приехала сюда, чтобы увидеть ее, а теперь она умерла, и я не знаю, что мне делать.



- Ты можешь достать ее платье? - спрашивает он, останавливаясь у двери, но так и не поворачивается ко мне лицом. - Ее кремируют, но я думаю, она хотела бы быть в платье, когда ее повезут в похоронное бюро.



- Ладно, – я впервые слышу о кремировании. Мы не много говорили о ее последней воле.



Я думаю, похороны были бы немного странными, учитывая, что она уехала из этого города десять лет назад, и большая часть ее семьи либо мертва, либо разъехалась.



- Ее чемодан в шкафу. Ты найдешь там что-нибудь.



- Ладно, - это, кажется, единственное слово, которое я могу произнести прямо сейчас.



После того, как он уходит, я, наконец, отпускаю ее руку и кладу на грудь.



Она по-прежнему выглядит так же. Разница только в том, что в комнате совершенно бесшумно - нет прерывистого дыхания - лишь тиканье часов на стене, и мой отец в фоновом режиме тихо разговаривает по телефону.



Нужно что-то сделать, кроме как стоять там, и я, наконец, иду к шкафу и открываю дверцы. Внутри ее небольшой чемодан вместе с моей шляпой и мантией с окончания средней школы. Кроме этого шкаф совершенно пуст.



Странно, что там только две вещи - то, что я оставила позади и то, что она привезла с собой. Сейчас моя грудь болит не за меня или за мою мать, а за него - моего отца. На мгновение я задаюсь вопросом, что он должен чувствовать, когда два человека, которых он любит, всегда уходят.



И это заставляет меня задуматься о Нейтане. Я не знаю, любит ли он меня, но мне интересно, было ли ему больно, когда я ушла. Мне было больно.



Мой разум не позволяет мне игнорировать сходство между мной и матерью. Но я не хочу быть похожей на нее. Я не хочу убегать от вещей, которые пугают меня. Я смелее этого... смелее, чем она.



Открыв чемодан, я обнаруживаю синее платье в цветочек, сложенное сверху, и оно напоминает мне об одном, которое она носила, когда я была маленькой, поэтому я не буду рыться дальше. Я беру его, застегиваю чемодан и ставлю обратно в шкаф.


Глава 6

Нейтан



- В пять у вас встреча с «Фландерс Корпорейшн» в главном конференц-зале, - сообщает мне Нэнси по внутренней связи.



- Спасибо.



Я ждал этой встречи с Фландерс несколько месяцев.



У них есть то, что я хочу. Здание, фактически целый квартал зданий.



Надеюсь, что переговоры пройдут быстро и легко. Я знаю, мистер Фландерс не заинтересован в этой недвижимости. Он не инвестировал в нее деньги более пяти лет. Но как только люди понимают, что вы хотите то, что принадлежит им, это, кажется, в одночасье повышает стоимость.



Недостатком встреч с мистером Фландерсом является то, что он часто привозит свою дочь в надежде научить ее всем тонкостям. Его дочь никто иная, как Саманта Фландерс - бывшая девушка, саботировавшая мои отношения с Кади, и разрушительница всей моей жизни.



К счастью, я не видел ее с благотворительного вечера. Находиться с ней в одной комнате сегодня может быть проблемой. Нет, это будет проблемой. Я уже дал себе напутствие и напомнил, насколько важна эта сделка. Неважно, как сильно я хочу задушить ее за то, что она сказала Кади в ту ночь, я не могу позволить себе такой промах. Я должен держать свой имидж профессионала.



Проходя по коридору в сторону конференц-зала, я слышу пронзительный смех Саманты, доносящийся из открытой двери.



Я надеялся, что сегодня она не приедет на встречу, но, видимо, я не настолько удачлив.


Поправив галстук и пиджак, надеваю свою рабочую улыбку и захожу в комнату.



- Нейтан, - говорит Саманта, вставая со стула рядом с отцом. – Так приятно тебя видеть.



Она подходит и встречает меня на полпути, наклоняясь поцеловать сначала одну щеку, затем другую.



- Саманта, - говорю я жестко, быстро передвигаясь к ее отцу, который предлагает мне руку - гораздо более подходящее моему стилю приветствие.



- Мистер Фландерс.



- Нейтан, рад тебя видеть. Полагаю, твоего отца сегодня нет в городе.



- Нет, сэр. Будем только мы втроем.



- Мы должны делать это за напитками, - вставляет Саманта, ее лицо сияет надеждой. – Это лучше, чем в душном конференц-зале. Я слышала, есть отличное небольшое место всего в нескольких кварталах отсюда.



- У меня сегодня довольно плотный график, поэтому я попросил о встрече здесь, - говорю я ей, все еще пытаясь удержать улыбку на месте, но это становится болезненным.



Она в моем конференц-зале, и здесь командую я.



Я вижу изменения в ее поведении - Саманта поднимает брови, затем передергивает плечами и слегка наклоняет голову. Она ненавидит, когда ей отказывают в любом виде. У нас обоих всегда было это общее качество, поэтому, наверное, наши глупые отношения длились так долго. Никто из нас не хотел выбрасывать белый флаг. Я всегда знал, что будет битва. Когда я, наконец, разорвал отношения, она уже встречалась с кем-то на стороне и знала, что я в курсе. На удивление, все закончилось вполне мирно. Нам удалось остаться друзьями, по крайней мере, в деловом смысле.



До Гала.



Пока она не вложила страх и недоверие в Кади.



Теперь все сделки прекращены.



- Ну, тогда начнем? – спрашивает мистер Фландерс, для которого всегда на первом месте бизнес. Его дочь могла бы кое-чему научиться в этом плане. Для нее всегда было важно сначала выпить вина и пообедать, а потом закрыть сделку.



- Да, я полагаю, у вас есть то, что я хочу, - говорю я ему с небольшой улыбкой.



- А ты всегда получаешь то, что хочешь, - добавляет Саманта. - Не так ли?



- Мне нравится так думать. Это то, что делает хороший бизнесмен. Разве вы не согласны, мистер Фландерс? - я обращаюсь к отцу, потому что Саманта не лучший выбор, а мне нужно следить за главным призом.



- Думаю, да. Мы не сможем победить всех, но должны идти в каждый бой, думая, что сделаем это.



- Притворяйся, пока это не станет правдой, - я повторяю слова, которые слышал от моего отца, когда закончил колледж и начал работать на него.



- Правильно, сынок, - мистер Фландерс хихикает, и разговор возвращается к делам.



В течение следующего часа мы обсуждаем цифры. Саманте становится скучно уже через десять минут, но она продолжает пытаться вмешиваться в разговор.



Это бесполезно. Ее отец командует столом, позволяя мне говорить, когда это необходимо.



В конце концов, мы согласовываем цифры, и сделка в значительной степени подписана, запечатана и доставлена.



- Как насчет ужина сегодня вечером? – спрашивает Саманта. - Я уверена, что мы можем уже сегодня составить документы и к вечеру быть готовыми закрыть сделку.



Я знаю, что она делает. Я видел ее в действии множество раз за эти годы, чтобы знать ее тактику, и это не сработает. Я не хочу иметь ничего общего с Самантой Фландерс, особенно в отношении ужина или иного некоммерческого предприятия.



- У меня планы на сегодняшний вечер, но если вы пришлете документы завтра, я их подпишу и отправлю обратно до конца недели.



Ее раннее возмущение возвращается, и я вижу, как поворачиваются колесики у нее в голове.



- Как Кенди? - спрашивает она с приторно - сладкой улыбкой.



Ее отец хлопочет над своим портфелем, игнорируя вопрос.



Зная его, мысленно он, вероятно, уже на следующей встрече или бизнес - операции.



- Ты имеешь в виду Каданс?- спрашиваю я.



- Да, Каданс. Мы так прекрасно поболтали на Гала. Не думаю, что когда-либо видела ее раньше. Где она работает?



По ее тону и выражению лица могу сказать, что она дразнит меня.



Честно говоря, я не могу слышать, как имя Кади вылетает из уст Саманты. Я хочу сказать ей, чтобы она забыла, что когда-либо слышала его, и никогда не произносила вновь.



Кади моя. Или была моей. И я не хочу делиться ею с кем-то вроде Саманты Фландерс.



- Кади тебя не касается, - я говорю приглушенным тоном, хотя уверен, что она поделится с отцом на обратном пути в офис. Честно говоря, мне плевать. - Я знаю, что ты сказала ей. Я знаю, в какую игру ты играешь. Мне кажется, ты забываешь, что я знаю тебя так же хорошо, как ты думаешь, знаешь меня. Поэтому, если бы я был тобой, я бы держал свой нос там, где должен – глубоко в заднице отца, а остальных оставил в покое.



Улыбка на моем лице совсем не похожа на ту, с которой я зашел сюда - она угрожающая, только посмей сказать хоть одно слово о Кади или поднять тему Гала еще раз.



Жужжание моего телефона в кармане спасает мой день, давая прекрасный повод, чтобы уйти.



- Мистер Фландерс, - я пожимаю ему руку. - Было приятно, как всегда.



- Нейтан, - говорит он в ответ, похлопывая меня по спине. - Я прослежу, чтобы договор был составлен сегодня.



