Дикая вишня

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сара глубоко вздохнула, зная, что бессмысленно откладывать неизбежное.

— Они в шкафу.

Поднявшись, она пригласила Адама следовать за ней.

Они вошли в ее комнату, и Адам сел на край кровати. Колеблясь, Сара стояла у двери и смотрела на него. Его джинсы были слегка запачканы; волосы примяты шляпой. Легкий загар подчеркивал скулы и переносицу.

— Это потому что я — чироки? — вдруг спросила она.

Он склонил голову набок.

— Что ты имеешь в виду?

— Поэтому ты не отпустил меня? Быть индейцем — это так важно для тебя. А я единственная чироки, которого ты знаешь.

Морщинка прорезала его лоб.

— Как ты можешь говорить подобное? Как ты об этом даже подумать могла? — Адам стукнул себя кулаком по груди, а потом раскрыл ладонь. — Я не от пустил тебя потому, что ты внутри меня. Прямо здесь, все время.

Сара покачнулась от внезапного головокружения и вцепилась в ручку двери, чтобы не упасть. Его объяснение звучало так нежно, так страстно. Так реально.

— У чироки есть поговорка. — Сара встретила его взгляд, и пульс у нее участился. — Они говорят, что если тебе дорог какой‑то человек, то он ходит у тебя в душе.

— И со мной творится то же самое? — поинтересовался Адам.

— Я не знаю. — Возможно, это происходит с ними обоими. Возможно, они оба говорят друг у друга в душах. И зашли так далеко, что выхода нет. — Мне не следовало об этом говорить.

— Все в порядке. — Адам пристально смотрел на Сару. — Меня это тоже пугает, Сара.

Они говорили о любви? Чувстве, которого она всегда боялась?

— Я просто не чувствовала себя в безопасности. Понимаешь, я чироки, и тебе могло быть важно только это. Но я не имела права обвинять тебя в поверхностности или легкомыслии. — Сара взглянула поверх шкафа. Дверца распахнулась, словно подзывала ее подойти еще ближе. — Наверно, все дело в письмах.

Адам кивнул.

— Я понимаю.

Она шагнула к шкафу и достала с верхней полки маленькую коробку. Вытащив конверты, Сара положила их на постель рядом с Адамом. Письма были перетянуты эластичной тесьмой. Адам взял их в руки и принялся рассматривать.

— Откуда он узнал твой адрес?

— Я поддерживала связь со школьной подругой. Должно быть, она и дала ему адрес.

Адам снял тесьму. Сара знала, что самое старое письмо было датировано двумя годами раньше, а последнее было послано лишь несколько месяцев назад. Всего было шесть писем. Адам указал на обратный адрес:

— Никогда не слышал об этом городе.

— Хэтчер — это маленькая община между Талсой и Талеквах. Это тихое местечко, в стороне от больших дорог. Я проезжала его, но никогда не останавливалась в нем.

— И там сейчас живет твой отец?

— Похоже на то.

Адам передал ей самое старое письмо. Она вскрыла его. Что, если все это окажется ошибкой? Что, если это закончится тем, что она снова погрузится в пучину боли?

«Дорогая Сара…»

Текст был коротким и совсем простым. В первом предложении отец извинялся, во втором сообщал, что бросил пить.

— Я слышала все это и раньше. — Сара закончила читать и передала письмо Адаму. Вскрыв следующий конверт и прочитав первые строчки, она почувствовала, как упало ее сердце. В этом письме отец признавался, что не удержался и выпил, но приложит все усилия, чтобы не оступиться в будущем.

С этого момента все письма были выдержаны в одном тоне. Отец продолжал извиняться, не переставал твердить о том, как ему жаль, что он так подвел Сару, что оказался таким безответственным родителем. Он заявлял, что любит ее, так же сильно любит.

— Похоже, он говорит это искренне. — Адам снова связал письма в пачку. — И, кажется, он уже два года не брал спиртного в рот. Он оступился только один этот раз. К тому же он с тех пор посещает собрания.

Сара теребила пальцами эластичную тесьму.

— Я хочу верить ему, но эти письма ничего не доказывают. Он лгал насчет своей трезвости и раньше.

— Ничего подобного. Он борется. Он скучает по тебе, Сара. Он хочет все сделать правильно.

— Ты такой доверчивый…

— Я прошел через подобное. Я помню, каково это — разочаровывать людей, которые любят тебя. Твой отец заслуживает шанса, который позволит ему проявить себя.

