Дни и ночи

Глава 12

— А как ты начал собирать корабли? — тихо, почти шепотом спросила Саша, опустив подбородок ему на плечо. — Ты с детства этим увлекался?

Тимофей медленно повернул к ней лицо.

— Нет, — его ответ прозвучал сипло и Тимофею пришлось откашляться. — Случайно наткнулся на рекламу журнала по моделям, когда пришел на почту за зарплатой для амбулатории, у Веры Семеновны тогда артрит обострился, вот и совместил осмотр и необходимое дело. Даже не знаю, зачем тогда подписался, просто дернуло что-то. А потом — интересно стало, начал модели заказывать, и отвлекало это…, - он пожал плечами.

От этого движения его спина коснулась ее груди. Тимофей прикрыл глаза на мгновение. А она вовсе не собиралась облегчать ситуацию и, наоборот, нежно обняла руками его шею.

— Разве ты не хочешь спать? — все тем же хриплым голосом уточнил Тимофей и уткнулся носом ей за ухо.

— Нет, — Саша улыбнулась. — Совсем не хочу.

— Ты же всегда рано укладываешься, — возразил Тимофей, щекоча нежную кожу словами.

— А ты откуда знаешь?

Она немного отстранилась и удивленно посмотрела на него.

Тимофей усмехнулся и, отставив наконец в сторону бутылку с моделью, повернулся к ней и обхватил ее ноги своими коленями.

— Признаюсь, я следил за твоими окнами, — лукаво и совсем без раскаяния сообщил он, обняв руками талию Саши.

Она засмеялась.

— А я за твоими, — так же честно призналась Саша. — Лежала в темноте и смотрела на свет в твоем окне, и мне становилось не так страшно, не так одиноко, — она с удовольствием перебирала пальцами его волосы.

Он крепче обнял ее и прижал щеку к животу Саши.

— Иди спать, Саш, — опять попросил он, но уже с какой-то сомневающейся ноткой.

— Не хочу, у меня еще дела есть, — она весело улыбнулась, глядя на его макушку.

— Дела? — Тимофей широко усмехнулся и вздернул бровь. — Какие дела? Ты уже даже молока ежам налила, — он с насмешкой посмотрел на нее.

Она немного смутилась, ей казалось, что удалось проделать это тайком.

— У тебя слишком доброе сердце, — словно жалуясь, пробормотал Тимофей и, подняв руки, обхватил ее щеки горячими ладонями. — Они сами должны добывать себе пропитание, это закон природы, — будто бы укоряя ее, добавил он, но при этом так нежно гладил по щекам пальцами и настолько ласково смотрел, что Саша ощутила себя счастливой.

Протянув свои ладони, она повторила его жест, обняв пригоршнями щеки Тимофей. Он немного прикрыл глаза, даже потерся щекой о ее руки, но потом все же посмотрел с решимостью.

— Иди, тебе надо отдыхать, — велел он тоном лечащего врача.

Впрочем, Саша была готова к подобному и совершенно не собиралась уступать.

— Я уже отдохнула за день, — она наклонилась и нежно коснулась губами его губ, пусть и ощущала, как напряглись его пальцы.

И все-таки Тимофей не помешал этому поцелую. На какой-то момент даже сам сильнее прижал ее лицо к своему, углубляя ласку. Они оба знали, вокруг чего осторожно ходят, Саша видела это в его глазах, но Тимофей пока не собирался сдавать позиций. Как и она, впрочем.

— Саша, у меня не железное терпение, — его голос стал низким, а дыхание потяжелело, когда он на миг отстранился от ее губ.

Он пытался призвать ее к здравомыслию и осторожности.

— А мне, наоборот, показалось, что ты очень терпеливый. И выдержка у тебя потрясающая, — Саша кивнула головой в сторону моделей. — Не останавливайся, — шепотом попросила она, ни капли не скрывая реакцию своего тела, не прятала, что самой не хватало дыхания от желания. — Со мной все хорошо, просто замечательно, серьезно, Тимофей, — Саша потянулась вперед, пытаясь снова достать его губы.

Он помешал.

Несколько долгих секунд его руки удерживали ее, а глаза просто впились взглядом в лицо. В комнате стояла тишина, нарушаемая только их надрывными вздохами. И тут Тимофей резко потянул Сашу вниз, едва ли не заставив сесть ему на колени. Правда, она подчинилась с огромной охотой. И тут же его рот накрыл ее губы, буквально набросившись с поцелуем. Словно кто-то щелкнул переключателем.

Он совершенно перестал сдерживаться. И теперь его губы жадно, отчаянно, ничуть не смущаясь целовали, поглощали ее рот, а язык Тимофея скользил по ее губам, проникая внутрь, дразня и воспламеняя Сашу.

Его руки стали такими же алчными, как губы. Они гладили, сжимали, брали, и в то же время давали ей столько удовольствия от простых прикосновений, что Саша стонала, ощущая ласку шершавых ладоней на своей коже.

Она не отставала от него, отвечая с такой же неистовостью. Саша с такой же жаждой целовала Тимофея в ответ, а ее руки скользили по его плечам, рукам, стремились забраться под футболку. У нее все пульсировало внутри от безумного желания, от потребности в нем. И ощущение его твердой, горячей плоти под ее бедрами заставляло терять любые остатки сомнений, скованности или неуверенности.

Она хотела его. Он так же сильно желал ее. Они решили быть вместе. В какой-то момент это понимание принесло Саше ощущение совершенной правильности и простоты всего происходящего. И в то же время, такой многогранности и сложности, какой она еще не знала в сексе. В ощущениях и желаниях не омраченных болью, ревностью и обидой.

— Тимофей, — она застонала, когда его пальцы обхватили ее груди под тканью футболки.

Он, словно дразня, не снимал ту до конца, мучая отяжелевшую плоть одновременно и ласками пальцев и трением ткани.

— Ммм? — невнятно проурчал он в ответ на ее стон, при этом целуя, прикусывая кожу на ее шее.

Но Саша не могла выразить словами суть своей претензии. Она даже не знала, было ли то претензией. Невероятно чувствительную в этот момент грудь покалывало и жгло, но до чего же это было приятно. Настолько, что она выгнулась, ухватившись за шею Тимофей, словно требуя еще больше.

И будто ожидая именно этого, он резко наклонил голову и ухватил зубами ее напряженный сосок, мягко сжав тот губами. Прямо так, через ткань футболки.

Она вскрикнула, впервые поверив, что от желания и страсти можно сойти с ума. Ей было много, и все-таки, слишком мало. Саша ощутила, как по ее мышцам расползается дрожь, и только руки Тимофея, уже погрузившееся в ее волосы, удержали, дали опору. Его губы продолжали ласкать ее соски, пока Тимофей, наконец-то, с тихим, каким-то жадным вздохом, резко не сдернул с нее футболку через голову. И его рот набросился на ее плоть уже без всяких преград.

— Ты невероятно красивая, — жарко прошептал он, оторвавшись только на секунду, когда Саша, следуя примеру Тимофея, стягивала его футболку.

И тут же с горловым стоном вернулся к своему занятию, крепко прижав ее тело к своему.

Их первый контакт кожи к коже потряс ее, заставил Сашу лихорадочно гладить, изучать, познавать этого мужчину. Словно в ответ на это, на ее движения, бедра Тимофея дернулись, и он вдавил свой напряженный член в ее лоно.

Оба застонали из-за разочарования, что на них еще оставалась одежда.

— Пошли в спальню, — прерывисто, покрывая его скулы и лоб жаркими поцелуями, попросила она.

— Пошли, — Тимофей кивнул, позволяя ей приподняться.

Но едва Саша привстала с его колен, как Тимофей пробормотал что-то сквозь зубы, и снова рванул к ней. Его пальцы обхватили ее бедра, а губы припали к обнаженному животу. Она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть, и почувствовала, как скользят по бедрам домашние брюки под его настойчивыми пальцами.

Слов не хватало, они молчали, но тела говорили сами за себя.

Его язык ласкал впадинку ее пупка, а губы засасывали нежную кожу. Саша дрожала, вцепившись в его волосы, и могла только крепче прижимать к себе его голову. Руки Тимофея отправили ее трусики вслед за брюками на пол. Она стояла перед ним обнаженная. Или, скорее, почти зависла в воздухе, удерживаемая руками и бедрами Тимофея.

Саша посмотрела на него, их взгляды встретились, обжигая друг друга всем тем, что пылало в них.

Позабыв о спальне, обо всем, кроме немедленной потребности ощутить его в себе, Саша немного наклонилась и потянула пояс джинсов Тимофея, расстегнув пуговицу. В тишине комнаты громко прозвучал звук расстегиваемой молнии.

И вдруг Тимофей застыл, сжав пальцы на ее бедрах. И тихо выругался.

— У меня нет презервативов, — тяжело дыша прошептал он. — Я честно собирался дать тебе отдых сегодня…

Он немного отстранился, похоже, собираясь отпустить ее.

Саша не позволила ему такой глупости и улыбнулась уголками губ.

— Со мной презервативы тебе не нужны, — передернула она плечами, и даже удивилась на миг, поняв, что не ощущает привычной горечи.

Желание и страсть этого мужчины вытеснили из ее души другие чувства в этот момент. Все было так правильно, что не находилось места для боли.

Он еще пару секунд пожирал ее взглядом, а потом надавил руками, вновь опустив на себя. Саша задохнулась от ощущения грубого шва ткани, вдавливаемого в самый чувствительный участок ее тела. Не сдержалась, скользнула вверх-вниз по его твердому паху.

— Я здоров, Саша, — совершенно серьезно, несмотря на полный страсти голос, проговорил Тимофей, захватив губами мочку ее уха. — У меня было мало связей в последние годы, но я всегда предохранялся и регулярно проверялся…

Она повернула лицо и подставила свои губы под его алчный поцелуй.

— Я и не сомневалась в этом, — прошептала Саша ему в рот, а ее рука скользнула вниз, заканчивая стягивать его брюки и белье. — В тебе, — ее пальцы дрогнули, обхватив его напряженную и горячую плоть.

Она так хотела его. Прямо сейчас.

— Саша, — он застонал от этого касания, и нежно прикусил ее нижнюю губу.

А потом его ладони приподняли ее бедра и член Тимофея толкнулся, проникая в нее. Это оказалось так хорошо, что она протяжно застонала. Сжав пальцы, он надавил, опуская Сашу на себя так, что оказался невероятно глубоко.

Ей пришлось вцепиться в его плечи, чтоб сохранить равновесие. Она была на самом краю оргазма. Еще одно движение и…

Но он замер, внимательно всматриваясь в нее. Саша видела, как выступил пот на лбу Тимофея, ощущала насколько напряжена каждая его мышца. Но он ждал.

— Тебе не больно? — нежно спросил он, поймав ее взгляд.

От его заботы, от такого внимания к ней, когда самому Тимофею настолько явно стоило титанических усилий сдерживаться, что-то надорвалось у Саши в душе. Нечто слишком большое и теплое затопило ее сердце.

— Все просто великолепно, — прошептала она в ответ, обхватив его щеки руками, и ответила на поцелуй, которым он захватил ее губы. — Великолепно, — повторила Саша, пошевелив бедрами, чем вызвала его стон.

И вот тут ей показалось, что его выдержка треснула. Обхватив ее со всей своей силой, Тимофей принялся неистово двигаться, все глубже погружаясь в нее. Заставляя Сашу ощущать себя нереальной, невесомой.

Им должно было бы быть неудобно. Но оба не гнались в этот момент за комфортом, стремясь удовлетворить куда более сильную потребность. Она вцепилась в его плечи, а Тимофей держал ее, опираясь на спинку жалобно скрипящего под ними старого стула. Его губы целовали ее лицо, рот, шею. Он мучил ее грудь, делая наслаждение почти нестерпимым. И все же, Саша ошиблась — он продолжал сдерживать и контролировать себя, он думал о ней даже тогда, когда сам задыхался от потребности. И то и дело заставлял себя останавливаться, спрашивая ее о самочувствии.

Саша не могла внятно говорить, но ее стоны и ответные движения, похоже, были достаточно красноречивы, заставляя Тимофея с новой силой целовать ее. И от такого его обращения, от такой ласки, граничащей с благоговением, она не выдержала. Тело Саши сжалось, обхватив его невероятно крепко, а потом она потерялась, разлетелась в сознании, ощущая, как крепкие руки Тимофея удерживают ее, как его губы выпивают ее крик удовольствия, и наполняют ее рот его стоном, когда Тимофей последовал за ней.

В спальню они перебрались спустя какое-то время. Не заметив, едва не придавили Тихона, который возмущенно замяукал и, фыркнув в их сторону, выбежал из комнаты. Немного стыдясь, что согнала кота с нагретого места, которое он уже привык считать своей территорией, Саша все быстро отвлеклась и успокоилась. Слишком теплыми и уютными были объятия рассмеявшегося Тимофея. И чересчур хорошо оказалось закутаться в них, погружаясь в дрему, ощущая, как его губы целуют ее шею и покусывают ухо.

А утром они оба проспали. Не катастрофично, но достаточно, чтобы подскочить с кровати и начать лихорадочно собираться. Но и, несмотря на суматоху, Тимофей проследил за тем, чтобы она выпила таблетки, и сам ввел ей новую ампулу препарата, не слушая ворчливых возражений «что уже ничего не болит»

— В инструкции четко написана схема лечения, — сурово возразил он, делая укол. — А ты сама признавала, что раньше не применяла это лекарство, так что, не спорь.

— Так и сказал бы, что просто нравится смотреть на мою попку, — пробурчала Саша в подушку, просто слишком устав за свою жизнь от инъекций и «схем».

— Нравится, — голос Тимофея потеплел, и она ощутила, как он наклонился и нежно поцеловал ее спину между лопатками. — И я не хочу лишний раз тебя мучить. Но и лечиться надо нормально.

Она зажмурилась от удовольствия и вздохнула, уже позабыв про секундную боль. Тимофей был прав. Просто в последнее время, махнув рукой на лечение, все равно не помогающее ей ни в чем, Саша сосредоточилась только на обезболивании. Вот и ворчала.

Позавтракав на скорую руку хлопьями с молоком и пожарив омлет Тимофею, хмурящемуся при виде ее завтрака, Саша увязалась следом за ним в его дом, за бритвенными принадлежностями. Да только, видно судьба была такая у Тимофея, и сегодня пойти в амбулаторию небритым.

Стоило им выйти на ее крыльцо, как их внимание привлекло ворчание Дика и тихое фырканье, доносящееся из-под скамьи, на которой они сидели позавчера вечером. Наклонившись, Саша с удивлением увидела ежика. Тот был еще довольно мал и прятался в тени, подозрительно косясь на всех вокруг.

Ничего не понимая и удивляясь, что он не ушел ночью, Саша уже собиралась было обернуться за пояснением к Тимофею, как вдруг ежик неловко повернулся. И она заметила, что одна его лапка поранена и из раны торчит обломок косточки. Малыш просто не мог уйти, наверняка ему было больно. И потому, наверное, он остался у миски с молоком, которую Саша выставила на ночь.

Осторожно протянув руку, она подхватила малыша под животик, ощущая, что Тимофей присел рядом, заинтересованный ее действиями. Ежик попытался свернуться в клубочек, но у него не вышло.

— Смотри, — ощущая жалость и сострадание, она показала попискивающего малыша Тимофею, — у него лапка поломана…

Саша осторожно погладила животик ежика и подняла глаза на Тимофея.

Он смотрел на малыша с таким же сочувствием, как и она сама. А потом поднял глаза на Сашу. И вдруг нахмурился.

— Нет, — заворчал он и покачал головой. — Я врач, а не ветеринар, женщина, — он с недовольством поджал губы. — Хочешь, отнесем его к ветеринару, здесь есть.

Но она-то видела выражение его глаз.

— Вряд ли его лапки так уж отличаются по анатомии, — Саша просяще смотрела на Тимофея. — Давай попробуем его вылечить, мне кажется, ветеринар даже не побеспокоиться о ежике, это же не дойная корова, в конце концов.

Тимофей сердито вздохнул, но она не сомневалась, что угадала, никто бы там ежом не занимался.

— Это природа, Саша, и есть такое понятие, как «естественный отбор», — все так же ворчливо пробормотал он, но протянул руку, рассматривая больную лапку ежика.

— Но при чем тут перелом? — сделав вид, что не поняла намека, удивленно спросила она. И потянулась к Тимофею, прижавшись губами к его уху. — Ну, пожалуйста…, - прошептала она, нежно целуя его щеку и уголок рта.

Тимофей фыркнул, показывая, что разгадал ее тактику, но тем не менее, выдохнул и пробормотал:

— Ладно, — и забрал у нее ежика.

Всю дорогу до амбулатории он ворчал себе под нос. Однако, в первую очередь занялся именно ежиком, с помощью Саши зашил и наложил тому подобие повязки и шины под удивленными взглядами медсестры и лаборантки. Даже пообещал Саше, что этот «ее питомец» должен скоро поправиться. А она была так благодарна за то, что Тимофей пошел ей навстречу, что искренне поцеловала его, ничуть не стесняясь наблюдения. И он остался явно доволен таким вознаграждением.