- Я буду ждать его. Теперь, если вы извините меня, мне нужно перезвонить.



Перед тем как покинуть комнату, я резко киваю в сторону Саманты и выхожу за дверь.


Я чувствую ее взгляд на спине, пока возвращаюсь в свой кабинет, но не оборачиваюсь.


Сев за рабочий стол, делаю глубокий вдох и вытягиваю телефон из кармана, чтобы проверить пропущенный вызов.



Имя Кади на экране - последнее, что я ожидал увидеть, и мое сердце ускоряется.



Между взаимодействием с Самантой и пропущенным звонком от Кади я чувствую, что хочу швырнуть телефон в стену и наблюдать, как он разобьется на миллион частей.



- Блядь, - кричу я, отталкиваясь от стола, и открываю голосовую почту в надежде, что она оставила сообщение.



Что угодно.



Что-нибудь, чтобы дать мне знать, что это не случайность, и она действительно хотела позвонить мне... и, надеюсь, не сказать, что она ненавидит меня или не хочет больше со мной разговаривать. Со всем остальным я могу справиться.



Просто маленькая надежда, Кади. Это все, что я прошу.



Когда я вижу, что меня ждет тридцатисекундное сообщение, мое сердце больше не ускоряется, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Нажав на кнопку воспроизведения, я жду.



Услышав ее сладкий голос, хочу заползти внутрь моего телефона и добраться до нее. Я знаю, это звучит дико и глупо, но я без ума от нее и готов на все, чтобы быть с ней.



- Привет, Нейтан. Это я, Кади... Девис. Я просто звоню, чтобы ты знал, что моя мама умерла.



Мое сердце падает, и теперь я хочу обнять ее. Я просто хочу держать ее. Знаю, что не могу исправить это для нее, но я хочу быть рядом с ней.



- Я не знаю, зачем сообщаю тебе это, но ты не покидаешь моих мыслей с тех пор... ну, с той ночи, когда я оставила тебя в гостинице. Я сожалею об этом. О том, как ушла. Мне жаль, что я испугалась и убежала. Я не знаю, что делаю или говорю. Я мало спала в последнее время. Но ты единственный человек, с которым я хочу поговорить. Поэтому я позвонила. И я увидела, что пропустила твой звонок, так что, технически, я тебе перезваниваю.



Она делает паузу, прежде чем продолжить. Но ее последние слова рвут меня изнутри.



- Ты знаешь, что такое потерять родителя, даже если он не был хорошим, поэтому я подумала, что ты поймешь. Я надеюсь, мы сможем быть хотя бы друзьями, когда я вернусь, потому что действительно скучаю по тебе.



Не раздумывая, я засовываю телефон обратно в карман своего пиджака и хватаю ключи с письменного стола.



- Нэнси, меня не будет до конца дня, - сообщаю я ей по дороге к лифту.



Лифт двигается недостаточно быстро, поэтому я выхожу и иду к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, пока не добираюсь до гаража.



Запуская двигатель, я даже не знаю, куда ехать, но знаю общее направление, так что просто еду.



К Кади.



Мне нужно добраться до нее. Мне нужно помочь ей понять, что я на самом деле чувствую к ней.



Мне нужно быть рядом с ней. Мне нужно попасть в Хамбл, штат Техас.


~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



Примерно в часе езды от Далласа я решаю остановиться, чтобы заправить Ягуар и сориентироваться, куда именно я направляюсь.



Стоя на заправке, я достаю свой телефон и открываю карту. Если не ошибаюсь, Хамбл примерно в четырех часах езды от города. Понятия не имею, куда идти, когда буду в городе, но уверен, что разберусь. Кади упоминала, что ее отец владеет автомастерской. Их не может быть слишком много. С этого начну.



А что потом?



Теперь, когда я остыл от общения с Сэм и того факта, что пропустил звонок Кади, моя голова прояснилась и вернулось рациональное мышление.



Мои инстинкты говорят мне, чтобы я нашел ее и вернул домой. Но реально я понимаю, что не могу этого сделать. Она скорбит, и я уверен, ее отец нуждается в ней, хотя не могу сказать, что я его поклонник из-за некоторых вещей, которые мне рассказала Кади о своем детстве. Хотя она никогда не упоминала, что он обижал ее, просто не очень хорошо заботился о ней.



Но он обеспечивал ее - это больше, чем я могу сказать о некоторых родителях.



И я знаю, что он звонит ей время от времени в закусочную, поэтому он должен заботиться о ее благополучии.



Очевидно, он заботится о ее матери.



Это подводит меня к следующей загадке: почему, черт возьми, мать не навещала Кади много лет, а теперь вернулась обратно в город, в котором та выросла?



Мне действительно нужно поговорить с Кади.



Набрав ее номер, я начинаю расхаживать возле машины.



После шести гудков я готов завершить вызов, когда робкое «привет» раздается на другом конце линии.



- Кади? – спрашиваю я, опираясь свободной рукой на колено для поддержки, пока жду, что она хоть что-нибудь скажет.



- Нейтан, - намек на облегчение в ее голосе - все, что мне нужно, чтобы выпустить дыхание, которое я сдерживал.



- Я так сожалею о твоей матери, - это первое, что приходит на ум. Вслед за «я нуждаюсь в тебе, вернись домой» или еще лучше, «оставайся там, где стоишь, я иду к тебе». Но я не говорю об этом. Я жду... ради нее.



- Спасибо, - ее ответ быстрый и отрывистый, отрепетированный. Мне не нравится это. Я привык к подлинной Кади, которая говорит, что приходит ей на ум, не думая слишком много об этом.



- Ты в порядке? - я спрашиваю, потому что это самый важный вопрос. Тот, на который мне действительно нужен ответ, прежде чем сойду с ума.



- Я держусь.



Это немного более искренне, немного больше Кади.



- Прости, что пропустил твой звонок.



- Ну, это была середина дня. Я должна была догадаться, что ты будешь работать.


Но мои дни перепутались, и я не подумала.



- Все в порядке. Ты знаешь, что можешь позвонить мне... в любое время. Всегда. По любому поводу.



Пауза на другом конце линии слишком длинная для меня, чтобы вынести. Я хочу, чтобы она сказала мне, что знает... знает, что я здесь для нее, знает, что может попросить меня о чем угодно, и я отдам ей это. Я хочу вернуться к тому, что у нас было до того, как все развалилось, и она убежала из моей жизни.



- Я скучаю по тебе, - говорю я ей. Не уверен, что когда-либо говорил это другому человеку. Никогда. Но это потому, что я никогда не скучал по кому-либо, как скучаю по ней.



- Скучаешь? - спрашивает она, и я слышу надрыв в ее голосе и чувствую это глубоко в моих костях.



Пожалуйста, не плачь.



- Конечно, я скучаю. Ты открывала пакет, который я послал тебе? – спрашиваю я, потому что сказал ей в записке, что скучаю по ней. Скучаю по ее компании, ее смеху, ее любви к бекону, ее пирогам, что она заставляет мою квартиру пахнуть, как сахар. Я скучаю по всему этому.



- Еще нет. Я привезла его с собой. Я сдерживалась, хотела подождать подходящего момента, чтобы открыть его.



Я хихикаю, потому что это та Кади, которую я знаю. Девушка, которая делает все по-своему.



- Ну, по крайней мере, он у тебя. Никакого давления.



- Спасибо, - говорит она, и мне кажется, что я слышу улыбку в ее тоне. По крайней мере, я буду притворяться.



Мы молчим несколько секунд, может, минут, прежде чем я слышу какой-то шум у нее на заднем плане.



- Нейтан, могу я перезвонить тебе? Может быть, сегодня вечером?



- Конечно, - говорю я ей, не раздумывая. - Конечно. Звони мне в любое время, когда захочешь.



- Хорошо, я позвоню, - говорит она. - И, спасибо, что перезвонил, и за пакет, хотя я еще не знаю, что в нем.



Я слышу, как кто-то на другом конце провода зовет ее по имени, и что-то внутри меня сжимается.



- Не за что. Береги себя, ладно?



- Хорошо.



Она задерживается на несколько секунд, и я хочу сказать ей о своих чувствах... те же слова, что были на кончике моего языка в ту ночь, когда она убежала из гостиничного номера, но решаю, что сейчас не время для этого.



- Поговорим позже.



Это обещание, потому что я поговорю с ней позже.



Забравшись обратно в машину, я запускаю двигатель и выезжаю обратно на дорогу... направляясь на север. Я дам ей это время. Пока она говорит со мной, и я знаю, что она в безопасности. Я буду ждать. Я могу быть терпеливым... ради нее.



Но нет никакого способа в аду, что я отпущу ее.


Глава 7

Кади



- Привет, Бобби, - говорю я, помещая телефон в безопасность моего кармана, снова чувствуя, как частичка Нейтана дарит комфорт.



- Привет, - говорит он выжидающе.



Я не видела Бобби четыре года, но он не изменился. От белой футболки до пыльных сапог он все тот же. Это мои чувства к нему изменились. Раньше я чувствовала трепет в животе, когда он поднимался по лестнице крыльца к моей двери, но сегодня я ничего не чувствую. Может быть, намек на ностальгию об ушедшем времени, но это все.