Сара посмотрела на Адама. Его приемный отец умер. А его родной отец был безымянным, безликим человеком, которого Адам надеялся когда‑нибудь встретить.

— Мне придется ехать в Оклахому, не так ли?

Адам погладил ее по волосам, отбросил прядь с виска.

— Это единственный способ узнать, говорит ли он правду… И на самом ли деле он теперь трезвенник.

Сара склонилась к Адаму, а он к ней. Близко. Очень близко. Он понял, как нужна Саре его поддержка. Она уткнулась носом в его шею, и Адам погладил ее по спине.

— Ты останешься на ночь? — спросила Сара.

Адам откинулся назад, чтобы взглянуть на нее, коснуться ее щеки.

— Ты же знаешь, что останусь.

Они смотрели друг на друга, и по мере того, как тишина затопляла комнату, Сара сказала себе, что не вправе наказывать Адама за его подростковое бунтарство. Одиннадцать лет трезвости — срок очень долгий.

Адам стоял рядом с Сарой в ее солнечной ванной, снимая одежду. Сара включила воду и приладила душ на подходящую для Адама высоту. Душевая кабинка была отдельно от ванны, и места в ней едва хватало для одного, не говоря уже о двоих. И это возбуждало еще больше. Когда Адам присоединился к Саре в этом ограниченном пространстве, их тела соприкоснулись.

Они умудрились поделить меж собой воду и мыло. Адам воспользовался ее гелем для душа. Сара тоже массировала свое тело мочалкой, смывая эмоции и усталость дня.

Сара нырнула под душ и намочила волосы. Они прилипли, как влажные нити, к ее грудям, и Адам представил, как он касается ее там губами.

Вскинув руки, Сара мыла волосы, и Адам стоял, наблюдая за ней. Шампунь Сары сладко пах гвоздикой.

Несколько минут спустя Адам намылил собственные волосы тем же шампунем, и даже это действие показалось ему эротичным. Ее чувственный аромат теперь был на его коже, пряный и душистый.

Сара повернулась, и ее соски задели локоть Адама. У него вырвался хриплый возглас, но его не было слышно за шумом воды. И когда Сара, взглянув на Адама, поймала его в плен своими темными глазами, он с трудом мог перевести дыхание. Она потянулась к нему, и он понял, что пропал.

Скользкие, влажные, они терлись друг о друга и целовались. Он слизывал влагу с ее кожи и, открыв рот, ловил набегающие струйки.

Сара привлекла его голову к своей груди. Адам прильнул к ее соску с такой ненасытной жаждой, что Сара вонзила ногти ему в плечи и застонала. Мокрые насквозь, они выбрались из ванной и, спотыкаясь, устремились к кровати Сары. Все еще целуясь, они откинули покрывало и нашли простыни прохладными и влекущими.

Адам хотел поглотить ее всю, впитать каждый сладкий, нежный изгиб ее тела. Охваченный страстью, он проник в нее, чувствуя, как бедра наливаются жаром. Он двинулся, и она двинулась вместе с ним, и их близость возросла.

Соитие. Ощущения. Невероятный момент единения. Адам застонал, потом отстранился.

— Может, мне принять таблетку? — предложила Сара.

Он погладил ее волосы. Они все еще были влажными и льнули к ее коже.

— Это неестественно и вредно для твоего орга низма.

Сара изогнулась под ним.

— Нам нужно предохраниться, — опять напомнила она.

Адам знал это, но он хотел излить в нее свою жизненную силу прямо сейчас и зачать ребенка. Сейчас. В этот самый момент.

Это страстное стремление должно было изумить его, но этого не случилось. Адам был далек от того, чтобы анализировать свои чувства. Когда Сара была так близко, он мог думать только о том, чтобы обнять ее, прижать к себе и не отпускать.

Адам зарылся лицом между ее бедер. Сара задохнулась, ощутив это прикосновение, а Адам упивался ее вкусом, погружаясь во влажный жар.

Мускулы ее живота трепетали, бедра изгибались. Чувствуя, что сходит с ума, Сара, задыхаясь, произнесла его имя и вцепилась во влажные волосы Адама. «Да, — подумал он. — Она принадлежит мне. Телом, сердцем и душой». Адам привлек Сару к себе на колени, и, соединившись, они понеслись к вершинам чувственного экстаза, пока остальной мир не рассыпался на мелкие кусочки и не перестал существовать.

