Дитя любви

Глава одиннадцатая

Она прижала ладони к горящим щекам. Себастьян больше не считает ее ребенком! Пруденс чувствовала себя цветком, распускающимся под лучами солнца. Нельзя, чтобы Себастьян догадался о ее любви — ведь, в конце концов, он ничем не отличается от других мужчин. Выражение, промелькнувшее на лице Себастьяна, испугало девушку: она прекрасно поняла, что значит этот блеск в его глазах. Ее охватило радостное возбуждение. Какое чудо — о ней мечтает мужчина, в которого она влюблена! Пруденс подмывало закружиться по комнате в танце.

Внезапно к ней вернулся здравый смысл. Куда заведет их обоюдная страсть? О браке не может быть и речи, стать любовницей Себастьяна она никогда не согласится. Со временем он подыщет себе достойную партию. Неужели им придется постоянно прятаться, скрывая свою связь? Глупо и постыдно! Нет, поддаться искушению означает навлечь на себя беду.

Наконец Пруденс приняла мучительное решение: расстаться с Себастьяном, и как можно скорее, чтобы он не догадался о ее чувствах. С. этой мрачной мыслью она и заснула.

Вскоре после полуночи ее разбудил плач. Бросившись в детскую, она обнаружила, что Джерард ворочается в постели, кашляет и расчесывает пятна на руках. Пруденс дала малышу напиться и надела ему на руки тонкие перчатки.

— В перчатках не спят, — захныкал он.

— А ты представь, что ты — дирижер оркестра. Им положено носить белые перчатки. Вот твоя палочка, — она вручила малышу ложку. — Ты подашь сигнал, а я начну петь.

На время игра отвлекла Джерарда, и вскоре он заснул, крепко прижавшись к Пруденс. Но стоило ей попытаться уйти, как малыш проснулся опять. Пруденс пришлось пробыть с ним до утра. От усталости она заснула.

Проснувшись, она увидела возле кровати Себастьяна.

— Мы разбудили вас? — сонно спросила она. — Простите, милорд. Мне казалось, я пою совсем тихо… — Внезапно она заметила, что он одет. — Который час?

— Уже утро. Значит, ты провела здесь всю ночь?

— Нет, Джерард проснулся уже после полуночи.

Лицо Себастьяна оставалось напряженным. Проследив за его взглядом, Пруденс с ужасом обнаружила, что ее ночная рубашка спустилась с плеча, открыв грудь. Она поспешила поправить ее и судорожно сжала ворот.

— Сэр, мне надо одеться. Будьте любезны, отвернитесь, я пройду к себе.

Себастьян послушно отвернулся, но вдруг окликнул ее:

— Постой-ка! Тебе незачем одеваться. Ложись в постель и постарайся выспаться. И не вздумай спорить. — Он обернулся, его голос стал резким. — Ты любого способна свести с ума!

— Мне очень жаль, — пробормотала Пруденс, не понимая, чем рассердила его, и бросилась в соседнюю комнату. Себастьян настиг ее на пороге.

— Тебе жаль? — яростно выпалил он. — А обо мне ты подумала? Я сожалею о том, что встретился с тобой!

— Это поправимо, — всхлипывая, возразила девушка. — Я немедленно уйду…

— Ни в коем случае! — Себастьян обнял ее, прижал к себе и принялся осыпать поцелуями опущенные веки и губы. Пруденс казалось, что она теряет сознание. Она таяла в сильных объятиях, поддавшись страсти.

Позабыв обо всем на свете, они не заметили, что дверь, выходящая в коридор, открылась. К действительности их вернул громкий возглас. На пороге стояла графиня, вперив в них ледяной взгляд. Внезапно она расплылась в усмешке, ее глаза налились злобой. Не сказав ни слова, она круто повернулась и вышла.

— Ступай одеваться! — велел Себастьян. — А я попробую остановить ее.

— Каким образом? — Пруденс трясло от стыда и унижения. — Ничто не доставит ей такого наслаждения, как сплетня, пущенная по дому. Она ненавидит меня.

— Поскольку во всем виноват я, мне и улаживать это дело. — Чинно поклонившись, Себастьян вышел.