- Я сожалею о твоей маме, - говорит он, прислонившись к столбу возле крыльца, когда я не делаю попытку встать и поприветствовать его.



- Спасибо, - это стало моим отрепетированным ответом всем, кто предлагает сочувствие и соболезнования. Честно говоря, я не очень сожалею. Я не знаю, что со мной. У меня не было возможности отсортировать свои чувства. Но я не могу сказать, что мне жаль. Моя мать дала мне достаточно времени, чтобы привыкнуть к ее отсутствию. Я уже пережила это, когда была молодой девушкой, так что тут нет ничего нового.



Возможно, я сожалею об упущенных возможностях или вещах, которые могли бы быть, но не хочу жить в сожалении. Кроме того, это не мои сожаления, чтобы удерживать их.



Не я ушла. Не я умерла.



Она это сделала.



- Мама сделала эту запеканку и хотела, чтобы я привез ее, - он держит контейнер с крышкой. Я думаю, что это тунец. Мама Бобби, миссис Холден, всегда делала кастрюлю тунца.



- Передай ей от нас спасибо, - говорю я ему, вставая, наконец, с большого плетеного кресла.



Когда я хватаюсь за запеканку, Бобби без предупреждения подходит ко мне и обнимает, притягивая меня к своей груди. Он пахнет как грязь и свежий воздух с намеком на какой-то мужской дезодорант. Это знакомо, и на секунду я позволяю ему обнять меня, но тут же, сделав глубокий вдох, осторожно его отталкиваю.



- Мне было интересно, что понадобится, чтобы вернуть тебя обратно. Никогда не думал, что это будет так. Я знаю, что вы не были близки, но это нелегко - потерять свою маму.



Я киваю и прикусываю щеку изнутри, борясь со смешанными чувствами, проходящими сквозь меня. Внезапное желание плакать заставляет меня прикусить сильнее.



- Но я не могу сказать, что сожалею, - говорит он, захватывая меня врасплох. - Я скучал по тебе, Кади.



- Ты не должен был, - говорю я ему. Неразборчивые эмоции убивают любое подобие фильтра. - Ты мог бы поехать со мной.



Он резко смеется, пиная грязным рабочим ботинком изношенное деревянное крыльцо.



- Ты можешь представить меня в городе? Это не место для меня. И для тебя тоже, - наклонив голову, он смотрит мне в глаза.



Бобби всегда думал, будто знает, что лучше для меня: с кем мне дружить, какую одежду я должна носить, где должна работать, что мне делать с моим будущим.



Если бы он добился своего, то я бы уже залетела, в то время как он работал бы на полях с отцом каждый день. Это не плохая жизнь, если ты ее хочешь. Но это не мой выбор.



- Еще не слишком поздно для нас, - продолжает он, когда я не отвечаю. - Теперь, когда ты вернулась домой, мы можем продолжить с того места, где мы остановились.



- Я вернусь в город, как только смогу, - говорю я, расправив плечи и крепко сжимая края контейнера.



- К чему? К твоей работе в закусочной? - спрашивает он, его слова пропитаны скептицизмом.



- Ты больше ничего обо мне не знаешь, так что не притворяйся, будто это так.



- О, я знаю много. Твой папа хорошо меня информирует.



- Ну, это не твое дело. Я не твое дело.



- Ты ошибаешься. Мы принадлежим друг другу, и ты это знаешь. Нам хорошо вместе. Ты просто сопротивляешься, как твоя мама.



С упоминанием матери в моей голове щелкает, и я борюсь с желанием бросить контейнер с тунцом в его лицо.



- Мы не принадлежим друг другу. Ты никогда не был хорош для меня. Оставить этот город - лучшее, что случилось со мной.



На самом деле, самое лучшее, что случилось со мной - это Нейтан Хендрикс, но я не хочу засорять воспоминания о нем, рассказывая Бобби об этом.



- Продолжай убеждать себя, - говорит он с презрительным смехом и качает головой. – Провозишься слишком долго, и я уже не буду доступен, когда ты в слезах приползешь ко мне обратно.



Настала моя очередь смеяться.



- Не задерживай дыхание, пока этого ждешь, а то задохнешься.



- Не могу поверить, что ты оставляешь своего отца вот так. Единственный человек, который был рядом и заботился о тебе всю твою жизнь, и ты просто оставляешь его на произвол судьбы, когда он нуждается в тебе. Это не та Кади, которую я знал, – он замолкает на секунду, ожидая, когда я что-то скажу в ответ, но я не говорю. - Ты знаешь, он действительно переживал из-за болезни твоей мамы, и я уверен, что ее смерть будет для него трудным делом.



- Он будет в порядке. Мы будем в порядке.



- Продолжай убеждать себя в этом.



Ярость медленно поглощает горе, которое я чувствую, будто лава спускается вниз по холму, и все, что я могу представить - как мой кулак вступает в контакт с самодовольным лицом Бобби.



К счастью, мой папа открывает дверь и высовывает голову.



- Бобби, - говорит он. - Я услышал, что ты здесь. Заходи.



Пока папа держит дверь, Бобби проходит мимо меня и присоединяется к нему на кухне.



- Мама послала запеканку из тунца, которая тебе так нравится.



- Это мило с ее стороны. Мы с Кади растолстеем со всей этой едой, которую люди продолжают заносить, - мой отец улыбается мне, и я вижу то, чего раньше не видела - надежда, мир. Горе и печаль по-прежнему есть, но с уходом матери и он кажется другим.



Может быть, это чувство вины, навязанное Бобби, но я начинаю сомневаться, не думает ли папа, что я останусь навсегда. Конечно, он не думает. Конечно, он знает, что я здесь временно, а не навсегда. Он знает, что у меня есть работа и квартира - жизнь в городе.



- Бобби, расскажи Кади о новой кобыле, которую ты получил несколько недель назад, - папа присвистывает, глядя на меня. - Она красавица, Кади. Ты полюбишь ее.



Я все еще люблю лошадей. Но прошло много лет с тех пор, как я ездила верхом или даже подходила близко. Не так много лошадей в городе.



- О, она хорошенькая, - соглашается Бобби. - Ты должна заехать на ферму. Я позволю тебе покататься. Она уже объезжена, - то, как Бобби подмигивает мне, заставляет мою кожу покрыться мурашками, и я посылаю ему испепеляющий взгляд, когда папа поворачивается, чтобы поставить запеканку в холодильник. Я надеюсь, что он выражает мои чувства: никогда - ни в этой жизни, ни в следующей.


~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



Сидя в темной, пустой кухне, я медленно глотаю теплый кофе, который держу в руках уже почти час. Пакет от Нейтана вместе с конвертом, содержащим полис страхования жизни моей мамы, лежат на столе передо мной.



Я не знаю, почему я так сопротивляюсь открыть оба предмета. Хотя я знаю, что в конверте от матери, он остается закрытым. Понятия не имею, что в конверте Нейтана, и страх перед неизвестным сильно давит на меня. Как будто я знаю, что, открыв их, навсегда изменю свою жизнь.



- Кади, ты ведешь себя глупо. Просто уже открой их, - приказываю я себе шепотом.



Сейчас середина ночи, и я в очередной раз не могу уснуть. Я подумала, если позволю себе открыть конверты, то смогу расслабиться достаточно, чтобы поспать, но вместо этого сижу здесь уже больше часа и просто смотрю на них.



Думаю, больше всего боюсь последствий. Как только печати будут сломаны, мне придется столкнуться с тем, что Нейтан хочет сказать мне. Это также будет завершением общения с мамой. Доказательством того, что, оставив меня и моего папу позади, она все же любила меня по-своему.



Раздраженно выдохнув, я хватаю конверт от мамы и отрываю верхнюю часть, как пластырь. Чем быстрее вы его сорвете, тем меньше будет больно, верно?



Я удивлена, что чувствую разочарование, когда вынимаю бумагу и вижу, что это просто документ о том, что я являюсь единственным наследником мамы в отношении ее страховки. Сумма немного поразительна только потому, что я никогда лично не видела и не имела таких денег раньше. Но так как папа уже сказал мне об этом, я позволила себе задуматься и немного помечтать, даже несмотря на все события последних нескольких дней. Это нетрудно, когда получаешь такой подарок... возможность. Но наверно я ожидала - или надеялась - увидеть письмо или что-то еще от нее, но нет.



Не поймите меня неправильно, я благодарна за деньги, которые она оставила, но это просто странно - принять их. Часть меня чувствует, что я должна вернуть деньги, но, конечно, это невозможно. Другая часть считает, что я должна отдать их отцу, но очевидно, что мама хотела, чтобы они были у меня.



Трудно спорить с несмываемыми чернилами в документе.



Когда на конверт падает слеза, я понимаю, что плачу. С тех пор, как я приехала домой, были моменты, когда я чувствовала, что могу заплакать или должна плакать, но слез не было. Я не позволяла их себе. До сих пор.



А теперь, когда они прорвались, я чувствую, будто они никогда не остановятся, поэтому позволяю себе плакать. Я плачу за себя в подростковом возрасте, когда впервые потеряла мать, и я плачу за себя нынешнюю, зная, что мы никогда не сможем примириться. Я плачу за моего отца, и я плачу за маму, потому что действительно чувствую жалость к ней.



