Джунгли страсти

Глава 10

– Ты бы лучше поела.

Лолли взглянула на чудовищный кусок вяленого мяса. Это все, что Сэм дал ей за последние два дня. Но с нее хватило той соленой жилистой подметки, часть которой навсегда застряла у нее в зубах. Лолли была голодна, но, глядя на сморщенную коричневую полоску, поняла, что никакой голод не заставит ее притронуться к этой ужасной пище.

Прислонившись к холодной скале, она наблюдала за Сэмом. Тот проглотил кусок, затем посмотрел на нее и улыбнулся, словно они присутствовали на каком-то приеме, устроенном в его честь. Ее несчастья как будто даже доставляли ему удовольствие. Впрочем, это было бы совсем подло.

Сэм отхлебнул воды и передал флягу ей. Он смотрел на нее немигающим карим глазом, словно ждал, что она выкинет в следующую минуту. Она хотела сделать вид, что не замечает его, но потом решила, что это глупо. Ей нужна вода, особенно если она не собирается есть.

Лолли взяла флягу и, прежде чем отпить глоточек, протерла горлышко нижней юбкой. Погоняла воду во рту и только потом проглотила.

– Я сказал, поешь.

– Нет.

– Задумала уморить себя голодом? – Сэм поднялся, забрал флягу, затем надел ранец и перекинул через плечо свою драгоценную винтовку.

– Это... это мясо застревает в зубах. – Она уронила кусок на колени и снова принялась чесать руки.

– Отдай.

Она протянула ему кусок и поняла по его виду, что он готов снова тронуться в путь. Этот человек никогда не отдыхал, почти не спал. Наверное, в нем вообще нет ничего человеческого.

– Я устала.

Он проворчал что-то неразборчивое.

– Я устала, – повторила Лолли со вздохом, глядя на бесконечный лабиринт зеленых джунглей.

Ей казалось, что, если придется снова пробираться сквозь заросли, она тут же умрет. Ею овладела такая жалость к себе, что она заговорила с джунглями, высказывая свои горести:

– Я хочу принять ванну. Я хочу спать на кровати, любой кровати с настоящими простынями. Я хочу есть настоящую еду и носить чистую одежду. – Она провела языком по зубам, нахмурилась и добавила: – И я хочу почи...

Она замолкла на полуслове. Сэм в упор взирал на нее, ожидая, когда она выговорится. Лолли ответила ему таким же злобным взглядом.

– А я хочу, чтобы ты перестала скулить, но, наверное, мне это светит так же, как тебе получить зубную щетку. Теперь пошли. – Сэм все стоял над ней и ждал, когда она соизволит подняться. – Когда мы доберемся до лагеря, ты сможешь принять ванну, – добавил он.

– Я устала и не могу дальше идти. – Лолли обмякла и поднесла вялую руку ко лбу в абсолютной уверенности, что в любую секунду у нее начнется головная боль. – Разве нельзя посидеть здесь немного и отдохнуть?

– Нет, нельзя. – Сэм протянул руку. – Поднимайся.

Лолли дважды вздохнула, позволила ему поднять себя, затем принялась стряхивать прилипшие листья. Покончив с этим, она начала расчесывать укусы на руках, Сэм к этому времени уже исчезал в джунглях чуть ли не бегом. Юлайли вздохнула, собираясь с силами, и поплелась за ним.

Последние два ужасных, чудовищных дня она только и делала, что плелась хвостом за неутомимым Сэмом. Каждый раз, когда она начинала петь, он грозился снова заткнуть ее рот кляпом. Она пыталась разговаривать с ним. Иногда он отвечал, иногда ворчал, а чаще всего просто не обращал на нее внимания. Ей ничего не оставалось, как расчесывать укусы и жалеть себя, что было не слишком трудно, ведь ее заставляли шлепать по липкой коричневой грязи и продираться сквозь заросли, больно царапавшие руки и лицо, заросли, в которых жили всевозможные ползучие твари, какие только бывают на свете.

Но хуже всего приходилось в ночное время. Первую ночь они спали на грязном мшистом утесе в трех футах друг от друга. Лолли устроилась подальше от края, опустившись в темноте на вонючий мох, прислушиваясь к незнакомым звукам – шорохам, жужжанию, щебету и стрекотанию – и спрашивая себя, какие мерзкие создания способны их издавать.

Ранец служил отличной подушкой, поэтому Сэм забрал его себе, а она спала, подложив под голову истерзанную москитами руку. Лолли попыталась заговорить с ним, но он велел ей заткнуться и спать. Больше она не услышала от него ни звука, пока он не пнул ее... то есть разбудил... на следующее утро.

Во вторую ночь они не нашли никаких скал, поэтому спали под деревом. По крайней мере Сэм спал, она – нет. Поэтому на следующий день ей пришлось довольно туго. Она еле переставляла ноги. «Даже москиты поняли это», – думала она, отгоняя рой насекомых от лица дурацкой пальмовой ветвью.