Пруденс вдруг стало холодно. Стуча зубами, она принялась поспешно одеваться, намеренно отгоняя прочь мысли о том, что случилось за последние полчаса. Ясно одно — Себастьян поспешил, взяв на себя всю вину, ведь Пруденс охотно принимала его ласки, пылко отвечала на поцелуи. Ее тело охватило пламя, и, должно быть, он почувствовал это. Теперь Себастьян наверняка сочтет ее распутницей и не преминет воспользоваться этим в будущем.

Не стоит обманывать себя. Леди Брэндон наверняка уже все знает. Ничто не помешает графине разнести пикантную новость по всему дому и насладиться триумфом. Поразмыслив, девушка принялась укладывать свои вещи в узелок. К счастью, она не выбросила старый жакет из домотканой материи, штаны и фланелевую рубашку. На сворачиваемую одежду градом лились слезы.

— Пруденс, что ты делаешь? — вернул ее к настоящему голос леди Брэндон.

— Мэм, вам все объяснит графиня. Я не могу остаться здесь…

— Ты советуешь мне прислушаться к сплетням злобной фурии? Пруденс, ты меня удивляешь…

— На этот раз она сказала правду. Она застала меня раздетой, а…

— Себастьян целовал тебя? И что же в этом ужасного? Всем известно, что мужчины не оставляют без внимания хорошеньких девушек. Мне жаль, если эта выходка оскорбила тебя.

— Вы не так поняли, мэм, — шепотом выговорила Пруденс. — Мне стыдно за себя. Что вы теперь думаете обо мне?

— Я считаю тебя разумной девушкой, которая не станет придавать слишком большое значение минутному порыву. Неужели до сих пор тебя никто не пытался поцеловать? -

Леди Брэндон говорила почти шутливым тоном, но Пруденс было не до шуток.

— Пытался, но я…

— Значит, ты сумеешь забыть о случившемся. Во всем виноват Себастьян, и он уже заверил меня, что больше такого не повторится. Ты довольна?

Это заверение не принесло Пруденс желаемого утешения, но она была благодарна за участие. Девушке и в голову не приходило, что ее собеседница вне себя от беспокойства — леди Брэндон была слишком умна и не подавала виду, что ее худшие опасения подтвердились.

С Себастьяном что-то стряслось. Прежде он никогда даже не пытался заигрывать с самыми миловидными из служанок. А что касается девушек из знатных семей… леди Брэндон вздохнула. В последнее время она почти совсем утратила надежду пробудить в Себастьяне интерес к браку. Следовало что-то предпринять, но было бы безумием выгнать Пруденс из дому, на чем настаивала графиня. Себастьян немедленно вступится за девушку, поднимется ненужный шум… Разговор леди Брэндон с невесткой выдался на редкость тягостным, но, к счастью, в него вмешался Фредерик, несколькими резкими словами заставив жену замолчать.

— К чему делать из мухи слона, Амелия? — осведомился он. — То, что произошло, тебя не касается.

— Я забочусь о своих детях!

— Вот как? Не замечал. Должно быть, ты забыла, что эта девушка не побоялась ухаживать за ними.

Позднее, оправившись от шока, графиня перешла в наступление. Ее пронзительный голос долетал даже до комнаты, где беседовали леди Брэндон и Пруденс.

— Фредерик, ты глупец! — визжала она. — Эта девчонка — потаскуха! Я видела ее почти нагой в объятиях твоего братца… — (Ответ ее мужа прозвучал невнятно.) — Извиняться? Этого еще не хватало! Конечно, всем известно, что никому не позволено осуждать Себастьяна, но я не понимаю, с какой стати его матери вздумалось превращать дом в притон…

Послышался гневный голос графа:

— Прекрати! Как ты смеешь оскорблять моих родных?

Его жена ответила горьким смехом.

— Ладно, Брэндон, будь по-твоему, но предупреждаю: эта девчонка в конце концов заманит его в ловушку.

Пруденс застыла на месте. Еще никогда в жизни она не испытывала такой ярости. Леди Брэндон поспешила закрыть дверь.

— Ну что я могу сказать, дорогая? Постарайся не обращать внимания на истерики этой мстительной женщины. Мне жаль, что тебе пришлось выслушать столько оскорблений.

— Мэм, я вовсе не хочу стать причиной семейной ссоры. Нам с Дэном пора уходить отсюда. Мы и без того слишком долго злоупотребляли вашей добротой.

— А обо мне ты подумала? — выложила свою последнюю карту леди Брэндон. — Кто, кроме тебя, поможет мне присмотреть за детьми?

