Девочка, которую нельзя. Книга 3

Глава 6

Около 7 месяцев назад

– …Какого хрена ты задумал, Гордей?

Пауза, во время которой Гордеев ещё раз мысленно пробежался по схеме. Да, шансы есть, причём немалые. Но лишь при условии абсолютной секретности. И в то же время, и без помощи не обойтись.

– Предлагаю поиграть в кошки-мышки, Ген.

– Это с Утешевым-то? Гениально, да. И если это и есть твоя новая концепция, то…

– Для начала выслушай, здесь действительно есть перспектива. Я бы даже сказал – Джек-пот. И его главная фишка в том, что Утешев знает о нём не понаслышке, но уверен при этом, что больше не знает никто.

Дед обречённо качнул головой:

– Как всегда ничего не понятно, но очень интересно. Тебя бы в рекламщики неведомой херни – карьеру бы построил.

– Спасибо, так и сделаю, – хохотнул Гордеев. – Если случайно не сдохну. Короче, к делу. Наш господин «У» из тех, кто в девяностые активно выслуживался перед пиндосами, так? Интегрировал, так сказать, «Западные ценности» в «немытую Россию» И была тут у нас в то время такая парочка общественников, журналист Грей Джонс и председатель религиозной миротворческой миссии Си Джей Макковерт. Слыхал о таких?

– Допустим.

– Так вот однажды они были обвинены в налаживании канала спонсирования Чеченских боевиков. Правда, обвинения те прозвучали лишь на уровне некоей региональной газетёнки, и тут же объявлены голословными и спешно замяты. Но угадай, кто громче всех тогда орал, что эта недопустимая ложь есть подрыв демократии и будущего нашей страны?

Дед пытливо сощурился:

– Утешев?

– Точно. Больше того, он тогда, как раз в составе этой гуманитарной миссии, рука в руку с Макковертом и Джонсом, частенько наведывался в горячую зону. Налаживал, так сказать, конструктивный диалог между «повстанцами» и властью. Этакий самоотверженный миротворец, новый русский представитель Западной демократии.

– На должности советника при этой миссии, если мне память не изменяет.

– Не изменяет. Другое дело, что этих миссий тогда тоже было до чёрта: гуманитарные, религиозные, просветительские, фонды-однодневки, фонды-пузыри, финансовые пирамиды. До хрена, короче. И на появление новой очередной уже даже внимания никто не обращал.

– Это всё общедоступная информация. Давай к сути.

– А суть в том, что громкая Утешевская должность «советник при миссии» на самом деле была ни о чём, как и сама эта миссия. Посмотреть со стороны – так Утешев просто мотался за боссами, выслуживался и пытался засветиться в прессе, в надежде построить публичную карьеру. До кучи, думаю, выступал англо-русским переводчиком. Одним словом, холуй на побегушках. На самом же деле он активно нарабатывал личные связи, причём, сам понимаешь, на виду были лишь официозы, а вся чернуха, о которой не напишут в Википедии, но имеющая для Утешева истинную ценность, оставалась за кадром.

– Ещё бы. Эти связи и пропихнули его туда, где он теперь звездит. Но причём здесь Макковерт с Джонсом? О них ведь уже лет двадцать как ничего не слышно.

– Конечно, они же резко свалили из России в девяносто восьмом. Просто одна из общественных организаций-однодневок, о которой никто не всплакнул и даже не вспомнил. Но вот сами Макковерт с Джонсом, уже позже, в ноль четвёртом, засветились на Ближнем Востоке в скандале с контрабандой африканских алмазов. Предположительно, они перевозили их для передачи главарям одной из запрещённых исламских группировок.

Дед откинулся в кресле, потеребил губу.

– Интересная информация. Откуда?

– Пришлось напрячь некоторых ближневосточных друзей. В наших архивах этого, естественно, нет, слишком мелкими и проходящими в своё время были сами Макковерт с Джонсом. Но зато Утешев у нас теперь – ого-го! С крышей на самом верху и таким теневым фундаментом, что не подкопаешься. Не просто так, даже зная о его дружбе с сомнительными пиндосскими фондами, мы раз за разом упираемся я в стену, за которую не пробраться. Круговая порука. Вот и Жагровские – просто одна из многочисленных ширм. И мы чуть на неё не повелись.

– Угу. – Напряжённо побарабанил Дед по столу. – Экскурс ясен. Как и новость о том, что Утешев имеет сомнительные контакты – не нова. Доказательств только нет и прецедента связи с лабораторией, понимаешь какая штука? А без этого все наши потуги – лишь очередной круг вокруг той самой стены.

