Дикая вишня

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Прошла неделя, а Адам все еще боролся со своими чувствами. Его рабочий день закончился, но он сидел в конференц-зале клиники и смотрел на часы. Через двадцать минут у него был назначен сеанс у Сары. Он не говорил с ней с того самого свидания и ожидал, что она перенесет процедуру, отошлет его к другому визажисту. Но она этого не сделала. Что казалось вполне естественным. Сара была слишком серьезным специалистом, чтобы отмахнуться от клиента, позволить чувствам мешать работе.

«А каковы же были ее чувства?» – гадал Адам. Ему их поцелуй казался таким правильным, таким естественно эротичным…

А теперь он должен перед ней извиниться. Этот поцелуй был слишком безумным, чересчур голодным. Он извинится – и все будет в порядке. Они могли бы стать друзьями, не так ли? Зачем было вовлекать друг друга в романтическую связь? Ему всегда удавалось утихомирить свои порывы, но Сару отпустить он не мог Адаму нужно было знать, что же такое могло случиться, что заставило ее отвернуться от своих корней. Их связывает то, что они чироки, и он надеялся укрепить эту связь.

Он покинул клинику и явился в салон; блондинка в регистратуре ухмыльнулась, увидев его. Адам ответил ей улыбкой, но едва приблизился к столу, как заметил Сару, выходящую из-за угла.

Первой подала голос блондинка:

– Сара, здесь твой пятичасовой клиент.

– Спасибо, Тина, – отозвалась она, переводя взгляд на Адама.

Он подошел к ней, и Сара опустила руки в карманы халата.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответила она, стараясь скрыть нотку напряжения в голосе. – Идите переоденьтесь, а я встречу вас в процедурном кабинете.

– Ладно. – Он знал, что блондинка посматривает на них, и чувствовал, что Саре сейчас неловко. Ему следовало отменить сеанс, что называется, снять ее с крючка, но ему необходимо побыть с ней наедине хотя бы для того, чтобы извиниться.

Пятью минутами позже он вошел в кабинет с рубашкой в руке. Повесив ее на крючок, он подождал, пока Сара обратит на него свой взгляд. Она все еще готовилась, наполняя баночки кремами и лосьонами.

Вот Сара повернулась, и их глаза встретились. Тишина, неподвижная и неловкая, затопила комнету. Оба молчали. Адам ощущал все: глухой стук собственного сердца, неровное дыхание Сары, то, как дрожали ее руки. Он не имел права подвергать ее всему этому. Он должен был смягчить напряжение.

Приблизившись к ней, Адам умудрился улыбнуться, хотя сердце билось все чаще и чаще.

– Позволь мне помочь, – предложил он, протягивая руку к одной из баночек.

– Нет, все в порядке. Я могу…

Их пальцы случайно встретились, и это невинное прикосновение послало электрические волны, пронзившие его беспокойное сердце, его томившееся от желания тело. Сара, должно быть, почувствовала то же самое.

Она отпрянула, задев стоявшую рядом склянку. Та покатилась на пол, разлив вокруг лосьон с запахом лимона..

– Проклятье! – Ее голос дрожал так же сильно, как и руки. Сара бросилась к коробке с бумажными полотенцами. – Похоже, у меня сегодня все валится из рук.

«Из-за меня, – сообразил Адам, – ведь между нами такое сильное притяжение».

Сара опустилась на колени и принялась промокать лужицы. Адам присел рядом с Сарой.

– Это моя вина, – заметил он, отбирая у нее бумажные полотенца. – Я тебя испугал.

– Ничего страшного, просто случайность. – Сара шумно вздохнула, избегая встречаться взглядом с Адамом.

Теперь они трудились бок о бок, сосредоточившись на непосредственной задаче. Не смотрели друг на друга и не разговаривали.

– Я полагаю, нам следует отменить сеанс, – сказал Адам, когда стало невмочь выносить навалившуюся тишину.

– Я тоже так считаю. – Сара присела на пятки. – Я просто сама не своя сегодня, даже чуть не вызвала врача.

«И этим все сказано», – подумал Адам. Она так волновалась перед встречей с ним! Его извинение сильно запоздало.

– Сара, мне очень жаль. Мне не следовало целовать тебя. Тем более на людях.

Она крутила пальцами бумажное полотенце.

– Нас… хм… нас обоих захватили чувства. Это не только твоя вина.

– Тогда почему бы нам не начать все сначала?

Адам поднялся и протянул ей руку, стараясь, чтобы голос звучал небрежно, а сердце стучало ровно. Сара ухватилась за его ладонь, но отпустила ее, как только встала на ноги.