Должно быть, трудно быть не в состоянии успокоиться и просто быть счастливой и беззаботной... всегда убегать от своей жизни в поисках неизвестного, оставив позади тех, кто заботился о тебе.



Через некоторое время мои мысли дрейфуют к Нейтану. Раньше я думала, что мы такие разные - слишком разные - но теперь вижу, что мы очень похожи. Нашими семейными историями, нашими симпатиями и антипатиями, нашей работой... мы практически сделаны из одного теста.



Я увидела это в самом начале - то, что привлекло меня к нему. Как он заботится о людях и не позволяет его богатству или статусу диктовать видение мира, это одно из его наиболее привлекательных качеств. По-прежнему. Но где-то по пути я позволила своей гордости и упрямству направлять меня и могла видеть лишь то, как я не вписываюсь в его мир.



А потом был страх - страх, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой; страх, что я переходный этап, и когда Нейтан закончит со мной, он двинеться дальше, а я останусь с разбитыми осколками, напоминающими сердце.



Я и раньше влюблялась, но любовь, которую чувствую к Нейтану, изменила мою жизнь.



Я влюбилась в него, и мой мир перевернулся. Мир, над которым я так упорно работала, чтобы сделать своим собственным. Тот мир, которым я пожертвовала.



Мир, который застрял на своей оси, прежде чем появился Нейтан Хендрикс и заставил его вращаться.



Хорошо ли любить кого-то? Когда так много счастья зависит от него?



Я не знала.



Это страшное чувство.



Но еще страшнее было прожить несколько недель вдали от Нейтана, страшнее думать о том, что он никогда снова не будет в моем мире. Я могла бы жить без него. Я могла бы вернуться к исходному состоянию и просто плыть по течению. Я была счастлива, пока не появился он. Конечно, жизнь была борьбой, и у меня не было того, чего я ждала бы с нетерпением, но я делала это... самостоятельно.



Шаркающие шаги по коридору заставляют меня подпрыгнуть и вытереть заплаканные щеки. Прочистив горло, я поворачиваюсь и вижу папу, стоящего в дверях тускло освещенной кухни.



Не говоря ни слова, он хватает чашку и наливает из кофейника, который я заварила раньше, прежде чем сесть на стул напротив меня.



- Ты любил ее? – вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю подумать. – В смысле, действительно любил ее?



Он глубоко вздыхает, поднося чашку ко рту, и делает маленький глоток, прежде чем ответить:



- Да, любил... до сих пор.



- Ты не жалеешь об этом? Зная, как все обернется, ты бы все равно любил ее?



- Да, - говорит он с задумчивым кивком. - Если бы мы знали будущее, наверное, все отсиживались в какой-нибудь пещере. Это человеческая природа - хотеть защитить себя от боли. Но иногда эта боль стоит того.



- Значит, никаких сожалений?



- Не тогда, когда дело доходит до любви к твоей матери. Но у меня есть одно сожаление, - говорит он, поставив чашку на стол и глядя мне прямо в глаза. - Я должен был быть лучшим отцом.



Комок в горле возвращается от его исповеди, и я хочу сказать ему, что все в порядке... он был хорошим отцом. Но я не могу, поэтому он продолжает.



- Я был сломлен после того, как твоя мать ушла. Все, что я знал, это как спрятать голову в песок, продолжать работать... зарабатывать деньги, чтобы обеспечить тебя. Но мне не удалось сделать то, что имело значение. Я практически оставил тебя одну, чтобы заботиться о себе, и я сожалею об этом.



Он зажмуривает глаза, зажимая переносицу, затем моргает и смотрит в сторону.



- Не живи с сожалением, Кади. Независимо от того, что ты хочешь сделать, пойди и сделай это... - говорит он, толкая конверт с полисом страхования жизни моей мамы.



Мы с отцом долго сидим в тишине и пьем кофе, уставившись на маленькое пространство, которое делили на протяжении многих лет. Я хочу что-нибудь сказать ему, чтобы утешить, чтобы позволить ему знать, что он не должен сожалеть, но он сказал правду. Я бы солгала, если бы сказала, что он был хорошим отцом, потому что он им не был, но он старался быть лучшим, так как знал. А иногда быть лучшим должно быть достаточно.



- Я в порядке, ты знаешь, - наконец произношу я. - Я не говорю, что моя жизнь была прекрасной и замечательной, но чья была? У каждого есть вещи в прошлом, которые не идеальны. Я никогда не голодала. И всегда знала, что у меня есть место, где можно приклонить голову ночью. Это намного больше, чем у некоторых детей. Возможно, ты не лучший отец, но ты сделал все возможное.



Он кивает, и маленькая грустная улыбка растягивает уголки его рта.



- Ты всегда находила лучик надежды в темноте.



Иногда немного перспективы - это все, что нам нужно, чтобы двигаться вперед по жизни.



Нейтан Хендрикс – мой лучик надежды. Он помог мне понять, что моя жизнь могла бы быть намного хуже.


~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~



Я просыпаюсь рано утром после того, как мне, наконец, удается поспать на диване в гостиной. Я не могу заставить себя войти в комнату, которая когда-то была моей. Туда, где моя мама провела свои последние несколько месяцев и сделала последний вздох.



Однажды я, вероятно, смогу вернуться туда и не увидеть, что она лежит на кровати при смерти, но не сейчас.



Мой отец уже на улице, работает на каком-то старом грузовике до того, как солнце полностью встанет над горизонтом. Я наблюдаю за ним несколько минут через экран двери, прежде чем решить, что мне нужно сделать сегодня днем.



Выпечка.



Мне нужно почувствовать тесто между пальцами и запах сладкого ароматного пирога, исходящего из духовки.



Этот дом тоже нуждается в нем. Он нуждается в своего рода очищении, чтобы очистить воздух и вытолкнуть весь затхлый запах последних нескольких месяцев.



Я решила, что завтра утром поеду домой, но еще не сказала отцу.

Знаю, что с ним все будет в порядке, а даже если нет, он будет притворяться, что это так, но я подумала, что пирог может смягчить удар.



Я намеревалась сделать один его любимый - персиковый. Но два часа спустя вся столешница полна пирогов. Я нашла пакет замороженной черники в морозилке, которая напрашивалась, чтобы ее использовали, и банку яблок в кладовке, на которой было написано «пирог».



- Кади? – раздается голос моего отца с порога, но я по локоть в муке, поэтому не смотрю вверх.



- Да?



- Что ты делаешь? - спрашивает он медленнее, чем обычно, растягивая слова.



- Пеку. Пироги.



- Угу. А кто будет есть все эти пироги?



- О, - я выпрямляюсь, вытирая руки о старый передник, который обнаружила на крючке за дверью. - Ну, я сделала персиковый для тебя, а затем нашла немного черники... и яблоки... и я использовала оставшиеся бананы для другого. Я... Ты мог бы заморозить несколько... – я заикаюсь, потому что теперь, когда задумываюсь об этом, понимаю, что пирогов очень много. И я уезжаю.



- С запеканкой из тунца и пирогами мне не придется покупать продукты месяц. - Я сконфуженно ему улыбаюсь. - Может быть, мы могли бы отвезти один старому мистеру Джонсону. Он всегда любил твои пироги.



Я киваю и оглядываю кухню, интересуясь, хорошее ли сейчас время, чтобы упомянуть мой ранний утренний отъезд.



- Завтра я уезжаю домой, - говорю я ему, продолжая смотреть на покрытую мукой столешницу.



- Я уже понял. Думал, ты уедешь еще несколько дней назад, - он вытирает руки о старую тряпку и засовывает ее в задний карман, прежде чем сесть за маленький столик. - Теперь, как насчет кусочка пирога?



Что-то знакомое в этом моменте - пироги, отец в грязной рабочей одежде - позволяет мне знать, что все будет хорошо. Мы будем в порядке.



- Кофе? – спрашиваю я, доставая тарелку из шкафа.



- Молоко.



- Ладно, - я облегченно вздыхаю, когда вожусь с пирогом и молоком.



На следующее утро, прежде чем солнце показывается на горизонте, я обнимаю папу и говорю ему «до свидания». Но впервые я знаю, что это действительно только увидимся позже, потому что теперь между нами все по-другому. Я знаю, что он нуждается во мне и, если быть честной с самой собой, он тоже мне нужен.



- Позвони мне, когда вернешься в Даллас, - он ставит сумку у моих ног.



- Обязательно. И у тебя есть мой новый номер?



- Есть, - говорит он, поглаживая карман, где находится его новый сотовый телефон.



Мы, вероятно, два последних человека на планете, у которых наконец-то есть сотовые телефоны, чтобы разговаривать друг с другом.



- Береги себя, - поручаю я. - И не забудь о пирогах в багажнике грузовика.



- Не забуду. Я ни в коем случае не дам пропасть такому добру.



Я улыбаюсь и киваю. Мы договорились, что несколько из них могли бы пойти в местный приют недалеко от автобусной станции. Поэтому он закинет их туда сегодня утром. И два мистеру Джонсону, когда он вернется в город, оставив себе три в морозилке.



