Мой подарок ко дню святого Валентина

14 февраля 1999 года


Я сделала аборт. Сама, никому не говоря ни слова, приняла такое решение, несмотря на то что я хотела ребенка больше всего на свете. В тот день, когда я сообщила Хайме о беременности, после того как он ушел из дому, я нашла среди его бумаг психиатрическое заключение с рядом вопросов, на которые Хайме ответил. В одном из его ответов говорилось, что прожить целую неделю с Каролиной – это для него счастье, но она уже терпеть его не может, и он снова подсел на кокаин. О других ответах предпочитаю не вспоминать, они очень резкие. Однако я обратила внимание на то, что он думает о женщинах: он заявил, что ненавидит их всех, кроме своей матери. В заключении психиатра сказано, что у Хайме шизофрения, он страдает синдромом раздвоения личности, поскольку его нейроны повреждены кокаином, который он употребляет в больших количествах. Он нуждается в лечении.

Должна признать, что никогда не смогла бы произнести на свет малыша, зачав его от безумца-наркомана. Боюсь, что ребенок родится неполноценным, и меня пугает необходимость общаться с его сумасшедшим отцом, который может навредить и мне, и ребенку.

Позавчера мне позвонил Хайме. Он угрожал, что, если я не решусь на аборт, он сделает все возможное, чтобы сломать мне жизнь. Я ему верю. Он способен на это, если еще поживет.

Сегодня я улетаю в Мадрид, чтобы познакомиться с Каролиной. Я ей по телефону уже рассказала про ребенка, и ей стало плохо, поскольку Хайме заставил сделать ее то же самое несколько лет назад. Он не стерильный. Он придумал эту глупость, чтобы никому не пришло в голову шантажировать его с помощью ребёнка. Разумеется, я не собираюсь этого делать. Единственное, чего я хочу, – сбросить со своих плеч этот крест, избавиться от любви к нему и начать новую жизнь. Для этого я должна открыться человеку, который хорошо его знает, с которым он живет.

Мы с Каролиной договорились встретиться в кафе. Я немного нервничаю, но не сомневаюсь, что мы узнаем друг друга сразу, интуитивно, – на наших лицах должно отражаться несчастье. В первые минуты я чувствую себя неловко. Каролина старше меня, она невероятно красивая женщина. Мое самолюбие тешит то, что он наставил ей рога со мной, но потом я отбрасываю эту глупую мысль и возвращаюсь к печальной реальности: он манипулировал мной и никогда не любил.

Нам необходимо выпить чего-нибудь покрепче, чтобы хватило храбрости выложить друг другу все, что мы знаем о Хайме. Я ей в двух словах рассказываю, как мы с ним познакомились, о проблемах, которые возникли при аресте его дома, о смерти его отца, о его ночных пьянствах и о внезапных исчезновениях.

Каролина слушает меня очень внимательно, и в ее огромных темных глазах отражается удивление.

– Я слышала о тебе только один раз, Хайме говорил мне, что работает с француженкой, – сказала она после того, как я закончила свой рассказ.

– Я не работаю с ним. И никогда не хотела этого.

– Его отец не умер, но едва сводит концы с концами в лачуге без электричества. Хайме происходит из очень бедной семьи и уже много лет не общается со своим отцом. Когда я познакомилась с ним, он также использовал эту уловку с похоронами, но я узнала правду. Наверняка ему нужно было алиби, чтобы исчезнуть на несколько дней с какой-то девицей, и он сообщил мне эту ужасную ложь. Хайме неисправимый обманщик. Перед Рождеством мы ездили на Канары. А тебе он решил сказать о смерти своего отца. Мне жаль.

Ее слова эхом отдаются в моей голове.

– Что касается дома, то он мой. Мой муж купил его, когда мы поженились. После его смерти я унаследовала дом. Хайме переехал жить ко мне. Но дом мой, и на него никогда не налагался арест. В этом он тебе тоже соврал.

Не верю своим ушам.

– А его дети? Он сказал, что все выходные проводит здесь со своими детьми.

– Дети не желают его знать. Они месяцами не общаются.

– Тогда для чего нужны были пять миллионов песет, которые я дала ему?

На ее лице отразилось удивление: она ничего об этом не слышала.

– Я дала ему пять миллионов песет, чтобы избежать ареста дома! – почти кричу я.

– Мне кажется, он просто хотел выманить у тебя деньги.

Кроме того что он обманщик, он еще и мошенник!

– У Хайме всегда были проблемы с деньгами. Он тратит их, не задумываясь. Любит роскошную жизнь. Я много лет поддерживала его, а потом устала. Уже два года не помогаю ему. С тех пор его сотрудники и даже незнакомые мне люди стали требовать у него возврата долгов. Не хочу ничего знать. Предполагаю, что ему нужен был человек, который бы обеспечил его средствами. То же самое произошло с его бывшей женой. В конце концов она устала и ушла от него. Она хочет лишь спокойно жить, без этого транжиры. Сожалею, что ты вот так узнаешь об этом, но ничего утешительного не могу тебе сказать.

– Это правда, что его бывшая жена очень больна?

– Отнюдь. У Кармен прекрасное здоровье. Я вижу, он и тебя заставил поверить в то, что у нее рак, правда? Но с ней все в порядке, и единственное, чего она хочет, это вычеркнуть из памяти годы жизни с этим сеньором. Я тоже пыталась сделать это, но не могу – я сильно его люблю.

Хочу умереть прямо здесь. Я обманута, разорена, истерзана физически и морально. А рядом сидит женщина в таком же состоянии, но она простила ему все унижения. Каролина говорит, что договорилась встретиться с Хайме в кафе напротив и что должна уже идти, поскольку он может прийти в любую минуту. В этот момент звонит мой мобильный телефон. Это Хайме.