– Не думаю, что нам следует встречаться. Из этого ничего не выйдет.

– Я имел в виду нашу дружбу. – Адам постарался не хмуриться. Когда тебя отвергают, чувствуешь себя уязвленным, даже если готов к подобному ответу. – Я знаю, что на свидании со мной ты ощущала себя неловко. Но мне кажется, у нас много общего, и мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями.

Сара слабо улыбнулась ему.

– Приятно слышать.

– Тогда ты согласна начать все заново?

Она кивнула, хотя все еще чувствовала вкус его поцелуя, ощущала жар его тела, прижимавшегося к ее телу.

– Поужинаешь со мной завтра вечером? – Он поднял руку, словно заранее отклонял ожидаемый отказ. – По-дружески, у меня дома. Просто обычный ужин. – Он сверкнул своей сокрушительной улыбкой. – Что ты скажешь?

– Да, – ответила она, совершенно им очарованная. Но, по правде сказать, ею завладело любопытство. Сара очень хотела узнать, где живет Адам.

Он жил в маленьком пансионате в Шерман-Оукс, недалеко от квартиры Сары. Она одернула блузку и постучала в дверь. Вообще-то она волновалась по поводу того, что надеть, потом остановилась на джинсах и бесхитростной блузке. Вся ее одежда была простой. Вся, кроме красного атласного платья.

Адам открыл дверь. В доме играл классический рок, джинсы Адама были потерты и на коленях слегка топорщились. Сара услышала тихое «мяу» и заметила черную кошку, которая, ринувшись на улицу, прошмыгнула у ее ног.

– Сара, привет. Заходи. Не волнуйся о Даррине, – добавил он, очевидно имея в виду кота, – ему позволено ходить гулять.

Сара вошла в дом и оглядела обстановку – дощатые полы, тяжелую дубовую мебель и высокие, с густыми листьями растения в каждом углу. Сдержанный, мужественный интерьер оказался под стать Адаму. Передавая ему маленький пакет, Сара объяснила:

– Это свежий мед. К чаю. Я не знала, что еще принести.

– Спасибо. Я чувствую, ты не дашь мне забыть о чайнике, не так ли?

Сара вздрогнула, когда что-то вдруг зашевелилось. «Еще одна кошка», – глуповато отметила она про себя, в то время как пушистое создание вспрыгнуло на спинку дивана. Кошка была белая, и глаза у нее оказались большие и любопытные.

– И сколько же у тебя кошек? – поинтересовалась Сара, поглаживая дружелюбного зверька.

– Обычно вокруг дома шатаются пять или шесть. Большинство из них бродячие, так что число их колеблется. Некоторые просто заходят время от времени, другие решили остаться насовсем. Камея живет здесь постоянно. У нее скоро будут котята. – Адам кивнул в сторону дородной кошки. – Она появилась у моих дверей уже беременная. Что же я мог поделать?

«Избаловать ее», – подумала Сара. Камея вела себя так, словно привыкла к вниманию и любви.

– Ужин скоро будет готов, – заметил Адам. – Я уже наполовину смешал салат, и спагетти почти сварились.

– Спагетти? А я думала, что будут сандвичи.

Адам пожал плечами.

– Я посчитал, что не так уж трудно вскипятить немного воды и открыть банку соуса.

Сара рассмеялась.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Конечно. Надо еще накрыть на стол.

Окно в просторной кухне было заставлено горшками с растениями. Посуда была белой, небольшой стол рассчитан на двоих. Сара повесила сумочку на спинку стула и вдохнула запах готовящейся еды. Очевидно, Адам добавил немного орегано в соус, купленный в магазине.

– Еда пахнет чудесно.

– Хочешь что-нибудь попить? Воду? Молоко? Сок?

Сару порадовал выбор напитков в этом доме, как и тот факт, что она не заметила ни одной бутылки со спиртным. Она сама обходилась без алкоголя даже во время ужина.

– Нет, спасибо.

Между тем рок в CD-проигрывателе сменило старомодное кантри, и Сара поняла, что Адам любит разнообразную музыку, как и она сама.

Адам, указал на нужные шкафчики и ящики, и Сара накрыла на стол, вдруг почувствовав себя удивительно раскованной. Тарелки и чашки Адама были сделаны из тяжелой керамики, серебряные приборы украшены геометрической чеканкой.

Адам переложил спагетти в сервировочную тарелку. Попутно он подмигнул Саре, поколебав ее спокойствие безупречной белозубой улыбкой. Сара старалась утихомирить заколотившееся сердце.

– Милая Сара, ужин готов.

«Милая Сара». Потрясенная, она уставилась на Адама, и ее беспокойное сердце вновь захлестнула волна эмоций. Так звала ее мать…

Они сидели друг напротив друга, над их головами медленно вращался вентилятор. Устав разбираться со своими запутанными чувствами, Сара сама завела разговор:

– Ты переехал сюда месяц назад?

Адам кивнул.

– И примерно в то же самое время я начал работать в клинике. Несмотря на это, я собираюсь в отпуск. Я не отдыхал уже несколько лет.

– Я тоже думала о том, чтобы пойти в отпуск летом, отоспаться всласть и побездельничать. Иногда так здорово просто ничего не делать. – Сара расстелила салфетку у себя на коленях. – И все-таки почему ты решил сменить место работы?

– В этом новом комплексе больше выбора. Там есть студия йоги и отдел гомеопатии плюс массажистка и целый набор медиков. – Адам полил салат приправами и поднял взгляд. – Я сам бы хотел когда-нибудь открыть центр здоровья. Конечно, кое-что я устроил бы по-другому.

Сара поняла. Она тоже частенько подумывала о том, чтобы открыть собственный салон по уходу за кожей. Она ела спагетти, налегала и на салат.

– Адам, почему тебе так важно найти свою родную мать? – вдруг спросила Сара. – Почему ты хочешь заменить родителей женщиной, которая от тебя отказалась?

– Я не говорил, что хочу их заменить. Я просто не могу понять, почему они не рассказали мне, что я приемный ребенок.

– Может, они защищали тебя?

Гримаса исказила его лицо.

– От чего? Перестань, Сара. У меня было право знать.

Она вздохнула.

– Не хотелось бы об этом говорить, но вдруг твоя родная мать откажется тебя видеть?

Он поднял свой стакан, отпил глоток.

– Я должен рискнуть. Кроме того, я думаю, что большинство женщин избавляются от своих детей потому, что не могут позаботиться о них, а не потому, что те им безразличны.

– Информация об усыновлении была закрыта.

– Это ничего не значит. Мою маму могли вынудить отдать меня. Вполне вероятно, она была слишком юной или чересчур бедной. А может, это была трагическая история любви. Очевидно, что мой отец был белым. Скорее всего, разница в их культуре не позволила им быть вместе. – Адам потянулся за хлебом и окунул его в соус. – Я не собираюсь бросать поиски. Когда найду маму, начну искать отца. Я хочу знать их обоих.

Сара покачала головой. Он что, одержим глупой идеей соединить своих родителей снова? Вернуть разлученных возлюбленных друг другу?

– Ты наверняка поступила бы так же в подобной ситуации. Выяснив обстоятельства моего рождения, я заполню пустоту в своей жизни. Сара, я наполовину индеец из племени чироки. Я принадлежу к народу, о котором ничего не знаю.

– Может, твоя родная мать не хотела, чтобы ты воспитывался в индейской семье?

– Вполне допускаю это. Но если она так решила, я хочу знать почему. Разве я, по-твоему, не имею права узнать о своей культуре, научиться всему, чему могу? – Он помолчал, указав на растения, теснившиеся на подоконнике. – Я посвятил большую часть своей взрослой жизни альтернативной медицине, но вовсе не из-за своего воспитания. Моя приемная мама выращивала растения в гастрономических целях, а я пошел дальше. Я самостоятельно изучал их лечебные свойства. Может быть, так во мне говорит кровь чироки? – Адам встретился взглядом с Сарой, и в его голосе прозвучала задумчивая нота. – Может, в моей семье был знахарь?

Сара вздохнула. Она уважала в Адаме целителя, но он был захвачен мистикой жизни индейцев чироки, а такое преклонение могло привести только к разочарованию. Сара на собственном опыте уже убедилась, что старые обычаи утеряны. Ее отец был живым доказательством того, как живут чироки сейчас – фальшивые обещания и пьянство.

При первой же возможности Сара переменила тему разговора. Она не хотела говорить о своем индейском происхождении, думать о нем и вообще вспоминать.

После ужина Адам и Сара долго сидели в патио: небо уже забрызгали звезды, легкий переменчивый бриз освежал летний воздух. Адам восхищался своей спутницей, думая о том, какая же она красивая – волосы как длинная роскошная завеса, глаза темные и загадочные, как ночь. Неудивительно, что она приехала в Город Ангелов. «Она – одна из них, – решил Адам. – Потерянный ангел».

Адам повернулся к растениям и принялся их изучать, чувствуя потребность сосредоточиться на чем-то, кроме влечения, которое он поклялся игнорировать.

– Я читал, что, когда коренные чироки собирают растения, они просят разрешения и оставляют что-то в благодарность, – проговорил наконец Адам, считавший, что это чудесный обычай. Его занимало, каково это – оставить сверкающую бусину на месте сорванного растения.

– Это было в одном из твоих учебников? – спро сила Сара.

Он покачал головой.

– Я подписался на газету чироки. Получаю ее по Интернету в кратком изложении, и в каждом выпуске они рассказывают о какой-то интересной культурной детали. К сожалению, в мое образование не входила традиционная индейская медицина, даже в самом малом объеме.

– Подобные знания передают старшие.

– У меня нет знакомых старших, – ответил Адам, изучая напряженное выражение ее лица, ко торое появлялось у Сары всякий раз, когда он упоминал об их происхождении. – Ты единственная чироки, которую я знаю.

– Я не думаю, что если я чироки, то надо этим гордиться, – поколебавшись, заявила она.

– И кто же разочаровал тебя, Сара? Твой отец?

Она кивнула.

– Когда мне было четырнадцать, мама неожиданно умерла от аневризмы. Это было ужасно. Я так по ней скучала. Мой отец тоже, но он весь от дался своему горю. Он не думал о том, как себя чувствую я или как он мне нужен. Он просто продолжал твердить, что без нее не в силах жить дальше.

На мгновение Адам подумал о своих родителях, о том, что они умерли вместе.

– Я знаю, каково терять родителей. Я потерял обоих, но, наверно, еще труднее остаться без супруга, человека, с которым ты собирался провести остаток жизни.

Capа жестко посмотрела на него.

– Пожалуйста, не оправдывай моего отца. Мой папаша запил. Он искал в алкоголе утешения и предоставил мне самой заботиться о себе, потому что чаще всего был слишком пьян, чтобы брать на себя подобную ответственность.

Потрясенный Адам безмолвно смотрел на Сару. Он ожидал всего, только не этого. Все время он гадал, что же мучило Сару. И теперь понял.

Нахмурившись, он представил себя таким, каким был прежде, до того, как пристрастился к спиртному, – поджарым, немного стеснительным юнцом, очарованным кутежами, которым предавались самые модные, избранные ребята. Вечеринки, развлечения в подпитии, подростковый разврат. Он испытал соблазн. И он пал.

Стоит ли ему поведать об этом Саре? Признаться, что в старших классах пил запоем?

Адам тяжело вздохнул. Да, ему следует рассказать. Но не сейчас, когда она наконец начала раскрываться, обнажая свое беспокойное сердце. Кроме того, он хотел, чтобы Сара думала о нем как о человеке, на которого она может положиться. И вряд ли этому поспособствует его исповедь не к месту и не ко времени о том, что он когда-то пил. Конечно, в конце концов он расскажет о себе, объяснит, что он не похож на ее отца. Уже одиннадцать лет Адам не брал в рот ни капли.

– И никто не вмешался? – спросил он. – Никто не попытался помочь твоему отцу?

– Пытались, но насильно трезвенника из человека не сделаешь.

Адам знал, что она права.

– Так твой отец не хотел бросить пить?

– Я полагаю, он пробовал, но не слишком усердно. Постепенно становилось все хуже. Мы никогда не были богаты, но на его зарплату автомеханика можно было неплохо прожить. В конце концов его запои все испортили. Он начал прикладываться к бутылке на работе, и его оттуда погнали. Я очень скоро поняла, каково это – быть нищей, оборванной индианкой. – Ее дыхание было прерывистым и нервным, как и слова. – Он так никуда и не устроился, но обещал бросить пить. И я очень долго ему верила. И наконец устала от ложных обещаний. Когда мне исполнилось восемнадцать, я бросила все и добралась да Калифорнии, чтобы начать все заново. Это лучший мой поступок за всю жизнь.

– Так ты не виделась со своим отцом почти шесть лет?

– Верно. Каждый раз, когда отец пытался завязать и опять срывался, он обвинял в своем алкоголизме гены. Понимаешь, индейцы ничего не могут с собой поделать. Это у них в крови. И это, естественно, заставило меня взглянуть на свое происхождение с другой стороны. – Сара сжала руки в кулаки. – Все, что мне рассказывала мама, оказалось иллюзией. Держаться за старые обычаи бесполезно.

«Она оправдывается», – с грустью подумал Адам. Она отказывалась от родовых корней, чтобы забыть о безрадостном детстве.

Внезапно для себя Адам дал торжественный обет. Он поможет этому потерянному ангелу найти дорогу домой. А пока что он будет держать свое прошлое в тайне.