Вчера я немного переборщила с выпечкой, но это было такое хорошее чувство, я ничего не могла поделать.



Одно быстрое объятие, и я поворачиваюсь и иду на станцию.



Когда я сажусь в свой автобус, то достаю пакет Нейтана и тихо смеюсь над мятыми краями... и над собой. Не могу поверить, что держала его у себя почти две недели и до сих пор не открыла, но я не чувствовала, что время подходящее.



Я до сих пор понятия не имею, что внутри.



Это может быть полным разочарованием, но это невозможно, если у вас нет никаких ожиданий.



Несмотря ни на что, я решила, что содержимое конверта уже не изменит мои чувства к Нейтану. За исключением того, если в письме признание о том, что он женат, отец троих детей... или серийный убийца... или он втайне ненавидит пирог.



Оторвав верхнюю часть конверта, я вытаскиваю стопку бумаг. Сверху записка, и я знаю, даже не глядя на подпись, что она от Нейтана. Его почерк очень похож на него - точный и аккуратный, но не слишком жесткий.



Кади,



Во-первых, я скучаю по тебе. Думаю, ты должна это знать, потому что это важно. Я никогда не скучал по кому-либо или чему-либо в моей жизни. Но чувство, которое так крепко засело в моей душе, когда ты ушла, не может быть описано иначе.



Во-вторых, я забочусь о тебе. Людям вокруг меня кажется, что единственное, что меня волнует - это работа и благотворительность. Это правда. Но я также забочусь о тебе, и ты не имеешь к благотворительности никакого отношения. Ты как глоток свежего воздуха... теплый летний день... кусочек моего любимого пирога. Даже ни секунды не сомневайся, что я хочу тебя.



В-третьих, я верю в тебя. Документы в этом конверте - все, что тебе нужно, чтобы представить свою бизнес-идею для любого финансового учреждения. Я знаю, что тебе не нужна моя помощь, но чувствую, что могу дать тебе что-то, что ничего не стоит.



Однако я поддержу тебя в любом виде, как ты захочешь. Тебе нужно только спросить.


Однажды, я надеюсь, мы сможем быть хотя бы друзьями, потому что, хотя я скучаю по твоему запаху на моих простынях и ощущению твоей кожи подо мной, больше всего я скучаю по тебе - твоему смеху, твоей улыбке, твоему упорству, твоему остроумию, твоей силе.



Всегда,


Нейтан


Глава 8

Нейтан



Открыв ящик стола, я достаю свой телефон и проверяю пропущенные звонки.



Прошла неделя с тех пор, как я говорил с Кади по телефону. Я пытаюсь дать ей пространство и время, но меня убивает то, что я не могу поехать к ней. Меня убивает то, что я не знаю, что происходит в ее жизни и как она справляется со смертью мамы.



Я надеюсь, когда она будет готова, то позвонит мне. Но решил, что если не услышу ничего от нее сегодня вечером, то сам ей позвоню.



Терпение никогда не было одной из моих добродетелей, но Кади, безусловно, заставляет меня ему учиться.



Сделав глубокий вдох и выдох, я игнорирую призыв набрать ее номер и запихиваю телефон обратно в ящик.



Она позвонит.



- Твой отец должен быть здесь в течение часа. Его самолет приземлился полчаса назад, - говорит Нэнси по внутренней связи.



- Спасибо, Нэнси. Не могла бы ты убедиться, что небольшой конференц-зал готов, а бар заполнен. Нам много чего нужно обсудить, и уверен, что нам понадобиться подкрепиться в процессе.



- Да, сэр.



- Ты лучшая.



- Это моя работа.



Я улыбаюсь, убирая палец с кнопки интеркома. Нэнси удивительная. Я украл ее у моего отца после того, как проработал здесь пару лет.



Нэнси была одним из двух секретарей, которых он использовал в течение многих лет. Я убедил его отдать мне ее на том основании, что я новичок, и она будет держать меня на верном пути. Он купился на это к моему удовольствию. Хочу сказать, что это была моя первая и, наверное, самая прибыльная сделка.



Нэнси никогда не задает вопросы, а если мне нужен совет, всегда готова дать его, при этом она всегда говорит прямо, не подслащивая горькую пилюлю. Мне нравится это в ней. Она старше и счастливо замужем, поэтому не хочет залезть мне в штаны, что освежает.



Первая секретарша, которую я нанял, когда получил в свое распоряжение целый офисный этаж, была кошмаром - короткие юбки, обтягивающие топики, пошлые инсинуации и намеки. Она продержалась всего неделю, и то потому, что я не мог одновременно отвечать на звонки и вести бизнес. Нэнси, сменившая ее, была похожа на фею-крестную. Я спрашиваю - она выполняет.



Заблудившись в своих мыслях и переполненном почтовом ящике, я теряю счет времени и едва не выпрыгиваю из своего кресла, когда со стороны закрытой двери доносится громкий стук.



- Входи.



Это, должно быть, мой отец или дядя Тедди, никто другой не пройдет мимо Нэнси без предупреждения.



- Нейтан.



- Сэр, - говорю я, признавая его присутствие.



Прежде чем поднимаю взгляд от экрана компьютера, я слышу, как кто-то прочищает горло, и этот звук издает женщина, а определенно не мой отец.



- Жду тебя в конференц-зале через тридцать минут, - между тем говорит отец, освобождая дверной проем и открывая мне отраду для моих усталых глаз.



Кади стоит в моем кабинете, одетая в платье и улыбку.



Она прекрасна.



- Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, но тут же жалею об этом, потому что улыбка, которую она мне подарила, когда я впервые поднял глаза, исчезает. - Я имею в виду, я так счастлив, что ты здесь, но...



- Я пришла, чтобы поговорить об этом. - Кади кладет знакомый конверт на край моего стола.



О, черт!



Мое сердце бьется так быстро, что я не удивлюсь, если Кади может слышать его оттуда, где стоит, словно какая-то мечта или сон.



Может быть, мне это снится? Возможно, я задремал и все это...



- Знаю, что ты очень занят, и мне жаль, что я так поступила. Я понятия не имела, что будет так трудно попасть в твой офис, - Кади нервно смеется и теребит ремешок сумки, перекинутой через плечо. – Твой отец был в холле и услышал меня, когда я умоляла охранника пропустить меня, - она останавливается, с трудом сглатывая. - Надеюсь, что это нормально?



- Это прекрасно. Я просто не могу поверить, что ты здесь.



- Я вернулась сегодня рано утром, поехала домой, помылась, переоделась, и вот я здесь.



Это признание отправляет меня прямиком в райские кущи.



Она пришла ко мне.



- Это, - говорит Кади, постукивая пальцем по конверту, который, как я вижу, она, наконец, открыла. – Ты имел в виду то, что здесь написано?



- Конечно. - Часть меня интересуется, почему она сначала хочет узнать это, но я не могу лгать ей. - Конечно, я имел в виду каждое слово.



- И бизнес-план, ты сказал, что поможешь мне с ним... Предложение еще в силе?



Я пытаюсь контролировать улыбку на лице, но это сложно. Она пришла ко мне... за помощью.



- Да, он до сих пор в силе.



- Хорошо, потому что я знаю, как испечь пироги, но я ничего не знаю об открытии и ведении бизнеса.



- Зато я знаю.



- Знаю, поэтому я здесь.



- Ты здесь.



- Да.



Улыбка на ее лице – самое важное. Это значит, что она не злится из-за бизнес-плана. Значит, она хочет, чтобы я участвовал. Это значит, что есть надежда, и это все, чего я хочу. Ну, это не все, что я хочу, но пока этого достаточно.



- Мне нужно встретиться с моим отцом через несколько минут, но я бы хотел обсудить это с тобой.



- О‘кей. Ну… я могу вернуться в другой день.



Нервное поведение Кади возвращается, и я ненавижу это. Я так сильно хочу рассказать, как отношусь к ней, и что именно для меня значит, что она пришла ко мне за помощью, но у меня нет времени, чтобы правильно выразить эти чувства. Мне нужно больше времени. Мне нужно больше конфиденциальности.



- Как насчет ужина? В моей квартире? – предлагаю я и тут же вспоминаю о глупом деловом ужине сегодня вечером, и меня бесит, но я не могу его отменить. Мой отец прилетел из Нью-Йорка, чтобы быть здесь ради этого.



Я должен там присутствовать. Без вариантов.



- Хорошо. Сегодня вечером? – Кади оглядывает мой офис, а затем снова смотрит на меня.



- Сегодня не могу, но как насчет завтрашнего вечера? Я могу забрать тебя с твоей квартиры или закусочной.



- Я буду работать до шести.



- Отлично, заеду за тобой в шесть.



Кади забирает конверт с моего стола и засовывает его в свою сумку, но могу сказать, что она тянет время. Надеюсь, это потому, что она чувствует то же самое, что и я. Я надеюсь, что снова оказавшись наедине со мной, она не хочет уходить, потому что именно это я сейчас чувствую.



- Моя мама оставила мне деньги, - выпаливает Кади. - Немного, но думаю, этого может быть достаточно, чтобы начать свой бизнес. Я не хочу, чтобы ты подумал, что я вернулась в поисках подачки.