Пруденс в отчаянии опустила голову. Разве она могла отказаться? Это было бы проявлением вопиющей неблагодарности. Наконец она прибегла к последнему средству:

— Ваша светлость, графиня считает, что я недостойна ухаживать за ее сыновьями…

— Мнение графини никого не интересует. И потом, ее здесь не будет. Фредерика вызывают в Лондон, Амелия сегодня же уедет вместе с ним.

— А я думала, они пробудут здесь несколько недель…

Леди Брэндон нахмурилась.

— События во Франции развиваются более чем стремительно, наше правительство в панике. Дорогая моя, я так беспокоюсь! Я молюсь лишь о том, чтобы моя милая Софи и ее дети не пострадали. Только бы Жиль поскорее ответил на письмо!

Сердце Пруденс дрогнуло от жалости. Казалось, леди Брэндон постарела на глазах: ее лицо осунулось, на нем отчетливее проступили морщины. Повинуясь порыву, Пруденс коснулась руки пожилой дамы.

— Я останусь, — пообещала она, — по крайней мере дождусь, когда мальчики поправятся.

— Спасибо, дорогая! Я позабочусь о том, чтобы тебе не пришлось тащить непомерную ношу. Себастьян уже уехал за нашей старой няней. Она слаба здоровьем, но сумеет хоть немного помочь тебе.

Пруденс кивнула, понимая, что в отсутствие графини ее жизнь будет не так тяжела — надо лишь избегать общества Себастьяна.

— Не хочешь ли отдохнуть? Я слышала, вчера ночью ты совсем не спала. Перри побудет с мальчиками, а потом приедет няня. Нельзя допустить, чтобы ты слегла от усталости. Я бы сама присмотрела за детьми, но врач запретил мне: видишь ли, я никогда не болела корью.

— Вам вовсе незачем подвергать себя опасности, мэм. Я сделаю все, что понадобится.

В детской Пруденс застала Перри. Где-то раздобыв коробку с красками, он, к восторгу мальчишек, разрисовал себе лицо ярко-красными пятнами. Увидев вошедшую девушку, Перри жалобно застонал:

— Я болен! Дайте мне лимонаду, шербету, фруктового крема…

— Ничего вы не получите, — с притворной строгостью отрезала Пруденс, — ничего, кроме лекарства.

Мальчики расхохотались.

— Да, да, пусть примет лекарство! — воскликнул Дамиан.

— Неужели вам меня совсем не жалко? — жалобно вопросил Перри. — Взгляните на мое лицо! — Он закрыл глаза и вновь застонал.

Пруденс внимательно оглядела его.

— Недурно. Этот цвет вам к лицу, — наконец заключила она.

— Это краска! Краска! А ты думала, он заболел? — воскликнул Джерард, прыгая на кровати.

— Я сразу поняла: он притворяется краснокожим на тропе войны, — объяснила Пруденс.

Услышав эти слова, Перри вскочил и с индейским кличем принялся носиться по комнате.

— Мистер Перри, что это с вами? Вы хотите перепугать детей до смерти?

Увидев старую нянюшку, Перри обнял ее за талию и закружил, приподняв над полом.

— Довольно, несносный мальчишка! Что подумает о вас мисс? — Няня поправила чепец и присела перед Пруденс. — Я давно махнула на нее рукой и вам советую, мисс.

— Так и быть, — согласилась Пруденс. — Мы все очень рады вас видеть, няня.

Старушка присела на край кровати.

— Может, и вы разрисовали себе лицо, мистер Криспин?

— Нет, Элли, эти пятна появились сами. Они чешутся.

— Потерпите, скоро все пройдет. Ну, чем бы вы хотели подкрепиться?

Дети наперебой принялись перечислять излюбленные блюда Перри. Няня покачала головой, но пообещала что-нибудь принести.

— Пруденс знает столько интересных историй, дядя Перри… — протянул Дамиан, с надеждой поглядывая на Пруденс.

— Правда? Тогда и я не прочь послушать. — Перри сел.

— Разве у вас на сегодня нет других планов? — насмешливо спросила Пруденс.

— Ни единого. Услышав радостную весть, я поспешил в родное гнездо! — Глаза Перри искрились. Вспомнив об отъезде графини, Пруденс нахмурилась. — Ну так как насчет историй? — напомнил Перри.

— Сначала надо умыть и переодеть детей. Потом они примут лекарство и перекусят.