Целую милю она спотыкалась на острых кусках застывшей черной лавы, которые впивались в подошвы туфель и резали ей руки, когда она падала. После такого испытания ей не составило труда найти виновника своих бед.

Решительно прибавив шагу, она вознамерилась сообщить Сэму, сколько несчастий он навлек на ее голову. Вместо того чтобы смотреть под ноги, Лолли не сводила глаз с его спины, поэтому и упала, поскользнувшись на скользком камне. С трудом поднявшись на разбитые колени, она посмотрела наверх, ожидая, что Сэм поможет ей. Но он даже ничего не заметил. Она смотрела, как его широкая, чудовищная спина в прилипшей рубахе легко продирается сквозь заросли, словно Сэм был не в джунглях, а на воскресной прогулке в парке. Лолли поднялась и гневно последовала за ним.

Она чувствовала себя несчастной, разбитой, усталой, и ей нужно было свалить свои несчастья на кого-то или на что-то. В конце концов, ей нужно было выговориться. Нет ничего хуже, когда в трудную минуту не с кем поделиться своим несчастьем.

Если Лолли вынуждена играть роль мученицы, то все должны знать об этом.

С трудом передвигая ноги в липкой грязи на дне глубокой ямы, Лолли гневно взирала на огромную спину Сэма и старалась догнать его, чтобы высказать ему все, что она о нем думает. Слабый голос рассудка говорил ей, что она несправедлива, но ведь все с ней случившееся тоже было несправедливо. Оказаться посреди диких джунглей с человеком, от которого никак не отвязаться, хотя он тоже никак не может отвязаться от нее. Да и в эту минуту она меньше всего думала о справедливости. Лолли хотела попасть домой, выкупаться и совершить прогулку в удобной карете под вековыми дубами, а не тащиться, как мул, по этому влажному, липкому острову.

Они приблизились к краю ямы, которая расширилась и углубилась. Сэм по-прежнему шагал впереди нее. Он первым полез вверх по отвесной стенке и, подтянувшись на руках, вылез наружу. Лолли оставалась на дне, обстоятельства вынудили ее смотреть на своего спутника снизу вверх. Не очень удобное положение для выговора. Лолли решила обсудить наболевшее позже, когда Сэм поможет ей выбраться.

Сэм обернулся к ней:

– Протяни мне руки и упрись ногами в стенку.

Она смахнула с лица грязные волосы и протянула к нему ладони.

– Постарайся найти мелкие камешки.

Она принялась ощупывать стену правой ногой, пока наконец не почувствовала твердый камень. Лолли кивнула.

– Отлично. Теперь скажешь, когда хорошенько упрешься. Я в эту же минуту вытяну тебя наружу. Поняла?

– Ага. – Она встала на небольшой каменный выступ. – Тяни.

Сэм потянул. Она оттолкнулась. Нога у нее поскользнулась, и она запаниковала, почувствовав, что теряет равновесие. Естественно, она отняла руки и вцепилась в край ямы.

Его тело пролетело над ней. Лолли услышала всплеск за спиной и поморщилась. Над поверхностью лужи появилась темная голова, потом широченные плечи.

Если бы взглядом можно было убивать, она была бы уже мертва. Если бы взглядом можно было зажечь огонь, она бы уже превратилась в пепел.

– Туфля соскользнула, – объяснила Лолли, чувствуя, что ему не нужны никакие объяснения.

Ему нужна месть. Сэм протянул к ней руки. Лолли зажмурилась, стиснула зубы и ждала. Огромные лапы крепко обхватили ее за талию. Он поднял ее из ямы и посадил не очень нежно на каменный край. В ту секунду, когда он отпустил ее, она поспешила отползти подальше.

Не успела она глазом моргнуть, как он вылез из ямы и навис над ней – грязный великан. Он сорвал с нее туфли и зажал одну под мышкой. Вторую взял в руку и ухватился за маленький квадратный каблучок в стиле Людовика XV. Потом он принялся сворачивать каблучок с такой силой, что Лолли услышала треск.

– Что ты делаешь с моими туфлями? – Она неловко вскочила и попыталась отобрать у него туфлю.

Он оторвал каблучок и бросил через плечо, потом, проделав то же самое со вторым, сунул искореженные туфельки ей в лицо. Лолли взглянула на них и подавила слезы унижения. Розочек на туфлях не было – она потеряла их где-то по пути, – а теперь он еще и каблуки оторвал. Туфли как бы являлись символом теперешнего ее убогого состояния.

– Если ты опять примешься реветь, клянусь Богом, я брошу тебя здесь. – Было видно, что Сэм кипел от гнева.

Лолли засопела.

– Я хочу есть. Я хочу домой. Я хочу принять ванну.

– А я хочу раздобыть намордник, – пробормотал он.

Она взглянула на него, вытирая слезы.