- Никогда! - говорю я ей. Я никогда не подумаю так о ней. - Но это отличная новость.



- Да, как я уже сказала, это немного, но хоть что-то.



- Уверен, что мы сможем найти лучший способ использовать их. Я очень хорошо готовлю инвестиционные проекты. - Я улыбаюсь, надеясь вселить в Кади уверенность в том, что она поступила правильно, приехав сюда.



- Тогда завтра в шесть?



- Да, и если вдруг освободишься пораньше, дай мне знать. Я буду там.



- Ладно.



- Вызвать тебе такси доехать домой? – я спрашиваю, потому что ничего не могу с собой поделать. Закусочная не так далеко, в отличие от ее квартиры, и я не хочу, чтобы она шла пешком.



- Я иду в закусочную. Мне нужно сообщить Маку, что я вернулась.



- Хорошо, тогда увидимся завтра.



- Спасибо, - говорит Кади с нерешительной улыбкой.



- Не надо меня благодарить.



После этого Кади уходит, тихо закрыв за собой дверь, и я хочу бежать за ней, но снова сдерживаюсь.



Она вернулась. Она пришла ко мне. Она будет там завтра. Я собираюсь быть терпеливым и не торопиться.



Кади стоит того, чтобы подождать.


Глава 9

Кади


Сидя в своей квартире, я смотрю на вещи вокруг - все материальные вещи, которые есть в моей жизни, всё, что составляет мое личное пространство - и чувствую себя счастливой от того, что вернулась. Я знаю, это не так много для большинства людей, но это мое... все это представляет жизнь, которую я создала для себя. И да, моя жизнь непростая, но она моя.


За последние пару недель я несколько раз обнаруживала, что сравниваю свою жизнь с жизнью мамы. Я знаю, что есть сходство - мы обе оставили Хамбл, мы обе гнались за мечтой.



Но я не похожа на нее.



Она никогда не была удовлетворена, никогда не была довольна.



Я довольна, даже в моей борьбе.



Я довольна, что вернулась обратно в эту квартиру.



Я довольна, когда собираюсь утром на работу в закусочную.



Я довольна, что хотя мы с Нейтаном не там, где были месяц назад, мы говорим.



Это был долгий день, начиная с моей поездки в автобусе домой, а затем поход в офис Нейтана, потом в кафе. Потребовалось много смелости для того, чтобы появиться в офисе Нейтана без предупреждения. Я так нервничала, покидая свою зону комфорта, но после того как прочитала его письмо и увидела, что он собрал для меня, я должна была увидеть его. Я должна была узнать, действительно ли он хочет помочь мне, потому что, сев в автобус и прочитав десятки документов, которые он подготовил для меня, я начала планировать, и эта искра начала расти.



Впервые я увидела, что это возможно. И впервые это казалось достижимым.


Перевернувшись в кровати, смотрю на будильник и думаю о том, чтобы позвонить Нейтану просто чтобы услышать его голос, но не делаю этого. Если бы он хотел поговорить, он бы позвонил.



В своей записке он упомянул о дружбе. Надеюсь, что однажды он захочет большего.


Я хочу, чтобы он любил меня так же, как я его. Я знаю, что это любовь. Давление в моей груди каждый раз, когда я рядом с ним. Бабочки в животе, когда он рядом или я просто думаю о нем. То, как он поглощает мои мысли. Тот факт, что я не могу представить себе будущее без него.



Это любовь.



Я знаю, что должна сказать ему.



Мой папа сказал, что это того стоит. И я ему верю.



Но мне все равно страшно.



В конце концов, я засыпаю, находясь в своей постели в своей квартире, и мне хорошо. Так хорошо, что не слышу будильник на следующее утро.



После быстрого душа и переодевания в свою форму я практически бегу по тротуарам в закусочную. Это мой первый рабочий день за две недели, и я не могу опоздать. Хотя у меня есть планы покинуть закусочную, я не могу позволить себе остаться без работы.



Сомневаюсь, что Мак уволит меня за опоздание, но не могу рисковать.



Деньги, что я скопила от продажи пирогов, пойдут на аренду за месяц, и останется не так много.



Когда я влетаю через заднюю дверь, Мак корпит над столешницей, шинкуя овощи. Он не смотрит на меня, но я вижу улыбку на его лице, когда он спрашивает:



- Какой пирог ты делаешь сегодня?



Я улыбаюсь его склоненной голове и отвечаю:



- Думаю, шоколадный и, возможно, лимонный, они всегда хорошо продаются.



- Звучит отлично.



Мы больше не разговариваем, просто работаем бок о бок в комфортной тишине, и это именно то, что мне нужно. Я думаю упомянуть о своем плане открытия собственного магазина, но решаю подождать. Я хочу первой рассказать ЛуЭнн. Она знает, как донести это до Мака.



Когда я вытаскиваю пироги из духовки, в заднюю дверь заходит ЛуЭнн и спешит ко мне через комнату, сгребая в крепкие объятия.



- Черт, я скучала по тебе. Не оставляй меня так больше, ладно? Новая девушка чуть не убила меня, пока тебя не было, но, слава Богу, дети Карлы чувствовали себя хорошо. Не знаю, как бы мы обходились без тебя в противном случае. Мы должны нанять еще одну официантку на работу, - кричит она громко, чтобы Мак услышал.



- Я рада, что ты скучала по мне, - дразню я, поправляя передник и приглаживая волосы.



Утренняя толпа нагрянет в любой момент.



- У тебя определенно есть гарантия занятости. Все посетители были разочарованы, что в меню не было пирогов. Одна дама почти ушла от меня. В итоге я уговорила ее заказать банановый французский тост Мака, но на секунду я поверила, что проиграю.



Смеясь, я чувствую благодарность за то, что вернулась, но не могу остановить гложущее чувство вины за то, что собираюсь сказать ЛуЭнн.



Но у меня нет шанса, прежде чем звенит дверной колокольчик и кафе оживает.



Я полностью теряю счет времени, отвлекаясь на заказы, и возвращаюсь к своей обычной рутине, так что застигнута врасплох, когда поднимаю глаза и вижу знакомые темные волосы за десятым столиком.



Нервы охватывают мое тело. Не знаю почему. Я имею в виду, уверена, что он пришел сюда только за пирогом, но он не был здесь с тех пор, как у нас все развалилось. Поэтому кажется невероятным, что он сидит на своем обычном месте.



Сохраняя спокойствие, я подхожу к нему и достаю свой блокнот, хотя знаю, что он собирается заказать, даже прежде, чем я спрошу.



- Доброе утро, - говорю я, ломая лед и заставляя его посмотреть на меня. Его темные глаза - яркие и живые, а ухмылка на лице заставляет мои колени слабеть. Он всегда так влияет на меня, но теперь, когда я знаю, какие обещания скрыты под его взглядами и ухмылками, бабочки в моем животе разрастаются.



- Доброе утро, - его приветствие выходит гораздо более соблазнительным, чем мое. Оно хрипловатое и теплое, как мед.



Я прочищаю горло, вспоминая, как впервые обслуживала его. Мы многое пережили с тех пор, зашли так далеко... только для того, чтобы я все испортила.



- Что я могу сделать для тебя? – спрашиваю я, прежде чем у меня появится шанс все испортить.



- Какой пирог ты сделала этим утром? - спрашивает он, повернувшись в своем кресле ко мне лицом. Рукой он опирается на спинку стула, отчего его пиджак распахивается, а рубашка плотно натягивается на груди. Груди, которую я видела... груди, которой я восхищалась... лично и близко.



- У нас есть лимонный, - я едва регистрирую слова, которые слетаю с моих губ. Я даже не предлагаю шоколадный, потому что знаю, что он выберет лимонный.



- Я возьму его.



- И кофе, - говорю я.



- Да.



- Я скоро вернусь, - мои слова выходят нервными, потому что именно так я себя чувствую, нервной и суетливой - все благодаря ему.



Поспешив на кухню, я подхожу к прилавку и упираюсь в него руками, глотая воздух, который не пахнет как Нейтан Хендрикс... воздух, который не заставляет каждую клеточку в моем теле прыгать с осознанием.



- Что это ты так разволновалась? – спрашивает ЛуЭнн, неся охапку грязной посуды в раковину.



- Я дам тебе одну попытку.



Она высовывает голову из двери, а затем подходит ко мне, облокотившись на стойку рядом со мной.



- Он приходил сюда, пока тебя не было, - говорит она с задумчивым выражением.



- Ты сказала ему о моей матери?



- Да, я знаю, что это не мое дело, но он казался искренне обеспокоенным. И я знаю, как ты вела себя перед отъездом. Я устала от всех этих сомнений вокруг.



Я продолжаю глубоко дышать в попытке вернуть себе контроль, в то время как отрезаю щедрый кусок лимонного пирога и кладу его на тарелку.



- Он любит тебя.



- Что? – спрашиваю я, уставившись на нее.



- Он любит тебя. Я вижу это, и если ты не можешь, то ты слепа.



- Я... Мы... - я заикаюсь.



- Ага-ага. Оставь это, - говорит она со вздохом. - Лучше отнеси этому мужчине его пирог. Он был очень терпелив.