Услышав это, мальчики дружно заныли, но вновь заулыбались, когда Перри пообещал вместе с ними принять омерзительное снадобье. Проглотив лекарство, он рухнул на пол и принялся кататься по нему, схватившись за живот. Дети залились хохотом.

— Сэр, в вас пропадает великий талант. Ваше место на сцене, — заметила Пруденс, не скрывая усмешки. С

— Знаю. — Заметив в дверях няню с полным подносом, Перри вскочил: — Ну-ка, ну-ка! Здесь найдется что-нибудь для меня? Или все достанется этим маленьким обжорам?

— Как вам не стыдно, мистер Перри! У бедняжек целый день во рту не было и маковой росинки.

— Я не бедняжка, я мальчик! — с достоинством заявил Джерард.

— Это мы уже слышали. Мальчик согласен слушать сказку про дракона? — Устроившись на стуле возле кровати, Пруденс вооружилась ложкой.

— Согласен! — Джерард послушно открыл рот, куда Пруденс отправила полную ложку желе.

— Мисс, давайте я покормлю его, — запротестовала няня.

— Элли, ступай, перекуси сама, а потом возвращайся. — Перри за руку повел няню к двери. — Скажи, Пруденс, это очень страшная сказка? Если так, я лучше суну голову под подушку!

— Страшнее не бывает, — заверила его Пруденс. — Пожалуй, вам будет лучше уйти.

— Нет уж, лучше я наберусь смелости…

— Отлично. Я расскажу вам об ужасном драконе из… из Лонгриджа. — Пруденс вдруг смутилась, впервые произнеся вслух это название. — Обитал он в пещере у моря, ни с кем дружбы не водил, только злобствовал и гонялся за всеми, кто подходил к пещере. — Заметив, чти мальчики затаили дыхание, она добавила: — Но ни разу никого не поймал — слишком уж толстым он был и потому бегал медленно. От злости он изрыгал пламя…

— Кажется, я где-то видел такого дракона, — заметил Перри.

Пруденс укоризненно взглянула на него: Перри явно намекал на невестку, хорошо, что дети до игры в намеки еще не доросли.

— Что же было дальше? — с любопытством спросил Дамиан.

— Однажды дракон отправился купаться, долго плавал и так замерз, что решил согреться у огромного костра. За дровами он пополз в лес, но все дровосеки разбежались. — Продолжая рассказывать, Пруденс размышляла: раз уж она упомянула про Лонгридж, следовало выяснить, где он находится. — Внезапно дракона осенило: зачем трудиться самому, изрыгая огонь? Не легче ли найти какой-нибудь костер в Лонгридж-Холле? Но по пути туда дракон заблудился, а спросить дорогу ему было не у кого.

— Папа помог бы ему, — горделиво вставил Криспин. — Он знает все на свете!

— И я тоже. Я привел бы его прямо к Лонгридж-Холлу. Видите ли, он находится совсем рядом, близ Дувра. — Перри вдруг расхохотался. — Старый брюзга рассвирепел бы, узнав, что в его владениях живет дракон.

— Дядя Перри, а кто такой брюзга?

— Тот, кто вечно ворчит, Дамиан. Есть тут один такой по соседству. Хотел бы я знать, жив ли он еще?

— Как странно… — Пруденс едва сумела скрыть возбуждение. — Этот человек… бывает у соседей?

— Старик Манвелл отшельник. Уже несколько лет его никто и в глаза не видел. Должно быть, его слопал дракон.

Джерард ахнул.

— Пруденс, а дракон и вправду ест людей? — Его глаза стали совсем круглыми от испуга.

— Конечно, нет! — Пруденс с трудом собралась с мыслями. — Дракон труслив. Стоит прикрикнуть на него, и он удирает. Ну так вот, костра он не нашел, зато набрел на поляну в лесу и повстречался на ней с мальчиком… — Заметив, что Джерард затаил дыхание, Пруденс добавила: — С большим мальчиком, таким, как Дамиан. Он пас свиней. Завидев дракона, свиньи с визгом разбежались, а мальчик погнался за драконом и гнал его до самого берега моря. Дракон свалился с вершины утеса…

— И утонул? — с надеждой подхватил Джерард, выглядывая из-под одеяла.

— Конечно! С тех пор в Лонгридже не водятся драконы.

