Глава 11 Оттенки серого

Я благодарю тебя за то, что ты ходатайствовал по моему поводу, но все уже решено, брат Колин. Меня отправили в аббатство Хейбенстед в Пруссии. Я ожидал, что для меня примут такие меры, когда я признался во множестве своих грешных мыслей отцу Бенедикту. И как я могу подвергать сомнению справедливость и мудрость такого решения? Там, далеко от источника моей слабости, среди созерцателей, возможно, Бог покажет мне путь сквозь мой нарушенный разум. Что касается Нуалы, то она исчезла. Я молюсь, чтобы Бог присмотрел за ней.


Брат Синестус Тор, брату Колину, апрель 1769 г.


Этой ночью Рейвин не появилась на круге в доме Бри. Я приехала вовремя, надев брюки из ткани карго и мягкий тонкий свитер. Когда я вернулась домой от Хантера, я чувствовала себя унылой и смущенной, так что я вымыла кухню, развесила белье после стирки, вычистила место Дагды и пообещала себе попытаться не выглядеть так неряшливо все время.


Когда Бри открыла дверь, первой я увидела Скай. Меня очень укололо ее замечание о Вудбейнах, но в то же самое время я знала, что она любила Рейвин и обожглась, и сейчас была не в самом хорошем расположении духа.

– Думаю, уже все здесь, – сказал Хантер. Его голос прозвучал одновременно грубо и мелодично, и не к месту я неожиданно вспомнила, как его голос звучал в моем ухе, когда он что-то казал мне, когда мы целовались, когда я слышала, как его дыхание становилось более тяжелым и быстрым. Я почувствовала, как покраснела, и отвернулась от него, долго складывая свое пальто в кучу в коридоре.

– Давайте пойдем в ту комнату, – сказала Бри. – Там нам будет более удобно.

– Вообще-то, – ответил Хантер, – я заглянул туда, и там полно электроники и мебели. Здесь есть не такое загруженное место?

Так и получилось, что мы сидели в начерченным мелом круге, на плитке, в конце ее закрытого бассейна. Над собой сквозь стеклянную отгородку мы могли видеть звезды, туман и темноту. Мебель была громоздкой и зачехленной; вода была неподвижна и черна. Вибрации здесь очень отличались от обычных, так как там были сразу и вода, и камень, и стекло.

– Пока мы ждем, когда же приедет Рейвин, если, конечно, приедет, – сказал Хантер, – пойдем по кругу и сделаем краткий список того, что произошло с вами, что вы изучали, ваших вопросов и так далее. Мы также должны готовиться к Имболку. Время подумать о новых начинаниях. – Он кивнул Мэтту, сидящему справа от него.

После многих недель, когда он выглядел странным и немного растрепанным, Мэтт стал более похожим на себя. Сегодня вечером он был одет в темно-красный спортивный свитер и черные брюки из плиса, его черные густые волосы были аккуратно подстрижены и гладко уложены щеткой назад.

– У меня все хорошо. Я изучаю разную литературу – особенно то, как работать с кристаллами.

– Хорошо, – сказал Хантер. – Следующий.

Талия села прямо. Я не хорошо знала Талию; как и Алиса, она была частью настоящего ковена Китика во главе со Скай, еще до того, как в него влились шестеро из нас, кто раньше входил в ковен Сиррэс во главе с Кэлом.

– Я была занята научным проектом. Еще я прочла книгу о ритуалах с горящими свечами. Это действительно интересно.

– Я все еще занимаюсь с Tаро, – сказала Бри. – Мне правда это нравится. Каждое раз, когда я читаю, это похоже на сеанс терапии. Мне приходится сидеть и действительно задумываться о том, что говорят карты, и как это относится к моей жизни.

Следующим был Робби.

– Мой отец потерял свою работу. Снова. Мама угрожала вышвырнуть его. Снова. Он получит другую работу, мама слезет с его спины, все вновь станет нормально. Снова. Это немного давит на мозги, но я уже привык. Насчет Викки, я читаю Эллис Хиндсворт «Начальная история белого искусства».

– Это хорошая книга, – сказал Хантер. – Надеюсь, в доме все уладится.

После ответили Шарон, Итан и Дженна. Саймон Байкхаус, сидя между Дженной и мной, сказал, что изучал кельтских божеств.