– Так вот чего ты хочешь! Надеть на меня намордник, как на какую-то дворнягу. – Лолли внимательно посмотрела на свое платье. Когда-то оно было все розовое с белым, а теперь превратилось в грязно-коричневое с зелеными пятнами от растений. Потом Лолли дотронулась до всклокоченных волос. – Впрочем, вид у меня действительно как у дворняжки.

– Даже еще хуже. – Он ухмыльнулся, словно сказал что-то смешное, и подтолкнул к ней туфли винтовкой. – А теперь надевай это, Бобик, и пошли на прогулку.

Лолли уже ни о чем не думала. В ту секунду, когда он назвал ее Бобиком, она потеряла способность думать и швырнула туфли в самодовольно ухмылявшуюся физиономию. Одну туфлю Сэм поймал, вторая пролетела над его правым плечом. Взглянув лишь раз на его лицо, она поняла, что зашла слишком далеко. Сэм бросил винтовку, скинул с плеча ранец и медленно направился к ней. Лолли попятилась, вытянув перед собой руки:

– Не смей ко мне прикасаться!

Сэм вытянул огромный острый нож, который называл мачете, и продолжал наступление. Лолли завизжала и собралась удирать. Он схватил ее за платье и пригвоздил к стволу дерева. Их взгляды встретились: она смотрела испуганно, он – злобно.

Лолли крепко зажмурилась и подняла руки ладошками вверх, как бы сдаваясь:

– Ну давай же, убей меня! Я хочу умереть!

Ничего не произошло, он даже не шевельнулся. Но тут Лолли почувствовала, как к ее шее прижался острый кончик ножа.

– Я терплю вас, мисс Лару, только потому, что у меня нет другого выбора. И в лагерь веду, потому что вынужден, но не советую чересчур полагаться на свою удачу. Если вы сейчас считаете себя такой несчастной, то поиграйте еще у меня на нервах, и я покажу, что такое настоящее несчастье.

Лолли мгновенно открыла глаза. Едва заметно шевельнув ножом, он срезал кружево с ее платья. У Лолли перехватило дыхание.

– Не хотите ли попробовать, каково это – пройтись по джунглям нагишом?

Она с трудом сглотнула. Он схватил подол ее юбки и отсек его, как повар отсекает хвост у морковки. Когда он отпустил юбку, то она повисла лохмотьями, едва прикрывая ободранные коленки. Оглядев Лолли с ног до головы, он приподнял ее руку, всю в красных расчесах, и заговорил очень спокойно и уверенно:

– Москитам будет где разгуляться на такой белой, нежной, аристократической коже.

Он не сможет так низко поступить – разрезать всю ее одежду, пыталась успокоить себя Лолли. Но лицо его говорило обратное. Сэм снова поднял нож и дотронулся острием до шва на горловине.

– Здесь растут пальмы с такими острыми листьями, что они могут разрезать кожу быстрее, чем мачете.

Он чуть надавил ножом. Лолли почувствовала, как нити на шве лопаются.

– Хочешь испытать меня?

Онемев от страха, Лолли затрясла головой.

– Тогда надевай эти туфли и топай. И не смей даже пикнуть. – Он отпустил ее, отошел на шаг и крикнул: – Сию секунду!

Никогда в жизни она не действовала так проворно. Схватив туфлю, она поспешила за второй, лежавшей возле олеандра. Там она принялась с трудом втискивать облепленную грязью ногу в туфлю.

По-прежнему сжимая мачете побелевшими пальцами, Сэм неслышно, как зверь, шагнул к ней.

– У тебя десять секунд. Раз...

Лолли ухватилась за ветку и вколотила ногу в туфлю.

– Четыре...

Она пыталась надеть вторую туфлю, вцепившись мертвой хваткой в олеандровые ветви. Она так торопилась, что туфелька выскочила у нее из руки. Запаниковав, Лолли наклонилась, не спуская настороженного взгляда со своего мучителя.

– Шесть...

Она с такой силой насадила туфлю на ногу, что даже хрустнули пальцы.

– Восемь...

Пятка никак не надевалась, поэтому Лолли за неимением рожка помогла себе пальцем. Туфля была наконец надета как раз тогда, когда он совсем близко поднес нож.

– Десять. Топай!

И Лолли потопала, причем быстро.

Лолли опустилась на камень и обхватила гудящую голову. На лицо ей упала прядь грязных волос. От них шел неприятный запах. От нее самой шел неприятный запах. Все тело ныло от боли и голода. В глубине ее души осталась крошечная надежда: вот она сейчас проснется, и окажется, что ей приснился страшный сон. Лолли посмотрела вокруг. Нет, все это происходит с ней наяву.

Закрыв глаза, она сдавила ладонями горящие тяжелые веки. У нее есть только одно утешение: неутомимый Сэм наконец дал ей возможность отдохнуть, наказав не двигаться, пока он пойдет искать бог знает что.