Дети облегченно вздохнули, но спустя некоторое время Криспин пренебрежительно заявил, что все это выдумки.

— А я верю каждому слову, — возразил Перри. — И не прочь послушать еще одну сказку.

— Придется подождать, — твердо заявила Пруденс. — Декоре приедет врач…

— Ну, в таком случае я ухожу. Как себя помню, я с врачами не в ладах.

— Мисс Пруденс, вы не поверите, но в детстве мистер Перри был сущим наказанием, — заметила вошедшая в комнату няня. — Вечно он то падал с деревьев, то сваливался с берега озера в воду. — Няня окинула Перри ласковым взглядом — очевидно, он был ее любимцем — и обратилась к Пруденс: — Ее светлость ждет вас к обеду…

Няню прервал громкий стук распахнувшейся двери. В детскую ворвался Себастьян. Увидев его, девушка вскочила.

— Что такое? — воскликнула она. — Что случилось?

— Софи приехала! — отрывисто ответил он. — Жиль прислал ее к нам вместе с Толлардом.

— Уже приехала? — озадаченно переспросил Перри. — Но почему Жиль отослал ее домой?

— Чернь ворвалась в Версаль. Короля Людовика привезли в Париж и теперь держат под стражей во дворце Тюильри.

Перри изумленно присвистнул.

— Ушам не верю! А как Софи?

— С ней ничего не случилось… впрочем, убедишься сам. Она обо всем расскажет. — Себастьян обернулся к Пруденс: — Уверен, ты не прочь познакомиться с моей сестрой. — Не дожидаясь ответа, он широкими шагами вышел из комнаты.

Пруденс медлила, верная своему желанию избегать общества Себастьяна. Перри подтолкнул ее к порогу детской.

— Тебе понравится Софи. Вот увидишь, — пообещал он. — Она славный малый.

Услышав этот братский комплимент, Пруденс подавила улыбку. В гостиной леди Брэндон подвела ее к высокой молодой женщине.

— Софи, это Пруденс Консетт. Пруденс, познакомься с моей дочерью, графиней де Верней.

— Зовите меня просто Софи, — попросила молодая женщина негромким певучим голосом. — Как себя чувствуют мои племянники?

— Уже лучше, мадам, — ответила Пруденс, поражаясь удивительному сходству Софи и Себастьяна. Эти темные глаза и выразительные черты лица она узнала бы в любой толпе. Для матери двоих сыновей Софи выглядела на редкость молодо. Но, присмотревшись, Пруденс заметила под глазами гостьи темные круги. Несмотря на приветливую улыбку, от тревоги и усталости Софи была явно на грани обморока.

— Вы должны познакомиться с сестрой моего мужа, — сказала Софи и повела Пруденс к окну, где Перри уже беседовал со второй гостьей.

Незнакомка стояла спиной к Пруденс, и та поначалу заметила только волну прекрасных белокурых волос, ниспадающую на спину. Затем француженка обернулась, и у Пруденс перехватило дыхание. Более прелестного существа ей еще никогда не доводилось видеть. Нежны цветом лица и блестящими аквамариновыми глазами гостья напоминала пастушку дрезденского фарфора. Стройная и миниатюрная она едва доставала головой до плеча стоящего рядом Себастьяна.

— Какие вы все великаны! — воскликнула она, глядя снизу вверх на двух братьев. — Наконец-то я вижу леди, с которой смогу поговорить, не рискуя свернуть шею! Прошу простить мой английский, мадемуазель, — боюсь, он не слишком хорош.

— Напротив, превосходен, — улыбнулся Себастьян. — Позвольте представить вам мисс Консетт. Пруденс, это мадемуазель де Верней…

— Просто Габриэлла. Прошу вас, обойдемся без церемоний. — Обезоруживающей улыбкой она сразу сумела покорить Пруденс.

— А меня ты познакомишь с этой очаровательной леди, Себастьян? — К ним подошел юноша и восхищенно склонился над рукой Пруденс. Этот был брат Габриэллы — Арман. В отличие от сестры он был смуглым. Судя по виду, не старше Пруденс, но в отличие от английских сверстников блистал изысканными манерами. За столом Арман оказался соседом Пруденс и сразу же завел с ней светскую беседу.

С радушием опытной хозяйки леди Брэндон говорила только о последних местных сплетнях, недавних проказах Перри, здоровье детей и ссорах между принцем Уэльским и королем, старательно избегая серьезных тем.