Я подумала о том, как было иронично то, что Эмирант замышлял уничтожить Старлокет в Имболк, который должен быть временем возрождения. Это казалось особенно ужасным. Я почувствовала укол паники из-за груза моей ответственности. Я прочистила свое горло, когда настала моя очередь говорить.

– Я много чего изучаю – историю, заклинания и основы колдовства. Сейчас у меня тяжелое время в школе. И мои родители против Викки.

Следующей была Алиса Сото. Многим из нас было семнадцать или восемнадцать, так что она, пятнадцатилетняя, казалась очень юной.

– Мой отец тоже против Викки. Он думает, что это какой-то странный культ. Я не понимаю этого. Две мои тети практикуют Сантерию, так он должен нормально относиться к альтернативным религиям. Я читаю биографию женщины, которая открыла для себя Викку, и что она значит для нее.

После нее была Скай. Она не смотрела ни на кого, ее голос был низким и ровным, почти невыразительным.

– Я изучаю медицинское применение трав. Я подумываю над тем, чтобы вернуться обратно в Англию на некоторое время.

Я посмотрела на нее в удивлении, задумываясь, хотела ли она этого из-за поведения Рейвин. Скай и я никогда не были близки, но мы начали взаимно уважать друг друга, и мне не хватало бы ее, если б она уехала.

– Хорошо, – сказал Хантер. Он не выглядел удивленным. Я подумала, что он и Скай уже должно быть обсудили это. Возвращаясь к кругу, он протянул руку в стороны.

– Думаю, мы можем предположить, что Рейвин не придет, так что давайте встанем, возьмемся за руки, закроем наши глаза и сконцентрируемся. Все вместе расслабимся, освободим всю сдерживаемую энергию, сконцентрируемся на нашем дыхании и откроемся, чтобы получить магию.

Сейчас в круге стояло двенадцать из нас. Хантер и Бри зажгли многочисленные свечи, и пламя окружило нас, колеблющееся от любого нашего движения. Я стояла на камне под звездами, рядом с водой, в магическом круге, и я почувствовала, как быстро нарастала вибрация в моей груди, что подсказало мне, что мое тело было открыто для восприятия того, что Богиня хотела дать мне.

Мы медленно двигались по часовой стрелке вокруг центральной свечи. Хантер начал главную песню силы, которой мы уже пользовались. Наши голоса сплелись, как ленты, слились в одно целое, как теплые и холодные океанические течения. Наши лица были освещены свечами, радостью, чувством близости к друзьям, неожиданным, но нужным доверием друг к другу. Наши ноги бежали по плитам, наша энергия увеличивалась, и наша магия сорвалась и окружила нас, сняла тяжесть с наших сердец, наполняя нас спокойствием и волнением, электризую наши волосы. Мои заботы о Кьяране, опасной миссии, все мои страхи растаяли. Это была чистая белая магия, и она казалось в миллион миль дальше от темноты и разрушений, олицетворенных Кьяраном.

Я могла бы оставаться в круге всю ночь, кружась, чувствуя магию, чувствуя себя прекрасной, сильной, целой и в безопасности. Но осторожно, очень осторожно Хантер завершил его, замедлил наши шаги, сгладил поток энергии, и затем мы снова тихо опустились на камни, наши колени соприкоснулись, наши руки соединились, наши лица покраснели и застыли в ожидании.

– Все на секунду закройте глаза и думайте о том, на что отдать свою энергию, – мягко сказал Хантер. – Для чего вам нужна помощь, что вы можете отдать? Откройте ваши сердца и тогда к вам придут ответы, и когда вы закончите, поднимите голову.

Я наклонила голову, и мои глаза беспокойно закрылись. Во мне била сильная пульсирующая нить, чтобы я приняла ее, использовала, как желала. Ответ пришел ко мне незамедлительно. Позвольте мне сохранить Старлокет. Позвольте мне защитить Элис от зла.

Я выпрямилась и открыла глаза, сразу же увидев, как пристально Хантер наблюдает за мной. Он моргнул, когда я встретилась с ним взглядом, и отвернулся. Что же я увидела в его глазах?

Когда уже все подняли головы, мы опустили наши руки, и Хантер начал урок.