Подумать только... велел ей оставаться на месте, хотя пройти одной по диким, жутким, проклятым джунглям для нее равносильно тому, чтобы превратить воду в вино. Жаль, ей это не под силу. Немного вина сейчас было бы кстати. Лолли облизнула губы.

В сотый раз она пожалела о том, что не родилась мужчиной. Мужчина бы знал, что делать. Ему бы с детства прививали умение выживать, а не знание этикета, от которого здесь было столько же толку, сколько от мокрых спичек. Мальчикам давали свободу, которой девочки не знали. Мальчики катались верхом, стреляли и ездили повсюду одни. Мальчикам разрешали плавать. А девочки должны были делать то, что принято в обществе.

Когда они вырастали, их положение становилось еще хуже. Мужчины могли есть сколько душе угодно. Женщины, проглотив несколько крошечных кусочков, должны были оставлять почти всю еду на тарелке. Интересно, кто придумал это глупое правило. Наверное, какой-нибудь голодный мужчина.

Много раз она наблюдала, как братья поглощали чуть ли не целый окорок, а она вежливо клевала тонкий ломтик, хотя на самом деле хотела есть не меньше их. Во всяком случае, сейчас она точно справилась бы с целой тушей.

Лолли потерла переносицу. Позади нее раздвинулись кусты, и вышел Сэм. Она знала, что это Сэм. Почувствовала по запаху. Она даже не стала оглядываться – это отняло бы слишком много сил.

– Ну, а теперь что случилось? – спросил он, опускаясь на корточки.

– Я просто думаю.

– Да, первый раз это всегда нелегко.

Лолли пропустила язвительное замечание мимо ушей. Она была такой слабой, уставшей и голодной, что ей ничего другого не оставалось.

– Протяни ладонь.

По-прежнему не глядя на него, она вытянула ладонь, ожидая получить сухую подметку, которой он ее все время кормит. Сейчас она настолько изголодалась, что готова была съесть ее или хотя бы попытаться.

На ее влажную ладонь посыпались, как бусины с нитки, маленькие, круглые, налитые ягодки.

– О святые угодники! Настоящая еда! Спасибо. Спасибо.

Прежде чем Лолли вспомнила многочисленные лекции мадам Деверо о манерах, она успела сунуть в рот сразу пять ягод и начала жевать. Лолли устала быть леди. Кроме того, мадам Деверо никогда не попадала в тропические джунгли с одноглазым локомотивом в человеческом облике.

«Локомотив» заговорил:

– Полегче с ягодами. Не увлекайся ими чересчур.

Ягоды оказались вкуснейшими. Она сунула в рот еще несколько штук, и на глазах у нее появились слезы удовольствия. Остаток ягод она покатала по ладошке. Они были не похожи на все ягоды, которые она знала. С красной плотной кожицей, как у ягод остролиста, а в серединке сладкие и сочные, как голубика у нее дома. Лолли проглотила ягоды, наслаждаясь вкусом, потом открыла глаза и поймала на себе немигающий взгляд Сэма.

– Полегчало? – спросил он, лениво глядя на нее.

Лолли зарделась от смущения, поняв, как она, должно быть, ужасно выглядела, пока ела эти ягоды, и потупилась.

– Пора двигать, Лоллипоп. – Сэм поднялся, и она услышала, что он отвинчивает колпачок фляги. – Хочешь глотнуть воды?

– Нет, спасибо. Мне хватило ягод.

Лолли облизывала влажные губы, которые все еще вкусно пахли ягодами. Только дурак захотел бы лишиться этого вкуса, напившись воды. А Лолли собиралась смаковать ягоды как можно дольше.

Сэм не трогался с места, и она все еще чувствовала на себе его пристальный взгляд. Лолли поднялась и, по-прежнему не глядя в его сторону, принялась с независимым видом отряхивать и разглаживать грязную тряпку, которая когда-то называлась платьем. Когда наконец он прошел мимо нее и направился в джунгли, ей показалось, что он улыбается. Видимо, она служила для Сэма Форестера источником веселья. Несколько минут назад это могло бы ее расстроить, но теперь, когда на ее губах ощущался аромат чудесных ягод, ей было почти все равно. Пусть смеется, сколько ему угодно. Представительница семейства Лару из Бельведера, владельцев Гикори-Хаус, «Калхун индастриз» и ферм Бичтри, была выше того, чтобы испытывать досаду из-за таких мелочей, особенно когда она не голодна.

Лолли тащилась за своим проводником, и через несколько минут ей наскучило шагать молча в окружении все той же зелени, поэтому она осмелилась завести разговор:

– Где ты раздобыл ягоды?

– Они растут на возвышенности, где мы с тобой сейчас и находимся. – Сэм остановился и подождал ее. – Видишь те фиолетовые орхидеи?

Она посмотрела, куда указывал его палец: на узкую тропинку, окаймленную пышными зарослями орхидей.