Внезапно взглянув на Софи, Пруденс заметила, что она дрожит, и встревожилась. Должно быть, события во Франции глубоко взволновали юную графиню. По сравнению с ее трагедией собственные беды показались Пруденс незначительными. Она устыдилась, вспомнив, что Софи пришлось бежать из дому с двумя маленькими детьми, оставив мужа на произвол судьбы. Что могло быть хуже? Пруденс решила отвлечь Софи от мрачных мыслей беседой.

— Как себя чувствуют ваши дети, мадам? — робко спросила она.

Софи не слышала. Арман окликнул ее через стол, и, словно очнувшись, Софи спросила:

— Простите, что вы сказали?

— Я спросила о ваших детях, мадам. Как они перенесли путешествие?

— Они проспали почти всю дорогу, — прошептала Софи. — Дени всего два года, а Луи, моему младшему, — три месяца, — с трудом выговорила она дрожащими губами. — Я слышала, вы ухаживаете за сыновьями Фредерика. Мы все так благодарны вам…

— Она заслуживает медали, — вмешался Перри. — С этими разбойниками хлопот не оберешься.

— Зато, насколько я помню, ты, Перри, в детстве был сущим ангелом!

Реплика Себастьяна вызвала дружный взрыв смеха. Атмосфера в столовой стала более непринужденной, но в ней по-прежнему сохранялся оттенок тревоги.

— Должно быть, вы очень устали, мисс Консетт… — начал Арман.

— Нет, что вы! — возразила Пруденс. — Просто я предпочитаю не говорить, а слушать. Как прошло путешествие?

Она мгновенно поняла, что неудачно выбрала тему: лицо Армана омрачилось.

— Мне не следовало покидать родину, — сухо произнес он. — Это поступок труса…

— Вздор! — прервал его Себастьян. — Дамы нуждались в твоей поддержке, Арман. Если бы на них напали, Толлард не сумел бы защитить их.

— Ты прав… но Жиль отказался уехать вместе с нами.

— Должно быть, твой брат все обдумал, — верно, Софи?

— Он сказал, что, если бросить поместья… их конфискуют. Как будто это так важно! Мне не удалось убедить его в том, что жизнь гораздо ценнее, — с горечью посетовала Софи.

— Напрасно Жиль не позвал нас на помощь, — сердито вмешался Перри. — Все вместе мы выстояли бы против черни…

— Но не против целой страны, охваченной пламенем революции. — Услышав саркастическое замечание Себастьяна, Перри вспыхнул и вскочил.

— Знаю, ты меня ни в грош не ставишь, но когда-нибудь я докажу тебе…

— Перестаньте! — вскрикнула Софи, утратив самообладание. — Не могу видеть, как вы ссоритесь из-за Жиля, когда сам он… — И она разразилась слезами. — Перри шепотом извинился.

— Прежде чем говорить, подумай! — резко бросил ему Себастьян.

— Довольно! Наверняка положение во Франции не так уж безнадежно… — Леди Брэндон жестом утешения положила руку на плечо дочери.

— Оно безнадежно, мама! — всхлипнула Софи. — На что рассчитывать нам, если короля держат под стражей?

— Дорогая, ему не причинят вреда. Его просто перевезли из Версаля в Тюильри…

— Мама, он пленник, это невозможно отрицать! И если чернь так обошлась со своим повелителем, то на что же надеяться придворным?

— Софи, во Франции найдется немало сторонников короля Людовика. Ты делаешь из мухи слона. Просто народ пожелал видеть его в Париже…

— Но зачем? На лицах крестьян такая ненависть!..

— Дорогая, они ненавидят не короля, а королеву. Австриячку, как зовут ее в народе, давно пора призвать к ответу.

— Как и короля, который пренебрегал государственными делами. Он не задумывался о том, что его подданные мрут с голоду! — Голос Софи истерически взвился. — Он считал потерянным тот день, когда не выезжал охотиться! Теперь чернь отомстит, и не только королю…

Внезапно Пруденс услышала негромкий возглас и, к своему ужасу, увидела, как Габриэлла де Ведней повалилась со стула на пол.

Себастьян вовремя подхватил ее, и на его лице появилось выражение такой безграничной нежности, что у Пруденс перехватило дыхание. На мгновение она утратила способность двигаться, а затем, опомнившись, поспешила на помощь.