– Я хочу поговорить о свете и тьме, – сказал Хантер, и его английское произношение казалось изящным и точным. – Конечно же, свет и тьма – это две стороны одной медали. Они творят все, что мы знаем в жизни. Это понятие легче всего охарактеризовать по принципу инь и янь. Свет и тьма – две половинки одного целого. Одно не может существовать без другого. И что более важно, они связаны независимыми оттенками серого.

Ох. Я начал понимать, о чем он вел речь. Я вспомнила подобные разговоры с Кэлом и с Дэвидом Редстоуном. Главное в этом понятии о свете и тьме то, что не всегда кристально ясно, что какой стороне принадлежит. Сделать выбор в хорошую сторону не всегда легко, часто его даже не можно распознать.

– Например, – начал Хантер, – микробы могут убить – как ботулотоксин. Но та же самая вещь, в маленьком количестве, может вылечить. Нож может помочь сохранить жизнь или может ее забрать. Любовь может быть радостным подарком или душной тюрьмой.

Это правда, подумала я, вспомнив, что я потеряла, расставшись с Хантером. Я не могла не смотреть на Скай. Ее лицо было спокойным, она смотрела на пол, но, реагируя на слова Хантера, на ее бледных щеках замаячил нежно-розовый румянец.

– Солнце – самое необходимое для жизни, – сказал Хантер, – но оно может сжечь зерновые культуры, люди могут умереть от жажды, оно может высушить кожу до появления волдырей. Огонь тоже может дать жизнь, сделать нашу пищу полезной, помочь защитить нас, но также может быть яростным мстителем, уничтожая каждый из этих путей, забирая жизни без разбору, не оставляя ничего после себя, кроме пепла.

Я сглотнула, перед глазами появился множество воспоминаний об огне. У огня и меня были любовно-ненавистные отношения. Огонь и я были близки, пока Кэл не попытался убить меня с помощью огня…. и огонь был средством Кьярана для убийства моей матери.

– Свет и тьма, – говорил Хантер. – Две половины целого. Все, что мы делаем, говорим, чувствуем, выражаем – все это имеет две стороны. Какая сторона преобладает – это решение, что делает каждый из нас ежедневно, много раз в день.

Мне казалось, как будто Хантер произносил это только для меня. Временами для меня различия между светом и тьмой, добром и злом были размыты. Почти каждая опытная ведьма, с которой я когда-либо говорила, признавалась в том же самом. Ужасным было то, чем больше ты изучаешь, тем меньше ясными они становились. Вот почему был так необходим непоколебимый внутренний компас морали. Именно это Хантер и пытался помочь мне развить в себе.

Я вздохнула.

После круга Бри вытащила содовую, минералку и сандвичи, и мы набросились на все это. Мне часто хотелось чего-нибудь сладкого после использования магии, и сейчас я с нетерпением набросилась на кусочек хлеба с цукини в шоколаде.

– Это очень вкусно, – сказала Дженна, беря ломтик этого хлеба. – Ты сама его испекла, Бри?

Бри засмеялась.

– Я тебя умоляю. Я не знаю, как обращаться с духовкой. Его испек Робби.

Я избегала разговоров с Хантером или Скай, и, когда все начали собираться домой, я улизнула за дверь своей машины. Я вымоталась и хотела разобраться в сегодняшней магии. Я больше не хотела ни говорить, ни думать о свете и тьме. Я хотела поехать домой и упасть в постель. Впервые с тех пор, как мои родители уехали, я захотела, чтобы они были дома, чтобы ждали меня. Не то чтобы я не скучала по ним до сих пор – я просто не ощущала нужды в них. Сегодня вечером я знала, что меня бы утешило одно их присутствие в доме.

Как только я вырулила на темную дорогу, мне стало интересно, где была этим вечером Рейвин. Она проигнорировала Скай, потому что они поссорились, или она встретилась с Киллианом?

Когда я вошла в дом, я чувствовала тяжесть в груди, мои руки были холодными. В своей комнате я стала готовиться ко сну. Я долго лежала в темноте, с прижатым ко мне мурлыкающим Дагдой, просто думая. Киллиану на самом деле нельзя было доверять. И Кьяран становился ближе с каждым вздохом.

Прошло много времени, прежде чем я заснула.

Загрузка...