– Веточки с ягодами обвивают эти растения. Если посмотришь повнимательнее, увидишь под цветами целые грозди.

Лолли подошла к одному растению и подняла цветок, под ним висели небольшие грозди восхитительных ягод. Она сорвала несколько, сунула в рот и, улыбаясь, обернулась к Сэму.

– Не ешь слишком много, – предупредил он.

Она кивнула, но сорвала еще несколько пригоршней ягод. Запас на дорогу. Потом она поспешила догнать Сэма и, когда он не смотрел в ее сторону, отправляла в рот по ягодке.

Свежий сок подбодрил ее, и она, воодушевившись, следовала за ним, глядя, как он рубит тропу сквозь бамбук. После каждого удара мачете бамбук сыпался на землю, словно сухие ветки. Но Лолли смотрела вовсе не на нож. Она не сводила глаз с мощного торса Сэма Форестера.

Мачете в его мускулистой руке со свистом рассекало воздух и крушило все, что попадалось на пути. Когда Сэм высоко заносил нож, она смотрела, как от его локтя до запястья напрягаются мускулы, и, несмотря на густую черную растительность, покрывавшую руки, было видно, как вздуваются вены.

Странно, но она никогда не замечала мускулов у своих братьев. Лолли съела еще одну пригоршню ягод и задумалась. Джеффри был почти такого же роста, как Сэм, но не такой сильный. Харлан был длинный и тощий, как Харрисон. Лиланд и Джедидая были ниже Сэма, но в плечах почти такие же широкие. Лолли не могла припомнить, чтобы когда-нибудь интересовалась их спинами.

А вот от спины Сэма действительно нельзя было оторвать глаз. Мускулы так и ходили ходуном по всей спине, вздуваясь под мокрой рубашкой. Ей вдруг очень захотелось протянуть руку и дотронуться до него, просто чтобы посмотреть, действительно ли бывают такие твердые мускулы.

Лолли сунула руку в глубокий карман за следующей порцией ягод. Оказалось, она съела их все до одной. Лолли прикинула расстояние на глазок. От Сэма она отставала теперь совсем немного, поэтому сбегала к ближайшему кусту орхидей, нарвала, сколько успела, ягод и поспешила вернуться па тропу.

Минут через десять Сэм остановился и предложил ей воды. На этот раз она не отказалась, а когда возвращала ему флягу, он как-то странно посмотрел ей в лицо.

– Ты ведь не ела больше те ягоды, да?

За годы общения с братьями Лолли выработала свою систему. Если мужчина формулировал вопрос подобным образом, значит, на самом деле он подразумевал: «Не настолько же ты глупа, чтобы совершить такое». А раз мужчины позволяют себе обращаться с тобой с таким высокомерным превосходством и снисходительностью, значит, они не заслуживают правды. Поэтому Лолли уклонилась от ответа.

– Ты ведь не думаешь, что я так поступила, правда?

Она поднесла руку к груди, изображая ужас, что он мог предположить такое. Этот прием хорошо срабатывал со всеми братьями, кроме Джеда. Тот никогда не задавал вопросов, а сразу начинал вопить. Сэм еще несколько секунд пытливо вглядывался в ее лицо, словно пытался найти истину, затем покачал головой, пристегнул флягу к поясу и велел Лолли следовать за ним.

Лолли послушалась. Она плелась сзади, следя за его спиной с неослабевающим вниманием, а сама тем временем перебирала в кармане ягоды. Впрочем, чувство вины удерживало ее от того, чтобы съесть их, по крайней мере за первые полчаса.

– Ты точно больше не ела те ягоды?

Лолли проглотила сразу три штуки и ответила вопросом на вопрос:

– А что?

– Да просто так.

У него был настороженный вид, он повернулся к ней спиной – что, разумеется, ничуть ее не обидело: наблюдать за спиной Сэма стало для нее отличным развлечением, – прокашлялся несколько раз и закончил наполнять флягу из ручейка, сбегавшего тонкой струйкой с каменистого холма.

– Далеко еще до твоего лагеря?

– День пути. Видишь ту маленькую гору?

Она кивнула, хотя у нее было явно другое представление о «маленькой горе».

– Вот когда мы ее минуем, будет совсем близко. Готова?

Она снова кивнула и улыбнулась, не разжимая губ, чтобы он не заметил, как она съела еще две ягоды. Сэм внимательно разглядывал ее, наверное, целую минуту. Лолли начала уже беспокоиться, но тут вспомнила, что он никак не может увидеть те ягоды: они находились на пути в желудок.

Лолли продолжала улыбаться. Сэм тоже улыбнулся и, пройдя мимо, вежливо придержал длинные ветви.

Следующие несколько часов они продирались сквозь джунгли. Пересекли два мелких ручья, вода в которых не доходила ей выше пояса. Ползком преодолевали заросли, такие густые, что за полчаса они, казалось, продвинулись всего на сто футов. Впрочем, Лолли не очень переживала. Пока Сэм трудился изо всех сил, расчищая тропу, она умудрилась набрать ягод вдоволь.

Они опять вышли в пальмово-бамбуковый лес, и Лолли, чувствуя, что подкрепилась как следует, попросила Сэма дать ей поработать мачете. Сэм замер на месте, обернулся и посмотрел на нее так, как обычно смотрят мужчины, когда хотят сказать: «Ты сошла с ума».

– Нет.

– Не понимаю почему, – пожаловалась она, ткнувшись носом ему в грудь от того, что он так внезапно остановился. – Мне абсолютно нечего делать, разве что... вдыхать наши ароматы. – Она сморщила носик.

– Ну, ты тоже не цветок персика.

– Я же сказала – наши! – Она сердито посмотрела на него, подбоченившись. – Ты ничего не позволяешь мне делать. Разговаривать нельзя. Петь нельзя. Даже без слов напевать и то нельзя! Я изнываю от скуки и грязи, и мне нужно чем-то занять свои мысли.

Сэм прихлопнул на шее москита и протянул ей:

– Вот тебе хорошее занятие.

Она прищурилась, подражая самому сердитому взгляду мадам Деверо. Но Сэм по-прежнему выглядел очень довольным собой.

– Ты, наверное, думаешь, что я не справлюсь?

Сэм сложил руки на груди и вообще не соизволил ответить.

– Ну так вот, к твоему сведению, я уже несколько дней наблюдаю, как ты размахиваешь этим ножом. Взмах – удар, взмах – удар. Каждый так может, и я тоже.

Она ждала, примет ли он ее вызов. Сэм передал ей нож, хитро и высокомерно улыбаясь, а сам прислонился к дереву, словно ему предстояло долгое, очень долгое ожидание.

Что ж, она покажет, как быстро справится. Лолли наносила удары по толстым пальмовым веткам. Нож даже не надрезал их. С любопытством уставившись на лезвие, она пыталась понять, что сделала не так. Потом снова размахнулась и ударила. Ветви согнулись, но не сломались, не треснули, не упали на землю, как у Сэма.

– Каждый так может, да?

Лолли вся напряглась от язвительного замечания, но не обернулась – не доставила ему такого удовольствия. Вместо этого она схватила ветку одной рукой, нож покрепче другой и ударяла до тех пор, пока наконец не удалось отделить ветку от ствола.

На это ушло минут пять.

– Отличная работа, Лоллипоп. С такой скоростью мы доберемся до лагеря... скажем... к концу августа.

Она сердито смотрела на него, сдувая с глаз пряди спутанных, мокрых волос. Ну, это уж слишком! Лолли снова повернулась к пальмам, крепко держа нож в правой руке, точно как Сэм. Потом высоко занесла мачете над головой, сделала глубокий вдох, зажмурилась и прочертила в воздухе дугу, совсем как Сэм, только ей пришлось вложить в этот взмах всю силу. Она крутанулась вместе с ножом. Мачете выскользнуло из руки. Глаза сразу раскрылись.

Она с ужасом посмотрела на Сэма, потом проследила за его взглядом вверх, вверх, вверх...

Нож пролетел по воздуху, как парящий орел, затем куда-то рухнул. Сэм пулей пронесся мимо нее, разметая заросли, в направлении, где скрылось их единственное мачете. Лолли кинулась за ним.

К тому времени как она выбралась на маленькую опушку, Сэм стоял посреди нее неподвижно, как дерево в безветренный день. Его шея, однако, была багрового оттенка, и он все время сжимал и разжимал кулаки. Взгляд его был устремлен ввысь. Лолли тоже подняла голову. И увидела нож. Он застрял в грозди зеленых кокосовых орехов. Пальма была высотой добрых тридцать футов. Сэм медленно обернулся.

– «Каждый так может», – передразнил он, зловеще улыбаясь, словно хотел разорвать ее на кусочки.

– С виду это было так легко, – прошептала Лолли, отступая назад, – в самом деле.

– Ты хоть понимаешь, что это было наше единственное мачете?

Лолли кивнула, раздумывая, не пуститься ли ей в бега. Потом решила извиниться.

– Мне очень жаль. – Лолли взглянула на оставшиеся два ножа у него на поясе. Они были гораздо меньше, один почти как столовый нож. – А ты не мог бы воспользоваться одним из этих? – Она показала на ножи.

Сэм с трудом перевел дух.

– Они не годятся для зарослей бамбука. – Он многозначительно помолчал. – Впрочем, вполне подойдут для твоей одежды. А этот, – его рука легла на самый маленький клинок, – легко перережет белое горло южанки.

– Не одна я виновата. Ты сам разрешил мне взять нож, помнишь?

– Я и сейчас разрешу. – Он угрожающе шагнул к ней.

Лолли слишком поздно осознала, что не стоило пытаться переложить вину на человека, у которого при себе осталось еще целых два ножа.

– Мне следовало бы заставить тебя залезть на пальму и достать нож.

Чтобы увидеть верхушку, Лолли пришлось все выше и выше задирать голову. Тут ее замутило, голова закружилась, и она поднесла руку ко лбу.

– Мне не очень хорошо.

Сэм вновь начал считать, затем пробормотал что-то насчет «всех тех ягод».

Мамочка дорогая! Так он все знал. А ведь она была уверена, что он ничего не заметил. Прежде чем отправить ягоды в рот, каждый раз убеждалась, что Сэм рубит заросли, стоя к ней спиной. Правда, пару раз он обернулся, когда она жевала, но она тут же проглатывала ягоды.

Ладно, все равно ее секрет раскрыт, так почему бы не воспользоваться ягодами, чтобы хоть немного загладить свою вину? Лолли опустила руку в карман и вынула пригоршню ягод.

– Раз ты все понял, вот, угощайся.

– Я не настолько глуп. – Он снял ранец и положил его вместе с ружьем возле дерева. – Сторожи вещи и не двигайся!

С этими словами он направился к кокосовой пальме, где стянул с себя сапоги. Сэм вынул из чехла маленький нож, зажал лезвие зубами и с необычайной ловкостью полез вверх по бугристому серому стволу пальмы. Лолли следила за ним затаив дыхание, пока он поднимался все выше и выше. Внизу дерево было довольно толстым и крепким, но чем выше забирался Сэм, тем тоньше становился ствол. Сэм начал двигаться с осторожностью. Каждый раз, когда он подтягивался, ствол сгибался все больше и больше и в конце концов выгнулся дугой, как радуга. Через несколько минут Сэм добрался до плодов. Обхватив ствол одной рукой, он попытался дотянуться до мачете, но не сумел и глянул вниз. Лолли показалось, что она услышала, как он выругался.

Сэм то и дело ругался. Последние несколько дней и у нее срывалось с языка слово «проклятый», которое часто предшествовало слову «янки». Вполне невинное выражение по сравнению с языком, каким пользовались ее братья, когда не знали, что она рядом. Она даже выучила несколько по-настоящему забористых фраз, но, конечно, никогда не употребит их. Дамы не ругаются. Хотя, Бог свидетель, у нее достаточно причин, чтобы выругаться. Да и вообще быть дамой в джунглях довольно тяжело, к тому же, по правде говоря, Лолли всегда терпеть не могла этикет с его глупыми правилами.

На землю с глухим ударом свалился кокосовый орех, словно кто-то бросил камень. Лолли очнулась от своих размышлений и вновь обратила внимание на Сэма. Тот уже не держал ножик в зубах, а, вися на одной руке, отпиливал от грозди орехи, которые падали один за другим.

Сквозь облака и зелень пробилось солнце. Прикрыв глаза рукой, Лолли смотрела на верхушку пальмы. Сэму все никак не удавалось добраться до мачете.

– Лолли! Ты меня слышишь?

– Да!

– Я сейчас перережу всю связку, поэтому отойди подальше. Нож должен упасть вместе с ней!

– Ладно! – прокричала она и пошла, чтобы спрятаться за баньяновое дерево.

Лолли остановилась, когда ей показалось, будто Сэм добавил что-то еще. Вроде того, что будь он проклят, если потеряет деньги сейчас, когда отработал каждый цент до единого. Одним словом, какая-то бессмыслица, поэтому Лолли решила, что он говорит о мачете, без которого, наверное, ему не справиться с работой в лагере. Она скрылась за деревом.

Наступила тишина, а через секунду кокосовые орехи посыпались на землю, гремя, как конские копыта, даже еще громче. Мачете свалилось вместе с ними и лежало в двух дюймах от грозди зеленых орехов.

Решив, что с делом покончено, Лолли вышла из укрытия и направилась к ножу, но сама глаз не сводила с Сэма, который через минуту уже спустился вниз.

– Ты справился! – улыбнулась она.

Он лишь одарил ее одним из тех говорящих взглядов, что подразумевают «разумеется, я справился». Сэм прошел мимо нее, подобрал мачете и внимательно осмотрел его на – тренированным взглядом.

– Не повредилось?

Сэм проверил лезвие, потом буркнул:

– Все нормально.

У Лолли вырвался тихий вздох облегчения.

Сэм повернулся, ударом ноги отбил орех от грозди и присел на корточки. Взмахнув ножом, он ударил по ореху, расколов его надвое. Одну половинку протянул Лолли.

– Можешь выпить. Что зря добру пропадать.

Лолли взяла ярко-зеленую скорлупку, под которой оказалась вторая – коричневая, твердая и мохнатая. Внутри скорлупы она увидела слой белой мякоти, а на самом дне немного белой жидкости со сладким запахом. Лолли смотрела, как Сэм поднес свою половину ореха ко рту и выпил. Она медленно проделала то же самое.

Вкусовые ощущения, притупившиеся в последнее время, вновь ожили. У жидкости оказался сильный привкус кокосового ореха, деликатеса, который она пробовала только в виде тоненьких стружек на особых десертах или миндальных пирожных, подававшихся очень редко, по праздникам. Жидкость внутри ореха казалась такой же чудесной, как те ягоды, и Лолли выпила всю до последней капли, чувствуя, что Сэм сверлит ее взглядом. Опустив скорлупу, она слизала с верхней губы остатки сока. Сэм отвел взгляд. Теперь он был занят тем, что всаживал маленький нож в белую мякоть кокоса.

«Он, наверное, все еще сердится на меня», – подумала Лолли, наблюдая, как он кромсает орех. Словно почувствовав на себе пристальный взгляд, он снова посмотрел на Лолли, затем отвернулся и всадил нож в самую сердцевину скорлупы. Лолли поморщилась. Сэм выдернул нож. На кончике лезвия был насажен кусок кокосовой мякоти. Сэм протянул ей нож:

– Вот, попробуй.

Лолли сняла кусок мякоти с ножа и откусила маленький кусочек. Орех оказался тверже яблока, но далеко не так плох, как вяленое мясо, а вкус у него был экзотический и очень приятный. Лолли улыбнулась Сэму и откусила еще.

Сэм смотрел на нее долгим взглядом, ей даже показалось, что воздух стал еще более душным и влажным. Затем он зашвырнул свою половинку кокоса в кусты, выпрямился и направился к дереву, где лежали ранец и винтовка.

– Прости меня за мачете.

Он надел ранец, перекинул через плечо винтовку и, обернувшись, проворчал:

– Забудь об этом.

Лолли доела свою половинку ореха и тоскливо посмотрела на пустую скорлупку.

– А нельзя забрать остальные орехи? Они такие вкусные. – Лолли с надеждой взглянула на Сэма.

– Я не собираюсь таскать по джунглям эти орехи, ранец, винтовку и тебя в придачу.

– Тебя никто и не просит. Я сама понесу.

Его короткий смешок больно ранил ее, как пощечина. Лолли еще больше утвердилась в своем решении доказать ему, что справится.

– Я смогу их нести... не все, конечно, но эта маленькая гроздь наверняка не очень тяжелая. Понесу на спине, как ты носишь ранец. Тогда мы по дороге еще раз перекусим.

Сэм посмотрел на нее долгим, задумчивым взглядом, потом подошел к связке орехов и приподнял за толстый зеленый стебель, проверяя вес. С помощью мачете он отсек два ореха и положил связку на землю, потом снял ранец и, опустившись на колено, достал из него веревку. Через несколько минут веревка была привязана к связке орехов. Сэм поднялся и протянул их Лолли:

– Они все твои.

Лолли заулыбалась и подошла к нему.

– Повернись спиной.

Она послушалась, и он продел ее руки в веревочные петли, которые закрепил на плечах.

– Повернись, – приказал он.

Лолли исполнила приказ.

– Отведи руки назад так, чтобы локти коснулись орехов.

Лолли исполнила все в точности. Теперь она стояла, отведя плечи назад, выпятив грудь колесом, и ждала следующей команды.

Но приказа не последовало. Лолли подняла глаза и увидела, что он уставился на грудь. Потом его взгляд стал медленно перемещаться вверх, пока не встретился с ее глазами. Еще через минуту он улыбнулся и спросил:

– Не слишком тяжело?

– Нет. – Она слегка пошевелила плечами, а он проверил веревки.

Гроздь действительно не была тяжелой, но даже если бы и так, Лолли все равно не призналась бы, потому что до сих пор ощущала на губах вкус чудесного сока, и ей хотелось отведать его еще раз.

– Ты уверена? Чем дальше мы пойдем, тем тяжелее станет груз.

– Я знаю, – заверила она его. – Со мной все в порядке. Если будет чересчур тяжело, я скажу тебе, ладно?

– Только помни: я не собираюсь его тащить.

Она тяжело вздохнула.

– Прекрасно.

– Просто я хочу с самого начала это прояснить. Договорились?

– Договорились. – Она смотрела, как он поднимает с земли ранец, винтовку и отправляется в путь, и чувствовала, что ее распирает от гордости.

В карманах полно ягод. За спиной чудесные орехи. Теперь поход будет не таким тяжелым. Лолли, конечно, обрадовалась свежести и вкусу новой еды, но главное, что она наконец получила дело, в котором не зависела от Сэма. Поэтому она бодро вышагивала позади него, не чувствуя больше ни голода, ни жажды. За ее прямой спинкой весело покачивались кокосовые орехи, и она шла, не отрывая глаз от Сэма, от интригующего зрелища всех этих мощных мускулов.