Гордеев подался вперёд, понизил голос:

– Не стой карты ходим, Ген. Страх, жадность и самоуверенность – вот наши ключики. А Джек-пот вообще ждёт своего часа уже двадцать лет.

– Мм. Что-то связанное с его деятельностью в Чечне?

– Именно. Думаю, контрабандной перевозкой алмазов Макковерт и Джонс промышляли ещё задолго до скандала на Ближнем Востоке, и это был вовсе не частный бизнес, а хорошо организованный канал под кураторством больших дядь в звёздно-полосатых трусах. И Макковерт с Джонсом были не более, чем курьерами под прикрытием миссии, а те давние обвинения в спонсировании миссией боевиков – вовсе не голословны. Думаю, журналист, сделавший тогда это скандальное заявление, наверняка охотно подтвердил бы его и сейчас. Если бы не пропал без вести вскоре после инцидента. Но главное – Джонс и Макковерт так поспешно сбежали из России в девяносто восьмом именно потому, что их груз тогда так и не дошёл до адресата.

– Тайник, который обнаружили вы с Гончаровым, – понимающе протянул Дед. – Ну конечно!

– Да. Уж не думаю, что алмазы принадлежали какому-нибудь простому пастуху из местных.

– Но откуда уверенность, что о них знает Утешев? Его могли использовать вслепую.

– А вот и проверим. Закинем удочку, подёргаем. Клюнет – отлично. Нет – будем рыть дальше.

– А что с девочкой? Она тут каким боком?

– Всё тем же, что и в схеме с Жагровскими – она дочь своего отца. Только с нюансами, о которых я раньше умалчивал.

– Камни? В них интерес к девчонке, а вовсе не в том, что Гончаров обещал её Жагровским в уплату долга?

– Да. Когда Жагровские приставили к его заднице паяльник, он рассказал им про камни, которые на тот момент были у него. – Выставил руку, предвосхищая вопрос: – О том, как они к нему попали – отдельная тема, сейчас это не суть. Главное, он готов был отдать что угодно, лишь бы не поджарить жопу. Но именно тогда про тайник узнала и жена Гончарова – банально подслушала, ведь стращали Гончарова дерзко, не выходя из его же гаража. Она выкрала камни и, забрав дочь, сбежала, видимо надеясь, что уж с такими-то деньгами точно сумеет скрыться. Однако недели не прошло, как её уже повесили, пытая.

– И что, хочешь сказать, она даже под пытками не призналась, где камни?

– Призналась, конечно. И даже вернула, но ей это не помогло, а вот Гончаров воспользовался ситуацией, и не стал говорить Жагровским, что камни снова у него. Вместо этого он перевесил кражу на Славку и объявил на неё охоту. Во-первых, чтобы отвлечь Жагровских от паяльника, а во-вторых – Алинка действительно вернула не все камни. Какую-то часть она утаила, видимо, надеясь, что не заметят, а ей удастся выкарабкаться и воспользоваться ими позже. Рассудив, что эта часть теперь у дочери, Гончаров решил, что этого будет вполне достаточно, чтобы откупиться от Жагровских. Он вообще был жадным до бесстрашия ублюдком. Странно, что так долго прожил.

– Однако. Исчерпывающая информация! Откуда?

– От Гончарова.

Дед, сурово изогнул бровь, Гордеев вскинул руки:

– Да, да, это я его грохнул. Просто, почувствовав себя обманутыми, Жагровские решили больше не ждать мифических сокровищ и потребовали долг, а Гончаров, вместо того чтобы отдать им свои камни, вдарился в бега – говорю же, жадный до бесстрашия ублюдок. И я просто не мог допустить, чтобы он затерялся, Ген! Я и так столько лет честно пытался держаться устава. Но месть подают холодной лишь при условии, что точно подадут. Когда же в этом возникают сомнения… Словом, я сделал то, что должен был. И когда я приставил к его горлу нож, он и рассказал о своих заморочках с Жагровскими и предложил откуп – те самые чёртовы камни… за которые и порешил Наташку.

Дед жёстко поджал губы, вздулись желваки под кипенно-белой щетиной. Гордеев понимал свой косяк – слишком уж многое он утаил от начальства, но, главное, от друга, не поставив в известность о том, что, во-первых, спустя годы после плена всё-таки нашёл камни, а во-вторых, что именно из-за них была убита Наталья.

– Что потом? – мрачно процедил Дед.

Гордеев пожал плечами.

– Гончаров сдох. Хотя слишком, я считаю, легко отделался. Я потом частенько жалел, что не…

– Камни где?

– У меня, где им ещё, – досадливо дёрнул щекой Гордеев. – И знал бы ты, сколько раз я порывался просто высыпать их в какую-нибудь дремучую реку. Останавливало только то, что кому-то они действительно нужны – больным, сиротам, ветеранам. Да мало ли! Но светиться нельзя было, сам понимаешь, поэтому просто лежат мёртвым грузом.

Дед сощурился, Гордеев рассмеялся:

– Ладно, ладно. Один раз взял два малюсеньких, сделал девочке подарок. Исключительно в интересах дела!

Дед скептически усмехнулся и надолго замолчал, переваривая услышанное, хмурясь своим мыслям, пожёвывая губу.

– Схему с Жагровскими, как я понимаю, ты именно тогда и накидал?

– Да. Тут ведь, как говорится, ложки нашлись, а осадочек остался. Вот и Жагровские – вроде и решили, что история про камни не более, чем Гончаровский блеф, но проверить-то наверняка хотелось. Ну а вдруг? Так что можно было попытаться предложить им девочку. Но для этого их надо было дополнительно заинтересовать ею. Неожиданно вывести её из тени и засветить в роскоши. Так, чтобы о ней только ленивый не заговорил. Собственно, поэтому я и предложил использовать именно Коломойца – ради ассоциаций с роскошью, да ещё и названьице у его конторы такое говорящее: «Даймонд» Словом, сам бог велел! Но остальное шло строго по утверждённому плану.

– По плану? – сухо усмехнулся Дед. – Что-то не помню, в нём пункта о том, что ты с девочкой якобы в отношениях. Да ещё так демонстративно. Это был всего лишь запасной вариант на случай, если придётся удерживать её рядом, но никак не основной! Наоборот, ты должен был выглядеть предельно равнодушным к ней. Чтобы не возникло вопросов, с чего вдруг решил отдать.

– Да, так. Но нарисовался Рагиф Бероев, бывший каратель Гончарова. Сначала я думал, он просто работает теперь на Жагровских, и даже прикидывал, как бы подкрутить события через него. Ну, ускорить доступ к главным. Но буквально за час до того, как я публично заявил, что Славка моя, она обронила, что именно Бероев убил её мать.

– М-мм… То есть, получается, и камни она отдала лично ему? И он-то, в отличие от Жагровских, знает про них не понаслышке?

– Именно. Причём, он знает и о том, что часть камней по-прежнему «в бегах» Поэтому, когда он выдвинул требование оставить в залог Гаранту Славку, я ни секунды не сомневался, что он задумал на самом деле. Ну а что, Гончарова больше нет, первая часть камней бесследно исчезла, а о второй предположительно знает только Славка и сам Бероев. Лакомый кусочек, да? И Бероев не такой уж дурак, чтобы им делиться.

– А девочка знает?

– Нет. Точно нет. Даже не подозревает об их существовании.

– Тогда, где они?

Гордеев развёл руками:

– Только Гончаровой известно, но она уже никогда никому не расскажет.

– Допустим. И так, ты не мог завалить дело Коломойца, но и девочку отдать Бероеву тоже не мог. И пришлось импровизировать. Так?

– Да. И, похоже, Бероев понял это по-своему – что я, возможно, тоже пытаюсь найти камни. Однако он явно не уверен в этом на все сто, он же не знает, что это я грохнул Гончарова. Поэтому осторожничает, прощупывает. И денег хочет, и не рискует заиметь врага в моём лице. Скорее наоборот – сообщника. Так что не удивлюсь, если ещё и с выгодным предложением пожалует. Если, конечно, и ему башню от жадности не сорвёт.

Дед встал, в глубокой задумчивости прошёлся по кабинету.

– Но ты же понимаешь, что Утешев далеко не простачок, чтобы клюнуть на такую зыбкую наживку, как какие-то камни из прошлого.

Гордеев усмехнулся:

– А ты знаешь сколько их там было? – Встретились взглядами. Дед, конечно же, не знал. Гордеев многозначительно кивнул: – С полуторалитровую банку, Ген! Всклянь! От перловки до крупной фасоли. Часть уже огранённые, но в основном сырец. Может, и не самого высокого качества, я не разбираюсь, но если толкать с умом, не алмазами, а готовыми бриллиантами – это в любом случае бешеные бабки. Просто сажаешь парочку рабов-огранщиков под дуло, и они корпят сутки напролёт, а ты только налаживаешь сбыт и бабки считаешь. С Утешевскими связями это не проблема.

Дед двинул стул, по-простому оседлал его рядом с Гордеевым. В его прозрачно-голубых глазах окончательно разгорелся глубокий сосредоточенный интерес.

– Как я понимаю, это всё касается жадности. Но ты ещё говорил о страхе и самоуверенности?

– Именно. Сам посуди, Утешев кто? Ну, если не брать в расчёт видимую часть его махины? Холуй. Просто шестёрка, как был, так и остался. А хозяева кто? Я имею в виду не местных авторитетов, а настоящих? Правильно, пиндосы. Те же самые, из девяностых. И несмотря на то, что Утешев непосредственно связан с лабораторией, он всё равно не хозяин ей. Ему там ничего не принадлежит. Однако секира болтается именно над его шеей, ведь в случае чего, пиндосские хозяева просто ликвидируют его, лишь бы не отдать нам. Думаешь, это не страшно?

– Может и так, но он понимает, что к нему не подобраться. Самый закрытый персонаж из современных.

– Да потому и закрытый, что живёт на вечной измене, каждую минуту опасаясь, что его хлопнут! А сделать ничего не может – все его счета и движения по ним под пристальным контролем хозяев. Да он бабу лишний раз снять не может, чтобы «начальство» не прознало, не то, что там слиться! И дай ему только малейшую возможность сбежать, тайком, да с такими деньгами – сбежит, уж я тебя уверяю. А приплюсуй сюда уверенность, что о нашедшихся камнях больше никто не знает, да добавь нервозности, каких-нибудь фейков об обнаруженных в парочке-тройке стран лабораторий и о намерении ФСБ провести серьёзные проверки у нас, – и Утешев даже тени своей начнёт бояться.

– Ну да. Или, наоборот, хозяева усилят меры безопасности, и тогда ты его вообще хрен подцепишь.

– А это смотря, что вбрасывать! Нужно что-нибудь нарочито тупое, чтобы одновременно и смешно, и страшно. Чтобы не имело отношения к реальным разведданным, но мгновенно расползалось по сети: сбежавшие из секретной лаборатории зомби, неведомые порошки, распыляемые с самолётов и всякие наночипы, вживляемые через комариный укус. Шакал – это, ведь, психотип, а не результат воспитания, Ген. И Утешев – именно шакал. У него хвост всё время поджат и обосран. Но в то же время он, как и любой шакал, мнит себя важной шишкой, считает окружающих тупыми и любит, когда его боятся. Вот и надо дать ему это ощущение всеобщей тупости и, в то же время, заронить сомнение «а вдруг ФСБ и правда что-то знает» Страх, самомнение и жадность – и он точно клюнет, уверяю.

Дед грыз губу и периодически усмехался – ритмично, словно икал, или его замкнуло, как испорченную пластинку. Наконец устало рассмеялся, взъерошил снежно-белые волосы.

– Твои полубредни в жёлтой прессе печатать надо – хрен кто поймёт, правда или нет, но на всякий случай все поверят.

Гордеев тоже потянулся, с наслаждением хрустнул шеей.

– Ну а что нам остаётся-то, если не ва-банк, Ген? Сам же говоришь – у Китайцев уже прецеденты, значит, и нам недолго осталось. Жагровские уже точно не в тему, тут и думать нечего. А закинуть удочку на более крупную рыбу не помешает. Клюнет – хорошо. Нет – значит нет. Тогда будем думать дальше. Но он клюнет, точно тебе говорю.

– Самое интересное, что я опять тебе верю, хотя и не могу пока связать всё в один узел. А вот был бы на твоём месте кто-нибудь другой – Дока бы ему вызвал, точно.

– Подозреваю, что Док и сам бы с удовольствием мне кого-нибудь вызвал.

– Меня только одно беспокоит, – посерьёзнел Дед. – Девочка. Вернее, ты… в контексте девочки. Я пока не вижу, каким боком ты её сюда приплетёшь, но не сомневаюсь, что сделаешь это виртуозно. Однако потом придётся отлеплять, Гордей. От себя. – Взгляд глаза в глаза. – Вернее, отдирать. С мясом. И я не сомневаюсь в твоей расчётливости и хладнокровии в глубоком тылу врага или под огнём на поле боя, но здесь… Это ведь совсем другое. Потянешь, ли?