Я не отвечаю. У меня нет времени для того, чтобы обдумать безумные идеи ЛуЭнн. Что она знает о любви?



Вернувшись к столу Нейтана, я ставлю перед ним пирог с чашкой дымящегося кофе.



- Могу я предложить что-нибудь еще?



Нейтан тихо усмехается, глядя на свой пирог, а затем обратно на меня.



- Я могу думать о нескольких вещах, но этот пирог сейчас в приоритете.



- Хорошо, - мне кажется, что там есть намек, но я не могу себе этого позволить. Сегодня и так будет долгий день в думах о встрече с ним вечером за ужином. Мне не нужно каких-либо дополнительных отвлекающих факторов.



- Я очень рад, что ты вернулась, - говорит он, вонзая свою вилку в пирог.


Мне нужно уйти прежде, чем этот пирог попадает ему в рот, потому что если мне придется слушать...



- Мммм, - стонет он в знак признательности. - Так вкусно.



- Я вернусь через минутку, - удается выдавить мне, я поворачиваюсь и ухожу, прежде чем он сможет что-то сказать или сделать, чтобы заставить меня потерять рассудок.



- Тебе что-то нужно? – спрашивает Мак, когда я подхожу к окошку, пытаясь вспомнить, что я должна делать.



Холодный душ.



Мой разум обратно.



- Нет, я... у тебя готов заказ на восьмой столик?



- Кристен уже взяла его, - говорит он, продолжая делать омлет и поджаривать бекон.



- Кто?



- Кристен - новая девушка.



- О, точно.



Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на новую официантку, которую наняли прежде, чем я уехала, и замечаю, что она несет полный поднос без происшествий. Значительное улучшение. Может, у нее есть здесь шанс.



Как хорошая официантка, я занимаю себя своими клиентами, продолжая поглядывать на великолепного мужчину за десятым столиком. К счастью, а может, к сожалению, он заканчивает свой пирог и кофе и встает. Я наблюдаю, как он уходит, оценивая вид, но почти растекаюсь в лужу, когда он поворачивается и ослепляет меня своей улыбкой. Я не знаю, понимает ли он, что это должно быть незаконным. Никто не должен быть таким ошеломляющим, но это факт, и я разрушена.



После того как ланч закончен, мы с ЛуЭнн на кухне ополаскиваем посуду и загружаем посудомоечную машину, и теперь я решаю, что это подходящий момент, чтобы рассказать о моем плане.



- Я хотела поговорить с тобой кое о чем, - говорю я ей, вкладывая последние тарелки в лоток.



- Что случилось? - спрашивает она.



- Ну, ты помнишь пакет, который послал мне Нейтан, прежде чем я получила звонок от моего отца?



- О да, ты открыла его? - она собирает полотенца, которые мы использовали на протяжении дня, и бросает их в корзину с грязным бельем в подсобке.



- Да, мне потребовалось некоторое время, но я, наконец, открыла его.



- И?



- Это был бизнес-план.



- Что?



- Бизнес-план для меня, чтобы открыть свою пирожковую. Он думает, что я могла бы сделать это своим деловым предприятием.



- Хм, - говорит она задумчиво. - Итак, ты бы продавала там одни пироги?



- Верно, как в булочной, но только пироги.

- Я могу это видеть.



- Правда? - я спрашиваю, потому что думала, что ЛуЭнн опустит меня с небес на землю в мгновение ока. Будучи реалистом, я предполагала, что она не захочет, чтобы я отважилась на что-то подобное.



- Да, конечно. Посмотри на всех этих богатых дам, которые их покупают. И мы все их любим. Здесь, в закусочной, практически ничего не осталось. Как я и говорила ранее, все были очень недовольны отсутствием пирогов, пока тебя не было. Я думаю, ты должна сделать это.



- Правда? - еще раз спрашиваю я, удивленная ее поддержкой. Может быть, втайне я надеялась, что она скажет мне, что я сумасшедшая, чтобы у меня появился повод обдумать вещи немного дольше.



- Конечно, но как ты собираешься платить за что-то подобное? Не говори мне, что ты изменила свое мнение о том, чтобы мистер Хендрикс финансировал твою жизнь.



- Нет, - говорю я твердо.



Она смеется, развязывая свой фартук и бросая его на прилавок.



- Я по-прежнему думаю, ты сумасшедшая, что не покупаешься на это, но я понимаю твое стремление сделать все самостоятельно. Поэтому, опять-таки, как ты планируешь платить за что-то подобное? Ты не можешь арендовать место только благодаря своей красивой внешности... и даже не будем говорить о стоимости материалов и оборудования. Мы обе знаем, что это недешево.



- Верно, ну, моя мать сделала меня своей единственной наследницей полиса страхования жизни.



- Ты меня разыгрываешь, - она останавливается на полпути, оборачиваясь ко мне с отвисшей в шоке челюстью.



- Нет, я знаю, что это сумасшествие. Я даже не знала, что она будет такой предусмотрительной, чтобы иметь полис страхования жизни, не говоря уже о том, чтобы сделать меня бенефициаром. Я имею в виду, даже если у нее было что-то подобное, она оставила бы его одному из ее восьми мужей или, по крайней мере, моему отцу. Но она оставила деньги для меня, - даже когда слова вылетают из моего рта, я все еще немного в недоумении.



Но папа звонил мне вчера вечером и сказал, что уже общался со страховой компанией и они должны связаться со мной в ближайшее время. Он уже позаботился о том, чтобы послать свидетельство о смерти, и сказал мне, что я должна получить чек в течение месяца.



- Бывает, что и корова летает!



Я смеюсь, качая головой. Я люблю ЛуЭнн, и еще больше люблю за то, что она поддерживает мой план.



- Итак, что ты должна сделать в первую очередь?



- Я не знаю. Сегодня вечером я иду на ужин с Нейтаном, чтобы обсудить все.



- Ты позволишь ему помочь?



- Да, я знаю все про пироги, но понятия не имею как вести бизнес.



- Посмотри на себя, - говорит ЛуЭнн с гордостью, улыбаясь.



- Что?



Она качает головой и наклоняется, чтобы обнять меня.



- Я горжусь тобой.



- Спасибо, - отвечаю я, положив голову на ее плечо. - Мак разозлится на меня за то, что я ухожу?



- Оставь Мака для меня, - говорит ЛуЭнн, ободряюще сжимая мое плечо.



То, как ЛуЭнн это произносит, заставляет меня задуматься. Она всегда была рядом с Маком, но есть что-то знакомое в ее тоне.



- ЛуЭнн, что я должна знать о тебе и Маке?



- Я не хочу об этом говорить, - бормочет она, начиная возиться с несколькими банками, которые Мак оставил на прилавке.



- ЛуЭнн, - предупреждаю я, потому что готовлюсь начать копать. Она никогда не оставляет в покое мою личную жизнь. Почему я должна оставить ее? Кроме того, я всегда беспокоилась, что они оба одиноки. Было бы приятно знать, что это не так. Я не осуждаю. Мы все взрослые люди.



- Что ты хочешь узнать? - спрашивает она, ее слова и тон резкие.



- Ничего, что ты не хочешь мне сказать, - я поднимаю руки в капитуляции. Я не хочу быть в немилости ЛуЭнн, так что если это щекотливая тема, я могу отпустить. Сейчас.



- Я заключу с тобой сделку, - говорит она приглушенным тоном, наклонившись через прилавок между нами. - Ты признаешься в своих истинных чувствах к Нейтану, а я открою тебе мой маленький секрет.



На секунду мы смотрим друг на друга. Она уже знает, как я отношусь к Нейтану, так что не знаю, зачем она заставляет меня сказать это, но я хочу узнать грязные подробности о ней и Маке, так что я, наконец, сдаюсь.



- Я люблю его.



По какой-то причине слова легко произносить, и это шокирует меня. Возможно, потому, что я так много думала об этом последние пару дней, но оказывается, это не так сложно сказать вслух, как я представляла.



ЛуЭнн понимающе мне улыбается.



- Теперь, когда ты собираешься сказать ему об этом?



- Я не знаю, но это не было частью сделки, - я следую за ней на другой конец кухни, взяв метлу из ее рук. - Колись.



- Мы... - она делает паузу, подбирая правильные слова.



- Трахаетесь, - предлагаю я, мои щеки розовеют от слов, которые только что вылетели из моего рта, но ничего не могу поделать. Я смеюсь, когда глаза ЛуЭнн расширяются, и она ударяет меня своим фартуком.



- Мы видимся друг с другом... иногда.



- Значит, ты знаешь его... в библейском смысле.



- Прекрасно, - говорит она раздраженно, но отказывается смотреть на меня.



- Это достаточно хорошо для меня, - говорю я ей и начинаю подметать пол.



- Ты никогда не совала свой нос в чужие дела. Мне всегда нравилось это в тебе. Не заставляй меня передумать.



- Я закончила, - смеюсь я. - Обещаю. Я ничего не вижу. Ничего не слышу. Ничего не знаю.



- Хорошо, - она толкает меня бедрами на пути в главный зал, чтобы начать вытирать столы.



Спустя несколько минут задняя дверь открывается, и Мак заходит с кипой чистых полотенец в одной руке и сумкой с продуктами в другой.