– Несмотря на то что ты не со мной, я поздравляю тебя с Днем святого Валентина, – говорит он.

Как он может быть таким циничным? Стараюсь не проговориться, где я нахожусь.

– Где ты? – спрашиваю я подавленно.

– Эти выходные я проведу с мамой в Барселоне.

О себе ничего не говорю. Он не подозревает, что я встречаюсь с Каролиной в Мадриде. Мы прощаемся, и Каролина комментирует:

– Видишь, он снова лжет! Он сейчас уже подходит к кафе.

Теперь звонит ее мобильный. Она смотрит на меня удивленно, и мы понимаем, что это снова Хайме.

– Хорошо, – произносит она. – Жду тебя через десять минут.

И дает отбой. Он только что сказал ей, что выходит из метро и скоро придет. Мы снова смотрим друг на друга и не можем понять, как можно быть таким лицемером.

Не знаю, где найти силы, чтобы через двадцать минут, как мы с Каролиной договорились, явиться в кафе. Я разрываюсь между желанием бежать отсюда и остаться, чтобы заявить ему, что я уже поняла, какой он человек на самом деле. С другой стороны, я все еще люблю его, но хочу проучить за все то плохое, что он сделал мне и продолжает делать Каролине.

Мое появление производит на Хайме такое впечатление, словно я воскресла из мертвых. Он настолько не ожидал увидеть меня здесь, что не может вымолвить ни слова. Я чувствую себя ужасно. Мне кажется, что я без разрешения врываюсь в личную жизнь незнакомой пары. Каролина предлагает мне сесть, а затем спрашивает у Хайме, знает ли он меня. Даже ответить не может. Он позеленел, впервые в жизни над ним взяли верх, сорвали с него маску. Он пытается подняться, будто хочет бежать, но я тяну его за рукав, вынуждая сесть. Люди в кафе изумленно смотрят на представление, которое мы разыгрываем, и никто не решается вмешаться, но и не желает пропустить развлечение. В конце концов Хайме удается удрать, и Каролина приглашает меня к себе. Ее дом находится в знаменитом пригороде Мадрида, в двадцати километрах от столицы. Каролина предлагает мне остаться у нее на ночь и уверяет меня, что Хайме не осмелится туда прийти.

Я принимаю приглашение, несмотря на то, что ощущаю себя здесь чужой. Но, думаю, я нужна Каролине, чтобы она не чувствовала остро одиночество. Кажется, нас невольно объединила общая беда. По крайней мере, я ей признательна за доброе отношение ко мне.

Мы пьем можжевеловую водку, а потом Каролина решает показать свою спальню.

Возможно, я согласилась переночевать в этом доме, чтобы больше узнать об окружении Хайме, лучше его понять. Но разве есть что понимать? Не знаю. Дом полон ее и его фотографий.

– Воспоминания о счастливых минутах, проведенных вместе, – протянула она, явно испытывая ностальгию по былым временам. – Разумеется, уже много лет я несчастлива с ним. Но я не могу разлюбить Хайме. По телефону говорю, что не хочу ничего знать о нем, но когда он появляется, снова падаю в его объятия. Это не жизнь, по крайней мере, не такую жизнь я хотела для себя и своих детей.

Вечером, когда мы пытаемся напиться, чтобы заглушить боль любви к этому жалкому человеку, звонит Хайме на мобильный Каролине. Он хочет попросить прощения. Но он не знает, что мы сейчас вдвоем в доме. Она только требует, чтобы он навсегда покинул ее дом, но Хайме умоляет ее не говорить так, твердя, что не бросит ее, поскольку никогда меня не любил и что отношения со мной – ошибка. Через десять минут он звонит мне и говорит то же самое: что никогда не любил Каролину, что она бедная одинокая вдова, к которой он чувствует только жалость, и что хочет вернуться ко мне. Просит прощения за всю боль, которую причинил. Больше не могу слушать его нытье и прерываю разговор. Мы с Каролиной напились, это не помешало нам возмущаться его звонками. Как далеко он способен зайти?

– У меня идея, – вдруг говорит она, и в ее глазах светится коварство, а я в этот момент уже плохо соображаю от выпитого алкоголя. – Испортить вещи Хайме – это худшее, что можно сделать. Вот увидишь…

Она ведет меня в комнату, где он оставил все свои вещи. В шкафу, на удивление, находятся такие же самые деревянные коробочки для часов, что и в нашей квартире в Барселоне. В нашем жилище он пытался воссоздать обстановку дома в Мадриде. Мы яростно вытаскиваем всю его одежду, и Каролина начинает ножницами разрезать на кусочки его костюмы. Я проделываю то же самое с шелковыми галстуками, которые он аккуратно повесил на плечики. Потом мы складываем все кусочки в чемодан и приклеиваем этикетку, на которой указан адрес Хайме. Сами того не желая, мы только что превратились в соучастников варварского преступления. Звоним в отель, чтобы зарезервировать номер для Хайме Рихаса, и объясняем администратору, что скоро привезут чемодан с его личными вещами, который нужно будет вручить сеньору, когда он приедет. Затем Каролина отсылает Хайме эсэмэску с адресом отеля, куда она отправила его вещи. Хайме не отвечает ей, не осмеливается. Я никогда не забуду этот миг. Из-за нервного напряжения, в котором мы пребываем уже двадцать четыре часа, начинаем покатываться со смеху, предъявляя себе лицо Хайме в тот момент, когда он увидит, что мы сделали с его одеждой.

Загрузка...