Солнце вот‑вот должно было взойти. Сара уже проснулась. Она села на кровати, и Адам зашевелился рядом с ней.

— Что случилось? — спросил он.

Сара покосилась на часы.

— В Оклахоме еще позднее, чем здесь. — А это значило, что там уже день. — Мне надо позвонить отцу и покончить с этим вопросом.

Адам включил лампу, наполнив комнату неярким светом.

— Ты всю ночь не спала?

— Ну, в общем, да… — Она не могла солгать, когда на нее глядел Адам. Она лежала без сна, слушая его дыхание. Все совершалось слишком быстро: ее чувства к Адаму, ее боязнь возвратиться домой. Она дала обещание и теперь не могла повернуть назад, как бы ей этого ни хотелось.

— Я могу приготовить чай, — предложил Адам. — Возможно, он поможет тебе привести нервы в порядок.

— Ладно. — Взволнованная, Сара была не в силах оторвать от него глаз, пока он выбирался из постели.

Сара почувствовала, что словно летит, кувыркаясь, вниз с холма и сердце ее проваливается куда‑то в желудок. Она не желала разговаривать с отцом и хотела, чтобы ее потребность в Адаме не была такой сильной. Но, проклятье, она никуда не могла деться от волны эмоций, внезапно заполнивших ее жизнь.

Все эти годы она была одна, и это было гораздо легче.

Сара взяла письма своего отца и снова пролистала их. Когда Адам вернулся в спальню, Сара встретила его взгляд.

— Я искала номер его телефона, — сказала она.

Адам поставил чай на туалетный столик.

— Я подожду в гостиной. Уверен, ты хотела бы сделать это в одиночестве.

— Нет, не хотела бы. По правде говоря, мне нужно, чтобы ты остался. — Сара взяла чашку и отпила маленький глоток. — Я собираюсь спросить у отца о твоей матери. Выяснить, не слышал ли он это имя раньше.

Адам присел на краешек постели.

— Спасибо. Я знаю, как это трудно для тебя.

— Ничего, справлюсь. — Сара набрала номер и прислушалась к гудкам. Они казались одинокими и далекими. А голос, который ответил, заставил Сару судорожно сжать трубку. Она мгновенно узнала прерывистый глухой голос отца.

— Алло?

— Папа, это я.

— Сара? Я не ожидал… Не могу поверить…

Слова замерли, и Сара вдруг представила, как отец пьет крепкий черный кофе — напиток гораздо более серьезный, чем ее чай из ромашки. Страдает ли он от похмелья? Его кожа стала изжелта‑бледной? Глаза провалились? Сара хотела вообразить отца трезвым.

— Не могу поверить, что это ты, — наконец отозвался он на другом конце провода, сформулировав более или менее связное предложение. Когда Сара не ответила, он поинтересовался, все ли в порядке.

«Нет, — подумала Сара, — не все». Она не могла сдержать бешеный стук сердца, не могла вырвать из памяти сцены из прошлого, которые последовательно возникали сейчас в ее воображении.

— Все отлично.

Они поговорили, их беседа была натянутой, оба не знали, как общаться друг с другом. Стало немного легче, когда Сара упомянула Адама.

— Это мой друг, — объяснила она. — И он ищет свою мать. Он не так уж много знает о ней. Мы надеялись, что ты поможешь.

Отец Сары не знал никого по имени Синтия Янгвулф, но пообещал поговорить с некоторыми старыми знакомыми, порасспрашивать людей в общине чироки. Когда разговор закончился, Сара взглянула на Адама. Он сидел тихо, наблюдая за ней восхищенным и нежным взглядом. Саре уже был знаком этот взгляд.

— Я это сделала, — сказала она. — Я поговорила с ним.

— И как он тебе показался?

— Таким же. Другим. Я не знаю. Я не могла понять, трезв ли он.

— Полагаю, мы скоро это выясним. — Адам коснулся пальцами ее щеки. — Ты, должно быть, измучилась. Не хочешь попробовать заснуть еще раз?

— Не думаю, что смогу.

— Тогда как насчет завтрака?

Сара взглянула в окно.

— Еще темно.

— А мне все равно. А тебе?

— И мне. — Сара потянулась за халатом, гадая, когда она перестанет полагаться на Адама.

«Возможно, и никогда», — думала она, то умиляясь, то паникуя. Что бы ни происходило между ними, она чувствовала, что так и должно быть.