- О, привет, Кади, - говорит он, видимо, не ожидая увидеть меня на кухне.



- Привет, Мак.



- Я забыл, что ты вернулась и помогаешь ЛуЭнн закрыть здесь все.



Я улыбаюсь себе, пряча румянец, продолжая подметать пол.



- ЛуЭнн протирает столы.



Он бормочет благодарность и выходит за дверь. Я занимаюсь делами на кухне, предоставляя им конфиденциальность. Я довольна, что ЛуЭнн и Мак вместе, но мне не нужны визуальные эффекты.



Несколько минут спустя Мак заходит на кухню и останавливается там, где я подметаю, заставляя меня встретиться с ним взглядом.



Дерьмо.



- Значит, ты оставляешь нас? - спрашивает он, скрестив руки на груди.



- Ну, это будет через некоторое время, - начинаю я, надеясь сгладить суровый взгляд на его лице. - Зависит от того, как быстро я смогу найти здание и получить оборудование и все такое, - говорю я ему. - Я хочу работать здесь как можно дольше. Если это нормально.



- Конечно, это нормально, - его позиция не меняется, но слова смягчаются. - Ты можешь работать здесь так долго, как захочешь. И если что-то не получится, ты всегда найдешь здесь работу.



- Спасибо, Мак.



- Конечно. Ты лучший сотрудник, который у меня когда-либо был, - бормочет он, избегая зрительного контакта.



- Эй! - ЛуЭнн кричит из зала.



- Ну, кроме ЛуЭнн, но ты знаешь. Мы будем скучать по тебе, малышка.



- Не заставляй меня плакать, Мак. Как я уже сказала, ты застрял со мной на некоторое время. Поэтому давай оставим слезы на потом, – сейчас я шучу, но не могу обещать, что не будет слез.



ЛуЭнн и Мак стали моей семьей. Так что мне будет их не хватать, и я буду скучать по этому месту. Работа здесь помогла мне пережить самые трудные времена в моей жизни. Здесь я познакомилась с Нейтаном и открыла в себе любовь к выпечке.



Будет трудно уйти, но я очень рада тому, куда иду, и то, что они поддерживают меня в этом новом начинании, очень много значит для меня.



- Что ж, я хочу сделать первый заказ. Мои клиенты недовольны отсутствием твоих пирогов.



Я улыбаюсь и киваю головой.



- Я сделаю тебе скидку.



- Нет, никаких скидок. Я хочу платить полную цену, высокую цену. Ты не сможешь заработать на скидках.



- Ладно, - говорю я ему, радуясь, что сварливый Мак вернулся. Я не знаю, как с ним общаться, когда он сладкий и сентиментальный. Он не часто появляется в таком виде. Интересно, не ЛуЭнн ли делает его мягким.



- Если тебе нужны какие-либо деловые консультации, я знаю, что у тебя есть супер-пупер-генеральный директор - парень, но я тоже кое-что знаю о бизнесе. Я здесь для тебя, если понадоблюсь.



- Спасибо, Мак, - Нейтан не мой парень, но я не поправляю его. Я знаю, что ЛуЭнн подслушивает, и не хочу обсуждать это. Для кого-то, кто говорит, что не любит разговаривать о чувствах, она определенно много это делает в последнее время.



- Ты можешь поблагодарить меня полировкой полов, прежде чем уйдешь сегодня вечером.



- Хорошо, я займусь этим.



Два часа спустя полы отшлифованы, и мы с ЛуЭнн остаемся последними.



Без пяти шесть звонит мой телефон. Я знаю этот звук, но никогда не слышала у себя на телефоне.



Я беру его, чтобы посмотреть, и на экране сообщение от Нейтана.



Жду у входа. Не торопись.



- Дай угадаю, Ромео ждет в своей колеснице... или это твой рыцарь в сияющих доспехах на белом коне? - дразнит ЛуЭнн.



- Ни то, ни другое, - говорю я ей. - Это Нейтан.



Потому что он не Ромео или мой рыцарь в сияющих доспехах. Он не идеален.



Нейтан имеет недостатки. Он требователен время от времени и иногда нетерпелив. Ему не нравится, когда отказывают или когда что-то идет не по его правилам.



Но именно эти недостатки делают его тем, кто он есть. Я вижу, как он нарушает свои правила и идет на компромисс, и это почти так же привлекательно, как его физические атрибуты. И давайте даже не начинать, потому что это может занять весь день.



- Повеселись там, обсуждая бизнес-план, - говорит ЛуЭнн, подмигивая и махая рукой, ее тон пропитан инсинуацией.



- Увидимся завтра, - я машу ее удаляющейся фигуре и иду в сторону гладкого черного автомобиля, по которому я действительно соскучилась, с мужчиной внутри, по которому я скучала еще больше.

Прежде чем у меня появляется шанс открыть дверь, он выпрыгивает из машины и подходит к пассажирской двери, чтобы открыть ее для меня.



- Кади, - говорит он, кивая головой.



Я не пропускаю легкую улыбку на его идеальных губах.



С таким изяществом, какое могу собрать, я предлагаю ему небольшую улыбку в ответ и сажусь в машину. Быть в этой машине, в этом маленьком пространстве с ним немного подавляюще. Я хотела этого, мечтала об этом, но теперь, когда я здесь, мне нужно сделать несколько глубоких вдохов и сконцентрироваться.



Увидев Нейтана сегодня утром в закусочной, все, о чем я могла думать весь день, и все, что я чувствую теперь - это он. Он проникает в мои чувства.



Как только мы оба оказываемся внутри, он приводит машину в движение.



- Я думал об изменении планов.



- Что? – спрашиваю я, отвлеченная знакомым запахом кожи, его рукой на рычаге переключения передач, сильным профилем и дурманящим ароматом Нейтана.



- Я подумал, будет лучше, если я отвезу тебя в тот мексиканский ресторан, в который мы ходили. Это хорошее тихое место. Мы сможем обсудить твои идеи и составить план.



- Да, - отвечаю я рассеянно.



Конечно, ресторан гораздо лучше, чем квартира Нейтана. И мне нравится тот ресторан, в который мы собираемся. Мы не возвращались туда с тех пор, как Нейтан впервые отвез меня на ужин - наше первое свидание, наверно, можно так сказать. Так что, похоже, уместно, что мы возвращаемся туда сегодня вечером, и это является своего рода новым стартом для всех нас.



И оно публичное.



Более профессиональное.



Тогда что это? Деловая встреча?



Когда мы поворачиваем за угол, в голове гудит от того, что происходит.



- Я подумал, ты сначала захочешь переодеться.



- Да, я бы хотела. Спасибо.



Когда он паркуется у обочины, я ожидаю, что он выскочит и пойдет со мной в мою квартиру, но он этого не делает, и это застает меня врасплох. Нейтан другой, не хороший или плохой, просто другой. Что-то изменилось.



- Я подожду здесь, - говорит он, заглушив машину.



- Ладно, я быстро.



- Не спеши. Не торопись.



За последние десять минут он говорит это уже второй раз, и это заставляет меня задуматься. Улыбнувшись ему, я выхожу из машины и закрываю за собой дверь.


Перепрыгивая через две ступеньки, я бегу в свою квартиру, раздеваюсь и принимаю быстрый душ, чтобы смыть с себя дневную грязь. После быстрой сушки я надеваю джинсы и простую черную рубашку. Скрутив волосы в пучок, смотрю на себя в зеркало и вижу, как нервы, которые я чувствую, колотятся в груди.



Глубокий вдох.



Это просто Нейтан.



Никакой спешки.



Не торопись.



Он никуда не денется.



Не спеши.



Когда я возвращаюсь из здания, мое сердце на секунду заикается при виде того, как он сидит на том же месте в солнцезащитных очках и с какими-то бумагами в руке, которые захватывают все его внимание. Пока он не замечает меня.



Выскочив из машины, он обходит и снова держит для меня дверь.



Если не ошибаюсь, он наклоняется чуть ближе, чем нужно, и глубоко вдыхает, когда я прохожу мимо него. Может быть, я не единственная, кто борется с этой новой профессиональной дружбой. Возможно, он испытывает те же чувства. Может, он напоминает себе не спешить.



Когда мы добираемся до ресторана, официантка усаживает нас за тем же столом, как в прошлый раз, и Нейтан так же делает заказ.



Прежде чем даже приносят напитки, Нейтан переходит к делу.



- Итак, я думаю, для начала мы должны обсудить бюджет.



- Хорошо, - говорю я ему, вынимая конверт с полисом страхования жизни моей мамы. Я еще ни с кем не обсуждала сумму, даже с отцом, но Нейтан должен знать. Если он собирается помочь мне начать этот бизнес, он должен знать, с чем мы имеем дело.



Мы.



С чем мы имеем дело.



Мне нравится, как это звучит.



Не могу представить это без Нейтана.



- Я получаю пятьдесят тысяч.



- Это хорошая сумма для начала. Я не вижу причин, почему ты не можешь открыть магазин, к тому же есть еще сбережения, и это хорошо, потому что большинство новых организаций не видят прибыли, по крайней мере, год.



- Ну, мне не нужно много денег на жизнь, поэтому большинство из них может пойти в дело.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги